Малицкий Ю.А. I. Единство комплекса ритуалов, проводимых во внутренней части скинии
В данной статье мы не планируем дать систематическое описание и толкование всех храмовых священнодействий. Их глубинный смысл не может быть исчерпан единственной интерпретацией и всегда является неким соединением смыслов, предполагает различные результаты в зависимости от той или иной концепции толкования. Рассмотрим одну из них.
В основе комплекса ритуальных действий, проводимых внутри скинии, лежит простая и ясная символика, известная и иным культам других народов — ежедневное удовлетворение «потребностей» Божества. Именно эти ритуалы, проводимые регулярно, и придают скинии и храму характер обители Божества. Ритуальные сосуды, стоящие во внутренней части храма, стол, светильник, курильница для благовоний составляют убранство «царских покоев». «Слуга» Господа, первосвященник, есть лицо приближенное, советник, проситель за народ и исполнитель воли Царя и Бога. В таком случае нетрудно понять, что «питание» Царя Израильского осуществлялось хлебным приношением по числу колен Израилевых. По некоторым признакам можно предполагать, что первоначально существовала также и практика подношения напитков, которые ставились на стол с хлебами и олицетворяли потребность в питье. Это явствует из того факта, что часть утвари, находившейся на столе, несомненно служила в качестве сосудов для возлияний. Функция «чаш» и «кружек» так и определена — «чтобы возливать ими» (Исх.25:29;37:16). Кадильницы, блюда, тарелки (Числ.4:7) — прочая утварь царского пира. Остается загадкой, как возлияния могли включаться в ритуалы, совершаемые внутри храма, поскольку возлияния на жертвенник курений запрещены (Исх.30:9), а при жертвеннике вне храма имелись свои сосуды для возлияний. Скорее всего сосуды на столе святилища служили напоминанием о возлияниях, их символом. Возможно также, что в них хранилось вино для возлияний, которое никогда не выливалось на жертвенник, а потреблялось священниками на святом месте наряду с хлебами предложения. Не исключено, что первоначально существовал обычай менять это вино каждую субботу вместе с хлебами предложения, но в текстах об этом ничего не сказано.
К комплексу ритуалов, проводимых внутри храма, следовало бы добавить регулярные (иногда и дополнительные — требные) жертвоприношения, совершаемые на внешнем жертвеннике, — это ежедневное приношение мяса агнца — «пищи огня». Это мясная «пища» могла бы надлежащим образом дополнить хлеб и напитки, приносимые в храме. Возможно, что жертвенное мясо великой святыни (например, жертвы повинности), которое предписано есть на святом месте (Лев.7:6), могло быть потребляемо во Святом храма на трапезе предложений, собственно в «блюдах» и «тарелках», особенно в день субботний, когда происходило и потребление хлебов. Тогда эта трапеза имела бы признаки «царского пира».
Прочие элементы священнослужения можно рассматривать как компоненты ритуала обслуживания «царских палат» — возжжение светильника (светильников в храме Соломона), воскурение благовония, ношение «пиршественных одежд» и украшений. Несколько подробнее следует остановиться на ношении «пред лицем Господа» «для памяти» камней драгоценных и «урима» и «туммима» — «суд сынов Израилевых» (Исх.28:30). Объяснением этого ритуала может служить версия об использовании урима и туммима для метания жребиев и, следовательно, волеизъявления Царя и Бога о своем народе. Жребий — весьма древний и прочный способ узнать волю божества по тому или иному вопросу. Заметим, что из всех священнодействий во «Святом» последнее можно считать наиболее значимым. Вопрошание Бога о Его воле в нуждах человеческих составляет суть регулярного богослужения. И возжжение, и каждение, и ношение — лишь приуготовительные процедуры к главному совершению — «беседованию с Богом лицем к Лицу»; возможность для человека услышать и быть услышанным — главное событие всего чина священнодействий. Это и называется «суд сынов Израилевых».
Остается не совсем понятным строгое предписание о звучании позвонков при служении Аарона во святилище (Исх.28:35). Но если вспомнить восточное требование дворцового этикета — под страхом смерти не входить к царю без приглашения: «все служащие при царе и народы в областях царских знают, что всякому, и мужчине и женщине, кто войдет к царю во внутренний двор, не быв позван, один суд — смерть» (Есф.4:11) — то можно предположить, что звук позвонка — это способ быть позванным к царю во внутренний двор.
Теперь можно продолжить цепь предположений и увидеть, что ковчег, находящийся во Святая Святых, символически изображает трон и подставку для ног, ибо если ритуальный комплекс во внешней части святилища символизирует удовлетворение повседневных антропоморфных «потребностей» Божества, то внутренняя часть святилища — это пространство, символизирующее фактическое Его присутствие. Ковчег хранил в себе религиозные святыни Израиля, в практике и западных и восточных владык действительно имело место хранение под троном наиболее ценных реликвий. В религиозных представлениях Израиля после вавилонского пленения считалось, что под престолом Всевышнего в особых «хранилищах» содержатся души еще не родившихся в мир праведников или просто людей разных предопределений.
