А. Алексеев, историк.
В древности религиозные представления были частью национального сознания. Каждый народ чтил собственных богов. Чужих богов боялись или презирали, иногда даже брали их (точнее, их статуи) в плен. Понятие универсальности божества и абсолютной истины, стремление восславить и утвердить истинную веру принадлежат новой эпохе, периоду становления мировых религий и начинающейся глобализации. Впервые оно проявилось в Палестине. В ожидании Мессии
Ко времени Рождества Христова потомки древних израильтян уже давно утратили национальную государственность и рассеялись по всему Средиземноморью. Из четырех-шести миллионов как минимум две трети их жили вне Палестины. Положение этой диаспоры — одной из многих в Римской империи — было поистине уникальным. Причина крылась в особенностях еврейской религии — иудаизма. Римляне разрешали своим подданным почитать каких угодно богов, лишь бы люди не забывали приносить жертвы Гению императора. Это устраивало всех, но только не иудеев.
В идейном отношении иудаизм отличался терпимостью: с фарисеями, скрупулезно соблюдавшими библейские предписания, уживались саддукеи, отрицавшие предопределение и бессмертие души, и даже ессеи, отказывавшиеся молиться в Иерусалимском храме Яхве (Иеговы). Однако в общественной жизни важен не столько смысл религиозных догматов, сколько их внешние проявления. Иудеи не просто считали Яхве единственным настоящим богом, но и категорически не желали поклоняться кому-либо, кроме него. Более того, они приравнивали человеческие изображения к идолопоклонству, отказываясь видеть даже портреты и статуи кесаря в своих городах. Молиться за его благополучие (но только своему незримому богу) они соглашались лишь в храме, куда иноверцам вход категорически запрещался. И постоянные конфликты иудеев с римской администрацией возникали именно на основе этих установле ний.
Наряду с обрезанием и строгим соблюдением субботы в иудаизме все больше разрасталась система запретов и ограничений (например, запрет принимать пищу совместно с неиудеями), образующая стену между правоверными иудеями и приверженцами прочих религий.
Иудеи верили, что между Яхве и еврейским народом существует древний Завет (договор). Они чтили Библию и Законы, которые Яхве продиктовал Моисею на горе Синай, и были твердо убеждены, что рано или поздно явится предсказанный пророками Мессия, который восстановит Израильское царство во всем его величии. Пока же скрепя сердце терпели власть Рима.
В 4 году до Р. Х., когда умер иудейский царь Ирод Великий (он служил римлянам не за страх, а за совесть), его владения Рим поделил на тетрархии (четверти). Сын Ирода Архелай вместе с царским титулом унаследовал бoльшую часть современного государства Израиль: Иудею (землю вокруг Иерусалима), Идумею, лежащую южнее и населенную родственными, но враждебными евреям племенами, и Самарию, расположенную севернее, — ее жителей правоверные иудеи приравнивали к иноверцам. Родной брат Архелая, Ирод Антипа, получил Галилею, окраинную и довольно дикую область к северу от Самарии, между морским побережьем и Генисаретским озером, и Перею на восточном берегу Иордана. Остальные земли поделили их единокровный брат Филипп Ирод и некий Лисаний.
В 6 году от Р. Х. римляне сместили Архелая и отправили в ссылку, а Иудею, Идумею и Самарию отдали под власть римского чиновника-прокуратора. Этот удар по остаткам еврейской государственности породил партию зелотов (от греческого «зелотаи» — «ревнители»), которые, подобно современным мусульманским радикалам-ваххабитам, отрицали любую власть, кроме Божьей. «Идти на смерть они считают за ничто, равно как презирают смерть друзей и родственников, лишь бы не признавать над собою главенства человека», — писал о зелотах римский историк Иосиф Флавий.
