Андрей Васильев-Сын / СКАЗКИФёкла и дождь.Утро собралось за стеной осенней тучей и застучало по крыше и виноградным листьям частыми каплями, чтобы разбудить Феклу. Поначалу она старалась не расставаться со сном, но, поворочавшись вволю, разлепила затекшие глаза и, прерывисто вздохнув, уставилась в запотевшее молочное окно. Сон, укрывавший ее мягким покрывалом, медленно растворялся, и теперь она ощущала свое маленькое дряблое тельце на провалившемся старом матрасе совершенно беззащитным перед начавшимся новым днем. Колики в животе становились все явственней, и следовало вставать с кровати, чтобы покончить с ними. Фекла обула галоши и вышла за дверь. Ветер бросил капли дождя ей в лицо и заставил съежиться и задержаться минуту на крыльце. Внимательно глядя себе под ноги, чтобы не поскользнуться на мокрой траве, проросшей кирпичную дорожку, прошла в дальний угол двора.В щель между рассохшихся досок она смотрела на потоки дождя, изумрудный мокрый хмель, устлавший крышу и стены сарая и свои зеленые помидоры, оставленные на кустах дозревать. «Теперь уж вряд ли», - подумала она без сожаления – «День начался и день закончится». От картины увядания, этих жалких голых помидорных скелетов, несобранных гниющих яблок и кучи огородного сорняка, ее охватила необъяснимая грусть .Освободившись от распиравших нутро газов, Фекла натянула рейтузы и, сойдя с деревянного трона, уже закрыв за собой дверь, выдохнула зловонные испарения и впустила в легкие влажный сладкий воздух. Дождь заставил ее втянуть голову в плечи и так прошествовать между грядок в дом. Дверь знакомо скрипнула за спиной и затворилась.«А ведь покойный не зря приходил», - вспомнила она обрывки сна и задумалась, очутившись посреди кухни – «Веселый был, в окно заглядывал, будто на двор звал. Только у него солнечно было, там, во сне. А тут дождь как при потопе». Она села и, подперев щеку рукой, уставилась в стенку. «А и- ить такое наснится , эт-то что! Любезный-то со мной и наяву, как есть, словно рядом, смотрит на меня, улыбается, только не обнять, не прикоснуться, а во сне и поговорить можно». Тиканье часов заставило Феклу перевести на них взгляд. Пузатый облезлый будильник с посеревшим от времени циферблатом и надписью на нем «Слава» безразлично и просто перемалывал минуту за минутой феклину жизнь, навевая своим стрекотом успокоение и зевоту. «Покуда завод не кончится, зараза», - безо всякой злобы сказала она будильнику. Обрывки снов, роившихся в голове, она попробовала разогнать широким раскрыванием рта и усиленным протиранием век и лба костяшками больших пальцев. От этого она ощутила, как кожа натягивается, ерзает и собирается в складки, но ясности в ее явь не прибавилось. Покойный уж сколько лет супруг довольно часто стал сниться ей после травмы, после того как она бухнулась навзничь с лестницы в погребе и пролежала без памяти сколько-то. Отделалась вывихом и сотрясением, но из-за боли в плече до сих пор лопату и тяпку держала с трудом и почти ничего не делала. На яву. Зато во сне она так обихаживала свой огород, что помидоры снимала ведрами, а огурцы-корнишоны килограммами. Однажды ей приснилась победа над медведкой чудовищных размеров, величиной с собаку, которую она зарубила топором, и Фекла проснулась вся в холодном поту с бешено стучащим от напряжения сердцем. Могла присниться чешская поливалка соседей, от которой так чудесно родит в засушливое лето клубника, тогда пробуждение было сладким и послевкусие сна ощущалось все утро. Словом, сны не переводились. С течением времени они даже обретали силу. Иной раз Фекла могла разыскивать битый час какой-нибудь точильный камень или подсвечник, и только потом, вывернув наизнанку буфет, спохватывалась, что точильный камень в верхней шухлядке кухонного стола, а в буфет она положила его в позавчерашнем сне. Поутру, выйдя во двор, она конечно возвращалась к реалиям жизни, глядела ненавидяще на молочай и березку, опутавшую все живое, но кланяться им до земли не могла: плечо от таких поклонов тут же наливалось тупой ноющей болью.