Несомненно, священники, как и библейские авторы, не считали, что Бог ежедневно нуждается в пище, курениях и свете. Даже последователи языческих религий древнего Ближнего Востока уже давно перестали думать о божестве в грубо антропоморфных формах. Обнаруженный в древней религии Израиля, этот ритуальный комплекс, вне всякого сомнения, был наследником добиблейского представления о мире. Уже отмечалось, что во всех религиях Ближнего Востока, и не только, храм рассматривался как обитель божества по аналогии с жилищем царя, да и вообще любого человека. Также небезызвестно, что каждая религия древнего Востока располагала комплексом ежедневных ритуалов, которые проводились внутри храма, чтобы удовлетворять ежедневные потребности божества и поддерживать, если можно так выразиться, его существование. Разумеется, форма такого внутреннего ритуала менялась от места к месту. В Египте выполнялся ряд ритуальных действий, в которых изображение божества сначала чистили, украшали и наряжали, а потом ему предлагали пищу и питье. Назначение вавилонского храма было многоплановым, проводимые в нем ритуалы различались по обилию и разнообразию пищи и напитков, предлагаемых божеству. У хеттов имелась своя собственная форма ежедневного ритуала внутри храма, иной тип ритуала характерен для Ханаана. Однако даже если в изучении культового института ограничиться лишь описанием библейских авторов и не искать доизраильских аналогий, все равно необходимо признать, что он несет в себе признаки языческого, доизраильского происхождения. Это позволяет расширить понимание единства храмового культа через размышления о другом способе смыслового обобщения ритуального комплекса скинии Моисеевой — «мифологическом».
Храмы и иные ритуальные площадки доизраилевых культов можно достаточно общо разделить на два типа — открытые «высоты» и закрытые «дома», причем последние тоже подразделялись на наземные и подземные (пещерные). Каждый из этих типов культовых мест имеет свою «мифологическую специфику». «Высоты» связаны с религиозными ожиданиями восхождения к неземному, обращения к небу. Культы, связанные с высотами — жертвоприношения, преимущественно кровавые, то есть познание таинства смерти, даже если жертвенные дары — символические изображения из глины или дерева. «Дома» связаны с религиозным откровением нисхождения небес на землю. При этом некий начальный этап откровения, творение или рождение, — наземный храм, и апокалипсис, откровение о конце творения, рождения, — подземный храм как сошествие божества в преисподнюю часть земли. В культах мистериального характера также имеет место жертвоприношение, но как средство к достижению «просветления». Можно предложить такое обобщение: если на «высоте» происходит познание таинства смерти, то в храме — таинства бессмертия или воскресения.
Храм Израиля сочетал в себе все варианты религиозно-культовых сооружений. Жертвенник всесожжений на горе Мориа — высота, двор храма; само здание, разделенное на две части — Святое, наземный дом, и Святое Святых, полностью темное, глухое — «подземное» помещение.
Какая символика свойственна для этих сакральных подразделений? Наземный храм в наиболее общем рассмотрении символизировал собой то, что у семитов было известно как рай, восточный эдемский сад; отсюда изображения райских деревьев, растений сада (в пустынях — оазисов), райских животных — херувимов, небожителей, небесных светов — серафимов, посланных на освящение собою земли. Жертвы — как правило, неживотного происхождения, обильные воскурения и возлияния. Двор, как и жертвенник, есть прежде всего место искупительное и очистительное, место различения добра и зла, в семитской интерпретации — древо познания. А также и земля изгнания. Наконец, пещерные храмы имели тенденцию к постоянному уменьшению объемов и оскудению изображений, то есть к полной темноте и покою. Изображения — в основном «загробного» характера — сцены суда, царство мертвых и, чаще всего, образы бесплотных существ.
Таким образом, комплекс ритуальных священнодействий в скинии собрания отражал собой служение Адама в раю пред лицем Бога, причем не то служение, которое было когда-то, до грехопадения (то есть не сюжет мистериальных воспоминаний), а продолжающееся с тех пор доныне. Иначе говоря, человек, заключив Завет с Богом, имеет возможность вернуться в рай, но волеизъявления Творца — незыблемы и неизменяемы. Посему человек возвращается не в тот самый сад, что охраняется херувимом с пламенным мечом, а в его образ и подобие — храм, где все символично, но «по-настоящему».
