А. ПименовПотусторонних просят удалитьсяКомедия в двух актахДействующие лицаПантелейЕленаКонстантинЛеонид «Великолепная пятерка»МихаилНадеждаПётрМать ПантелеяПосыпь-ПересыпкинУлановскийЗабраиловКсенияЗуммерПожилая приёмщицаМолодая приёмщицаДама в голубомДама в розовомЛюдмилаПапарацциОфициантТелохранителиТехнологГастарбайтеры^ АКТ ПЕРВЫЙКартина перваяПомещение химчистки-прачечной. На стене большой транспарант: «Работаем по методу одного окна». Ниже – два окна, над каждым вывески «Приём – выдача». В окнах – приёмщицы-выдавальщицы: в одном пожилая женщина, в другом – молодая. Разгадывают кроссворды, переговариваются. На переднем плане за письменным столом – Пантелей. На столе монитор, какие-то бумаги.Молодая приёмщица. Тёть Мань, брат мужа как называется? Свояк? Пожилая приёмщица. Не-ет. Мужнин брат – это деверь. Молодая приёмщица. Де-верь. Слово-то какое звериное. Подходит. (Пишет.) Пожилая приёмщица. А не знаешь любимый зимний курорт олигархов? Может Соловки? Кажись, туда они стали ездить. Молодая приёмщица. Да ты че? Какой там курорт? Там одни гулаги. Пожилая приёмщица. Как раз туда им и дорога. Может эта… как её… Ну, куда сейчас миллиарды зарывают. «Красная лужайка» что ли? Молодая приёмщица. Не-ет. Во-первых, не лужайка, а «Красная Поляна» называется. А во-вторых, из двух слов кроссворды не делают. Пантелей. Эй, вы там, на лужайке, потише! Куршавель это называется. Пожилая приёмщица. Кур-ша-вель. Подходит. Молодая приёмщица (понизив голос). А как называется сестра мужа? Пожилая приёмщица. Золовка. Молодая приёмщица. Золовка? Тёть Мань, ты ничего не путаешь? Брат мужа – деверь, тогда сестра мужа должна быть деверица, наверное? Пожилая приёмщица. Сама ты деверица. Пиши, как сказала. Обе углубляются в свои кроссворды. Пантелей достает из стола пластиковые вилку, нож и коробочку лапши. Заливает её водой из термоса. На грудь вешает бумажную салфетку, в подмышки пристраивает книги и, удерживая их, начинает обед. С улицы входит более чем скромно одетая женщина – мать Пантелея. Сосредоточенно увлечённый едой и удержанием книг, Пантелей не замечает её. Мать (подойдя вплотную). Приятного аппетита, сынок. Пантелей (вздрогнув от неожиданности, роняет книги). Маман! (^ Оглянувшись на приёмщиц, вполголоса.) Я же просил вас не приходить сюда. Мать. Не пришла бы, да есть нечего. Дай сколько-нибудь деньжонок. Пантелей. Я же вам вчера пятьдесят рублей дал. Мать. Не вчера, а позавчера. Кончились. Сам-то вон «Дошираком» лакомишься, а я на пустых макаронах сижу. Пантелей. Маман, надо же понимать: кризис в стране. Экономнее надо жить. А так я никогда не уеду в Москву. Вот получу дворянское звание, тогда заживём. И вообще, маман, надо вам вырабатывать дворянские манеры. А вы… Мать. Я стараюсь, сынок. Пантелей. Выбросьте вы эту безобразную авоську. Я же на день рождения подарил вам приличную дамскую сумочку. Мать. Да что с нее? Пачку макарон положишь, а хлеб уже не входит. Пантелей. Ничего, маман, вот станем дворянами… Мать. Да ты мне эту дворянскую жизнь обещаешь, как коммунисты светлым будущим кормили. А я не в будущем, а сегодня есть хочу. Пантелей (даёт деньги). И прошу вас, больше не приходите сюда. В пенсию надо укладываться. Мать. Попробуй уложиться в нее. За квартиру заплатила, и остается гулькин нос. Пантелей. Маман, ну не здесь об этом. Мать. Ладно, не приду больше. (Уходит.) Пантелей снова укладывает книги, продолжает обед. Пожилая приёмщица. Пантелей Панфёрыч, а зарплату когда дадите? Пантелей (раздраженно). Опять Панфёрыч? Сколько можно говорить Пар-фё-но-вич! Неужели нельзя запомнить? Пожилая приёмщица (ворчливо). Была бы зарплата, скорей бы запомнили. Пантелей. Далась вам эта зарплата! В стране кризис, понимаешь, а они все «зарплату», «зарплату». Сидите целыми днями кроссворды гадаете. Рекламировать надо свою работу. Соседям, знакомым рассказывать, а те чтобы своим знакомым. Тогда и зарплата будет. Входит Пётр с двумя телохранителями. Петр проходит к столу, телохранители остаются у входа. Пётр (разводя руки). Ба-а, Пантюха! А я еду, гляжу: всю жизнь была прачечная, а тут на тебе – «Многопрофильный комбинат»! Думаю, интересно, что за комбинат объявился? А тут – ты. Ну, здорово, Пантюха! (обнимаются. Книги