© Владимир Датыщев Алексей Поркин, гроза Империи(Империя Юдистов-1. Дело-1)Глава 1"Гм… Какая у нее помада… Вкусная, наверное…"Ромео, последний стихВ тот достопримечательный день, моя персона как всегда находилась за любимым столиком напротив входа в бар « У Шота». Посетителей было немного, и те – постоянные клиенты, так что интереснее было таращиться в окно на пролетающие антигравы, чем на надоевшие морды здешних алкоголиков. Единственным человеком, которого я мог выносить, а иногда и выносил, в прямом смысле, из пивной, был сам Шота – мой самый старый друг из еще живущих на этой тусклой задрипанной планетке. Впрочем, Шота сегодня не мог смотреть на меня, так как я, Алексей Поркин, сын адмирала Остапа Поркина и неизвестной матери (читать дальше – святой и невинной неизвестной женщины), был должен ему около восьмисот стандартных галаксиев за вчерашнюю потасовку в сем паршивеньком заведении. Кто-то спросит, а почему я? Если бы смог вспомнить – ответил бы. Но, к превеликому сожалению, помню только стул, направляемый моей бравой рукой и ломающийся о чью-то головенку. Мучительно хотелось потереть огромный синяк под глазом, но профессиональная гордость запрещала делать это. Смотрят же! Вообще-то, я здешний внештатный вышибала, да еще и друг хозяина, так что отвечать должен только за то, что поставил какому-то не слишком расторопному клиенту на один – два синяка под глазами побольше. Но вчера… О, что это был за день! Плохой, в смысле… Дряннее и чернее дня не придумаешь. После второй бутылки самогона я внимательно рассматривал немного раздваивающуюся картину. Она мне не нравилась… А как бы вы отнеслись к такой картине: четверо огромных солдафонусов распахивают дверь и вволакивают за собой в бар прелестнейшую девушку. Она, то есть девушка, приглянулась мне сразу же. И дело даже не в том, что из рваного платья мельком проглядывала обнаженная, чудесного вида загорелая грудь. Когда солдатусы сели за стол и рывком посадили девушку рядом, я встретился с нею взглядами и прочел в глубоких голубых глазах ужас и мольбу. Интересно, подумал я, какого черта надобно юдистским увальням заковывать в плазмо-наручники и волочь почти в голом виде такого ангелочка? Служивые, самый младший из них, кажется, был капитаном, заказали несколько бутылок рельского самогона, четыре кружки пива и столько же стаканов. О девушке, они видно не заботились – я прочел это по ее пересохшим от жажды губам. Очень может быть, они волокли ее через добрые полпустыни, не давая ни капельки влаги. И давать, похоже, не собирались. Во мне, человеке достаточно спокойном и тихом (об этом говорит моя профессия), все заклокотало от ненависти. Да будь она хоть врагом народа, никто не смеет так с ней обходиться, и тем более давать пощечины, как только что сделал один из этих подонков. Шота направился из-за стойки к новоприбывшим, левитируя перед собой поднос, обставленный бутылками. И тут ко мне пришло что-то. Вот бывает такое в жизни – появляется у тебя какой-то неведомый толчок, влечет тебя за собой и кардинально меняет рутинную жизнь. Мой толчок выглядел следующим образом… Я встал, отобрал у остолбеневшего Шоты поднос и сам направился к солдатусам. Все это время, девушка испуганно наблюдала за мной. Солдаты, вернее, офицеры тоже уставились в мою сторону. Старожилы заведения дружно поставили стаканы на столы и загудели, самые старые и битые из них бочком подвинулись в сторону выхода и нескольких окон по периметру всей барной площади. Шота, первое время пытавшийся ухватить меня сзади за пояс обреченно махнул рукой и подался к стойке. За дубинкой… Наиболее вероятно, что оный дубец рассчитывался на Алешкину (мою) голову, а никак для моих потенциальных врагов. За меня бармен не сомневался. Моя персона подошла, поставила поднос на стол и вежливо спросила, почему это бравые защитники родины пленили несчастную представительницу противоположного пола и всячески над ней издеваются. Мне в достаточно резкой форме ответили, что это не моего скудного паралитического ума дело, а так же и не дело моего длинного вшивого носа сунуться к благородным офицерам. В свою очередь, я посоветовал паршивеньким офицерчикам засунуть свои благородные погоны в их же неподтертые военные задницы. После небольшой дискуссии со мной, один из них, кажется, майор, подло предложил мне бутылкой о голову. Я вежливо уклонился и честно задал ему прямой