Однако восстание, поднятое вождем зелотов Иудой Галилеянином, потерпело поражение, а Понтий Пилат, назначенный в 26 году прокуратором Иудеи, с самого начала принялся намеренно нарушать религиозные традиции евреев. По его приказу в Иерусалим внесли знамена с изображениями императора Тиберия. Описывая методы правления Пилата, философ Филон упоминает «продажность и хищничество, разорение целых семей, все низости, затейщиком которых он был, казнь множества людей, не подвергнутых даже никакому суду, и другие ужасы, превосходившие все пределы». Иоанн и Иисус
На пятнадцатом году правления кесаря Тиберия, при первосвященнике Каиафе, то есть около 30 года от Р. Х., в Галилее объявился проповедник Иоанн. В одежде из конского волоса, подпоясанный кожаным поясом, питавшийся акридами (сушеной саранчой) и пчелиным медом, он призывал людей к праведной жизни и ритуальному омовению «не для искупления различных грехов, но для очищения своего тела, тем более что души их заранее уже успеют очиститься» (Иосиф Флавий). По словам евангелиста Марка, галилейский тетрарх Ирод Антипа «боялся Иоанна, зная, что он муж праведный и святый, и берег его; многое делал, слушаясь его, и с удовольствием слушал его». Однако влияние Иоанна со временем стало беспокоить тетрарха. Когда Ирод Антипа увел у своего брата Филиппа жену Иродиаду, приходившуюся им обоим племянницей, Иоанн резко осудил сей брак. Затаившая злобу Иродиада сумела настоять, чтобы Иоанну отсекли голову.
Многоженство у всех ближневосточных народов было правилом, однако первая жена Антипы сочла себя оскорбленной появлением Иродиады и бежала к отцу, царю Набатеи — «каменистой Аравии». Вскоре арабские войска полностью уничтожили армию Антипы. Многие увидели в этом Божью кару за убиение Иоанна.
Среди учеников Иоанна (апостолы звали его Крестителем) появился галилеянин Иисус Назорей. Евангелисты уверяют, что Иоанн сам признал первенство Иисуса. Однако проповедям Иисуса в Галилее очень мешало то, что здесь он был своим — его знали с детства. Евангелист Марк передает реакцию земляков на появление нового пророка: «Не плотник ли Он, сын Марии, брат Иакова, Иосии, Иуды и Симона? Не здесь ли между нами его сестры?»
Иисус не проповедовал новую религию. Он добивался от иудеев того, чтобы они жили праведно, согласно духу Моисеева закона, и чтобы признали его Христом и Сыном Божьим. Против первого никто открыто не возражал. Что же касается определения «Сын Божий», то, с точки зрения иудаизма, оно кощунственно: у абсолютного божества, каким является Яхве, не может быть детей. В мессианство Иисуса подавляющее большинство иудеев также не поверили: от пророков они знали, что Мессия должен воссоздать царство Израиля, а "… Он этого не сделал". Неправдоподобным представлялся приход Мессии из варварской Галилеи, да и совершаемые Иисусом чудеса, с обывательской точки зрения, выглядели недостаточно убедительно (в Евангелии от Марка, наиболее раннем, они сводятся к исцелениям и насыщению голодных).
Однако среди простонародья Иисус приобрел популярность, которую зелоты попытались использовать для организации восстания. Пилат подавил бунт. Иудейский Синедрион, чтобы избежать конфликта с Римом и одновременно избавиться от неудобного оппонента, обвинил Иисуса в святотатстве и приговорил к смерти, а Пилат, получив взятку в 30 талантов серебра (около 750 кг), приговор утвердил, хотя проповедник вызывал у него некоторую симпатию (уже потому, что излечил его тяжелобольную жену).
Иисуса распяли на кресте — обычная тогда форма позорной казни. Никто из влиятельных людей того времени не заметил этого мелкого, с их точки зрения, происшествия в палестинском захолустье, случившегося, по разным датировкам, между 27-м и 37-м годами.
Чтобы осознать уникальность дальнейшей судьбы христианства, надо помнить, что проповедников и целителей тогда (да и во все эпохи) бывало множество. К наиболее заметным (помимо упомянутого Иоанна Крестителя) можно отнести «Учителя Праведности» — главу большой ессейской общины в Кумране — и младшего современника Иисуса философа-пифагорейца Аполлония из Тианы — при жизни его чтили как мудреца и чудотворца, а после смерти некоторые поклонялись ему, словно герою-полубогу. Однако их попытки изменить мир оказались тщетными. Почему?
Видимо, потому, что все они, несмотря на таланты и влияние, сами ограничивали сферу своей деятельности. Иоанн считал, что лишь готовит путь для Мессии. Кумраниты стремились максимально отгородиться от грешного мира. Аполлоний Тианский свое отношение к окружающему сформулиро вал в молитве к солнечному богу: «Гелиос, пошли меня в такие края, какие угодны и мне и тебе, пусть я узнаю людей хороших, а о дурных пусть ни я ничего не буду знать, ни они обо мне». В результате многочисленные ученики Аполлония не совершили ничего значимого, а из его работ до нас дошли одна цитата, следы биографии Пифагора да несколько писем. Апостолы и евангелисты
Иисус действовал прямо противоположным образом, и потому конец его земного существования стал началом торжества его Евангелия Святого Духа.
