Александр Мень«Сын Человеческий»Сокращенный журнальный вариант ("Смена", 1990, NoNo6-- 12) Все подстраничные примечания внесены в текст в квадратных скобках. Цифры в квадратных скобках относятся к примечаниям в конце глав. Светлой памяти моей матери ОТ АВТОРА Для чего написаны эти страницы? Нужны ли они, если об Основателехристианства было уже столько сказано? Любая новая книга на евангельскую тему может вызвать подобные вопросы.Кроме того, очевидно, что никакой труд, посвященный жизни и учению ИисусаХриста, не в состоянии заменить своего первоисточника. "Есть книга, -- писалнезадолго до смерти Пушкин, -- коей каждое слово истолковано, объяснено,проповедано во всех концах земли, применено ко всевозможным обстоятельствамжизни... Сия книга называется Евангелием, -- и такова ее вечно-новаяпрелесть, что если мы, пресыщенные миром или удрученные унынием, случайнооткроем ее, то уже не в силах противиться ее сладостному увлечению ипогружаемся духом в ее божественное красноречие" [1]. В самом деле, кто,кроме евангелистов, сумел справиться с этой грандиозной задачей --запечатлеть образ Иисуса Назарянина, причем пользуясь удивительно скупымисредствами? Итак, если мы хотим знать правду о Христе, то должны искать ее преждевсего в Евангелии. Но тот, кто впервые берет его в руки, может столкнуться с известнымитрудностями. Ведь авторов Нового Завета отделяют от нас почти две тысячилет. Современному человеку бывает нелегко понять многие их намеки, оборотыречи, а подчас даже самый ход их мысли, что вызывает необходимость вкомментариях, которые давали бы ключ к Евангелию. Изучение новозаветной письменности давно уже стало целой наукой. Сотнитолкователей -- богословов, историков, филологов -- проделали огромнуюработу по разбору и сопоставлению текстов, по уточнению их смысла. Оникропотливо исследовали каждую главу и каждый стих Евангелия. Ценность этих аналитических трудов бесспорна. Они помогли уяснитьнемало важных подробностей. Однако авторы их следовали методу, которыйнередко оставлял на втором плане главное. Обширные критические экскурсы оМатфее, Марке, Луке и Иоанне почти заслонили самого Христа. А ведьевангелисты стремились донести до нас именно весть о Сыне Человеческом,который есть альфа и омега христианства; без Него оно лишается души,попросту говоря, не существует. Вот почему за последние полтора века в евангельской историографиинаряду с богословским и литературным анализом стали использовать также иметод обобщения, синтеза. Авторы, которые пошли по этому пути,хотели, опираясь на данные текстуальной критики, воссоздать целостнуюкартину земной жизни Христа. Одним из первых этот подход применил известный русский проповедникархиепископ Иннокентий Херсонский (Борисов). Его очерки вышли в 1828 годупод названием "Последние дни земной жизни Иисуса Христа". Книга с тех порвыдержала много изданий и продолжает пользоваться широкой популярностью.Однако она охватывает события только Страстной недели. Остается сожалеть, что опыт полной "биографии" Христа, написанной вформе связного повествования, был предпринят впервые автором нехристианским.Речь идет об Эрнесте Ренане, французском историке и публицисте, книгакоторого "Жизнь Иисуса" появилась в 1811 году. В ней автору удалось нарисовать яркую и правдивую панораму евангельскойэпохи и необычайно живо изобразить Самого Основателя христианства, хотя,будучи по мировоззрению скептиком-позитивистом, Ренан в значительной мереисказил Его облик. Успеху "Жизни Иисуса" немало способствовало и то, что центральная тайнаЕвангелия -- тайна Богочеловечества -- отступила в христианскомсознании на второй план. Это естественно привело к реакции, выразителемкоторой стал Ренан. Вскоре после выхода в свет его книги соотечественникРенана -- пастор Эдмон Прессансе писал: "Человечество Христа очень частоприносилось в жертву Его Божеству, забывали, что последнее неотделимо в немот первого и что Христос... не Бог, скрывшийся пор видом человека, но Бог,сделавшийся человеком, Сын Божий, униженный и поруганный, говоря смелымязыком ап. Павла, Христос, действительно подчинивший Себя