Доцент протоиерей Леонид Грилихес, заведующий кафедрой библеистики МДА
Священник Димитрий Юревич, кандидат богословия, преподаватель кафедры библеистики МДА
Эмиграция стала для заслуженного ординарного профессора Петроградской духовной академии Н. Н. Глубоковского (06.12.1863 — 18.03.1937) событием столь же неожиданным, сколь и неотвратимым. Находясь на вершине своей научной, педагогической и общественной деятельности, он уже начал мечтать «о самом маленьком и вполне законном положении — дотянуть до служебного 30-летия, немедленно выйти в отставку, на „пенсию“, переехать в Москву на какую-нибудь тихую окраину поблизости от книг, Академии, Университета, Румянцевского музея и т. д., и заняться там научными работами и богословским издательством». Но, продолжает ученый в своих воспоминаниях, во время большевистской революции «как-то неожиданно все сразу рухнуло...»
После закрытия в 1918 г. Петроградской духовной академии Глубоковский предпринимает попытку сохранить ее научный потенциал и выступает с проектом интеграции профессорской корпорации теперь уже бывшей академии в Петроградский университет. Но, к сожалению, этим планам не суждено было осуществиться. А когда вскоре «жить стало физически невозможно», ученый принимает приглашение читать лекции в Упсале (Швеция). Вернувшись в Петроград 10 декабря того же года, он попал, по своим собственным словам, «в бездну погибели. Просто нечего было есть и негде было взять». Несмотря на то, что Глубоковский одновременно работал архивариусом в Едином государственном архивном фонде (бывшие архив и библиотека Святейшего Синода) и младшим ассистентом в Петроградском университете, ему назначают очень скудный «ученый паек», который он делит с женой, Анастасией Васильевной, исхудавшей до того, «что смотреть на нее было страшно». От ежедневного недоедания и он, и жена, которая «выглядела погибающей былинкой», оказались на пороге голодной смерти.
Но смерть могла прийти и с другой стороны — «кругом буйствовал террор, и каждый звук автомобиля мог предвещать конец. Нельзя было забыться ни на час». Помня о зверской расправе над старшим братом Александром, преподавателем Уральского духовного училища, который был расстрелян большевиками в Уральске в июне 1919 г., Николай Никанорович не исключал подобной участи и для себя. Осознавая весь ужас положения, он, тем не менее, не предпринимал попыток нелегального побега из Советской России — «жена просто была не способна двигаться». Как он вспоминал впоследствии, «ничего не оставалось, как подчиниться неизбежной участи и пассивным смертником ждать последнего конца. Я готов был „встать к стенке“ и желал лишь одного, чтобы мы оба погибли вместе с женой, и она без меня не подвергалась истязаниям…»
Боль житейской неустроенности усиливалась от осознания катастрофического упадка при советском режиме не только богословских, но и вообще гуманитарных наук. «Жестокий опыт, — писал Глубоковский 14 марта 1920 г. академику А. А. Шахматову, — привел меня к неотразимому убеждению, что ныне можно работать научно лишь за границей». Почти полная невозможность вести научные и педагогические занятия не компенсировалась даже лекциями, которые ученый читал с 1920 г. в Петроградском богословском институте, считавшемся преемником закрытой в годы революции академии. Николай Никанорович как будто предчувствовал, что этот институт через некоторое время также будет закрыт большевиками.
Поэтому и ходатайство каких-то старых, уже почти забытых знакомых, и мимолетное, случайное посредничество М. Горького, позволившее оформить законный выезд в Финляндию весной 1921 г., Н. Н. Глубоковский расценил как безусловное и прямое указание промысла Божия: «Разумеется, — писал он много лет спустя, — все устроилось … естественным порядком, и мы не вылетели на огненной колеснице, но ведь всякое истинное чудо (а не фокусничество) совершается в мире и при помощи обычных стихий, но они комбинируются и направляются высшими факторами для чрезвычайных целей».
