Василий ДворцовАдмирал Русская драмахроники гражданской войны в Сибири в 3-х актахДействующие лица:Колчак Александр Васильевич, адмиралТимирева Анна ВасильевнаСтрижак-Васильев Алексей Георгиевич, революционерПепеляев Владимир Николаевич, премьер-министрГришина-Алмазова Ольга ПетровнаМихайлов Иван Андрианович, "Ванька-каин" Директории Жанен, французский генералНокс, английский генералГаррис, американский генералНакашима, японский генералГайда Радом (Рудольф Гейдель), чешский генерал Борташевский, поручик Оленин, ученый-полярник Вдова прапорщика ИвановаАпрасова Серафима, большевицкий агитаторСвищева Агния, большевицкий агитаторСлепец, хлопец, проститутка, политики, негоцианты, офицеры, казаки, солдаты, китайцы, чехи, латыши. ^ АКТ ПЕРВЫЙ. Картина: Харбинский вокзал. Перрон между двух поездов - адмирала Колчака и атамана Семенова. Под перекрестьями взаимонаправленных пулеметов толкутся русские и китайские спекулянты, солдаты и "искатели" мест во власти. Прохаживаются казачий и китайский патрули.СОЛДАТ ОХРАНЫ ВАГОНА КОЛЧАКА: Привет Стёпка! Ты седня заступил?КАЗАК ОХРАНЫ ВАГОНА СЕМЁНОВА: Таки оно ж служба! Иван Батькич, подкинь табачку!СОЛДАТ: Опять забыл? О-ох, ну, лови! ^ Бросает кисет.КАЗАК: Вот те крест, завтра посчитаемся! СОЛДАТ: Не греши, не божись всуе!КАЗАК: Ваньша, но, а как иначе? Еслив наши благородия не подерутся, дак мы с тобою ещё и спирту выпьем. У меня баночка заначена, это тебе не как ханка вонючая!ПЕРВЫЙ ГОСПОДИН: Позвольте, позвольте, господа! У меня самые свежие новости: Деникин вышел на прямую линию атаки! Всё! Большевики бегут, их время истекло! Поздравляю! Я вас всех поздравляю!ВТОРОЙ ГОСПОДИН: А! Господин социал-либерал-с? Это опять вы? И опять Деникин?ПЕРВЫЙ: Вы напрасно, напрасно иронизируете, господин социал-демократ! Да-с, к нам вчера вечером прибыл курьер из Америки со свежими газетами.ВТОРОЙ: Из Америки? Со свежими?! Ха! Вы хоть на год издания поглядели? ПЕРВЫЙ: Пойдите прочь, брюзга. Вы пораженец и предатель. Зачем вы здесь? В вашей идеологии нет ничего святого.ТРЕТИЙ ГОСПОДИН: Нет, вы не увиливайте, не увиливайте!ЧЕТВЁРТЫЙ: Я как вам говорил, так и говорю. Прямо в лицо: Да! Это они сами во всем виноваты! Это их Чека настроило простой русский народ на сопротивление. Наш православный люд уже повсеместно не желает мириться с их однопартийной узурпацией власти. Крестьянская бесхитростная Русь встает на святой бой...ТРЕТИЙ: Кто-кто? "Русь"? Какая-такая "Русь"? Это где же она? Где? Ау!ЧЕТВЁРТЫЙ: Да как вы так можете себе такое позволять?! О своей многострадальной Родине?ТРЕТИЙ: А вот! Могу-с! Эта ваша вера в "святой" народ и привела мир к анархии. Если бы ваш Керенский не столь полагался на уверения собраний и съездов, на всю эту многопартийную демагогию, то мы бы сейчас... Тьфу! Пороть, пороть надо было! И вешать всех демократов.ЧЕТВЁРТЫЙ: Да как вы так смеете?! Нет ничего хуже диктатуры! Это неприемлемый образ власти для России, Россия всегда мечтала о демократии, о свободах и правах личности!ПЕРВЫЙ: Господа! Новый большевицкий террор! Слыхали: застрелен Урицкий?!СОЛДАТ ОХРАНЫ ВАГОНА КОЛЧАКА: Да кто это?КАЗАК ОХРАНЫ ВАГОНА СЕМЁНОВА: Жид.СОЛДАТ: Так и нехай.ПЕРВЫЙ: Что ты, братушка, - за него главный их чекист Петерс приказал только в Питерских тюрьмах расстрелять 500 человек заложников!КАЗАК: А ентот кто?ПЕРВЫЙ: Латыш!ВОЛДАТ: Вишь, ты.КАЗАК: Во, як они друг за дружку! ПЕРВЫЙ: Да, да, да, правильно подметили, родимые! Так и нам нужно у них учиться. Нам, русским, есть у врагов что перенять.ЧЕТВЁРТЫЙ: Чего это к примеру, позвольте поинтересоваться?ПЕРВЫЙ: А вот, - необходимо на силу применять силу. Нужен немедленный ответный террор. Вешать всех краснопузых, просто вешать!ЧЕТВЁРТЫЙ: У вас горячка. Вы же были либералом!ТРЕТИЙ: Это у вас анабиоз.ЧКТВЁРТЫЙ: А у вас паранойя.ТРЕТИЙ: Это у вас кретинизм.ЧЕТВЁРТЫЙ: А у вас маниакализм!ТРЕТИЙ: Даунизм!ЧЕТВЁРТЫЙ: Клаутофобия!ТРЕТИЙ: Фотобулизм!^ ЧЕТВЁРТЫЙ: Э... Э...ТРЕТИЙ: Что - "э"?ЧЕТВЁРТЫЙ: Понос! Понос у тебя!2. ТЕ ЖЕ. ВХОДИТ ОЛЕНИН.ОЛЕНИН: Господа, ради Бога, в котором поезде находится адмирал Колчак?ЧЕТВЁРТЫЙ: Ну... Если вам так любопытно – в этом.ТРЕТИЙ: Только, вы не спешите так, не спешите.ОЛЕНИН: Что-то не то?ТРЕТИЙ: Видите ли, оно конечно, прямой такой очереди нету.