условиям земнойжизни... Христа очень часто представляли нам как отвлеченный догмат, ипотому бросились в противоположную крайность" [2]. И поклонников, и противников Ренана сначала больше занимали егофилософские взгляды; когда же интерес к ним остыл, а страсти, разгоревшиесявокруг "Жизни Иисуса", стали утихать, отчетливо обнаружились достоинствапримененного в книге метода. Характерен случаи, который рассказывали о Владимире Соловьеве. Однажды,беседуя с обер-прокурором Синода К. П. Победоносцевым -- человеком крайнеконсервативным, философ попросил у него позволения издать по-русски "ЖизньИисуса", снабдив ее, разумеется, критическими примечаниями. -- От вас ли я это слышу? -- возмутился обер-прокурор. -- Что это вам вголову пришло? -- Но ведь надо же наконец народу о Христе рассказать, -- ответил,улыбаясь, Соловьев. Сам он относился к Ренану отрицательно, но котел подчеркнуть, что, какправило, многословные труды критиков и толкователей мало приближали людей кевангельскому Христу. В этом смысле на их фоне мог выигрывать даже Ренан. Неудивительно, что вслед за книгами архиеп. Иннокентия Херсонского иРенана стали выходить другие, написанные в том же жанре, и число их с каждымдесятилетием увеличивалось. Нередко, правда, результаты получались спорнымии противоречивыми. Одни хотели видеть в Назарянине только реформатораиудейства, другие -- последнего из пророков; сторонники насилия изображалиЕго революционером, толстовцы -- учителем непротивления, оккультисты --"посвященным" эзотерического ордена, а враги традиционных общественныхустоев -- борцом против рутины. "Есть нечто трогательное, -- замечаетизвестный историк Адольф Гарнак, -- в этом стремлении всех и каждого подойтик этому Иисусу Христу со стороны своей личности и своих интересов и найти вНем самого себя или получить хотя бы некоторую долю в Нем" [3]. С другойстороны, в таких попытках обнаруживалась узость людей, которые силилисьразгадать "загадку Иисуса", исходя только из своих, подчас весьмаодносторонних воззрений. Между тем личность Христа неисчерпаема, она превосходит все обычныемерки; вот почему каждая эпоха и каждый человек могут находить в Нем новое иблизкое им. 06 этом, в частности, свидетельствует и история искусства. Еслимы сравним фреску в катакомбах Рима или древнерусскую икону с изображениемХриста у Эль Греко или модерниста Шагала, то легко убедимся, как по-разномупреломлялся Его образ на протяжении веков. Чем же можно проверять и корректировать эти трактовки в живописи, внауке и литературе? Единственным критерием здесь является само Евангелие, на которомоснованы все попытки изобразить Сына Человеческого. Правда, некоторые историки утверждают, что Евангелия слишком лаконичны,чтобы дать материал для "биографии" Иисуса. Действительно, в них опущенымногие факты, ряд конкретных деталей остается неясным, но непредубежденныйисследователь найдет в них все важнейшие черты жизни и учения Христа. К томуже скудость источников обычно не мешает создавать жизнеописания великихлюдей, о которых сохранилось куда меньше достоверных данных. Есть и богословы, отвергающие возможность изложить евангельскую историюлишь на том основании, что Новый Завет не "объективный рассказ", а проповедьо спасении и Спасителе мира. Но если даже Евангелия и возникли как книгицерковные, богослужебные, содержащие прежде всего благовестие веры, этововсе не исключает их исторической ценности. Созданные не летописцами и неисториками, они, однако, содержат свидетельство, пришедшее к нам из первоговека Церкви, когда еще были живы очевидцы земного служения Иисуса. Повествования евангелистов подтверждаются и дополняются античными ииудейскими авторами, а также открытиями современных археологов. Все этопозволяет считать задачу биографов Иисуса Христа вполне осуществимой. Разумеется, чисто исторический аспект не может являться главным в Его"биографии". Сын Человеческий принадлежит не только прошлому. Сегодня, как и в товремя, когда Он жил на земле, Его любят, в Него верят и с Ним борются. Однако нельзя забывать, что путь Христов проходил среди людейопределенного времени, что к ним в первую очередь было обращено Его слово.