Российский комитет сотрудничества с Латинской Америкой Фонд «Социальная экология» По материалам «круглого стола» «Латинская Америка: поиск социально-экономической модели развития» 2008 годВ российском обществе традиционно велик интерес к Латинской Америке. Конечно, в нашей истории уровень отношений с латиноамериканскими странами был разным в различные периоды, что, наверное, вполне естественно в условиях меняющегося времени и геополитических обстоятельств. Однако у нашего народа всегда оставалась неизменной абсолютная доброжелательность к этим столь разным и географически далёким народам, их национальной культуре, музыке, литературе. Не берусь судить, на чем основано это чувство, но факт остается фактом.К сожалению, в 90-е годы, погруженные в собственные проблемы глубоких социальных, политических и экономических преобразований, мы не всегда имели возможность получать подробную и объективную информацию о жизни стран Латинской Америки, вникать в суть социально-экономических и политических процессов, проходивших в Западном полушарии. А между тем, именно в 90-е годы во многом менялся привычный облик континента, зарождались новые социальные процессы, образовывались новые экономические и политические союзы и объединения, приходя на смену прежним, формировались неожиданные ответы на вызовы в глобализирующемся мире.Многие исследователи считают, что в 90-е годы четко обозначилось разочарование и утрата надежд политических элит большинства латиноамериканских стран на развитие эффективного сотрудничества с Соединенными Штатами Америки и значительно усилилось внимание к опыту экономического развития европейских стран и Европейского Союза в целом. Европейский Союз в свою очередь в этот период начинает активно демонстрировать свой интерес к установлению более тесных связей со странами Латинской Америки в экономической, политической и социальной сферах. В этой связи достаточно напомнить о том, что именно в этот период была заложена основа ставших регулярными Саммитов глав государств и правительств стран Латинской Америки и Европейского Союза. Общественный интерес к процессам, проходящим в странах Латинской Америки, как нам представляется, обусловлен ещё и тем, что в России в 90-е годы опыт экономических реформ латиноамериканских стран подчас преподносился в качестве примера для нашей страны, несмотря на некоторую односторонность, а подчас, мягко говоря, некорректность трактовки результатов этих реформ. Так, в начале 90-х годов активно пропагандировался чилийский опыт либеральных экономических реформ, проведенных режимом, сменившим правительство социалиста Сальвадора Альенде. При этом никогда не говорилось о той неадекватно высокой социальной цене, которую пришлось заплатить за эти «успехи» чилийскому обществу.Или другой пример. К удивлению многих специалистов, знающих реальное положение дел в Аргентине, в российских средствах массовой информации в конце 90-х годов поднялась волна восхваления «экономического гения» из Аргентины господина Доминго Кавалло. Взахлёб расхваливались успехи его экономической реформы, говорили, что благодаря ему ВВП в Аргентине вырос на 60%, инфляция сократилась с 500% до приемлемого уровня, прошла успешная приватизация и т.д. Д. Кавалло был приглашен в Москву и сам выступал по национальному телевидению России, поучая русских как надо реформировать и развивать экономику. «Горячие головы» готовы были доверить ему судьбу России и прочили в руководители всех экономических реформ в нашей стране. При этом никто не говорил о том, что за период реформ этого «спасителя нации» внешний долг Аргентины не без «помощи» МВФ достиг беспрецедентного объема в 220 млрд. долларов. Как известно, закончилось «экономическое чудо» в Аргентине всеобъемлющей экономической катастрофой и сокрушительным дефолтом, глубочайшим финансовым кризисом и взрывом социальных протестов, а сам Кавалло оказался на скамье подсудимых. И, может быть, только это спасло Россию от аргентинского «экономического гения» и «баловня Уолл-стрита», а также возможных последствий его деятельности в нашей стране.Так что, с Латинской Америкой нас связывает не так уж и мало, как могло бы показаться на первый взгляд.