Анджей Сапковский. Пируг или нет золота в серых горах Так где же следует искать начала литературного жанра - или поджанра - которым нам придется заняться? Мнения специалистов разделились. Одни отсылают нас к Уолполлу, Энн Рэдклифф и Мэри Шелли, другие предпочитают указывать на Лорда Дансени, Меррита и Кларка Эштона Смита. Третьи же - и мнение их разделяет нижеподписавшийся - разыскивают истоки Белого Нила в так называемых pulp-magazines. В одном из подобных журнальчиков некий Уиндзор МакКей где-то в 1905 году начал печатать комикс о приключениях героя, носящего тривиальное имя Немо. Отрывки комикса появлялись раз в неделю и издавались довольно-таки долгое время. Картинки МакКея среди подобных комиксов отличала одна, довольно-таки характерная черта - приключения вышеупомянутого Немо происходят не на Диком Западе, не взахваченном гангстерами Чикаго времен сухого закона, не в дебрях Черной Африки и, даже, не на другой планете. А разыгрывались они в удивительной стране, которую МакКей назвал Сламберлендом - где было полно замков на скалах, прекрасных принцесс, храбрых рыцарей, волшебников и ужасных чудовищ. Сламберленд МакКея стал первой, по-настоящему популярной Страной Никогда-Никогда, Never-Never Land- ом. Страной Мечтаний. Комикс МакКея нельзя было отнести к приключенческим (adventure), не был он и научной фантастикой (science fiction). Это была фантазия. По-английски - fantasy. Несколько позже, в 1930 году, Роберт Е. Говард, которому исполнился двадцать один год, выдумывает амбала Конана из Киммерии для потребностей журнальчика "Вейрд Тэйлз". С первой историей о Конане Америка встречается в 1932 году. В 1936 году Говард кончает жизнь самоубийством, оставив наследство в виде нескольких коротких рассказиков и новелл, действие которых происходит в несколько похожем на нашу Землю, но все же совершенно фантастическом и неестественном Невер-Невер Лэнде. Героический Конан вытворяет здесь то, что не мог его творец. Говард оставил всего одно крупное произведение о Конане, а именно - "The Hour of the Dragon" ("Час Дракона"). После его смерти произведение публикуется вновь под названием "Conan the Conquerior" ("Конан Завоеватель"). Говард лежит себе в темной могилке, а мирок американских фанов начинает трястись от последующих "Конанов...", выпекаемых шустряками, чующими большие деньги. Шустряки чувствуют себя прекрасно, потому что знают: Говард создал новый, читабельный, прекрасно продаваемый жанр - sword and sorcery ("меч и магия"), иногда называемый еще и heroic fantasy ("героическая фэнтези").^ ФЭНТЕЗИ - БОЛЬШОЙ ВЗРЫВ! Вскоре после смерти Говарда, в 1937 году, мало кому известный мистер Толкин, которому исполнилось сорок пять лет, публикует в Англии книжку для детей, которую назвал "Хоббит, или Туда и обратно". Толкиновская концепция Невер-Невер Лэнда, названная Средиземьем, родилась в двадцатых годах нашего века. И только лишь в 1954 году издательство Аллен и Анвин (Allen & Unwin), выпускает "Властелина Колец". Создание произведения, трилогии, которому было суждено потрясти миром, заняло у автора двенадцать лет. Его опередил К.С.Льюис со своей "Нарнией", изданной в 1950 году, но, тем не менее, не Льюис, но Толкин бросил весь мир на колени. Правда, поскольку нет пророка в своем отечестве, это бросание на колени происходит в широком масштабе только лишь в 1965/1966 годах после издания в Штатахкарманной версии. Карманное, пейпербэковое издание трилогии по времени совпадает с переизданием (и новой редакцией) полной серии "Конанов", которое провел Л.Спрэг де Камп. Тут следует заметить - два автора и две книги. Две книги настолько же отличающиеся, насколько отличаются их авторы. Юный невротик и зрелый, солидный профессор. Конан из Киммерии и Фродо Бэггинс из Хоббитона. Две такие различные страны Никогда-Никогда. И одинаковый успех. И начавшиеся культовое поклонение и безумие! Когда уже начались культовое поклонение и сумасшествие, поглядели назад. Естественно, была замечена "Нарния" Льюиса, и третье имя с триумфом было дополнительно занесено в список. Но кто-то узрел и стародавний "Лес за миром" Уильяма Морриса, "Алису в стране чудес" Льюиса Керрола, даже "Волшебника страны Оз" Френка Баума, появившегося еще в 1900 году. Был замечен также "Once and Future King" (в издании "Северо-Запада" - "Король былого и грядущего" - прим.