аргумент по подбородку. Далее последовали разгромные доводы в мою сторону кулаками, ногами, и даже подносом. Я отмахивался от оппонентов чем только мог – в диалог пошли стол, в процессе, ножка от стола и закончил я свое вступление разбиванием офицерской морды о грязную стойку. Все это время девушка лежала со стулом у окна, уроненная в процессе дебатов и наблюдала за мной своими ласковыми голубыми глазами. Какие глаза! Я окунался в их пламенную голубизну, тонул в бездне многообещающего взгляда, возвращался, обратно выныривал из омута очей и скользил по эротических изгибах ее тела. И пропускал удары… Но, хвала Всевышнему, пока для меня все было благополучно. Подумаешь, каких-то четыре дряблых слизняка. И вот настал момент, когда я переступил через поверженное мной тело и направился к пленнице – сейчас она бросится на меня, благодаря, покрывая пылкими поцелуями, и сразу повлечет за собой к обширной кровати. Да не тут то было! Дверь бара распахнулась и вдавила вовнутрь где-то с дюжину рядовых. Первый раз вижу армию, в которой не приходят в восторг при виде окровавленного и покрытого синяками офицерского тела на полу. Узрев картину разгрома, со мной, грозно возвышающимся на его вершине, солдатусы сразу обрадовались и стремительно помчались ко мне, к сожалению, не для того, чтобы поздравить. Ее глаза… Вот тут то мне и не посчастливилось. Ничего не помню после первого же (какой стыд!) удара стулом по хребту. Сквозь туман проплывали крики, падающие сосуды со спиртным, ломающиеся столы и прочие детали, присутствующие в драке. Дребезг стекла и треск пластика, костей и прочих никому не нужных, кроме их владельцев, вещей. Где-то через минут двадцать надо мной склонилось прелестнейшее лицо, обрамленное огненными волосами, поцеловало меня в разбитые губы и нежно прошептало «Спасибо, увидимся». Я опять впал в небытие. «Мой герой …» Из небытия меня вывел ужасно холодный поток воды, изливаемый на мою, последнее время, не очень любимую самогоном и ударами (тяжелых военных) сапог голову. Приоткрыв один глаз, я с сожалением отметил, что потчует меня не та красивая девушка, а старый товарищ Шота, злобно смотрящий на меня поверх кувшина. Божественное лицо из сновидений сменилось избитой, украшенной рожей приятеля. Совсем не ангельской, учитывая, что его периодически, раз в месяц, сажали в обезьянник городской полиции за дебоши. Какое коварство, вместо чудесных глаз – налитые кровью синие глаза, подбитые с обеих сторон. Вместо гибкого стана – широкие, что твой дельтаплан, плечи и совсем на маленькую толику уже бедра. - У-у, - промычал я, хватаясь за мокрую голову и прикрываясь от яркого света зеленой настольной лампочки. - Очнулся, супермен-алкоголик? – Ехидно спросил Шота, не переставая, однако, поливать мою бедную персону. - Угу, - все так же сообщила моя голова, отодвигаясь от подлого кувшина. - Прекрасно, - констатировал друг, выбрасывая кувшин в мусорное ведро у стола. – Теперь поговорим. Я молча кивнул, стараясь удержать себя от побуждения сунуться за кувшином и промочить стонущее горло. - Мне кажется, что будет справедливо напомнить тебе, что ты теперь мой должник, – Не очень-то радостно улыбнулся Шота. – Твое благородие, генеральский сынок, должно мне около тысячи галаксиев. - Приятно сознавать, что тебе рады. - Неслыханно рады, если учесть, что в баре нужна даже не капитальная уборка, а полный капитальный ремонт. - ??? Я несколько удивился, узнав, что сломанным столом и стулом не обошлось. Оказалось, что при виде моего беспомощного тела, облепленного солдатусами, постоянные клиенты, в общей сумме пятнадцати человек, загорелись желанием помочь товарищу по выпивке и дебошам. Ко всему прочему, среди алкашей нашлось несколько таких же, как я, старых десантников ушедшей республики. Имперским солдатусам надавали таких звиздюлей, при этом поломав восемь столов, дюжины две стульев, разбив все окна и нащербив барную стойку, что двух последних рядовых забрала не скорая помощь, а сразу труповозка. Вечер окончился весело. - И как собираешься рассчитываться? Алкогольные испарения несколько отступили при упоминании суммы долга, мозги со скрипом пытались найти выход из сложившейся ситуации. С учетом того, что когда-то бравый лейтенант Алексей Поркин спас вышеупоминаемому рядовому Республики Шоте Громбльбрыгергу солдатскую жизнь, ответ напрашивался сам. - Отработаю, конечно! - Отработаешь!?? – Шота