падают). Пантелей. Здорово! (Приёмщицам.) Девочки, покурите. Рекламная пауза. Приёмщицы исчезают. Пётр. Что ты тут делаешь? И что за комбинат? Пантелей. Взял в аренду. Старую прачечную. Зарегистрировал как комбинат. Я генеральный директор. И вот раскручиваю. Пётр. А почему комбинат? Пантелей (смеётся). Как корабль назовёшь, так он и плавает. Пётр. Ну и как плывёт твой корабль? Пантелей. Пока не очень. Но раскручу! Вот ты же клюнул на вывеску? И другие придут. Приду-ут. Просто пока мало кто знает. А новинку видишь? По методу одного окна. Как в Москве. В общем, большому кораблю – большое плавание. Пётр. Да-а. А с комиссионкой что? Пантелей. Просчитался я с ней. Не пошло. Пётр. А я тебе что говорил? Пантелей. Да, ты оказался прав. Ведь мой расчёт был какой? Знакомый продавец из магазина «Одежда» сказал: в кризис плохо идёт торговля. Не покупают. Я сразу смекнул: ага, не берут новую, должны брать поношенную. Взял в аренду магазинчик под комиссионку, а покупателей… (разводит руками). Ну, думаю, моль у меня все это сожрёт раньше, чем я продам. Пётр. Моль синтетику не берёт. Пантелей. Рыночная моль, как чиновники: всё берёт. Пётр. И ты решил «сделать» комбинат. На мои деньги! Пантелей (понуро). Да. Пётр. Ты помнишь, как тебя в школе звали? Пантелей (смеётся). Помню. «Всадник без головы». Пётр. Таким ты и остался: скачешь, а куда – не знаешь. Сначала что-то сделаешь, а потом думаешь. В общем так, Всадник. Больше я тебе денег не даю. И не проси. Пантелей. Ну мы же друзья, Петя. Мы же вот с таких (жест) дружим. Понимаешь, этот комбинат – дело верное. Только реклама нужна. А она дорогая. Я нанял пацанов, они по всему городу расклеили мои объявления. Меня два раза оштрафовали – за порчу подъездов. Надо в газеты давать. Петь, хотя бы пару объявлений? Пётр. Я сказал, не дам, не проси. Пантелей. Петь, в долг. Я верну. Мне надо заработать на поездку в Москву. Вот так надо! (^ Ширкнул ладонью по горлу.) И всё у меня пойдёт по-другому. А, Петь? Пётр. В общем, знаешь дорогу к счастью, только денег нет на дорогу. Так зачем тебе Москва? Пантелей. Понимаешь, я – потомственный дворянин. Пётр. Ты – дворянин? (^ Хохочет.) Ну, отмочил, ну, Всадник! (Смеётся.) Пантелей. Блин горячий! Чего смеёшься? Мне дед перед смертью сказал: Паня, мы – дворянского роду. Наш пращур декабристом был. Здесь он женился и здесь остался. И от него род наш идёт. И он назвал его фамилию. И сказал: не стыдись этой фамилии, её декабрист носил. Пётр. А что за фамилия? Пантелей молчит. Что за фамилия, говорю? Пантелей (с вызовом). Непейвода-Пейводка! Пётр от смеха слова сказать не может. Пётр (сквозь смех). Твой дед, наверное, тоже всадником был. (Продолжает смеяться.) Пантелей (с обидой). Да пошёл ты! Чего тут смешного? Просто непривычно. А тогда у дворян принято было двойные фамилии носить. Ты вспомни из истории – Муравьёв-Апостол, Бестужев-Рюмин. Не помнишь? Пётр. Чего не знаешь, того не вспомнишь. Пантелей. Это правда. Ты же плохо учился. Пётр. Ладно, отличник. Так что тебе даст Москва? Пантелей. Дворянское звание. Я здесь собрал все документы – в архивах, в краеведческом музее, даже в церковных книгах нашел. По этим справкам в Москве, в Дворянском собрании надо получить свидетельство. Пётр. И что? И тебе как пра-пра-пра-правнуку декабриста какое-нибудь пособие дадут? Пожизненное? Пантелей. Не в этом дело. Я создам «Фонд наследников декабристов». И буду жить как… как Горбачёв! Он создал свой фонд и живёт припеваючи. Ведь наследников, знаешь сколько? В краеведческом мне сказали, в одной Чите насчитывается сто двадцать человек. А по России? Да они же расплодились и по всему миру разъехались. Их наберется сотни тысяч. Каждый по рублю в фонд пришлет и то… ого-го сколько! А по десятке? Вот почему мне надо заработать на поездку, понимаешь? Пётр, не слушая, думает о своем. Что молчишь? Пётр. Да так, задумался. А что это за книги? И почему ты их (показывает) так? Пантелей. А-а. Это я учусь кушать по-дворянски. Знаешь, как дворян с детства учили правильно вести себя за столом? Сидеть прямо, над тарелкой не наклоняться, локти не разводить. И чтобы приучить к таким манерам, их заставляли во время еды вот так удерживать книги. Может мне придётся обедать в Дворянском