ЧЕТВЁРТЫЙ: Но все же вы здесь не первый.ОЛЕНИН: Спасибо, спасибо, господа. Но мне очень нужна аудиенция адмирала...^ 3. ТЕ ЖЕ. ПРОХОДИТ КИТАЕЦ.КИТАЕЦ: Капитана, капитана, ходя бручка, халата шить. Не нада?ВТОРОЙ: Не нада, ходя, не нада.КИТАЕЦ: Капитана, есе опиум есть. Холосый опиум.ЧЕТВЁРТЫЙ: Уйди, ходя. ОЛЕНИН: Господа, я ...ТРЕТИЙ: Вы - не из "Союза землевладельцев"?ОЛЕНИН: Н-нет. Я сам по себе...ПЕРВЫЙ: Тогда на что же вы тут претендуете? Ничем не можем помочь.ВТОРОЙ: Если бы генералу Корнилову позволили подавить Совдепы сразу, мы бы сейчас в Берлине были.ЧЕТВЁРТЫЙ: Да, да! "В Берлине". Вы еще о самодержавии заплачьте! Да, да.ПЕРВЫЙ: А что? Что вас так нервирует?ТРЕТИЙ: Не надо только забывать: демократия в России - это исторический выбор России!ОЛЕНИН: Вы поймите, – мне очень необходимо.^ 3. ТЕ ЖЕ. ПРОХОДИТ БАБА.БАБА: Молоко, яйца! Свежее молоко не желает? Молоко! Молоко! Свежие яйца! Купите яйца!КАКЗАК: Я те шо, дура, не казав, что б ты тут не гаркала? Тут атаман живут.СОЛДАТ: Тихо, тетка! Тут штаб.БАБА шепотом: Яйца, яйца не желаете? А молока? Господин, у меня и марафет есть! Наилучший, с Индии! Нет? И молока? Отходит и там опять орет.ПЕРВЫЙ: На даче моего дяди в Финляндии, возле Котки море выбросило больше сотни офицерских трупов. Все утопленники были связанны по двое колючей проволокой.ТРЕТИЙ: Это как раз и говорит о том, что мы пока не созрели до прав человека. Но это все временно, все это переходный период. Мы просто не привыкли жить при многопартийной сиситеме.ОЛЕНИН: Объясните, какие нужно соблюсти формальности? Для аудиенции? Самые необходимые? ЧЕТВЁРТЫЙ: Позвольте, господин кадет, а вот, если я вас сейчас ... побью! - это вы что, на эту самую временность спишете? Или на ...ТРЕТИЙ: На ваше азиатское имперское воспитание!ЧЕТВЁРТЫЙ: Да пошел бы ты! "Имперское"! Я еще в первой Думе был товарищем депутата от Октябристов. И не отрекался! И не отрекаюсь! Подумаешь, сам сменил восемь партий, как колобкова корова. Иуда недодавленный! ТРЕТИЙ: Сам! Сам пошел! Рыло! Харя! Народник квашенный!^ ПЕРВЫЙ, ВТОРОЙ (разнимают): Господа, господа! Перестаньте! Перестаньте! Стыдно! Стыдно, господа!ОЛЕНИН солдату: Браток, как пройти?СОЛДАТ: Никак нельзя.ОЛЕНИН: Рядовой, очень нужно. Очень, рядовой. Ну?СОЛДАТ: Я же сказал – никак. Сегодня с улицы не велено.ОЛЕНИН: Как же с улицы? Да ведь я учёный, я Оленин – из Петрограда... Да ты знаешь ли, что я с Александром Васильевичем на Ледовитом океане половину зубов потерял? Когда искали пропавшую экспедицию барона Толля. Мы с ним тогда на ботах такие торосы прошли, какие только в сказке бывают, а потом на Земле Бенетта зимовали полгода с одной собачатиной? А пурга там по два месяца, ночь без просвета – лишь полярное сияние от краю до краю. А от цинги к весне мы чуть все не перемёрли. Рядовой! Разве ж я с улицы?СОЛДАТ: Ваше благородие, нельзя. Только по мандату.ОЛЕНИН: Браток!СОЛДАТ: Приказ: с улицы седня не пускать. По мандату. Отойди, стрелять буду!^ Отталкивает прикладом.ОЛЕНИН: Господа! Господа!! Да помогите же мне!!!ПЕРВЫЙ: Позвольте, позвольте, господин хороший! Вы что, думаете: мы вот так просто вторую неделю здесь ждем?ВТОРОЙ: Вы что, в самом деле? Такой наивный?ОЛЕНИН: Я учёный, из Петроградской Академии, в Харбине второй день.ТРЕТИЙ: А мы тоже приват-доценты, но по полгода, по шесть месяцев ожидаем вакансии!ОЛЕНИН: Господа!ЧЕТВЁРТЫЙ: Что "господа"? Нужно соблюдать правила: от каждой партии только по одному представителю.ПЕРВЫЙ: Это элементарно – места ограничены.ВТОРОЙ: Иначе это просто неуважение к чужой личности!ОЛЕНИН: Какие места?ПЕРВЫЙ: Да такие!ВТОРОЙ: В будущем создаваемом правительственном кабинете.ПЕРВЫЙ: И не надо делать невинные глазки.ОЛЕНИН: Господа, да я только...ПЕРВЫЙ: Все так говорят.ВТОРОЙ: Все поняли? Держитесь согласно табели.ТРЕТИЙ: И вообще, господа, а почему мы его не знаем?ПЕРВЫЙ: Позвольте! Да не большевистский ли он шпион?ЧЕТВЁРТЫЙ: Действительно, куда подевался патруль?ТРЕТИЙ: А вот мы сами задержим!ОЛЕНИН: Вы что, спятили? ^ 4. ТЕ ЖЕ. ВЫНЫРИВАЕТ ХЛОПЧИК.ХЛОПЧИК: Панове, гранаты нэ треба? Гарны гранаты – немецки. Побачьте!ВТОРОЙ: Что? Какие гранаты?ХЛОПЧИК: Я ж це мовил: немецки. Во!ЧЕТВЁРТЫЙ: Пошел отсюда!ОЛЕНИН: Почем?ХЛОПЧИК: Скильки? Усе?ОЛЕНИН: Одну. Одной хватит. На всех.