ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРАЭти мысли и сама идея написать свою книгу воспоминаний или точнее сказать, изложить свою жизнь на бумаге, у меня появлялись давно, я даже не могу сейчас точно сказать в какой год или день. Но они стали приходить ко мне ещё, когда я служил в армии, и когда мне приходилось служить в разных гарнизонах и в видах войск. Эта идея – описать всё, что со мной происходит, как бабочка или лёгкий дымок всё время крутилась вокруг меня в воздухе, никак не выстраиваясь в ясную и чёткую, понятную для меня картину. Сначала я думал начать регулярно вести дневник, описывая в нём все события, но позже понял, что это дело требует большого терпения и усидчивости. Потом всё больше стал склоняться к мысли планировать делать маленькие заметки или тезисы о самых интересных событиях в жизни, собирать их и складывать в одно место вместе с разными бумагами, чтобы потом когда-нибудь, при возможности, может быть, объединить их в общую книгу. Кое-что мне удалось сохранить, но получилось совсем немного. Дело в том, что мне на своей работе в последней моей должности приходилось исполнять огромное количество документов за себя и отсутствующих у меня помощников или заместителей. А так же частые командировки и не только в Чеченскую республику, и просто не нормированный рабочий день, бытовая неустроенность и другие проблемы, связанные со службой, никак не оставляли мне свободного времени и возможности что-то сохранить. И вот когда я оказался уже в почётном звании пенсионера, то только через несколько лет «вынашивания» этой идеи и её полного «созревания», наконец-то, появилось время и возможность осуществить свою давнюю мечту. Конечно, я понимаю то, что моя книга, может быть, будет похожа на тысячи других мемуаров написанных другими военными пенсионерами, и иметь много литературных замечаний от специалистов, ведь я же не писатель. Я хорошо знаю ту известную притчу, о которой сразу может подумать любой человек, взявший в руки мою книгу. В ней говорится о том, что на самой древней, которой несколько тысяч лет, из известных раскопанных и расшифрованных шумерских глиняных табличек, было написано: «Дети не слушаются своих родителей, и каждый хочет написать книгу». Видимо эти вечные проблемы ещё были в древние века. Но мне всё равно хотелось бы её написать – ведь это мои впечатления от прожитой жизни и мысли, которые появлялись у меня в разные периоды жизни. Хотелось бы в ней, как есть такое выражение «выговориться на бумагу» для того, чтобы может быть мои дети, прочитав её, лучше смогли бы понять меня, и осознать через какие жизненные сложности и проблемы мне пришлось пройти в своей жизни. И самое главное – понять для себя то, что какая эта сложная штука – жизнь. Может быть, прочитав её, они смогут найти для себя ответы на возникающие у них разные жизненные вопросы. И очень хочу надеяться на это – что, сделав правильные выводы, они смогут правильно построить свою жизнь, а так же разобраться в своих жизненных ситуациях, которые как у всех людей, обязательно возникнут в их жизни. Сначала я хотел начинать писать книгу воспоминаний с поступления в военное училище, как с начала моей военной жизни. Но потом, после долгих размышлений, я рассудил и понял, что всему этому предшествовала такая большая цепочка разных событий в моём детстве, что если я не расскажу о нём (своём детстве) с родителями и школах, в которых учился, то может не получится ясно выстроенной жизненной картины. Многое останется непонятным и несвязным. Ведь многие серьёзные решения в своей жизни я принимал на основе своего детского опыта, конкретной обстановки, времени, места жительства и ещё многого другого. А большая часть моего детства именно того, когда формировался характер и мировоззрение, прошла в маленьком военном городке среди солдат и офицеров. Поэтому я решил начать писать книгу с самого детства, стараясь постепенно переходить к последующим событиям. Это будет роман – автобиография. Многие события из детства почему-то в моей памяти остались и запомнились очень ярко, а некоторые, с течением времени уже стали забываться. Часто вспомнив какое-то событие – оно продолжает тянуть за собой «цепочку» следующих, уже совсем казалось забытых. Хорошо, что я занимался с детства фотографиями, и за всю мою жизнь накопилось большое количество фотоальбомов. Фотографии – именно в них, оказалось сохранилась бесценная история! Вот они и легли в основу моих воспоминаний. Глядя на многие уже пожелтевшие от времени фотографии, вспоминаются то время, события, люди и факты, о которых ты уже давно сам забыл. Бывает иногда вдруг случайно услышанная где-то или прочитанная чья-то фамилия или фраза, внезапно достаёт из глубины памяти, каким-то непостижимым образом такую кучу воспоминаний, которые ты кажется уже совсем не помнишь за повседневной суетой, и всё это высвечивается так ярко, как лучом прожектора из полной темноты. Но я всё постараюсь изложить по мере возможности последовательно, в хронологическом порядке. ^ ЛЕНИНГРАДСКАЯ ОБЛАСТЬ. ПЕРИ. ДЕТСТВО. ПЕРВЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ.Свою жизнь я начал помнить отрывочными воспоминаниями примерно с 4-5 лет ещё с того момента, когда мы с родителями жили в маленьком посёлке Пери Ленинградской области. Это были примерно 1964-1965 года. Мой отец в это время служил офицером в Вооружённых Силах СССР и к тому времени уже поменял несколько гарнизонов. Вот таким образом его с моей мамой и занесло в этот небольшой посёлок. Этот посёлок существует до сих пор, в полутора часах езды на электричке от Ленинграда на север в глубь Карелии. Направление электричек от Финляндского вокзала называлось на Сестрорецк, до сих пор это загадочное название врезалось мне в память из детства, хотя я там ни разу в жизни не был. Это был чудесный край лесов, мелких озёр и болот. Отец стал служить в то время ракетчиком (хотя и окончил артиллеристское училище), потому что он начинал лейтенантскую службу как раз в то время, когда нашей страной руководил Никита Сергеевич Хрущёв. Из Вооруженных Сил офицеров бездумно сокращали безо всякой пенсии, а срочно разворачивали ракетные войска. Поэтому ему и пришлось сделать такой выбор, чтобы не увольняться на гражданку. Задача воинской части была прикрывать Ленинград на случай войны, поэтому она и располагалась недалеко от города. Почему-то память сохранила о том времени все только хорошие, весёлые и радостные воспоминания, правда за исключением одного. Рядом с нашими домами, в которых жили семьи офицеров, находились и гражданские дома, где жили люди не связанные с воинской частью. Из детства у меня осталось такое название как «финские домики». Это были двухэтажные дома с очень острой крышей до самой земли. Оказывается, такие дома придумали финны, чтобы снег зимой не собирался на крыше. А за ними был огромный, как тогда казалось песчаный карьер, в котором иногда работал экскаватор. Мы с мальчишками ходили смотреть, как он работает, а особенно нам нравилось прыгать с края обрыва на оставшиеся после его работы кучи песка. И как-то раз я неудачно прыгнул и подвернул себе ногу. Как всё там происходило, я уже не помню, память оставила мне только то, как мы с мамой едем в больницу на медицинской машине, это была первая модель «Запорожца», которую в народе называли – «Горбатым» за несуразный внешний вид. В больнице врачи всё сделали как надо, ногу мою вылечили и мы вернулись домой. Мама, которая мужественно крепилась, пока мы ездили по больницам, уже дома расплакалась, видимо от всех переживаний за меня. А я сидел и, глядя на нее, искренне по-детски не понимая тогда, почему же она плачет? Ведь плакать надо, когда что-то болит – это же я подвернул ногу, и мне было больно, а почему же плачет мама, когда уже всё обошлось? Видимо, она очень сильно в тот момент за меня переживала, и это было только один раз – больше я никогда не видел её плачущей. Это я не к тому, что дальнейшая жизнь у неё была очень лёгкой и без проблемной, а к тому, что позже она видимо этого не показывала, держась сдержанной на людях и только оставаясь одна, наверное давала волю чувствам. А я уже тогда из этой истории сделал для себя главный вывод о том, что прежде чем, что-то сделать, надо подумать о последствиях этого. Хорошо помню наш двухэтажный дом из белого кирпича и квартиру в военном городке, которая была на втором этаже. У нас в комнате у окна был огромный деревянный круглый стол – массивный и тяжёлый. Почему-то ярко в памяти осталась такая картина: я любил сидеть за ним, глядя в окно, а там светит ярко солнце и по радио идёт любимая передача «С добрым утром!», была такая воскресная юмористическая передача. Удивительно уже, сколько лет прошло, а музыка, с которой она начиналась, так хорошо мне запомнилась. Как во всех военных гарнизонах, семьи офицеров жили вместе дружно, на нашей лестничной площадке было три или четыре квартиры, а это было время повального увлечения игрой в русское лото. Хорошо помню, что вечерами все собирались у кого-то дома за большим столом и играли семьями. С тех пор треск перемешиваемых деревянных бочонков