Интересно в данной интерпретации и ношение позвонков, «чтобы ему не умереть». Смерть Адама после вкушения от заклятого древа началась с желания скрыться, убежать от позора собственной наготы. Имеющий колокольчики, «дабы слышен был от него звук, когда он будет входить во святилище пред лице Господне, и когда будет выходить» (Исх.28:35), не скрывается, не ищет убежища от Бога. И еще. В жизни древних, да и более поздних народов человек, имеющий проказу, должен был быть отделен от общества и извещать об этом окружающих звоном колокольчика, «позвонка» и криком: «Нечист! Нечист!» (Лев.13:45). Проказа же считалась «священной болезнью», то есть болезнью-знамением, смертью заживо, которая дается свыше как проклятие за грехи. Первосвященник нес на себе смертное проклятие Адама, что не чуждо и современным священнослужителям христианской Церкви, ибо для них мысль о том, что среди грешных «первый есмь аз», — норма вероучительного самовосприятия. II. Священнодействия непрерывного последования храмового богослужения
Подобно существовавшим храмовым обрядам древнего мира, ритуальные действия священников Израиля проводились как во дворе храма, так и собственно в самом храме. Как и у других народов, внутренняя часть храма обладает здесь большей степенью сакральности, чем пространство двора, поэтому и ритуал храма литургически значимее. Именно поэтому двор есть место принесения кровавой жертвы, а внутри скинии (храма) приносится более священная, бескровная жертва. Ритуалы, связанные с жертвенником, совершаются главным образом обычными священниками, в то же время отправление ритуалов, связанных со скинией, — исключительная прерогатива первосвященника.
Объединяет двор и скинию регулярный ежедневный ритуал, определенный термином tamоd, rymt, в синодальном переводе — установление «вечное», в роды родов, — который проводится в обеих частях скинии собрания как храмового комплекса. На жертвеннике всесожжений ежедневно совершается приношение двух агнцев (Исх.29:38-42; Числ.28:3-8, утренняя и вечерняя жертва), в скинии, во «Святом», первосвященник совершает следующие священнодействия:
а) воскуряет благовония (Исх.30:7-8) каждое утро и «в сумерках» на золотом жертвеннике;
б) возжигает светильники семисвечника (Исх.30:7-8; Лев.24:1-3; Числ.8:1-4);
в) выставляет двенадцать хлебов в два ряда по шести в каждом на золотом столе (Лев.24:5-9). Это действие не ежедневное, но регулярное, оно совершается один раз в неделю, в субботу, и поскольку ритуал неизменно повторяется, то хлебы называются «хлеб всегдашний», lehem hatamоd, dymth mxl (Числ.4:7). На самом деле из текста не вытекает, что первосвященник входит в скинию в субботу специально для выставления хлебов. Из него только следует, что когда он находится там утром и «в сумерках», чтобы выполнить свою службу курения благовоний и зажигания светильников, он также выставляет и хлебы.
Все используемое для священнодействия в храме (скинии) отвечало требованию быть «чистым» — ладан для курения (Исх.30:34), масло для светильников (Исх.27:20; Лев.24:2), ладан для посыпания хлебного приношения (Лев.24:7). Эти требования «чистоты» не распространялись на курения в курильницах во дворе, на елей для помазания или елей, добавляемый к хлебному приношению «требосовершения», как и на ладан для хлебных приношений, совершаемых на дворе. Возможно, кроме физической чистоты и требований к рецепту приготовления, эти используемые для тайных священнодействий компоненты освящались каким-либо ритуальным чином, как это имеет место в чинопоследованиях христианской Церкви;
г) но кроме перечисленных, широко известных ритуальных действий, есть и еще не менее важные обязанности первосвященника, которые можно отнести к разряду «особых»:
1. ношение «для памяти пред Господом» камней на нарамниках ефода и камней, вставленных в наперсник судный, так же — «урим» и «туммим», с помощью которых Аарон вопрошает о воле Господа (Исх.28:30; Лев.8:8; Числ.27:21), поэтому сказано, что «будет Аарон всегда носить суд сынов Израилевых у сердца своего пред лицем Господним» (Исх.28:30); «всегда» здесь означает: постоянно, в предписанное ритуалом (tamоd) время;
2. позвякивание позвонками (колокольчиками или бубенцами), прикрепленными к подолу ефода (Исх.28:34);
3. сакральное значение имеет также ношение головного украшения — полированной дощечки из чистого золота. Этот предмет Аарон носил на лбу «непрестанно», что необходимо понимать не в утилитарном смысле, но — культовом, во время регулярного (tamоd) богослужения в храме (скинии), что и именуется «уставом вечным в роды ваши» (Исх.28:38);
4. наконец, ношение священных облачений Аароном и сыновьями его — хитона, пояса, головной повязки, или кидара, для первосвященника, нижнего платья (Исх.28:39-43), для Аарона еще и верхней ризы, ефода и наперсника (Исх.28:4). На этой ритуальной особенности остановимся подробнее.