Сквозь неистовый шум дождя она хотела услышать стук в дверь или в окно, что значило бы приход почтальона, который разносил пенсию или визит соседки Агриппины. Но к соседке приехал из Тюмени сын, привез внуков, она занята, а пенсию принесут только в конце месяца.Внезапно ей стала понятна причина грусти. Видеть, как меняется с каждым днем ее огород, сопереживать не взошедшему шпинату или морковке, пестовать из лейки каждый пучок зелени и чаять дождя, когда под солнцем земля превращается в пыль и ноги проваливаются по щиколотку в горячей пыли, огурцы закручиваются в кольца как черви, а листья на смородиновых кустах буреют и жухнут, видеть это нет больше сил. Раньше находились, а теперь нет. Видеть и проживать эту огородную жизнь - значит увядать вместе с ней. Просто. «Проще простого ответ», - сказала себе Фекла и открыла буфет. В углу на нижней полке притаился штоф с самогоном. Она взяла его и, выдернув газетную пробку зубами, понюхала. В нос ей шибанул знакомый крепкий хлебно-спиртовый дух. Не глядя, она протянула руку и выудила среди чашек мутноватый граненый стакан. В стакан налила треть и, успокоив себя спешным крестом, выпила залпом. ^ Йон НучёнуРастаманская заветная сказка.Сидел как-то раз Кащей над златом и немного чах. Хандрил и разлагался, так сказать, в меру. Он же Бессмертный, так что безвременность, т.е. вечность этого болезнетворного для души и тела процесса на лице его отпечаталась, но в целом здоровье не слишком подкосила. Он иногда над вредностью своей должности задумывался и тогда конечно матуги гнул , мол, ничего себе наказаньице, бля (распронаибить твою в бога душу за ногу мать и т.п.) по наследству перепало, даже генетики- инженеры ни х.. не бычат, уроды очкастые. Стало быть сидел он чах, а ежели совсем хреново становилось, так плёлся в соседнюю пещеру на гроб хрустальный поглазеть - тоску разбавить: там Спящая Царевна лежала в чём мама родила. Спала беспробудным сном уже х.. знает сколько лет, но Кащей не унывал - он же Бессмертный. Авось да проснётся, мол, тогда и свадьбу справим. А в это время где-то на окраине государства царевич Елисей явился на точку к Яге и купил у неё дури по десять баксов за корабль. Царевич-то дурак был, хоть и царевич, и всё время дурь у Яги покупал, вместо чтоб обдербанить кусты на плантаре за избушкой. Вышел он значит, заправил ракету, дунул - хорошо. Пока до опушки дошёл, гля - попускает. Он ещё косой задул. Гля - мужичок -лесовичок ему маячок даёт. Елисей было думал глючит, а мужичок-лесовичок ему кисет самотканный протягивает и говорит: "Хули ты Елисеюшка за стрелкой своей не следишь, так она тебя приведёт куда нибудь в болото к русалкам- профессионалкам, они тебя и замучат". Елисей, гля - в натуре стрелка набухла и с-под кафтана сторчит. Дурь-то, она афродизиак, идиоту знамо. "Надобно тебе хоть чем-то путным головушку занять", - лесовичок говорит, - "Ты порошка-то мухоморенного сыпани щепоть в курилку свою, плохо не будет".