Начало формыПсихоанализ и религия--------------------------- OCR: Адаменко Виталий--------------------------- ПроблемаНикогда еще человек не подходил так близко, как сегодня, к осуществлениюсвоих самых заветных надежд. Наши научные открытия и технические достиженияприближают время, когда стол будет накрыт для всех голодных, когдачеловечество преодолеет разобщенность и станет единым. Понадобилисьтысячелетия, чтобы раскрылись интеллектуальные способности человека, чтобыон научился разумной организации общества и концентрации сил. Человек создалновый мир, со своими законами и своей судьбой. Оглядывая свое творение, онможет сказать: воистину, это хорошо. Но что он скажет в отношении самого себя? Приблизился ли он косуществлению другой мечты человеческого рода - совершенству самогочеловека? - Человека, любящего ближнего своего, справедливого,правдивого и осуществляющего то, что он есть потенциально, как образ божий? Неловко даже задавать этот вопрос - ответ слишком ясен. Мы создаличудесные вещи, но не смогли сделать из себя существ, которые были быдостойны громадных усилий, затраченных на эти вещи. В нашей жизни нетбратства, счастья, удовлетворенности; это - духовный хаос и мешанина,близкие к безумию, - причем не к средневековой истерии, а скорее кшизофрении - когда утрачен контакт с внутренней реальностью, а мысльотделилась от аффекта. Обратим внимание лишь на некоторые события, о которых сообщают утренние ивечерние газеты. В связи с засухой в церквах читают молитвы о дожде;одновременно дождь пытаются вызывать химическими средствами. Уже больше годасообщают о летающих тарелках: одни утверждают, что летающие тарелки несуществуют, другие - что они реальны и представляют собой новейшеевооружение - наше собственное либо иностранное; третьи всерьез толкуют,будто это машины, присланные инопланетянами. Нам твердят, что никогда ещеперед Америкой не открывалось такого блестящего будущего, как сегодня, всередине двадцатого столетия; но на той же странице обсуждается возможностьвойны, и ученые спорят, уничтожит атомное оружие нашу планету или нет. Люди ходят в церковь и внимают проповедям любви и милосердия; и те жесамые люди посчитают себя болванами или еще чем похуже, если хоть намгновение усомнятся, а стоит ли продавать товары по цене, недоступной дляпокупателя. Ребятишек учат в воскресной школе, что честность, прямота,забота о душе должны служить главными ориентирами в жизни, в то время как"жизнь учит", что следование этим принципам делает из нас в лучшем случаебеспочвенных мечтателей. У нас имеются невероятные возможности в сферекоммуникаций - печать, радио, телевидение; но нас ежедневно потчуютбессмыслицей, которая показалась бы оскорбительной даже для детского ума,если бы дети не были вскормлены на ней. Провозглашается, что наш образ жизниделает нас счастливыми. Но много ли людей сегодня счастливы? Вспомнимнедавний снимок в журнале "Лайф" (*1*): на углу улицы несколько человек ждутзеленого света. Поразительно и страшно - но эти оглушенные и испуганные людине свидетели катастрофы, а обычные, спешащие по своим делам горожане. Мы цепляемся за мысль, будто мы счастливы; учим детей, что наше поколениепрогрессивнее любого другого, жившего до нас, что рано или поздно ни однонаше желание не останется неисполненным и не будет ничего недостижимого.Происходящее, похоже, подтверждает эту веру, которую в нас без концавбивают. Но услышат ли наши дети голос, который скажет им, куда идти и зачем жить?Каким-то образом они чувствуют, как и все человеческие существа, что жизньдолжна иметь смысл, - но в чем он заключается? Ведь не в противоречиях жеон, не в двуличии и циничной покорности, встречающихся на каждом шагу? Онитянутся к счастью, истине, справедливости, любви, преданности; но можем лимы ответить на их вопросы? Мы столь же беспомощны, как и дети. Мы не знаем ответа, потому что дажезабыли, что существует такой вопрос. Мы притворяемся, будто наша жизнь имеетнадежный фундамент, и не обращаем внимания на преследующие нас беспокойство,тревогу, замешательство. Для одних выход - в возврате к религии: не с тем, чтобы уверовать, ночтобы спастись от невыносимого