перев.) Т.Уайта, изданный в 1958 году. Да, конечно же, это тоже была фэнтези – которая по-английски означает всего лишь "фантазия". Но все же, как заметили более трезвые исследователи, эти дотолкиновские штучки не имели такого популярного характера, как "Повелитель Колец" или же "Конан". А кроме того, добавили более трезвыеисследователи, если уж так устанавливать критерии, то где же место для Питера Пэна или Винни Пуха? Ведь это тоже фантазия, тоже фэнтези. Посему, на скорую руку был запузырен новый термин "adult fantasy" (фэнтези для взрослых) - явно для того, чтобы преградить Винни Пуху дорогу в списки фантастических бестселлеров.^ ФЭНТЕЗИ - ЭКСПАНСИЯ Жанр развивается лавинообразно, в нем появляются все новые и новые верстовые столбы, быстро заполняется портретами Зал Славы, Hall of Fame. В 1961 появляются саги "Эльрик" и "Хокмун" Майкла Муркока. В 1963 рождается первый "Мир Ведьм" Эндре Нортон (в русском переводе - "Колдовской Мир"). В карманном издании появляется "Фафрд и Серый Котище" Фрица Лейбера. И наконец, с громадной помпой - "Wizard of Earthsea" Урсулы Ле Гуин и одновременно, "Последний Единорог" П.Биггля - две книги абсолютно уже культового характера (Относительно перевода названия книги Урсулы Ле Гуин см. статью С.Бережного в "Интеркоме", а насчет культового характера в нашей стране - Говард со товарищи покрывает их "как бык овцу" - прим.перев.). Наступают семидесятые годы - появляются и побивают все рекорды продажи книги Стивена Кинга. Правда, это, скорее, страшилки, чем фэнтези, но ведь это практически первый случай, чтобы писатель из "гетто" выкосил всех "мэйнстримовцев" из всевозможнейших списков бестселлеров. Вскоре после того появляются "Фома Неверующий" Стивена Дональдсона, "Амбер"Желязны, "Ксант" Пирса Энтони, "Дерини" Кэтрин Куртц,"Рожденная могилой" Тэнит Ли, "Туманы Авалона" Мэрион ЦиммерБрэдли, "Белгариад" Дэвида Эддингса. И еще. И еще. И еще.Коньюктура не ослабевает. Как уже говорилось: безумие, культ, побивающая всерекорды продаваемость. Огромная популярность и громадныйбизнес. И, как обычно - сморщенные носы критиков. Популярные,читабельные, отлично продаваемые - следовательно, ни фига нестоящие! Фентези какие-то! И, что самое паршивое, по прямойлинии происходящие от pulp-magazines и "Вейрд Тэйлз", то естьмакулатуры, издающегося на паршивой бумаге примитивного чтивадля кретинов. Никто не слушал Толкина, когда старый,улыбающийся хоббит спокойно объяснял, что он не создавал своеСредиземье как убежище для дезертиров из трудолюбивой армииреальной действительности, совсем наоборот, он хотел открытьврата тюрьмы, заполненной несчастными осужденными серогобудничного существования. Фантазирование, - говорил старыйДж.Р.Р. - это натуральная тенденция в психическом развитиичеловека. Фантазирование не оскорбляет рассудка, не вредит ему,не затушевывает истины и не притупляет стремления к познанию.Наоборот, более живой и вникающий в суть вещей разум способентворить более прекрасные фантазии. Все это правда, хотелось бы сказать. И неправда, хотелосьбы добавить. ибо, когда начался бизнес, за творческоефантазирование взялись различные, ой какие различные умы. Италанты. Но об этом позже. Поначалу стоило бы присмотреться ипоразмыслить, а что же это такое - ваша знаменитая фэнтези.^ ОПРЕДЕЛЕНИЯ В ТЫКВЕННОЙ КАРЕТЕ А фэнтези - ответит на это каждый истинный фэн - какаяона есть, видит каждый. А родом она из сказки. Уже Лем писал -скажет вам каждый истинный фэн - что фэнтези - это сказка,лишенная оптимизма детерминизированной судьбы, это рассказ, вкотором детерминизм судьбы подточен стохастикой случайности. Ха! Написано так мудрено, что прямо зубы заныли, а ведьэто еще не конец. Изучая классика далее, мы узнаем, что фэнтезипринципиально отличается от сказки, ибо фэнтези это игра сненулевой суммой, и вместе с тем не очень-то отличается отсказки, поскольку она одинаково антиверистична по отношению ксобытийному опыту. Зубы болят так, что на стенку лезу, но чтоподелать, "Фантастика