Трудные вопросы психотерапевта А.И.АппенянскийВ наше время и между врачами, и между психологами, и между теми и другими ведутся споры о психотерапии1. Одни склонны называть психотерапией область собственно медицинской терапии, понимая терапию как лечение, то есть устранение болезни и более или менее полное восстановление валидности2 пациента. Другие понимают психотерапию как некое гуманитарное служение (патронаж3) больному. Третьи – как обучение (научение, тренировку) человека, который в результате более или менее длительной болезни, стресса и срыва адаптации потерял4 некоторую часть ранее имевшихся у него психических функций или навыки использования этих функций. Есть и такие, которые склонны расширять границы психотерапии и на ситуации профессионального (проблемного), семейного, бытового консультирования. Имеется и еще более широкое понимание психотерапии как особой субкультуры. Все это не лишено оснований. Многозначность понимания психотерапии сопровождается несколькими, если можно так сказать, по-разному направленными групповыми пожеланиями специалистов, склонных называть себя психотерапевтами5. Среди врачей есть, но их очень немного, люди, склонные называть себя «психолог». Психотерапевтами склонны6 называть себя многие не врачи, по преимуществу это - психологи, и эта группа наиболее многочисленна. Сюда же относятся, по преимуществу7 – шарлатанствующие «экстрасенсы», «маги» и др. Эти люди, по-видимому, и\или сами разделяют, по существу – инфантильный миф о «могущественном психотерапевте-демиурге8» и в «присвоении имени сего» компенсируются, удовлетворяя свои инфантильные запросы9, и\или рассчитывают, что этот миф разделяют их будущие пациенты. Немаловажным здесь является коммерческий интерес, поскольку плату за свои услуги легче получить, называя себя психотерапевтом: люди вообще более склонны платить за лечение, чем за советы и психологические консультации. Впрочем, некоторые психологи, работающие в медицинских учреждениях, более осторожны и, «хлебнув лиха» с непонятными для них больными, склонны избегать в самоназвании слов «медицинский психолог»10. У некоторых из них, возможно, имеется уверенность о равенстве понятий «психическое нездоровье» и «педагогическая запущенность», у других - «честная попытка» избежать ответственности за психологические воздействия на психически больного человека при неумении диагностировать заболевание: оправдательная уловка по типу «мне такого направили». Отдельно стоят психоаналитики. Считается, что их у нас в стране - единицы, они не склонны называть себя психотерапевтами, «блюдут честь мундира» и признают себе подобными тех, кто получил «классическое образование» в одной из признанных школ за рубежом. Возможно, в начале восстановления психоанализа в стране это и правильно, однако не стоит забывать, что сегодня психоанализ представляет пусть первое11, но уже не единственное направление (или метод) психотерапии, и каждый психотерапевт в той или иной степени использует в своей работе аналитический метод. Кроме того, у психоанализа имеются существенные ограничения, связанные как с характерологическими особенностями респондентных лиц, так и длительностью (вплоть до «хронической») терапевтической процедуры12. В целом же медицина еще не поделила сфер влияния с наукой о здоровье. На самом деле они, медицина и валеология, они должны идти (или стоять) «в две шеренги». В «шеренге» валеологии - физиологически, педагогически, биологически, психологически и т.д. «подкованные» специалисты по развитию, укреплению, воспитанию здоровых людей. В медицинской «шеренге» - специалисты по лечению болезней. Пока все они «толпятся»… Возможно, нынешнее смешений понятий как на всем медико-валеологическом, так и на, в частности, медико-психотерапевтическом и психолого-педагогическом «фронтах» есть необходимый этап развития, дифференциации, специализации и интеграции этих наук. *** Сложности с определением смыслов и целей психотерапии, вопроса о том, кем должен быть психотерапевт (врачом, психологом, педагогом, специалистом по социальной работе, философом и др.13) возникают, когда приходится системно решать: - страдает ли объективно или субъективно пациент от разрушения (психическая болезнь, органическое заболевание или последствие травматизации головного мозга) некоторых психических функций, или они не состоялись в достаточном (например – при психопатии) количестве\развитии, - или он не умеет (не обучен, не уверен, не настойчив) ими пользоваться (педагогическая запущенность, эмоционально-волевая недостаточность, инфантилизм), - или стали неадекватными, недостаточными в усложнившихся условиях жизни (стрессы, неврозы14 и т.