Анжелика Штейнгольд

Анжелика Штейнгольд Тартуский университетОтделение русской и славянской филологииКафедра русского языкаул. Няйтузе 2, к. 217-218, ЕЕ 500 90 Тарту, ЭстонияТел./факс: (372) 737 63 52Е-mail: steingold@mail.ruПОВАЖЕННЫЙ, ЧТО НАРЯЖЕННЫЙ.ПОПЫТКА ПОИСКА ВНУТРЕННЕЙ ФОРМЫВ настоящей статье делается попытка реконструкции исходной внутренней формы паремийного высказывания Поваженный, что наряженный (вар. поряженный, запоряженный). На основе этимологического анализа и с опорой на фольклорно-этнографические факты утверждается родство субстантивированного прилагательного поваженный с выделяемым И. П. Петлевой праславянским глаголом *vaditi I ‘соблазнять, приучать к дурному’, который в свою очередь возводится к прасл. корню *ved-/*vod- ‘вести, водить’. Значение ‘соблазнять’ развилось из промежуточного семантического звена ‘заставлять себя вести’, что подтверждается формальными признаками *vaditi I как каузатива по отношению к *voditi. Прилагательное наряженный, соотносясь с обширным кругом региональных однокоренных дериватов, содержащих отсылки к свадебному обряду, означает ‘предназначенный в мужья по договору’. Такое семантическое толкование второго компонента паремии подкрепляется исследованием контекстуальных употреблений выражения «суженый-ряженый» и ему подобных. В итоге указанная паремия получает следующее прямое историческое толкование: «Привороженный жених – это такой же несомненный кандидат в мужья, как тот, который уже одобрен обществом (семьей) для данной невесты».^ КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: паремия, реконструкция исходной внутренней формы, семантическая мотивация, брачный ритуал, этимология, этнолингвистика.В настоящей статье предлагается реконструировать исходную семантику одной архаической русской паремии: ^ Поваженный, что наряженный (отбою не бывает)1. Современная речевая практика этой поговорки уже не знает, хотя имеется ряд литературных свидетельств ее активного бытования еще в XIX в. В частности, она была хорошо знакома составителям двух наиболее авторитетных паремийных корпусов позапрошлого столетия – В. И. Далю и И. М. Снегиреву. Литературная традиция использования этой паремии в «Сказках» и «Сценах из народного быта» В. И. Даля, а также в очерках С. В. Максимова, посвященных пестрой российской действительности, видимо, способствовала возникновению вокруг нее ореола народности и фольклорности, благодаря чему при практическом исчезновении из узуса мы имеем ее вполне современное отражение в фэнтези Е. Грушко «Венки Обимура»2. Выражение поваженный, что наряженный (вар.: запоряженный, поряженный)3 представляет несомненный интерес с точки зрения своей внутренней формы. Даже русисту со стажем редко удается истолковать его правдоподобным образом, не говоря о рядовом носителе языка. Это обстоятельство обусловливает исследовательский интерес к происхождению паремии, разгадка которого требует определенной аналитической работы. В настоящий момент партицип поваженный целиком принадлежит разговорной сфере, не являясь при этом высокочастотным4. Очевидно его близкое родство с литературными лексемами поваживать(ся) / повадить(ся), а также повадка, наваждение, приваживать / привадить, отваживать / отвадить и др. В отличие от литературного языка, современные русские народные говоры демонстрируют широкую распространенность интересующего нас производящего глагола и его дериватов: ср. поважать ‘баловать’ (Донск.)5, поважать ‘потворствовать, баловать’, поважительный ‘балованный’ (Урал.)6, поваживаться ‘привыкать, приучаться к чему-л.’ (Ряз., Арх., Урал.), ‘вступить в какие-л. отношения, подружиться’ (Пск., Твер.)7, поваживать ‘запускать болезнь’ (Урал.)8, повада ‘наклонность, привычка’ (Самар., Мурм., Арх.), ‘помощь, поддержка, содействие’ (Смол.), ‘поблажка, послабление’ (Тобол., Колым.), ‘все то, что манит’ (Волог.)9, повадный ‘нескучный, веселый’ (Яросл., Влад.), ‘удобный, пригодный для чего-л.’ (Влад., Перм.)10 и мн. др. Семантически созвучными указанным формам оказываются древнерусские: повадити, поважоу ‘наущать, подстрекать’, поважати, поважаю ‘направлять, увлекать, побуждать, склонять’, поважение ‘возбуждение, приманка’11. Уже при первом приближении становится очевидным родство перечисленных слов с диалектным глаголом вадить, для которого характерна заметная семантическая диффузность. В его семантическом поле, кроме базовых значений типа ‘манить, привлекать’, ‘клеветать, наговаривать’ и др., обнаруживаем и ряд вторичных, напр.: ‘водить (в игре)’, ‘медлить’, ‘не выполнять своих обещаний’, ‘звать’12. Этимолог И. П. Петлева, исследовавшая генетически близкие славянские лексемы с префиксом *na-, констатировала наличие в праславянском языке трех омоформ: *vaditi I ‘приучать’; *vaditi II ‘клеветать, ссориться’; *vaditi III ‘вытаскивать, вынимать’13. До нее определенную работу в направлении историко-семантического разграничения трех формально идентичных глаголов проделали Р. О. Якобсон и Ж. Ж. Варбот14. М. Фасмер, напротив, с известной осторожностью, но все-таки пытался объединить *vaditi II и *vaditi I. Ср.: «Если возможен переход знач. ‘ccориться’ > ‘манить’, ‘приучать’, то сюда же [к статье вадить ‘cпорить, клеветать’. – А. Ш.] можно отнести рус. вада ‘повадка, привычка’, вадить(ся) ‘приучать, привыкать’, словен. váditi – то же»15. «Свое» гнездовое слово М. Фасмер возводил к инд. vádati ‘говорит, возвещает, выдает’, др.-инд. vādas ‘высказывание, спор’, греч. αύδη ‘звук, голос, язык’, αύδαω ‘кричу, говорю’ и другим и.-е. соответствиям с близкой звуко- и речепорождающей семантикой. Глагол *vaditi III, видимо, был ему неизвестен. Однако прежде чем ответить на вопрос, к какому их трех *vaditi следует возводить рус. поваженный, обратимся к этимологии второго компонента сравнения, а именно субстантивированного причастия наряженный, стремясь уточнить прежде всего его семантику. Привычное для носителя современного русского литературного языка значение этого слова – ‘нарядно одетый, переодетый кем-л.’. Однако данная глагольная производящая основа в говорах характеризуется и иными значениями: ‘подготовить к употреблению’, ‘припасти’, ‘сделать распоряжение’, ‘наделить, одарить’, ‘пойти, отправиться’ и, наконец, ‘нанять на работу’16. К орень ряд- cо значениями ‘закон, очередь, уговор, торг’17, от которого через глагольное посредство произведены причастия наряженный, подряженный, поряженный, запоряженный, участвующие в качестве второго компонента нашего высказывания, мы обнаруживаем в составе эвфемистического наименования жениха – ряженый. Чаще оно встречается в составе субстантива суженый-ряженый (по происхождению – двусоставного, сложного причастия), известного своими фольклорными коннотациями. Этот же морфемный компонент с присущей ему смысловой нагрузкой широко представлен в свадебно-обрядовой терминологии. Ср.: 1. рядить, перех. (в свадебном обряде) «украшать куст лентами, бусами и т. п., который выкупает жених или его брат» (Краснояр.)18, 2. неперех. ‘договариваться о подарках к свадьбе’ (Кемер.)19; рядное (в свадебном обряде) ‘деньги, выговоренные с жениха на свадьбу’20, ряженка «украшенная к свадьбе цветными лоскутками, цветами береза (у дома невесты или ель у дома жениха)» (Яросл.)21; ряжено ‘дары, необходимые для выкупа невесты в свадебном обряде’ (Вост. Ср. Урал.)22, подрядчик ‘главный распорядитель на свадьбе’ (Новосиб.)23; наряжельный [удар.?] (в свадебном обряде) «ряд обязательных предметов (зеркало, пряник, чулки и т. д.), которые должен привозить жених» (Арх.)24; порядочный и порядковый 1. ‘относящийся до свадебного поезда’ (Арх.), 2. сущ. ‘поезжанин, каждый свадебный гость в поезде’ (Арх.)25. Достаточно частотны устойчивые обороты с матримониальной тематикой, в образовании которых участвует корень ряд-: рядить свадьбу ‘готовить, устраивать свадьбу’; рядить к свадьбе ‘договариваться о подарках к свадьбе’(Кемер.)26рядить коробью ‘копить и складывать в сундук приданое’ (Арх.)27; рядная запись ‘роспись приданому’28; нарядить девицу, невесту ‘приготовить девичье приданое, состоящее большей частью из