и футурология" не была задумана для такихкак я простачков, которым следует все выложить черным побелому, а вдобавок все иллюстрировать тривиальным примером,например, так: Сказка и фэнтези тождественны, ибо неправдоподобны. И всказке, и в фэнтези, допустим, Золушка едет на бал в тыкве,запряженной мышами, и ведь трудно представить нечто болеенеправдоподобное. Детерминизм событий, пресловутый "гомеостат"сказки, требует, чтобы у принца, устраивающего бал, при видеЗолушки случился внезапный приступ влюбленности, граничащей сманией, а "нулевая сумма игры" требует, чтобы они поженились ижили долго и счастливо, перед тем наказав злую мачеху и сводныхсестричек. В фэнтези же может подействовать "стохастикаслучайностей" - представим, что принц, искусно имитируялюбовные чувства, заманит девочку на темную галерею идефлорирует ее, после чего прикажет гайдукам выкинуть ее заворота. Жаждущая мести Золушка скроется в Серых Горах, где, какизвестно, золота нет. Там она организует партизанское движение,чтобы лишить насильника трона. Вскоре, благодаря древнемупредсказанию, станет известно, что все права на коронупринадлежат как раз Золушке, а гадкий принц - всего лишьнезаконнорожденный узурпатор, а вдобавок ко всему, еще имарионетка в руках злого колдуна. Вам понятно? Но вернемся к тому самому "неправдоподобию", являющемусяхарактерной чертой или же - как считают другие, а чаще всегопротивники жанра - стигматом фэнтези. Снова обратимся крассказу о Золушке. Предположим, что наш рассказ начнется уженесколько подпорченным стохастикой вероятности - скажем, набалу. Что мы тут видим? Ага, видим мы замок, галереи, принца идворян, дам в атласе и кружевах, ливрейных лакеев и канделябры- все настолько правдоподобно, что тянет на блевоту. А есливдобавок еще прочитаем фрагмент диалога, в котором собравшиесягости комментируют итоги заседаний Собора в Констанце, веризмбудет абсолютным. Но вдруг, ни с того, ни с сего, появляетсяфея, карета из тыквы и тащащие ее полевые мыши. Ой, нехорошо.Антиверизм полнейший! Остается лишь надеяться, что действие,возможно, происходит на другой планете, там, где мыши запростотаскают кареты. Возможно, добрая фея окажется астронавткой изНАСА или же переодетым мистером Споком. Возможно, что действиепроисходит и на Земле, но после ужасного катаклизма, которыйотбросил человечество к феодализму и галереям, но обогатил мирмышами-мутантами. Вот такой поворот действия был бы научным,серьезным и - ха-ха! - правдоподобным. Но вот магия? Феи? Нет.Исключается. Инфантильная чушь! Выкинуть, цитирую Лема, вмусорную корзину! Эх, дорогие мои, можете меня побить, но я не вижу особойразницы между неправдоподобием волшебной тыквы инеправдоподобием далеких галактик или Большого Взрыва. Адискуссия о том, что волшебных тыкв не было и не будет, аБольшой Взрыв был или когда-то там еще будет, для меняостанется дискуссией бесплодной и смешной, которую можносравнить с позицией тех цекистских деятелей от культуры, чтокогда-то требовали от Теофила Оцепки, чтобы тот прекратилрисовать гномов, а переключился на изображение коммунистическихдостижений, поскольку гномов нет и не бывает, а коммунизм есть.И давайте договоримся раз и навсегда: с точки зренияантиверизма фэнтези не лучше и не хуже, чем так называемаянаучная фантастика. А наш рассказ о Золушке, чтобы уж былсовсем правдоподобным, в последних стоках обязан оказаться сномсекретарши из Бельско-Бяльского проектного бюро, укушавшейсявермутом в новогоднюю ночь.^ МЕЖДУ ИСТОРИЕЙ И СКАЗКОЙ Но давайте вернемся к фэнтези и ее, якобы, сказочнымкорням. На самом деле, к сожалению, все выглядит совершенноиначе. Существует исключительно мало классических произведенийданного жанра, которые эксплуатируют сказочные мотивы,докапываются до символики, постмодернистически интерпретируяпослание; произведений, которые обогащают сказочный сюжетразработанным фоном и играются с выделением уже упомянутогодетерминизма случайностей, пытаясь составить логичноематематическое уравнение из цитированной ранее "игры сненулевой суммой". Подобных книг не имеется вообще или жечрезвычайно мало. Повод прост. Англосаксы, доминирующие вфэнтези и создавшие