в мешке всегда напоминает мне детство. У нас дома ещё долго хранился комплект этой игры с чёрным мешочком для бочонков. Я не помню, чтобы в него потом играли так, как это было в Пери. Но мы верно его хранили как память о тех временах. Стол всегда был застелен огромной скатертью, свисавшей до самого пола, а мы дети любили забираться внутрь и там играть в свои игры: с куклами, машинками и конструкторами. От тех времён у меня остались в памяти фамилии наших соседей – Куценко и Глазовы, их часто потом вспоминали мои родители. Почему-то из того времени очень ярко в память врезалось такое слово – «Бадузан». Так назывался шампунь, которым мы тогда мылись дома в ванне. Он был в необычных упаковках из зелёной пластмассы напоминающих то рыбку, то ещё что-то. Почему-то потом он пропал и сейчас только взрослые люди моих лет, и постарше могут вспомнить его. Вокруг посёлка был лес, но не сплошной как тайга, а проходимый во все стороны и рядом, за финскими домами, мимо проходила одна единственная дорога. Она шла из деревни Нижние Оселки в посёлок Верхние Оселки, в котором была поликлиника, где работала моя мама и платформа, мимо которой и проходили электрички до Ленинграда. К платформе была и короткая дорога от нашего посёлка, по тропинке через лес. И всегда, когда мы шли с родителями по ней, именно этот лес мне казался сказочным. Я хорошо помню те детские ощущения того, что мне тогда казалось, что за деревьями где-то бродит Серый волк, скачет Иван-царевич и где-то совсем близко, в соседнем болоте сидит Царевна-лягушка. Почему-то хорошо запомнился один момент, когда мы утром с родителями сидели на платформе в ожидании электрички, а я играю в «классики», расчерченные прямо на ней. Стоит хорошая погода, ярко светит солнце и мы, радостные и от погоды и оттого, что это выходной день, едем в Ленинград, чтобы куда-нибудь сходить. Вообще-то, я считаю, себя счастливым человеком и благодарен родителям в том, что они, не смотря на мой возраст, пытались показать мне всё в городе, что бы хоть что-то осталось в моей детской памяти. Хоть мы с ними были во многих местах и посетили почти все музеи города, но из-за возраста моя память сохранила лишь маленькие кусочки, фрагменты, которые меня чем-то заинтересовали. Они, как в детском калейдоскопе кусочки стекла, причудливо перемешались у меня в памяти, безо всякой связи со временем. Когда, в какое время и в какой последовательности мы там были, я уже не помню, но то, что запомнилось, постараюсь описать как можно точнее. Масса впечатлений у меня осталось после посещения Исаакиевского собора. Мы с отцом поднялись на смотровую площадку, в то время разрешали всем желающим её посещать, и я впервые увидел город с высоты птичьего полёта. Восторг от этого ощущения полёта и незабываемый вид города, когда все дома кажутся маленькими и рядом оказались, на расстоянии вытянутой руки – шпиль Адмиралтейства, Зимний дворец, Петропавловская крепость и река Нева. С высоты мы долго искали нашу маму, чтобы помахать ей рукой, которая отправила нас наверх, а сама уставшая присела отдохнуть на лавочку рядом с собором. Сильное впечатление произвело и внутреннее украшение собора, запомнился блеск отражения солнца от стеклянных мозаик, из которых были выполнены картины на высоком потолке. А опыт с маятником Фуко меня очень сильно удивил тем, что мне тогда было не понятно – как ему всегда каким-то загадочным и мистическим образом удавалось сбивать спичечный коробок, который ставили рядом с ним на пол? Из-за своего юного возраста я тогда не понимал, что этот опыт доказывает то, что Земля вращается вокруг своей оси, а полное осознанное осмысление этого факта пришло позже, где-то в классе 8-9, когда в школе стали проходить физику и астрономию, но этот маятник я запомнил на всю жизнь. Из всех музеев, в которых мы были, больше всех впечатлений оставил Военно-морской музей, расположенный рядом со знаменитыми Ростральными колонами на берегу Невы. Никогда больше я не видел столько собранных в одном месте моделей подводных лодок, кораблей и пароходов, выполненных с такой ювелирной точностью, что на них видны двери, люки, иллюминаторы и даже мельчайшие заклёпки. Но самым поразившим меня и хорошо запоминающимся было – это огромное количество парусников, собранных в бутылках – настолько это было необычным и, казалось бы, просто не возможным. Но когда ты видишь это чудо своими глазами прямо перед собой и понимаешь, что оно сделано руками мастера, это вызывало уважение. Бутылки были разнообразных форм, цветов, также как и модели кораблей, выполненных