А. В. Турчин СТРУКТУРА ГЛОБАЛЬНОЙ КАТАСТРОФЫ Риски вымирания человечества в XXI векеПредисловие Г.Г. Малинецкого Вводное слово Н. БостромаПроект Российского Трансгуманистического ДвиженияМосква 2008СЕРИЯ «ДИАЛОГИ О БУДУЩЕМ» Т.2 Ответственные редакторы: И. В. Следзевский Валерия ПрайдРецензенты: Д.п.н. А.П. Назаретян Д.г.н. Л.Я. Аранович Д.ф.н. В.И. Аршинин Содержание ^ Г. Г. Малинецкий. Размышления о немыслимом 3Н. Бостром. Вводное слово 21Предисловие 22Введение 29Часть 1. Анализ Рисков 31Часть 2. Методология анализа глобальных рисков 330Заключение. Перспективы предотвращения глобальных катастроф 415Литература 417Приложение. Таблица катастроф 426Примечания: 464 ^ Г. Г. Малинецкий1. Размышления о немыслимом Завидую Прусту. Упиваясь прошлым, он опирался на весьма прочную основу: вполне надежное настоящее и неоспоримое будущее. Но для нас прошлое стало прошлым вдвойне, время вдвойне утрачено, потому что вместе со временем мы утратили и самый мир, в котором текло это время. Произошёл обрыв. Поступательное движение веков прервалось. И нам уже неведомо, когда, в каком веке мы живем и будет ли у нас хоть какое-то будущее.^ Р. Мерль. «Мальвиль» Картина, нарисованная мною, не обязательно должна быть картиной полного уныния: ведь неизбежных катастроф, возможно, и нет. И, конечно, шансов избежать катастрофы становится больше, если мы смело посмотрим катастрофе в лицо и оценим её опасность.^ А. Азимов. «Выбор катастроф» Такая книга должна была появиться. Её время пришло. Хорошо было бы, чтобы она была написана лет на 20 раньше. Но прошлого уже не изменишь, а о будущем надо думать, проектировать его и осмысливать его опасности, риски и угрозы. Эта книга находится на грани между обзором работ, посвященных сценариям глобальной катастрофы, выполненным в мире, между футурологическим исследованием и методологическим анализом существующих подходов. Автор книги – Алексей Турчин – стремится к объективному анализу, к научности, к целостному осмыслению глобальных рисков. Безусловным достоинством книги является её интеллектуальная честность, стремление к чёткому разделению фактов, результатов, гипотез, сомнений, домыслов. Наверно, у многих читателей возникнет естественный вопрос, как соотносится предпринятое исследование с конкретными работами по управлению рисками и проектированию будущего, которые активно ведутся в России и во всем мире. О «мостике», соединяющим анализ гипотетических катастроф и работы по прогнозированию и предупреждению реальных аварий, бедствий, чрезвычайных ситуаций, наверно, и стоит сказать в предисловии к этой книге.^ Глобальная неустойчивость …макросдвиг – это трансформация цивилизации, в которой движущей силой является технология, а запускается сдвиг наличием критической массы людей, осознавших необходимость обновления системы ценностей.^ Э. Ласло. «Макросдвиг» Вероятно, именно сейчас человечество делает самый важный и значимый выбор в своей истории. В теории самоорганизации – синергетике (дословно, теории совместного действия) – есть принципиально важное понятие бифуркация. Слово пришло из французского языка, где означает раздвоение, ветвление. Бифуркацией называют изменение числа или устойчивости решений определенного типа при изменении параметра. В нашем случае параметром является время (точнее, историческое «медленное время», как назвал его выдающийся французский историк Фернан Бродель). «Решение» – это важнейшие количественные параметры, характеризующие жизнеустройство нашей цивилизации. И в течение жизни одного поколения предыдущая траектория развития теряет устойчивость. Очевидное свидетельство этому – технологический предел, к которому подошла цивилизация. По оценкам экологов, если весь мир сегодня начал бы жить по стандартам Калифорнии, то всех разведанных запасов полезных ископаемых хватит по одним видам на 2,5 года, по другим на 4. Человечество живет не по средствам – за год оно потребляет такое количество углеводородов, на создание которого у природы уходило более 2 миллионов лет. Несколько лет назад был пройден важный рубеж – более трети нефти начало добываться на шельфе и с океанических глубин. Бразильские и американские кампании начали бурить в море на глубинах 2,5 километра. То, до чего легко было дотянуться, уже освоено или исчерпано. Наука ХХ века не решила задачу производства необходимого количества дешёвой чистой