^ ВОКРУГ РАЗОМ ПУСТОТА.ХЛОПЧИК: А, може, пан до кокаину охоч?ОЛЕНИН: Спасибо, нет. Ты слышишь? Все, ступай, ступай. Спасибо.ОЛЕНИН ДЕРГАЕТ ЧЕКУ. ХЛОПЧИК ИСЧЕЗАЕТ.КАЗАК падает: Лягай! Лягай!ОЛЕНИН: Браток, пропусти – я к нему целый год иду. Из Петрограда. Целый год.СОЛДАТ почти плачет: Ваше благородие, уходите. Ради Христа, а то стрелять буду.КАКЗАК лежа: Не стреляй, вишь, он чеку сорвал! Нас всех порвет.СОЛДАТ: Уходите, ваше благородие, уходите.ОЛЕНИН: Идиоты! Зачем я сюда пришёл? Зачем? Какие же тут все идиоты.Отходит .^ 4. ОЛЕНИН, ПРОСТИТУТКА.ПРОСТИТУТКА: Monseuer , купите меня! Я – актриса, ей-богу, актриса! Я вам буду петь и танцевать. И всё, всё – что только пожелаете, то и буду вам делать. Купите меня. Я играла "Марицу" и "Чайку". De telles circonstances. Я актриса, русская актриса... Два дня не ела. Купите меня...Штаб-купе в поезде Колчака.^ 1. КОЛЧАК ОДИН.КОЛЧАК пишет: "Путь к созиданию власти один – в первую очередь нужно созидание вооруженной силы, затем, когда эта сила уже наступает, то командующий этой силой там, где она действует, осуществляет всю полноту власти. Как только освобождается известный район, в силу должна вступать гражданская власть".Какая власть? Какая? – Выдумывать не приходится: это есть земство. Народ не должен выбирать из тех, кого он лично не знает, кто не его конкретный сосед. Только лично знакомых. Безо всякой агитации за партии. Иначе – одна взаимная безликая безответственность."По мере того, как развивается освобожденная территория, земские объединения получают возможность выделить из себя правительство".^ 2. ЗАГЛЯДЫВАЕТ ВЕСТОВОЙ.ВЕСТОВОЙ: Ваше высокоблагородие, прибыл курьер из Владивостока.КОЛЧАК: Хорошо. И кто там ещё в ожидании?ВЕСТОВОЙ: Так себе. Две мадамы, – может их отослать?КОЛЧАК: Нет. Путь ждут. Курьера ко мне.^ 3. КОЛЧАК И МОРСКОЙ ОФИЦЕР. ОФИЦЕР: Здравия желаю, господин адмирал.КОЛЧАК: Здравствуйте, господин капитан. Проходите, докладывайте.ОФИЦЕР: Мне не о чем говорить, - вот пакет. КОЛЧАК: Двум морякам поговорить всегда о чем найдётся. Садитесь. Ваше имя-отчество?ОФИЦЕР: Благодарю. Виктор Павлович.КОЛЧАК: Ну, как там, Виктор Павлович, наш Владивосток? Как флот? Офицеры? ОФИЦЕР: Я добирался две недели. Через Корею.^ КОЛЧАК: И?ОФИЦЕР: И ... горько, господин адмирал. Очень горько. КОЛЧАК: Да говорите же! Начистоту. Я должен знать все.ОФИЦЕР: Вы наш герой. Мы все, кто воевал с японцами, вас просто боготворим.КОЛЧАК: Перестаньте!ОФИЦЕР: Господин адмирал, Александр Васильевич! Вы не представляете – как это унизительно. Как стыдно, безобразно стыдно.КОЛЧАК: Говорите, говорите же!ОФИЦЕР: Главные хозяева сейчас у нас в городе чехо-словаки. Французы и американцы пока только присутствуют. Но рейд весь во флагах. А еще японцы встали. Сейчас уже пять полков чехов – и они всё прибывают и прибывают. Правительство этой нашей Областной земской управы – просто гниль. Слизь. Представьте себе только, - этот Медведев был политэмигрантом, столько лет боролся против России, а теперь выбран председателем! Кто это только додумался – в наше время и в нашей стране – земство! Земство! Чернозем, глина какая-то. Когда сейчас сила нужна. Вот глупость-то! Ни для кого не секрет, что они там только продают, всё, что можно продать! Мы же воевали, проливали кровь за эту землю. А они! Ладно, главная гадость в том, что для проданного иностранцам нужны так называемые "гарантии неприкосновенности". Понимаете? - Это же интервенция, чистой воды интервенция. КОЛЧАК: Виктор Павлович, Антанта – наши союзники. Тем более – сейчас, когда уже всем и окончательно ясно, что совдепы держатся только на немецких штыках.ОФИЦЕР: Александр Васильевич! Это понятно. Как мы сейчас без союзников? Я и чехов-то перетерплю. Разговор об японцах! Японцах, - вот ужас-то.КОЛЧАК: Кто с ними ведёт переговоры?ОФИЦЕР: Спросите лучше – кто их не ведёт. Вопрос решится днями. Если уже не решился: их эскадра встала на внешнем рейде уже три недели назад.КОЛЧАК: Похоже, что – да. Вот здесь господин Накашима на меня и не смотрит. А то ведь вокруг ужом вился, золотые горы наобещал. Да. Я им теперь лишний, они теперь на атаманов поставили, на гуляй-поле. Вот, взгляните в окно: с поезда Семенова все пулеметы сюда нацелены. Если бы не мои пушки... А, ведь, номинально он мой подчиненный. Так что ж флот?