в мельчайших подробностях, мчащихся куда-то в неведомую даль с гордо развевающимися флагами и парусами. Первый раз в своей жизни я видел, выполненные в натуральную величину настоящие торпеды, глубинные бомбы, плавающую мину, которые очень сильно поразили меня своими огромными размерами. В одном из залов под потолком был подвешен настоящий самолёт-истребитель времён войны, так я когда его увидел, был удивлён его совсем малыми размерами потому, что мне они представлялись по кинофильмам намного больше. От посещения Эрмитажа у меня в памяти остались почему-то из всего увиденного только кресло – трон царя Петра первого и фигуры атлантов, поддерживающих балконы. Никакие картины и скульптуры музея у меня в памяти не остались, видно мне ещё было рано и моё детское восприятие мира не смогло оценить всё это величие и великолепие коллекции Эрмитажа. Хотя я сам этого и не помню, но моя мама рассказала мне забавный случай, связанный с этим посещением. Когда я уже порядком уставший от долгого брожения по залам спросил её: «А что царь по своему дворцу босиком ходил?». Она не сразу поняла, о чём идёт речь, и мой вопрос поставил её в тупик. Она долго не могла понять, почему это так меня волнует, а потом догадалась, что просто в моём детском восприятии, с уставшими ногами от ботиночек понималось так, что по такому огромному дворцу ходить можно только босиком, что бы ноги не уставали. Уже позже всегда, когда она вспоминала этот случай, её лицо озарялось доброй улыбкой от этих воспоминаний. Уже через много лет, будучи офицером, когда я приезжал к отцу в отпуск я вновь посетил все здания Эрмитажа и только тогда понял, что в нём действительно собраны многие коллекции мирового значения. Многое из них были мне знакомо, так как в память о посещении Эрмитажа родители купили брошюру с кратким описанием экскурсии по музею. Эта книжечка всегда хранилась у нас в шкафу рядом с фотоальбомами и иногда в совместные вечера мама доставала её и не спеша перелистывая её, вновь вспоминала то чудесное время. Потом она передавала её мне и я внимательно разглядывал там цветные фотографии, тоже мечтая увидеть это всё. Моя мама обладала хорошей памятью, зная названия многих картин, фамилий художников и историй, связанных с ними умела увлечённо рассказывать о них. Поэтому многие знаменитые картины из Эрмитажа я уже знал заочно очень хорошо благодаря маме и когда я их увидел, то у меня возникло ощущение встречи со старыми знакомыми. От тех времён, вместе с брошюрой о Зимнем дворце, сохранилась ещё одна – о Петродворце, знаменитом дворцово-парковом музее-заповеднике с комплексом фонтанов и каскадов, основанным Петром І. На её обложке зелёно-малахитового цвета, был золотом изображён фонтан «Самсон, разрывающий пасть льву». Эту книжку я хорошо помню, так как мы её вместе тоже часто перелистывали. В моих детских воспоминаниях о том времени, из всех фонтанов, которых там было великое множество, почему-то я запомнил всего несколько. Это были «Самсон», «Шахматы», а больше всех знаменитый «Зонтик», где надо было забегать внутрь между струй воды, которые лились сверху и вдруг неожиданно на секунду прекращались. Причём время, через которое это происходило, всёгда менялось, да так, что угадать было просто не возможно. Конечно, взрослые больше смотрели на это, ну а мы дети просто визжали от восторга. Помню, что и я, пока мои родители на меня смотрели, вместе другими детьми, с восторгом несколько раз забегал внутрь фонтана и выбегал обратно. Помню их счастливые глаза, с которыми они на меня тогда смотрели, когда я бегал до тех пор, пока у меня не намокла рубашка. Но это было не страшно, так как день стоял солнечный, и она быстро высохла, но у меня остались радостные воспоминания. В тот хороший летний день, когда мы были в Петергофе, побродив по нему, мы сели на лавочку отдохнуть в одном из пейзажных парков перед большим ярко-зелёным полем с цветами. Надо сказать, что цветов там было очень много и они окружали нас повсюду: на газонах, на клумбах и в специальных вазах, просто море из цветов. Так что я там кроме фонтанов, ещё хорошо запомнил и цветы в парках (Английском, Александрия и Александровским). Очень интересным было посещение Петропавловской крепости. Сначала это была крепость основанная Петром І для обороны города, а затем её использовали как политическую тюрьму со строгим режимом. Меня удивило огромное количество камер с фотографиями и надписями перечисляющих всех знаменитых людей находившихся в них в разные годы. А ещё хорошо запомнился хитрый приём