энергии и её эффективного аккумулирования. Наглядное свидетельство нынешнего мирового нефтяного кризиса рост цен на нефть с 7 (несколько десятилетий назад) до 140 долларов за баррель. То же касается производства продовольствия, сценариев экономического развития, обостряющихся проблем глобализации1. Становится очевидным, что прежняя траектория развития человечества потеряла устойчивость. И надо осознанно и разумно выбирать новую траекторию, либо обстоятельства выберут её за нас. В синергетике показано, что вблизи точки бифуркации имеет место неустойчивость. И малые причины могут иметь большие следствия. Мы видим множество признаков неустойчивости современной реальности. Неустойчивости всегда были спутником развития человечества. Неустойчивости, как показывает синергетика, носят разный характер. Например, в линейных системах они развиваются по экспоненциальному закону или, что то же самое, по геометрической прогрессии – в одинаковое число раз за одинаковое время. Простейший пример такого роста дает уравнение Мальтуса.. (1) По предположению английского священника и профессора Ост-Индийской компании Томаса Мальтуса (1766-1834), по этому закону растет численность всех видов, включая человека. Из школьной математики известно решение этого уравнения N(t) = N0·exp(t). Если увеличить начальные данные вдвое, то и решение возрастет вдвое: отклик, пропорциональный воздействию – общая черта всех линейных систем. Это очень «быстрый» закон. В соответствии с ним, например, с 1960-х годов, развивается компьютерная индустрия. Там он называется закон Мура: каждые 18 месяцев степень интеграции элементов микросхемы (а с ней и быстродействие компьютеров) удваивается. Однако есть и ещё более быстрые законы, характерные для нелинейных систем, например, систем с положительной обратной связью. В них отклонение вызывает реакцию системы, увеличивающую отклонение, увеличивающую более сильно, чем в уравнении (1). Такую неустойчивость, например, описывает уравнение (2). (2) Но закон роста здесь совсем другой. (3) Здесь имеет место режим с обострением1, когда исследуемая величина неограниченно возрастает за ограниченное время tf, которое само зависит от начальных данных tf = 1 / N0. Всё это не является математическим упражнением, а имеет непосредственное отношение к нашему настоящему и будущему. Исследования последних десятилетий ХХ века, данные палеодемографов, показали, что именно по закону (2), а не по закону (1) росла численность человечества на протяжении двух миллионов лет, и определили момент обострения tf 2025 год. Закон (3) описывает сингулярность (особенность). Специалисты по прогнозированию связывают с сингулярностью гипотетическую точку во времени вблизи 2030 года, в которой ряд прогностических кривых уходят в бесконечность. Многие эксперты связывают его с взрывным развитием технического прогресса, в особенности информационно-телекоммуникационных, нано-, био- и когнитивных технологий (английское сокращение NanoBioInfoCogno – NBIC), с качественным изменением человечества. Будем рассуждать как реалисты, твердо стоящие на Земле. Нас не может быть бесконечно много. Поэтому закон (3), гиперболический рост численности человечества – главная пружина истории на протяжении многих веков – должен измениться. И это происходит. Происходит в последние 20 лет – на протяжении жизни одного поколения. Речь идет об изменении алгоритмов развития цивилизации. Самое близкое по масштабу событие – неолитическая революция, в результате которой человечеству удалось перейти от охоты и собирательства к земледелию и к скотоводству. По оценкам ряда экспертов, в ходе этой революции численность человечества уменьшилась почти в 10 раз. Человечеству и науке брошен вызов, сравнимого с которым ещё не было. Состояние ресурсов, биосферы, общества заставляет нас в очень короткий срок 15-20 лет обновить или радикально изменить весь набор жизнеобеспечивающих технологий (энергетика, производство продовольствия, транспорт, управление обществом и многое другое). По сути, речь идет о типе бифуркации. В синергетике различают мягкие бифуркации, при прохождении которых возникшие траектории лежат в окрестности прежней, потерявшей устойчивость. И далее постепенно, эволюционно удаляются от неё при изменении параметра. Делается важный и ответственный выбор, суть и значение которого выясняется позже, однако