Александр Степанский Максим Моисеевич Винавер: «Ни свобода, ни порядок немыслимы, доколе нет в стране гражданского равенства…»Из книги: «Российский либерализм: идеи и люди» (общ. ред. А.А.Кара-Мурзы). М., Новое издательство, 2007, сс. 583-588.Предисловие «До неприличия умный человек», – так называли в кругах кадетской партии Максима Моисеевича Винавера – непременного члена ее Центрального комитета. В современных энциклопедиях он фигурирует как «один из ближайших соратников Милюкова». Впрочем, в черносотенной литературе последний изображается не иначе, как «игрушка в руках Винавера»… Сам П. Н. Милюков свидетельствовал, что «коллективная работа нашего повседневного политического творчества чаще и больше всего велась Винавером (помимо пишущего эти строки), с участием двух других политических деятелей партии ». Поскольку же эти двое жили главным образом вне столицы, «в реальной политике, сосредоточившейся в Петербурге, мы с Винавером часто бывали принуждены принимать на свой страх немедленные ответственные решения. При таком распределении работы было особенным счастьем, что, подходя с различных точек зрения к очередным вопросам дня, мы почти всегда сходились в выводах и даже угадывали их заранее…». Другой член кадетского руководства, А. В. Тыркова также отмечала в своих воспоминаниях особую роль М. М. Винавера в партии: «Хороший оратор, умный, ловкий, искренний защитник правого строя… Винавер мечтал стать руководителем кадетской партии. Ему это не удалось. Не могло удаться… Но к Винаверу прислушивались. У него была очень ясная голова. Он бывал очень полезен при обсуждении запутанных вопросов, особенно юридических…». Характеризуя мировоззрение Винавера, П. Н. Милюков писал, что его имя «слишком тесно связано с идеей, которая в борьбе страстей и в столкновении крайностей может временно затмиться, но умереть не может… Я говорю об идее демократии – идее, в которой, при правильном ее понимании, радикальные социальные перемены связаны с политическими, и связь эта равно гарантирует применение идеи как от социального, так и от политического обмана…». Говоря о взглядах Винавера, нужно иметь в виду, что они проявлялись не в научных трактатах и публикациях, а преимущественно в партийных документах, в разработке которых его роль была чрезвычайно велика.^ Начало карьеры Максим (Мордехай) Моисеевич Винавер родился по одним данным в 1862 г., а по другим – в 1863 г., в предместье Варшавы, в богатой и образованной еврейской семье (его отец владел бакалейным магазином). В пятилетнем возрасте мальчика отдали в еврейскую школу-хедер, а еще через пять лет он поступил в третью варшавскую гимназию, считавшуюся одним из центров русификаторской политики и при этом отличавшуюся высоким уровнем преподавания. Успешно закончив гимназию, Винавер поступил на юридический факультет Варшавского университета. Здесь он проявил не только блестящие способности, но и склонность к общественной деятельности – пока в рамках студенческих кружков, где его неизменно избирали на председательскую должность. (Впоследствии председательский талант стал одним из важнейших элементов его репутации.) Закончив университет в 1886 г., М. М. Винавер был удостоен золотой медали на конкурсе студенческих работ за свой труд «Исследование памятника польского обычного права XIII века, написанного на немецком языке» (опубликован в 1888 г.). Отметим, что эта работа и сейчас читается с интересом и отнюдь не выглядит старомодной. Столь блестящий дебют, однако, не обеспечил Винаверу возможность научной карьеры – для этого нужно было креститься в православную веру, чего он не захотел. Практически единственной доступной профессией для еврея с юридическим образованием в то время была адвокатура, и Винавер вступил в ее ряды. Он уезжает в Петербург, где получает статус помощника присяжного поверенного (звание присяжного поверенного он получил в 1904 г.). На адвокатском поприще М. М. Винавер очень быстро прославился. Вот что рассказывал о его первых выступлениях в Сенате старший коллега Винавера, известный адвокат А. Ф. Дерюжинский: «Ну, батенька, это штучка. Ничего подобного я не слыхивал. Сенаторы глядят ему в рот, что хочет, то с ними и