платьев’ (Волог., Новосиб.)29, наряжать курицу (в свадебном обряде) «выпускать наряженную курицу во двор, как бы символизируя этим, что молодая приживется в доме жениха» (Моск.) [там же]. Субстантивированные партиципы суженый, ряженый30, как известно, – традиционные наименования жениха в фольклоре, и в частности, в паремиях. Ср.: Не расплетайте косы до вечерней росы: суженый придет, сам расплетет31; Много женихов, да суженого нет32. Ср. также в святочных приговорах при гаданиях о замужестве: Суженый-ряженый, приди ко мне наряженный! Суженый-ряженый, причеши меня! Ряженый, суженый, приходи ко мне нонче ужинать!33; Суженый, ряженый, приди ко мне! Суженый, ряженый, приди, покажись! (Урал.)34; Суженое и ряженое не обойдешь, не объедешь (Костром.)35; Суженого, ряженого конем не объедешь; Сужена-ряжена не обойдешь и на коне не объедешь36; Суженого (рокового) на коне не объедешь37; Суженого на кривых оглоблях не объедешь38. Если суженый, произведенное от судить, однозначно интерпретируется лингвистами как ‘предназначенный в мужья судьбой’ (добавим от себя – Богом, т. е. полученный по Божьему суду), то ряженый, запоряженный, наряженный должно быть истолковано как ‘предназначенный в мужья по человеческому суду, по межсемейному договору, на основе правовой сделки между двумя родами’. Аналогию можно обнаружить в древнескандинавском обычае назначения пары (мужа и жены) советом старейших членов рода. И здесь снова уместно вспомнить о первичной близости понятий «договор», «торг», «закон», «брак». Брачный лексикон в своих истоках восходит к терминологии экономики и права, о чем свидетельствует история слов и выражений типа выкуп (невесты), свидетель, сговор, рукобитье, диал. сделать клятбу ‘обменяться кольцами в знак любви’39). Возникает закономерный вопрос: всегда ли обсуждаемая паремия соотносится с брачной ситуацией? Мы рассмотрим семь контекстов ее употребления в художественной прозе XIX–XX вв. С особой любовью пользуется этой поговоркой В. И. Даль: мы встречаемся с ней в очерках «Вдовец» (2 раза), «Вор», а также в «Сказке о Шемякином суде». Дважды обнаруживаем ее и у С. В. Максимова. Приведем несколько красноречивых цитат из произведений упомянутых авторов: 1. «Так гоняли они [дочери Охрима] незваных посетителей [навязчивых ухажеров], когда батько был в поле; раз-другой они даже уходили от них к соседкам: но – поваженный, что наряженный, и отбою нет, а на каждый час побранки не напасешься» (Вдовец)40; 2. «Ну, и гоняют девки моих гостей строго, а они тут как тут; поваженный, что наряженный, а кто за этим делом ходит, тот и страху не знает. Где и когда это видано, чтоб таких гостей можно отвадить острасткой! Это запой своего рода, который излечивают не лекари наши, а разве только знахари и шептухи» (Вдовец)41; 3. «А поваженный, вестимо, уж мол, что наряженный: отбою не бывает. Обворожила это его девка, обложила это его красотами своими, что ни входу, ни выходу . Стали по деревне слухи такие ходить опосля, что, мол, они уж и согласие друг другу сказали, на женитьбу то-ись: и на улице показывалися рука об руку» (Колдун)42. В цитируемых отрывках описывается навязчивое ухаживание со стороны молодых людей. При этом авторами подчеркивается своевольный характер действий женихов. Они действуют вопреки желаниям хозяев и избранниц, необдуманно, подчас себе же во вред; их нельзя отогнать «ни бранью, ни острасткой», но лишь специальной магической процедурой, в народе называемой отворот, отсушка: «Где и когда это видано, чтоб таких гостей можно отвадить острасткой! Это запой своего рода, который излечивают не лекари наши, а разве только знахари и шептухи»43. Общеизвестно, что в народной картине мира любовный недуг рассматривается как результат действия чьей-то злой воли. Близко передавая народные представления о природе страсти, моделируя в целом систему народных мифологических, социо-культурных, этических воззрений, В. И. Даль и С. В. Максимов не случайно пользуются данной паремией для подчеркивания метафизической, колдовской природы любовной одержимости. Тематически и функционально близко предшествующим случаям употребление рассматриваемого устойчивого высказывания в фантастической повести Е. Грушко «Венки Обимура», где оно входит в состав прямой речи одного из персонажей, осуждающего сожительство односельчанки с огненным змеем44. Все остальные контексты не связаны с любовной темой: они иллюстрируют непреложность действия какой-то дурной привычки или страсти, например, страсти к воровству: «...