развитие идёт эволюционно. Это вариант будущего, который предвидит профессор С. П. Капица. Но бывают и жесткие бифуркации, когда близкой ветви нет и, скажем, происходит переход на другую, достаточно далёкую от предыдущей ветвь. Это революционное событие. Не хочется думать, что это ждёт человечество в ближайшие десятилетия, но и исключать такого варианта нельзя. И здравый смысл подсказывает, что, надеясь на лучшее, следует рассчитывать на худшее и, конечно, всерьёз размышлять о нем. Это и является лейтмотивом книги А. В. Турчина. По сути, она является первой научной (насколько это возможно при анализе трагического, невиданного, никогда не происходившего) работой, посвященной данному кругу проблем. Обсуждаемое направление мысли уже несколько десятилетий развивается на Западе. Соответствующие работы публикуются во многих авторитетных научных журналах, в частности, в Nature. Естественно познакомить с этим направлением поисков, которое может оказаться очень важным («кто предупрежден, тот вооружен») и отечественного читателя. В точке бифуркации очень велика неопределенность. И обещания светлого будущего соседствует с апокалиптическими сценариями. Но и те, и другие гипотезы должны быть предметом серьёзного обсуждения и анализа. Автор весьма добросовестно подошёл к проблеме. Он обладает отличной логикой, огромной эрудицией, хорошим стилем и прекрасной способностью к классификации. Тем не менее, свою книгу он называет дискуссионной. Местоимение «я» появляется на её страницах гораздо чаще, чем это принято в научной литературе. Думаю, что и это стремление взять на себя ответственность за сделанные утверждения заслуживает уважения.^ Психологический дискурс Всё, всё, что гибелью грозит, Для сердца смертного таит Неизъяснимы наслажденья – Бессмертья, может быть, залог! И счастлив тот, кто средь волненья Их обретать и ведать мог.^ А.С. Пушкин Страх вообще и страх смерти в частности, является важным компонентом индивидуального и коллективного сознания. Место, которое он занимает, зависит от состояния личности и общества. В эпохи перемен, нестабильности, неуверенности это место становится очень большим. Об этом можно судить по рубежу ХХ века в России – мода на медиумов, мистику, богоискательство и богостроительство, Григорий Распутин у вершин власти. Алексей Турчин не случайно приводит в качестве эпиграфа слова из спектакля, который ставили дачники в чеховской «Чайке». Это слова о конце времен, когда на Земле уже не осталось ничего живого. Проблема смерти и бессмертия – стержень любого религиозного мировоззрения. Переломный период, время выбора и неуверенности в будущем переживает сейчас наша цивилизация. Проект Модерна, связанный с надеждами на технический прогресс, способный качественно улучшить жизнь людей, на более эффективное, разумное и справедливое жизнеустройство, на культурное развитие, на становление научного мировоззрения испытывает глубокий кризис. Ему противостоят Постмодерн, постулирующий множественность смыслов, ценностей, познавательных практик, типов общества и отрицающий элемент объективности, необходимый для сравнения, а также саму возможность диалога культур, цивилизаций, школ. Наука в постмодернистской традиции оказывается на одной доске с религиозными сектами, медиумами, экстрасенсами. Философия, служившая в Новое время опорой развития, начинает расшатывать основы мироустройства. «… смерть Бога обращает нас не к ограниченному позитивному миру, она обращает нас к тому миру, что распускает себя в опыте предела, в акте эксцесса, излишества, злоупотребления, преодолевающих этот предел, переступающих через него, нарушающих его», – пишет один из классиков философии постмодернизма М. Фуко о фундаментальной метафоре этого направления – «смерти Бога». С другой стороны, проект Модерна атакует Контрмодерн, связанный с возвратом к религиозной традиции, с фундаментализмом, с отказом от ряда возникших в ходе реализации проекта Модерн моральных и нравственных норм, многих достижений культуры. Место науки в мировоззрении занимает мистика, магия, религия. Поэтому при таком социально-психологическом фоне даже обсуждать вопросы, рассматриваемые в книге, очень нелегко. И поэтому А.