правдиво удивился и сел на стул. Обхватив голову обеими руками, владелец бара немного подумал, истошно завывая. Затем, привычным движением, он выхватил из кармана передника большущий потрепанный калькулятор и что-то там подсчитал. Я устало прислушивался к мелодичному пиканью клавиш и заерзал по столу, на котором лежал. Единственному, надо сказать, столу в разгромленном заведении. - С такими темпами, - вздохнул Шота, - ты вернешь мне долг к концу следующего десятилетия. Он показал мне калькулятор. Мои глаза округлились на пару с округленной цифрой дней на экранчике. - Что ж, - я пожал плечами, - мы же друзья! Отработаю как-нибудь… У Шота вздулись вены на шее. Уши покраснели, а со лба щедро закапал пот. Менее искушенный наблюдатель подумал бы, что владельца бара сейчас хватит удар. Но меня этим не проведешь! Последний раз я видел его в таком состоянии, когда мы вдвоем вынесли Лаврскую крепость на Кондеоре-8. Я быстренько, насколько позволяло мне тело, отполз со стола на грязный, забрызганный кровью пот. - Лежачего не бьют! – Заорал я Шоте и усердно притворился мертвым. Сквозь неплотно прикрытые веки я наблюдал за озверевшим другом. Он возвышался надо мной как Голиаф, его пудовые кулаки громко скрипели от сжатия, бочковидная грудь вздымалась, а глаза горели как дюзы крейсера на форсаже. - Убью! Кулак с треском врезался в столешницу. Та с истошным скрипом разлетелась вдребезги. Одинокие ножки рухнули на поверженную товарку. В баре все замерло. Слышалось только яростное дыхание Шота и мое скудное сипение. - Это я тоже запишу на твой счет! – Пророкотал мой друг и зашагал за треснутую стойку. Я облегченно вздохнул и, с трудом взобравшись на ноги, отправился к выходу. Сейчас меня воззвали к себе холодный душ и одинокая кровать. Необходимо зализать несколько ран и поразмышлять над внезапными проблемами. - Когда будешь в своей хибарке, помни о моей доброте и о том, что я не убил тебя за твои грехи! – Крикнул мне вдогонку Шота. Я поднял руку во всемирно известном жесте и переступил через порог, проходя сквозь анти-москитный экран. - Счастливчик, - донеслось мне вслед из забегаловки. Это я счастливый? Как метеорит, сгорающий в атмосфере какой-нибудь планеты. Он знает, что сейчас сгорит, или разобьется о твердую поверхность, и его летящее тело уже чувствует пламя снаружи. Но, сделать ничего нельзя. Безысходность. И к чему он это сказал?- Это как потеряли?!! – Орал Збандельберг, кипя от ярости. Услужливый адъютантус тотчас же подал ему новую трость вместо разломанной об челюсть капитануса. Збандельберг, почувствовав приятную тяжесть в кулаке, махнул тростью в сторону лейтенантуса. Последний рухнул как подкошенный, не выдержав напора толстой алюминиевой трубки. Из его виска медленно заструилась кровь, обильно орошая зеленый ковер. - Видишь, что означает звание? – Прошептали в задних рядах. – Браубургу от подачи – хоть бы хны, а летеха сразу с копыт… - Разговорчики в строю! – Завернул глазами полковникус. – Всех выброшу через торпедный отсек... - Слава Торусе, мы на поверхности планеты, - опять зашептались в крайнем углу. Говорящий тотчас же запнулся. - … когда мы вылетим в Космос! – Окончил фразу Збандельберг и зверски улыбнулся. Укоризненной окинув взглядом загнутую трость, он бросил ее в строй. Поскольку железяка была не слишком тяжелой, а расстояние до солдатусов достаточно далеким, она упала в метре от передней шеренги. Все сорок сослуживцев бросились от нее как от Плутонианской гадюки. - То-то же, - благосклонно молвил полковникус. – Если в строю нет страха, нет и дисциплины! Рядовые несмело придвинулись к своим исходным местам. - Суммирую, – Збандельберг взмахнул новой тростью. Все присутствующие привычно вжали головы в плечи. - Деваху потеряли, это – раз! В баре засветились, алкоголики, это – два! Это как пить на задании?!! (Если бы кто-нибудь мог в этот миг прочитать мысли военных, он бы увидел огромное, как полотно в кинотеатре, зарево мыслей, внезапно вознесшееся над толпой. Объединенная мысль сорока солдатусов, и лейтенантуса. «Это как без водки-то?» Капитанусу такие мысли в голову никогда не приходили. Они выветрились еще с момента поступления на службу. Его ничего не волновало кроме приказов и гомосексуализма. Что, впрочем, иногда одно и тоже… Для лейтенантуса же, мысль о водке была последней в угасающем сознании – навсегда.) Над нерушимо