ОФИЦЕР: Мы же разоружены. И рассеяны. Матросы разложились, в основном сочувствуют большевикам. Правительство нам не доверяет, войска формируются из интендантов и студентов. "Войска"! - и 500 человек нету. Больше им союзники не разрешают. А этому полковнику Толстову плевать, ему ж проще. Отвечать ни за что не надо – нечем, собственно. Даже личное охранение Управы – англичане.КОЛЧАК: Я и спрашиваю – как флот?ОФИЦЕР: Александр Васильевич, отец вы наш, - приезжайте! Мы вас так ждём, так ждём. Мы уже тайно провели три офицерских собрания. В принципе, наших сил хватило бы для того, чтобы заставить эту береговую крысятню считаться с нашим мнением. Просто нет фигуры для единения. Так, разброд и излишнее самомнение каждого мичмана. Иерархии нет. Приезжайте!КОЛЧАК: Виктор Павлович, к сожалению, мы сейчас не возможностях как-то влиять на Востоке. Пока нет сил. Даже у генерала Плешкова, не то, что у меня. Железная дорога под Уссурийском перекрыта то ли "вашими" чехами, то ли "нашими" калмыковцами. А я здесь абсолютно подчинен генералу Хорвату. Стараюсь насобирать хотя бы четыре-пять полков из резервистов. Но дисциплина, дисциплина у сухопутных! Ведут себя как вольнонаемные работники: из части в часть перебегают по малейшему поводу. Штабы раздуты до безобразия. Пьянство, дебоши, разврат. Харбин, одним словом. У меня из верных, пожалуй, только китайская милиция. Поймите, вы не первый, кто обращается ко мне. Увы, далеко не первый. Люди есть, подходят всё новые, но где брать оружие, припасы, обмундирование?ОФИЦЕР: Ваш авторитет непререкаем, а это сегодня самое главное. Допустить японцев на Русскую землю! Это же плевок на могилы наших боевых товарищей. Александр Васильевич, вы же герой войны, как это можно забыть! Как можно! Медведева и Толстова мы в первый же час повесим. Кверху ногами! У меня брат в Порт-Артуре похоронен. Что ж ваш Хорват не телится? Чего ждет? У, предательство! Мы только вам верим, только вам! Все, что угодно, чёрт возьми, но не японцы! Не японцы!! КОЛЧАК: Господин капитан! Извольте убрать свои эмоции! Не нужно меня нахрапом сватать, я не наивная селяночка. "Японцы" - "не японцы"? А как можно было допустить на Русскую землю большевизм? Кто объяснит? Нужно уметь жить в реальной обстановке и платить по счетам. Ответный пакет получите завтра с утра. До свидания.ОФИЦЕР: Слушаюсь, господин адмирал.КОЛЧАК: И еще, Виктор Павлович, спасибо за ваше предложение. Я постараюсь оправдать доверие офицеров флота. Слово чести.^ ОФИЦЕР ВЫХОДИТ.КОЛЧАК: Господи, Господи...Терпения, немного терпения. Все будет хорошо. Все будет хорошо.4. ВЕСТОВОЙ ВВОДИТ АЛМАЗОВУ.ВЕСТОВОЙ: Ваше высокоблагородие, их благородие жена подполковника Гришина-Алмазова из Новониколаевска. Уходит.АЛМАЗОВА: Здравствуйте, адмирал. Меня зовут Ольга Петровна.КОЛЧАК: Здравствуйте madam, садитесь сюда. Удобно? Как вы добрались? Когда? Рассказывайте, всё рассказывайте. Я много наслышан о вашем муже.АЛМАЗОВА: И мы наслышаны о вас. Поэтому я и решилась напроситься на приём. Хотя меня все предупреждали, что это почти невозможно: вы такой занятой!КОЛЧАК: Преувеличение, - вот вы и сами в этом убедились.АЛМАЗОВА: Я, собственно, приехала к генералу Хорвату. С поручением от супруга. О, времена! Жены полковников стали адъютантами. Представляете, как я тряслась всю дорогу от такого доверия. Но, слава Богу, теперь все позади – все эти проверки, перепроверки, посадки и пересадки. Благодаря английскому дипломату – сэр Ольстон просто душка! Теперь можно и отдохнуть, расслабиться, повеселиться чуток. В этом вашем Харбине есть куда выйти? Театры? Галереи? Приличный ресторан, в конце концов? Я так намучалась под большевиками, что просто жду, не дождусь переворота. Скорей бы мой Алмазов их всех там перевернул.КОЛЧАК: Надеюсь, вы не со всеми делились его планами?АЛМАЗОВА: Ах, господин адмирал, какой вы оказывается колючка! Я была настоящая подпольщица. Как Гарибальди. Помните, как мы в юности грезили революцией? Какая тогда была романтика – где-то там, в просвещенной Европе - "свобода, равенство, права личности". Почему нас вовремя не высекли? КОЛЧАК: Ну, положим, я как-то за собой этого не помню. АЛМАЗОВА: Ах, ах! Сейчас, конечно же, это не модно.КОЛЧАК: Слово чести! Я по молодости был жутко амбициозен. ^ АЛМАЗОВА: И?