В. Турчин выбрал рациональную, нарочито-суховатую форму обзора, лишенную эмоциональной окраски. И это представляется очень разумным. Очевидно, есть две реакции на такого рода тексты. Первый – это общая, на уровне обыденного сознания реакция недоверия. Приведу пример такого рассуждения: «почему страшилки так живучи? Ну ладно, ладно, инстинкт самосохранения… но ведь известно, что те угрозы, о которых говорят, и те угрозы, с которыми человек потом столкнется, существенно отличаются… Так почему же коллективное бессознательное не откорректирует отношение к пророчеству угроз? Да очень просто – не только письменная история пишется победителями. Они ещё и формируют коллективное бессознательное… Вот так-то и корректируется архетип – несбывшиеся ужасы забываются, а любовь к страшилкам – живет»1. Замечу в скобках, что для того, чтобы многие ужасы не сбылись, потребовались в ряде случаев громадные средства и усилия очень многих людей. Оборотная сторона этой медали – попытки решить сущностные, социальные, психологические, мировоззренческие вопросы технологическими средствами. Здесь можно привести в пример проекты радикального продления жизни (с помощью стволовых клеток, микророботов или как-то иначе), крионику (замораживание после смерти, в надежде, что потомки займутся оживлением, лечением и т.д.), многие инициативы трансгуманистического движения. Например, один из активистов этого движения, сотрудник Института системного анализа РАН А. А. Кононов предложил заключить договор с потомками: «Это будет договор между поколениями! Мы напишем в договоре, что работали ради прогресса, двигали технологии воскрешения, и потомки нас воскресят.»2 Мне доводилось быть на семинаре, где обсуждался проект Гечвок («Ковчег» наоборот), где рассматривалось создание городов на глубине многих километров под землей, которые пригодятся на случай столкновения Земли с гигантским астероидом… Мне могут возразить, сказав, что мечтатели нужны, и даже привести в пример русского космиста Н. Ф. Федорова, автора философии Общего дела, связанной с воскрешением всех умерших людей, который оказал большое влияние на выдающихся ученых – отца космонавтики К. Э. Циолковского и основателя гелиобиологии А. Л. Чижевского. Мечтатели действительно нужны. А приведенное исключение только подтверждает правило – с какой же любовью и мудростью надо относится к людям, считая, что все они заслуживают воскрешения… И здесь тоже видно, что вначале стоят глубокие мировоззренческие вопросы, а потом исследования и технологии… Наука также является частью культуры и, естественно, самым тесным образом оказывается связанной с другими частями, ощущая на себе дух времени. Этот психологический феномен легко проследить на примере нескольких книг, связанных с очень далеким будущим и с глобальными угрозами, которые оно несет. Библия научно – технической революции – «Сумма технологий» (начало 60-х годов)1. Никаких сомнений в том, что удастся преодолеть все барьеры на пути технологического, социального, психологического развития и парировать все угрозы, которые могут возникнуть на этом бесконечном пути. Выдающийся фантаст и популяризатор науки Айзек Азимов. Книга, посвященная глобальным катастрофам: «Выбор катастроф» (конец ХХ века). Об этой книге прекрасно сказал её редактор, профессор С. А. Степанов: «это блестящая, спокойная, познавательная книга, тем не менее, принадлежит к той эпохе, которая уходит вместе с последним десятилетием ХХ столетия. Азимов – как фантаст и как популяризатор науки – воспитан столетиями гуманизма. Для него «естественный свет разума», помноженный на усилие гения, оказывается той силой, которая способна преобразовать и неведомые силы природы и неразумное начало в человеческом существе… Скажи мне, чего ты боишься, и я скажу, кто ты. Человек гуманистической эпохи боится опасностей, на которые указывает ему здравый смысл: исчерпание природных ресурсов, плохое правительство, безумие ученых, обилие пятен на Солнце… Для того, чтобы узнать, чего боится современный «человек с улицы», достаточно посмотреть фильмы, которые нравятся ему. Современный человек боится собственного бессознательного, невозможности исчерпывающего контроля внутренних своих начал. Он боится, что создаст существо, которое уничтожит его же самого (мутант, робот, суперкомпьютер). Он боится, что существует скрытая ложа космополитов, которая правит экономической и политической жизнью, придумав ради порабощения народных масс Интернет и СМИ. Он очень опасается зловредных пришельцев, исповедующих