Елисей в кисет заглянул - а там в натуре тольчёный мухомор! Ну сыпанул он щепоть, да щепоти три дури, закурил, и так и сел маком. Лесовичок посмехается в бородёнку, глазки от умиления пучит. "То-то ", - говорит" Энто табе праграмма для стрелки конструктивная". А Царевич аж слюни пустил: до того ему такая праграмма заебись показалась. Видит он домовину хрустальную, а в ней - тёлка голая спит, причём всё при ней, и мордой вышла, и буфера с горшок и ноги серьёзные, галифанистые то есть, вобщем сильно секси. У царевича стрелка до крайней степени затвердения набухла - терпеть мочи почти что нет. Мужичок ему и советует: " Энто, говорит, Царевна Спящая, колысь пожадничала - пару паровозов лишних хапанула и в летаргичный сон попала. Медицина тут бессильна, только хорошая стрелка ей помочь проснуться сможет. Однако она у Кащея на сохранении и в том проблема: он сам, старый импотент с ней жениться мечтает, только какой он ей жених, виагроман и простатитчик старый. Ступай, Елисеюшка, пробуди ея и живите счастливо. А помогет табе стрелка твоя - путь-дорогу укажет". Сказал старичок и пропал, будто в натуре глюк какой.Вобчем, скоро сказка сказывается, скоро и корабль скуривается, а дело делается не скоро. Прибыл Елисей под самые ворота кащеева замка, а они заперты. Стража с той стороны -слышно как матюгаются - в кости играет. Царевич к воротам припал и в замочную скважину им лепит: "Чуваки, папиросы есть? А то у меня только винстон - жалко переводить, а травища - пиздецовая, пятнадцать баксов корабль, может пыхнем?" Стража отвечает: " Не, папирос нема, вот "экспресс", и суют в замочную скважину экспресину. Видит наш Елисей - ни х.. они ворота не отопрут и хитрит:" Как же мы курить будем, в скважину туда-сюда совать, что ли, чуваки, вы чё? " "А ты нам в скважину паровоз пусти", - отвечают. "Ну бля, хитрые", -думает. Забил экспресину и давай их паровозить. Стражу с пятнадцатидолларовой так разобрало, что они друг в дружку грязнючими ногтями тычут и орут: " Убитый! Убитый!" Елисей покумекал и говорит в скважину: " Чуваки, ежели вы мёртвые - айда в нирвану, у меня тут конкретный ништяк - вылазте!" Стража ворота отворила и повылазила , а там - в натуре ништяк, не нирвана конешно, но заебись по меньшей мере. Елисей в ворота шасть и вот он спустя некоторое время уже у гроба с царевной. Стрелка его привела и в гроб ткнулась - холодный. "Ох и ни х.. ж себе красотища !!!"- думает Елисей, чичи вылупил - на волосню лобковую любуется - она во-он какая за столько лет отросла, хоть вторую косу заплетай. Тут, бля, виагрик безутешный является и, натурально, начинает нервничать. Пошёл на х.., говорит. " Не, дядя, шутишь", - царевич говорит " Я сюда за х..м пришёл, т.е. за п┘.й, а х┘ меня привёл. Так что давай лучше пыхнем, у меня ещё на пяточку осталось, ядерная , я тебе доложу травка, задунайская, двадцатник Яге отвалил". Кащей с недоверием прислушивается, косится, не верит мабуть. "Слышь, Кащик, давай дунем, один хрен эта дура дрыхнет", - аргументирует Елисей. Уломал -таки. Дунули они, значит, сидят у гроба. Кащей втыкает, аж корона на пол скатилась. Ну, царевич ему:" Ты мёртвый, слышь, в натуре, ты мёртвый". Кащея измена взяла: а вдруг правду мёртвый?! Обмацывает себя, щипает, никак не врубится. "Да мёртвый - я тебе говорю! "- говорит царевич, а сам гроб открывает и к царевне подкладывается.>Кащик мёртвый сидит и на них пялится, всё равно мёртвый, так хоть позырю, думает. Он на них, значит пялится, вуайер хренов, а Елисей платье задрал и царевну пялит, то есть жизнь в неё вдувает. Старается, потому как праграмма у него такая, если кто запамятовал. Стало быть жарит он её жарит, а она как труп, только дым валит от раскалённого буя. Тут царевич сообразил, что не туда жарит и давай туда. Заворочалась. Мычит что-то. "Нравится -не нравится, спи моя красавица", - думает он " Не разбужу так хоть натешусь". У Кащика значит аж губы клевером: такого он ещё не видывал, чтоб во сне кто-то так подмахивал.И тут случилось чудо: у царевны ртом тот лишний паровоз, который она когда-то хапнула, выскочил. Царевич его то есть вытолкнул. В пещере кумар, Бессмертный совсем уже ни буя не соображает, а Елисей думает: " Во бля чудо! Это если качественно отодрать спящую царевну, так на халяву угореть можно неслабо". Прихватил он царевну ценную и ну дёру, в смысле - бежать.