Откликаясь на живой интерес в российском обществе к процессам, происходящим в Латинской Америке, Российский комитет сотрудничества c Латинской Америкой и общественная организация Фонд "Социальная экология" решили провести встречу за «круглым столом» с тем, чтобы обсудить сегодняшнее положение дел в странах Центральной и Южной Америки. «Латинская Америка: поиск социально-экономической модели развития» - так назвали эту встречу её организаторы, желая уйти от излишней политизации темы и в то же время попытаться непредвзято рассмотреть различные взгляды на процессы, проходящие в странах Латинской Америки, обменяться мнениями, задать вопросы экспертам и ученым. Было решено пригласить на эту встречу за «круглым столом» представителей общественных организаций, деловых кругов, журналистов, представителей Посольств из стран Латинской Америки. Идея всем понравилась и её поддержали Российское информационное агентство "НОВОСТИ" и Всероссийская Государственная Радиовещательная Компания "ГОЛОС РОССИИ". РИА «НОВОСТИ» любезно пригласила провести эту встречу у себя в конференц-зале, где она и прошла с большим успехом 14 мая 2008 года. На встрече было рассмотрено три основных доклада. Первый доклад, который носил обзорный характер, сделал доктор политических наук, профессор Ивановский Збигнев Владиславович. Обозначив тему как: «Основные парадигмы социально-экономического и политического развития стран Латинской Америки в начале XXI века", он изложил своё мнение по нескольким принципиальным вопросам.Исходя из того обстоятельства, что 90-е годы были весьма показательными для большинства стран Латинской Америки, Ивановский З.В., в частности, отметил, что использованные во многих из них элементы неолиберальной модели привели к оздоровлению экономики, что в свою очередь, обеспечило относительно высокие темпы развития этого региона. Иными словами - никогда ещё до этого времени Латинская Америка не развивалась столь успешно. Вот только некоторые показатели, достигнутые в 90-е годы: Среднегодовой прирост в целом составляет более 3 % ВВП на душу населения; Сократилась безработица, снизился неформальный сектор экономики; Снизился относительный и абсолютный уровень бедности; Произошел огромный прирост иностранных инвестиций (если в начале 90-х годов ежегодно вкладывалось в Латинскую Америку 20 миллиардов долларов, то уже в 2006 году – 72.4 миллиардов долларов); Произошла модернизация промышленности и как следствие - объем товарооборота в Латинской Америке вырос в 6 раз; Произошла концентрация производства и капитала, усилились не только позиции иностранных монополий, но также появились латиноамериканские транснациональные корпорации, так называемые, “Translatinos”, которые стали активно действовать по всему миру. (Из пяти таких наиболее крупных ТНК – четыре мексиканские и три бразильские); Появился современный сектор экономики, были внедрены передовые технологии, благодаря чему в Латинской Америке было автоматизировано до ⅓ производственных операций; Число пользователей Интернет в Латинской Америке только за вторую половину 90-х годов выросло в 22 раза; Мобильные телефоны появились практически у всего взрослого населения. Но даже эти весьма оптимистические показатели применения неолиберальных инструментов следует рассматривать весьма осторожно. Если взять показатель ВВП на душу населения в постоянных рыночных ценах в долларах США на 2000 год, то мы увидим, что единой Латинской Америки не существует - слишком велика страновая разница. Так, например, возглавляет список латиноамериканских стран по уровню ВВП Аргентина, где на конец 2000 года доход составил 8733.4 долл. США. Уровень ВВП таких стран, как Аргентина, Уругвай, Мексика, Чили, Венесуэла, Коста-Рика и Панама выше среднего уровня по Латинской Америке и сопоставим со странами Восточной и Центральной Европы. В то же время доходы на душу населения в таких странах как Боливия, Никарагуа, Гаити находятся на уровне Черной Африки. (Если сравнить доходы Аргентины и Гаити, то разница составит 15-20 раз). Это огромный разрыв, поэтому говорить о Латинской Америке в целом просто невозможно.