абсолютно другие ценности, чем человечество. Он не доверяет рациональным статистическим расчетам и предполагает, что Землю в ближайшем будущем ожидает столкновение с кометой… Как назвать наступающую эпоху? Пусть об этом заботится эпоха следующая. Можно лишь предполагать, что грядущий век будет в чем-то ближе древнему восприятию мира c магическим отношением к реальности и мистическим ощущением присутствия Собеседника, предлагающего человеку загадки – одну интереснее другой».1 Эта мода затронула и популяризаторов, и учёных. В США родился целый жанр литературы, посвященной тому, как будут с течением времени исчезать следы пребывания человека на Земле, если в один прекрасный день все люди исчезнут. Всерьёз обсуждаются проблемы, которые возникнут у космологов через 100 триллионов лет и проблемы финала: «Мы, Кросс и Шеррер считаем, что наблюдаемую Вселенную в далеком будущем ожидает коллапс в черную дыру, что в начале произойдет и с нашей Галактикой»2.^ Проблема инструмента — Какая вероятность, что выйдя с экзамена Вы встретите динозавра? — ½ — Почему? — Потому что я его либо встречу, либо не встречу.^ Из разговора на экзамене Математика это язык. Но само употребление языка не гарантирует содержательности суждения, высказанного на этом языке. Математика – эффективный и ценный инструмент. Однако употреблять его следует разумно и по назначению. Не исключением является и теория вероятности (создающая обманчивое впечатление простоты, очевидности и научности в массовом сознании). Употребление вероятностных аргументов и оценок в книге А. В. Турчина является одним из «дискуссионных» моментов. В самом деле, что такое вероятность? Если исходить из частной формулировки, то следует поставить N одинаковых экспериментов, в n которых произошло интересующее нас событие. В этом случае (4) Разумеется, у нас нет возможности поставить бесконечно много экспериментов, и мы должны судить о вероятности pn на основе М наблюдений, что дает приближенное значение этой величины p(M). И математическая теория показывает насколько p(M) будет близко к истинной вероятности. Но ведь когда мы говорим о вероятности глобальных катастроф, которых, к счастью, пока не было, то пользоваться соотношением (4) или чем-то подобным просто нельзя. Здесь-то N = 0! Нет пророка в своём отечестве, и поэтому обратимся к зарубежным пророкам, чтобы показать типичные пробелы в логике применения математического аппарата. Это формула Фрэнка Дрейка для числа внеземных цивилизаций (встречу с которыми А. В. Турчин, видимо, не без оснований относит к глобальным рискам)., (5) где ^ N – число внеземных цивилизаций, R – число ежегодно образующихся звезд во вселенной, P – вероятность наличия звезды у планетной системы, Ne – вероятность того, что среди планет имеется планета земного типа, на которой возможно зарождение жизни, L – вероятность реального зарождения жизни на планете, C – вероятность того, что разумная жизнь пошла по пути технологического развития, разработала средства связи и желает вступить в контакт, T – усредненное время, на протяжении которого желающая вступить в контакт цивилизация посылает радиосигналы в космос. По форме соотношение (5) выглядит вполне научно, а по сути является чистой воды фантастикой со своим сюжетом, предположениями и моралью. В этой формуле многовато неизвестных, значения которых в принципе непонятно, как могут быть определены. Допустим величину R могут оценить астрофизики и космологи, хотя в контексте обнаруженного расширения вселенной с ускорением, темной материи и это неочевидный вопрос. О величине P ещё недавно вообще ничего сказать было нельзя – не видели планет астрономы у звезд кроме Солнца. В последние десять с небольшим лет в астрономии произошла революция – планетные системы удалось разглядеть у сотни с лишним звезд. И вопросы о «земной группе», о «составе атмосферы» – это передний край науки, и пока тут тоже время для определенных суждений ещё не пришло. Величина Ne исходит из допущения, совсем не очевидного, что для зарождения жизни нужна планета земной группы. Вероятность реального зарождения жизни L… Многие исследователи полагают, что жизнь на Земле уникальна. Фрэнсис Крик (открывший двойную спираль ДНК) и ещё несколько нобелевских лауреатов считают, что жизнь вообще не могла зародиться на Земле и занесена к нам из космоса. Мне довелось участвовать в