экскурсовода, который он проделал с нами, рассказывая о крепости. Она долго объясняла нам об уникальных свойствах изоляции камер, а затем завёла всю нашу группу внутрь и закрыла дверь снаружи, давая нам возможность самим проверить его слова. Нас всех сразу охватил какой-то неприятный ужас от сразу наступившей тишины, так как действительно в камеру не проникал ни один шорох снаружи, от отсутствия прямого солнечного света – такова была конструкция окон, давящего на голову полукруглого свода сверху камеры и грубо сделанной железной кровати, жёстко вмонтированной в пол. Я представил, что в таких условиях узники крепости проводили целые годы, а некоторые даже десятилетия. Через некоторое время экскурсовод открыла нам дверь, наслаждаясь произведённым эффектом от нахождения нас в закрытой камере. Тут же все заторопились её поскорей покинуть, чтобы вновь почувствовать себя свободными. С большой гордостью экскурсовод подчёркивала, что за все годы её существования из неё не сбежал ни один заключённый. Но на один вопрос, который возник у меня тогда, я так и не смог себе ответить: «Если эти все люди были такие знаменитые, то почему же тогда они сидели в тюрьме?» Хорошо запомнился и Петропавловский собор с усыпальницей российских императоров. Это было так удивительно – могилы находились прямо внутри собора. Рядом с Петропавловской крепостью находился музей Советской Армии, и в нём мне запомнилась необъятная коллекция флагов и знамён всех эпох и времён. Они были собраны со времён Второй мировой войны, и с многих других, включая в себя русские, немецкие, японские и ещё многих других стран, которых я уже не помню. Разное оружие, ордена и медали, описание подвигов героев войны для меня в том возрасте было не так интересно, как панорамы. В нём было огромное количество макетов – панорам всех сражений, с необъятным количеством цветных, искусно выполненных и раскрашенных яркими красками солдатиков, которые стояли, бежали, стреляли или скакали на лошадях. На них были, как отдельные воины, так и целые воинские подразделения, стоящие стройными рядами – и впервые в жизни видел так много разнообразных солдатиков, что всё это поразило меня только их количеством. Почему-то у меня не осталось никаких воспоминаний о Кунсткамере, легендарном крейсере «Аврора», о белых ночах, чем так знаменит Ленинград, хотя родители уверяли меня в том, что это всё было в моём детстве. Вероятно из-за того, что я был тогда ещё маленьким и ничем не заинтересовался. В те времена у моей мамы была выработана своя «воспитательная» мера. Когда я уставал и начинал капризничать, она никогда не кричала на меня, не занималась долгими беседами, а брала меня за руку и потихоньку, незаметно для всех, своим ногтём давила мне на ладонь. При этом тихо и строго говорила: «Не хнычь!» или «Не ной и терпи!». И этого мне хватало, чтобы понять то, что необходимо потерпеть и подождать. Откуда она это взяла, где-то прочитала или сама придумала, я не знаю, но этот способ действовал на меня хорошо и безотказно. Потом уже с годами, когда я вырос, мы вместе с ней весело это вспоминали и смеялись. Как часто нам порой уже во взрослой жизни бывает, не хватает вовремя этого маминого тихого и незаметного нажатия на ладонь в трудные и решающие минуты, чтобы остановиться и подумать: «А правильно ли я делаю?» В Ленинград мы приезжали на Финляндский вокзал. В детстве он поражал меня своими большими размерами, суетой, огромным скоплением людей, сутолокой, большим количеством поездов, электричек, громким звуком объявлений об отправлениях и прибытиях поездов. Всё это постоянно двигалось, крутилось, вертелось и жило какой-то своей непонятной мне тогда жизнью. Очень хорошо запомнилась большая привокзальная площадь, а на ней огромный (как мне тогда казалось) памятник Ленину, где он стоит на броневике. Именно там я впервые узнал о нём, и не могу уже вспомнить точно, кто мне про него рассказал отец или мама, но моё детское понимание того, что этот человек сделал нас счастливыми и мы теперь всегда должны быть ему благодарны за это, началось именно оттуда. По-детски я был счастлив и рад тому обстоятельству, что Ленин жил именно в этом городе, в смысле – Ленинграде, в котором теперь живу и я, всё это наполняло меня каким-то чувством гордости и радости. Реальным доказательством того, что Ленин был в городе, был памятник на Финляндском вокзале паровозу, на котором он приехал делать революцию. Самым поразительным в нём было то, что это был настоящий паровоз, помещённый в стеклянный каркас. Как там это было решено технически, я