Истории религииМесопотамии в книге Т. Якобсена «Сокровища тьмы: История месопотамской религии»
Книгаизвестного американского шумеролога Торкильда Якобсена «Сокровища тьмы: Историямесопотамской религии» посвящена истории религии Месопотамии. Научную точностьавтор сочетает с живым, увлекательным изложением материала. Определив в началеработы типологию шумерской религии и ее место среди древних мировых религий, онв дальнейшем прослеживает эволюцию религиозных взглядов жителей Двуречья с IVпо I тысячелетие до н. э. подробнее.
Его труд сталитогом огромной эволюции, которую этот ученый и мыслитель пережил за сорок летсвоей работы в ассириологии. Он начал как социолог, затем взял лучшиедостижения феноменологии, и, наконец, полностью реализовал свою концепциюмесопотамской религии как историк и философ культуры. Концепция же эта имеетследующие основные положения:
1. Основойвсякой религии является совершенно особый опыт противостояния силе, находящейсяза пределами нашего мира (нуминозное или “Всецело Иное”). Эта сила обладаетамбивалентным влиянием на человека, внушая как всеобъемлющий ужас, так ибезоговорочное поклонение. Позитивный отклик человека на данный опыт в сферемышления (миф и теология) и в сфере практического действия (культ и ритуал) иесть то, что составляет религию.
2. Посколькунуминозное не принадлежит нашему миру, оно никоим образом не может бытьописано, ибо все доступные дескриптивные методы опираются на мирской, житейскийопыт и потому являются недостаточными. В лучшем случае можно вызвать у человекасоответствующую психологическую реакцию посредством аналогий, полагаясь насвойственную повседневному опыту способность порождать ассоциации, сходные сответной реакцией на нуминозное или же наталкивающие на подобную реакцию –иначе говоря, посредством аналогий, которые могут служить в качестве идеограмм(знаков) или метафор (символов), замещающих нуминозное.
3. Приизучении различных религий особенно важно уделять внимание ключевым метафорам.Такими метафорами и были месопотамские боги, сущность которых воплощалась вопределенных ситуациях или относилась к определенным явлениям, не простираясьза его пределы. Так, Ан символизирует Власть, Энлиль – Силу, Энки – Хитроумие,Уту-Праведность и т.д. Но существуют не только индивидуальные метафорыотдельных богов, но и метафоры общего характера, выражающие отношение человекак божеству в разные периоды месопотамской истории. И таких метафор можнонасчитать три:
а) бог какжизненная сила – духовная сущность явлений, внутрисущая сила и воля, выделяющаяих существование и процветание в характерных для этих явлений формах испособах. Такая метафора присуща религии конца IV тыс. Типичная фигура –умирающий бог, нуминозная сила плодородия и изобилия.
б) боги какправители – хозяева городов и защитники населения от внешнего врага. Этаметафора характерна для религии III тыс. Типичные фигуры – великиебоги-правители ниппурского совета.
в) бог какродитель – личный бог, дарующий индивидуальное благополучие. Взгляд,характерный для первой половины II тыс.
г) в I тыс.произошла варваризация и брутализация идеи божественного, что выдвинуло напервый план магию и колдовство и породило скептицизм вавилонскойрелигиозно-этической мысли (Якобсен 1995, 10-11, 34-35).
КонцепцияЯкобсена стала результатом наложения двух представлений, присущих разным эпохамистории науки. Первые два положения – развитие взглядов Р.Отто и идущей от негофеноменологии. Якобсен самостоятелен здесь только в предпочтении метафорыоттовской идеограмме. Метафору он понимает как символ, т.е. как фигуру,связующую наш мир и “Всецело Иное”. Метафора в его интерпретации являетсяпродуктом человеческого сознания и основным способом отреагирования настолкновение с нуминозным в процессе социального бытия. Третий постулат егоконцепции был абсолютной новацией, поскольку от богов как индивидуальныхметафор (что было вполне в русле идей Р.Отто) он перешел к обобщающим метафорамсамого Божественного, напрямую связав их с социально-экономическими исоциально-политическими потребностями людей в разные эпохи истории Месопотамии.По существу оказалось, что Якобсен открыл эволюцию ценностных систем,основанных на различных ценностных приоритетах общества. Он первым рассмотрелисторию месопотамской религии в ее динамическом аспекте, избежав при этомматериалистических крайностей социологического периода и феноменологическоговпадания в эмпатию с предметом. Так Т.Якобсен стал родоначальникомкультурологического подхода к истории религии.