Св. Иоанн Златоуст рекомендовал, читая Евангелие, представлять себеконкретную обстановку, служившую фоном священных событий. Теперь мы можемследовать этому совету успешнее, чем во дни самого Златоуста, посколькурасполагаем более подробными сведениями об Иудее I века. Увидеть Иисуса Назарянина таким, каким видели Его современники, -- вотодна из главных задач книги о Нем, если она строится по принципуисторико-литературного синтеза. Среди христианских авторов,руководствовавшихся этим принципом, наибольшую известность приобрелиФредерик Фаррар, Коннингем Гейки, Альфред Эдершейм, Анри Дидон, ФрансуаМориак, Дмитрий Мережковский, Анри Даниель-Ропс, Артур Нисен, Чарлз Додд. Нопоскольку все они писали для Запада, появление еще одной книги этогонаправления, ориентированной на русского читателя, может быть оправдано. В ней автор не ставил себе исследовательских целей, а стремился лишь ктому, о чем говорил Вл. Соловьев в беседе с Победоносцевым, -- просторассказать о Христе. Рассказать на основании Евангелий, лучшихкомментариев к ним, а также других источников. При работе были приняты вовнимание важнейшие результаты современной новозаветной критики, но с учетомтого, что и она сама нуждается в критическом подходе. Предназначена эта книга в основном для тек, кто прочел Евангелиевпервые или даже совсем незнаком с ним. Поэтому рассказ начинается свнешних событий, лишь постепенно приближаясь к темам более глубоким исложным. Впрочем, искушенный читатель, быть может, тоже найдет здесь для себянечто новое, хотя прямо ему адресован только раздел, относящийся к "теориимифа" и происхождению Евангелий. Автор надеется, что книга окажется небезынтересной и для неверующих.Любому человеку следует иметь представление об Основателе религии, котораястала неотъемлемой частью мировой культуры. Цитируя Новый Завет, автору пришлось отказаться от общеупотребительногосинодального перевода. Достоинства его несомненны, но, сделанный болееполутора веков назад, он устарел как в научном, так и в литературномотношении. Поэтому в книге использован (с некоторыми поправками) новыйперевод, осуществленный в Париже под редакцией архиепископа Кассиана (1970). Ссылки на литературу приведены только в самых необходимых случаях.Желающие углубить свои знания в этой области могут обратиться к трудам,указанным в библиографии. Если предлагаемый очерк поможет читателю лучше понять Евангелие,пробудит к нему интерес или просто заставит задуматься, цель автора будетдостигнута. ^ Примечания ("ОТ АВТОРА") [1] А.С. Пушкин. Полное собрание сочинений. М. -- Л., 1949, т. VII, с.443. [2] Э. Прессансе. Иисус Христос и Его время. Пер. с франц. СПб., 1869,с. 11. [3] А. Гарнак. Сущность христианства, -- в кн.: Общая историяевропейской культуры. СПб., 1910, т. 5, с. 40. ПРОЛОГ Весной 63 года до н. э. на дорогах Палестины показались колонны римскихсолдат. За ними со скрипом тянулись обозы, грохотали тяжелые осадные орудия,в тучах пыли блестели панцири легионеров и колыхались боевые знамена. Командовал армией сорокатрехлетний полководец Гней Помпей. Втайнемечтая о мировом господстве, он любил рядиться в тогу международного арбитраи говорил, что явился в Сирию не для захвата чужих владений, а как защитникпорядка и освободитель. В эти годы он достиг зенита славы и был окруженлюбовью военных. То, что Помпей расправился с пиратами -- этим бичоммореплавателей -- и победоносно завершил кампанию против МитридатаПонтийского и Тиграна Армянского, укрепило его позиции как в Риме, так и заего пределами. Ближний Восток Помпей застал в состоянии войны, которую вели междусобой местные царьки и правители. Поэтому он поспешил водворить там мир,раздавая титулы и короны, и в то же время объявил все сирийское побережьепровинцией Рима. Этот момент совпал с упорной борьбой за иерусалимскийпрестол двух братьев-претендентов -- Аристобула и Гиркана. Они обратились кПомпею с просьбой решить их спор. Но пока в Дамаске тянулись переговоры,Аристобул внезапно передумал и отказался от помощи римлян. Узнав об этом,разгневанный Помпей