лежавшим телом склонился санитар и нащупал пульс. - С цивильными вступили в контакт, это – три, - повысил голос полковникус. - И, наконец, - трость обвинительно направилась в сторону рядов в погонах. - Два трупа… - Збандельберг бросил взгляд на санитара. Тот отрицательно покачал головой и отвернулся, смахивая скупую мужскую слезу. Как-никак, а лейтенантус был его любовником. - … Три трупа! – как ни в чем не бывало, продолжил командующий. – Это как понимать, господа юдисты? Взвод молчал. Он знал, как это понимать: один-два расстрела, повешение и выпуск нескольких тел в открытый Космос. И лишение ужина. И премий тоже. Причем, все это явно падет на рядовой, а не офицерский состав. - Вы осознаете что натворили? – Взмахи трости становились все нервнее и злее. Голова капитануса уже не просто вжималась в плечи, а ощутимо давила на копчик. Это приятно будоражило. Старый служака удивленно сморщился и сосредоточился на ощущениях. Грозный взгляд командира жестко скользил по намертво застегнутым гимнастеркам и погонам со звездочками. - Осознаете?! Подчиненные громко мигали веками и старались не дышать. Они осознавали. Прекрасно осознали в первый же день после призыва. Что рекрутинговые лозунги – вранье и бред. Что страшные слухи о армии – ужасная реальность, хуже всяких слухов. Вам говорят «Погиб как герой», а ты видел разорванную в клочья задницу товарища, проплывающую мимо иллюминатора дежурного. Вам говорят «Там кошмарная дедовщина…», а там – не то, что дедовщины, там жизни нет. Даже пукнуть лишний раз – это счастье, как дополнительный паек. Тем более что настоящая армия и отборный состав предусматривали только коренных юдей. Не-юдей, входящих в армию Империи Юдистов чистокровные юди презирали и всячески над ними надругались. Цивильные не-юди не то, что не презирались, их и людьми-то совсем не считали. - Итак, - пророкотал Збандельберг. – Если не найдете Бартомо в течение десяти местных суток, я вас оставлю на этой планете… Солдатские челюсти дружно лязгнули об пол. Никто не мог поверить такому счастью. - … вместе с небольшой нейтринной бомбой, - садистски улыбнулся полковникус. – А сам полечу на Юдус-1, получать звиздюли от Императоруса! Челюсти со скрипом вернулись на свои законные места. Они, конечно, ждали такого подвоха, но чтобы так… - Мне нужны два добровольца! – Збандельберг прорентгенил ровный строй. Солдатусы дружно задрожали. От колебаний зазвенели кристаллические канделябры, а в Центральном океане поднялось маленькое цунами. В добровольцы мог попроситься только идиот. Полковникус браво улыбнулся и выхватил табельный плазмоган. Первый луч пробежал по штукатурке ближайшей стены. Второй поджег подошвы в переднем ряду. - Ну? – по-отечески спросил командир. – Начальство ждать не любит! Он направил ствол повыше. Из шеренги вытолкнули двух самых щуплых и слабых рядовых. Они с перекошенными лицами отдали честь командиру и застыли. - Этих – расстрелять за государственную измену, – ощерился Збандельберг. – Остальные – на поиски профессорши, а потом – по десять нарядов на скотобойне и возле реактора. Раз-зойтись! По рядам прошелся облегченный вздох. Волна солдатусов облегченно потекла из зала, унося с собой обреченных товарищей. Из-за двери донеслось дружное, но не стройное пение «Боже, храни Императоруса и всех командиров». Когда в помещении опустело, полковникус устало опустился на диван. Привычный адъютантус сел на пол и начал стаскивать с командира сапоги. - Как сложно наказывать! – Простонал Збандельберг. – Это высасывает из меня все соки. - Вам сейчас отсосать, или после ужина? – адъютантус услужливо затрепетал ресницами. - Ах, подожди, мой ненасытный, - полковникус ласково погладил подчиненного по голове. – Пускай принесут хоть какие-то новости. Представь себе, Паркац, как мы разбогатеем, когда эта девка расколется! Она отдаст мне камень, даже если мне придется переступить через себя и изнасиловать паршивицу… - Вы хотите изменить? Мне? С женщиной? – Адъютантус изумленно уставился на обернутые онучами ноги. - Да не суетись ты, моя девчоночка! – Збандельберг успокоительно погладил его по голове. – Ты, Паркац, любовь всей моей жизни. Да и не получается у меня с женщинами, не-юдские отродья! Подчиненный удовлетворенно лизнул прелую онучу. - Эй, - вдруг крикнул полковникус. – Ты что здесь делаешь, Браубург?! - Виноват, - очнулся от внутреннего созерцание