Прибежали они восвояси и жили там восвоясях долго и счастливо. ^ Когда шишки были молодыми(былинная растаманская сказка).Короче, приехал как-то раз Змей Горыныч к трём богатырям в гости. Типа проведать. Потому что приехал что лететь ему в лом было. Приехал и говорит:" Здорово мужики будете!" " Здоров и ты будь," - отвечают они.Но как-то не стройно отвечают, Алёшка тот вобще вроде промолчал. И в комнате у них что-то неприбрано: носки валяются, майки какие-то и полный угол пивных бутылок. Вобчем настроение витает нездоровое. Ну они типа на троих хату снимают, чтоб дешевле, а кто дежурный сегодня - никак не вспомнят. Ну Змей и говорит:" Мужики, может покурим? Я вон шмали вам притаранил - авганка".Хотел сказать "первый сорт", но в последний момент раздумал. Реакции почти никакой, ну зашевелился вроде Илья, дак это он за мухобойкой полез. Змей-то не дурак, смекнул в чём дело, и говорит: " Мужики, ну может пивка возьмём, телек посмотрим - оттянемся". А Илья ему с лёгкой укоризной:" Ты, бляха, неделями гашишь с турчанками долбишь, по полгода зависаешь где-то, а нас только на стрелки таскаешь, иди ты в жопу". Но Змей и ухом не ведёт, даром что ли припёрся, говорит:" Мужики, ну так пивка выпьем, я сгоняю". Чисто укатал. Ладно, говорят, сгоняй. Ну Змей в ларьке пива взял, по два ведра на рыло, богатыри как никак, ну себе - по ведру на рыло, он же не по пиву. Явился, пиво в авоське, звонит. Одышку только сдыхать успел - он же скуренный совсем- дверь открывается и Илья ему с порога:" Змей, братуха, ты колбаски не догадался захватиь? Лёха, в натуре, что-то жрать запросил". Ну Змей, натурально, говорит: " Говно вопрос, щас сгоняю, а ему какой?" А Илья ему "Ну это, если не в падлу, дак он с тобой сходит. Ему прогуляться только на пользу. Ну давай пиво". Змей на порожек наступил - суеверный гад - и авоську подаёт. Ну суеверный гад, я не пизжу. Сходили они за колбасой с Лешкой - по две рельсы на рыло питонной колбасы прикупили, которая с питона мяса сделана. Ну и Змей себе по палке на рыло - он вобще нездоровую пищу не ест, он живых девушек кушает - к свежатинке привык. Ну, после душа, натурально, немытых брезгает есть. Вернулись они обратно, а те двое даже прибрались немного: рассовали что куда и помещение проветрили. Ну сели они пиво пьют, кальбасу кушают, мало ли. Посветлели в лицах. "Ну давай Горыныч, свою траву, если не шутишь", - говорят. Змей застрочил три папиросины и раздаёт. "А сам?"- спрашивают. "А вы мне паровозиками! "- говорит. Ну покурили они, Змей паровозов нахапался - сидит в "надобраничь" втыкает. Чтоб три пары чичей не вылупливать зазря в одно и то же, он дежурство установил: сначала левая голова и т.д. по часовой стрелке. Ну сидят они веселятся, втыкают на умняк, тут Лёшке не ймётся, давайте переключим эту мутотень, говорит. Ну Змей услышал "переглючим" и ещё три папиросины застрочил. Раздал, паровозов нахапался и сидит втыкает, только по ящику уже новости какие-то антропологические. Змей присмотрелся - Дибров в натуре.Перепугался и кричит:" Давайте ещё разок переглючим!" и опять строчит по переглючателю на рыло. Раздал, нахапался - что за хуйня: в натуре новости, тоже антропологические, только про Карпаты, как там все шишки в горах обдербанили венгры. Змей думает, в натуре, какие нахуй в Карпатах шишки? Разве там шишки? Тут он смотрит - ещё ведро пива осталось. Ну в смысле это левая голова видит, ну берёт он ведро и левая голова начинает пить, а тут очередь дежурить средней головы подошла. А левая в это время пьёт, от удовольствия аж чичи заплющила.