уже не помню, но это мне очень сильно запомнилось. Огромный паровоз, окружённый стеклом, видимый издалека – всё это в детстве удивляло. Именно тогда я впервые услышал эту удивительную историю, которая довольно подробно описывалась в учебниках истории, про приезд Ленина в город именно на этом паровозе. Но, услышав её тогда моё детское восприятие долго рисовало какие-то фантастические картины потому, что мне в том возрасте было не понятно и как-то необычно, а зачем надо было ездить на паровозе? Когда было бы гораздо проще – купить билет, спокойно сесть в вагон, как делают все нормальные люди и приехать. Но и на этот, непонятный для меня тогда вопрос, я в своём детстве нашёл для себя «гениальный» ответ, – ведь он же был не таким как все мы, а необычным человеком и тот факт, что он приехал прямо на паровозе, было просто ещё одним подтверждением его великой и загадочной личности. Конечно, потом с годами всё стало на свои места и нашлось правильное объяснение причинам, которые вынудили Ленина ехать скрытно, прячась от царской охранки. Но паровоз и загадки детства, связанные с ним так и остались во мне с того времени. Запомнилось, как однажды мы с родителями ездили купаться. На небольшом расстоянии от нашей платформы была соседняя, её название тоже осталось у меня в памяти из детства – Кавголово. Так называлось озеро, которое уже тогда было знаменито тем, что там располагался огромный трамплин для «летающих» лыжников. Правда, это я понял намного позже, когда смотрел репортаж по телевизору о соревнованиях, совместив у себя в памяти эти два названия. Вода в озере была холодная, поэтому отец с мамой купались очень быстро. Сразу ныряли, окунались и плыли к берегу. С нами была большая компания, я так понимаю, тоже молодых офицеров с жёнами. Я, радуясь свободе, почти всё время провёл на песчаном берегу с мелкой галькой и строя разные замки из песка. Я так хорошо запомнил этот солнечный день, режущую глаза синеву неба и озера, яркую зелень травы и окружающих нас кустов, а самое главное – то ощущение огромного счастья от жизни, от озера, от лета и оттого, что мои родители рядом со мной. Помню ещё одно яркое событие – как мы, несколько семей лейтенантов вместе с детьми ходили ночью ловить раков. Очень врезались в память и запомнились те ощущения в тёмной ночи: я впервые был с родителями ночью, плеск воды в реке и огромная луна на небе. Куда мы ходили, и сколько времени это продолжалось, я сказать не могу, но то увлечение и азарт охватившее меня тогда хорошо запомнилось. Я шёл ночью, в резиновых сапогах держа одной рукой маму, а в другой руке у меня было железное ведёрко, в котором копошились живые раки. Почему-то этот необычный звук, скребущих клешнями раков о ведро, запомнился больше всего. Отец шёл впереди нас с фонариком и ловил раков, быстро наклоняясь, и передавал их маме, которая шла с ведром, собирая улов, а несколько штук положили и мне, в моё ведёрко. Я гордый оттого, что мне доверили помогать, и преисполненный чувством ответственности нёс его аккуратно, чувствуя и свой вклад в общее дело. Хотя мне было тогда лет 5-6 и уже прошло много лет, но та ночь, хлюпающая под ногами вода, свет фонариков в ночи, шуршание раков в ведре – так отчётливо помнятся, как будто это было вчера. В лесу, который окружал наш посёлок, мы с мамой имели «своё» место, куда ходили собирать грибы. Уже тогда я узнал от мамы, что гриб необходимо срезать так, чтобы в земле оставался его корень – тогда, на этом месте, через некоторое время, вырастет такой же гриб. На этом месте, которое было скрыто от посторонних глаз низкими ветками елей, мы всегда находили «наши» грибы. Аккуратно их, срезав, я вновь маскировал всё вокруг листьями и хвоей, до следующего раза. Теперь я понимаю, что лес был везде вокруг нашего городка, и наше место с грибами было не так далеко от дома. Мама выходила со мной гулять, и мы могли дойти до него, просто прогуливаясь по лесу. Осталось в душе какое-то чувство тайны, общего секрета, который не знал никто, а только мы с мамой. Вспоминаю, как мы шли в лес и мама, раздвигая ветки елей, так как место было в глубине под ёлками каждый раз, говорила мне: - Проверь-ка сынок, как там выросли наши грибы или нет? Если они ещё были маленькими, то она советовала, чтобы я присыпал их хвоей до следующего раза. В своей жизни я собрал много грибов, в разных местах нашей страны, но таких радостных ощущений никогда больше не испытывал, как от тех «наших», из детства. Они и запах имели особенный и на вкус, сваренные мамой, кажется, были самыми лучшим