копчика капитанус. – Я замечтался. - Замечтался!?? – Збандельберг рванулся с дивана, оставляя обрывок онучи во рту Паркаца, и потянулся за тростью. - Виноват, - еще раз взвизгнул провинившийся и проворно скрылся из зала. Метко запущенная трость ударилась о дверной косяк и одиноко упала на ковер. - Надо будет их из свинца заказать, - проорал вдогонку капитанусу командир. - Не злитесь, мой тигр, - прошептал адъютантус, скользя рукой по штанине полковникуса. - Ты мой проказник, - успокоился Збандельберг, и они начали смачно целоваться. Посторонний наблюдатель мог бы обделаться от омерзения. И тотчас же обделался. Потому, что мог. Старый шпион убитой юдами республики (такой убитой, что не заслуживает даже на заглавное «Р») отринул от скважины в портьере. - Проклятые извращенцы! – он сплюнул сквозь зубы. – Вот он, цвет их нации. Голубизна и звезда, кошмар! Он вытащил из кармана длинного пальто толстую бумажную книжечку и сделал в ней несколько записей. - Сопротивление обрадуется… - Старый шпик бесшумно растворился в окне. – Какой камень? Этим же вопросом задавался и капитанус, отрываясь от игры с шеей и копчиком. Он задумчиво потер лоб, потом затылок. Потом еще раз лоб, еще раз затылок и, наконец, задницу. Зародыш мысли, зародившийся в его застоялом мозгу, неуверенно затрепетал и родился. От первой в служивой жизни мысли капитанус Браубург ошарашено насторожился и понял: вот оно! То есть она – мысль. Первая! Ее надо беречь. Впервые за двадцать лет – мысль. Может, я заболел? Он нащупал пульс на запястье – нет, все нормально. Он гордо вскинул голову, забыв о копчике. Я умный! У меня и мысль есть… В голове бешено кружилось: Разбогатеем – Камень – Девка – Разбогатеем – Камень – Девка – Разбо… И, наконец, самая сладкая мысль: Отомщу им всем. Кому конкретно – неизвестно, но во главе длиннющего, как торпедный хвост списка гордо реяло имя полковникуса Збандельберга. Довольный открытием в себе, Браубург устремился к плацу, где только что расстреляли двоих «государственных изменников», и сейчас паковали тела в целлофан на удобрения. Завидев командира, солдаты, уже полностью экипированные для задания, повыскакивали в струнку и замерли. - Чего ждем?! – набрал командирского тона капитанус. – Все дела на потом! Все на поиски Ирэны Бартомо. Из-под земли достать! Нашедшему – сто премий от командования. Дружный рев. - Не найдете – кара! От меня… - ощерился Браубург. Дружный вой. - Выполнять! - И еще! – бросил вдогонку топоту сапог капитанус. – Найдете девку – вести ко мне, не к полковникусу, а ко мне! Провинитесь, проведете ночь в моей постели! Топот участился и вскоре исчез за воротами временного лагеря."Я – самый крутой полководец в мире! Глаз даю!"^ Приписывается маршалу Кутузову1Проходя мимо полицейского отделения, я весь напрягся в ожидании обвинительных выкриков и оглашений приговоров, но, хвала Всевышнему, обошлось. Ментусы безразлично проводили меня взглядами и сосредоточились на понятных только им криминальным разговорам. Этих представителей власти я, как каждый житель этого, когда-то военного республиканского города, боялся до дрожи в конечностях. Господа ментусы были куда похуже чистокровных юдей и, тем более, солдат юдистов. В то время, когда в солдаты насильно волокли рекрутеры, а первые были просто коренными сволочами, ментусы отличались тем, что были коренными суками. В их ряды вступали по доброй воле! Самые презираемые уроды в стране, люди, за спиной которых тянулся хвост из преступлений против своего народа. Люди, которых в родных городах и селах ждали виселица и топор. Нелюди, скрывавшиеся от родни и своих поступков, ставшие неприступными для местного правосудия. Маньяки и психи, обожавшие Императоруса, который подарил им вторую жизнь, еще страшнее предыдущей. Ощущая на спине холодные мурашки от чужих взглядов, я перешел улицу на зеленый свет. Слева завизжали тормоза, и военный антиграв закачал бортом почти возле моего лица, которое мгновенно перекосилось. - С-скотина, - завизжал тоненьким голосом пилот армейского грузовичка. – С-су…! - Прикрой пасть, служивый, не то будет плохо твоей! Я поднял ноющий кулак и пригрозил им пилоту. Тот, собирающийся еще чем-то меня обрадовать, при виде моей подбитой физиономии, нажал на газ и двинулся по улице. Хвала Всевышнему, прочь. - Что происхо… - в окне антиграва промелькнула рожа юдистского капитануса. Это я ему, кажется, вчера