сам жанр, имеют в своем распоряжениинамного лучший материал : кельтскую мифологию. Артурианскаялегенда, ирландские саги и поверья, бретонский или жеваллийский Мабиногион в сто раз более подходит как исходныйматериал для фэнтези, чем инфантильная и примитивносконструированная сказка. Артурианский миф у англосаксов живет вечно, он крепковрос в культуру своим архетипом. И вот почему архетипом,прообразом ВСЕХ произведений в жанре фэнтези является легенда окороле Артуре и рыцарях Круглого Стола. Если кто желает, пускай закроет глаза и протянет руку кполке с книжками, чтобы вытащить оттуда наугад любой романфэнтези. И пускай проверит. В книге описываются два королевства(страны, империи) - одна, это Страна Добра, а другая совсемнаоборот. Имеется Добрый Король, лишенный трона и наследства ипытающийся их восстановить, против чего выступают Силы Зла иХаоса. Доброго Короля поддерживает Хорошая Магия и ДобрыйВолшебник, равно как и собравшаяся вокруг справедливогоповелителя Храбрая Дружина Молодцев. Для полной победы надСилами Тьмы все же необходим Чудесный Артефакт, волшебныйпредмет небывалой силы. Предмет этот во власти Добра и Порядкаимеет свойства интеграции и мира, в руках же Сил Зла -становится деструктивным элементом. Следовательно, МагическийАртефакт надо найти и овладеть им, пока тот не попал в лапыЗаклятого Врага... Откуда нам все это известно? А известно это нам от сэраТомаса Мэллори, из его "La Morte, Arthur". Правда, для нас этовсего лишь культурно чуждая легенда, одна из множества легенд,такая же чужая нам, как и эскимосские сказки или преданиякраснокожих Союза Шести Племен. Зато в англосаксонской культуреартурианский миф закреплен чрезвычайно сильно, он полностьюинтегрирован в этой культуре. И еще - следует сказать - неочень-то он сказочный. Он квази-исторический. До настоящеговремени в Англии проводятся серьезные дискуссии относительнотого, действительно ли Камелот находился на месте нынешнегоВинчестера, вроде бы даже соответствующие раскопки проводятся.До настоящего времени Тинтагель или там Гластонбери становятсяместом сборищ различных маньяков, пост-друидов ипсихомедиевистов. Конечно же, было бы чрезмерным упрощением параллельноечтение "Повелителя Колец" и "Смерти Артура", было бы упрощениемоткрытие, что Артур - это Арагорн, Андурил - это Экскалибур,что Кольцо - это Грааль, Фродо - это Галахэд, Мерлин - этоГэндальф, а Саурон - это комбинация Морган ле Фей и дикихсаксов, которых победили под Маунт Бадон /на полях Пелленора/.Но нельзя не заметить подобий в более глубоких слоях обоихпроизведений и того факта, что весь жанр фэнтези эксплуатируетартурианский миф в одном, базисном каноне - в лейтмотиве борьбыСил Добра и Прогресса, представленных Артуром, Мерлином,Экскалибуром и Круглым Столом, с Силами Мрака и Разрушения,воплощением которых стали Моргана, Мордред и стоящие за нимисилы. Легенда об Артуре стала не только архетипом, прообразомфэнтези - она была и полем возможности показать свое умение длятех авторов, которые предпочли творчески эксплуатировать саммиф, вместо того, чтобы опирать на нем "собственные" замыслы.Прежде всего здесь следует упомянуть Т.Уайта и его "КороляБылого и Грядущего", правофланговое произведение "камелотской"фэнтези. Следующим событием стала публикация "Туманов Авалона"- прелестного и награжденного произведения Марион ЦиммерБрэдли. Среди других авторов данного поджанра можно назвать -уже значительно тише, чем два предыдущих имени - ДжиллианБрэдшоу, Питера Хэнретти и Стивена Лоухеда. Совсем недавно кним присоединилась Диана Пекссон с интересным, хотя и ужасновторичным по отношению к "Туманам Авалона" романом "БелыйВорон".^ ГЭНДАЛЬФА В ПРЕЗИДЕНТЫ ! Итак, у нас имеется первый корень, root фэнтези - им сталархетип артурианской легенды. Но фэнтези - это не дерево содним корнем. Жанр завоевал популярность только лишь потому,что играл на звучных струнах легенды, сплетенной с культурой.