Отъезд состоялся 29 августа 1921 г. «Тяжело было покидать родную страну, — вспоминал Николай Никанорович. — Я обошел на лаврском кладбище все дорогие могилки и поклонился праху моих покровителей и моих коллег, сотворив краткую тихую молитву в память их. Потом направился и в здание академии, где прошла вся моя научная жизнь… Невыразимо скорбно было на душе». Перед отъездом Глубоковский передал часть своих рукописных материалов К. Я. Здравомыслову (1863–1933), занимавшему до революции должность начальника Архива Святейшего Синода. Часть библиотеки и архива ему было разрешено взять с собой.
Отъезд из России избавил великого ученого от смертельной опасности, но в то же время принес ему тяготы скитальчества. Не получив поддержки со стороны архиепископа Финляндского и Выборгского Серафима (Лукьянова, 1879–1959) и оказавшись в крайне стесненном положении, Глубоковский был вынужден самостоятельно искать выход из сложившейся ситуации. Из Финляндии он с супругой прибывает 14 июня 1922 г. в Прагу, где вскоре был избран членом Коллегии по обеспечению образования русских студентов Чехословакии. Но и там он живет «без всякого регулярного и обязательного дела», что для ученого было весьма тягостно.
3 августа 1922 г., получив место профессора в Белградском университете, Глубоковский переезжает в Сербию. «Внешние условия жизни [в Белграде] сложились … неблагоприятно», – пишет он об этом периоде жизни в своих воспоминаниях. Постоянные переезды по неблагоустроенным квартирам, последняя из которых была расположена на другом берегу Дуная, изматывали силы ученого и его супруги. «Я чувствовал, что выбиваюсь из последних сил и недолго выдержу такое собачье скитание, — писал позже профессор, — а надежды и обещания лучшего оказались обманчивыми».
5 февраля 1923 г. митрополит Варшавский Георгий (Ярошевский) направил Глубоковскому письмо, в котором приглашал его в Польшу для участия в Комиссии по автокефалии Польской Православной Церкви и для организации православного богословского факультета при Варшавском университете. Николай Никанорович с готовностью принял это предложение, но спустя несколько дней получил известие о том, что митрополит Георгий был убит 8 февраля 1923 г. На сей раз профессор Глубоковский «более чем когда-либо повис в воздухе, выбитый из всех позиций и не имея ни малейшей опоры».
Помощь неожиданно пришла из Болгарии, где в тот момент при Софийском университете создавался богословский факультет. Николай Никанорович принял предложение занять должность ординарного профессора и прибыл в Софию вместе с супругой 11 июля 1923 г. Ему была предоставлена бесплатная квартира в здании факультета, обеспечено благоволение болгарских властей, со стороны университетских коллег он пользовался заслуженным уважением. На богословском факультете Глубоковский преподавал Священное Писание Нового Завета и новогреческий язык. По словам Софийского митрополита Стефана (Георгиева, † 1957), ученый стал «великой опорой» факультета.
Об особом уважении к выдающемуся ученому, в частности, свидетельствуют торжества, устроенные по случаю 35-летия его научной деятельности 14 июня 1925 г. Их организатором выступила Русская академическая группа в Болгарии, в которую входили протопресвитер Георгий Шавельский (1871–1951), профессор М. Г. Попруженко (1866–1944), а также многие друзья и почитатели ученого. Мероприятие поддержал «русский воспитанник» — ректор Софийского университета академик В. Н. Златарский (1866–1935). На страницах официального органа Архиерейского Синода РПЦЗ отмечалось, что празднование «превратилось во всеславянское торжество, нашедшее отзвук во всех концах мира». Глубоковский получил более двухсот приветствий от различных учреждений и организаций — русских и зарубежных, церковных и светских, научных и общественных, а также от иерархов, священнослужителей, ученых, бывших учеников и даже от военных.