поваженный, что наряженный, кто раз украл, воровать не перестанет; исправление вору – петля да осиновый сук» (Вор)45; потраве: «Теперь подошла другая баба с просьбою. К ней в огород и в двор, и в сени повадился ходить соседский петух; а поваженный, что наряженный, отбою нет» (Сказка о Шемякином суде и о его воеводстве…)46; мироедству: «Да уж известное дело: поваженный, что наряженный – отбою не бывает; опять [сотский Атрюха] дурит по-старому» (Сотский)47. Как было только что показано, все известные нам случаи литературного употребления паремии подтверждают гипотезу о том, что словом поваженный обозначается субъект действия, находящийся во власти какой-либо страсти (чаще – любовной), дурной привычки (например, к воровству); привлеченный некоей внешней силой (не исключено – колдовской)48. На пассивное состояние субъекта здесь однозначно указывает страдательный залог причастия, от которого произведен субстантив, а из формальных показателей – суффикс -енн- (ср.: поваженный, наряженный – не повадившийся, нарядившийся). Противостоять этой одержимости можно только магическим, нефизическим путем, что раскрывается в прямом значении словосочетания отбою не бывает (из расширенного варианта поговорки).^ Суженый, ряженый, поваженный – образующие синонимический ряд непрямые апеллятивы, эвфемистически заменяющие собственное имя жениха, произносить которое до свадьбы, видимо, было нежелательно. В этой парадигме поваженный может быть объяснено как ‘добытый приворотом’. Как свидетельствует этнографический материал, процедура «добывания жениха через черта» была одной из составляющих святочных обрядов. Описание одного из таких «опытов» содержится в монографии И. А. Морозова: «...до заутрени надо ворожить на святках. Одна так и сделала. Родители ушли к заутрене, она села за стол и сказала: «Cуженый-ряженый мой, садись со мной». Приходит, значит человек к ей – вроде хотел присести. Военный. Снял саблю, положил на лавочку. И только хотел присесть, она сразу заревела: «Чур со мной! Чур со мной!» Он соскочил, а саблю-то оставил. Вот теперь этот жених отслужил службу, и как раз приехал через год и у родителей стал свататься. Но там многие сватались. Теперь она сказала: «Но, мать, я вот этого выберу. Он, – говорит, – и прибегал. Пойду за его». Ее, значит, и просватали». «Характерно, – отмечает исследователь, – что в дальнейшем жених, узнав, что его заманили “нечистым” способом, отказывается от своей жены или даже убивает ее». В другой быличке приваженный жених, уже успевший стать мужем, узнав об обмане уходит от жены со словами: «Ты меня через черта достала!»49. Общеизвестно, что формирование литературного любовного лексикона XVIII–XIX вв. было подготовлено слиянием двух традиций – церковнославянской и «карамзинской». Лексика, к настоящему моменту однозначно закрепленная за любовной сферой, в своей этимологической основе отсылает к семантическому полю магии и колдовства. Об этом, в частности, свидетельствует история слов прелестный, обольстительный (родственно лесть, льстить), очаровательный ( После изложенных соображений не остается никаких сомнений в том, что генетически поваженный должно быть сближено с *vaditi I ‘соблазнять, приучать (к дурному), вероятно, магическим путем’. Если углубить предложенную реконструкцию для *vaditi I, следует признать его родство с праслав. корнем *ved-/*vod- ( С другой стороны, несмотря на то, что глагол вести еще с праславянских и даже индоевропейских времен связан с семантическим полем брака, мы весьма рано (по крайней мере, на древнерусской почве) обнаруживаем его активное участие в образовании устойчивых словосочетаний с обрядовой семантикой в широком смысле слова, в частности, в составе юридических и правовых терминов: ср. др.