быстрым маршем двинулся на Иерусалим... Палестина, или страна Израиля, по которой шли теперь когорты и гдечерез сто лет должен был прозвучать голос Христа, расположена на перекресткеЕвропы, Азии и Африки, что постоянно делало ее яблоком раздора. Многиезавоеватели на протяжении веков покушались на ее территорию, хотя онаникогда не славилась особенным плодородием или природными богатствами. Этанебольшая полоса земли, протянувшаяся по берегам Иордана и Мертвого моря,включает всевозможные оттенки климата и рельефа. Недаром ее называют краемконтрастов. Вечные снега лежат на вершинах израильских гор; зимой снегнередко выпадает даже на юге, а кое-где летом жара достигает почтитропической силы. Пальмы и гранатовые деревья, смоковницы и кипарисысоседствуют с зарослями орешника и ивняком; зеленые равнины чередуются сголыми скалистыми грядами. В древности наиболее цветущим был северный округ -- Галилея,расположенный на запад от озера Кинерет (Генисарет), которое иногда называлиГалилейским морем. Среди населения этой местности жило много иноплеменников,из-за чего ее именовали "Галилеей языческой". С юга к ней примыкает областьСамария. Когда-то вместе с Галилеей она составляла СеверноеИзраильское Царство, уничтоженное в 722 году до н. э. ассирийцами.Завоеватели угнали в плен жителей городов, а на их место переселили людей изМесопотамии и Сирии. Колонисты смешались с израильтянами и приняли их веру,сохранив, однако, свои старые обычаи. Иудеи отказывались признать в этихсамарянах собратьев, считая их полуязычниками, что вело к конфликтам,о которых упоминают и Евангелия. Несколько сот самарян и сегодня живут вИзраиле. Подобно своим предкам, они почитают священной гору Гаризим, гденекогда стоял их храм. Южная часть страны, или собственно Иудея [Римляне называли Иудеей всюПалестину], представляет полную противоположность Северу. Неприветливая ибесплодная, она похожа на гористую пустыню с оазисами. Ее суровый, ноздоровый климат закалил иудеев, сделав их выносливым, чуждым изнеженностинародом. Последним пунктом на пути римлян в Иерусалим, еще сохраняющимпрелесть благодатного Севера, был Иерихон; он славился целебными источникамии пальмовыми рощами. Именно там разбил свой лагерь Помпей и оттуда привелсолдат к стенам иудейской столицы. Иерусалим, переживший пятнадцать веков славы и падений, уже давно сталлегендарным городом. Он был расположен на горе и представлял собой мощнуюкрепость. Вид его стен смутил Помпея, который знал толк в осадном деле.Однако ему помогли раздоры, бушевавшие внутри города. Аристобул сдался намилость римлян, а партия его брата Гиркана открыла им ворота. Только те, ктоне желал мириться с присутствием чужеземцев, заперлись в храмовой цитадели,готовые стоять насмерть. Целых три месяца шла осада, пока римляне с величайшим трудом неразрушили одну из башен. Когда они хлынули в ограду Храма, то с изумлениемувидели, что священники продолжают совершать богослужение. Все время, покудадлилась отчаянная оборона, духовенство не покидало алтаря и погибло вместе сзащитниками святыни. Пользуясь правом победителя, Помпей захотел осмотреть знаменитый Храм,в том числе и Дебир, Святое Святых, место, куда мог входить, да и тораз в году, только первосвященник. Переступить запретный порог толкалоримлянина неудержимое любопытство: ведь о религии иудеев ходили самыефантастические слухи. Одни рассказывали, что в Дебире находится золотоеизображение ослиной головы, другие уверяли, что там прячут человека,обреченного на заклание. Что же скрывается в нем на самом деле? Каких толькосюрпризов не подносил загадочный Восток людям Запада! В напряженной тишине отодвинута завеса... И что же? Удивлению Помпея иего офицеров не было границ. Они ожидали увидеть нечто необыкновенное, покрайней мере какой-то образ -- прекрасный или отталкивающий. Но там былопусто. Там обитало Незримое... Со странным чувством, к которому примешивался суеверный страх, покинулиримляне Храм, не прикоснувшись ни к чему. Но, наверное, они удивились бы ещебольше, если бы узнали, что судьба поставила их лицом к лицу с религией,предназначенной