Понимая временный характер и определенную условность разделения русских эмигрантов на разные церковные юрисдикции, Глубоковский на официальных международных встречах выступал в качестве представителя Болгарской Православной Церкви. При этом он участвовал в работе церковно-педагогических и научных учреждений, создаваемых как Архиерейским Синодом РПЦЗ в Сремских Карловцах, так и группой духовенства и мирян, объединившихся в Париже вокруг митрополита Евлогия (Георгиевского, 1868–1946). В частности, в 1934 г. он вошел в состав Ученого комитета, учрежденного при Архиерейском Синоде РПЦЗ (комитет возглавил митрополит Антоний (Храповицкий)), а по приглашению митрополита Евлогия (Георгиевского) профессор принимал участие в деятельности православного богословского института в Париже, где читал лекции летом 1925 и осенью–зимой 1928–1929 гг. В 1930 г. ученый совет института посвятил второй выпуск сборника «Православная мысль» 40-летию научной деятельности Глубоковского, а в 1935 г. избрал профессора почетным членом института.
Не прерывал Глубоковский и межцерковные контакты, принимая участие в международных форумах, где наряду с православными выступали представители англиканской и лютеранской Церквей. Николай Никанорович писал, что со времени большевистской революции ему оказывают постоянную материальную помощь шведские христиане: «Мои верные упсальские друзья [т. е. архиепископ Натан Сёдерблом (Nathan Soederblom, 1866–1931), по приглашению которого Н. Н. Глубоковский читал лекции в Швеции в 1918 г., и его последователи. — прот. Л. Г. и свящ. Д. Ю.] … до настоящего времени поддерживают нас существенными пособиями на переезды среди моих скитаний по Европе и Балканам и по другим поводам (на праздники, на лечение, на летний отдых)». Однако, будучи искренним в своих намерениях и при участии в межхристианских форумах имея своей целью исключительно то, чтобы донести до инославных слушателей православную точку зрения, Глубоковский воспринимал эту помощь как действие промысла Божия: «При таких условиях я мог устроиться более или менее самостоятельно и, несмотря на свою старость, сам добываю достаточный хлеб насущный, но кто мне его подает? Не Бог ли по Его великой милости, дивный во святых Своих во всяком народе под небесами?»
Профессор Н. Н. Глубоковский скоропостижно скончался 18 марта 1937 г. от болезни почек. Отпевание было совершено 21 марта, в первое воскресенье Великого Поста, когда Церковь празднует Торжество Православия, в храме св. Недели рядом с богословским факультетом Софийского университета. Отпевавший его митрополит Софийский Стефан положил на тело усопшего горсть земли, взятой Николаем Никаноровичем в 1921 г. при прощании с Россией на Никольском кладбище Александро-Невской Лавры. Погребен был Глубоковский на русском участке городского кладбища Софии .
* * *
За свою жизнь Николай Никанорович Глубоковский написал около сорока крупных работ и около тысячи статей и заметок. И хотя большая часть его трудов была написана и опубликована в России, плодотворную научную деятельность ученый продолжал и после того, как покинул родину: находясь в эмиграции, он опубликовал несколько монографий и более ста статей. Большинство его работ, написанных в эмигрантский период, публиковались в Болгарии — сначала в «Ежегоднике богословского факультета Софийского университета», а затем нередко отдельными изданиями. На научном поприще он продолжил работу по основным направлениям библейских исследований, которой занимался в России.
Прежде всего — это изучение благовестия апостола Павла. Еще будучи профессором Санкт-Петербургской духовной академии, он посвятил данной теме докторскую диссертацию «Благовестие святого апостола Павла по происхождению и существу», изданную в переработанном виде в трех томах общим объемом около 2500 страниц. В диссертации, которую современники назвали «чрезвычайным явлением в русской богословской литературе» и «полной энциклопедией новейшей литературы» по апостолу Павлу, Глубоковский ставил одной из основных задач опровержение построений отрицательной библейской критики о якобы имевшем место «противостоянии» между апостолом Павлом, проповедовавшим Евангелие среди язычников, и апостолом Петром как представителем Иерусалимской общины христиан.