Одним из отрицательных последствий применения неолиберальной модели в регионе стало резкое усиление социального расслоения. (Кстати сказать, универсальный характер этой закономерности мы видим и в России, и в Латинской Америке). Если посмотреть на разницу доходов 10 % самых богатых семей и 10% самых бедных, то мы увидим, что эта разница в Никарагуа составляет 15.4 раза, в Мексике – 30.8 , Боливии – 157.3 раза. (Для сравнения - в России, по данным независимых социологов, разница достигает 40 раз, и она считается недопустимой. В то время как в Скандинавских странах, например, разница составляет всего 5-6 раз. И даже в США эта разница на уровне примерно 15 раз). Таким образом, вывод напрашивается сам собой - в Латинской Америке крайне несправедливое распределение доходов.Ещё один важный показатель состояния дел в странах континента - уровень бедности и нищеты. По данным за 2006 год в Чили, Уругвае, Коста-Рике, Аргентине самый низкий уровень бедности: он практически соответствует европейскому уровню. В странах завершающих этот список - Боливия, Никарагуа и Гондурас – картина совсем другая. В Гватемале, например, ниже черты бедности проживает более 60 процентов населения, а в Гондурасе – 71.5 процента населения. Если рассматривать проблему крайней нищеты в Латинской Америке, т.е. количество людей, живущих ниже прожиточного минимума и не могущих удовлетворить свои минимальные потребности, то и здесь картина будет значительно отличаться в зависимости от той или иной страны. В Чили, например, число таких граждан составляет всего 3.2 процента, а в Гондурасе - 49.3 процентов, т.е. почти половина населения. На данный момент в абсолютных цифрах в Латинской Америке проживает 190 млн. бедных и 69 млн. нищих, эти цифры достаточно высоки, но при этом следует иметь ввиду, что это самый низкий уровень за всю историю Латинской Америки. Если в 1994 году бедными в Латинской Америке были 45.7 процента всего населения, то в 2006 году уже – 36 процентов. Нищих было 13.6 процента, а стало 13.3. Самых впечатляющих успехов добились в искоренении бедности и нищеты Аргентина и Венесуэла - далее следуют Перу, Чили, Эквадор, Гондурас и Мексика. В то же время, следует подчеркнуть, что, благодаря развитию экономики, каждый год в Латинской Америке покидает число бедных 15 млн. человек, а число нищих - 10 млн. человек. На Саммите Тысячелетия, состоявшемся в 2000 году, была поставлена задача снизить уровень нищеты к 2015 году на половину. Если Латинская Америка сохранит такие темпы, то весьма возможно, что эта задача в Южной и Центральной Америке будет выполнена.«Говоря о выборе социально-экономической модели в странах Латинской Америки, нельзя упускать из виду проходящие в них политические процессы», - считает профессор Ивановский З.В. По итогам последней волны выборов принято говорить о «левом повороте» в политической жизни континента: во многих странах у власти оказались левые и левоцентристские правительства. И хотя эти страны очень разные и мотивация голосования в них была различной, можно смело утверждать, что левый сдвиг произошел из-за недовольства широких слоёв населения социальными последствиями неолиберальных реформ, а также тем обстоятельством, что США в какой-то мере «забыли» Латинскую Америку. Специалисты, изучающие Латинскую Америку, обычно выделяют три группы стран по их политической ориентации. (Хотя такое разделение не всегда совпадает с официально провозглашенным политическим курсом этих стран).В первую группу входят страны, которые занимают довольно радикальную позицию, официально провозгласив своей целью строительство «Социализма XXI века». Эту группу возглавляет Венесуэла, сюда же можно отнести Эквадор, Боливию, Никарагуа.На другом полюсе находится группа стран, которые избрали неолиберальную модель развития и фактически связывают будущее своих стран с сотрудничеством с США. (Правда, после провала проекта ФТАА (Free Trade Area of the Americas) или на испанском языке – Area Libre de Comercio de las Américas (ALCA), эти страны перешли на заключение двусторонних договоров с США). Возглавляют эту группу стран Мексика, сюда также входят Колумбия и страны Центральной Америки, за исключением Никарагуа. В какой – то мере к ним тяготеют Перу и Чили, которые всё-таки стараются проводить многовекторную политику. Однако не всё складывается удачно у тех, кто пытается решить свои проблемы с помощью Соединенных Штатов Америки. Показательным в этом смысле является пример лидера группы - Мексики. Несмотря на то, что главным торговым партнером Мексики остаются США, куда экспортируется до 80 процентов товаров и услуг, в первую очередь - нефть, Мексика, как и другие страны Латинской Америки, стремится диверсифицировать торговые связи и