Он не уставал повторять, что является Мессией и Сыном Божьим, и каждого встречного стремился превратить в своего приверженца. Более того: из числа ближайших учеников он отобрал двенадцать апостолов, чтобы «с ним были и чтобы посылать их на проповедь, и чтобы они имели власть исцелять от болезней и изгонять бесов». И сказал им: «Вы — свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного».
Позже Иисус избрал еще семьдесят учеников и поставил перед ними те же задачи. Впервые в истории новое учение с самого начала становится предметом, как сказали бы мы сегодня, целенаправленной, хорошо организованной пропагандистской кампании.
Об апостолах известно прискорбно мало, но определенно можно сказать, что выдающуюся роль среди них играл Симон Петр. Его фигура рисуется в новозаветных книгах достаточно живо, и именно поэтому она изначально подвергалась наибольшему обсуждению и осуждению.
В самом деле, отношение Иисуса к Петру двойственно. С одной стороны, он говорит: «Ты — Петр, и на сем камне я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее; и дам тебе ключи от Царства Небесного; и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах». Но ведь именно Петр отговаривал Иисуса идти в Иерусалим, навстречу предуготованной смерти, и, видимо, был очень убедителен, потому что Иисус буквально открещивался от него: «Отойди от Меня, сатана! ты мне соблазн, потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое». При аресте Иисуса Петр (единственный!) пытался оказать вооруженное сопротивление, но потом, как и было предсказано, трижды отрекся от него, чтобы самому не быть схваченным. Неудивительно, что еще в III веке философ Порфирий буквально плясал на костях Петра, перечисляя эти, с его точки зрения, «несуразицы» Евангелий.
Если руководствоваться чистой логикой, подобно греко-римским философам, то выбор Иисуса действительно выглядит странным. Но сегодня, по прошествии двух тысяч лет, следует оценивать происшедшее более реалистично. Иисусу приходилось выбирать из того, что имелось под рукой. Да, апостолы не были ни идеальными глашатаями истины, ни даже безупречными исполнителями его воли. Да, они были скорее «христианскими жирондистами» (выражение А. И. Герцена), а отнюдь не якобинцами-монтаньярами. Но именно они, несмотря на все их недостатки, сумели в веках сохранить его имя и дело.
Если бы Церкви Христовой суждено судьбой утвердиться в мире в результате единовременного чуда, несовершенство Петра на этом фоне могло бы показаться недостойным. Но мы-то знаем, что торжеству христианства предшествовали столетия медленного роста, гонений, внутренней борьбы, ошибок и мучительных поисков. Представим себе, что бы произошло, если бы после Иисуса во главе иерусалимской общины оказались люди бескомпромиссные, жаждущие пострадать во Имя Господне. Скорее всего, земная история христианства на этом бы и завершилась. Для того чтобы Церковь выжила, ей требовалось постоянно искать средний путь между капитуляцией, отказом от исповедуемой истины и исповеданием неистовым, ведущим к физическому уничтожению или превращению в секту. Так что выбор Петра на роль руководителя следует признать удачным — хотя бы потому, что победителей не судят.
И вот Иисус умирает на кресте. В судьбе его учения наступает ключевой момент. Теперь все зависит от того, как поведут себя ученики, и прежде всего одиннадцать первенствующих (двенадцатый — предатель Иуда Искариот). Они верят, что их казненный учитель — Христос и Сын Божий. Значит, он вот-вот должен вернуться, устроить суд над гонителями, восстановить попранную справедливость и воссоздать царство Израиля. Надо ли что-то предпринимать им самим? Или достаточно просто ждать? Или — страшно даже подумать — они все-таки ошиблись?
О том, как был сделан их выбор, не замеченный и не оцененный современниками, но имевший грандиозные исторические последствия, рассказывают Евангелия.