С наибольшей последовательностью эти фантастические идеи развивала так называемая ново-тюбингенская или «Баурова» школа, оказавшая сильное влияние на западную библеистику не только в конце XIX, но и в XX в. По мнению критиков, апостол Павел «возомнил», будто Иисус Христос есть Сын Божий и начал это проповедовать, в то время как ранняя христианская община, связанная с апостолом Петром, якобы не выходила за рамки тогдашнего иудаизма за исключением веры в мессианство Иисуса и учения о воскресении мертвых. «Противостояние» между этими двумя направлениями («паулизмом» и «петринизмом») разрешалось, по мнению скептиков, у апостола Иоанна Богослова, соединившего в своем учении идеи «противоборствующих» групп. Таким образом, «позднейшее» церковное учение с «наслоениями паулизма» противопоставлялось некоему «истинному раннему» учению Христа, причем камнем преткновения являлась личность апостола Павла.
В своей докторской диссертации Николай Никанорович рассматривает органичное тождество благовестия апостола Павла с Евангелием Иисуса Христа и демонстрирует принципиальное отличие учения апостола язычников от иудейских и греческих «источников». Именно активная научная позиция Глубоковского, подкрепленная фундаментальным богословским знанием, позволила оградить русскую библейскую новозаветную науку от экспансии идей ново-тюбингенской школы, в то время как влияние этой школы до сих пор ощущается в западной библеистике.
В экзегетическом плане Глубоковский задумал еще до революции развернутую трилогию, которую ему удалось завершить только в эмиграции. Первые две ее части были посвящены посланиям апостола Павла: «Благовестие христианской свободы (Послание к галатам)» и «Благовестие христианской святости (Послание к евреям)», третья часть – «Благовестие христианской славы (Апокалипсис)» – Откровению апостола Иоанна Богослова.
В первой части данного труда раскрывается учение апостола Павла о смысле закона в истории ветхозаветного Израиля, содержащееся в Послании к галатам. Подробный анализ этого учения позволяет отвергнуть как несостоятельную точку зрения некоторых исследователей о «непроисхождении христианства из [ветхозаветного] иудаизма», согласно которой новозаветная Церковь в силу отвержения обрядовых постановлений Моисеева закона принципиально чужда Ветхому Завету. Приведенное Глубоковским объяснение учения апостола Павла позволяет однозначно утверждать, что христианство не только является преемником ветхозаветного иудаизма, не только «происходит» из него, но и может быть утверждаемо как его смысл, цель и логическое завершение.
Вторая часть трилогии Глубоковского (объемом около 3000 страниц) не была опубликована полностью. Ее фрагменты выходили в «Ежегоднике богословского факультета Софийского университета» в 1927–37 гг. В тех фрагментах, что были напечатаны, Николай Никанорович затрагивает отдельные вопросы, связанные с Посланием к евреям, но в ряде случаев эти проблемы не менее значимы и принципиальны для судеб русской библейской науки, чем бывшее до революции противостояние ученого скептической бауровой школе.
В частности, в статье «Послание к евреям и историческое предание о нем» профессор нашел в себе мужество досконально и всесторонне рассмотреть вопрос об авторстве этого Послания. Дело в том, что к тому моменту западная библейская наука отрицала его принадлежность апостолу Павлу. Этот вопрос в высшей степени актуален и сейчас, когда современные русские библеисты активно знакомятся с зарубежными исследованиями корпуса апостола Павла и сталкиваются с широко распространенной скептической точкой зрения.