сократить экспортную зависимость от США. Мексика подписала с Европейским Союзом соглашение о развитии торгового обмена в рамках «Проекта упрощения формальностей «Договора о свободной торговле с ЕС». Оснований для такой политики более чем достаточно. Поворот в сторону усиления отношений с ЕС можно связать в какой-то мере со строительством разделительной стены между США и Мексикой, формально направленным против нелегальной иммиграции. Это строительство было начато США без должных консультаций со своим южным соседом. Заключая в 1992 году Договор о свободной торговле (НАФТА), ставящий своей целью устранить торговые ограничения на товары и услуги, проходящие через США, Канаду и Мексику, мексиканская сторона надеялась на облегчение визового режима для своих граждан, а в итоге получила односторонние ограничительные меры. По мнению экспертов, основной способ борьбы с зависимостью от американского рынка - заключение договоров о свободной торговле с другими странами и Мексика идет по этому пути, уже подписав подобные договоры с 49 странами мира. Мексика в последние годы стала активно искать новые рынки сбыта и развивать торговые отношения с европейскими странами. По данным Eurostat, экспорт из стран ЕС в Мексику вырос с 10,6 млрд. евро в 1999 году до 16,8 млрд. в 2005-м, тогда как импорт в Евросоюз из Мексики за этот же период увеличился с 4,9 до 9 млрд. евро. По некоторым данным, на сегодняшний день товарооборот между ЕС и Мексикой в среднем составляет 29,4 млрд. евро в год, а за последнее десятилетие прямые инвестиции из стран ЕС в Мексику достигли 37,3 млрд. евро. «Мы видим в ЕС нашего стратегического союзника и надежного партнера. Задачи дальнейшего поступательного развития Мексики обязывают нас диверсифицировать экспортные рынки, изыскивать новые возможности экономической интеграции», - считает министр экономики Мексики Серхио Гарсия де Альба. По данным на конец 2006 года, Мексика закупала у Евросоюза электрические генераторы (32,8% импорта), транспортные средства (17,8%), химические продукты (16,8%), промышленные товары (9,7%). В свою очередь в страны ЕС Мексика поставляет машинное оборудование (27,5% экспорта), энергоносители (22,8%), транспортное оборудование(14,7%), запчасти для автомобилей (12,5%). Между этими двумя «полюсами» стран находится «средняя группа стран», которые, как сказал профессор Ивановский З.В., придерживаются «скорректированной неолиберальной модели». Особенность её заключается в том, что в ней уделяется большее внимание социальной защите, а при реализации экономических реформ избегаются крайности в социальной сфере. Эти страны активно действуют в международных организациях, развивают сотрудничество с Европейским Союзом, тесно сотрудничают с США; и одновременно активно занимаются решением собственных социальных проблем таких, как социальная защита работающих, сокращение безработицы, гарантированное медицинское обслуживание и т.д. Лидером таких левоцентристских стран, использующих «скорректированную неолиберальную модель» можно назвать Бразилию, в эту же группу входят Аргентина, Уругвай и ряд других стран Латинской Америки. В докладе "Опыт социально-экономических реформ в Латинской Америке (на примере Бразилии, Аргентины") профессор кафедры дипломатии МГИМО(У) МИД России, Чрезвычайный и Полномочный Посол Астахов Евгений Михайлович рассказал об особенностях социально-экономической модели этих стран. В группе стран, лидерами которой называют Бразилию и Аргентину, не всё идет гладко. В начале «круглого стола» уже упоминался знаменитый аргентинский дефолт. Объём дефолтированных инструментов превысил тогда 80 млрд. долларов. (В России, для сравнения, в тот же период - примерно 31 млрд., из которых 23 млрд. было выплачено). Тем самым Аргентина оказалась отрезанной от уже ставших привычными внешних источников финансирования на долгие годы, особенно со стороны Международного Валютного Фонда.В период дефолта в Аргентине резко обострилась социальная обстановка: на улицу вышел знаменитый «средний класс». Социальные протесты «смели» три правительства, которые приходили к власти одно за другим в то время.