ДОКЛАД Дорохова Дмитрия, ученика воскресной школы при храме именисвятителя Игнатия Брянчанинова На тему: А.С.Пушкин и православие.
Г.Донецк Руководитель:
10.03.2008. Номоконова Н.А.
Александр Сергеевич Пушкин — явление в жизни России.Он – гениальный русский поэт, которого любит и чтит вся Россия. Наверное, вовсём бывшем Советском Союзе не найдется хоть один человек, который не читал егостихов. О жизни Пушкина написано огромное множество книг, однако мало чтоизвестно о его отношениях с православием. Много лет Пушкина пыталисьпредставить противником царизма и даже атеистом. Но в глазах простого народа онвсё равно остался православным христианином.
Одной из составляющих мировоззрениячеловека является его отношение к религии. Прошло два столетия, и встаетвопрос: что мы можем почерпнуть из осмысления Пушкиным собственной духовнойжизни, а также жизни народа, из осмысления Пушкиным роли православия в жизнигосударства?
Постановка вопроса о пути Пушкина кправославию, о Пушкине как православном человеке и православном поэте являетсясравнительно недавней и может вызвать сомнение в ее правомерности.Распространено мнение, что жизнь Пушкина не была жизнью воцерковленногочеловека, что она, напротив, была жизнью весьма легкомысленного и неверующегочеловека, что у поэта есть строки, уничижительные по отношению к церкви ирелигиозному чувству.
Тем не менее, все знают, что умерПушкин как христианин. «Если бы он пал на месте поединка или тотчас посленего, — пишет митрополит Анастасий, — то он не только ушел бы из мира снеискупленною виною за дуэль, но унес бы с собою действительно неутолимую»жажду мести", как сказал о нем Лермонтов… Бог оставил ему еще двадня (45 часов) жизни для искупления своего греха и достойного приготовления квечности. Это была для него подлинно милость Божия, которую не мог не оценитьон сам" (2, с. 125). Получив известие о серьезности своей раны, Пушкинпросил послать за священником. Отец Петр, священник Конюшенной церкви,исповедовал и приобщил его Святых тайн. Простил Пушкин и Дантеса. Этот шаг былвоспринят его друзьями и родными как естественный. Князь Вяземский писал:«В последние годы жизни своей он имел сильное религиозное чувство: читал илюбил читать Евангелие, был проникнут красотою многих молитв, знал их наизустьи часто твердил их» (цит. по: 2, с. 223).
К сожалению, на отрицательную сторонужизни и деятельности поэта обращают внимания больше, чем надо. С точки зренияИ. Восторгова, «туманное облако непонимания, недоумения и клеветы несовсем еще рассеялись и доныне. Нашлись и находятся любители, которые срвением, достойным лучшего дела, обходя в поэте вечное и достойное, а часто ине зная и не умея понять этого вечного, с особенным наслаждением подчеркивают егослабости и недостатки. Они с непонятною радостью утверждают, что поэт был иненадежным христианином, и ненадежным сыном отечества, и приписывали ему многотакого, чего он никогда не делал, чего он никогда не говорил» (4, с. 167).
Пушкин прошел большой путь, а чтобыпонять его, «надо брать всего Пушкина, во весь его духовный рост, каким онвыпрямился в момент расставания с жизнью» (6, с. 4). Христианская кончинастала оправданием и венцом его жизни. «Если ничто в жизни не случайно, томенее всего случайна смерть, — писал М. Волошин. — Вспомните те черты, которыеона накладывает на человека: вспомните Лермонтова, умирающего в горах во времягрозы, и Бетховена, умирающего тоже во время раската грома в покинутой комнате,и три мученических дня для Пушкина после дуэли… Все это огненные черты, откоторых меркнет текущий, встает непреходящий облик. Смертью осмысливается всяжизнь человека» (5, с. 446).