делает. Никому, кроме него, теперь дел поручать в Сенате я не стану…». Юридическая практика сочеталась у М. М. Винавера с наукой. Он регулярно публиковал статьи в «Журнале Министерства юстиции», «Вестнике права» и других изданиях. Из этих статей были затем составлены сборники «Очерки об адвокатуре» (1902) и «Из области цивилистики» (1908). В 1897 и 1900 гг. участвовал в международных конгрессах по сравнительному правоведению и истории (Брюссель, Париж). Активно работал он и в авторитетном Юридическом обществе при Санкт-Петербургском университете, ставшем важным центром движения либеральной интеллигенции (в 1905 г. его избрали здесь председателем гражданского отделения). Профессиональный авторитет Винавера проявился и в его председательствовании на первых двух съездах российских адвокатов. Общественная деятельность М. М. Винавера протекала в двух сферах – общероссийской либеральной и национально-еврейской (в основном также либеральной). Являясь активным членом легального «Общества для распространения просвещения между евреями», он в начале 1890-х гг. возглавил созданную при этом обществе Историко-этнографическую комиссию, сделавшую очень много в своей области. В 1901 – 1905 гг. он являлся одним из руководителей журнала «Восход» – ведущего еврейского издания на русском языке. Широкий резонанс вызвали выступления Винавера на судебных процессах, связанных с Кишиневским и Гомельским погромами, и его активная роль в Бюро защиты еврейских прав. В 1905 г. он руководил совещанием еврейских общественных деятелей, учредившим Союз для достижения полноправия еврейского народа в России и активно участвовал в его работе.^ Политическая деятельность С началом первой российской революции (1905 – 1907) М. М. Винавер стал широко известен и как политический деятель. На первом (учредительном) съезде Конституционно-демократической партии, прошедшем в Москве 12 – 18 октября 1905 г., Винавер входил в бюро съезда, а затем был избран в состав ЦК партии. В ходе работы второго партийного съезда Винавер председательствовал на заседании 8 января 1906 г. (где обсуждался аграрный вопрос), а на заседании 11 января выступил с докладом о тактике партии. Здесь подчеркивалось, что «в переживаемый нами момент принадлежность к партии в большей мере определяется тактическими, чем программными соображениями» и ставился «общий вопрос о том, какова наша тактика, какую позицию мы занимаем по отношению к тактическим приемам, выдвинутым другими политическими группами, стоящими вне нашей партии». По существу речь шла об отношениях с другими оппозиционными партиями – особенно в ходе избирательной кампании и работы в будущей Думе. Идея вооруженного восстания отвергалась изначально. Вскоре к партийной деятельности М. М. Винавера прибавилась парламентская: он был избран депутатом I Государственной Думы от Петербурга. На заседании ЦК 8 апреля 1906 г. именно он выступил с докладом о плане действий партии в Думе. Как сказано в официальном отчете ЦК, «этот доклад, после внимательного обсуждения его в Комитете, лег в основу всей тактики Конституционно-демократической партии в первой Думе. Здесь впервые в виде стройной законченной схемы была установлена и необходимость ответного адреса на тронную речь, и его содержание программного характера (причем предусматривалось, что если тронной речи не будет, то необходимо будет начать свои действия в Думе особой декларацией такого же программного содержания). Далее выяснен был список законопроектов, которые партия должна будет немедленно внести и проводить в Думе». На том же заседании кадетского ЦК Винавер был включен в состав особой комиссии (позже получившей наименование «законодательной») для выработки четырех особо важных законопроектов: об отмене смертной казни; об отмене положений об усиленной и чрезвычайной охране; о неотложных изменениях в уголовном законодательстве (в частности, о восстановлении в полной силе суда присяжных); о гражданском равноправии. Период работы в Первой Думе можно считать пиком политической карьеры М. М. Винавера. Будучи избранным товарищем руководителя кадетской фракции (И. И. Петрункевича), занимавшей по существу ведущее место в Думе, он сыграл весьма заметную роль в жизни первого российского парламента. В основу ответного думского адреса на тронную речь легли положения, сформулированные Винавером в упоминавшемся докладе на заседании ЦК 8 апреля. 