Самое краткое, Евангелие от Марка, традиционно именуется «вторым», но оно, несомненно, наиболее раннее. Марка относят к числу семидесяти апостолов «второго призыва». Предание гласит, что он следовал за Иисусом после его ареста, но тексты этого не подтверждают. Возможно, при описании событий, связанных с Воскресением Иисуса, Марк опирался на рассказы своего родича Симона Петра.
Матфей, сын Алфея, он же Левий-мытарь, автор «первого» Евангелия, был в числе двенадцати апостолов. Возможно, во время описываемых событий вместе с остальными находился в Иерусалиме, однако ничем себя не проявил.
Автора «третьего» Евангелия, Луку, традиционно считают апостолом из семидесяти, но, скорее всего, он примкнул к Церкви Христовой много позже: события в Палестине он описывает явно с чужих слов.
И лишь Иоанн, сын Заведея, автор «четвертого» Евангелия и, по-видимому, Апокалипсиса, апостол из двенадцати, не только находился в гуще событий, но и вел себя активно. Его, единственного среди евангелистов, можно назвать непосредственным свидетелем по крайней мере части связанных с Иисусом событий. Правда, Евангелие он писал в старости, спустя много лет после происшедших событий. За плечами осталась длинная жизнь, наполненная борьбой и испытаниями, а сам он из простого рыбака превратился в признанного вождя Церкви и серьезного богослова. Это, разумеется, не могло не сказаться на его сочинении.
Евангельские описания полны противоречий, и на этом основании многие историки объявляли их подделкой. На самом деле именно противоречивость Евангелий служит убедительным доказательством их подлинности — по крайней мере, в основе: исключать, что кое-что в них добавлено позже, разумеется, нельзя. Апостолы не были ни следователями, ни исследователями. Они — обычные люди, записывавшие то, что видели или слышали и во что верили. Огромной заслугой христианской Церкви перед исторической наукой стало именно то, что она не поддалась соблазну создать гладко обструганную версию своей ранней истории, не убрала из Евангелий видимые неувязки (хотя подобные попытки предпринимались), а сохранила тексты в первозданном виде. Вот если бы история Иисуса и его учеников была изложена не столь противоречиво, в ней следовало бы усомниться. Воскресение
Чтобы лучше уяснить последовательность событий, разобьем их на отдельные эпизоды. Итак…
Эпизод 1: женщины находят гроб Господень пустым.
Иисус умер в пятницу перед Пасхой и сразу же был похоронен. В праздничный субботний день не происходит ничего важного. С окончанием субботы, на рассвете того дня, который мы именно в память этих событий зовем «воскресеньем», к пещере с гробом Иисуса приходят женщины, чтобы в соответствии с обычаем умастить тело покойного. Все евангелисты упоминают этот факт, однако расходятся как относительно имен женщин, так и относительно того, что именно они увидели.
Согласно Марку, женщин, пришедших к гробнице, три: Мария Магдалина, Мария Иаковлева и Саломея. По дороге они размышляют, сумеют ли сдвинуть камень, закрывающий вход в гробницу. Однако, придя на место, обнаруживают, что камень отвален. Они заходят внутрь и видят юношу в белой одежде, сидящего с правой стороны гроба. Женщины в ужасе, но юноша успокаивает их и говорит, показывая на пустой гроб, что Иисуса здесь нет, что он воскрес. И еще он велит женщинам передать апостолам и лично Симону Петру, что воскресший Учитель будет ждать их в Галилее.
У Луки картина та же с некоторыми отличиями в деталях. Среди женщин, пришедших к гробнице Иисуса, он называет опять же Марию Магдалину, какую-то Иоанну, еще одну Марию (мать Иакова) «и других с ними». Увидя камень отваленным, женщины заходят в гробницу и находят гроб пустым. В этот момент перед ними предстают «два мужа в одеждах блестящих», возвещающих воскресение Иисуса.
Иоанн не упоминает никаких женщин, кроме Марии Магдалины. Поскольку Иоанн находился в числе апостолов, которым Мария Магдалина сообщила об увиденном, он передает то, что слышал именно от нее — единственной несомненной свидетельницы. Иоанн краток: «В первый же день недели Мария Магдалина приходит ко гробу рано, когда было еще темно, и видит, что камень отвален от гроба». И никаких слов о юноше в белом или о мужах в блестящих одеждах. --PAGE_BREAK--
Зато у Матфея картина рисуется яркими красками. На рассвете к гробнице Иисуса приходят две женщины — Мария Магдалина и другая Мария, мать Иакова и Иосии. Здесь же находится стража, охраняющая гробницу, — деталь, отсутствующая у других евангелистов. На глазах стражников и пришедших женщин происходит землетрясение, и с небес спускается ангел, который отваливает камень и усаживается на него. «И вид его был как молния, и одежда его бела как снег. Устрашившись его, стерегущие пришли в трепет и стали как мертвые». Игнорируя насмерть перепуганных стражников, ангел сообщает женщинам о Воскресении Иисуса и говорит, что ожидать его следует в Галилее. Как ведут себя женщины?