сомнения; они решаются на это не изблагочестия, но ради безопасности. Исследователь современной ситуации,изучающий человеческую душу, - а не церковь - видит в этом шагесимптом нервного расстройства. На тех, кто пытается найти выход в возвращении к традиционной религии,оказывают влияние взгляды церковников, согласно которым мы вынужденывыбирать одно из двух: либо - религия, либо - образ жизни, где мы проявляемзаботу лишь об удовлетворении инстинктивных нужд и о материальном комфорте;если мы не верим в бога, у нас нет причины - и права - верить в душу и еезапросы. Выходит, что профессионально только священники и занимаются душой,только они говорят от имени идеалов любви, истины, справедливости. Но так было не всегда. Хотя в некоторых культурах, например в Египте,жрецы действительно являлись "целителями души", в других - например, вГреции - эту функцию, по крайней мере частично, выполняли философы. Сократ,Платон, Аристотель (*2*) в заботе о человеческом счастье и душе опирались нена откровение, а на авторитет разума. Они считали человека целью в себе иважнейшим предметом изучения. В их трактатах по философии и этикеодновременно разбирались и психологические вопросы. Античная традиция былапродолжена в период Возрождения, и характерно, что первая книга, в названиикоторой использовано слово psychologia, имела подзаголовок "Hoc est dePerfectione Hominis" ("Сие о совершенствовании человека") (*). В эпохуПросвещения (*3*) данная традиция достигла своей вершины. Веря в разум,философы-просветители утверждали, что человек должен быть свободен как отоков политических, так и от оков предрассудка и невежества. Они призывали куничтожению условий существования, порождавших иллюзии, а психологическиеисследования были нацелены у них на выявление предпосылок человеческогосчастья. Условием счастья, говорили они, является внутренняя свободачеловека; только в этом случае он может быть здоров душою. Однаковпоследствии характер рационализма (*4*) Просвещения резко изменился.Опьянев от материального процветания и успехов в покорении природы, человекперестал считать самого себя первой заботой - и в жизни, и в теоретическомисследовании. Разум, как средство обнаружения истины и проникновения сквозьповерхность явлений к их сущности, уступил место интеллекту - простомуинструменту для манипулирования вещами и людьми. Человек разуверился вспособности разума установить правильность норм и идеалов человеческогоповедения.(* Rudolf Goeckel, 1590. *)Это изменение интеллектуальной и эмоциональной атмосферы оказало глубокоевоздействие на развитие психологии как науки. Если не брать исключительныефигуры, такие, как Ницше и Кьеркегор, психология, как исследование души,нацеленное на достижение добродетели и счастья, исчезла. Академическаяпсихология, пытаясь имитировать естествознание с его лабораторными методамивзвешивания и измерения, занималась чем угодно, но только не душой. Изучаячеловека в лаборатории, она утверждала, что совесть, ценностные суждения,знание добра и зла суть метафизические понятия, выходящие за пределыпсихологической проблематики, и чаще всего решала мелкие проблемы,соответствовавшие принятому "научному методу"; и она не выдвинула никакихновых методов для исследования важнейших человеческих проблем. Тем самымпсихология как наука утратила свой главный предмет - душу; она сталазаниматься "механизмами", формированием реакций, инстинктами, но обходиланаиболее специфические для человека феномены: любовь, разум, совесть,ценности. Я употребляю слово "душа", а не "психика" или "сознание", потомучто именно оно ассоциируется с этими высшими человеческими силами. Затем появился Фрейд, последний великий представитель рационализмаПросвещения и первый, кто показал его ограниченность. Он осмелился прерватьпесни триумфа, которые распевал чистый интеллект. Фрейд показал, что разум -ценнейшее и человечнейшее из качеств человека - сам подвержен искажающемувоздействию страстей, и только понимание этих страстей может освободитьразум и обеспечить его нормальную работу. Он показал как силу, так ислабость человеческого разума и возвел в руководящий принцип новой терапиислова "Истина сделает вас свободными" (*5*). Вначале Фрейд думал, что занимается некоторыми формами болезни и ихлечением, однако постепенно осознал, что вышел далеко за пределы медицины,возобновив традицию, согласно которой психология, как изучение человеческойдуши, является теоретической основой для искусства жизни и достижениясчастья. Метод Фрейда - психоанализ сделал возможным самое тонкое и интимноеисследование души. "Лаборатория" аналитика не оснащена приборами, он неможет взвесить или просчитать свои открытия, но он обладает способностьюпроникать - сквозь сны, фантазии и ассоциации - в скрытые желания и тревогипациентов. В своей "лаборатории", опираясь лишь на наблюдение, разум исобственные переживания, он обнаруживает, что душевную болезнь нельзяпонять, не обращаясь к моральным проблемам; что пациент болен, потому чтопренебрегал нуждами души. Аналитик - не теолог или философ и не претендуетна то, что компетентен в этих областях; но в качестве врачевателя душианалитик занимается теми же проблемами, что и философия и теология - душойчеловека и ее исцелением. Определив задачи психоаналитика, мы обнаруживаем, что в настоящее времяизучением души профессионально занимаются две группы: священники ипсихоаналитики. Каковы их взаимоотношения? Притязает ли психоаналитик на то,чтобы занять место священника, и неизбежна ли вражда между ними? Или же они- союзники, которые должны дополнять друг друга и оказывать друг другутеоретическую и практическую помощь? Первый взгляд выражен как психоаналитиками, так и представителями церкви."Будущее одной иллюзии" Фрейда (*) и "Покой души" Шина (**) ставят ударениена моменте оппозиции, для трудов К. Юнга (***) и Равви Либмана (****)характерны попытки примирить психоанализ и религию. Тот факт, чтозначительная часть священников изучает психоанализ, показывает, насколькоглубоко идея союза психоанализа и религии проникла в сферу их практическойдеятельности.(* Freud S. The Future of an Illusion. Liveright publishing Corporation,1949. *)(** Иллюстрацией неудачного способа обращения с предметом служитутверждение монсиньора Шина в его "Покое души" (Sheen. Peace of Soul.Whittlesey House, 1949). Он пишет: "Когда Фрейд это написал, он навязалтеории иррациональный предрассудок: "Маска пала: он [психоанализ] ведет котрицанию бога и этического идеала" (Freud S. The Future of an Illusion, p.64). По Шину, выходит, что цитируемое утверждение принадлежит Фрейду. Ноесли обратиться к оригинальному тексту, мы увидим, что перед цитируемымШином предложением идет следующий текст: "Если же я теперь выступлю с такиминежелательными суждениями, всякий очень легко перенесет свою злобу с меняна психоанализ. Теперь-то, скажут, мы видим, куда ведет психоанализ!(курсив мой. - Э. Ф.). Маска пала, - к отрицанию бога и нравственногоидеала; мы всегда это подозревали! Чтобы скрыть от нас истину, нас морочили,что психоанализ не имеет философской позиции и не может ее иметь!" Ясно, чтоФрейд выражает не собственное мнение, а говорит о том, что люди будутнападать на психоанализ. Искажение здесь в том, что Фрейд якобы отрицает нетолько бога, но и этический идеал. Конечно, монсиньор Шин вправе верить, чтоотрицание бога ведет к отрицанию этических идеалов, но он не вправеприписывать такие взгляды Фрейду. Если бы монсиньор Шин целиком привелцитату, оставив слова "мы всегда это подозревали" или указав на то, что онивыпущены, читатель не был бы так легко введен в заблуждение. **)(*** Jung С. G. Psychology and Religion. Yale University Press, 1938. ***)(**** Liebman. Peace of Mind. Simon & Schuster, 1946. ****)Принимаясь за обсуждение проблемы отношения религии и психоанализа, я хочупоказать, что альтернатива "непримиримая противоположность - либо тождествоинтересов" является ложной; тщательное и беспристрастное обсуждение вопросаобнаруживает, что отношение между религией и психоанализом слишком сложно,чтобы его можно было втиснуть в эту простую и удобную альтернативу. Неправда, что мы должны отказаться от заботы о душе, если непридерживаемся религиозных воззрений. Психоаналитик обязан изучатьчеловеческую реальность, которая скрывается и за религией, и