КОЛЧАК: И мне всё время не удавалось быть первым. Я и в гимназии, и, затем, в Корпусе всегда был только вторым. Так вот за учебниками и пропустил всю политику побоку.АЛМАЗОВА: А самую молодость "побоку" не пропустили? Рассказывали мне про пирушки питерского морского корпуса, рассказывали. КОЛЧАК: Не помню. Ничего такого не помню.АЛМАЗОВА: О, какой вы бука. Просто стерильный. Этак с вами можно как с врачом – быть во всём откровенной. Правда, во всём? Нет? А то у меня столько болячек, и все сердечные. Это у вас что? Складная кровать? Вы на ней спите? Вы же адмирал. Кошмар, зачем эта аскеза? И вообще – жить в вагоне! Имидж Наполеона? Или Александра Македонского? Ну, да вы не хмурьтесь, ладно, лучше вернемся к моей просьбе: как вы смотрите на то, чтобы пригласить меня сегодня вечером в театр или ресторан?КОЛЧАК: Ольга Петровна. Вы меня ставите в жуткое положение. Обычно я от служебных обязанностей никуда, кроме как на дипломатические приемы не выхожу.АЛМАЗОВА: Не пугайтесь. Это не насилие. Примите за шутку. Нет, так нет. Бука!КОЛЧАК: Принимаю за не шутку. И объясняюсь: я действительно не появляюсь на общество, потому что некогда. И ... потому что боюсь вступать здесь с кем-либо в какие-либо личные отношения. Это же Харбин. Харбин – вы не понимаете? Этот город ниже всякой репутации. Вот, я кого-то в первый раз вижу, говорю с ним как таковым, порядочным человеком, а через минуту появляется другой и тут же говорит: "Что вы с ним разговариваете? Он же бывший каторжник!" А про этого другого то же самое говорит третий! А о том, в свою очередь, четвёртый. Такой атмосферы всеобщего нравственного распада, как здесь, я нигде больше не встречал. Яма, одно слово – яма.АЛМАЗОВА: Бр-р-р! Вы так вот уж сразу. А я-то размечталась немного отдохнуть от своего большевицкого ужаса. От России. Как-никак заграница.КОЛЧАК: Увы, нет, это просто Китай. А Россия... Если хочешь хоть что-либо изменить, сейчас нужно работать, работать и работать.АЛМАЗОВА: Ну что ж, не смею вас больше отвлекать от этой вашей "работы, работы и работы". Дайте только обещание – в результате всё-таки что-нибудь там изменить.КОЛЧАК: Обещаю. Благодарю вас за визит. Я действительно много наслышан о вашем муже как о смелом, честном и умном офицере, и вы всегда можете рассчитывать на мою помощь в, не дай Бог, конечно, трудных обстоятельствах.АЛМАЗОВА: Прощайте, Александр Васильевич. А вы действительно такой бука, как мне вас описывала Анна Васильевна.КОЛЧАК: Кто?АЛМАЗОВА: Анна Васильевна.КОЛЧАК: Когда? Описывала?АЛМАЗОВА: М-м-м. Как вы, однако, ожили. КОЛЧАК: Где вы ее видели? И когда?АЛМАЗОВА: Всё теперь понятно. Нет, слава Богу, вы всё-таки человек, а не мундир с пуговицами. Я встретила её с мужем во Владивостоке с месяц тому, и привезла вам от неё письмо.КОЛЧАК: Письмо. АЛМАЗОВА: Письмо. Вот оно.КОЛЧАК: Письмо. Я вам так благодарен, что трудно и высказать. Как она? Как выглядела?АЛМАЗОВА: Я вижу ваши трудности. Не смотря на траур, она была просто, просто обворожительна. КОЛЧАК: Траур? Да не томите же!АЛМАЗОВА: У нее умер papà.КОЛЧАК: Отец? Когда?АЛМАЗОВА: Всё, всё, всё – вам же некогда! Прощайте, занятой господин Колчак Александр Васильевич.КОЛЧАК: Погодите, где вы остановились? Я вас навещу.АЛМАЗОВА: Приезжайте сегодня ужинать домой к Хорватам. Как раз ваш любимый полный дипломатический парад. Там сегодня будут сэр Гарисс, сэр Нокс, мсье Жанен и ваш восточный друг Накашима. О, я всех уже запомнила!КОЛЧАК: Благодарю вас, Ольга Петровна, благодарю. До встречи.АЛМАЗОВА: Adieu! Уходит.^ КОЛЧАК ОДИН.КОЛЧАК читает: "Мой дорогой Адмирал! Я уже все за нас решила. Развод с мужем стал простой формальностью, и я выезжаю к тебе. Нам больше нельзя друг без друга"...Господи. Дай терпение. И все будет хорошо...."и я выезжаю к тебе. Нам больше нельзя друг без друга"...^ ВБЕГАЕТ ИВАНОВА. ВЕСТОВОЙ ПЫТАЕТСЯ УДЕЖАТЬ ЕЁ, ПОТОМ ТОЛЬКО ВИНОВАТО РАЗВОДИТ РУКАМИ.ИВАНОВА: Господин адмирал, помогите! Помогите!КОЛЧАК: Да что там? Проходите, садитесь!ИВАНОВА на коленях: Господин адмирал, прошу вас! Прошу вас – заступитесь!КОЛЧАК: Да что вы такое делаете? Садитесь, вам велено!Вестовой! Воды! Ты что, олух, не видишь, - она беременна?ВЕСТОВОЙ: Вижу, вашвысокбродь. Так вышло.КОЛЧАК: Успокойтесь, успокойтесь, прошу вас. Вот выпейте. Говорите.