п.) навыки пациента «пользоваться своей психикой», «решать деловые или жизненные проблемы», «находить свои жизненные смыслы», - или психические проблемы данного больного связаны с развивающимся у него в явной или скрытой форме соматическим заболеванием или интоксикацией, - или с инвалидизацией (с детства, в результате физических повреждений, сосудистых, онкологических и др. заболеваний), - или, может быть, все происходит наоборот, и телесное заболевание есть отражение скрывающегося психического нездоровья, неадекватности или какой-либо затянувшейся и неразрешающейся проблемы, - или человеку, психически дезадаптированному по той или иной причине, требуется социальный патронаж (пожизненный или до того времени, пока он не «освоит» свою прежнюю или новую социальную, трудовую и т.д. нишу). В этой матрице могут быть использованы и иные векторы, например – семейный, сексуальный, культуральный и др. Иногда человек приходит к психотерапевту просто как к оракулу, советчику, консультанту по решению конкретной проблемы. Возможны визиты к психотерапевту или психологу по соображениям престижа или соблюдения групповой нормы. Обращаются к психотерапевту и люди, нуждающиеся в лидере, в общении, в поддержке, просто во внимании и понимании. Среди них есть как молодые люди, так и пожилые, и те и другие в той или иной степени испытывают одиночество, подчас - тяжелое. Одни – в связи со слабыми навыками общения, другие из-за возрастной утраты близких людей и социальной занятости и т.д. Третьи – из-за болезненно ощущаемой собственной «необычности», «ненормативности». Такие люди идут или (и) к психологу, или к психотерапевту, или в церковь, или в какие-либо движения, в банды, секты и др. маргинальные сообщества (например – алкогольные, наркоманийные и проч.). Говоря о возможных причинах обращения таких (и не только таких) пациентов к психотерапевтам, нельзя не отметить некоторые особенности современного менталитета, его формирования и функционирования. Благодаря деятельности СМИ в массовом сознании прочно укоренился миф (или своеобразная «сверхценная убежденность») о богатстве культурного космоса, о всесилии человеческого духа и разума, технологий, которые якобы одерживают все новые победы как на «звёздном пути» и в земных стихиях, так и в мирном сотрудничестве или в войнах с пришельцами. Скорость формирования новых мифов и архетипов (в юнговском духе) благодаря проникновению TV-экрана, остросюжетной литературы в «интимную», «жилую зону-повседневность» человека, чрезвычайно выросла по сравнению с прежними временами. Если жюль-верновы сюжеты были посвящены, в основном, знакомству с миром, то современные фантасты реализуют планы «широкого переустройства Космоса», т.е. в массовом сознании человек уже и сам демиург. Тот же, кто занимается психикой, демиург вдвойне (см. выше). Такая вера имеет, в интересующем нас случае, негативный двойной результат. С одной стороны, человек, сталкиваясь с фактами своей реально не очень большой мощи в соревновании со стихиями (например, в океане - события на АПЛ «Курск» и на начальной стадии так называемых спасательных работ), фрустрирует, на «новой волне» своего развития во многом мыслит нереально, фантастически, первобытно. С другой стороны, преувеличивая роль психотерапевта, такой человек идет к нему на прием с установкой, как правило, пассивно получить некую «психическую таблетку»15. При этом он не склонен задумываться о том, что приобрести настоящее психическое здоровье можно, пусть под руководством психотерапевта, но только собственным трудом и потом … Нет ничего более дурацкого, чем «молиться на психотерапевта»! - Жить придется самому. Н.Е Кыров16 предложил мне здесь поставить такую метафору «Эллины жаждут мудрости, а иудеи – чуда…» Упорный труд, однако, заметно потерял в популярности в отечественном менталитете. «Произрастая» под влиянием описанных ущербных представлений, транслируемых масс-медиа, менталитет в значительной мере растерял такие, казалось бы, имманентные и «автоматические» человеческие ценности, как любовь, семья, дети, честь и добро17. Да и 10 заповедей тоже не очень-то в почете. Человек как бы «заворожен» скоростными потоками информации и ему не до простых целей человеческого существования: жить, воспроизводя себе подобных, строя для себя и своих жилье, сажая дерево, воспитывая потомков-преемников. Что же, каков менталитет, таково и индивидуальное сознание. И то, и второе у нас лишь 140 лет