занерелигиозными символическими системами. Он понимает, что весь вопрос не втом, возвратится ли человек к религии и вере в бога, но в том, живет ли он влюбви и мыслит ли он по истине. Если это так, то употребляемые имсимволические системы второстепенны. Если же нет, то они вообще не имеютзначения. Фрейд и ЮнгФрейд разбирал проблему отношения религии и психоанализа в одной из своихсамых глубоких и блестящих работ - "Будущем одной иллюзии". Юнг (*6*),первым из психоаналитиков понявший, что мифы и религиозные идеи являютсявыражением глубоких инсайтов, обсуждал тот же вопрос в лекциях 1937 года,опубликованных под названием "Психология и религия". Попытаюсь кратко резюмировать их позиции. При этом я буду иметь в виду трицели: 1. Обрисовать состояние проблемы и указать на отправной пункт моихрассуждений. 2. Предварить дальнейшее изложение разъяснением некоторых фундаментальныхпонятий, используемых Фрейдом и Юнгом. 3. Оспорить широко распространенное мнение, будто Фрейд "против" религии,а Юнг - "за" нее, - это позволит нам увидеть ложность такого сверхупрощенияи обсудить двусмысленности, заключенные в словах "религия" и "психоанализ". Какова позиция Фрейда по отношению к религии в "Будущем одной иллюзии"? По Фрейду, религия возникает из беспомощности человека передпротивостоящими силами природы и внутренними инстинктивными силами. Религияпоявляется на ранней ступени развития человечества, когда человек еще неможет применить разум, чтобы справиться с этими внешними и внутреннимисилами, и должен подавлять их или управлять ими, прибегая к помощи"контраффектов" и других эмоций, функция которых - в подавлении и контроленад тем, с чем разум не справляется. При этом человек создает то, что Фрейд называет "иллюзией"; материалберется из индивидуального детского опыта человека. Ощущая опасные,неуправляемые и непонятные силы внутри и вовне себя, человек как быприпоминает свой детский опыт и возвращается к тому времени, когда ончувствовал, что находится под защитой отца, обладающего высшей мудростью исилой, и мог завоевать его любовь и защиту, подчиняясь приказаниям истараясь не нарушать запреты. Итак, религия, согласно Фрейду, - это повторение детского опыта. Человекзащищается от угрожающих ему сил так же, как в детстве; он учитсясправляться с собственной уязвимостью, полагаясь на отца, восхищаясь им истрашась его. Фрейд сравнивает религию с детскими неврозами навязчивости.Для него религия - это коллективный невроз, вызванный обстоятельствами,сходными с теми, которые вызывают детский невроз. Анализируя психологические корни религии, Фрейд пытается показать,почему люди сформулировали идею бога. Но дело не ограничиваетсявыявлением этих психологических корней: Фрейд доказывает, что теистическаяконцепция есть иллюзия, основанная на желаниях человека (*).(* Сам Фрейд утверждает, что, если идея удовлетворяет желание, это неозначает с необходимостью, что она ложна. Поскольку психоаналитикииногда делали такое ошибочное заключение, я хотел бы остановиться на этомзамечании Фрейда. Действительно, есть много как истинных, так и ложных идей,к которым человек приходит, желая, чтобы какая-то из них оказалась истинной.Большинство великих открытий родилось из такого желания. Хотя присутствиетакого рода интереса и вызывает подозрение у наблюдателя, оно никак не можетопровергнуть правильность понятия или утверждения. Критерий правильности нев психологической мотивации, он основывается на изучении свидетельств за илипротив некоторой гипотезы. *)Фрейд не ограничивается и доказательством иллюзорности религии. Онговорит, что религия опасна, потому что освящает дурные человеческиеустановления, с которыми она была связана на всем протяжении своей истории;далее, приучая людей верить в иллюзии и налагая запрет на критическоемышление, религия ответственна за обнищание умственных способностей (*). Этообвинение, как и первое, уже предъявлялось церкви мыслителями Просвещения.