собрании. Вот я и… Пётр. Пантюха, эта твоя поездка – очередной мыльный пузырь. А-ван-тю-ра. Пантелей. Ну если не получится, уеду в Израиль. Пётр. Ха! Да кто тебя возьмет туда? С такой-то фамилией? Пантелей. Фамилия не размер, значения не имеет. Как сказал один умный еврей, для еврейской фамилии подойдёт любое русское слово. А уж «пейводка» – самое русское слово. Пётр. То для еврея. А ты-то? Пантелей. Если хочешь знать, во мне тоже течёт еврейская кровь. Частично. Пётр. Ну, поскакал всадник! Пантелей. Никуда не поскакал. Помнишь, в восьмом классе я с крыши упал? Мне тогда переливание крови делали. А знаешь, кто дал кровь? Кацман. Пётр. Между прочим, у них национальность считается по материнской линии. Пантелей. А может, это была женщина? Если понадобится, я могу справку достать, что моя Кацман была женщиной. Пётр. Да ладно, Кацман так Кацман. (Помолчав.) Ты знаешь, а я, пожалуй, дам тебе деньги на дорогу. Пантелей. Петя, ты настоящий друг! (^ Хочет обнять его. Телохранители бросаются на помощь хозяину.) Пётр (отмахнувшись). Погоди. Деньги дам, но ты должен выполнить одно важное поручение. Пантелей. Любое! Говори. Пётр. Ты знаешь, у меня есть пивзавод. Пантелей. У отца. Пётр. По документам я хозяин. Наше пиво что-то плохо идёт. Пантелей. Так оно, говорят, как… как конская моча. Пётр. Ты думай, что болтаешь! Всадник! Безголовый. (Помолчав.) Хотел поручить тебе серьёзное дело, да вижу… Пантелей. Извини, Петя, не бойся, поручай! Чес-слово, думать буду. И молчать… как депутат. Пётр. Ладно, слушай. В Москве сейчас появилось новое пиво. Кажется, немецкой марки. Попробуй достать рецепт. Я хорошо заплачу. Сможешь? Пантелей. Я? Ты что, не знаешь меня? Да мне это… как два пальца обо… обмочить. Пётр. Не храбрись. Это держится в большом-большом секрете. Пантелей. Из-под земли достану, как Штирлиц! Но, сам понимаешь, на это потребуется… (потирает щепоткой пальцы). Пётр. Само собой. Это мы обговорим. Пантелей. А может, вместе поедем? Пётр. Нет. Я тут такую телочку нашел (изображает руками рост и другие габариты). Во! Во! Во! Пантелей. И зачем тебе во! Сам-то ты (жест) до грудей не дотянешься. Пётр. Не твоё дело. Рванём с ней в тайгу, а отцу скажу, в Москву поехал. Пантелей. Понял. Пётр. У отца в Москве друг есть. Он меня не знает, видел вот таким, трёхлетним. Ты зайдёшь к нему, поздороваешься и как можно быстрее уходи в гостиницу. А то отец им звонить будет. Запомни: ты для них – Пётр. Пантелей. Понял. Пётр. Ну, и главное: пиво. Называется оно «Бестер». Запомни: «Бес-тер». А теперь давай выпьем моего пивка. И обговорим детали. Пантелей. Я же не пью пиво. Меня с него… заносит. Пётр. Надо. Без этого ты рецепт не достанешь. Надо себя знатоком изобразить. Пантелей. Ну, если надо… Давай, буду привыкать. Пётр сделал знак телохранителю, тот принес кейс с пивом. Разлили по стаканам. Пантелей. Круто живешь: махнул рукой – и вот тебе скатерть-самобранка. Ну, ничего, и на нашей улице будут самобранки. Да, вот что хотел спросить. У тебя есть приличный чемодан? А то ехать в Москву… Пётр. Да кто же теперь с чемоданами ездит? Это же девятнадцатый век. Пантелей. Ну не с сумкой же ехать дворянину? Хотя, стоп! В комиссионку я принял один старенький. Как раз то, что надо. Пётр (поднимает стакан). Ладно, давай. Счастливой дороги и успехов в Москве. Пьют.^ Картина втораяПросторная комната. Прямо на стене портрет императора Николая Второго. На переднем плане большой старинный письменный стол, стул с высокой спинкой. Возле стола столик с компьютером. В глубине комнаты, у входа, канцелярский стол. За ним в кресле восседает Улановский – благообразного вида седовласый старик. Листает толстую, судя по переплёту, старинную книгу. Входит Пантелей.