На основании свидетельств большого числа восточных церковных писателей II–V вв. Глубоковский показывает, что на Востоке «Павлово авторство было засвидетельствовано издавна и считалось непререкаемым», причем литературные отличия Послания к евреям от других посланий апостола были хорошо известны и объяснялись стилистической обработкой либо переводом на греческий язык с еврейского кем-то из его ближайших учеников (например, апостолом Лукой или святителем Климентом Римским). Церковные писатели предполагали также, что отсутствие имени апостола в Послании могло быть связано с тем, что, проповедуя среди язычников, он не претендовал называться апостолом евреев, а те, в свою очередь, относились к нему настороженно.
На Западе в указанный период Послание к евреям признавал принадлежащим апостолу Павлу ряд церковных писателей; в большинстве же случаев оно считалось «авторитетно-церковным документом, но апостольское имя за ним не было закреплено. … [Поэтому] оно не вносилось в канонический каталог, поскольку туда не могли включаться анонимные произведения». Блаженный Августин (†430 г.) объяснял это тем, что в силу несходства его литературной формы с другими Павловыми посланиями «некоторые побоялись принимать его в канон Священных Писаний, и оно не попало в разряд апостольских посланий, которые приемлет церковный обычай». Как следствие, для блаженного Августина был важен факт признания авторства Павла со стороны Восточной Церкви.
Глубоковский показывает причины возникновения и существования анонимности этого послания в Западной Церкви в указанный период, проистекавшие прежде всего из особенностей церковной ситуации. В течение V в. и позднее Западная Церковь окончательно признает за Посланием к евреям авторство апостола Павла. Продемонстрировав это, Глубоковский показывает, что и спорные внутренние моменты Послания также вполне могут быть интерпретированы в пользу авторства апостола язычников.
Третья часть трилогии вышла посмертно в 1966 г. в Джорданвилле и была посвящена толкованию «самой таинственной книги во всем новозаветном каноне» — Откровения святого Иоанна Богослова. Весьма интересной является предложенная Глубоковским методология изучения пророческой книги Нового Завета. По его мнению, апостол Иоанн Богослов «не искал подробного раскрытия и общепонятного истолкования» виденного им откровения. «Он только приподнимает завесу и лишь показывает для созерцания постепенно сменяющиеся картины, наблюдает их и отмечает свои впечатления, но обычно не комментирует их. В таком случае и нам святой Иоанн предоставляет возможность наглядного созерцания, а вовсе не рационального уразумения, обеспеченного авторскими описаниями и научениями».
Поэтому «мы не должны искать в Апокалипсисе того, что там не имеется и чего не может быть в отношении автора», поскольку «сам созерцатель больше восхищался и потрясался, недоумевал, спрашивал о непонятном смысле виденного и не всегда слышал ясный ответ или же получал новые таинственные вещания. …У него немыслимо намерение дать связную драму прозрачного для всех содержания, поскольку последнее сообщалось в независимом от него движении видений, которых ему нельзя предусмотреть ни материально, ни хронологически». Руководствуясь этим методологическим принципом, Глубоковский предлагает толкование основных картин Апокалипсиса.
Другим направлением деятельности ученого в эмиграции стало продолжение изучения Евангелий. До революции исагогические и богословские вопросы, связанные с Евангелиями, он затрагивал в своих лекциях по Священному Писанию Нового Завета, читавшихся в Санкт-Петербургской духовной академии. В эмиграции профессор публикует отдельный труд «Евангелия и их благовестие о Христе Спасителе и Его искупительном деле». Как и в лекциях, Николай Никанорович вначале затрагивает общие вопросы, касающиеся термина «Евангелие», четверичного числа, историко-догматического и законоположительного значения Евангелий, а также разбирает синоптическую проблему и предлагает ее решение, согласующееся с церковной традицией. Далее он описывает особенности изображения Христа и Его искупительного дела в каждом из четырех Евангелий. Евангельскую тему Глубоковский продолжил в монографии «Святой апостол Лука, евангелист и дееписатель», в которой рассматривает личность апостола Луки, а также различные вопросы, связанные с происхождением, целью написания и богословской характеристикой Евангелия от Луки и книги Деяний.