Но у Фрейда оно звучит сильнее. В своей аналитической работе он смогпоказать, что запрет на критическое мышление в отношенииодного-единственного предмета приводит к оскудению критической способностичеловека в других сферах мышления и, следовательно, затрудняет применениеразума в целом. Третье возражение Фрейда состоит в том, что религия -слишком шаткая основа для морали. Если правильность этических нормопределяется тем, что это суть заповеди божий, то будущее этики оказываетсязависимым в своем существовании от веры в бога. И поскольку, по Фрейду,религиозная вера находится на грани исчезновения, продолжающийся союзрелигии и этики ведет к разрушению наших моральных ценностей.(* Фрейд указывает на контраст между блестящими умственными способностямидетей и оскудением разума в среднем взрослом человеке (Denkschwache). Онполагает, что "глубочайшая внутренняя природа" человека не так ужиррациональна, пока человек не подпадает под влияние иррациональных учений.*)Религия, по Фрейду, угрожает именно идеалам и ценностям. Но нам даже ненужно специально заниматься выведением следствий из фрейдовской критикирелигии. Фрейд сам подробно разъяснил, каковы те нормы и идеалы, в которыеон верит: это - братская любовь (Menschenliebe), истина и свобода. Разум исвобода, согласно Фрейду, взаимозависимы. Если человек отбрасывает иллюзиюотеческого бога, если он сознает свое одиночество: и свою незначительностьво Вселенной, то становится похож на ребенка, покинувшего отчий дом. Нозадачей человеческого развития является как раз преодоление инфантильнойпривязанности. Человек должен научиться иметь дело с реальностью. Если онзнает, что ему не на что положиться, кроме собственных сил, то научится иправильно ими пользоваться. Только свободный человек - человек,освободившийся от власти авторитета, власти, которая одновременно угрожает изащищает, - может правильно употребить разум и понять мир и свою роль в немобъективно, не впадая в иллюзии; он также способен развить и использоватьприсущие ему возможности. Только когда мы вырастаем и перестаем быть детьми,боязливыми и зависимыми от авторитета, мы можем осмелиться насамостоятельное мышление; но верно и обратное: только если мы осмелимсямыслить, мы освободимся от господства авторитета. В этом контексте важноотметить, что, согласно Фрейду, чувство беспомощности противоположнорелигиозному чувству. Имея в виду, что многие теологи - как мы далее увидим,отчасти и Юнг - считают чувство зависимости и беспомощности ядромрелигиозного опыта, утверждение Фрейда весьма значимо, оно характерно - пусть это присутствует неявно - для его собственной концепции религиозногоопыта, как опыта независимости и уверенности человека в собственных силах. Япокажу далее, что это расхождение образует одну из центральных проблем впсихологии религии. Обратившись теперь к Юнгу, мы видим, что его взгляды на религию почти вовсем противоположны фрейдовским. Юнг начинает с обсуждения общих принципов своего подхода. В то время какФрейд, хотя он и не профессиональный философ, подходит, подобно УильямуДжемсу (*7*), Дьюи (*8*) и Макмеррею, к проблеме с психологической ифилософской точек зрения. Юнг утверждает в начале своей книги: "Яограничиваюсь наблюдением явлений и воздерживаюсь от какого-либо примененияметафизических или философских соображений" (*). Затем он объясняет, какимобразом, будучи психологом, можно анализировать религию, не прибегая кфилософским соображениям. Он называет свою позицию "феноменологической, тоесть занятой происшествиями, событиями, переживаниями, одним словом -фактами. Ее истиной является факт, а не суждение. Например, обсуждая мотивнепорочного зачатия, психология интересуется только тем фактом, что такаяидея существует, но не вопросом, истинна она или ложна в любом другомсмысле. Она психологически истинна просто потому, что существует.Психологическое существование субъективно, если идея имеется только у одногоиндивида, и объективно, если она принята обществом, посредством consensusgentium" (**).(* Psychology and Religion, p. 2. *)(** Ibid., p. 3 (курсив мой. - Э. Ф.). Consensus gentium - согласиерода (лат.). - Прим. перев. **)Прежде чем приступить к изложению юнговских взглядов на религию,необходимо, видимо, критически оценить эти методологические предпосылки.