стать колыбелью учения, которое завоюет Восток и Запад,беломраморную Элладу и их родной Рим. Чем же отличалась эта религия от прочих? Ответить на вопрос можно, лишь начав издалека. Уже тогда, когда свет разума впервые вспыхнул в человеке, он ощутилреальность некоей высшей Силы, объемлющей мироздание. Для первобытныхохотников было естественно отождествить Ее с тем, что мы теперь называемприродой. Поэтому всюду -- в облаках и звездах, в реках и живых существах --люди искали присутствия Божественного. Сначала, как правило, это приводило к грубому идолопоклонству, кобоготворению отдельных предметов и явлений. Позднее в Индии, Китае и Грециикульт природы породил веру в то, что видимый мир есть единственно подлиннаядействительность. Но такой взгляд шел вразрез с общечеловеческим духовнымопытом и не получил широкого признания. Напротив, с приходом религиозной и философской зрелости культурукрепилось убеждение, что верховная Реальность в корне отличается от всегочастного и ограниченного. Последним словом дохристианской мысли стало учениео Божестве, Чье сокровенное, неисповедимое бытие находится по ту сторонузримого. Как бы ни называть Его -- Небом, Отцом, Судьбой, -- глубина Его неможет быть познана никем из смертных. Идея эта не только вытекала изпереживаний мистиков, но имела и логическое основание. Поистине -- какойразум в состоянии охватить саму Беспредельность?.. Однако таинственный порыв ввысь не погас в человеке. Он все времястремился преодолеть дистанцию, отделяющую его от Неба, связать свою жизнь синым миром. В результате продолжали существовать две тесно переплетенныеверы: вера в Непостижимого и -- в стихийные божества. Последние, казалось,стояли ближе к человеку, и с ними можно было вступить в прямой контакт.Считалось, что есть секретные магические приемы, с помощью которых людиспособны влиять на демонов и духов. Подобный утилитарный взгляд оставалсягосподствующим в течение тысяч лет. Многобожие и магия тщетно пытались заполнить пропасть,отделяющую землю от неба. Впервые эта раздвоенность была снята в библейском Откровении. Оно училоо Боге "святом", то есть несоизмеримом с тварью, и одновременно -- очеловеке как Его "образе и подобии". Таинственное родство бесконечного Духаи духа конечного делает, согласно Библии, возможным Завет между ними. Завет, или Союз, есть путь к единению человека не с богами, а именно свысшим Началом, пребывающим над Вселенной. Примечательно, что религию Завета исповедовал народ, который не создалмогущественной цивилизации, не выделялся в политическом отношении и лишь накороткое время достиг национальной независимости. Однако верность Богу онсумел пронести через долгие столетия своей мучительно трудной истории.Предки этого народа с незапамятных времен кочевали между Сирией и Египтом.Предание сохранило память о племенном вожде евреев Аврааме (ок. 1900г. до н. э.), с именем которого связано начало ветхозаветной религии. Перваяее заповедь указывала на важность человеческих поступков перед лицом Неба."Я -- Бог Всемогущий; ходи передо Мной и будь непорочен". Аврааму былообещано, что через его потомков "благословятся все племена и народы земли",хотя оставалось тайной, что будет означать это благословение [1]. В XVII веке до н. э. гонимые голодом евреи переселились на востокнильской Дельты, где постепенно подпали под деспотическую власть фараонов.Вера Авраама была почти забыта. Около 1230 года группа еврейских кланов, носивших имя "Сыны Израиля",или просто Израиль, была объединена Моисеем -- их великимпророком и законодателем. Он вернул народ к "Богу отцов", к "Богу Авраама,Исаака и Иакова" и вывел соплеменников из "дома рабства". В память об"исходе" и освобождении Моисеем был установлен праздник Пасхи. Скрывшись в Синайской пустыне, израильтяне некоторое время обитали вокрестностях священной горы Синай и оазиса Кадеш, где пророк торжественнопровозгласил основы религии Завета. Моисей заповедал народу чтить лишь одного Бога, Владыку и Создателямира, Который есть Ягве, Сущий, Тот, Кто обладает бытием, будучи Сампревыше всего чувственного. Пророк запретил поклоняться