вышли из крепостничества и совсем недавно - из подавлявшей и усыплявшей патерналистской системы так называемого застоя. Развитие всякой культуры возможно лишь на путях развития не под «руководящими идеями» всяких тоталитарных, по существу, «измов» - царизма, большевизма, а развития изнутри – путем присвоения и культуры, и собственности, и горькой сладости свободного самоограничения… Но это впереди, как и психотерапия для «будущих русских». Написал и подумал, что и раньше уже были такие «будущие русские», и сейчас они, конечно, есть. *** Краткий анализ матрицы причин обращения того или иного пациента к психотерапевту позволяет перечислить черты, которыми должен располагать современный успешный (эффективный) для пациента психотерапевт: умение исследовать состояние пациента18 и поставить диагноз, выработать терапию и организовать ее проведение. При постановке диагноза необходимо выявить и оценить факторы психического заболевания или психической недостаточности (эндогенное заболевание, органическое заболевание, психопатия), педагогической или психологической недостаточности как необученности, запущенности, неумения эффективно пользоваться теми психическими механизмами, которые у пациента есть и могут быть раскрыты и развиты19. В ряде случаев проводится оценка конфликтогенной психической или психологической недостаточности, развившейся на фоне острого или хронического конфликта (психогения, невроз, развитие личности). Выявляется и описывается характер психической дисфункции: полностью дефицитарных функций, функций, способных к восполнению, возможность использования сохранных функций по механизму замещения или компенсации, оценка социальной дезадаптации по семейному, сексуальному, трудовому, групповому и по другим векторам, выявление соматического заболевания, интоксикации, посттравматического состояния и т.д., вероятных у пациента психотерапевта. Существенно охарактеризовать также сопутствующие заболеванию психологические или психические расстройства, конфликты, реакции или развития, внутреннюю картину (образ) болезни, какой она предстает в сознании больного и в подсознательном. Следует отличить или, хотя бы, учесть возможность различного терапевтического подхода к соматическому состоянию как причине психического расстройства и к соматическому заболеванию как следствию психического расстройства, а также к расстройству, развивающемуся по принципу circulus vitiosus. Из приведенного анализа видно, что «введение пациента в психотерапию» процесс непростой. Существует множество психотерапевтических тактик и моделей, зависящих как от особенностей личности пациента и состояния его здоровья, психологической и социальной сфер, так и от тех же характеристик терапевта, в том числе его профессиональной оснащенности, умудрённости и т.д. Это позволяет многим специалистам говорить о том, что та или иная методика действует исключительно лишь «в руках» ее автора. У других терапевтов эти методики лишь «вклад» в их собственное личностно окрашенное терапевтическое искусство. Впрочем, вся медицина – это, конечно, замес знаний и искусства. В хирургии, например, все действия которой можно увидеть глазом, существует много авторских операций, а каждая операция делается, по существу, уникальным образом. Так складывается представление о психотерапевте как о человека и специалисте (или как о специалисте и человеке), способном синтезировать медицинские (психическую и соматическую) доктрины, психологическую, культуральную, философскую, идеологическую, социальную и другие линии диагностики и терапии (коррекции) и последующей реабилитации (патронажа). Психотерапевт предстает и как мыслитель, и как интеллектуал, и как специалист в истории и вкультуре, а возможно – и сам художник, поэт, артист. Однако не стоит путать, на самом деле художник, поэт, артист – это отдельно. Психотерапевт как лекарь лишь пользуется соответствующей «личиной» для просветления пациента. Это – лечебное искусство, лечебная драма, лечебная проза и т.д. Хорошим примером лечебной литературы являются, например, произведения известного психотерапевта М.Е.