Позиция Юнга в вопросе об истине вызывает сомнения. Он утверждает, что"истина есть факт, а не суждение", что "слон истинен, потому что существует"(*), но забывает, что истина всегда с необходимостью принадлежит суждению, ане явлению, которое мы воспринимаем с помощью чувств и обозначаем словеснымсимволом. Юнг утверждает, что идея "психологически истинна, посколькусуществует". Но идея "существует" независимо от того, является оназаблуждением или же соответствует факту. Существование идеи еще не означает,что она "истинна". Практикующий психиатр даже не сможет работать, непринимая во внимание истинность идеи, то есть ее отношение к явлениям,которые она стремится изобразить. Иначе он не мог бы судить о галлюцинацииили параноидальной системе идей. Но подход Юнга неприемлем не только с точкизрения психиатрии: это - проповедь релятивизма, который, хотя на поверхностии более дружелюбен к религии, чем взгляды Фрейда, по духу своемуфундаментально противоположен таким религиям, как иудаизм, христианство ибуддизм. Для этих религий поиск истины является одной из главныхдобродетелей и обязанностей человека, они настаивают на том, что их учения,добытые откровением либо одной силой разума, подчиняются критериюистинности.(* Ibidem. *)Юнг, конечно, видит трудности своей позиции, но, к сожалению, способ,которым он их разрешает, тоже оказывается негодным. Юнг различаетсуществование "субъективное" и "объективное", несмотря на известнуюненадежность таких терминов. Он, видимо, имеет в виду, что объективноеявляется более правильным и истинным, чем что-то субъективное. Его критерийдля различения субъективного и объективного состоит в следующем: имеетсяидея у одного только индивида, или же она разделяется обществом? Но разве мыне были свидетелями folie a millions, безумия больших групп людей в наш век?Разве мы не видели, что миллионы, движимые иррациональными страстями, могутверить в идеи, которые носят не менее галлюцинаторный и иррациональныйхарактер, чем идеи одного-единственного индивида? Какой же тогда смыслговорить, что они "объективны"? По сути, этот критерий для различениясубъективного и объективного - тот же релятивизм, о котором шла речь выше.Точнее, это социологический релятивизм, который считает принятие идеисообществом критерием ее значимости, истинности или объективности (*).(* См. обсуждение "универсальной" и "социально имманентной" этики в кн.:Fromm E. Man for Himself. Rinehart & Co., 1947, p. 237-244. *)Обсудив методологические предпосылки, Юнг излагает свои взгляды нацентральную проблему: что такое религия? какова природа религиозного опыта?Его определение похоже на определения теологов. Кратко его можносформулировать так: сущность религиозного опыта - в повиновении высшимсилам. Впрочем, лучше будет прямо процитировать Юнга. Он утверждает, чторелигия - "это осторожное, тщательное наблюдение того, что Рудольф Отто(*9*) удачно назвал numinosum, то есть динамического существования илидействия, не вызванного произвольным актом воли. Наоборот, онозахватывает человеческий субъект и управляет им; последний всегда скореежертва, чем творец" (*).(* Jung. Psychology and Religion, p. 4 (курсив мой. - Э. Ф.). *)Определив религиозный опыт как захваченность внешней силой, Юнг далееинтерпретирует понятие бессознательного как религиозное понятие. Согласноему, бессознательное не может быть просто частью индивидуального сознания,но является неконтролируемой, врывающейся в наше сознание силой. "Тот факт,что вы воспринимаете голос [бессознательного] во сне, ничего не доказывает,ибо вы можете слышать голоса и на улице, но ведь не станете же вы их себеприписывать? Есть только одно условие, при котором вы могли бы законнымобразом назвать голос своим, а именно тогда, когда вы полагаете, что вашасознательная личность является частью целого или кругом, заключенным вбольший круг. Мелкий банковский служащий, знакомящий друга с городом,показывает на здание банка и говорит: "А это мой банк". В данномслучае он пользуется той же привилегией" (*).(* Ibid., p. 47. *)Из юнговского определения религии и бессознательного необходимо следует,что, в силу природы бессознательного, его влияние на нас "есть базовыйрелигиозный феномен" (*). Отсюда и религиозная догма, и сон - в равной меререлигиозные феномены, ведь они суть выражения захваченности внешней силой.