Популярность была завоевана, потому что сам жанр стал продуктомопределенного ВРЕМЕНИ. А точнее - времен. Того способа, которым авторы фэнтезиотреагировали на времена, в которых им пришлось жить. Вспомним- взрыв популярности фэнтези на переломе шестидесятых исемидесятых годов, когда эта литература была воспринята ивознесена в ранг символа наравне с Битлз, детьми-цветами иВудстоком, был реакцией на выстрелы в Далласе и на Вьетнам, натехнизацию, на отравление окружающей среды, на расцвет религиивещизма, исповедываемой филистерской частью общества, на культленивого потребленчества перед экраном телевизора, с которогосочится "Бонанза", "Династия" или очередной гимн во славуАмериканского Способа Жизни. В это же время рождается и другойкульт - культ бунтарства. На стенках станций метро появляютсяоптимистичные надписи "FRODO LIVES!" и "Gandalf For President!". Газетная заметка о бессмысленном загрязнении окружающейсреды называется "Еще один кусок Мордора!" Естественно, в то же самое время происходит истинныйвзрыв воинственной, бунтарской или же предупреждающей SF, но ейдалеко до популярности фэнтези. Ибо читатель начинает пониматьи чувствовать тлеющее внутри желание сбежать от гнусной ипугающей действительности, от окружающей его бездуховности ибесчувствия, от отчуждения. Он хочет бежать от "прогресса",поскольку это вовсе и не прогресс, но "Дорога в ад", как споетоб этом через несколько лет Крис Ри. Сойти с этого пути хотя бына несколько мгновений, углубиться в чтение, сбежать в СтрануНикогда-Никогда, чтобы вместе с героями податься в Серые Горы,где золота, как известно, нет. Чтобы рядом с верными друзьямипобороться с Силами Тьмы, потому что вышеупомянутые Силы Тьмы,тот самый Мордор, который на страницах книги угрожаетфантастическому миру, символизирует и воплощает те силы,которые в реальности угрожают индивидуальности, а еще - мечте. Исходящий из подобных желаний эскапизм остается,все-таки, эскапизмом меланхолическим. Ведь, что ни говори,всего того, что творится вокруг нас, с помощью мечтаний ниостановить навечно, ни хотя бы удержать невозможно. и вот тутмы вновь возвращаемя к Легенде Круглого Стола, ибо артурианскийархетип живьем переносит в фэнтези особенную, поэтическуюмеланхолию, свойственную этому жанру. Ведь легенда о КоролеАртуре, прежде всего, легенда печальная и меланхоличная, она -как наверняка сказал бы Лем - легенда с "ненулевой суммой". Мыже помним: смерть Артура от руки Мордреда делает невозможнымсоздание Царства Добра, Света и Мира. Грааль, вместо того,чтобы объединить рыцарей - распыляет их в разные стороны иделает антагонистами, делит их на достойных и недостойныхприкосновения к Священной Чаше. А для наидостойнейшего, дляГалахэда, встреча с Граалем означает прощание с этим миром.Ланселот сходит с ума, Мерлин дает себя обмануть Нимюэ ипогружается в колдовской сон в темнице. Что-то заканчивается -кончается эпоха. Древний, Старший Народ Великой и МалойБритании - эльфы и другие расы - должен уплыть на Запад, вАвалон или Тир-Нан-Ог, потому что в нашем мире для них уже нетместа. И действительно, не слишком-то чувствуется здесь"гомеостат сказки". А борьба Добра со Злом? В легенде триумф зла происходит не прямо и вообще, неочевидно: Мордред гибнет, Морган Ле Фей тоже проигрывает. Носама смерть Артура должна - ведь мы это знаем - вызватькрушение великолепных планов короля. Отсутствие наследникадолжно вызвать хаос, борьбу за власть, анархию, мрак. Но в то же время, Мерлин вечен и когда-то вернется - каки Гэндальф? А следовательно - ГЭНДАЛЬФА В ПРЕЗИДЕНТЫ. Вернетсяс Авалона и Артур, который, все-таки, Король Былого иГрядущего. А вернется он тогда, когда с нашим миром будет ужепо-настоящему паршиво, он очистит наш мир от остатков Мордора,и вот тогда-то воцарится мир, согласие и вечное счастье,viribus units, с божественной (чародейской) помощью.^ ВОЗЗВАНЫЙ - ПРЕСЛЕДУЕМЫЙ Именно эту лирическую меланхолию, печаль уходящеговремени и заканчивающейся эры, смягченной оптимизмом инадеждой, прекрасно использовал Толкин в "Повелителе Колец". Уавтора данных строк слезы стояли в глазах, когда Серый Корабльзабирал Фродо с Серой Пристани, и он даже утирал нос платочком,эх, утирал, когда Сэм Гэмджи докладывал Розочке Коттон о своемвозвращении. Да, да. С Серой Пристани. На Запад. В Авалон. Всетак. Великий Толкин проехался по артурианскому архетипу какказак по донской степи, но что ж - он был Первым и Великим.