программе Президиума РАН, посвященной добиологической и ранним стадиям биологической эволюции (то есть происхождению жизни). И руководитель программы, академик Э. М. Галимов, поставил вопрос перед исследователями: «Каковы достаточные условия возникновения жизни?» Несмотря на серьёзные усилия многих ведущих специалистов, пока, судя по всему, эта задача ученым недоступна. Об оценке двух остальных, ещё более экзотических слагаемых и речи нет. Сильной стороной данной работы А. В. Турчина является серьёзное внимание к методологическим вопросам, им уделена довольно большая часть книги. И здесь, наверно, мне тоже стоит внести свою лепту. По-видимому, с понятием «вероятность» произошла аберрация восприятия. Поясню её на конкретном примере. При оценке экономических, научно-технических, научно-технологических проектов, в том числе с высоким уровнем риска, начиная с XVI века, пользуются (вначале интуитивно, а затем и осознанно) формулой, (6) где ^ S – ожидаемая полезность проекта; i – номер возможного сценария, по которому могут развиваться события; N – общее число рассматриваемых сценариев; pi – вероятность реализации i-го сценария; xi– прибыли или убытки в случае i-го сценария. И величина xi,и соответствующие вероятности – объективные величины, оцениваемые на основе предшествующего опыта. Актуарная математика создала соответствующие методики, и страховые компании ими пользуются. Это основа объективной оценки риска. (Проблемы, которые также рассматриваются в прикладной математике, связаны с анализом и модификацией формулы (6) в случае, когда S = ∞. В случае глобальных рисков мы имеем дело именно с этой ситуацией, если в j-ом сценарии речь идет об уничтожении всего живого, то S = ∞). Однако в ХХ веке при анализе поведения экономических агентов было выяснено, что люди, компании, государства, принимая решения, достаточно часто исходят из иного соотношения, (7) где ^ М – число сценариев, принимаемых во внимание; gi(pi,xi) – субъективная вероятность, то есть представление лиц, принимающих решения, о вероятности i –го сценария; hi(pi,xi) – субъективная оценка прибылей и издержек в случае наступления i –го сценария. Субъективная вероятность зависит от психологических установок руководителей, традиций, принятого законодательства и, во многом, её оценка парадоксальна. Например, психологические исследования показывают, что у большинства людей gi(pi,xi) = 0, если pi Однако, в последние десятилетия «субъективная вероятность» получила права гражданства и начала гулять по страницам монографий, учебников, научных журналов (формула Дрейка – наглядный пример). Вероятности глобальных катастроф, изучаемые в книге А. В. Турчина – это сплошь и рядом субъективные вероятности. Эти величины – полезный инструмент для проведения социологических или социально-психологических исследований, для оценки пессимизма или оптимизма экспертов. Однако к существу дела они могут не иметь никакого отношения. И если нет предмета (объективной вероятности), то и субъективная вероятность повисает в воздухе, приобретает не рациональный, а интуитивный или эмоциональный характер, становится тенью несуществующего предмета. Ещё одна методическая тонкость. Для обычных аварий и бедствий характерен гауссов закон для распределения плотности вероятности ущерба. Рост людей, коэффициент интеллектуальности и другие характеристики и способности человека распределены по этому закону:, (8) где (x) – плотность вероятности случайной величины; M – её математическое ожидание; 2 – дисперсия. Для этого распределения имеет место «закон трёх сигм» – вероятность того, что случайная величина выйдет из интервала (M 3, M+3). составляет менее 0,3 %. «Хвосты» этого распределения спадают очень быстро и вероятностью гигантских отклонений можно пренебречь. Однако, для землетрясений, наводнений, торнадо, биржевых крахов, ущерба от утечки конфиденциальной информации, аварий на атомных станциях имеет место совсем другая статистика.. (9) Это степенная статистика с «тяжелыми хвостами», здесь гигантскими отклонениями пренебречь нельзя. Это напоминает страшный и удивительный мир восточных сказок, в которых действуют гиганты и джинны: шанс встретить их очень мал, но встреча с ними может изменить все. И действительно, в ХХ веке было землетрясение, которое унесло более 1 миллиона жизней, наводнение, в результате которого осталось