Нет нужды говорить, что по этой логике выдающимся религиозным феноменомследовало бы назвать и безумие.(* Ibid., p. 46. *)Итак, верно ли, что Фрейд - враг, а Юнг - друг религии? Краткое сравнениеих взглядов показывает, что это предположение является ошибочным упрощениемсущества вопроса. Фрейд считает, что цель человеческого развития - в достижении такихидеалов, как знание (разум, истина, логос), братская любовь, в облегчениистраданий, обретении независимости и ответственности. Эти идеалы - этическоеядро всех великих религий, на которых основаны восточная и западнаякультуры, - учений Конфуция и Лао-цзы, Будды, пророков и Иисуса. И хотяимеются некоторые различия в расстановке акцентов, - например, Буддаподчеркивает значимость облегчения страданий, пророки - значимость знания исправедливости, Иисус - братской любви, - замечательно, до какой степени этирелигиозные учители согласны друг с другом в отношении цели человеческогоразвития и норм, которыми человек должен руководствоваться. Фрейд защищаетэтическое ядро религии и критикует ее теистические и сверхъестественныестороны, мешающие, с его точки зрения, полному осуществлению этическихцелей. Он разъясняет, что, хотя теистические и сверхъестественные понятия ибыли когда-то необходимы и прогрессивны, теперь они являются, по сути дела,преградой для человеческого развития. Поэтому мнение о том, что Фрейд якобы"против" религии, вводит в заблуждение, пока мы не определим точно, какуюконкретно религию или какие аспекты религии он критикует и что именно онзащищает. По Юнгу, для религиозного опыта характерна особого рода эмоция: подчинениевысшей силе, называется ли эта высшая сила "богом" или - бессознательным.Нет сомнения, для определенного типа религиозного опыта это действительнохарактерно: так, в христианских религиях эта эмоция составляет ядро ученийЛютера или Кальвина (*10*); однако для другого типа религиозного опыта,представленного, например, буддизмом, это не характерно. Релятивизм Юнга ввопросе об истине противоположен точке зрения буддизма, иудаизма ихристианства, для которых поиск истины является обязанностью человека инеобходимым постулатом. Иронический вопрос Пилата "Что есть истина?"является символом антирелигиозного подхода не только с точки зренияхристианства, но также с точки зрения других великих религий. Резюмируя суть взглядов Фрейда и Юнга, можно сказать, что Фрейд критикуетрелигию во имя этики - подход, который тоже может быть назван "религиозным";Юнг сводит религию к психологическому феномену, одновременно поднимаябессознательное до уровня религиозного феномена (*).(* Интересно заметить, что позиция Юнга в "Психологии религии" во многомпредвосхищена Уильямом Джемсом, а позиция Фрейда в существенных моментахсходна с позицией Джона Дьюи. Джемс называет религиозный подход"одновременно беспомощностью и жертвенной установкой... которую индивидвынужден принять в отношении того, что он постигает как божественное" (JamesW. The Varieties of Religious Experience. Modern Library, p. 51). Как и Юнг,он сравнивает бессознательное с теологическим понятием бога: "В то же времятезис теолога, что религиозный человек движим внешней силой, доказан, ибоодной из особенностей действия подсознания является то, что оно принимаетобъективные обличья и представляется субъекту в качестве внешней силы" (loc.cit., p. 503). В этой связи между бессознательным (или, в терминологииДжемса, подсознательным) и богом Джемс видит звено, соединяющее религию ипсихологическую науку. Джон Дьюи различает религию и религиозный опыт. Для негосверхъестественные догмы религии ослабили и иссушили религиозное отношение вчеловеке. "Противоположность между религиозными ценностями (в моемпонимании) и религиями невозможно преодолеть. Именно в силу того, что этиценности столь важны, должно быть уничтожено их отождествление с верованиямии культами" (Dewey J. A Common Faith. Yale University Press, 1934, p. 28).