13 мая 1906 г. М. М. Винавер выступил с думской трибуны с ответом на только что оглашенную министерскую декларацию. Речь его начиналась такими словами: «В тронной речи, к нам обращенной, сказано было, что для преуспеяния страны недостаточно одной свободы, нужен и порядок. В ответ на это мы сказали Верховной власти, что ни свобода, ни порядок немыслимы, доколе нет в стране гражданского равенства. Нельзя говорить о конституции, об ограждении личности от произвола, когда произвол сам собой, как злое зелье, вырастает на ниве бесправия. Нельзя говорить о контроле над должностными лицами, когда сам закон дает им возможность подавлять естественное право человека – считать себя равным со всеми людьми. В ответ на эти указания в декларации, представляющей из себя объемистый ответ, употреблена фигура умолчания. Здесь уже указывали, что наши министры не всегда знают, о чем говорят, но я думаю, они всегда хорошо знают, о чем им следует молчать». И в других своих думских выступлениях М. М. Винавер вновь и вновь возвращался к проблемам гражданского равенства (в том числе в связи с еврейским вопросом) и произвола администрации (включая ее очевидную роль в этих погромах). Но, пожалуй, главную роль в думской работе Винавера занимали внутридумские проблемы, взаимоотношения кадетов с левыми фракциями – трудовиками и социал-демократами. В 1907 г. Максим Моисеевич выпустил книжку «Конфликты в Первой думе», где эти проблемы подробно анализировались. По словам Винавера, «Первая дума собиралась среди бурного порыва юного, чуждого хладным расчетам восторга; улица, общество, печать бравировали термином “конфликт”. К конфликту никто сознательно не стремился, но о нем говорилось почти игриво. Опьянённое успехом общество было уверено, что, когда грянет буря, кто-то за думу постоит, и народное представительство выйдет из борьбы еще крепче. Конечно, общество соглашалось, что лучше подыскать для конфликта случай более удобный, более понятный населению, но раздраженное чувство то и дело толкало думу на конфликт по всякому поводу». Далее Винавер отмечал, что этому «раздражению» чаще всего поддавалось левая, некадетская часть думской оппозиции: «Не имея никакого определённого тактического плана, не связанное ни вчерашним, ни завтрашним днем своим, оно потому столь склонно было рефлекторно откликаться на все возбуждения, непосредственно на него действующие, исходящие от внедумских кружков и беспартийной печати… Что за этим раздражением должно было следовать, какие имелись в виду ресурсы для реализации его на случай решительного конфликта, для нас оставалось неизвестным…». В своей аполучившей большую известность брошюре Винавер доказывает, что именно кадетская фракция в I Думе была по сути единственной, кто фактически проводил политику «бережения Думы»: «Думу, в конце концов, не удалось спасти; конфликт произошел на почве, для населения наиболее понятной, на аграрном вопросе; все оппозиционные фракции думы (не одни кадеты, но и трудовики, и социал-демократы) обратились к стране за поддержкою – и тем не менее, поддержки не последовало». Здесь имеются в виду события, последовавшие после роспуска Первой Думы, в том числе история знаменитого «Выборгского воззвания», с которым депутаты распущенной думы обратились к населению. (События эти были затем описаны Винавером в воспоминаниях «История Выборгского воззвания».) За подписание этого документа Винавер, как и другие депутаты, был осужден и в 1908 г. провел 3 месяца в тюрьме. В результате он лишился избирательных прав и в последующих думах работать не мог. Основной ареной его политической деятельности остался ЦК кадетской партии.