в моей жизни. Во дворе между нашими домами зимой, всегда была горка. Её строили из снега, заливали льдом и она была нашим любимым местом. Мне так сейчас кажется, что мы проводили на ней целые дни. А летом возле нашего дома всегда была «военная» песочница. В один из прекрасных дней машина из песчаного карьера, который был неподалёку, вываливала нам целую кучу песка. И мы, все дети гарнизона, на него набрасывались, радуясь такой возможности и тому, что его можно копать, лепить и ещё много чего сделать. Постепенно эта куча исчезала, сравниваясь с землёй и её насыпали вновь. Кто за этим следил, я не знаю, но очень запомнись то чувство полного счастья, которое охватывало меня, и всех детей при виде новой кучи песка. Чуть подальше от дома была огромная лужа, которая не высыхала даже летом. Бродя по её берегу, мы имели возможность в неё бросать камушки – именно тогда мы устраивали соревнования по игре «блинчики». Не многие дети сейчас, наверняка, знают такую игру. Необходимо выбрать очень плоский камешек и таким особым способом, с закручиванием, под нужным углом бросить по воде, чтобы он сделал как можно больше отскоков (блинчиков) от воды. Это занятие не так просто как кажется, необходим большой опыт и навык, чтобы достичь хоть какого-то результата. А ещё на ней, каждое лето, большие ребята сооружали плот, его сколачивали из разных брёвен, досок, брошенных дверей и другого подручного хлама. Когда их не было – мы те, кто поменьше, забирались на него и, отталкиваясь длинной палкой от дна, плавали по луже. Я хорошо запомнил те незабываемые ощущения от плавания на плоту, когда мы представляли себя морскими капитанами-путешественниками и исследователями «бороздившими» неведомые просторы океанов и морей. Эти ощущения того, что плот плывёт, послушно двигаясь в выбранном нами направлении, и сама возможность совместно им управлять, так как силёнок у нас по одиночке не хватало, доставляла нам море удовольствия. Отчётливо и хорошо запомнился мой День рождения в 6 лет потому, что от него осталась память. В мой День рождения – 28 июня, был яркий солнечный день, и мы с отцом пошли в магазин покупать мне долгожданный подарок. Я уже не помню сам магазин, но точно знал, так как отец заранее мне уже сказал, что мы будем покупать шахматы. Именно он открыл для меня этот мир и научил меня играть в них ещё раньше, до моего Дня рождения. К шести годам я уже играл с ним (на каких шахматах он учил меня раньше, я уже не помню) поэтому, из-за того, что мне хотелось иметь свои шахматы, подарок был определён заранее. Тот подарок-комплект шахмат к моему Дню рождения был самым желанным и дорогим мне, и я сохранял его долгие годы детства пока жил с родителями. Я помню, как тогда ждал, торопил время и жил с мыслями: «Скорей, скорей!», считая дни. И вот, наконец, этот долгожданный день настал. Помню радость и счастье, оттого что они теперь есть у меня! Казалось тогда, нет на свете счастливее человека на земле, чем я. Внутри коробки, где хранятся шахматные фигуры, отец своей рукой сделал надпись: «Сыну в День рождения. 28 июня 1966 года» Вообще-то, это был ценный подарок, так как иногда они заменяли мне солдатиков в игре в войну, иногда ими можно было играть в шашки, уголки и ещё много чего в зависимости от своей фантазии. Эти шахматы прошли со мной всё детство, я очень бережно их хранил и они сохранялись очень долго в доме моих родителей и потом в нашей семье. На них же и я учил играть своих детей. Они были простенькие сделанные из дерева и покрыты толстым слоем густого чёрного и белого лака. На каждой фигурке снизу был приклеен круглый кусочек мягкого материала. Каждый раз, беря их в руки, я ощущал радость от прикосновения к ним. Сама доска, расчерченная на поверхности, на чёрные и белые клетки, была фанерная, покрытая лаком, а фигуры, легкие и гладкие, складывались внутрь. Доска закрывалась на маленький крючок и когда её несёшь, они тихонько брякали внутри таким своеобразным «деревянным» звуком. И этот, не забываемый звук шахмат, который не возможно перепутать ни с каким другим, так ясно звучит у меня в ушах и памяти, хотя их самих уже давно нет. С того дня мы с отцом играли в них очень долго и много. Надо сказать, что она увлекла меня довольно серьёзно, позже у меня появилась доступная литература по ним, а часть книг до сих пор храниться у нас дома. Где-то с 7 по 9 класс, когда мы жили в Усть-Каменогорске, среди огромной кучи газет, которых выписывал отец, в газете «Красная Звезда» я случайно наткнулся на проводимый заочный конкурс по присвоению шахматных