ИВАНОВА: Господин Колчак, простите, простите меня, но я больше не могла. Сначала там, на перроне не пропускал, потом этот. КОЛЧАК: Говорите, говорите, я вас внимательно слушаю.ТВАНОВА: Я жена прапорщика Иванова. Он – арестован. Мы с мужем приехали только утром. И на перроне его схватила контрразведка.КОЛЧАК: За что схватила? Чья контрразведка?ИВАНОВА: Не знаю, я ничего не знаю! Они его били, били! А он боевой офицер, у него два ранения!КОЛЧАК: Да кто и за что? Вестовой!ИВАНОВА: Он и сейчас на лечении. А они его сапогами. В кровь.^ ВХОДИТ ВЕСТОВОЙ.КОЛЧАК: Что там было?ВЕСТОВОЙ: Дак, как обычно. Казаки Семенова, - это Борташевский опять на дорогие чемоданы позарился.КОЛЧАК: Что ж ты, олух, молчал? ВЕСТОВОЙ: Дак, ведь как обычно – грабят приезжающих. Под вид обыска шпионов. Оне вчера вообще целый склад с вещами захватили.КОЛЧАК: С какими вещами?ВЕСТОВОЙ: С офицерскими, которые на фронт отбыли.КОЛЧАК: Что?!ВЕСТОВОЙ: И охрану арестовали. По подозрениям в большевицкой пропаганде.ИВАНОВА: Спасите моего мужа! Помогите, господин адмирал!КОЛЧАК: Немедленно машину. Еду в штаб. Хватит. Я их всех расстреляю к чертовой матери. Всех.ИВАНОВА: Спасите моего мужа, прошу вас, спасите!.. Он боевой офицер!.. Два ранения... Спасите... Терраса дома Хорватов. Из-за двери слышна музыка, голоса, шум посуды.^ ГАРРИС, НОКС КУРЯТ. К НИМ ПРИСОЕДИНЯЕТСЯ ЖАНЕН. ГАРРИС: Чудесный вид, сер Нокс.НОКС: У китайцев удивительно панорамные закаты, сер Гаррис.ГАРРИС: А у русских отвратительно обильные ужины.НОКС: Но, вот наш французский друг так, похоже, не считает.ГАРРИС: Французы всегда были сродни азиатам.НОКС: Или арабам.ГАРРИС: Кто и когда мог бы отличить гасконца от армянина. Да не томите же!НОКС: Срочная депеша. Чехо-словаки дружно поддержали перевороты на Урале и Сибири. Это просто чудо. Практически вся железная дорога от Волги до Амура разом очищена от большевиков и находится под единым контролем генерала Гайды.ГАРРИС: Как там наши друзья в Омске?НОКС: У меня сведения только от господина Михайлова. Вопрос: насколько этому типу можно доверять?ГАРРИС: Господину Михайлову? Как всегда. Не зря же сами русские зовут его "Ванька-каин". Сколько заплатишь, столько и узнаешь. НОКС: Там полная каша. В этом новом "Правительстве автономной Сибири" собраны горлопаны от дюжины партий, они только и выясняют свои отношения. Анархия. Господин Дербент уже не пользуется никаким авторитетом, особенно после скандала с заявлением столетней черепахи Потанина.ГАРРИС: Что это такое?НОКС: Старикашка заявил, что он не передавал власть Дербенту, а подписался неизвестно где сослепу. Похоже на правду.ГАРРИС: Кто там самый реальный лидер?НОКС: Вологодский. ГАРРИС: Кто это?НОКС: Типичный провинциальный адвокат. Демагог. Позер. Взглядов весьма неопределенных, ближе всего к правым эсерам. Безволен, но такой-то и может удовлетворять все партии разом. И еще наш Ванька-каин рекомендует использовать Красильникова.ГАРРИС: Это кто?НОКС: Никто. Просто убийца и вождь убийц. Просит только денег.ГАРРИС: Анархия, анархия. Это чревато очень скорым военным переворотом. И террором. Мне, сэр Нокс, иногда даже жалко эту бездарную и беспросветную страну. НОКС: Да, сэр Гаррис, но только как бы нам вовремя поставить на нужную лошадь.ЖАНЕН входя: О какой лошади вы говорите?ГАРРИС: А, мсье Жанен, вы за этим русским заливным пропустили рождение великолепной идеи.ЖАНЕН: Пропустил? Позвольте, но как можно говорить о лошадях без меня?НОКС: Тогда присоединяйтесь. Идея такова: устроить скачки по пересеченной местности. Риск максимальный. Объявим приз: американское оружие.ГАРРИС: И английское обмундирование.ЖАНЕН: Всё! Всё! Ха-ха-ха! Я понял. Ха-ха-ха! Это гениально – здесь столько авантюристов, они все с удовольствием рискнут своей шеей! Ставлю провиант! Столько бесплатных самоубийств. А тут – приз! НОКС: Эта страна просто создана для самоубийств.ЖАНЕН: А почему я не вижу господина Накашимы? Может быть он не здоров?ГАРРИС: Японцы не болеют.НОКС: Они и умереть-то без харакири не могут.ЖАНЕН: Ха-ха-ха! Что-то у нас за темы?ГАРРИС: А вы лучше расскажите о том, что сегодня произошло у адмирала Колчака с атаманом Семёновым? Кто в кого там стрелял?