Пушкин пришел к православию не в силусвоего воспитания и образования, а вопреки им, вопреки окружавшей его среде.Его жизненный путь был борьбой со страстями в поисках религиозногомировоззрения и утверждения в вере. Как подчеркивает митрополит Анастасий,«присущее ему от природы мистическое предощущение потустороннего миратолько создавало благоприятную почву для восприятия религиозных идей, но,смутное и неясное по существу, оно не могло само по себе дать ему, конечно,твердого, обоснованного религиозного мировоззрения, которого тревожно искалаего возвышенная, идеалистически настроенная душа и которое ему пришлосьвырабатывать вполне самостоятельно» (2, с. 78).
В семье Пушкиных, как и во многихдругих подобных семьях того времени, отмечает И. М. Андреев, господствовалоироническое отношение к религии, к церкви, к духовенству. «Так какнепристойные насмешки по этому поводу часто облекались в остроумные исоблазнительно привлекательные формы, то ребенок Пушкин, имея живой инасмешливый ум и повышенную восприимчивость, быстро и прочно усвоил себе этуманеру, которая мутной струей прошла через его жизнь и творчество в течениемногих лет» (1, с. 13). В библиотеке отца А. С. Пушкина было много книгфранцузских авторов. Особое влияние на Пушкина оказали Вольтер и Парни. Вкачестве противовеса этому влиянию часто указывают на влияние няни Пушкина,Арины Родионовны. Пушкин действительно любил свою нянюшку. Но, как справедливоотмечает митрополит Анастасий, ее благочестия было недостаточно, чтобыутвердить его среди рано проснувшихся искушений разума.
Годы, проведенные в Царскосельскомлицее, где господствовал дух либерализма, только усилили результаты домашнеговоспитания.
Молодость А. С. Пушкина, с точкизрения православных иерархов, — период нравственных падений и политическихзаблуждений. Это период первого крупного произведения — поэмы «Руслан иЛюдмила», серии так называемых «вольных стихов» (ода«Вольность», «Деревня» и др.), а также эпиграмм на царяАлександра Павловича. Следствием была ссылка на юг России. Здесь и появляется«Гавриилиада» (1821) — самое «кощунственное» произведениепоэта. Пушкин берет уроки атеизма, думает о побеге за границу, пытаетсявступить в масонскую ложу (которая вскоре была закрыта и ни о каких связяхПушкина с масонами в дальнейшем ничего не известно). На юге у него завязываютсязнакомства с некоторыми членами тайного общества.
Отношение Пушкина к декабристскомудвижению — особая тема. Здесь же отметим только один аспект этой темы. С точкизрения И. М. Андреева, «Пушкин никогда не был и не мог быть партийным, апотому и политические его оценки носили нравственный характер» (1, с. 29).
Как же следует отнестись к его«кощунствам» и «кощунственным» литературным произведениям?По мнению архимандрита Константина, «Бес молодости нередко водил егопером, а то, что выходило из-под него, становилось предметом потаенного, апотому особенно ретивого и широкого распространения. Пушкин оказывался в ролиреволюционной силы и развратителя воображения» (8, с. 4). Но сила Пушкинасостоит в том, что он преодолевал эти грехи. «То, что написано пером, — продолжает архимандрит Константин, — подлинно никаким топором не вырубишь. Этоскоро стало предметом скорбного раздумья для Пушкина, ложась камнем на егосовести. К концу его короткой жизни нельзя было причинить ему большегоогорчения, как напомнив ему об этих проказах юности» (там же, с. 4).
Вместе с тем многие авторы отмечали,что даже наиболее «кощунственные» строки поэта не носиливоинствующего богоборческого характера. Так, Ходасевич считал, что они носятшуточный характер, что «их стрелы неядовиты и неглубоко ранят» (цит.по: 2, с. 71). Митрополит Анастасий обращает внимание на то, что они невыходили за границы обычного для той эпохи неглубокого вольнодумства, бывшегобытовым явлением в русском образованном обществе конца XVIII — начала XIX в. Вэтом отношении Пушкин платил дань своему времени. «Если его вольныестихотворения обращали на себя большее внимание, то именно потому, что ониотвечали общему настроению умов, и вследствие его дара каждое его словоразносилось эхом по всей России. Сам же он не только не пытался передать ихпечати, но стремился изъять их из обращения в рукописных копиях» (там же).