«Сокровища тьмы»Торкильда Ясобсена — книга о мышлении, эмоциях и вере древних шумеров иаккадцев — народов, говоривших на двух совершенно не родственных друг другуязыках, но создавших общую древнемесопотамскую цивилизацию, сыгравшую огромнуюроль в мировой истории; имели они и общую письменность — клинопись. Клинописныетексты, выдавленные на глиняных табличках, не стираются; они почти неистребимы;они могут быть изъедены почвенными солями, могут расколоться, падая из хранилищверхнего жилья при разрушении дома, но все же в гораздо меньшей степениподвержены уничтожению, чем то, что в последующие столетия и тысячелетия былописано на папирусе, пергамене или бумаге. Поэтому о древнемесопотамскойцивилизации мы знаем много — подчас куда больше, чем о собственном далекомпрошлом.
Цивилизация эта сошла внебытие, в полное забвение уже две тысячи лет назад. И тем не менее открытие еев наше время вызывает у многих читателей большой интерес. Почему? Мне кажется,потому что шумеры и аккадцы были люди, и узнать о людях совсем иной, чем наша,цивилизации интересно: а такие же они были, как мы? Или другая цивилизация —это другие люди по своим характерам и самой природе? Каковы были их мышление,эмоции, вера — в какой мере они сравнимы с нашими и что в них поучительного длянашего времени? Сейчас, когда мышление, эмоции и вера все более занимают нашеобщество наряду с, казалось бы, более насущными социальными и экономическимипроблемами, древние решения эмоциональных вопросов особенно интересны.
Торкильд Якобсен,датско-американский ученый, которого автор настоящего предисловия почитает зачесть отнести к своим личным друзьям, — едва ли не самый крупный в мире специалистпо шумерскому языку (одному из самых замысловатых языков мира) и по шумерскойлитературе. А эта литература — не только своеобразная, но часто и очень несовершеннопонимаемая нами из-за трудностей, которые создают для нас язык и особеннописьменность шумеров, не менее замысловатая, чем их язык; и даже из-затрудностей беглого почерка, которым написано большинство шумерских литературныхпамятников.
Мне кажется, что авторочень глубоко понял и раскрыл многие стоявшие перед ним проблемы. Нужнополностью согласиться и с тем, что он считает шумерское литературно-религиозноемышление метафорическим, иносказательным, и с его делением историишумеро-аккадской (древнемесопотамской — нам привычнее сказать вавилонской) натипологические периоды. Несколько ниже я скажу, как эту классификацию можноуточнить с чисто исторической точки зрения.
В одном существенноммоменте редактор — и, я думаю, большинство русскоязычных читателей — не может ине должен согласиться с Т. Якобсеном. По мнению его, религия вообще и религияшумеров в частности представляет собой коллективную реакцию на то, что он —вслед за немецким философом-теологом Рудольфом Отто — называет нуминознымначалом. Словарь так объясняет понятие «нуминозный»: «духовный, указывающий наприсутствие божества, внушающий трепет». Сам Т. Якобсен называет нуминозность«таинством ужасающим и завораживающим» (mystуrium tremendum et fascinosum). ДляЯкобсена, как человека верующего, нуминозное — нечто извечное, всегдасуществующее, вечное. Нуминозное — это непознаваемое. Однако, если мы оторвемсяот древнемесопотамской цивилизации и обратимся ко всей истории человеческоймысли, то мы обнаружим, что многое, бывшее нуминозным для шумеров — напримермеханизм зачатия, явление грозы, смена времен года,— в наше время познано и темсамым перестало быть нуминозным: объем нуминозного непрерывно сокращается.Конечно, и для нашей философии предела познанию нет, нет принципиально;познание есть процесс бесконечный, и непознанное будет существовать всегда.Непознанное, а не непознаваемое. Поэтому всюду, где Т. Якобсен пишет«нуминозное», я предпочел бы написать «непознанное».