Как и Фрейд, Дьюи утверждает: "Люди никогда полностью не использовали своихсобственных сил для достижения блага в жизни, потому что надеялись нанекоторую внешнюю для себя и природы силу - надеялись, что она сделает то,за что они сами были ответственны" (loc. cit., р. 46). Обратимся также кпозиции Джона Макмеррея в его "Структуре религиозного опыта" (Macmurray J.The Structure of Religious Experience. Yale U. Press, 1936). Он подчеркиваетразличие между рациональными и иррациональными, добрыми и злыми религиознымиэмоциями. В противовес релятивизму Юнга он утверждает: "Никакой рефлективнойдеятельности нельзя оправдать, если она не достигает истины и значимости ине избегает ошибки и лжи" (loc. cit., р. 54). *) Анализ некоторых типов религиозного опытаПомехой любому обсуждению религии являются терминологические неясности.Хотя мы и знаем, что кроме монотеистических существовало и существуетмножество других религий, но все же связываем религию с системой, помещающейв центр бога и сверхъестественные силы; мы склонны считать монотеистическуюрелигию мерилом для понимания и оценки всех других религий. И тогда мызадаем себе вопрос: а можно ли религии без бога, такие, как буддизм, даосизмили конфуцианство (*11*), вообще называть религиями? Такие светские системы,как современный авторитаризм, вовсе не называют религиями, хотя спсихологической точки зрения они вполне того заслуживают. У нас просто нетслова для обозначения религии - в качестве общечеловеческого феномена, -которое бы не вызывало какой-нибудь ассоциации с тем или другим конкретнымтипом религии. Ввиду отсутствия такого слова я буду употреблять в дальнейшемтермин "религия"; но хотелось бы пояснить с самого начала, что под религиейя понимаю любую разделяемую группой систему мышления и действия,позволяющую индивиду вести осмысленное существование и дающую объект дляпреданного служения. Фактически не было такой культуры - и, видимо, никогда не будет, - вкоторой не существовало бы религии в этом широком смысле. Не нужно, впрочем,останавливаться на таком чисто описательном утверждении. Изучая человека, мыначинаем понимать, что потребность в смысле и служении коренится глубоко вусловиях человеческого существования. В моей книге "Человек для себя" дананализ природы этой потребности. Приведу цитаты. "Самосознание, разум и воображение нарушили "гармонию" животногосуществования. Их появление превратило человека в аномалию, в капризуниверсума. Человек - часть природы, он подчинен физическим законам и неспособен изменить их; и все же он выходит за пределы природы. Он отделен,будучи частью; он бездомен и все же прикован к дому, в котором живет вместесо всеми другими существами. Брошенный в этот мир в определенное место ивремя, он таким же случайным образом изгоняется из него. Осознавая себя, онпонимает свою беспомощность и ограниченность собственного существования. Онпредвидит конец - смерть. Он никогда не освободится от дихотомии своегосуществования: он не может избавиться от разума, даже если бы захотел; он неможет избавиться от тела, пока жив, и тело заставляет его желать жизни". "Разум, благословение человека, есть также его несчастье; он принуждаетего все время решать неразрешимую задачу. Человеческое существо отличается вэтом отношении от всех других организмов; оно находится в состояниипостоянного и неизбежного неравновесия. Человеческую жизнь нельзя "прожить",повторяя видовые образцы; человек сам должен прожить свою жизнь. Человек -единственное животное, которому может быть скучно, котороенедовольно, которое может чувствовать себя изгнанным из рая. Человек- единственное животное, для которого его собственное существование являетсяпроблемой; он должен ее решать, и ему от нее не спрятаться. Он не можетвернуться к дочеловеческому состоянию гармонии с природой и должен развиватьсвой разум, пока не станет господином природы и самого себя.* * *С появлением разума внутри человека образовалась дихотомия, заставляющаяего вечно стремиться к новым решениям. Разуму, этой причине развитиячеловеческого мира - мира, в котором человек чувствует себя спокойно иотносится таким же образом к окружающим, - присущ внутренний динамизм.Каждая достигнутая ступень все же оставляет человека недовольным и побуждает