расквасил нос бутылкой из-под пива. При виде меня, его глаза вытаращились, но машина уже пронеслась мимо и канула за поворотом. Вдали провизжали тормозные дюзы, но ждать на скорую расправу желания у меня не было. Я, не раздумывая, бросился бежать, только ехидный смех мальчишек беспризорников, толпившихся возле банановой лавки, остался виться на покинутом перекрестье. Намотав несколько кварталов, я убедился в отсутствии слежки. Родной район привычно не вдохновлял и заставил помрачнеть. Я живу на берегу небольшого водохранилища, являвшегося финалом сети сточных канав всего города. Посему, дикое благоухание стало для меня совсем терпимым. Кроме грязного водоема квартал мог обрадовать расписанными граффити стенами пятиэтажек и огромными кучами отбросов. Ядовито зеленые испарения интимно будоражили воображения, а стаи килограммовых крыс, шнырявших по округе в поисках приблудных кошек и сонных бомжей, не давали расслабиться. Разбитые окна и опустевшие после милицейских рейдов дома, в них витало одиночество. Груды рваного тряпья, с чем-то шевелящимся внутри заставили бы взвыть от зависти эпоху чумы в период Средневековья на старой земле. Вот здесь мы и живем! Мой дом заслуживал отдельного описания. Переделанный со старого десантного бота, на котором мы, вместе с Шотой, атаковали оккупированные Империей города. Огневые люки я прикрыл анти-москитными сетками и укрепил осколками бомбардировочной шрапнели. Все опознавательные знаки и фонари были искусно задрапированными маскхалатами убитых нашей дивизией юдей. Десантный люк, он же – дверь, был так запрятан, что несколько раз пьяному мне приходилось ночевать на улице, после безуспешных нашариваний в потемках. Основная часть сооружения покоилась под водой, открывая белому свету лишь четвертую часть, служившей мне прихожей и гостиной. В нижние части я пускал только самых проверенных людей, которых осталась лишь жалкая горстка на планете – не для посторонних очей приходились некоторые интересные игрушки. Порывшись в ближайшей куче отбросов возле покореженной кабины телепорта, я выудил пульт, надавил несколько клавиш и вошел в открывшийся люк. Мне было так паршиво, что мозг даже не отреагировал на тревожное мигание датчика сигнализации. Оставив кроссовки и мешающее одеяние прихожей, я направился мимо гостиной в ванную. В душевой кабинке пахло паром. Странно, я, кажется, уже три дня не был дома. К чертям задумываться – мыться. Хорошенько намылившись, аж до покраснения век и оттерев синяки всюду, куда смог дотянуться, я начал исследование на предмет обнаружения переломов. Сегодня обошлось. Несколько ссадин и растяжка. И, возможно, одна трещина ребра. Так что, к авто-доктору надо будет заглянуть только в профилактических целях. Отмывшись, я насухо оттерся любимым сиреневым полотенцем и вошел на кухню. Открыв холодильник, мрачно почесался и схватил одиноко стоявшую бутылку пива. Громкое бульканье возвестило грешному миру мое воскресение. В голове посветлело. - Ты всегда пьешь в пять часов утра? Я поперхнулся пивом и вытаращился в сторону говорившего. Вернее, говорившей. Она сидела в соблазнительной позе на моем диване, одетая в мою рубашку и смотрела на меня. - Удивительная картина – избитая голая пьянь с бутылкой пива покрывается пупырышками. О, вижу, что ты рад меня видеть. Я скосил взгляд вниз на причинно радостное место и прикрылся бутылкой. Ее явно не хватало. Пришлось заслонятся от изучающего взгляда дверкой холодильника. Пониже спины ощутимо похолодело. - Да ладно тебе, Алексей, не стесняйся, мы девушки повидавшие многое. Но, если наша встреча тебя будоражит, предлагаю одеться. – Она бросила мне халат. Накинув на плечи теплый мохер, я подсел возле нее на диван и уставился на ее обнаженные коленки. Она улыбнулась и провела по ноге пальчиком. Я судорожно взглотнул. - Предпочитаю общаться с красивыми девушками, предварительно с ними познакомившись. - Ирэн Бартомо, профессор космогеологических наук, президент Ассоциации космогеологии на Джаранге-5, межпланетная исследовательница, кандидат геологических и космических наук, заместитель ректора Второго Галактического Института, декан факультета окаменелостей в Космо-геолого-зоолого-натурастических-и-футуристических-наук Университете на Джаранге-5, - просто представилась она, без лишних возвышенностей. И добавила, - к тому же, дочь академика космических наук, первооткрывателя