Бурно. Психотерапевт должен быть способен стать для своего пациента и специалистом, и лидером, и отцом (матерью)20, и другом. При этом стоит всегда удерживать дистанцию, которая отделяет врача от «отца» и «друга»: терапия всегда таинство особых отношений человека в белом халате с больным человеком, всегда, уж если их дороги пересеклись, ждущим от врача чуда21. Вместе с этим он должен хранить и использовать и свои качества наивного доверчивого ребенка, позволяющего ему чувствовать пациента, сопереживать, но сопереживать профессионально во избежание того, что называют «профессиональным выгоранием». *** Было бы ошибкой считать, что психотерапевт-врач в области диагностики и терапии может сделать все. И даже не потому, что он не способен освоить, например, профессиональный психологический взгляд на мир. Или не может сам заняться социальным патронажем своего пациента. Дело, возможно, в другом. Вильгельм Райх писал, что с выходом психоанализа из частных кабинетов в амбулаторию метод забуксовал, так как оказался неприменимым для применения в условиях массового его потребления. То же и с современной психотерапией: если один психотерапевт будет заниматься всем перечисленным, то, возможно, мир вообще разделится на две равные половины - на психотерапевтов и на пациентов22. Даже если под психотерапией не понимать всякую беседу по душам. В медицинских кругах еще не выкристаллизовалось понимание того, что медицина души по своему содержанию не менее разветвлена, чем медицина тела. Пока же, как известно, медицина psychē представляет собой не очень оформленный конгломерат лишь 4 клинических дисциплин: психиатрии, психотерапии, наркологии, сексологии и не очень ясно очерченной медицинской психологии23. Можно предложить такую, конечно - очень упрощенную, схему соотношений различных «parapsychē»- дисциплин. I. Психолого-медико-педагогическое тестирование юниоров имеет цели определить возможность включения юниора24 в различные по интенсивности и начальным основаниям нижеследующие образовательно-воспитательные программы и(или) медицинские (парамедицинские) программы; II. Опережающее обучение и воспитание – педагогические и психолого-педагогические системы, направленные на опережающее, по сравнению с традиционным, развитие юниора; III. Поспевающее (своевременное, обычное, нормальное, традиционное) обучение и воспитание. Темпы и нагрузки связаны с научно-обоснованными (средними) психофизиологическими периодами становления взрослости как биологического, психологического, социального и т.д. качества человека; IV. Догоняющее обучение и воспитание – имеет целью восполнить накопившиеся дефициты при педагогической и семейной запущенности, имеет генетические корни в онтогенетической психотерапии по Ю.С.Шевченко; V. Специальное обучение и воспитание (традиционно понимаемое как приложение поддисциплин дефектологии); VI.^ Психологическое консультировани). *** Говоря о показаниях и противопоказаниях к проведению психотерапии нельзя не затронуть вопрос об основном мировоззренческом подходе при ее проведении. Речь идет о психотерапии религиозной (религиозно-ориентированной) и психотерапии светской. При проведении светской психотерапии задача врача существенно отличается от задач психотерапевта, проводящего религиозно-ориентированную терапию. Отличаются эти задачи также и от целей деятельности лидера (лидеров) тоталитарных сект (команд, банд и др.). Если допустимо такое сравнение, основное различие между атеистической и религиозной психотерапией состоит с том, какой путь выбирает врач (или партнеры по процессу) – вдвоем с пациентом или втроем с ним и с Богом, идет ли работа с больным напрямую или через некое божественное зерцало – признает ли пациент своей главной целью жизнь при жизни или его главная целя за пределами этой жизни. Я считаю, что в психотерапевтической и религиозной деятельности имеются сходные сакральные цели, заключающиеся в восстановлении у «клиента» психобаланса (психической адекватности), нарушенного теми или иными обстоятельствами внешнего или внутреннего мира. Возможно, буду подвергнут острой или уничижительной критике религиозными оппонентами, но нельзя не согласиться, что, по крайней мере, одной из причин возникновения любой из религий было нарастание в те моменты истории социальной, следовательно – социально-психологической, следовательно - и психологической (психической) напряженности и обескураженности. В Исламе имеется и такое, например, представление о вере, как о божественном законе человеческого бытия: не уверуете – не войдете в Рай! Во все времена для успокоения людей (снятия внутреннего конфликта-напряжения и повышения адаптивности) используется как политика рода «Хлеба и зрелищ!», так и создание партий41 (групп), культивирующих особые формы ответа на требования времени с использованием, для повышения управляемости в группе (партии), ритуального поведения. Ритуальное поведение может быть групповым или индивидуальным, сопровождаться песнопениями, танцами, другими двигательными