^ Внедумская деятельность Меньше занимаясь теперь политикой, М. М. Винавер продолжал активно работать в других сферах – профессиональной и общественной. Так, он сыграл активную роль в создании Еврейского историко-этнографического общества и журнала «Еврейская старина». Участвовал он и в организации защиты Бейлиса. В 1913 г. он основал (и редактировал) журнал «Вестник гражданского права». Не чужд был Максим Моисеевич и благотворительных дел. Именно на его средства в 1910 г. отправился учиться в Париж никому ещё неизвестный юноша по имени Марк Шагал. Винавер ежемесячно посылал ему 125 франков. Политическая активность Винавера заметно возросла в ходе выборов в IV Думу и затем в процессе выработки думской тактики. Но особенно заметной стала его роль в ЦК после начала войны (теперь он был уже заместителем Председателя ЦК). Выступления его были посвящены преимущественно обострившимся в военное время национальным вопросам – польскому и еврейскому. Так, на заседании 23 ноября 1914 г. он заявил: «Трагедия Польши заключается в том, что она, как и Венгрия, стремится поглотить все национальности, находящиеся на ее территории, и этим только кладет палки в свои колеса». 18 апреля 1915 г. им была предложена резолюция, осуждающая обвинение целого народа (т.е. еврейского) в «предательстве». После Февральской революции М. М. Винавер отказался войти во Временное правительство, но стал сенатором, – то есть членом высшего судебного органа, где он много лет появлялся в качестве адвоката. Затем его ввели в президиум комиссии по выработке закона о выборах в Учредительное собрание. Одновременно он продолжал активно работать в ЦК партии, где часто председательствовал на заседаниях. 27 марта Винавер выступил на VII съезде партии с докладом «Тактика Партии народной свободы». Здесь подчеркивалось, что «основным моментом для данной конъюнктуры является защита нового строя… Однако трудности начинаются с того момента, когда спрашиваешь себя: от кого защищать и чем защищать?». По словам докладчика «мы можем пойти в блок с другими левыми партиями…, но мы должны знать, что рост нашей партийной организации в стране и рост влияний на те элементы, которые могут отшатнуться от революции – является задачей первоочередной». Далее отмечалось «то несколько ненормальное положение, которое вызывает во многих тревогу, положение, при котором власть находится в зависимости от существующих военно-пролетарских организаций». В докладе подробно рассматривался вопрос об отношениях с Советами. По свидетельству Милюкова, Винавер однажды сильно смутил лидера меньшевиков Чхеидзе, предложив ему: «Так возьмите всю власть себе!» На VIII съезде партии в мае 1917 г. именно по инициативе Винавера в кадетскую программу был включен лозунг республики. В те же месяцы выщла известная книга Винавера «Недавнее» – сборник воспоминаний о крупнейших русских юристах.^ После Октября После октябрьского переворота М. М. Винавер был арестован, но через несколько дней освобожден. Вскоре он был избран в Учредительное собрание от Петрограда, но как раз в день выборов ему пришлось покинуть свой город и до конца мая 1918 г. скрываться в Москве. На нелегальной кадетской конференции в мае Винавер выступил с докладом о внешнеполитической ситуации, сложившейся после Брестского мира. Здесь он критиковал Милюкова, взявшего курс на сотрудничество с немцами, и настаивал на привлечении союзников по Антанте для борьбы с большевиками. Вскоре после этого Винавер покинул советскую территорию, перебравшись в оккупированный немцами Крым (где у него была дача под Алуштой). 15 октября он председательствовал на совещании кадетских лидеров в Гаспре, итоги которого сформулировал так: «Союзникам нужно предъявить требование очистки Советской России и помощи в создании единой России». Эта линия была продолжена на кадетской конференции, проходившей в Екатеринодаре 28 – 31 октября. Винавер выступил здесь с докладом о внешней политике – в связи с готовившейся на Западе Мирной конференцией. В докладе рассматривались две основные проблемы: какие требования предъявить на конференции (речь шла о помощи в борьбе с большевиками), и кто будет предъявлять эти требования от имени России (этот вопрос так и остался нерешенным). А 15 ноября Винавер вступил в должность министра внешних сношений во вновь созданном «Крымском правительстве»: на этом посту он налаживал дружеские отношения с представителями прибывших в Крым английского и французского флотов, неоднократно выступал с яркими речами в поддержку Добровольческой армии. (В 1928 г. в Париже будут посмертно изданы его воспоминания «Наше правительство».) Однако союзники и «добровольцы» не смогли спасти «Крымское правительство» от натиска красных. 