Оценка этого периода иерархами верна,но если посмотреть на него из перспективы зрелых лет поэта, то он представитсяскорее периодом исканий, а не просто вольнодумства. А учитывая поверхностныйхарактер «богоборчества» Пушкина, становится понятным столь быстрый ирезкий перелом в его мировоззрении, свершившийся в Михайловской ссылке. Именноздесь, в тиши деревенского уединения, отмечает митрополит Анастасий, Пушкин могглубоко заглянуть в самого себя, в душу простого народа, усвоить заветы и урокиродной истории и внимательнее заняться самообразованием. Здесь он впервые вошелв живое, непосредственное общение с церковью через братию Святогорскогомонастыря и окрестное духовенство. Над Пушкиным тяготело обвинение в безбожии,и духовное наблюдение за ним было поручено настоятелю Святогорского монастыря,который был хранителем заветов старого русского благочестия. «Наблюдаявоочию эту тесную связь народа с монастырем и углубляясь в изучение»Истории" Карамзина и летописей, где развертывались пред ним картиныдревней аскетической Святой Руси, Пушкин… не мог не оценить неизмеримогонравственного влияния, какое оказывала на наш народ и государство нашацерковь" (2, с. 80).
Православная вера навсегда определила,по мнению Пушкина, духовный облик народа. Эти идеи нашли отражение в«Борисе Годунове», в «Исторических записках», в полемике сЧаадаевым, который считал, что «мы черпали христианство из нечистого (т.е.Византийского) источника», что «Византия была достойна презрения ипрезираема». «Но, друг мой, — возражал Пушкин, — разве сам Христос небыл евреем, и Иерусалим не был притчей во языцех? Разве Евангелие оттого менеедивно? Мы переняли от греков Евангелие и предание, но не приняли от них духребяческой мелочности и прений» (цит. по: 2, с. 111).
На почве расширенного духовного опыта,отмечает митрополит Анастасий, и родился весь несравненный по красоте духовныйколорит драмы «Борис Годунов», которую сам Пушкин считал наиболеезрелым плодом своего творчества. Особое место в поэме занимает образ Пимена. Вэтом образе поэт дал самый законченный, самый правдивый тип православногорусского подвижника, какой только был когда- нибудь врусской художественной литературе. В нем запечатлена лучшая часть народнойдуши, видевшей в монашестве высший идеал духовно-религиозной жизни. Его образвошел в плоть и кровь ряда поколений.
Подчеркнем, что образ«пророка», представляющий собой почти единственное явление в мировойлитературе как апофеоз призвания поэта на земле, возник у Пушкина именно в Святогорском монастыре. В этот период Пушкин внимательноизучал Четьи-Минеи. Их высокая житийная поэзиявдохновляла поэта. «Оттуда ему стали близки „отцы пустынники и девынепорочны“, в которых он заставлял нас чтить наших духовных водителей»(2, с. 83). Из всех христианских молитв ему более всех нравилась та, в которойхристианином испрашивается полнота добродетелей:
Ниодна из них меня не умиляет.
Какта, которую священник повторяет
Водни печальные Великого Поста;
Всехчаще мне она приходит на уста
Ипадшего крепит неведомою силой:
Владыкодней моих! Дух праздности унылой,
Любоначалия,змеи сокрытой сей,
Ипразднословия не дай душе моей.
Нодай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья,
Идух смирения, терпения, любви
Ицеломудрия мне в сердце оживи.
Пушкин стремился к нравственномусовершенству в продолжении всей своей жизни, горько раскаиваясь в том, что всовести других людей (особенно людей нашего времени) не оставило бы следовглубокого раскаяния:
Безумныхлет угасшее веселье
Мнетяжело, как смутное похмелье...