и психическими ритуалами, любой их которых приводит человека в состояние повышенной внушаемости (управляемости). Отсюда ясно, что логическая калька42 психотерапии вообще является одновременно и логической калькой религии, а психотерапевтического процесса - религиозной деятельности. К сожалению, понимание генетических корней психотерапии в этой части религии все еще затеняется инфантильным стремлением представить психотерапию как особую культуру (субкультуру). Впрочем, и со стороны церкви все еще наблюдается ревнивое отношение к медицинской психотерапии, по-видимому, как к конкурентному способу воздействия на души. На самом деле, «психотерапевтическая калька» не есть калька всей религиозной деятельности, хотя и похожа на нее в части таких, например, действий как исповедь, покаяние, жертвоприношение; молитва (медитации) и строго обозначенные (ритуализированные) циклы молитвенных движений и поз тела; культы реликвий, икон, чтение книг (арт- и библиотерапия). Совпадают кальки и таких действий как индивидуальная беседа, проповедь, групповая терапия и суггестия, кодирование; праздники, крещение, обрезание, посвящение, брак, кодирование по А.Р.Довженко (инициальные техники); работа с семьей; посещения святых мест (паломничество), посты, общежитийные практики и проч. Особенно интересным с психологической точки зрения является то, что во многих религиях принято ведение служб на, так сказать, «первоязыке» той или иной конфессии (церковнославянском, арабском, латинском). Думаю, что психотерапия еще ждет диссертаций на этот счет, чтобы пополнить свой методический арсенал. Психотерапия имеет своего собственного, причем – по возможности временного, адресата, больного человека – до его выздоровления. Адресат религии и отдельный человек в целом, во всех аспектах его жизни для Бога. Здесь и общество, народы или даже все человечество, в том числе и территории43, и ценности материальные и проч. Религия – это еще и организация, и активное обращение в веру (пожалуй, только православие сегодня отказалось официально от таких задач) и т.д. В том числе и лечение. Психотерапевт же не обращает в свою веру44, психотерапия – лишь лечебная встреча врача и пациента. Впрочем, думаю, психотерапия еще толком не разобралась с роскошной метафорой насчет «опиума для народа». В привязке к социальным корням наркоманий… Религиозная психотерапия отличается от научно-медицинской не только использованием разнообразных символов, особой ритуальной обстановкой храма и т.д. На самом деле религиозно-ориентированный психотерапевт имеет за своей спиной не только и не столько мощь церкви как организационного, культурно и т.д. института. В двуединую систему «врач-пациент» включается третий элемент (впрочем, возможно, первые двое включаются в этот третий) – Бог. Именно Бог делает жизнь религиозного человека безграничной и бесконечной. В такой жизни все можно исправить, если верить, стараться не грешить, своевременно каяться в грехах своих, терпеть, ждать… Для неверующего такая модель жизни и ответственности неприемлема. Бесконечность и безграничность мира и жизни для атеиста, иногда – к счастью, иногда – к разочарованию, лишь в его собственных делах и поступках, поступках необратимых, некорригируемых – «слово не воробей…» Жизнь атеиста конечна и дается ему один раз. Второй попытки не будет. Эта концепция, конечно, более трудна своей самоответственностью, надо каждый день, снова и снова выполнять завещанный родителями нравственный императив «Веди себя хорошо». В такой жизни труднее усмотреть некий Вселенский смысл… Родиться, чтобы умереть. Родиться – родить – трудиться – умереть. Это трудно. Не «Бога ради», а ради какой-то гораздо более «горизонтальной» цели… Или «я ответственен и за это, и за это, и за это…» Ответственность перед собой. Огни Прометея… Каждому свое… Каждому свой смысл в жизни… В руках психотерапевта научно-медицинского, атеиста и лечащего атеистов нет психологической опоры на Бога, которую имеют их религиозные коллеги. В этом смысле нам надо бы сделать Бога в каждом пациенте, «Будду в каждой пылинке». Впрочем, это уже форменный дзен… Особого разговора требуют различные секты, в которых роль активатора и цензора играет лидер секты как таковой или через некоего «идола», в том числе требующего действий, в той или форме мешающих не-адептам. Жизнь в секте, конечно, сопровождается цельностью (замкнутостью) психической деятельности и переносом причин бед на виновных вовне, что, выражаясь юридическим языком, ничтожно. Секулярный терапевт, выстраивая лечебную