В Евангелии от Луки они выслушали мужей в блестящих одеждах и, «возвратившись от гроба, возвестили все это одиннадцати и всем прочим».
В Евангелии от Марка они так напуганы, что ничего никому не рассказывают. Что их напугало — неужели юноша в белых одеждах? В тот же день Иисус сам является Марии Магдалине, изгнав из нее семерых бесов. (Этот факт стоит отметить: он свидетельствует о том, что Мария Магдалина — одержимая женщина с неустойчивой психикой.) Лишь после этого она (одна!) идет и возвещает об увиденном «бывшим с Ним, плачущим и рыдающим».
Матфей, описав случившиеся чудеса, о реакции женщин не говорит ничего: видимо, они все воспринимают как должное. Когда женщины возвращаются от гробницы, Иисус по дороге является им и подтверждает слова ангела о том, что будет ждать апостолов в Галилее. Женщин, только что переживших землетрясение и схождение ангела, это уже нисколько не пугает — они идут и оповещают о происшедшем учеников Иисуса. Между тем стражники, подкупленные первосвященниками, заявляют, что тело распятого Иисуса выкрали ученики. Эпизод 2: Петр и Иоанн у пустого гроба.
Итак, Мария Магдалина (по Марку) или все женщины вместе (по Матфею и Луке) сообщают о виденном и слышанном апостолам. Как те ведут себя, услышав о воскресении Учителя? Марк и Лука пишут, что апостолы женщинам не поверили; однако Лука добавляет, что Петр бегом бежит к гробнице и находит ее пустой. У Иоанна этот эпизод выписан в деталях.
По его словам, Мария Магдалина первоначально оповестила не всех апостолов, а лишь Петра и самого Иоанна, которые, видимо, находились в этот момент вместе. «Итак бежит (Мария Магдалина. — А. А.) и приходит к Симону Петру и другому ученику, которого любил Иисус (так Иоанн именует себя самого. — А. А.), и говорит им: унесли Господа из гроба, и не знаем, где положили Его». Юноша, мужи, ангел, стражники, землетрясение, явившийся ей Иисус, изгнавший семерых бесов, — ничего этого нет в словах Марии Магдалины, лишь констатация того факта, что тело Иисуса унесли.
Дальнейшие действия Петра и свои собственные Иоанн описывает очень четко: «Тотчас вышел Петр и другой ученик и пошли ко гробу. Они побежали оба вместе; но другой ученик бежал скорее Петра и пришел ко гробу первый и, наклонившись, увидел лежащие пелены; но не вошел. Вслед за ним приходит Симон Петр, и входит во гроб, и видит пелены лежащие и плат, который был на главе Его, не с пеленами лежащий, но особо свитый на другом месте. Тогда вошел и другой ученик, прежде пришедший ко гробу, и увидел, и уверовал».
Явление, часто встречающееся у стариков: Иоанн помнит все случившееся так ярко, как будто это было вчера, даже то, что платок лежал отдельно от одежд. Эпизод 3: Мария Магдалина у пустого гроба.
Далее Иоанн рассказывает, как они с Петром возвратились к себе, Мария же стояла у пустого гроба и плакала. При этом она наклонилась и увидела двух ангелов там, где раньше было тело Иисуса. Они спросили, почему она плачет. «Унесли господина моего, и не знаю, где положили», — жалуется Мария. В этот момент она оглядывается и видит стоящего рядом мужчину. «Что ты плачешь и кого ищешь?» — спрашивает он, и Мария, уже не обращая внимания на ангелов, заговаривает с этим человеком, которого принимает за садовника. «Если ты Его вынес, — говорит она, — скажи мне, куда положил, и я Его возьму». Но человек произносит: «Мария!» Она внезапно узнает его, вскрикивает «Учитель!» и бросается к нему, но он просит ее не прикасаться, а идти «к братьям Моим» и рассказать, что он восходит к Отцу. И вот после этого-то Мария идет и рассказывает об увиденном остальным ученикам.