каким-либо природнымбогам и даже делать изображения Самого Ягве. Знаком Его пребывания средиверных был только ковчег, большой ларец, украшенный фигурами крылатыхсуществ -- керубов. Его укрепляли на длинных шестах и во время битвы неслиперед воинами. Моисей учил, что по воле Сущего Израиль должен стать избраннымЕго орудием, "народом святым и царством священников", то есть общиной людей,предназначенной служить истинному Богу. Культ кочевников-израильтян был свободен от обилия церемоний,свойственного всем древним религиям. Учение пророка кратко сформулировано вДекалоге, десяти заповедях, которые были начертаны на двух каменныхплитах. Суть их сводилась к верности Господу-Избавителю, а также основнымнравственным нормам: чти отца и мать, не убивай, не кради, непрелюбодействуй, не клевещи, не завидуй. Из культовых обычаев Декалогупоминает лишь один -- закон субботнего дня, посвященного Богу. Кроме Десяти заповедей, к той же эпохе, вероятно, относится имолитва-исповедание, начинавшаяся словами: "Слушай, Израиль! Ягве -- Богнаш, Ягве -- един. И возлюби Ягве, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всеюдушою твоею, и всеми силами твоими!" [2]. Величественная простота Моисеевой веры и ее заповеди, следовать которыми до сих пор оказывается столь нелегко, знаменовали коренной поворот врелигиозном сознании. Неудивительно, что Моисей должен был пережить трагедиюнепонятого пророка. Библия повествует о том, с каким трудом воспринимали вчерашние рабыуроки своего учителя, как они восставали против него, как сильна была надними власть привычных суеверий. Но пророк не отступал даже тогда, когда емуказалось, что дело проиграно. И его усилия не пропали даром. Религия Заветастала тем прочным корнем, из которого выросли духовная стойкость и единствонарода. Еще при Моисее израильтяне начали проникать в Ханаан, как тогданазывали Палестину, а после его смерти большая их часть перешла реку Иордани завоевала страну. Осуществилась мечта многих поколений: жить на "землеАвраама". Племя иудейское осело в районе гористого Юга, а остальные колена-- на Севере. Но вскоре оказалось, что дети пустыни попали в положениепобедителей, которым пришлось покориться культуре побежденных. Цивилизацияхананеев, родственная финикийской, была по тем временам высокоразвитой. Темне менее ханаанские культы продолжали сохранять древний изуверский характер.В них практиковались и человеческие жертвоприношения, и ритуальные убийствадетей, и храмовая проституция. Праздники, связанные с плодородием,сопровождались у хананеев чувственными обрядами и оргиями. Под воздействием народа, среди которого ему пришлось жить, Израиль сталбыстро терять свою духовную самобытность. Почитание Ваалов и другихземледельческих богов Ханаана незаметно вошло в быт еврейских крестьян. Какговорит Библия, "Сыны Израиля уклонились от Ягве, Бога своего". Около 1100 года на ханаанский берег высадились воины, пришедшие состровов Эгеиды. То были филистимляне, народ, уже овладевший секретомвыплавки железа. Они быстро установили власть над страной, и от нихвпоследствии она получила свое греческое название -- Палестина. Израильтянеи хананеи, имевшие только бронзовое оружие, не могли противитьсязавоевателям. Прошло почти полвека, прежде чем иго чужеземцев было осмыслено какнебесная кара за отступничество. И тогда явились проповедники, призывавшиевозвратиться к вере отцов. Они пробудили народные силы и возглавиливосстание против филистимлян. Война длилась долго и закончилась победой. В результате ее былообразовано независимое еврейское царство. Около 1000 года при цареДавиде оно объединило несколько родственных племен и простерло своиграницы "от Нила до Евфрата". Религиозной и политической столицей Давидсделал ханаанскую крепость Иерусалим, куда по его приказу перенесли ковчег.