пятнадцати планет Джерома Липеста Бартомо! - Если скажешь это еще раз и вдвое медленнее, я все запишу и чего-нибудь запомню, - я попытался пошутить. – Какими судьбами, милая Ирэн, ты вторгаешься в мои владения, к тому же, после избиения моего бренного тела злобными пленителями твоей профессорской особы! Она нахмурилась, вспоминая что-то неприятное. - Мне нужна помощь аборигена… Прости, - Ирэн запнулась, заметив выражение моего лица. – Местного, который знает эту планету и здешний язык. Ты знаешь свою родину? - Как свои пять членов, то есть, пальцев, - я не отрывался от созерцания ее чудесных изумительных ножек. Очень, надо сказать, длинных. - Мне будет необходимо пройти со своим спутником долгий путь, полный опасных монстров фауны и флоры этой захудалой планеты, стычек с разбойниками, солдатами и прочими тварями. На каждом шагу, подвергаясь смертельным ударам и содрогаясь от ужаса будущего. Моя голова отрицательно дергалась из стороны в сторону. - И за это я заплачу ему десять тысяч галаксиев! Голова остановилась и, наконец, перевела глаза с коленей на лицо Ирэн. Эти глаза, носик, губки, немного пухлые, но такие страстные. Маленькие компактные ушки, лобик без единой морщинки. Господи, да я влюбляюсь. Бегом в душ, а то температура в кухне стремительно накалилась. Мне даже удалось немного подняться с дивана. На выключенной микроволновой печи засветился датчик и прозвенел звонок о вкусной и здоровой пище. - Согласен? - Э-э. – Мой взгляд утонул в наполовину распахнутой рубашке. Груди немного больше второго размера, любимый формат и желанный загорелый цвет. Я хочу ее, Боже, да. Я хочу ее, да! - Да! – Это я сказал вслух. И впоследствии не раз об этом пожалел. - То есть, не… - На рубашке расстегнулась еще одна пуговичка. – Да! - Отлично, Лешка! – Обрадовалась девушка. – А теперь, иди ко мне. Она заключила меня в свои мягкие объятия и нежно куснула за подбородок. Я лихорадочно начал хвататься за ее упругое тело, стараясь ощутить каждый квадратный миллиметр. Отличные груди, ни грамма лишнего, мне удалось ухватиться губами за маленький коричневый сосок. Мы вместе окунулись в океан ощущений.Глава 2"В искусстве войны главное – не обгадится во время атаки! Запах в рядах сеет смуту и предательство."^ Любой китайский полководецЧерез два часа мы, обнявшись, вместе обсуждали будущее путешествие. В первую очередь меня интересовал одни загадочный вопрос. - Как ты пробралась в мой дом? Он охраняется не хуже столичного Иршалимуса на имперском Юдусе-1. - Красивым девушкам, тем более с тонкими фигурками совсем не трудно попасть в желаемые места! – Она погладила меня по обритому подбородку. - А конкретнее? – Я повернулся от электроплиты, готовящей кофе и глянул на ее лицо. - Твой верный товарищ Шота вчера сказал мне как тебя найти и даже дал проходной пароль от хибары. Я хмыкнул и опять вернулся к плите. - Никогда не поверю! Она улыбнулась и откинула прелестные платиновые волосы за ухо. - После первого же и, надо сказать, единственного поцелуя, он вытарабанил информацию как на духу. - Собака, - сквозь зубы прошепелявил я. – Никогда больше не доверю ему ничего ценного. Даже в сортир пароля не получит. В период войны Шота бы пошел на расстрел за такие дружественные жесты. После поцелуя? Убью, заразу! Во мне клокотала черная ревность, это явно любовь, поскольку никогда не был ревнивцем. В военные годы мы целыми взводами ходили к одним и тем же девушкам, при таких обстоятельствах ревность элементарно атрофировалась. Хорошо, что в армии юдистов поголовно служат гомосексуалисты, не то мой схрон родной давно бы уже разбомбили, а по мне плакала виселица или газовая камера. Ирэн засмеялась. - Да не переживай, мой котик. Это был обычный поцелуйчик, почти материнский. Как представлю ее в объятиях того мерзавца, что кулаки сами сжимаются. После путешествия обязательно зайду в его забегаловку и отдам долг. Громко и самоотверженно. Шоте понадобится еще не одна тысчонка галаксиев на восстановление бара. После этого заведение будет называться не «У Шота», а «У развалин». - Ну, хорошо. – Я поставил готовое кофе в высоких чашках на столик. – Откуда у простой профессорши сумма в десять тысяч галаксиев? Она наморщилась. - Начнем с того, что мой отец был далеко не бедным человеком. А если по правде, давным-давно, еще девочкой я прочитала, что лучшая имперская проститутка берет за акт любви