Дело в том, что священные облачения необходимы не только для того, чтобы отличать «священных» от «профанных», и не только как «сцецодежда». По качеству материалов и мастерству изготовления первые четыре вида одеяний относятся к тому же «разряду», что и покрывала (включая завесы) во дворе, в то время как вторые четыре — к разряду «внутренних» завес скинии. Разумеется, такая соотнесенность не случайна, а есть отражение содержания культовых функций. Иными словами, когда Аарон участвует в жертвоприношениях во дворе, он надевает такие же льняные одежды, как и простые священники, и отличается от них только кидаром и, возможно, особым поясом. Но когда он входит в скинию для совершения ритуальных действий во «Святом», он надевает одежды из шерсти со льном, украшенные золотом, которые только он один и имеет право носить. Смысл этого тождества облачений священнослужителей и культовых сооружений можно понять, вспомнив его досемитическое происхождение. Истинным домом Бога, вместилищем Его и святым уделом Его на земле является не храм, а священник помазанный.
Собственно храмовое сооружение является «ефодом» — обрамлением первосвященника, его «образом и подобием», как и сам священник, яко Адам, есть «образ и подобие» своего Творца. Примером этого миро-понимания может служить предстояние Аарона пред ковчегом Яхве. Дело в том, что термин «ковчег завета» — ]dhx — на иврите читается как ha`aron, то есть носителем Духа Божия был собственно Аарон, а не ящик из дерева ситтим, да и термин «скиния» ]kwm есть однокоренное слово имени Моисей hwm, которое близко термину xywm — помазанный, то есть Мессия. Есть и другой пример аналогичного суждения: «разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его. На это сказали иудеи: сей храм строился сорок шесть лет, и Ты в три дня воздвигнешь его? А Он говорил о храме тела Своего» (Ин.2:19-21). Священник первичнее священного сооружения и его ризы — суть столпостены храма.
Другой стороной этой же особенности совершения ритуала древнего Израиля является сакральное ношение диадемы, золотой дощечки с надписью «святыня Израилева». О ней известно, что «будет она на челе Аароновом, и понесет на себе Аарон недостатки приношений посвящаемых от сынов Израилевых и всех даров, ими приносимых». Что это за недостатки?
«Все заклятое есть великая святыня Господня. Все заклятое, что заклято от людей, не выкупается; оно должно быть предано смерти» (Лев.27:28-29). Под заклятым в древнем Израиле понималось отделенное от людей, предназначенное Богу, все лучшее и все худшее одновременно. «Все лучшее из елея и все лучшее из винограда и хлеба, начатки их, которые они дают Господу, Я отдал тебе. Все первые произведения земли их, которые они принесут Господу, да будет твоими… Все заклятое в земле Израилевой, да будет твоим» (Числ.18:12-14). Но к приношению от плодов земли и стад прилагалось и еще нечто — грехи народа. Человек приносил Богу грех и жертву за грех. Недаром и то и другое на иврите определялось одним словом txuh, hatta`a (см. 2Кор.5:21; Рим.8:3). Посему недостатком дара является грех дароносителя, ибо приносящий приносит себя (символически, разумеется), а не окружающую себя среду. Первосвященник несет на себе грехи своего народа. В этом можно видеть определенную типологию. Он это делает именно потому, что истинный Первосвященник, Сын Божий, восхотел понести на Себе грех мира. III. Некоторые выводы
Таким образом, мы убедились, что характер ритуальных священнодействий в храме (скинии) Израилевом обладал внутренним единством. Этот характер не был оригинальным и принципиально новым, а был заимствован и унаследован из религиозной традиции предшествующих хамитских народов. И это не удивительно, ибо религия Израиля явилась для предыдущих традиций новым заветом между Богом и человеком, причем новым по содержанию, а не по форме. Новым не в букве закона и сакрального культа, а в выходе из преисподней тупиковых религиозных устремлений. Да, евреи (шире — семиты) только повторили путь своих предшественников, да, они не создали никаких принципиально новых форм богослужения. И вместе с тем следование по этому, пройденному уже многими, пути на новом уровне подлинного Богопочитания, помогало сделать еще один решительный шаг навстречу спасению.
Теперь по этому пути идут сейчас потомки Иафета — Новый Израиль. Мы проходим те же ступени религиозной традиции, по которым шагали старшие братья, но — в новом качестве — «вселившись в шатры Симовы». Терминология «вселения в шатры» — брачная. Невеста входит в чертог Жениха и Спасителя, Церковь некогда диких иафетидов — жена и хозяйка шатра. Один и тот же путь ведет к смерти, спасению и любви.