ЖАНЕН: А вы не знаете? О! Это же хищники, истинные хищники. Один, правда, внешне окультурен, а второй – прост как природа. Но суть одна – они все тут маленькие жадные диктаторы: Ксерксы, Аттилы и Чингисханы. Ха-ха-ха! Контрразведка Семёнова опять кого-то схватила и скрылась в Хайлар, а Колчак послал туда двух офицеров и двадцать солдат и арестовал некоего Борташевского. Семёнов ответно приказал казакам штурмовать поезд Колчака. Но того поддержала китайская милиция. Тут наш, гм, гостеприимный хозяин на всякий случай куда-то уехал. Ха-ха-ха! В общем, если бы не японцы – им бы не разойтись. Атаман запсиховал и увёл свой бронепоезд в степь. Каков анекдот?!ГАРРИС: Накашима уже откровенно противостоит Колчаку.НОКС: Какая-то странная любовь самурая к казачкам.ГАРРИС: Неужели все из-за того, что атаман Семенов наполовину монгол?ЖАНЕН: Вы неисправимый расист!ГАРРИС: Родословная слишком мотивирует многие поступки. ЖАНЕН: Ну что ж, может быть, Накашима этим и облегчает наш выбор.НОКС: Вы имеете ввиду "внешне окультуренного"?ЖАНЕН: Пасьянс невелик, господа. Весьма невелик. С меня срочно требуют найти гаранта демократических принципов развития России.ГАРРИС: "Принципов"? Хм, в принципе, с Колчаком хотя бы можно говорить по-английски.ЖАНЕН: Да, да. И по-французски.НОКС: И я сегодня первый раз видел, как он ловко умеет ухаживать за дамой.ЖАНЕН: А вот это уже безобразие. Тут я должен ему помешать: дамы - это прерогатива французов! Ха-ха-ха! Всегда только французов! Ха-ха-ха!Уходит . ГАРРИС: Чудесный вид, сер Нокс.НОКС: У китайцев удивительно панорамные закаты, сер Гаррис.ГАРРИС: А у русских отвратительно обильные ужины. НОКС: Бедный Жанен, - для его Великой ложи Франции делать расчёт лишь на одного Якова Свердлова было очень неразумно. А Троцкий ими не только уже не управляем, но сам замахивается на свою Alma mater.ГАРРИС: Да, так прошляпить возможности Керенского.НОКС: Идиоты, нельзя же было требовать от него всего сразу.ГАРРИС: Что ж, придется лягушатникам скакать в одной упряжке с нами. Самостоятельно Франции теперь ничего у русских не отхватить. НОКС: Глупо же ставить только на одну из грызущихся сторон. ГАРРИС: Деникин завяз. А их генерал Алексеев оказался на вторых ролях. НОКС: О чём они думали? Кто такой этот Алексеев? Пузырь. Нужно было вербовать самого Деникина.ГАРРИС: Нет, этого правдоруба бесполезно. И, вообще, в этой стране никакие прогнозы не оправдываются.НОКС: Но самураи уже совершенно нагло примеряются к Дальнему Востоку.ГАРРИС: Действительно, если бы не чехи, они уже были бы на Урале.НОКС: А к какой ложе принадлежит наш брат Гайда?ГАРРИС: Я посмотрел по протоколам: Радом Гайда был привлечен к сотрудничеству ещё в Австрии, правда, он тогда именовался Рудольф Гейдель. А в рыцари "Добрых Храмовников" посвящен в лагере для военнопленных чехов самим гроссмейстером Альфредом Смитом! Но, как он был ветеринаром, так им и остался, - лакейство в крови неистребимо. И поэтому ему всегда нужен противовес.НОКС: Значит, будем приручать Колчака.ГАРРИС: Значит будем.^ ЗВУЧИТ ВАЛЬС "АМУРСКИЕ ВОЛНЫ". НА ТЕРРАСУ ВЫСЫПАЮТ ТАНЦУЮЩИЕ ПАРЫ. ПЕРВЫМИ ИДУТ ЖАНЕН И АЛМАЗОВА. Перрон около поезда адмирала Колчака. Поздний вечер.^ ХЛОПЕЦ ВЕДЕТ СЛЕПОГО ПЕВЦА, ГЕОРГИЕВСКОГО КАВАЛЕРА, С КРУЖКОЙ ДЛЯ ПОДАЯНИЯ. В ДВЕРИ ВАГОНА ПОЯВЛЯЕТСЯ КОЛЧАК. МОЛЧА СЛУШАЕТ ИЗ-ЗА СПИНЫ ПОСТОВОГО.СЛЕПОЙ поет: "Господь просвещение мое и Спаситель мой,Кого убоюся?Господь Защит И тель живота моего,От кого устрашуся?Внегд^ А приближАтися на мя злОбующим, еже снЕсти плоти моя, оскорбляющие мя, и вразИ мои, тии изнемагОша и падОша. Аще ополчится на мя полк, не убоится сердце мое, аще восстанет на брань, на Него аз уповаю.Поет: Господь просвещение мое и Спаситель мой,Кого убоюся?Господь Защититель живота моего,От кого устрашуся?КОЛЧАК: Герой, ты откуда здесь?СЛЕПОЙ: Из Киева мы. КОЛЧАК: Издалека.СЛЕПОЙ: Так ведь нас дорога кормит. Родных нет, а чужие нонче не особливо долго милостивы. Благо – Рассея велика. Третий год в поездах брожу, а она не кончается. Ох, велика.КОЛЧАК: Где служил, за что награды? СЛЕПОЙ: Прости, вашбродь, - вот и не ведаю с кем сейчас баю-то. Чую, что офицер, но, прости, - очи свои Отечеству отдал. Так-то. Я ж две войны прошел. И обе в разведчиках был. Первого Егория мне генерал от инфантерии Куропаткин Алексей Николаевич самолично под Дальним-Даоляном прямо в окопах вручал. А последнего, за брусиловский прорыв, уже слепому в гошпитале повесили. С огнемету немец лицо спалил, теперь вот под тряпицей скрываю. Да, было мое времечко. Скоренько прошло.