Глубоковскому принадлежит также ряд экзегетических очерков, написанных в эмиграции и посвященных толкованию различных фрагментов новозаветных текстов .
* * *
Одной из последних работ, завершенных Н. Н. Глубоковским в эмиграции, является публикуемый ныне «Объяснительный библейский словарь». Судьба этого произведения во многом разделила нелегкую судьбу ученого. Осознавая острую потребность русской библейской науки в справочном издании энциклопедического характера, Глубоковский начал работу над словарем еще летом 1905 г. За основу им была взята «Иллюстрированная полная популярная библейская энциклопедия», изданная в Москве в 1891–1892 гг. в четырех выпусках архимандритом Никифором (Бажановым, 1835–1895), настоятелем Высокопетровского монастыря.
Вновь к идее словаря Глубоковский вернулся в 1915 г., когда он в качестве члена Училищного совета при Святейшем Синоде предложил издать словарь, который должен был стать общедоступным пособием для церковных и церковно-приходских школ. Предложение было принято, и в течение 1915 г. профессор полностью переработал словарь. В конце 1916 г. рукопись была передана в типографию, но из-за неблагоприятных условий военного времени и начинавшейся революции не было набрано ни строчки. Выезжая заграницу, Глубоковский взял с собой и рукопись словаря. Возможность окончательно завершить работу представилась лишь в 1930 г., а в 1932–1933 гг. профессор собственноручно переписал словарь начисто.
После смерти Глубоковского и его супруги часть рукописных материалов ученого, включая словарь, перешла к его душеприказчику Ивану Кондратьевичу Пучкову. Протопресвитер Георгий Шавельский в письме, отправленном из Софии 13 сентября 1945 г. профессору Свято-Тихоновской духовной семинарии Владиславу Альбиновичу Маевскому, пишет, что И. К. Пучков «хранит эти рукописи, как зеницу ока. Хотели их приобрести московцы. Обещали значительную сумму, за которую Пучков, как будто бы, соглашался уступить их, правда, не все, а значительную часть их. Но потом Москва смолкла и, по-видимому, разговорами закончилось дело». Далее Шавельский высказывает опасения, что «о судьбе этих рукописей… столковаться с ним (с И. К. Пучковым – прот. Л. Г. и свящ. Д. Ю.) будет очень трудно». Автор письма особо упоминает «Толкование на Апокалипсис», «Библейский словарь» и «Воспоминания», сообщает о том, что обширная личная библиотека Глубоковского, «с множеством его заметок на полях книг, приобретенная здешним Синодом у вдовы покойного, в 1944 году во время бомбардировки вся погибла» и высказывает опасение, что могут затеряться и рукописи.
И. К. Пучков завещал рукописи Ирине Михайловне Посновой (1914–1997) — дочери бывшего коллеги и друга Глубоковского Михаила Эммануиловича Поснова (1873–1931). Судя по всему, они перешли к ней, поскольку в 1962 или 1963 г. супруга М. Э. Поснова Елена Григорьевна (1888–1966) передала часть рукописного наследия Глубоковского митрополиту Николаю (Еремину, 1892–1984), бывшему тогда экзархом Патриарха Московского в Западной Европе. Он, в свою очередь, передал их в Свято-Троицкий монастырь Русской Зарубежной Церкви в Джорданвилле. Ректором Свято-Троицкой семинарии в Джорданвилле с 1952 г. являлся один из учеников Глубоковского по богословскому факультету Софийского университета, выпускник 1930 г., архиепископ Аверкий (Таушев, 1906–1976). Под его руководством в 1966 г. было осуществлено издание «Благовестия христианской славы в Апокалипсисе», намеревались издать и «Объяснительный библейский словарь».