Покаяние Пушкина в своих юношескихгрехах не было просто всплеском чувства, но имело тесную связь с егообщественными и даже государственными убеждениями. Пушкин был далек отобщепризнанного теперь настроения, что нравственная жизнь каждого естьисключительно его частное дело, а общественная деятельность человека совершенноне связана с его личной жизнью. Свой идеал Пушкин высказал словами БорисаГодунова:
Храни,храни святую чистоту
Невинностии гордую стыдливость:
Кточувствами в порочных наслажденьях
Вмладые дни привыкнул утопать,
Тот,возмужав, угрюм и кровожаден,
Иум его безвременно темнеет…
Пушкин старался побороть своигреховные страсти и надеялся, что он достигнет возрождения души своей в еепервоначальной чистоте и светлости:
Такисчезают заблужденья
Сизмученной души моей,
Ивозникают в ней виденья
Первоначальных,чистых дней.
Выступая в Казанском университете послучаю празднования 100-летия со дня рождения А. С. Пушкина, митрополит Антонийотметил, что несколько самых значительных стихотворений поэта остались безвсякого толкования и даже без упоминания критикой. К ним относитсястихотворение Пушкина, оставленное им без заглавия:
Вначале жизни школу помню я
Тамнас, детей беспечных, было много;
Неровнаяи резвая семья.
По оценке митрополита Антония (3), этостихотворение является исповедью поэта, которая по чистоте и глубине стоит водном ряду с исповедью Блаженного Августина. Пушкин говорит в нем о двухгреховных началах, царящих в общественной жизни, которые послужили причиной егопервоначального отступления от детской чистоты и от детской веры: это демонгордыни и демон разврата.
«В России поэт — больше, чемпоэт». Это выражение также идет от Пушкина, от его отношения к призваниюпоэта, от его понимания вдохновения как Божьего дара. «И все те священныеслова, которые произносил сам Пушкин, говоря о поэзии вообще и о своей поэзии вчастности, мы, — писал И. А. Ильин, — уже не переживаем как выражения условные,»аллегорические", как поэтические олицетворения или преувеличения…Мы уже знаем и верим, что на этом алтаре действительно горел «священныйогонь», что этот «небом избранный певец» действительно былрожден «для вдохновения, для звуков сладких и молитв», что к этомупророку действительно «воззвал Божий глас» и что до его «чуткогослуха» действительно «касался Божественный глагол»… и мынаучились верно и твердо воспринимать его вдохновенность какБоговдохновенность" (7, с. 215).
Митрополит Анастасий отмечает, чтоПушкин вместе с художественной правдой ищет везде и всюду правду нравственную.«Смирение возвышает его и самое его творчество, к которому он питал…высокое, поистине религиозное благоговение. Он не только не превозносился своимгениальным дарованием, а скорее смирялся перед его величием. Вдохновение,посещавшее его в минуты поэтического озарения, приводило его в священный трепети даже „ужас“(2, с. 68):
Твоимогнем душа палима
Отвергламрак земных сует,
Ивнемлет арфе Серафима
Всвященном ужасе поэт.
Пушкин видел в своем даровании«признак Бога», озарявший, очищавший и возвышавший его душу. Толькотакое трепетное отношение к данному ему таланту могло внушить ему стихотворение«Пророк»:
ИБога глас ко мне воззвал:
«Восстань,пророк, и виждь, и внемли,
Исполнисьволею Моей
И,обходя моря и земли,
Глаголомжги сердца людей".
Митрополит Анастасий отмечает, чтоПушкин заимствовал этот образ из книги пророка Исайи, приложив его ксобственному поэтическому призванию. Поэт, как и пророк, посвящается на своеслужение тем же небесным огнем. Столь же высоки и нравственные обязательства,возлагаемые на него его исключительным дарованием. Чем бережнее и совестливееПушкин относился к своему дару, тем глубже он осознавал свое призвание как«божественное посланничество и своеобразное „пророчество“ (2, с.69).