-рус. вести рот, правд ‘приводить в суд для принесения присяги’, вести къ желзу ‘приводить в суд к испытанию горячим железом’, водити къ рот (въ роту), къ кресту ‘приводить к клятве, присяге’58. Связь с ритуалом принесения клятвы прослеживается при анализе внутренней формы современного новгородского выражения водить к призыву ‘призывать в армию’59. Этот же глагол является важным компонентом фразеологии, в своих истоках восходящей к семейной и календарной обрядности. Ср. др.-рус. водити хлеб-соль ‘поддерживать дружеские отношения’60, диал. водить стихи ‘в свадебных обрядах – руководить причитаниями невесты при заплачке’ (КАССР)61, водить лисичку ‘в свадебных обрядах – обряд борьбы за невесту «лисичку»’(Вят.), водить хоровод ‘плясать в хороводе’, водить русалку, Кострому, куст, тополь, Ярилу ‘выполнять обрядовые действия с символом русалки, Костромы, куста и т. д.’, водить медведя ‘ходить шумной толпой (особенно о гуляющих на свадьбе); пьянствовать’ (Нижне-Дон.; Яросл.)62. Интересно проследить участие глагольной пары водить/вести в тех безличных конструкциях или устойчивых словосочетаниях, которые описывают вредоносную деятельность нечисти или лиц, вступающих с ней в общение (знахарей, колдунов, ведьм). Правда, здесь мы нередко уже имеем дело с префиксальными образованиями. Ср.: диал. водить (безл.) – «в суеверных представлениях – заставлять плутать, блуждать (о нечистой силе)» (Волог., Новг., Калуж. и др.), напр. Не ходите туда, там водит (Новг.), Парня-то водило-водило – на третьи сутки нашли (КАССР), Этот лес нечистый: тама всегда водит (Том.), Эк его водит ‘Как он дурачится!’ (Яросл.)63; бес, леший водит (семантика близка предыдущему случаю)64; водить концы ‘обманывать, вводить в заблуждение, заговаривать зубы’ (Пск.)65; литер. наводить/навести тоску, страх, уныние (перен.) ‘внушать, причинять грусть, страх, тоску и т. д.’66, но сравнение с вариантами типа наводить/навести порчу, болезнь, беду, нечистого показывает, что исходно-этимологически подобные выражения значили ‘магическим путем наслать порчу, болезнь, беду и т. д.’, ср. также (безл.) навести ‘вызвать заболевание’ (Арх.), наводной ‘(по суеверным представлениям) вызванный дурным глазом, порчей’ (Арх.)67, наводить дуроту ‘дурачить’ (Курск.) и наводник ‘участник свадебного обряда’, ‘лицо, портящее новобрачных’(Том., Кемер)68; аналогично – отводить/отвести несчастье (беду, болезнь) ‘магическим путем снять несчастье, порчу, болезнь и т. д.’; разг. навести на грех, преступление, беду69, а также в паремии Навели нехристи на беду, как бес на болото70; отвести кого-л. от нечистого ‘исправить, заставить не заниматься колдовством’ (ср.: Устрашились этого православные, стали просить стариков отвести Авдотью от нечистого (Колдунья)71); отводить/ отвести глаза кому.-л. ‘отвлекать ч.-л. внимание от ч.-н.; обманывать’72, но исходно – ‘гипнотизировать, зачаровывать’; вводить/ввести в грех (уныние, соблазн, искушение, заблуждение) ‘вовлекать, втягивать во что-л; приводить в какое-л. состояние, чувство’73; бобы (на бобах) разводить ‘гадать на бобах’74; разводить кудесы (устар.) ‘ворожить, колдовать’; развести (беду) руками (в паремии Чужую беду руками разведу, а к своей ума не приложу; вар. С. В. Максимова – Чужую беду на бобах разведу...75), т. е. ‘снять наговор, сглаз, порчу’, горе разводить ‘успокаиваться, утешаться’ (Пск.)76, развести дело на бобах ‘успокоить кого-л., уверением в добром, хорошем конце чего-л.’77; проводить (провести) на бобах ‘обманывать, одурачивать’78. Формально-семантическая корреляция корней *ved-*vod-*vad- становится особенно очевидной при проведении параллелей между ст.-сл.  ‘наслать, напустить’79, чеш. přivést, navést ‘то же’; ст.-сл.  ‘насылать, напускать’80 и přivádět (значение то же), рус. наваждение (дьявольское, бесовское) ‘по суеверным представлениям – то, что внушено «злой силой» с целью соблазнить, увлечь ч.