тактику, стремится договориться со своим пациентом, что именно он, пациент, есть автор и причина своей жизни. Сказанное совсем не отрицает того, что некоторых пациентов, в структуре психики которых явственно выступает потребность в Божественном Отце (Матери) не следует облегчить, направив его к священнику45. Но не насильно и не назойливо46. Надо помнить, что уверование в Бога – это необычайной силы спонтанное психическое явление и раздуть (или задуть) веру нормально нельзя, вера тем и отличается от убеждения, что она вне логики47. Вопрос о выборе религиозной или нерелигиозной модели психотерапии по отношению к тому или иному человеку сегодня в России непрост. В последние годы у нас в различных стратах народонаселения наблюдается движение в церковь, во многом - «реактивное»48. Кто-то верит искренне, кто-то из любопытства, из престижа, из потребности в принадлежности, из потребности в водителе вообще49. Не свободна от такого «реактивного» подхода и некоторая часть профессиональных психотерапевтов, допускающих «перехлест» в виде тиражирования рекомендации «сходить в церковь». Здесь возможен только вопрос пациенту, и вовсе не риторический... С другой стороны, совсем не обязательно религиозный пациент должен лечиться у религиозного же врача. Это тоже дело его собственного выбора: религиозный врач, священник или врач-атеист – при взаимном уважении, конечно… *** После выбора «двух- или «трехчленной» модели психотерапии предстоит дальнейшее планирование психотерапевтического процесса с учетом темперамента, характера, особенностей памяти, мышления, с учетом той или иной акцентуации или психо(пато)логического радикала, мотивационных, ценностных структур личности и многих других индивидуальных особенностей пациента. Матрица psychē и ее динамика в терапии, впрочем, настолько сложны, что у меня вызывает сомнение пресловутое требование закона о психиатрической помощи об ознакомлении пациента с планом лечения, пусть и в доступных для него словах. Конечно, психотерапия пациентов, например, с паранояльным, ананкастным или демонстративным радикалами, больного шизофренией или депрессией, будет различна, однако, так или иначе, будет использовать различные вариации базовых терапевтических методов лечебного воспитания, обучения и тренировки для «раскрепощения» психических защит и «застылостей», повышения эффективности, вариативности и адаптивности психики. Если попытаться изобразить встречу врача и пациента графически, наподобие известной картинки-загадки «ваза или лица», то объем-площадь этой «вазы» между двумя «лицами»-партнерами по терапевтическому процессу, занимают методы и акты психотерапевтического воздействия, и цель терапии достичь максимально тонкого совпадения контуров матриц обоих личностей с помощью пластичного и переменчивого использования лечебных приемов, основанных как на харизме врача и эмпатических отношений в системе «врач-пациент», так и на психотерапевтических психо- и биотехнологиях50. При этом стόит предварительно разобраться с личностными смыслами, мотивами, другими «моторами», которые иногда неплохо социально удерживают серьезно дефектного психически больного человека в приемлемом социальном русле; уточнить звенья, подлежащие коррекции (жалобы, психопатологические симптомы - негативные или продуктивные, психосоматическое расстройство, проблемы в общении и др.). Необходимо также предварительно решить, что и чем (каким новым содержанием – ценностями, мотивами, навыками, знаниями и проч.) мы собираемся замещать (компенсировать) дефектное и с опорой на какие сохранные структуры psychē. И всё ли дефектное следует менять, перестраивать, не «рухнет» ли личность от наших поспешных «психоманипуляций»? Следующим этапом планирования терапии должен стать выбор направлений и собственно методических средств терапии – суггестия51, рационализация52 и активное личностное развитие и тренировка, релаксация и снятие (удаление, разрешение) блокирующих напряжений в psychē. При этом врач должен предвидеть, что все эти цели, смыслы и методики лечения объединяются в одной динамической системе со структурами psychē пациента, «варятся в этом котле» и нуждаются в периодическом пересмотре и корректировке (репланировании терапии). При построении программ психотерапевтического воздействия можно рекомендовать, наряду с прочим, учитывать бóльшую эффективность апелляции непосредственно к чувствам помимо рацио. Думаю, что современными «учёными» психотерапевтами несправедливо упускается практически вся палитра эмоционально-стрессовой терапии и по Рожнову, и по