Пантелей. Разрешите? Улановский (степенно сняв очки, окинул взглядом вошедшего). Милости прошу. (Указывает на стул.) Прошу садиться. Пантелей робко присаживается на краешек стула. Улановский. Простите, с кем имею честь? Пантелей. Пантелей Парфёнович. Непейвода. Улановский (с поклоном). Очень приятно. Князь Улановский. Спиридон Спиридонович. Пантелей. Мне тоже очень приятно. Улановский. Позвольте полюбопытствовать, любезный Пантелей Парфёнович, что привело вас в Дворянское собрание? Пантелей. Я по поводу оформления звания дворянского. Третий день ищу вас по Москве, все мне давали разные адреса, а сейчас случайно увидел вашу вывеску. Улановский. Да, мы совсем недавно сюда переехали. А вы, значит, решили восстановить свою родословную? Похвально, похвально. Надо возрождать нам величие России. Надо, а то коммунисты разрушили связь времён, связь поколений. И вот к чему это привело (разводит руками). Пантелей. Да-а. К обнищанию народа и моральному разложению. Улановский. Истинно. Так мне понятна цель вашего визита. На все ваши вопросы, уважаемый Пантелей Парфёнович, обстоятельно ответит член Правления нашего собрания, который должен подойти с минуты на минуту. А пока… не угодно ли зайти в наш буфет? День нынче жаркий, там есть вода, прохладительные напитки. Пантелей (встаёт). Благодарю вас. Я так и сделаю. Улановский. Вход – в соседнюю дверь. Пантелей. Да, я видел вывеску. (Выходит.) Улановский достает из стола большую тетрадь. Делает запись. Входит Посыпь-Пересыпкин. Пересыпкин. Здравствуйте, ваше сиятельство. Улановский. Здравствуйте, любезнейший Владимир Васильевич. Пересыпкин. Были посетители? Улановский. Да. Был один. Отошёл в буфет. Пересыпкин идет к большому письменному столу. Входит Пантелей. Пантелей. Разрешите? Пересыпкин. Да, да, прошу вас. Пантелей проходит к его столу. Пожалуйста, присаживайтесь. А для начала познакомимся. Граф Посыпь-Пересыпкин Владимир Васильевич. Пантелей. Пантелей Парфёнович. Пересыпкин. А по фамилии? Пантелей. У меня… очень редкая фамилия. Честно говоря, я к ней и сам ещё не привык. Если бы вы знали, сколько труда и нервов стоило мне, чтобы получить свою исконную дворянскую фамилию. Пересыпкин. Да, бюрократов в России… Плодятся, как тараканы. Тут мы впереди планеты всей. Мне тоже пришлось через это пройти. Так какую же вы взяли фамилию? Пантелей. Непейвода-Пейводка. Пересыпкин (рассмеялся, но тут же, будто поперхнувшись, погасил смех кашлем). Извините. Да-а, фамилия действительно редкая. Пантелей. Не я придумал. Был декабрист с такой фамилией. Он состоял в Южном обществе. А происхождением из казаков. Отличился храбростью в турецкой кампании, и Екатерина пожаловала его дворянским званием. Пересыпкин. А вы родом откуда? Пантелей. Из Забайкалья. Туда был сослан и этот декабрист, мой предок. А узнал я о нём от деда. И вот решил взять свою исконную фамилию. А главное – узаконить дворянское происхождение. Пересыпкин. А какая у вас была фамилия до этого? Пантелей. Непейвода. А до революции – законная была, двойная. Если интересно, могу рассказать, там целая трагедия. Пересыпкин. Понятно. А у вас есть документальные подтверждения, что ваш предок был дворянином и что вы являетесь… Пантелей. Есть! Всё есть! Из краеведческого музея, из церковной книги, где декабрист венчался. В общем, я тут поработал. Пересыпкин. Похвально. Ну что ж, оставляйте ваши документы. У нас есть специалисты по генеалогии, они изучат, дадут заключение, и тогда будем принимать решение. Пантелей. Вы знаете, у меня десять справок. Я столько хлопотал, чтобы их получить. А вдруг затеряются? Пересыпкин. Можно снять копии. Прямо здесь. Это сто рублей за один лист. Пантелей. Сколько? Пересыпкин. Сто рублей. Пантелей. Вы знаете, у меня сейчас не все справки при себе. Я занесу в другой раз. Все сразу. Пересыпкин (недовольно). Ну хорошо. Пантелей. А в общем-то, Владимир Васильевич, расценки у вас… негуманны, однако. Везде цена ксерокопии пять рублей. Пересыпкин. А что делать? Мы ведь не коммерческая организация. Живём на спонсорах. А сейчас, как вы знаете, кризис. (Понизив голос.) Вон князь целыми днями сидит. Всю жизнь проработал библиотекарем. Пенсия – только за квартиру платить. Ну, мы ведь не Иваны, не помнящие родства. Поддерживаем, как можем. Князь все-таки. Пантелей. А что он вообще делает? Пересыпкин. Дежурит. На звонки отвечает. Так когда вы занесёте документы? Пантелей. Завтра. А как долго это будет рассматриваться? Пересыпкин. Если документы в порядке, то быстро. Мы понимаем, к нам обращаются люди, желающие побыстрее определить свой социальный статус. Так что… приносите. Пантелей. И вы сразу даёте свидетельство? Пересыпкин. Свидетельство ведь не от руки пишется. И не на компьютере. Оно делается на специальной бумаге, там