Откуда Иоанн мог знать об этом эпизоде, которого не знают другие евангелисты? Конечно, от самой Марии Магдалины — единственной свидетельницы чуда. Эпизод 4: на дороге в Еммаус.
Дальше события развиваются в следующем порядке.
Об апостолах, не поверивших Марии Магдалине, Марк сообщает кратко: «После сего явился (Иисус. — А. А.) в другом образе двум из них на дороге, когда они шли в селение, и те, возвратив шись, возвестили прочим; но и им не поверили».
Лука рассказывает тот же эпизод значительно подробнее. Называет по имени одного из этих двоих — Клеопу (племянник матери Иисуса, сын ее сестры, тоже Марии) и селение, куда они идут, — Еммаус, в шестидесяти стадиях от Иерусалима. В дороге к путникам присоединяется какой-то человек, которому они рассказывают о смерти Учителя и о крушении своих чаяний: «А мы надеялись было, что Он есть Тот, Который должен избавить Израиля; но со всем тем, уже третий день ныне, как это произошло».
Это одно из двух мест в Новом Завете, дающее представление о смятении учеников Иисуса. Они жаждут чуда — прямого и явного. Их Учитель, Сын и Помазанник Божий, должен был сразу после земной смерти явиться в силе и славе; и вот уже третий день, а его все нет! Если бы это настроение не удалось переломить, история христианства кончилась бы, не начавшись.
Прохожий утешает взволнованных рассказчиков, приводя слова Писания о том, каким образом надлежит явиться Мессии. Возле Еммауса он хочет их покинуть, но затем дает себя уговорить и остается с ними. Во время трапезы берет хлеб и, благословив, подает им. «Тогда открылись у них глаза и они узнали Его; но Он стал невидим для них». Эпизод 5: явление Иисуса Петру.
Последствия предыдущего эпизода Лука описывает следующим образом: «И вставши в тот же час, возвратились в Иерусалим и нашли вместе одиннадцать Апостолов и бывших с ними, которые говорили, что господь истинно воскрес и явился Симону». Похоже, поворот в их сознании начался. Они могли не поверить Клеопе и его спутнику, как не поверили Марии Магдалине, но не верить Симону Петру… Однако другие евангелисты о видении Симона не сообщают, Марк же просто отмечает, что товарищам, вернувшимся из Еммауса, апостолы не поверили. Эпизод 6: явление Иисуса одиннадцати апостолам в Иерусалиме.
Явление Иисуса Симону Петру упоминается еще раз лишь в Первом послании коринфянам апостола Павла, но мимоходом: Иисус «явился Кифе, потом одиннадцати; потом явился более нежели пятистам братий в одно время, из которых большая часть доныне в живых (послание написано спустя почти три десятилетия после Воскресения. — А. А.), а некоторые и почили; потом явился Иакову, также всем Апостолам».
По свидетельству Марка, апостолы уверовали в Воскресение Иисуса после того, как он явился им всем вместе. «Наконец явился самим одиннадцати, возлежащим, и упрекал их за неверие и жестокосердие, что видевшим Его не поверили. И сказал им: идите по всему миру и проповедуйте Евангелия всей твари. Кто будет веровать, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет. Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов, будут говорить новыми языками; будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы». (Отметим, что речь здесь не идет ни о полетах по воздуху, ни об удивительных превращениях; Иисус просто подтверждает способности, дарованные апостолам прежде.)
По версии Луки, Иисус появляется в собрании апостолов в момент, когда двое их собратьев, вернувшись из Еммауса, рассказывают о своей удивительной встрече. «Когда они говорили о сем, Сам Иисус стал посреди их и сказал: мир вам». Они пугаются, думая, что видят духа, но он уверяет их, что они ошибаются, дает пощупать свои руки и ноги, даже ест с ними печеную рыбу и сотовый мед. Возлагая на апостолов бремя проповеди, Иисус, однако, велит им «оставаться в городе Иерусалиме, пока не облекутся силою свыше», после чего возносится на небо.