КОЛЧАК: И что, герой, горько?СЛЕПОЙ: "Горько"? Да, вашбродь, быват, подопрет обида. Кабы не вера наша православная, точно – порой хоть в петлю. Но я все за мать-покойницу молюсь: она с измальства через силу меня Псалтыри выучила. То ремнем, то пряником. А вот теперь сим и спасаюсь. Как совсем тошно стает, так и твержу: "Приклони, Господи, ухо Твое, и услыши мя, яко нищ и убог есмь. Сохрани душу мою, яко преподобен есмь: спаси раба Твоего, Боже мой, уповающего на Тя". Повоплю, повоплю, ан в душе и полегчает. А потом у Сергия в Лавре старцы благословили, - я ж теперь на храм подаяние собираю.КОЛЧАК: На храм? Сейчас?СЛЕПОЙ: А когда ж? - самое оно и время. Как-то и я должон для народа работать. Опять же рассудить: разве один я такой слепой? Это вот очи телесные, а как про духовные вспомнить: кто нынче зрячий? Кто? КОЛЧАК: Рядовой! Проводи героя на кухню. Потом пусть отведут в баню и на ночь определят в лазарет. И обмундируют в новое. СОЛДАТ: Я же на посту, ваше высокоблагородие?КОЛЧАК: Быстро. Я за тебя постою.СОЛДАТ: Это не по уставу.КОЛЧАК: Выполнять! Ступай с ним, герой, тебя определят.СЛЕПОЙ: Спаси Христос, ваше высокоблагородие. Храни вас Господь, - токмо как величать вашу милость-то? КОЛЧАК: Помолись за раба Божьего Александра.СЛЕПОЙ, уводимый солдатом: Александра? Александр знать. Дай Бог тебе терпения! ^ Дергает за руку притихшего хлопчика. Запомни: все Александры страстотерпцы. Все. Великие страстотерпцы.Поет. "Помилуй мя, Господи, яко к Тебе воззову весь день.Возвесели душу мою, яко к Тебе взях душу мою.Яко Ты, Господи, Благ и Кроток, и Многомилостив всем призывающим Тя"!^ КОЛЧАК ОДИН.КОЛЧАК читает: "Мой дорогой Адмирал! Я уже все за нас решила. Развод с мужем стал простой формальностью, и я выезжаю к тебе. Нам больше нельзя друг без друга"......"и я выезжаю к тебе. Нам больше нельзя друг без друга"...^ КОЛЧАК НА СТУПЕНЯХ ВАГОНА. ПО ПЕРРОНУ ПОДХОДИТ ТИМИРЕВА.КОЛЧАК роняет письмо, спрыгивает: Ты? Анна Васильевна? Аня! Господи, Аня!!АННА: Саша!! Саша! Мой Саша. Мой Адмирал. Мой Александр Васильевич...КОЛЧАК: Да как же ты? Я получил письмо только вчера. Только вчера.АННА: Это не важно. Это теперь совершенно не важно. Всё вдруг пошло стремительно, так неотступно. Словно некая сила понесла меня сюда.КОЛЧАК: Да, да. Это очень, очень добрая сила. Эта самая добрая, мудрая и непобедимая сила. Это моя любовь.АННА: Это наша любовь.КОЛЧАК: Наша любовь.АННА: Всё, всё теперь только наше.КОЛЧАК: И всё теперь будет только хорошее. Я не позволю случиться больше ничему злому и ....АННА: Да, да, да... КОЛЧАК: Потому что я совершенно счастлив.АННА: Мы счастливы.КОЛЧАК: Счастливы. Боже, как ты вовремя, как вовремя. Это судьба! Это провидение. Я уже подписал контракт и хотел уезжать в Америку. Но потом вдруг пришли эти телеграммы из Владивостока и Омска, и тут же примчались американцы, англичане и французы. Анна! Это так прекрасно, что ты сейчас со мной: мы едем в Россию. В Россию. Сначала во Владивосток, а оттуда в Сибирь. Мне предлагают военное министерство. Теперь есть смысл вернуться, есть возможность сражаться за нашу Родину. Союзники приняли решение поддержать меня, поддержать формирование освободительной армии. Они все молодцы, они такие умницы! Я просто очарован, очарован, - ведь, сколько я кланялся японцам, сколько уговаривал. Растерял через это друзей, сослуживцев. А тут – Гаррис, Нокс, Жанен! Сами, сами идут навстречу. Это же такие возможности! Мне открыты кредиты во всём: в оружии, деньгах, припасах, технике. И полная свобода действий. Теперь мы повоюем, повоюем, чёрт возьми! Аня, Анна Васильевна, милая, дорогая моя, как хорошо, что ты рядом. Именно сейчас рядом! У нас теперь всё будет хорошо! Всё будет хорошо.АННА: Да, да. Всё у нас будет хорошо.КОЛЧАК: Как я счастлив!АННА: Это мы счастливы. Мы едем в Россию.КОЛЧАК: Мы. Конечно мы. Едем воевать за Россию. Конец первого акта. ^ АКТ ВТОРОЙ. Квартира Михайлова (Ваньки-каина).1.МИХАЙЛОВ, ЖАНЕН.ЖАНЕН: Господин Михайлов, я всё же хотел бы договориться на берегу.МИХАЙЛОВ: Мсье Жанен, мы этим и занимаемся.ЖА