Каждый, кто впоследствии пускался по тому же самому,архетипному следу, тут же получал этикеточку последователя. Акак же еще не получить? Ведь архетип был тем же самым. иостается тем же самым. В пользу Учителя Толкина следует сказать, что ониспользовал вышеупомянутый архетип так великолепно, вложилстолько упорного труда в претворение архетипа в роман,воспринимаемый нашим современником, что... создал собственныйархетип, архетип Толкина. Давайте повторим эксперимент, снова возьмем любую книжкуфэнтези с нашей полки и поглядим, о чем же она. Итак, в более-менее селянской местности живет себе нашгерой, и живет, заметим, неплохо. Внезапно появляетсятаинственный некто, чаще всего волшебник, и сообщает нашемупротагонисту, что тот должен незамедлительно отправиться вдлительный поход, ибо от него, от героя-протагониста, зависитсудьба всего мира. Дело в том, что Зло собирается совершитьагрессию на Добро, и единственное, что можно противопоставитьэтому Злу - это Волшебное Что-то-там. Волшебное Что-то-тамспрятано Где-то-там, черт знает где, скорее всего, в СерыхГорах, где золота, как всем известно, нет. Вызываемый делает большие глаза, поскольку даже в самыхсмелых своих мечтах не представлял, что от него будут зависетьсудьбы мира. Он даже немножко сомневается в словах волшебника,но тут неожиданно на него нападают, совсем уж непременно,Черные Посланники Зла, и ему приходится от них удирать. Удираетон в Доброе Место, там чуточку может отдохнуть, там же онузнает о Легенде и Предназначении. Ха, что ж поделаешь, выходанет. Наш герой обязан свершить великий Поход - Quest, согласнокарте, которую автор предусмотрительно поместил в самом началекнижки. На этой карте богато представлены Горы, Леса, Болота иПустыни со Страшными Названиями. Это ничего, что ГлавноеМесторасположение Врага, куда следует добраться, находится всеверном или там восточном углу карты. Можно быть уверенным,что наш герой будет путешествовать зигзагом, поскольку долженпосетить все Страшные Места. Ходить прямым путем в фэнтезизапрещено. Герой не может путешествовать сам, посему ему быстренькособирают Дружину - группу живописных и харизматичных типов.Начинается Квест, продолжается, понятно, зигзагом, априключения в Страшных Местах, от которых стынет кровь в жилах,сменяются селянковым отдыхом в Местах Дружелюбных. И наконецнаступает final show-down в Месторасположении Зла. Здесь одногоиз Дружинников обязательно шмякнут, но остальные победят. Злупокажут кузькину мать, во всяком случае, до того времени, когдаавтору не захочется написать продолжение - ибо тогда Зло"возродится", и нужно будет начинать da capo al fine. ("сначала и до конца" - муз. термин - прим.перев.) Вышепомещенный, сознательно упрощенный и пересмешливыйсуррогат должен был подвести нас к следующей теме - к томуфакту, что вся могучая волна посттолкиновской фэнтези являетсяжанром малооткрывательским, штампованным, дешевым, презренным ине стоящим даже того, чтобы о нем говорили серьезно. Именнотаково мнение критиков, а с чем же еще считаться, если не смнением критиков. Данное мнение, помимо вышеосмеяннойвторичности фабул по сравнению с толкиновской и артурианскогоархетипа вообще, сложилось еще из двух элементов - болезненнойсклонности авторов фэнтези писать многотомные саги и... книжныхобложек.^ ЛИЦОМ К ЯРОМУ Начнем с обложек. Обложка книги - это ее визитнаякарточка. Не надо себя обманывать: критики не в состояниичитать всего, что выходит - они и не читают. Прочтение вовсе неявляется обязательным условием написания рецензии. Достаточноглянуть на обложку. Если на ней, к примеру, название вырисованоистекающими кровищей буквами, а чуть пониже мы видим оскаленнуюхарю с вытаращенными буркалами - то сразу же можно сказать, чтоэто дешевый splatter-horror, другими словами - пардон, друзья -ужасное дерьмо. Если же на обложке присутствует полуголая дамочка вобъятиях героического типа с мышцами, блестящими от Oil of Ulayили же какой-то еще "Джожобы", к тому же, если у этого типа вруке ятаган, а сверху на все это поглядывает дракон свыражением морды оголодавшего аксолотля, то мы имеем дело сдешевейшей фэнтези, со жвачкой и гадостью - такую же следуетписать и рецензию. И она попадет в цель, в самое яблочко, такчто позавидует сам Кэвин Кестнер из Шервудского Леса. Почемутак? А потому, что невозможно не попасть! Ведь яблочко этовеличиной с Круглый Стол короля Артура, за которым одновременноусаживалось сто пятьдесят рыцарей, не считая королевы Джиневрысо своими фрейлинами. Почему так происходит? Ну почему, спросит кто-нибудь,издатель фэнтези сам, своей рукой, нацепляет на свою продукциюпресловутый "ярлычок", этикетку дешевки? Ответ прост. Издательцелит в так называемого ЯРОГО. А так называемый ЯРЫЙ желает наобложку Бориса Вальехо, это он хочет полуголые задницы и бюсты,что готовы выкатиться из бронированного лифчика. ЯРЫЙ не ищет вфэнтези смысла, ведь смысл прямо таки обязан возопить, что важурных доспехах в бой никто не ходит, ибо в таких доспехах нетолько сражаться опасно, в таких доспехах невозможно дажепродираться сквозь заросли крапивы, которой поросли яры МрачныхЛесов и Серых Гор, где золота, как всем известно, нет. А сголой - excusez le mot - задницей можно делать только одно: то,что совершенно не "heroic" и не "fantasy". В большинствеслучаев. Складывается впечатление, что фэнтези как жанр так сильноперепугался критиков, что в своем развитии решил прибегнуть ксвоеобразной мимикрии: он совершенно отказался от каких-либопретензий и совершенно отказался от борьбы за место наверху, тоесть, в списках книг, выдвинутых на соискание "Хьюго","Небьюлы" или хотя бы "International Fantasy Award". Фэнтезисовершенно не претендует на признание - для нее достаточнотабунов ЯРЫХ, будто кота в мешке покупающих все, чтопоявляется. У фэнтези имеется своя стабильная и обязательнаягруппа потребителей, поэтому сей жанр заботится о вкусахупомянутой группы. Наилучшим примером подобной заботы стализнаменитые циклы, сериалы фэнтези, чудовищные монстры спугающим количеством томов. Рекорд в этом отношении принадлежит скорее всего некоемуАлану Барту Экерсу, цикл которого "Скорпион" уже перевалил засорок томов. Неплох и старый зануда Пирс Энтони со своим"Ксантом" - он нашлепал уже тринадцать книг сериала, а прислучае - еще семь штук "Адепта", четыре "Таро" и целую кучудругих книг и циклов. У Джона Нормана, о котором мы ещепоговорим, на совести вроде бы одиннадцать томов цикла "Гор".Скромных авторов, ограничивающихся пяти-, четырех- итрехтомными сагами, сосчитать невозможно, но имя им легион. Когромному сожалению. Почему "к сожалению", спросит кто-то. Да все потому, чтокроме немногих исключений все вышеупомянутые монстры начинаютбыть тяжкими, повторяющимися и скучными уже на этапе второй,третьей, максимум - четвертой книги. Это мнение разделяетсядаже ЯРЫМИ, которые в массовом порядке выкупают все этитянущиеся как сопля циклы, ибо вдолбили себе в голову, что имнужно знать, чем все это закончится. Критика и члены жюривсяких престижных наград, как уже говорилось, презирают все этисаги, потому что не в состоянии следить за ними. Я сам, хотя исчитаю себя внимательным контролером новинок фантастики, иногдаотказываюсь от покупки только что вышедшего шестого тома саги,так как мое внимание как-то не отметило предыдущих пяти. Ногораздо, гораздо чаще я отказываюсь от приобретения томапервого, если с обложки ухмыляется предупреждение: "First BookOf the Magic Shit Cycle". Нечего греха таить, случается, причемнередко, мне купить "Книгу третью" и радоваться, что не купилпредыдущие две, и знать наверняка, что никогда не куплю трипоследующие. К сожалению, совершенства нет, суча ногами сейчася ожидаю десятый "Амбер" Желязны. И знаю, что разочаруюсь. Этонесколько похоже на связи с молоденькими девушками - опыт учит,что все они одинаковы, так и что с того, не сдержишься, парень,ой, не сдержишься.