Для выхода их экономического и финансового кризиса аргентинцы пошли по прагматическому пути, проведя в стране девальвацию. «Отрезали» национальную валюту песо от «привязки» к доллару – и картина сразу изменилось радикальным образом. Пошёл экспорт, восстановились внешние рынки для Аргентины, стал возрастать ВВП, стали расти доходы населения. Вновь избранный президент Нестор Карлос Киршнер Остоик, призвал восстановить национальный капитализм, который создаёт возможность для вертикальной социальной мобильности. «Мне кажется весьма интересным этот опыт, отражающий латиноамериканский прагматизм – т.е. когда государственный капитализм сочетается с одновременным участием государства в обеспечении социальной мобильности населения» - подчеркнул Е.М. Астахов. В настоящее время с избранием в Аргентине нового президента Кристины Фернандес де Киршнер власти продолжают начатые реформы, но подчас встречают активное сопротивление со стороны населения, как это было в недавнем случае с сельскохозяйственными производителями, что очень опасно в аргентинских условиях. В принципе, проблем у Аргентины остаётся ещё очень много, и политологи указывают на некоторую политическую и экономическую нестабильность, которая может дать о себе знать в последующие годы. Бразилию не напрасно считают лидером в этой группе стран – уже к 2050 году она будет 5-ой страной мира, а сегодня Бразилия входит в десятку самых больших экономик мира. Не будем забывать, что ещё 3-4 года назад ВВП Бразилии превышал ВВП России. Эта страна развивается очень высокими темпами. Обладая огромными природными ресурсами, при проведении приватизации Бразилия не отдала нефть в руки узкого круга частных собственников. Нефть и доходы от её экспорта остаются в государственном секторе и это даёт огромные преимущества Бразилии как в геополитической игре, так и в плане решения бразильских проблем. Бразилия очень умело провела приватизацию и, сохранив за государством самое главное, получила где-то порядка 170 млрд. долларов. (Если сравнить цифры по России, то мы поймём, кто умнее провёл приватизацию). Сегодня в промышленности Бразилии наблюдается резкий рост качества продукции, причем во всех отраслях, в том числе и в инновационных сферах. Бразильцы уже идут по пути инновационной революции, обеспечивая себе успех на будущее. Однако при всех успехах Бразилии в развитии экономики и её передовых отраслей, включая космическую и ракетную технику, одной из главных проблем Бразилии, остаётся огромная дифференциация доходов, представляющая социальную и политическую опасность. Не возможно говорить о социальной стабильности, когда по данным независимых источников 10% самых богатых семей владеют 47.7% ВВП. Это обстоятельство поражает многих. К счастью, в Бразилии это понимают и серьёзно пытаются решать эту проблему. Известно, что любые экономические реформы будут успешными только в том случае, если опираются на поддержку широких слоёв населения. Так как же относится население стран региона к происходящим изменениям? Для представителей гражданского общества, принявших участие в работе «круглого стола» было интересно познакомиться с данными социальных опросов, которые в определенной мере объективно отражают общественное мнение стран Латинской Америки. Очень авторитетный международный центр по изучению общественного мнения Latinobarómetro, регулярно проводящий ежегодные опросы в 18 латиноамериканских странах, в каждом из которых участвуют по несколько тысяч человек, приводит такие данные: 62% считают, что они ни при каких обстоятельствах не поддержат военное правительство; 53% латиноамериканцев считают, что демократия решает все проблемы; 38% связывают демократию с гражданскими и личными свободами и только 11% - с равенством и справедливостью; 63% латиноамериканцев выступают за рыночную экономику; 59% считают, что частный сектор является ключевым фактором развития; 27% населения довольны результатами реформ в Латинской Америке; 85% стран выступают за усиление латиноамериканской интеграции. Эти цифры показывают резкий поворот в массовом сознании широких слоёв населения к поддержке демократических форм правления, там, где еще относительно недавно преобладали военные правительства, а угроза военных переворотов воспринималась как нечто «исторически данное». Обращает на себя внимание и довольно высокий потенциал поддержки населением проводимых реформ. И даже тот факт, что только 27 процентов опрошенных удовлетворены результатами реформ, скорее свидетельствует о готовности общества согласиться и принять более радикальные формы их