разрядов, по решению задач и этюдов, которые будут публиковаться в газете. И впервые решив попробовать, послал потихоньку заявку, и стал решать задачи, посылая ответы. Конечно, не все я смог решить правильно, но часть из них мне засчитали. К моему удивлению через некоторое время на моё имя пришел конверт из редакции газеты с поздравлениями и дипломом о присвоении мне третьего взрослого разряда по шахматам. Мне было тогда всего 15 лет. Так вот где-то в это время отец и перестал со мной больше играть в шахматы, так как если я раньше играл с ним и проигрывал, то есть ему было со мной играть легко. Потом, постепенно прогрессируя, я стал играть с ним на равных, и ему приходилось уже играть со мной в полную силу, а через некоторое время, после нескольких проигрышей подряд он объявил: «Всё сын – больше я с тобой в шахматы не играю!» И с того времени мы с ним больше никогда за шахматами не встречались, честно говоря, и я уже в то время утерял интерес к этой игре, отдаваясь уже новым увлечениям и интересам. Видимо прошло время увлечения шахматами. Может быть, если бы мне тогда, кто-нибудь умный подсказал, что необходимо иногда и проигрывать, что бы не потерять партнера, то я бы так и поступил. Но тогда я, в силу своего юношеского максимализма, всегда старался играть в максимальную силу с полным напряжением сил и только на выигрыш. Но до этого случая шахматы всегда были со мной всё моё детство, по ним я разбирал шахматные задачи, комбинации и партии знаменитых гроссмейстеров. Учиться я начал по случайно попавшей мне первой в руки книге Чигорина – знаменитого русского шахматиста, чемпиона мира, начала 20 века. В ней были собраны все его лучшие партии с подробными комментариями. Но я отвлёкся от воспоминаний детства в Ленинграде, но это не зря – всё это подтверждает, как дорог мне был подарок, не в том смысле – по цене, а по тому, как много он для меня значил, ведь с ними связано столько воспоминаний. В памяти до сих пор осталось то трепетное чувство, с которым я брал их в руки, ощущая какое-то загадочное тепло идущее от них и зная то, что когда ты их откроешь, то снова увидишь эту надпись – написанную рукой моего отца. В нашем доме у родителей в шкафу, в фотоальбомах, сохранилось много фотографий, на которых отец запечатлён как спортсмен; там на них он бежит кросс с номером на груди, плывёт в бассейне по дорожке в резиновой шапочке и в очках, зимой на лыжах, тоже с номером. А рядом с альбомами стояло довольно много специальных книг по спорту. Они все были в толстых старых обложках и от них веяло какой-то загадкой. Я никогда не видел, чтобы отец их читал, но при наших переездах он всегда их берёг и не давал выбрасывать. Из тех книг мне запомнились несколько названий: «Техника бега», «Физиология спортсмена», «Лёгкая атлетика». В них было много фотографий, как кадров в кино, последовательно показывающих все движения спортсмена. Мне они всегда казались не интересными. Но из всех книг о спорте, которые были у отца, одна толстая книга об Олимпийских играх 1956 года была моей самой любимой, и я много раз перечитывал её в детстве. Она была большого формата в твёрдой жёлто-кремовой обложке и состояла из рассказов о соревнованиях по разным видам спорта и забавных случаях, которые при этом происходили. В ней было много фотографий, таблиц результатов, и рассказов о спортсменах. Все листы этой книги были разрисованы яркими разноцветными карандашами мной ещё в малом возрасте. Мама рассказывала, что это было моим самым любимым тихим занятием. Книга была толстенной, и её мне хватало надолго. Именно из этой книги я узнал про такие города как Мельбурн и Кортина-дъАмпеццо, в которых проходили Олимпийские игры. А одну из них особо меня заинтересовавшую я забрал, уже став офицером. Это уникальная книга, 1959 года издания – «Боевое самбо», написанная самим легендарным Анатолием Харлампиевым, основателем этой борьбы. Книга до сих пор бережно хранится у нас дома, как единственная память о детстве. Но я, повзрослев, не смотря на обилие фотографий, уже не видел, чтобы он выступал на соревнованиях. Видимо, пока я рос, то и отец повышался в должностях и званиях. Но вот один эпизод почему-то очень ярко отпечатался у меня в памяти. В один из жарких летних дней мы с отцом оказались на огромном, как мне тогда казалось, стадионе. В каком это было месте: или в Ленинграде, или у отца в части и как мы туда добирались – эти подробности стёрлись у меня в памяти. Осталось только ощущение спортивного праздника: вокруг много народа, в основном военные – солдаты, офицер