С этим связано и еще одноважное обстоятельство. Есть коренное различие между верой и ритуалом в первобытностии ранней древности и тем, что мы привыкли называть «религией» — имея в видуучения о божестве и мироустройстве, возникавшие в эпохи поздней древности исредневековья и основанные, во-первых, на признанной определенным сообществомдогме и, во-вторых на нормативной этике. Это такие религии, как христианство,ислам и буддизм. Вера и ритуал древних не были связаны с этическими нормами(что, конечно, не значит, что у древних не было этики) и не опирались на догму,но лишь на миф. При этом одна вера не исключала любую другую. Мифы, как иритуалы, конечно, присутствуют и в знакомых нам религиях, но мне здесь важноподчеркнуть не то, что связывает их с первобытностью и ранней древностью, а то,что в них существовало, но первобытности и ранней древности было чуждо.
Зато мифы и ритуалыранней древности имели особую, важнейшую функцию, значительно ослабленную в«новых» религиях: они являлись формой Познани я: и даже более — для тоговремени единственной формой познания мираКонечно, уже в древностинакапливался фактический материал, легший затем в основание науки; а позже — новсе еще и в пределах древности — Аристотель, Зенон и другие греческие философыположили основы научной (так называемой «формальной») логики, без которойсейчас вообще невозможна плодотворная работа мысли; но даже Аристотель писалдля немногих, и прежние приемы познания через метафоры сохраняли силу для всегоостального человечества.
Почему было возможно инеобходимо метафорическое познание, а в пределах ранней древности — только метафорическоепознание? Потому что человечество еще не выработало абстрактных понятий, безкоторых невозможно научное обобщение. Таких слов, как «красота»,«божественность», «собственность», в шумерском языке нет. Вместо «красивый»говорили «хороший», «божественность» называлась nam-dingir (или: nam dingir)«судьба (или „рок") бога», вместо «собственность» — «то, что руказахватила». А чего не было в языке, того не было и в сознании2. Ипоэтому познавать непознанное можно было только описательно — или по сходству,или по смежности, или по созвучию — метонимически и метафорически.Метафорическое познание заменяло собой и научное (познание объекта, каков онесть), и художественное (познание нашего отношения к объекту, передача нашей эмоции).Божество было метафорой либо физического явления, либосоциально-психологического побуждения. Искусство было неотделимо от веры иритуала, и напрасно Т. Якобсен считает некоторые произведения шумерскойписьменности «чисто развлекательными». И танец, и песня, и изображение былитолько ритуальными. А ритуал — в действии, так же, как и миф — в слове, служилиметафорическому познанию мира и выражению отношения между человеком и егомировой средой.
Теперь несколько слов опредлагаемой Т. Якобсеном периодизации древнемесопотамской религии, т.е. типовмифов и ритуалов в условиях ранней древности в древней Месопотамии IV — IIтысячелетий до н.э. (I тысячелетие до н.э. — последнее для древнемесопотамскойцивилизации — рассматривается им лишь бегло).
1. Боги как внутренняяэнергия всего живого (или представлявшегося живым для древних): боги какдаятели. — Исторически этот этап соответствует первобытности и самой раннейдревности; боги здесь не столько деятели, сколько движущие силы, причинностныеначала. Здесь и заложен метафорический характер познания мира в силунеразвитости способностей человека к абстрактному обобщению. Заметим, что Т.Якобсен иллюстрирует этот период мифом о Думузи и Инанне-Иштар, хотясоответствующие тексты относятся к более позднему периоду. Это, однако,оправдано тем, что метафорическое объяснение явлений мира существовало напротяжении всей древности и частично перешло и в позднейшие этико-догматическиерелигии.
2. Боги как правители:вселенная — государство. В Месопотамии это — конец III — начало II тысячелетиядо н.э. Происходит идеологизация мифов и ритуалов, идеологическое оправданиеобразующихся в это время больших и при этом деспотических государств, выходящихдалеко за пределы традиционных первичных общин.