проведения. Говоря о выборе социально-экономической модели развития в странах Латинской Америки, следует особо остановится на опыте Кубы. Эта тема была подробно раскрыта в докладе кандидата исторических наук, доцента исторического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, руководителя ибероамериканской секции Бородаева Василия Алексеевича. Опыт Кубы, вне всякого сомнения, вызывает неподдельный интерес в странах Латинской Америки. Все прекрасно понимают, что создание социально-экономической модели на Кубе проходило в условиях жесточайшего политического и экономического противостояния с Соединенными Штатами Америки. Преодоление экономического эмбарго, а фактически экономической войны со стороны самой мощной экономической державы мира, вызывает еще большее восхищение успехами кубинского общества. Высокие темпы экономического роста, особенно в современных отраслях экономики, минимизированная безработица, высококачественная бесплатная медицина, бесплатное образование на всех уровнях, высокий уровень культуры и всеобщий доступ к культурным ценностям, образованию, спорту – очевидные достижения кубинской социальной модели, осязаемые каждым жителем этой страны. На Кубе одна из самых низких в мире детская смертность (5,3 на тысячу новорожденных), одна из самых высоких продолжительность жизни (77 лет). Не случайно ЮНЕСКО в своем докладе за 2007 год отметило, что Куба является единственной страной в Латинской Америке, которая достигла цели по программе «Образование для всех». Программа развития ООН (UNEP) в своем годовом докладе выделила Кубу среди стран с высоким уровнем человеческого развития. В свою очередь Экономическая комиссия для Латинской Америки и Карибского бассейна (ECLAC) констатировала, что Куба, в сравнении с другими государствами региона, выделяет наибольшую часть ВВП на социальные расходы. Кубинцам действительно удалось заложить основы социального государства, граждане которого живут скромной, но достойной и здоровой жизнью, пользуются всеми достижениями современной цивилизации, сохраняя национальную идентичность. Может быть, именно эта сторона кубинской модели делает её наиболее привлекательной для других стран региона.Кубинская социальная модель начала формироваться в результате первой социалистической революции в Западном полушарии. И хотя официально идеологической основой кубинской модели является марксизм-ленинизм, не стоит заблуждаться на этот счет и путать эту модель с социалистической моделью восточно-европейских стран и Советского Союза. Эта модель является результатом поиска ответов на конкретные проблемы, возникавшие при реализации «кубинской мечты». Изначально положив в основу принципы марксистской теории, эта идеология была творчески обогащена идеями многих поколений кубинских борцов за национальное и социальное освобождение, соединена с национально-освободительными идеями Хосе Марти. Даже противники кубинской революции вынуждены признать, что в течение полувека она продолжает оставаться важным фактором социально-политической жизни Латинской Америки.«Появление социалистической Кубы ознаменовало собой исторический сдвиг в жизни региона, означало серьезный прорыв в борьбе латиноамериканских народов против безраздельного господства США, разрушило миф о «географическом фатализме», служивший инструментом психологического подавления воли латиноамериканских народов к национальному и социальному освобождению» - отмечает Бородаев В.А.Кубинская модель является альтернативой неолиберальной модели развития и является весьма привлекательной не только для стран Латинской Америки, но и многих развивающихся стран в других регионах мира.Критики кубинской модели развития чаще всего указывают на «недемократический характер» власти на Кубе. Однако, по мнению Бородаева В.А., это поверхностное суждение, которое скорее имеет своей целью скрыть истинный характер широкой опоры власти на всё общество. «Ключевым звеном кубинской политической системы, сформировавшейся в ходе революционного процесса, является институт политического лидерства. Именно он являлся важнейшим скрепом всей политической системы, гарантом ее функционирования в рамках избранной большинством народа парадигмы развития в интересах всего общества. Это очень сложный инструмент власти, во главе которого стоял в течение десятилетий харизматический лидер Фидель Кастро» - говорит Бородаев В.