три степени защиты. Кстати, предварительно нужно оплатить стоимость изготовления и вступительный взнос. Пантелей. А взнос – сколько? Пересыпкин. Пятьсот тысяч. Пантелей. Скока, скока? Пересыпкин. Вы не ослышались. Таково решение нашего Собрания. Пантелей (сник). Да-а. Не гуманно, однако. Пауза. Пересыпкин. Так что? Пантелей. Вы знаете, я поездом ехал, ну и, конечно, не вёз с собой такую наличность. В дороге, знаете ли, всяко бывает… Пересыпкин. Ну, решайте. В принципе-то, если имеете средства, сейчас ведь деньги перевести, как телеграмму послать. Пантелей. Я подумаю. (Понуро.) Ну, до свидания. Пересыпкин. До свидания. (Придержав его руку.) Не экономьте, Пантелей Парфёнович. Это ведь не сиюминутное дело. Обретение дворянского сословия важно не только для вас, но и для ваших детей, внуков. Это же совершенно другое самоощущение. Впрочем, я не уговариваю. Вам решать. Пантелей. Я понимаю. Но ведь сумма… Пересыпкин (отпустив его руку). Такова селяви. А вы знаете, сколько вступительный взнос в Государственную Думу? Пантелей. Понятия не имею. Разве там… тоже вступительные взносы? Пересыпкин. Да-с, тоже. И тоже пятьсот тысяч. Только не наших родных, не российских, а зелёных. Будь они прокляты. Пантелей. Да не может быть! Пересыпкин. Молодой человек… Впрочем, видно, что вы из провинции. Может! В Москве всё покупается и всё продается. Любовь, дружба, должности, женщины… Всё! А почему? Потому что чести нет у людей. Вот мы и возрождаем дворянство, чтобы благородство у людей возрождать, честь. Забыли мы эти слова. Так что думайте, Пантелей Парфёнович. До свидания, надеюсь, до скорой встречи. Пантелей понуро идет к выходу. Затемнение.^ Картина третья Пивной бар. Несколько столиков. За стойкой – бармен, с другой стороны – официант. Лениво перебрасываются фразами. Входит посетитель – молодой человек с сумкой на плече. Садится за столик, стоящий в стороне от других. Официант подходит к нему. Официант. Здравствуйте. Извините, молодой человек, вы не могли бы пересесть за любой другой столик? Посетитель (с вызовом). А почему? Мне здесь нравится. Официант. Я извиняюсь, но очень прошу вас: перейдите, пожалуйста. Посетитель. Объясните хоть, в чем дело? Я что, мордой не вышел для этого стола? Официант. Понимаете, вот уже много лет здесь собирается компания друзей, и у них есть договоренность с нашим руководством, чтобы этот столик оставляли для них. Посетитель (мягче). И что, они каждый день приходят сюда? Официант. Нет. Их день – пятница, вот в это время. Посетитель (встает). Причуды. Богачи, что ли? Официант. Одна из них. Но она уже с ними не контачит. Этаж не тот. Не гламур. Посетитель. А себя она считает гламурной? Официант. Не только она. Посетитель. Интересно, кто такая? Официант. Извините, дальше (скрещивает руки перед лицом). Красный свет. Посетитель. Да, ладно. Я же ухожу. Бартер: ты – мне, я – тебе. Официант. Не могу. Посетитель достает бумажник, даёт официанту купюру. Официант (мельком глянув на купюру). Не могу. Посетитель. Заинтриговал. (Достает другую купюру.) А это – зелёный свет? Официант (повернувшись спиной к бармену, берёт и прячет купюру). Звезда гламура. Со всех журналов улыбается. Из телевизора не вылазит. Всё. Больше ничего не могу сказать. (Идет к стойке.) Посетитель (переходит за другой стол). Что же вы заказ не приняли? Официант (подходит). Слушаю. Посетитель. Ну, хватит загадок. Назови. Официант (строго). Я слушаю вас. Посетитель (тихо). Имя! Официант (также тихо). Не могу. (Громко.) Есть «Тауберг», есть «Кельнское». Все свежее. Посетитель. «Тауберг» (кладёт на стол купюру). Официант (быстро забирает). Одну? Посетитель. Пока – да. Официант (тихо). Ёлка. (Идёт к стойке, вскоре возвращается с кружкой пива). Посетитель. Не соврал? Та самая? Официант. Она, не сомневайся. (^ Громко.) Ваше пиво. Посетитель. Спасибо. Я, пожалуй, пересяду. (Идёт к другому столу, откуда лучше виден забронированный стол.) Входит Константин. Направляется к «своему» столу. Садится. Константин (официанту). Шеф! Официант подходит. Мои не звонили? Официант. Нет. Значит будут. (Отходит.) Константин. Отлично. В штатном режиме. Входит Леонид. Они здороваются шлепком открытыми ладонями, при этом вместе произносят: ЁКЛМН! Садятся. Константин (посмотрев на часы). Как всегда: хоть на пару минут, но опоздает. Леонид. Это профессиональное: в России ни один магазин вовремя не открывается. Входит Михаил. К столу приближается с поднятыми руками. Здороваются ритуальным шлепком и возгласом: ЁКЛМН! Рассаживаются. Михаил. Думал, ну уж сегодня первым приду. Опять не получилось. Леонид. Уж сколько лет не получается. Константин. Штатный режим торговли (хохочет). Шеф! Подходит официант. По первой. Ну и … Официант. Понял. (Уходит.) Михаил. Ну, докладываем: у кого где, что когда? Константин. Всё в штатном режиме: тело живо и здорово, мы его храним (хохочет). Михаил. Ясно. Что в Интернете? Леонид. Старушка Европа из кризиса благополучно выбралась, а мы всё ищем второе дно. Михаил. А на меня кризис дышит холодом. Из специалиста высшей категории перевели в рядовые продавцы. И зарплате сделали обрезание… Наполовину. Представляете, какой гад? Увольнять не хочет: надо платить выходные. Так он выдавливает, чтоб сами увольнялись. Официант приносит пиво и воблу. Уходит. Леонид. У вашего шефа есть перспектива стать министром обороны. Михаил. Почему обороны? Леонид. Во-первых, умеет торговать мебелью, во-вторых, умеет сокращать методом выдавливания. Так что он уже, наверное, в списках президентского резерва. Михаил. А у меня ещё новость. Приехал гость из Забайкалья. Между прочим, миллионер. Правда, немножко странный. Константин. Давно ли ты стал дружить с миллионерами? Михаил. Я его впервые увидел три дня назад. Леонид. Старый? Михаил. Пацан. Лет двадцать или двадцать два. Константин. И уже миллионер? Михаил. Отец у него не то губернатор, не то зам. А чтобы не светиться – все на него оформлял. Но парень, кажется, не успел испортиться. Леонид. Чего же ты сюда его не взял? Михаил. Да я и не вижу его. Он побыл два часа и уехал в гостиницу. Константин. Понятно, миллионеру с вами неинтересно. Леонид. Телефон-то есть? Позови. Михаил. Это – мысль. (^ Набирает по мобильному.) Привет, Пётр. Это Михаил. Ты можешь говорить? Хочу тебя со своими друзьями познакомить. Отлично. Ты где? Так, это у метро «Маяковская». А мы рядом с «Динамо». Все, ныряй под землю, я тебя на «Динамо» встречаю. На выходе в сторону от центра. Да. Пока. Леонид. Ну вот, видишь. Хоть на сибирского миллионера поглядим. Константин. Не нагляделся на нашу миллионершу? Михаил. Так она же сто лет не встречалась с нами. Константин. Каждый день видим: то по ящику, то в газетах-журналах. Михаил. Я ушёл. (^ Уходит.) Константин (официанту). Шеф! Официант подходит. Официант. Повторить? Леонид. Может, подождём? Погрызём пока. Константин. Ну смотри. (Официанту.) Отдыхай. Входит Надежда, направляется к их столику. Константин и Леонид приветствуют дружными возгласами: «Вай!» Здороваются по своему ритуалу. Надежда (замечает отсутствие Михаила). Мишель – как обычно? Леонид. Не совсем. Уже был. Сейчас приведет друга. Миллионера, между прочим. Надежда. Ого! (Садится.) Леонид. Сибиряк. Молодой, но сумчатый. Надежда. В Москву поразвлечься прибыл? Зелень откуда качает? Леонид. Не знаю. Может, из отцовских карманов. Входят Михаил и Пантелей. А вот и они. Михаил (здоровается с Надеждой). ЁКЛМН! Представляю: мой гость Пётр. (Пантелей всем кланяется, Надежде целует руку.) Официант приносит стул. Это мои друзья. Надежда, украшение нашего стола и компании. Константин – по профессиональной причёске догадался, наверное: ох, рано встаёт охрана. Леонид – профессиональный признак – борода. Компьютерщик, значит. Леонид (о Михаиле). О себе, поди, не скажет. Менеджер по продаже диванов и кресел. Профессиональный признак – дежурная улыбочка. Константин. Ну, всё. Шеф! У официанта уже наполнены кружки. Ставит. Удаляется. Надежда (Пантелею). Ну, а у вас какой профессиональный признак? Пантелей (пожимает плечами). Честно говоря, я… даже не знаю. Никакого. Константин. Оттопыренный карман! (Смеётся.) Надежда. Чем вы занимаетесь? Пантелей. Да так… всем понемножку. Константин. Золотишком по мелочишке! (Хохочет.) Михаил. Не будем смущать гостя некорректными вопросами. Пьём. (^ Поднимают кружки, сдвигают их над столом. Негромко, но дружно восклицают свое «ЁКЛМН». Пьют.) Посетитель, которого пересадили за другой стол, достал фотоаппарат и незаметно