без крова более 28 миллионов человек, и чернобыльская авария, ущерб от которой превысил потери от всех других катастроф в ядерной энергетике. Велик соблазн, исходя из закона (9), оценивать ущербы, связанные со сверхкатастрофами, вероятность глобальных рисков. Однако, формула (9) – приближение, которое на каком-то уровне «обрезается» свойствами системы, которая имеет свои пределы и ограничения. Поэтому представляется разумным, обсуждая глобальные риски и их количественный аспект, опираясь на математику и результаты естествознания, сосредоточить внимание на трех направлениях: Выявление процессов тех или иных катастрофических явлений. Судя по оценкам, например, высота волны цунами не может превысить километр. Аналогичные оценки существуют для ряда других бедствий. Конкретные, уже построенные и исследованные модели многих чрезвычайных ситуаций: ядерных взрывов, результатов столкновения с астероидами, эпидемий, распространения компьютерных вирусов и ряда других. Здесь есть и оценки, и специалисты, и опыт анализа. В книге о многом упоминается, но в следующих работах имеет смысл провести более конкретный анализ. И бог, и черт в деталях. Переход от теории вероятности глобальных катастроф к теории возможности таких событий. Математические основы этого подхода в последние годы были заложены профессором Ю. П. Питьевым. Тем более, что в книге есть несколько очень интересных и неочевидных сценариев развития глобальных неустойчивостей. Вероятно, всё это будет детально рассматриваться в следующих книгах, посвященных этой крайне важной тематике.^ В погоне за предвестниками Все меры, которые могут хотя бы в какой-то мере повысить безопасность должны быть приняты, какими бы странными, на первый взгляд, они не казались.^ Из выступления на совещании по антитеррористической деятельности.У меня, как наверное и у многих других читателей, в первый раз взявших эту книгу в руки, возник вопрос: имеет ли смысл рассматривать все эти трагические сценарии, тем более, что вероятность каждого из них весьма невелика, а научные данные о соответствующих неустойчивостях отрывочны, а во многих случаях недостоверны? Следует ли отнимать ученым хлеб у фантастов и авторов триллеров? Однако, на эти вопросы есть убедительные ответы, и причин для серьёзного отношения к таким исследованиям несколько.^ 4.1. Анализ и предупреждение о глобальных рисках способны парировать или отодвинуть опасности планетарного масштаба. Наглядный пример – работы по моделированию климатических процессов, которые около тридцати лет назад велись в Вычислительном центре АН СССР под руководством академика Н. Н. Моисеева. Созданный в то время программный комплекс позволял исследователям моделировать систему «атмосфера – океан – биосфера». Одним из результатов моделирования стала оценка последствий масштабного обмена ядерными ударами между сверхдержавами. Расчёты, проведенные под руководством Н Н. Моисеева и В.В. Александрова показали, что следствием такого события стала бы длительная «ядерная зима» и изменение глобальной циркуляции атмосферы. Эти результаты согласовались с данными американских ученых, работавших под руководством К. Сагана. Эта работа получила широкую известность, ее результаты докладывались в Конгрессе США, Ватикане, на множестве международных форумов. В конечном итоге, она стала одним из значимых аргументов на переговорах по контролю стратегических вооружений, направленных на то, чтобы не допустить обмена ядерными ударами, а также – отправным пунктом для множества последующих работ этого направления. Схожая ситуация имела место с американской программой «звездных войн», связанной с выводом различных типов оружия в космос. Одним из аргументов против этой программы стала модель профессора Г. Майер-Кресса, показавшая, что наличие противоспутникового оружия и систем преодоления противоракетной обороны не только не повысит безопасность ни одной из сторон, но и в целом резко ухудшит ситуацию и будет иметь дестабилизирующий эффект. Этот и многие другие аргументы позволили на десятки лет отложить создание космического эшелона вооружений, безусловно, угрожающего глобальными рисками. Возрождение космической оборонной инициативы опасно и на следующем витке. В сентябре 2006 года администрация президента Буша одобрила новую национальную космическую доктрину США, в соответствии с которой США «не