А. Последнее обстоятельство часто обыгрывается противниками кубинской модели, представляющих дело таким образом, будто данная модель управления является «авторитарной системой личной власти». Конечно, политическая система на Кубе на протяжении последних 50 лет неразрывно связывалась с именем Фиделя Кастро. Но истина заключается в том, что именно неограниченной личной власти Фиделя Кастро на Кубе никогда не было, а институт политического лидерства включал в себя в себя целый ряд других выдающихся революционных личностей, действовавших в соответствии с существующим на Кубе законодательством и разграничением полномочий. Критики кубинской модели не любят вспоминать, что после принятия Конституции в 1976 году все органы законодательной, исполнительной и судебной власти на Кубе стали избираться на альтернативной основе в ходе тайного голосования, в соответствии с демократическими принципами, закрепленными в Основном законе страны. Процесс утверждения нового общества на кубинской земле был долгим и осуществлялся в творческом поиске, через преодоление трудностей, ошибок, путем постоянного совершенствования политической системы в интересах большинства трудового народа. Кубинская социальная модель обеспечивает широкое участие народных масс в управлении государством и обществом. Неотъемлемой частью новой политической культуры стало реальное повседневное участие рядовых граждан в общественно-политической деятельности на уровне местного самоуправления, трудовых коллективов, в осуществлении контроля снизу за деятельностью выборных органов власти на всех уровнях, а также за назначаемой ими администрацией. Органической частью функционирования общественной жизни страны являются производственная и низовая демократия, прямая демократия. Также следует отметить, что для кубинской социальной модели характерны высокая гражданская активность большинства населения, открытые дискуссии по животрепещущим вопросам, их свободное обсуждение в рамках конституционного поля. Для страны также характерна широкая религиозная свобода и невмешательство в личную жизнь. Даже самые ярые критики кубинской модели вынуждены признать, что на Кубе никогда не было массовых репрессий против политических противников режима. В основу ряда базовых форм демократического участия масс в управлении обществом на Кубе был заложен позитивный исторический опыт традиционной для стран иберо-романской культуры «демократии кварталов» (соседской общины). Особенно ярко это проявилось при формировании первичных организаций Комитетов защиты революции, избирательных округов, системы выдвижения кандидатов в делегаты и депутаты органов народной власти. Современная интерпретация «квартальной демократии» была использована при формировании общественного местного самоуправления. Оно возникло как результат делегирования государством части властных полномочий базовым ячейкам гражданского общества.Общественное местное самоуправление в форме народных советов, советы трудовых коллективов, первичные звенья массовых общественных организаций, творческих союзов представляют собой реальные организации современного кубинского гражданского общества. Никто не станет отрицать, что любая народная революция рождает плеяду выдающихся лидеров, выдвигающих самого талантливого среди них на роль вождя. Главным требованием к высшему руководителю является способность аккумулировать и выражать наиболее сокровенные чаяния народа, обеспечить их воплощение в жизнь, генерировать новые идеи и вести за собой массы. В течение более пяти десятилетий на Кубе эту роль блестяще выполнял Фидель Кастро. В этой связи важно отметить еще одно обстоятельство - в условиях созидательного процесса формирования социально-экономической модели на Кубе институт политического лидерства не оставался раз и навсегда застывшей конструкцией. Венчая собой структуру институтов политической власти, он постоянно обновлялся прошедшими проверку на практике представителями высшей политической элиты. В последние два десятилетия институт политического лидерства пополнился за счет талантливых молодых политических, хозяйственных и военных деятелей. Фидель Кастро не был бы самим собой, если бы как всегда не поставил на первое место высшие интересы народа и революции. Лидер Кубы всегда был мастером неожиданных точно выверенных стратегических