-л.; непонятное... явление, призрак, сон’81. Любопытно, что еще в «Толковом словаре русского языка» Д. Н. Ушакова форма навождение признана нормативной, а с корневым -а- – устаревшей82. Без сомнения, двойной орфографический стандарт в отношении этого слова объясняется не столько неразличением в безударной позиции гласных о и а, сколько следованием давней письменной традиции, допускающей под влиянием близких этимологических прочтений (через сопоставление с водить и вадить) возможность двух написаний. Ср.: др.-рус. навождение ‘то, что внушено “злой силой”, наваждение’, ‘наущение, козни’, навожение ‘наваждение’, ‘наущение, подстрекательство’, наваждение ‘наговор’83. Можно привести и ряд иных параллелей, касающихся структурно-семантической близости производных от *vod-/*vad-, ср.: водить (в играх) – диал. вадить (значение то же)84; отводить ‘отлучить от чего-л.’ (Костром.)85 – отвадить ‘то же’; водить ‘обманывать лживыми обещаниями...’86 – вадить ‘обманывать’ (Новг.)87; извод ‘черт, дьявол, водяной’ (Север., Олон., Ряз.), изводчица ‘исцелительница’ (‘знахарка, ведьма’ [?] – А. Ш.) (Влад., Иван.)88 – наваждение ‘морока’. Отмечаемая нами обрядово-магическая специализация праславянского *vеd-/*vоd- может пониматься как результат развития значения ‘вести на брак (или для совершение иного обряда)’, обособившегося еще в и.-евр. период; праслав. *vaditi возникло как каузатив по отношению к последнему и означало ‘заставлять вести себя, манить, соблазнять, подстрекать’. В этом случае современное поваживать/повадить ‘приучать’ развилось из ‘манить’. Подведем краткие итоги проделанной работе. В ходе лингвистического анализа с опорой на этнографические факты мы выявили тернарную оппозицию признаков, определяющих статус жениха в русском народном сознании. Жених может быть 1) сужден Богом, судьбой; 2) получен по межсемейному, общественному договору; 3) добыт «через черта», т. е. посредством гадания и ворожбы. Внутренняя форма нашей паремии может быть описана следующим образом: «Привороженный жених – это такой же несомненный кандидат в мужья, как и тот, который уже одобрен обществом (семьей) для данной невесты». Проведение более детального историко-семантического анализа интересующих нас фразеологических единиц невозможно без установления четких смысловых корреляций между тремя типами *vaditi, что может послужить предметом самостоятельного исследования. ^ Anzhelika ShteingoldUniversity of TartuPOVAZHENNY, CHTO NARYAZHENNY. IN SEARCH OF THE INERNAL FORMSummary In the present article an attempt of reconstruction of the original internal form of “non-transparent” paroemiac expression ^ Povazhenny, chto naryazhenny (variants: poryazhenny, zaporyazhenny), which is found in Russian 19-th century fiction describing folk life and customs, is made. The author of the article confirms the connection of the substantiated adjective povazhenny ‘attracted by the means of sorcery’ with a proto-Slavic verb *vaditi I ‘to seduce, to accustom (to evil)’ defined by I. P. Petleva, which, in its own turn, is derived from a proto-Slavic root *ved-/*vod- ( Lexeme naryazhenny, correlating with the vast circle of regional single-rooted derivatives, which contain references to a wedding ritual, means ‘intended to be a husband by contract’. This semantic interpretation of the second component of paroemia is confirmed by the research of contextual usages of expression suzheny-ryazheny and the like. As a result, the mentioned paroemia obtains the following historical interpretations: “Charmed fiancé is a candidate for a husband as undeniable as the one, who has already been approved by the society (family) for the given fiancée”.^ KEY WORDS: paroemia, reconstruction of the original internal form, semantic motivation, wedding ritual, etymology, ethnolinguistics. Gauta 2005 07 31 Priimta publikuoti 2005 08 02 1 Все варианты паремии приводятся в соответствии с современными нормами правописания. 2 ГРУШКО, Е. Венки Обимура. In^ Булыга, С. Шпоры на босу ног