Значит, короче, средняя зенки продрала подежурить, и наблюдает такую картину: левая голова спит и во сне пиво сосёт. Ни хуя себе, думает, чего они тут без меня делают, и вообще хули она на посту спит, а ну хоть пиво сюда дай. И с такими мыслями выдирает у левой ведро прямо с-под рыла, даже что-то с пол-литра пролилось. Ну левая понятно глаза разлепляет, поскольку удовольствие внезапно куда-то делось и что-то насчёт культуры поведения заявляет". Не п..ди!" - говорит ей средняя, -" Ты на посту спишь и вобще часовому пиво не положено". Тут она соображает что заговорилась и поспешно добавляет: "Так и менты явятся, а с тебя что с козла рыбий жир." Тут правая слышит сквозь сон что-то про ментов и просыпается. Короче, пока они разбираются кто дежурный и чьё это пиво осталось, Илья берёт мухобойку, ну терпеть он не может этих мух, и буярит с о в с е й д у р и по телевизору, ну там муха присела. Конечно же, распиздячил его на х.., ну он же богатырь. Лёшка после этого индифферентно отворачивается к стенке и начинает втыкать в рисунок на обоях, а Никитич в сердцах плюёт и говорит: "Илья, ну и хуля ты наделал? Это пятый, где деньги брать? И потом, я ведь ни хуя не понял почему ирригационные системы в Карпатах такие ненадёжные". "Странно", - думает себе Змей -"Мне говорили трава - шайтан, а люди на умняки друг друга высаживают". Короче сказку сказывать - всё равно что репу без перекура тянуть. Стало быть не врубается никто, что телевизору кронты, а все про меж себя совет держат: не поехать ли в Карпаты, раз у них там шишки такие неслабые. Один Илья на их брехню внимания не обращает, а за коварной мухой охотится: она вишь успела слететь в последний момент и теперь зависла, ну кумар конкретный в комнате, не пролететь. Значит, висит муха посреди кумара, а Илья со свистом по ней лупит. Ну если кто подумал что мухе удалось увернуться, так это не так. Ей таки пиздец пришёл - расплющило на фиг, а вот стоячий кумар от мощного мухобойского движения вскрутился лёгким смерчем, ну богатырский же удар, и все по дополнительному приходу словили. По мочному допольнительному приходу. Вобчем невдуплёж уже полнейший, даже шишки никого не интересуют, и тут объявляется Лёша. и говорит (ну, чисто старая история): "Братцы! А помните ..." А его нихто не слушает. Ну когда Ильюша ишо молоденьким был, дак он повстречал Соловья-Разбойника, который как дунет, так деревья кругом гнутся и вобще реальность сильно меняться начинает, дак они надулись вдвоём простой задунайской шалы, прямо из дупла не могли вылезти год, до того реальность вокруг незнакомая стала... Ну это то, что Алёша рассказать хотел, но его ж нихто не слушает, потому как допольнительный приход ишо не вышел. Поскольку Горыныча трояче кумарит насчёт оставшегося пива, у богатырей проявляется некий спортивный интерес, а не осталось ли ещё шалы, раз уж вечеринка в такой пиковой фазе, что слазить никому не приходит в голову. А шала есть - аж полкорабля! " Небо коптят поезда ", - затягивает Лёша и все понимают что ему лучше хватит, но он таки встаёт и твёрдой походкой проходит к обществу и надаёть им допомогы, а именно: он вдруг выливает в трехлитровую кружку пиво(ишо остаётся) и сыплет туды траву, после чего ставит кружку на огонь.Такая галиматья вызывает общий повышенный интерес и нихто не спешит препятствовать. Пиво сготовилось и Лёшка разлил, ну все ж повтыкали минут надцать по надцать, пиво и сготовилось, даром что без жира. Короче, просто пиво просто, просто с коноплёй. Усадка полная, ну у Ильи может полуполная, так что все за исключением змея поддают не просто пиво, а Змей в это время заканчивает и выигрывает - ну в бейте он.