Словарь выходит только сейчас, в начале XXI в., ровно 70 лет спустя после кончины Глубоковского и более чем через столетие после того, как он начал работу над ним. В связи с этим встают вопросы: каких принципов придерживался при работе над словарем составитель и какова ценность этого труда для нынешней русской библейской науки? Перерабатывая для словаря материал «Иллюстрированной полной популярной библейской энциклопедии» архимандрита Никифора, Глубоковский выработал вполне определенный подход:
1) был введен ряд новых словарных статей (составляющих примерно 20 % от общего объема словаря), преимущественно — для объяснения терминов и идиоматических выражений церковно-славянского перевода Библии;
2) во многих статьях добавлен анализ библейского текста на языках оригинала или в древних переводах (Септуагинта, Вульгата, церковно-славянский, иногда сирийский и древнеиталийский переводы);
3) даны новые этимологии еврейских слов и названий;
4) добавлено немало новых сведений естественнонаучного характера;
5) приведены ссылки и цитаты из древних авторов (Геродота, Диодора Сицилийского, Платона, Плиния, Птоломея, Светония, Страбона, Тацита, Иосифа Флавия, Цицерона и др.), отцов и учителей Церкви (Епифания Кипрского, Климента Римского, Тертуллиана, Иустина Мученика, Василия Великого, блаж. Иеронима, Евсевия Кесарийского и др.);
6) ко многим статьям составлена библиография (в основном по русской богословской литературе XIX — первой трети XX вв.).
Некоторые статьи Глубоковским были полностью переработаны, так что из разряда популярных они перешли в число научных. Например, статья «Библия» не является переделкой статьи «Писание Священное» из «Энциклопедии» архимандрита Никифора, а написана заново, причем Глубоковский не ограничивается простой систематизацией и исчислением канонических книг. Он дает подробный обзор оригинального текста и переводов Священного Писания, сопровождая их различными историческими сведениями.
В силу своего популярного характера словарь не в полной мере отражает стиль и характер богословских и экзегетических работ Глубоковского, но ценность этой книги в другом. Будучи прекрасным дополнением к научным монографиям и статьям профессора Глубоковского, он позволяет прикоснуться к библейско-богословскому мировоззрению великого ученого, выраженному в доступной и понятной форме. Принципиальные библейские понятия и методы остаются незыблемыми, и знакомство с ними для современного читателя особенно ценно в связи с тем, что они изложены одним из выдающихся православных исследователей Священного Писания XX в.
В основу данного издания положена машинопись «Объяснительного библейского словаря», хранящаяся в архиве Свято-Троицкой духовной семинарии в Джорданвилле. Издатели старались как можно более бережно воспроизвести авторский текст, но в то же время не могли оставить без исправлений очевидные ошибки, которые возникли в результате многочисленного переписывания, дешифровки рукописи и машинописного набора. Ряд фактических сведений, содержащихся в словаре, при подготовке настоящего издания был уточнен и обновлен.
Были проверены все отсылки на Священное Писание, все библейские цитаты сверены с русским Синодальным и церковнославянским переводами. Для удобства читателя в тех случаях, когда у Глубоковского в одной и той же статье содержится информация о топониме и одноименном ему лице (лицах), научно-редакционный совет счел возможным произвести разделение на две статьи. Имена собственные, различающиеся в еврейском тексте, но ставшие омонимами в русском переводе, в настоящем издании снабжены еврейской транскрипцией и также представлены в виде отдельных статей.
Издавая «Объяснительный библейский словарь» в год, когда исполняется 70 лет со дня кончины Н. Н. Глубоковского, мы, прежде всего, стремились отдать дань памяти великому подвижнику православной богословской науки. Надеемся, что это издание, предпринятое совместными трудами духовных школ Московского Патриархата и Русской Зарубежной Церкви, послужит достойным началом для их самого широкого соработничества в будущем.