десятку тысяч денежек. Поэтому, я и подумала, что переспать с тобой будет наилучшим выходом из сложившейся ситуации. Я напрягся. Желанные купюры стремительно уплывали из-под моего носа. - Ты не лучшая имперская шмара. - Но и не худшая, - она гордо закинула ногу на ногу. – И не проститутка. Посему, это стоит дороже. Котенок, ты мне уже должен. Много! Ирэн сексуально изогнулась на стуле. - Без денег я никуда не пойду. – Честно говоря, я бы пошел за ней хоть за край Ада, даже с одним медяком. - Ты уверен? – Ножки разошлись в стороны, позволяя рассмотреть роскошную… - К-г-м, - откашлялся смелый лейтенант Поркин, безуспешно успокаивая озверевшую плоть. – Куда же денусь. - Тем более что я, кажется, в тебя втрескалась. По самые профессорские уши. Мне пришлось тоже усесться рядом с нею на соседний стул и скрестить ноги. Тело меня совсем не слушалось. Хотелось лишь одного – большой и чистой. - И ради чего затевается это самое путешествие? Ирэн отхлебнула кофе и придвинулась ближе. - Мне требуется некий предмет, найденный моим отцом на этой планете сорок галактических лет назад. Потом предмет был потерян вместе с отцом и следы его затерялись где-то здесь же, на Галлоре-3. Я заинтересовался. - О каком предмете идет речь? - Пока не важно. Узнаешь в процессе, но, должна сказать, что от его находки зависит судьба всех не-юдей и некоторых инопланетных цивилизаций, еще не завоеванных Империей. К тому же, бывшему офицеру республики некрасиво расспрашивать нанимателя о приватных делах. И не бойся, я пошутила, деньги у меня есть. На депозите в имперском банке на Джаранге-5. Я облегченно вздохнул и притянул Ирэн к себе. Мы опять занялись любимым делом. Любовь несла нас на своих крыльях, вздымала к небесам и плавно опускала на пуховую перину сна. Как это прекрасно! Ближе к обеду мы приняли ванну и, обнявшись, раздумывали над деталями вояжа. Оказалось, что мы должны посетить два города, включая столицу, несколько пустынных бивуаков, лагерь повстанцев и… - Затерянный Город?!! – Мой громкий рык пронесся по дому, и в спальне вдребезги разлетелась старинная ваза периода Свободы. – Мы туда не пойдем! Там Смерть, понимаешь, большущая, страшная Смерть, которая не пощадит ни старого, ни младого! Тысячи исследователей и паломников оставили свои жизни в месте перед Городом, которое называют кладбищем Древних! Ирэн пожала плечами. - Смерть для всех, кто не знает секретов Города. К тому же, у меня есть карта. Она поднялась с дивана и вытащила из своих лежащих джинсов маленький диск голографической карты. Потом оказалось, что никакого плана Затерянного Города у противной девчонки не было и в помине, то была карта одного из музеев в системе Джаранг. - Отлично, - без энтузиазма промолвил я. В этот момент в дверь забарабанили. Энергично так, уверенно. Судя по колокольным вибрациям внутри помещения, в бот ударили две тепловые ракеты, способные разнести полквартала и десятков тридцать разрывных пуль. Из улицы донеслись свистки армейских команд и крики. - Пришли по мою душу! – Ирэн спокойно натянула джинсы и взялась за футболку. - Кто? - Избитые тобой несчастные юдисты. – Футболка уже обтягивала ее неимоверную грудь. Я нервно подбежал к панели управления и ударил по всем клавишам сразу. В доме зразу потемнело, загорелись аварийные лампочки. Скорее, не от включения системы, а от какого-то снаряда, перебившего силовые кабеля. «Включена система защиты бота номер 719-F. Применяю тактику анти-осадного боя». На душе немного потеплело. Я набросил на себя маскировочную куртку и бросился к арсеналу на подводном уровне. Солдатам обязательно понравятся мои игрушки. Девушка бежала рядом со мной. Бронированная дверь, как в лучших банках Галактики остановила нас всего на несколько секунд. Ровно столько понадобилось моим пальцам, чтобы ввести пароль. Мы вбежали в мою оружейную и за нашими спинами захлопнулась толстая дверь. Вспыхнул неяркий сиреневый свет и Ирэн удивленно, а, может, изумленно охнула. Да и я здесь не был, кто знает сколько времени. Кой-чего призабыл. И припомнить было что. Прямо перед нами возвышалась малая бластерная турель малой дальности, снятая моей персоной со старого республиканского крейсера. Несмотря на внушительный слой, несколько годичной пыли, вороненая и закаленная космическими гонками сталь агрессивно блестела в полумраке. Позади турели начинались два ряда стеллажей, заполненных