Пророк Нафан предсказал царю, что его преданность вере будет вознаграждена:один из потомков Давида станет основателем вечного царства. По обычаю Востока, когда человека провозглашали монархом, священниквозливал на его голову кубок елея. Елей, масло оливы, считали символомпрочности. Обряд же "помазания" напоминал о том, что власть даруется отБога, Дух Которого отныне будет пребывать на Избраннике. Поэтому каждыйвластелин Израиля (а иногда и пророк) именовался Помазанником,Мессией, или по-гречески -- Христом. Однако со временем этоттитул стали относить лишь к великому Царю грядущего. Для израильтян обетование о Мессии сливалось с общей надеждой насвершение неведомых замыслов Господних. Эта надежда издавна была характернойчертой Ветхого Завета. Она зародилась еще во дни Авраама; потом вожделеннойцелью стала "земля обетованная", куда указал путь Моисей, и, наконец,пророчество Нафана дало новое направление народным чаяниям. Не следует, впрочем, думать, что духовная жизнь Израиля оставалась в тупору незамутненной. В каждой главе библейской истории есть драматическиестраницы, повествующие о борьбе и соблазнах, падениях и отступничестве.Малодушие и страсти, тяга к чужим культам и расчеты политиков не разколебали веру. После Давида контакты с Финикией и Египтом вновь усилили влияниеязычества. Хотя в храме, который построил царь Соломон, не было изображенияБога (то есть соблюдался Моисеев завет), зато рядом с ним разместилиськапища иноверцев. Когда же в 922 году царство распалось на Север и Юг,Израиль и Иудею, угроза идолопоклонства стала еще реальней. Повсюдувоздвигались алтари в честь Ваалов и Астарты, казалось, еще один шаг -- иязычество будет признано второй официальной религией Израиля. Духовный кризис сопровождался кризисом социальным. Самодержавиемонархов, которые все больше расширяли свои привилегии, рост имущественногонеравенства, бесправие и разорение крестьян, огромные налоги, проникновениев страну финикийской роскоши -- все это не могло не тревожить людей, которыеверили в миссию Израиля и ужасались его упадку. Их взоры были обращены кидеалам Синая, к чистой вере патриархальной старины. Из среды этих оппозиционеров и вышли пророки. Божии посланцы,звавшие народ очнуться от спячки. Обычно они проповедовали в Храме. Не намереваясь создавать новуюрелигию, пророки хотели возродить и очистить ту, что была унаследована отвремен Моисея. Пророки отказывались во имя ложно понятого патриотизмальстить толпе и без колебаний начали переоценку всего строя национальнойжизни. Деятельность пророков совпала с той эпохой, когда большинствоцивилизованных стран вступило в полосу религиозных революций. Это былисторический перелом, который можно сравнить лишь с появлением христианства.Старое мировоззрение, ставившее в центр ритуал, заклинание, магию, началоколебаться. Повсюду, от Китая до Италии, появились мировые учители,пытавшиеся найти новые ответы на жгучие вопросы жизни и веры. АвторыУпанишад, Будда, Махавира, Лао-цзы, Конфуций, Заратустра и греческиефилософы -- вот те, кто духовно сформировал мир, в который пришел ИисусНазарянин. Они были Его предтечами, но в строгом смысле слова называть такможно только израильских пророков. Многое роднит их с великими мудрецами Востока и Запада. Подобноотшельникам Индии, они знали, что Бог как абсолютный источник бытияпревосходит все земное; подобно персидскому реформатору Заратустре, верили вНего как в совершенный Свет и Добро; подобно Гераклиту, они созерцали в Немдинамическую, "огненную" силу; подобно Анаксагору и Платону, говорили о немкак о вселенском Разуме, или Премудрости. Но при этом пророки были далеки оттого, чтобы вместе с Буддой считать эту жизнь злом, тягостным маревом; вотличие от элейских метафизиков не учили, что Творец и мир есть нераздельноецелое. Они знали, что Бог, как бы ни был велик Он, связан узами любви со Своимтворением, что человек -- Его избранник, которому Он Себя открывает. Самое непостижимое в пророках -- тайна их вдохновения. Они не строилигипотез, не создавали умозрительных систем. Бог непосредственно черезних возвещал Свою волю. Речь пророков обычно начиналась словами: "Такговорит Ягве". Дух Господень овладевал ими с покоряющей силой, и людивнимали их голосу, как голосу Неба. Это чудо потрясало самих пророков.