В Евангелии от Иоанна данный эпизод дробится на два. В первый раз Иисус является апостолам вечером, когда они сидят взаперти, опасаясь нападений иудеев. Иисус появляется среди них во плоти, дует на них и говорит: «Примите благодать Духа Святого». Апостол Фома Дидим (Близнец) в это время отсутствует. Когда он приходит, остальные рассказывают ему, что видели Учителя воскресшим, но он им не верит. По прошествии восьми дней Иисус является апостолам вторично. На сей раз Фома находится вместе со всеми и имеет возможность убедиться в своей неправоте.
В «Деяниях апостолов», написанных Лукой, видимо, значительно позже Евангелия, говорится уже не об одном и не о двух явлениях Иисуса апостолам, а о нескольких. В продолжении сорока дней после гибели на кресте Иисус является им близ Иерусалима, на горе Елеонской (Масличной), проповедуя о царствии небесном. «И собрав их, Он повелел им: не отлучайтесь из Иерусалима, но ждите обещанного от Отца, о чем вы слышали от Меня; ибо Иоанн крестил водою, а вы через несколько дней после сего будете крещены Духом Святым».
Отметим следующие моменты. В отличие от других евангелистов, Лука как в Евангелии, так и в «Деяниях» подчеркивает, что Иисус не велел апостолам отлучаться из Иерусалима. Затем Иисус обещает большие перемены (крещение Святым Духом) в кратчайший срок — в течение нескольких дней. И наконец, в арамейском языке, на котором говорили в Палестине, слово «Руах» (Дух) женского рода, и, таким образом, помимо Бога Отца как бы подразумевается Мать.
Ученики спрашивают воскресшего Иисуса о том, что волнует их больше всего: «Не в сие ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю?» Он же отвечает, что не их дело знать точные времена и сроки. Достаточно того, что, приняв Дух Святой, они станут «Его свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли. Поведав это, Он поднялся в глазах их, и облако взяло Его из вида их».
Итак, главное сказано: апостолы должны не ждать, а действовать. Явившиеся два мужа в белой одежде (еще одна параллель с Евангелием от Луки) удостоверяют Вознесение и грядущее Его возвращение.
Марк, в отличие от Луки, ничего не говорит о том, что Иисус велел апостолам оставаться в Иерусалиме. Его Евангелие завершается тем, что Иисус, наставив апостолов, возносится на небо и садится одесную Бога Отца. Эпизод 7: явление Иисуса апостолам в Галилее.
У Матфея явление Иисуса апостолам перенесено в Галилею, куда они, согласно полученным через женщин указаниям, отправляются. Он является им тоже на горе: «И, увидевши Его, поклонились Ему; а иные усумнились». Он же повелевает наставлять все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, соблюдать все, чему он их научил, и заверяет в неизменной поддержке: «Я с вами во все дни до скончания века».
Иоанн подтверждает, что Иисус являлся ученикам в Галилее. Сообщив, что Иисус сотворил там много чудес, Иоанн переходит к описанию событий на Генисаретском озере.
«Были вместе Симон Петр, и Фома, называемый Близнец, и Нафанаил из Каны Галилейской, и сыновья Заведеевы (то есть сам Иоанн и его брат Иаков. — А. А.), и двое других из учеников Его». Они отправились в лодке ловить рыбу, но ничего не поймали. «А когда уже настало утро, Иисус стоял на берегу, но ученики не узнали, что это Иисус». Повинуясь его советам, они наловили очень много рыбы. «Тогда ученик, которого любил Иисус, сказал Петру: это Господь. Симон же Петр, услышав, что это Господь, опоясался одеждой, — ибо он был наг, — и бросился в море; а другие ученики приплыли в лодке, ибо они недалеко были от земли, локтей около двухсот, — таща сеть с рыбою». При этом никто не осмеливался ни о чем спросить удивительного советчика: они просто знали, что перед ними — Господь.
Далее следует совместная трапеза, во время которой Иисус спрашивает Петра: «Симон Ионин, любишь ли ты меня больше, чем они?» Петр подтверждает это. «Паси агнцев Моих», — отвечает ему Иисус. Это повторяется трижды. Затем Иисус говорит Петру: «Истинно говорю тебе: когда ты был молод, то препоясывался сам и ходил, куда хотел; а когда состареешься, то прострешь руки твои, и другой тебя препояшет и поведет, куда не хочешь». По мнению Иоанна, этими словами Иисус дал понять, что Петра ждет казнь. Затем Иисус пригласил Петра отойти с ним в сторону, Иоанн же самовольно пошел за ними, чтобы узнать и свою участь. Заметив его, Петр спросил Иисуса: «Господи, а он что?» (то есть а с ним что будет?). Но Иисус ответил: «Если я хочу, чтобы он пребыл, пока приду, что тебе до того? Ты иди за мною».