фотографирует их. Пантелей. Ребята, что означает ЁКЛМН? Михаил. Это – пароль. Символ нашей дружбы. Леонид. Он спрашивает, что означает аббревиатура. (Пантелею.) Это первые буквы наших имен. Елена, Константин, Леонид, Михаил, Надежда. Пантелей. Вон оно что. А я подумал, что это… нецензурное. У нас в Забайкалье некоторые… матерятся так. А еще так: «Япона мама». Ну это по-культурному. Михаил. Не-ет. Это у нас ещё со школы. Мы дружили, и нас прозвали «Великолепная пятёрка». После школы мы разбежались по институтам… Константин. Не все (хохочет). Михаил. Неважно. Короче, когда стали студентами, то каждую пятницу стали собираться вот здесь. А потом… Константин. Место клизмы изменить нельзя. (Хохочет.) Леонид. …кто-то вышел замуж (взгляд в сторону Надежды), а кто-то… Константин. Шибко разбогател, и с нами стало не по пути. Не ровня. Надежда. Ладно, ребята. У неё свои интересы, свои дела. (Пантелею.) Это они о Елене. Видели, наверное, в журналах. Её часто публикуют. И по телеку показывают в разных передачах. Называют её просто Ёлка. Пантелей. Та самая? Которая в ящике всё время? Надежда. Она. Нравится она вам? Пантелей. Да ну-у. Чего в ней? Ругают её. Надежда. Потому что богатая. А богатых, как и правителей, все ругают. Михаил. Пётр, а ты почему пиво не пьёшь? Пантелей (отхлебнул, отставил). Я пью только одно пиво. «Бестер». А остальные… Михаил. Шеф! Официант подходит. Есть у вас (Пантелею) как называется? Пантелей. «Бестер». Но его нигде нет. Я уже по всей Москве искал. Официант. Я слышал о нём. Производить его уже начали. Значит, скоро и у нас будет. Пантелей. А вы не знаете, кто его производит? Может, у них при заводе есть пивнушка? Соскучился я по нему. Прямо чего-то не хватает. Официант. Точно не знаю. Но скорее всего Забраилов, пивной король. Но у него много заводов, так что… Пантелей. Понял, шеф, понял. Забраилов, значит. Ну, что ж, придётся пить, какое подают. (^ Выпивает всю кружку и заметно хмелеет.) Надежда. А у вас в Забайкалье его производят? Пантелей. Нет. Я в Германии заказываю. Надежда. Вы часто бываете в Москве? Пантелей. Первый раз. Надежда. И какие впечатления? Пантелей. Совсем не та Москва, какую по кино знаю. По-моему, от неё остался только Кремль да сталинские высотки. А всё остальное, как… как чемодан интуриста. Михаил. Как это понимать? Пантелей. Вся Москва, будто этикетками, рекламой оклеена. Куда ни погляди – везде реклама. На домах, на столбах, даже на проводах. А названия магазинов, фирм… сплошные интер-нешен-лы. Будто не в российскую столицу приехал, а в заграницу какую-то. Леонид. Это правда. Надежда (встала). Я на минутку (отходит в сторону, чтоб её не слышали, звонит). Ёлк, привет. Да ничего не случилось. В нашей пятёрке вместо тебя новичок объявился. Миллионер из Сибири. Клёвый парень. Красавец и юморист. Нет, молоденький. На вид лет… двадцать. Точно не знаю, но вроде золотые прииски. Да, как обычно. Но я ненадолго. Пантелей (допивает вторую кружку). А ещё, мужики, гаишники у вас в Москве… ну сплошь больные. Михаил. Чем? Пантелей. Чем? Зеркальной болезнью. Константин. Это что за болезнь? Пантелей. Пузы у всех – во! (Показывает.) Михаил. А почему зеркальная болезнь? Пантелей. Потому что… (оглядывается в сторону Надежды.) Потому что письку свою только в зеркале видят. Смех. Леонид. А они называют это подушкой безопасности. Константин. Штатно – это трудовая мозоль. А между прочим, мы ведь не сказали гостю наше правило. (Пантелею.) У нас установлено так. Пиво пьём все поровну. А расплачивается тот, кто первый побежит в туалет. Это у нас закон. Михаил. Может, мы для гостя исключение сделаем? Пантелей. Нет, никаких исключений. Я дворянин! И прошу не унижать моё дворянское достоинство. Понятно? Закон – значит закон. Возвращается Надежда. Надежда. Ребята, что я вам скажу… вы не поверите. Михаил. Ну! Надежда (оглядев полузаполненные столы. Тихо). Сейчас придёт… Михаил. Ну! Надежда. Ёлка! Леонид. Неужели снизойдет? Надежда. Точно. Михаил. Сенсация! Что это на неё наехало? Надежда. Наверное, соскучилась. А я, ребята, с сожалением оставляю вас. Пантелей. Ну почему? Только познакомился с хорошенькой москвичкой, она тут же убегает. Надежда. Увы, увы, ребята, (протягивает над столом обе ладони, все