Пророческое призвание Пушкина И. А.Ильин видит прежде всего в том, что он раскрыл сущность и призвание русскогонарода. При этом Ильин отмежевывается от точки зрения Ф. М. Достоевского,который усматривал эту сущность во «всечеловечности». Для Ильина этасущность не определяется и не исчерпывается всемирной отзывчивостью. «Ичто за плачевная участь была бы у того народа, главное призвание которогосостояло бы не в самостоятельном созерцании и самобытном творчестве, а в вечномперевоплощении в чужую национальность, в целении чужой тоски, в примирениичужих противоречий, в созидании чужого единения?! Какая судьба постигнетрусский народ, если ему Европа и „арийское племя“ в самом деле будутстоль же дороги, как и сама Россия, как и удел своей родной земли?!» (7,с. 219).
Пушкин представил сущность народа,исходя из его жизни, его духа, раскрывающегося в истории. Любовь Пушкина кРоссии была огромной, но он ничего не идеализировал и не преувеличивал, в томчисле и русский строй и быт. «Но, имея русскую душу, он из самой глубиныее начал вслушиваться в душу русского народа и узнавать глубину ее в себе, асвою глубину в ней» (7, с. 226).
Особенность времени Пушкина, поИльину, состояла в том, что «Россия еще не увидела своего национальноголика» (7, с. 221). Русская интеллигенция еще «не родилась насвет», а уже «литературно западничает» и учится у французовреволюционным заговорам. Русское дворянство еще не успело приступить к своейсамостоятельной культурно- государственной миссии, «оно еще не срослось ввеликое национальное единство с простонародным крестьянским океаном; оно еще ненаучилось чтить в простолюдине русский дух и русскую мудрость и воспитывать внем русский национальный инстинкт» (там же). Русское либерально-революционноедворянство того времени воспринимало себя как «соль земли» и потомумечтало об ограничении прав монарха, «оно не понимало, что Россиинеобходимы мудрое, государственное строительство и подготовка к нему, а несеяние революционного ветра, не разложение основ национального бытия; оно неразумело, что воспитание народа требует доверчивого изучения его духовных сил,а не сословных заговоров против государя» (7, с. 222). Призвание Пушкинасостояло в том, чтобы «принять душу русского человека во всей ее глубине,во всем ее объеме и оформить, прекрасно оформить ее, а вместе с нею — иРоссию» (там же).
Эту же идею самосознания Россиирассматривает архимандрит Константин, который считает, что реформы Петра быливызваны необходимостью России познать себя как историческое целое. Не случайновсе реформы Петра шли под знаком военной нужды. Перед Россией стоял выбор:стать жертвой «агрессивного» Запада или сопротивляться ему его жеоружием. Но это сопротивление могло быть достигнуто, с точки зрения архимандритаКонстантина, лишь ценой сдвига, качественно определившего новизну петровскойРоссии — по сравнению с Москвой. Дело в том, что Московская Русь была некимединством, в котором церковь господствовала нераздельно. Семья, общество,политика, искусство, мысль — все пребывало в лоне Церкви. «Петр, не всмысле фактического достижения и даже не в смысле сознательного и намеренногозадания, а в смысле какой-то общей предпосылки — все отделил, эмансипировал отЦеркви… Петр разомкнул жизнь и Церковь» (8, с. 5).
Какой ответ дала Россия на предложениеПетра самоопределиться? Этот ответ выразил Пушкин, которого можно почитать«рупором национального самосознания, воплощением русской национальнойСовести» (8, с. 5). Откликаясь на все, Пушкин формировал свое самосознание,при этом одновременно воплощая самосознание России, России исторической, а нетолько своего времени: «Россия оживала в Пушкине и являла себя миру такой,какой она вошла в историю мира» (там же).