Иногда им было даже трудно охватить умом все открывшееся. Пророки отчетливо сознавали себя орудиями, глашатаями и посланникамиВсевышнего. Но в то же время они были непохожи на языческих прорицателей,вроде пифий, которые вещали, находясь в состоянии бессознательного транса. Вопыте библейских провидцев просветленный человеческий дух предстоял Сущему,открывающему Себя как Личность. Бог говорил с миром и ждал от него ответа.Таким образом, в пророках осуществлялось единение твари с Творцом,осуществлялся тот Завет, который был основой веры Израиля. Пророки не только переживали встречу с Богом в глубине своего существа,но видели Его руку в жизни народов. Это было откровением, уникальным средидругих религий. "Вечный закон, который греки усматривали в стройном развитии и движенииматерии, -- пишет английский историк Кристофер Доусон, -- для иудеевосуществлялся в превратностях человеческой истории. В то время как философыИндии и Греции размышляли об иллюзорности или вечности космическихпроцессов, пророки Израиля утверждали нравственную цель истории и объяснялипреходящие события своего времени в их отношении к божественной воле" [3]. Наблюдая неизменные ритмы природы: восходы и закаты, смену времен годаи движение планет, -- большинство древних философов пришло к мысли оциклическом характере бытия. Все, полагали они, несется по кругу, всеодин раз случившееся повторится опять, и ничего не может быть в корнеизменено. Рождаясь, умирая и возникая вновь. Вселенная и человек обречены навечный круговорот. В противовес этому взгляду Библия учит о творении,которое устремлено ввысь, к совершенству. И хотя одновременно с добромвозрастают и злые силы, в конечном счете они будут побеждены, и мируоткроется свободный путь к Царству Божию. Иными словами, пророки сталипервыми, кому открылись направление и смысл истории. Благодаря пророкам учение Моисея приобрело черты мировой религии[Т. е. религии универсальной, в противоположность старым, чисто национальнымкультам]. По словам Паскаля, единственным выражением библейской веры "должнабыть любовь к Богу, и Бог осуждает все остальное" [4]. Эта любовь требовалане столько церковных церемоний, сколько человечности, добра и правды.Поэтому в проповеди пророков такое большое место занимала идея социальнойсправедливости. Как бы ни различались учители Израиля по своему характеру,темпераменту и общественному положению, их всех объединялабескомпромиссность в отношении к отступникам, тиранам и лицемерам, которыенадеялись "задобрить" Творца дарами и жертвами. Вот пламенный Илия (ок. 850 г.), защитник гонимых иобездоленных, который без колебания бросает упрек в лицо самому царю. Вот пастух Амос (ок. 770 г.), человек из народа, не желающийдаже называть себя пророком; но он не может молчать, когда Господь повелелему идти по городам и возвещать День Суда. Пусть не надеются израильтяне насвою избранность. Ее будут достойны лишь те, кто следует закону правдыБожией. Не подобны ли сынам эфиопов для Меня вы, сыны Израиля? -- говоритЯгве. Не вывел ли Я Израиль из Египта, как филистимлян из Крита и сирийцев изКира? [5] Вот левит Осия (ок. 750 г.), оплакивающий духовное вырождениеСеверного царства. Он провозглашает, что любовь между людьми дороже Богувсех пышных ритуалов. "Милосердия хочу, а не жертвы", -- говорит Господьчерез пророка [6]. Вот Исайя, иерусалимлянин знатного рода, влиятельный советникцаря (ок. 730 г.). Его не может обмануть показной блеск двора, не радуюттолпы во дворе Дома Господня. Никакие воскурения и молитвы не в состояниизаменить чистоты сердца и справедливых поступков. К чему Мне множество жертв ваших? -- говорит Ягве... Когда вы приходите пред лице Мое, кто требует от вас этого? Довольно топтать дворы Мои, и не приносите больше ненужных даров... Удалите от очей Моих злодеяния ваши, перестаньте делать зло, науч^ ГЛАВА ПЕРВАЯ "ВО ДНИ ЦАРЯ ИРОДА"4 г. до н. э. Перенесемся теперь мысленно в Иудею последних месяцев Иродоваправления. Жители Иерусалима, привыкшие, что их город часто посещают пилигримы издальних стран, вероятно, не обратили внимания на караван чужеземцев, которыйдвигался по его улицам зимой 750 года от основания Рима. Но вскоре о нихзаговорили, так как ста