Ну после все укладываются спать. БывальщинаКороче, прибыл один растаман в город Москва: приспичило ему компакт записать в настоящей студии, там где Аллегрова пишется. А дорогое это удовольствие - все грошики съело и не подавилось. Сидит, значит, наш персонаж на даче где-то на можайском направлении и с корефанами-растаманами водку глушит. То есть не глушит и им не даёт - дисциплину поддерживает, но иногда случается дисциплине этой упасть так низко, что покупают они пузырь водяры на четверых и напиваются с этого пузыря да на пустой желудок. Казалось бы пиздец, ан нет. Прибывает в энтот самый город Москва ишо один типа растаман, который с нашим персонажем в очень знакомых отношениях, то бишь корефан. И привозит пакаванчик трава, маленький такой пакаванчик, но хороший трава. И вот встречаются они, как условлено, на ВДНХ, ну там где фонтаны. Наш персонаж опаздывает для порядка на час этак - он же не знал где этот ВДНХ, он же не местный. А этот, типа растаман который уже ждёт, сигаретку для конспирации застрочил. Встретились, обнялись, облобзались ну и сели на скамеечку - перекумариться . Ну и пивка по баночке взяли, чтоб культурно. Сидят. Наш растаман с пивка-то прибалдел - роскошь по десять рублей. "Ну, давай дунем, что ли", - говорит который типа.Растаман аж руками замахал, мол мусора понабегут, мол здесь тебе не там, в смысле дома.И вправду мусор какой-то тележку со стиральной машиной тащит где-то на горизонте. И вообще посетителей многовато. Дождались они пока мусорок проволочился и дунули втихомолку. Хорошо. Посидели трошки. -Ну чё? Погуляем?Растаман удивляется: Куда погуляем?- Ну в Дом Книги, - говорит который типа.-А это далеко? - спрашивает растаман.- Только до метро добраться - а там недалеко, - намекает который типа.Ну подрываются они и топчут к метро. А вокруг до чего красиво! Ну ВДНХж.Значит без приключений они до метро прибывают. И в метро тоже приключений как-то не случается. А вот на калининском - полная хуйня. Тот который типа растаман, он же не расмтаман, а наркоман какой-то. Он видите ли предлагает дунуть допольнительно. Он нашего растамана накурить что ли собирается? Так он же накуренный уже! Не, ну натурально он становится у телефона в переходе и втыкает трубку от аппарата промеж ухом и этим, да, плечом, отворачивается к стеночке и строчит здоровенную переглючатину. Растаман в это время нервничает, мол ну ты придумал. Короче дело быстро делается, а сказка пока не вышла.Поднимаются они уже непосредственно на Калининский(большая такая улица) и идут в подворотню какого-то банка подальше от проезжей части. Вдули. Пошли. Ну, в Дом Книги они пошли - там рядом. Ну чё сказывать? Вошли они - и воткнули. Втыкалова там секций может сто.И в каждой - своё! А с таким анамнезом как у наших героев, так мобыть в каждом маленьком втыкалове свои малюсенькие втыкачки, ну картинки в книжке или кассовый чек на полу, я не знаю. Какие там windowсы! Попробуй тут сказку сказывать когда такое. Значит разбрелись они по секциям кто куда и позависли. Люд кругом книжки приобретает, диски-кассеты пробивает в кассе, шевелится активно,а они повисли: много всего, а чего надо - вовек не одуплиться. Посему растаман за кассету какую-то расплатился, не больше двух часов на это ушло, а тот который растаманом прикидывался спёр духтомник радикального писателя Лимонова и пошёл -вышел на улицу Калинина и сел на лавочку почитать. Читал он читал,значит, а потом как посмотрит на часы - хорошо ещё что часы там висели, посмотрел значит на них, а они уже далеко показывают, в смысле багато часов прошло, а эти всё висят и всё показывают. Испужался он и обратно в Дом Книги побежал. Хух, думает, есть таки бог на свете: стоит его растаман всё в том же отделе и уже за вторую кассету расплачивается. Увидел его и говорит как ни в чём ни бывало: "А я вот думкаю: правильно ли я делаю, что эту кассету покупаю?"Вобщем, насилу они с того Дома умелись и правильно сделали: денег-то всё равно только на метро оставалось. Во бля какая история.