Все лучшее, что присуще России, былосоздано до Петра. Русская душа в ее особом складе, давшем право России получитьнаименование «Святая Русь», сложилась до Петра. АрхимандритКонстантин видит главное свойство русской души в ее устремленности к святости.Устремленность русского человека к запредельному Царствию Божьему осуществиласьв церковном искусстве (церковном пении, иконописи и т.д.). Она наложила печатьна семейную и общественно-государственную жизнь, на все социально-политическиеинституты, придав им совершенно особую значимость.
Но допетровская Русь не была способнапосмотреть на себя со стороны. Задача самопознания перед ней не стояла.Монгольское иго, по образному выражению Архимандрита Константина, являло собой«футляр», изолировавший ее духовную самобытность от посторонних«культурных» воздействий. Петр снял этот «футляр». Стала лиот этого прозрачнее для постороннего взгляда духовная красота русского быта?Стала ли она понятнее самому русскому человеку?
Западу было понятно в России толькото, что он сам в нее завез. Россия ответила на реформы Петра, по образномувыражению Герцена, «явлением Пушкина». С петровской эпохи всталапроблема «Восток — Запад». Поэтому важно, как понимал эпоху ПетраПушкин. Архимандрит Константин считает, что Пушкин был «утонченнейшимзападником», проникшим в сокровенные глубины западной культуры: «Ниразу не перешагнув русской границы, Пушкин был европейцем большим, чем каждыйотдельно взятый европеец» (8, с. 7). В то же время он сумел сохранитьрусскую душу, созданную Киевом и Москвой. Предубеждения против Запада у Пушкинане было: «Потому и не было, что он ощущал силу свою — почвенно русскогочеловека, способного противостоять соблазнам Запада, крепко стоящего надуховной основе своего исторического бытия» (там же).
Особенность XX в. состоит в том, что«культура Запада залезла в душу» (8, с. 7). Где искать противовессоблазнам Запада? Где обрести силу сопротивления его натиску? Надо ли пусть с опозданием,повернуться спиной к Западу? Надо ли повернуться спиной к Петру, проклиная егодело и его личность? Ответ на эти вопросы, считает архимандрит Константин, далА. С. Пушкин: «Пушкин явил собою меру следования за Петром по путиследования за Западом… Можно брать и должно брать с Запада все, что напотребу, но не угашая своего духа, не посрамляя своих святынь» (там же).
В конце моего доклада хотелось бысказать, что Пушкин, несмотря на свои глубокие жизненные заблуждения, которыеотчасти являлись результатами его воспитания, все-таки был истиннымправославным христианином, и остался им до конца жизни.
Литература
1. Андреев И. М. А. С. Пушкин: (Основныеособенности личности и творчества гениального поэта) // А. С. Пушкин: Путь кправославию. — М.: Отчий дом, 1996. — С. 7-65.
2. Анастасий (Грибановский; 1873-1965). Пушкин вего отношении к религии и Православной Церкви / Митр. Анастасий (Грибановский)// Там же. — С. 66-129.
3. Антоний (Храповицкий; 1863-1936). Пушкин какнравственная личность и православный христианин / Епископ Антоний (Храповицкий)// Там же. — С. 130-144.
4. Иоанн (Восторгов; 1864-1918). Вечное втворчестве поэта / Протоиер. Иоанн Восторгов. // Там же. — С. 164-182.
5. Волошин М. Судьба Льва Толстого // Волошин М.«Средоточие всех путей»: Избр. стих. и поэмы. Проза. Критика.Дневники. — М.: Моск. рабочий, 1989. — С. 445-451.
6. Василий (Зеньковский; 1881-1962). Памяти А. С.Пушкина / Протоиер. Василий (Зеньковский) // Москва. — М, 1991. — № 2. — С.3-5.
7. Ильин И. А. Пророческое призвание Пушкина // А.С. Пушкин: Путь к православию. — М.: Отчий дом, 1996. — С. 213-242.
8. Константин (Зайцев; 1887-1975). Жив ли Пушкин?/ Архим. Константин // Москва. — М., 1992. — № 2. — С. 3-8.