^ ЖАЖДА ДЕНЕГ ? Самое интересное, что большинство авторов, выпекающих этиужасающие саги, это способные, своеобразные и небанальныеписатели. Что же заставляет, чтобы хороший писатель лепил томза томом, тянул цикл как жевательную резинку, вместо того,чтобы использовать идеи для чего-нибудь совершенно нового,вместо того, чтобы поработать над чем-то совершеннооригинальным, прекрасным и открывательским по идее, чтобыутереть нос всяческим критикам и недругам фэнтези, записнымпародистам и пересмешникам данного жанра? И мне кажется, что язнаю ответ. Авторы влюбляются в своих героев и им очень труднос ними расстаться. Даже чувствуя, что выработали протагонистовдо сухого, они клепают тома про их детей (Желязны, Пирс Энтони,чувствую, что не выдержит и Эддингс). Авторы влюбляются в свои "миры" и карты. Если на такойкарте есть Серые Горы, и главным героям не хватило пяти томов,чтобы выяснить, что золота там нет, пишется том шестой. А вследующем, седьмом томе, мы увидим соседствующую часть карты иузнаем, что находится к северу от Серых Гор - и будет имобязательно - pardon - Плоскогорье Серого Дерьма. И последнее. Авторы - страшные лентяи, им не хочетсядумать. Они ужасно ограничены, и хоть ты лопни, уже не выдавятиз себя ничего оригинального. Потому-то им и приходитсяпрокручивать заезженную схему. А прежде всего - авторы, эторасчетливые бестии, и главное для них - те деньги, которые ониполучают с тома. Пирс Энтони продолжает тянуть "Ксант", цикл,при чтении которого от скуки болит поджелудочная железа ивоспаляются геммороиды, потому что в счет каждого последующеготома он берет приличный аванс. Авторы - это грубые сукины дети,уверенные, что читатель купит все, что подписано более-менееуже известным именем. Ха, и все это пишет тип, производящий "Ведьминов". Если судить по вышесказанному, тип, производящий"Ведьминов" склонен признавать правоту противников фэнтези,которые доказывают - повторю слова Марека Орамуса - мизерностьжанра. Согласен, в массе своей жанр и вправду стал дешевейшим.Но я не могу признать правоту тех, что утверждают, будтомизерность жанра идет от помещения действия в выдуманных мирахи вооружения героев мечами. Ничего не могу утверждать крометого, что hard SF, киберпанк и political fiction равно мизерны- в своей массе. Никто меня не переубедит, что мир,уничтоженный войной или катаклизмом, где каждый сражается скаждым, а все вместе - с мутантами, чем-то лучше СтраныНигде-Нигде, квазифеодального мира, где каждый дерется скаждым, а охотятся на гоблинов. Да пусть мне кол на головетешут, я не вижу превосходства путешествия на звездолете к ТауКита над походом в Серые Горы, где, как известно, золота нет.Взбунтовавшийся бортовой компьютер для меня по фабуле непревосходит предателя-колдуна, и никакой там лазер-бластер нестановится для меня автоматически выше меча, алебарды или жеокованного цепа. И уж превосходство пилота Пиркса или Эндеранад Конаном, которое я признаю охотно, не исходит для меня изфакта, что два первых носят скафандры, а третий - набедреннуюповязку. И это гораздо более заметно, если рядом поставить ГедаСпарроухока или Томаса Ковенанта Неверующего, героев фэнтези,набедренных повязок не носящих.^ ЛЕ ГУИН CONTRA ТОЛКИН И все же, в современной фэнтези можно заметить некоенаправление, желание отказаться от артурианско-толкиновскойсхемы, желание среди "фантастических" реквизитов контрабанднопротащить всеобщие и серьезные истины. И еще, это основноенаправление - если не сказать "мутация" фэнтези, которую можнозаметить - имеет весьма интересный вид: он практически весьзавоеван авторами-женщинами. В фэнтези последних лет царит явное преимущество пишущихдам. Если не считать неодолимых авторов саг, как упомянутыйПирс Энтони, и пародистов, как Терри Пратчетт, на поле боя ещеостается Дэвид Эддингс, недавно выбросивший на рынок последний(?) том цикла "Маллореон" и последнюю (?) часть "Эллениум". Ещесражаются Тэд Уильямс и Чарлз де Линт. После тяжелых родовРоджер Желязны наконец-то произвел на свет последнюю (?) книжку"Амбера", а Терри Брукс - новую "Шаннару". Остальные - а имя имлегион - это все женщины. А революция началась как раз с Урсулы Ле Гуин, которая всвоем вовсе не убогом творчестве произвела, в принципе, толькоодно произведение в стиле классической фэнтези - зато такое,благодаря которому встала на пьедестал рядом с МастеромТолкином. Я имею в виду Трилогию Земноморья, "Earthsea". Спугающей легкостью пани Урсула не ограничилась рамкамитолкиновских законов и отказалась от артурианского архетипа - впользу символики и аллегории. Какой? Давайте присмотримсяповнимательне