признают ограничения фундаментального права Соединенных Штатов осуществлять деятельность и получать информацию в космосе». Три месяца спустя Китай уничтожил свой метеорологический спутник, породив большое количество обломков в космосе1. Здесь мы сталкиваемся с новым стратегическим риском. В течение многих лет в Институте прикладной математики им. М. В. Келдыша РАН работает группа по анализу космического мусора, отслеживающая траектории более 30 тысяч объектов в космосе. По оценкам специалистов этой группы, ситуация с космическим мусором, а значит, и с безопасностью запусков последующих космических аппаратов, быстро ухудшается. Иными словами, в отсутствие специальных мер может произойти «фазовый переход» – Земля в перспективе может оказаться без космического сегмента своей техносферы со всеми вытекающими отсюда последствиями.^ 4.2. Анализ глобальных последствий деятельности человека позволяет более адекватно оценивать те риски, которые недооцениваются. В 2007 году при МЧС РФ был создан Экспертный совет по чрезвычайным ситуациям, в который вошли ведущие учёные России, работающие в этой области и ряд руководителей министерства. Проведенный советом анализ ведущихся в стране исследований показал, что нескольким важным блокам опасностей сейчас в России уделяется явно недостаточно внимания. Среди них: «Гипотетические аварии» (их рассматривают наряду с «простейшими» и «запроектными») – крайне маловероятные события с гигантским ущербом (пример – Чернобыльская авария, – до того, как она произошла вероятность чрезвычайной ситуации такого класса оценивали как 10 6 год 1 – одна авария в миллион лет; аварии на морских буровых платформах, которых уже произошли десятки, и вероятность которых при проектировании оценивается 10 7 год 1). Новые поколения террористических актов, жертвами которых могут стать сотни тысяч и миллионы человек (один такой теракт может иметь глобальные последствия, снизив «порог невозможного» в сознании общества и элит, подобно тому, как это сделали в своё время американские ядерные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки).^ Постиндустриальные риски, связанные со старением инфраструктуры, накопленными отходами, загрязнениями, созданными на индустриальной стадии развития. Например, в опасном состоянии в России находится около 50 водохранилищ, некоторые из которых подпирают по 6-8 кубических километров воды. Они строились из расчета срока эксплуатации в 50 лет, которые уже прошли. Модернизация этих сооружений (капитальный ремонт, реконструкция, возможно, со спуском водохранилищ) – большой, тяжелый и нерешенный вопрос. В то же время прорыв таких плотин может привести к очень тяжелым последствиям, меняющим отношение и к техносфере, и к безопасности, и к человеческой жизни.^ Риски нового поколения технологий. В США и в мире активно развивается NanoBioInfoCogno – технологическая и научная парадигма. В каждой из этих сфер есть свои весьма серьёзные угрозы. В США, к примеру, десятки мозговых центров заняты анализом сценариев развития нанотехнологий, оценкой их рисков и методов парирования будущих опасностей. Насколько мне известно, в России подобные работы пока не проводятся.4.3. Сложные системы гораздо более хрупки, чем кажется на первый взгляд. Обеспечение их безопасности неотделимо от исследования таких сложных объектов и создания эффективных систем мониторинга и управления рисками их развития и функционирования. Сложность очень часто возникнет как результат адаптации, настройки на внешнюю среду и окружение. Эта настройка может приводить к возникновению специфических механизмов и причинно-следственных связей, которые при изменении условий могут привести к неустойчивостям, имеющим гигантские масштабы. И время выхода ситуации из под контроля в этих системах может быть очень малым. Более того, сложные, эффективные, хорошо защищенные системы обычно имеют ахиллесову пяту (парадокс Ахиллеса) – плату за способность реагировать на изменение окружения, корректируя свои стратегии и перестраивая свою структуру. В качестве примера можно привести мировую финансовую систему – важнейший механизм управления мировой экономикой. Её неустойчивость стремительно нарастает. Результаты же её краха могут сейчас иметь последствия, сравнимые с последствиями мировой войны. Это может привести к формированию новой системы жизнеустройства, с новыми с