15 апреля 1919 г. Винавер навсегда покинул Россию. Очень интересно проследить, как менялось отношение Винавера к «белому движению» в целом и, в частности, – к Добровольческой армии. По его словам, вначале «задачи и облик Добровольческой армии рисовались воображению как нечто святое, к чему нельзя относиться иначе как с молитвенным благословением. Поездка в армию ощущалась как паломничество…». Поэтому в тот период «кадетская партия…, всемерно стараясь выдвигать перед общественным мнением значение Добровольческой армии, закрывала глаза на ее уклонения от правильного пути, отдавая своих людей в состав ее правительства и принимая в некоторой мере ответственность за ее ошибки. Она не могла и не хотела выступать как партия и желала проводить свои принципы в сфере политики через Добровольческую армию, содействуя ее силе и влиянию, но встречая организованный внутренний отпор». На заседании кадетского ЦК в Ростове 29 сентября 1919 г. были зачитаны письма М. М. Винавера и И. И. Петрункевича, где они упрекали своих коллег в том, что те «изменяют программе и духу партии» и не берегут «завоеваний революции» (имелась в виду Февральская). Письма эти были отправлены с дачи Винавера близ Ниццы, где он проживал с мая 1919 г. с семьей и друзьями. Вместе с тем, оказавшись во Франции, М. М. Винавер начал усиленно пропагандировать там «белое движение». Одним из главных его адресатов стало западноевропейское и особенно американское еврейство. Обращаясь к нему, он заявлял, что распад России – не в интересах российского еврейства. Допуская наличие антисемитизма в деникинской армии, он отрицал это в колчаковской. (Кстати, Винавер и Колчак были лично знакомы еще с довоенных времен, а в начале 1920-х гг. вдова Колчака обращалась к Винаверу с просьбой оказать материальную помощь ее сыну.) Вместе с тем, Винавер опровергал мнение о «процветании» евреев при Ссоветской власти. По просьбе колчаковского министерства иностранных дел он подготовил заявление для прессы «Большевизм и русское еврейство», начинавшееся словами: «Совершено неверно, будто русское еврейство относится благосклонно или хотя бы терпимо к большевизму». С осени 1919 г. Винавер стал издавать газету «Еврейская трибуна» на русском и французском языках. После окончательного краха «белого движения» кадетская партия оказалась по существу эмигрантским движением. Перед его лидерами возникли принципиально иные организационные, программные и тактические проблемы. И здесь опять самую активную роль стал играть М. М. Винавер, возродивший при этом тесный союз с П. Н. Милюковым. (В частности, он активно сотрудничал в милюковской газете «Последние новости».) По свидетельству Милюкова, анализируя причины поражения белых, Винавер относил к их числу «пренебрежение к местным особенностям и к автономистским стремлениям национальностей – во имя слишком прямолинейного понимания лозунга “единой и нераздельной России”, эксплуатацию населения, произвол военного управления, безрассудные преследования разведок: в результате – разрыв с народными массами». Из критики этих ошибок вырастала новая программа, главными пунктами которой становились республика, федерация, крестьянская земля (т.е. признание захвата помещичьих земель), местное самоуправление. Оказавшись на левом фланге кадетской эмиграции, Винавер сыграл видную роль в организации «Демократической группы Партии народной свободы» и в переговорах о создании блока с правыми социалистами (прежде всего эсерами). Он являлся одним из организаторов совещания членов Учредительного собрания в 1921 г. В эмиграции Винавер не забывал и о культурной деятельности. Вместе с М. И. Ростовцевым и Б. Э. Нольде он инициировал создание Русского университета в Сорбонне и читал там историю русского гражданского права. С 1923 г. он редактировал еженедельный литературный журнал «Звено»… К несчастью, все это происходило на фоне ухудшавшегося состояния здоровья. 10 октября 1926 г. Максим Моисеевич Винавер скончался в местечке Ментон-Сен-Бернар.