Когда Иоанн писал свое Евангелие, он был уже глубоким стариком, и его очень волновало, что означали эти слова Учителя: «И пронеслось слово между братиями, что ученик тот не умрет. Но Иисус не сказал ему, что не умрет, но: „Если Я хочу, чтобы он пребыл, пока прииду, что тебе до того?“» Выбор сделан
О первых шагах Церкви после Воскресения Иисуса повествуют «Деяния апостолов». Вернувшись с Масличной горы в Иерусалим, апостолы собрались посовещаться. Самое важное решение в истории человечества — о грядущем втором пришествии — к этому времени уже созрело. Свидетельств в пользу его грядущего возвращения накопилось достаточно, причем он ясно требовал от учеников не сидеть сложа руки, а действовать. Главное сейчас — сохранить общину и себя в качестве ее руководителей. По предложению Петра решено созвать собрание ста двадцати учеников Иисуса для избрания двенадцатого апостола на место предателя Иуды Искариота. Впрочем, избрание не означает выборов: руководители вносят две кандидатуры — Иосифа, называемого Варсавой, а по-латыни Юстом, и Матфия. Жребий падает на Матфия (не путать с евангелистом Матфеем).
Святой Климент, принадлежавший к поколению апостольских учеников, писал: «Петр, Иаков (сын Заведея и брат Иоанна. — А. А.) и Иоанн, хотя и были особо Спасителем почтены, однако после Вознесения Спасителя не оспаривали друг у друга эту честь, но избрали епископом Иерусалима Иакова Праведного (брата Иисуса. — А. А.)». В другом месте он же пишет: «Иакову Праведному, Иоанну и Петру Господь после Воскресения передал знание, они же передали его остальным апостолам, остальные же апостолы семидесяти, одним из которых был Варнава».
Таким образом, в новорожденной Церкви выделяются три главных лица: Петр, Иоанн Заведеев и Иаков Праведный. Именно они сохранили Церковь Христову. Однако превращением в мировую религию христианство обязано не им, а «человеку со стороны» — Павлу. Его удивительная фигура и многогранная деятельность требуют отдельного рассказа. Словарик к статье
Апостол — по-гречески «посланник». Так назывались и 12 лиц, избранных Христом для распростра нения его учения: Симон-Петр, Андрей, Филипп, Иоанн, Иаков, Нафаниил (Варфоломей), Симон, Матфей (Левий), Фаддей, Яков, Фома, Иуда.
Ветхий Завет — дохристианская часть Библии, которая складывалась на протяжении многих веков в I тысячелетии до н.э.
Гений — у римлян индивидуальный дух, олицетворение волевого начала, характера отдельного человека или народа.
Диаспора — «рассеяние» (греч.).
Евангелие — «благая весть» (греч.) — термин, употреблявшийся в Римской империи по отношению к особе императора; христиане стали употреблять его с именем Иисуса Христа.
Кесарь — греческое произношение слова «цезарь».
Крещение, крестить. Ассоциация с крестом, присущая этим русским словам, в Евангелиях отсутствует. Евангелисты, писавшие по-гречески, употребляли слово «баптизейн» — погружать. Следовательно, «крещение Святым Духом» означало «погружение в Святой Дух».
Мессия (от еврейского «машиах» — «помазанник» в значении «царь») — в Библии означает: ниспосланный Богом спаситель, призванный воссоздать царство Израиля.
Назорей — так называли проповедников-аскетов, не стригших волос (еврейское «назир», арамейское «ноцри» _ чистый, святой).
Новый Завет составляют четыре Евангелия и другие книги начала новой эры, сформировавшие христианское учение.
Симон имел прозвище Цефа — от арамейско-еврейского «камень» (в русском тексте Евангелия — Кифа). Петр — от греческого «пе' тра» _ камень, скала.
Синедрион («совет» — греч.) — высший совещательный и судебный орган в Иерусалиме, состоявший из религиозных авторитетов.
Христос — греческий вариант арамейского понятия Мессия.