решений. Не изменил он себе и на сей раз. Объявив об отставке с высших государственных постов, он привел в замешательство всех своих оппонентов. В то же время Фидель дал сигнал своим сторонникам начать более активное обновление и сбалансированное укрепление молодыми кадрами высшего государственного руководства. Все это призвано обеспечить преемственность революционного курса, продолжение модернизации страны и стабильность в обществе. Таких примеров «личной авторитарной власти» ещё не знала Латинская Америка. А уж где-где, а в Латинской Америке примеров авторитарных антидемократических режимов более чем достаточно и что характерно – все они пользовались неизменной поддержкой со стороны Соединенных Штатов Америки.Говоря о распространении идей «социализма XXI века», родившегося в недрах Кубинской революции и процесса созидания новой социальной модели, включающей в себя социальную справедливость, демократию, политический плюрализм, рыночную экономику, необходимо отдельно остановиться на Боливарианской альтернативе для Америк (АЛБА). Согласно определению ее авторов, АЛБА является, прежде всего, моделью интеграции народов Латинской Америки и Карибского бассейна, которые объединены географическим пространством, историческими и культурными связями, общими потребностями и возможностями. Речь идет о интеграционном проекте, «основанном на принципах кооперации, солидарности и дополняемости, который формируется в качестве альтернативы неолиберальной модели, не принесшей ничего кроме углубления структурных асимметрий и условий для концентрации богатств в руках привилегированного меньшинства в ущерб процветанию народов». Торговля и инвестиции в Боливарианской альтернативе не самоцель, а инструмент достижения справедливого и устойчивого развития.Первой идею проекта АЛБА поддержала Куба: 14 декабря 2004 года Уго Чавес и Фидель Кастро подписали в Гаване Совместную декларацию, в которой был изложен комплекс концептуальных основ Боливарианской альтернативы. А в апреле 2006 года на Кубе состоялась официальная встреча лидеров уже трех стран - Боливии - Эво Моралеса, Венесуэлы - Уго Чавеса и Кубы - Фиделя Кастро. На этой встрече Э. Моралес заявил о намерении Боливии присоединиться к новому интеграционному проекту. Главы трех государств сошлись «в том, что только новая и подлинная интеграция, основанная на принципах взаимопомощи, солидарности и уважения к самоопределению, может стать адекватным ответом, защищающим социальную справедливость, разнообразие культур, равноправие и право на развитие, которого заслуживают и требуют народы. Эта интеграция задумана как тип политических и экономических отношений, полностью отличных от тех, которые устанавливаются в рамках проекта ФТАА и договоров о свободной торговле». После победы на президентских выборах в 2006 году лидера Сандинистского фронта национального освобождения (СФНО) Даниеля Ортеги, вступившего в должность в начале 2007 года, Никарагуа также решила присоединиться к АЛБА. В 2006-2007 годах о своей заинтересованности подключиться к программе сотрудничества в рамках АЛБА заявили Аргентина, Бразилия, Уругвай, Эквадор, а также некоторые страны Карибского бассейна. Руководителей Боливии, Венесуэлы, Кубы, Никарагуа и Эквадора связывает близость леворадикальных, антиимпериалистических идеологических установок и заявленных ими стратегических целей интеграции – объединение латиноамериканских стран в рамках содружества для осуществления глубокого модернизационного прорыва в условиях социальной справедливости.Специфика АЛБА заключается в том, что этот интеграционный проект на нынешнем этапе не требует отказа присоединяющихся к нему стран от участия в других интеграционных группировках. По замыслу его создателей он призван дополнить существующие латиноамериканские интеграционные группировки теми элементами кооперации, которые способны позволить странам региона осуществить прорыв в сферах, остававшихся до сих пор на периферии прежних интеграционных проектов. Многие из упомянутых стран самым активным образом успешно работают, в частности, в МЕРКОСУР (Южноамериканский общий рынок).В апреле 2007 году в Каракасе прошло совещание представителей стран-членов АЛБА. На нем присутствовали президенты Боливии Эво Моралес, Венесуэлы Уго Чавес, Никарагуа Даниэль Ортега и заместитель председателя Госсовета Кубы Карлос Лахе. Он