3. Боги как родители,опекающие индивидуального верующего (личные боги). — Эта тенденциясоответствует распаду органических общин в пределах государства в этот ипоследующий периоды; происходит, как выражается Т. Якобсен, «брутализация»правительственных культов, и в то же время ставится вопрос о несправедливостисозданного божеством или божествами бытия («Невинный страдалец» и «Теодицея» вВавилонии, «Иов» в Палестине). К сожалению, этому важному направлению древнеймысли I тысячелетия, имеющему прямую связь с отношениями человека и божества,автор уделяет лишь две страницы в разделе «Метафоры второго тысячелетия» иссылается на библейскую Книгу Иова как на окончательное решение вопроса обожественной справедливости и несправедливости; читателя это может неудовлетворить. Вывод Книги Иова заключается в том, что Бог заявляет страдальцу(у которого Он «для эксперимента» убил всех детей), что устройство мироздания«не его дело».
Дальше в древнем миреидет все возрастающий скептицизм в отношении существующего общественного строяи создание «религий спасения», обещающих людям благо хотя бы в будущем мире —но это лежит уже за пределами книги Якобсена.
Следует особоостановиться на концепции «личного бога», которой придерживались ипридерживаются многие ассириологи и которую развивает в своей книге ТоркильдЯкобсен. Эта концепция наталкивается на трудности. Как решали сами древниелюди, какой именно бог пантеона являлся личным богом новорожденногомесопотамца? Каждое древнемесопотамское личное имя собственное представлялособой развернутое предложение, как правило, упоминавшее имя какого-либо бога:например, Ур-Нанше — «почитатель Нанше»; Син-иддинам — «Сив (Суэн) даровал мне(ребенка)»; Куг-Нингаль — «святая Нингаль» и т.п. Скорее всего, именнобожество, упомянутое в имени ребенка, и было его личным богом. Во всякомслучае, когда рождался следующий ребенок, ему могли дать имя совсем другогобожества (хотя случалось, что имя одного и того же божества повторялось вименах одной семьи в течение нескольких поколений подряд — но тогда обычно этобыло имя главного городского бога-покровителя или другого особо популярногобожества). Но если считать, что бог, упомянутый в имени ребенка, и есть еголичный бог, то как объяснить надписи на печатях типа «Ур-Ниназу (букв,„почитатель бога Ниназу"), раб бога Нанны»? Есть мнение, и оно кажется намосновательным, что «раб такого-то бога» было почетным званием и к личномубожеству оно не имеет отношения.
Далее. Передавался лиличный бог отца детям? Если судить по именам собственным, то этого чаще всегоне происходило. Когда личный бог упоминался в частном письме или в царскойнадписи, он, как общее правило, никак не называется по имени. Гудеа, правительЛагаша, называющий своим богом именно Нингишзиду, — исключение. И оно,возможно, объясняется тем, что Гудеа, как предполагал еще А. Фалькенштейн, былребенком от священного брака жрицы и жреца, игравшего роль бога — в данномслучае Нингишзиды. Таким образом, Нингишзида был не только личным богом Гудеа,но и его «прямым» родителем. К тому же имя Гудеа — «призванный» — именибожества не содержит.
По мнению Т. Якобсена, нетолько Ур-Намму, основатель Третьей династии Ура, имел своими личными богамиГильгамеша и его родителей — Лугальбанду и Нинсун, но и его сын Шульги. Это —явное недоразумение: Ур-Намму считал Гильгамеша предком— своим и своейдинастии; богом в собственном смысле героя Гильгамеша счесть было бы вообщенеправильно. Сам Ур-Намму был назван в честь богини Намму, а трое из егопотомков — в честь бога Луны Суэна/Сина.
Мне кажется, что близкуюаналогию концепции месопотамского личного бога можно найти в православии.Каждый православный младенец нарекался в честь какого-либо определенногосвятого, и день празднования этого святого был для ребенка «днем его ангела». Вправославии отношение человека к «своему» святому — его постоянному покровителю— очень сходно с отношениями между древним месопотамцем и его личным богом.Поэтому надо полагать, что в Месопотамии личный бог человека был связан с егоименем. Если это так, то вся концепция значения личного бога вдревнемесопатамской религии, как ее строит Т. Якобсен, нуждается в пересмотре.
Список литературы
1. Якобсен Т. Сокровища тьмы. Историямесопотамской религии. – М.: Восточная литература, 1995.