шлепком прощаются с возгласом ЁКЛМН!) Уходит. Пантелей (заметно захмелевшим голосом). А чего она так? Может, я помешал? Михаил. У неё муж, дети. Константин (окинув взглядом пустые кружки). Шеф! Официант приносит пиво. Михаил (Пантелею). Коль тебе пиво не нравится, так может… воздержишься? Пантелей. Нет. Я, как все. Закон есть закон. Входит Елена с телохранителями. Телохранители встали у входа, внимательно осматривая присутствующих в баре. Елена подходит к «своему» столу. Елена (широко улыбаясь, протягивает ладони). Мальчики! Все: ЁКЛМН! Фотограф незаметно щёлкает фотоаппаратом. Официант подаёт пиво. Елена (садится). Я рада вас видеть! Михаил. А мы уж думали, совсем нас забыла. Елена. Да что вы, мальчики! Просто со временем у меня… А что же вы не познакомите меня с вашим гостем? Михаил. Знакомьтесь. Это Пётр, мой друг из Сибири. (Пантелею.) А это наша пятёрочница Елена. По прозвищу Ёлка. Елена. Не прозвище, а псевдоним. Пантелей (встал и пьяно качнувшись, поклонился). Очень приятно. Елена. Мне тоже. (Подает ему руку, он целует.) О-о, как галантно. Пантелей. У дворян так принято. Елена. Вы дворянин? Пантелей. Потомственный. Мой предок был, знаете кем? Декабристом! Елена. Вот это родословная! У меня сразу идея: мы с вами сделаем интервью на моём радио. Не откажете? Пантелей. Вам? Отказать? Такой красавице? Как можно. Елена. Прекрасно. (^ Берёт кружку, чокается с ним.) За дружбу! Пантелей (встаёт). За Елену прекрасную! (Ко всем.) Господа, за дам – стоя. Мужчины переглядываются, но встают. Все пьют. Садятся. А фотограф щёлкает. Елена. Спасибо. Первый раз пью с живым дворянином. Константин. А раньше с мёртвыми пила? (^ Хохочет.) Елена. Костя, не хами. (Пантелею.) Вы часто бываете в Москве? Пантелей. Первый раз. Елена. Ну и что впечатлило? Пантелей. Впечатлило? (^ Ёрзает на стуле, делает какие-то странные телодвижения. Парни за столом переглядываются, едва сдерживая смех.) Впечатлило. Цены впечатлили. (Сидеть ему уже невмоготу, встал, переминается.) Зашёл я в один ресторан, жарко было, захотел воды выпить. Так там вот такая бутылочка минералки триста рублей стоит! А знаете, кто хозяин ресторана? Елена. И кто же? Пантелей. Артист! Известный такой. Юморист. Забыл фамилию. Михаил. Задорнов? Пантелей. Нет. Этот американцев не любит. А тот в широких штанах ходит. Ну, который у соседки утюги ремонтирует. Константин. Самогонкин! Пантелей. Точно! Он. Ну это же негуманно, москвичи. За стакан воды триста рублей. А? Как вы считаете? (^ Топчется на месте.) А вот здесь сколько стоит… наша посиделка? Михаил. Смотря сколько вы^ Картина четвертая Спальня в квартире Елены. Главное в интерьере – обширная кровать. Пантелей просыпается, приподнявшись, с недоумением озирается, явно не понимая, где он. С удивлением видит лежащую рядом Елену. Она тоже высовывается из-под одеяла.Елена. Доброе утро, Петруша. Пантелей. Доброе утро. (Потирает виски, голову.) Где я? Елена. Как где? В моей постели. Пантелей (глядя на неё, напряжённо вспоминает). Вы – Надежда? Елена (треплет его по волосам). Ну, ты даешь! Просыпайся! Лена я. Пантелей (мучительно вспоминает). Лена? Елена. Лена. Пантелей (обхватив голову) М-м-м. Ёлка? Елена (смеётся). Она самая. Ёлка. Пантелей. М-м-м. Блин горячий. Как я здесь оказался? Елена. Не мог вспомнить адрес своего семизвёздочного отеля. Вот и оказался… в моей постели. Пантелей (стонет). Извините меня. Елена. Ладно. Кофе или сначала душ? Пантелей. Ничего не хочу. Елена. Иди освежись. Дверь в ванну – прямо. Пантелей (оглядывается по сторонам). А где… мои брюки? Елена. Да иди в трусах, не стесняйся. Халат в ванной. Пантелей. Ладно. Уходит. Елена (зовёт). Нюша! Входит горничная. Ксения. Доброе утро, тётя Лена. Елена. Опять! Хрюша ты, а не Нюша! Какая я тебе тётя? Сколько можно говорить? Ксения. Извините, Лена. Никак не могу привыкнуть. Елена. Не привыкнешь – выгоню. И без «вы». Давай завтрак. Ксения. В постель? Елена. Нет, на стол. Ксения. Хорошо. Его костюм я почистила, погладила, принести? Елена. Неси. (^ Встаёт, накидывает халат, идёт к столу.) Входит Пантелей – с мокрой головой, в халате. Пантелей (смущённо). Вы извините, я… ничего не помню. Помню только, в каком-то кафе пили пиво. А дальше… Елена. А дальше приехали сюд