Довженко и др. Немаловажно также попытаться определить опорные пункты, признаки53 того, как человек реагирует на те или иные сообщения и соответствующим образом выстраивать линию терапевтического воздействия. В некоторых случаях, я бы сказал - по жизненным показаниям, возможно, поможет выявление существующих «болевых точек» психики и табуирование через них нежелательного поведения или прямое переключение активности с актов нежелательного поведения в сферу действия первичных биологических потребностей. Для применения в чрезвычайных ситуациях нам еще предстоит разработать психотерапевтические «соборные» ритуалы по типу церковных или традиционных ритуалов смерти-возрождения (например - поминальных). Выпадение из нашей сегодняшней жизни большинства ритуалов создает соответствующие дефициты-напряжения и в индивидуальной психике и в групповом сознании. Собственно, осталось еще несколько ритуалов, которые неизменно собирают вокруг себя большой круг участников. Это – праздничные салюты, с обязательными криками детворы «Ура-а-а!» после каждого залпа, а также ритуальный крик той же детворы «Ура-а-а!», когда они еще несколько минут после окончания салюта пытаются вызвать еще одну вспышку на небе. Это также спортивные мероприятия –совместное переживание, «боление». Почти исчезли из жизни другие совместные ритуализированные действия, такие как демонстрации (или крестные ходы), пионерские походы и пионерские костры (маевки, купальские игрища) и т.д. Однако «Оно» пустоты не желает, и на место организованным ритуалам и праздниками приходят иные ритуалы – шествия и погромы скинхэдов, сатанистские бдения и проч. Вообще, научная психотерапия еще недостаточно всматривается в историю, как свою собственную, так и в историю культуры, коль скоро уж она, как говорят, есть особая «субкультура». На самом деле, во всех культурах мира и во все времена существовали две основные линии снятия психического напряжения54 при преодолении противоречия, ставшего мешающим дальнейшей адаптации к меняющимся условиям среды, «пережиточным», устаревшим, сдерживающим производительные силы общества. Для удобства их можно назвать «сакрализация55» и «профанация56». Часто эти процессы тесно переплетаются в попытке вытеснить друг друга, как, например, «Ярило Красно Солнышко – пасхальное яйцо», «Великая Богиня-Мать – ведьма». При сакрализации мы как бы припадаем к корням, к истокам, к авторитетам, в них, в обычаях и ритуалах ищем основания для разрешения своих проблем в рамках традиционных (устоявшихся, правильных, принятых, угодных Богам) методов деятельности. Здесь мы принимаем «злые силы» всерьез и боремся с ними или самостоятельно с помощью разных «медитаций и заговоров», или с привлечением шамана, или с привлечением «помогающих духов», «тотемов57», или все вместе. При профанации мы «смеемся» над этими методами деятельности, снижаем их «единственную верность и правильность», даем себе возможность действовать по-новому, раскрепощаем собственные «производительные силы», собственную экзистенцию58. Именно в эти «игры» с успехом играют всякого рода оккультные целители, они и не пытаются спорить с архетипами и переделывать их на новомодный рассудочный западноевропейский лад – так и проще, и надежнее. Психотерапия же много теряет в эффективности, пытаясь представить себя «дочерью» лишь одной родительницы – психиатрии. На самом деле у нее был и «папа» – шаман, и «бабки», и «тетки», и другие родственники… Надо только отметить, что исторический культурный процесс и личный психотерапевтический процесс протекают, конечно, в различном масштабе времени и в различном масштабе ценностей и «развенчиваемых кумиров». Но, если в первом случае масштаб действа – всего лишь Ойкумена59, то во втором – Венец творения… Думаю, однако, что как «слово не вырубишь топором», так и профанация не есть процесс исчезновения сакрального. Оно непременно остается и время от времени напоминает о себе довольно остро. История культуры дает психотерапевту пример преодоления изжитых-пережиточных кумиров – «анекдот», «карнавализация», «игра», когда при встрече весны сжигается надоевшая Зима60. Человек вновь и вновь в своей личной истории встречается с этими пережитками в виде тех интрапсихических структур, которые древние китайцы назвали гексаграммами, а Юнг – архетипами. Думаю, что эта область психотерапии еще ждет своих диссертаций, статей и книг. *** В некоторых профессиональных кругах вновь зазвучали «старые песни» на тему «нет психически здоровых людей». Так один известный функционер австрийской психотерапевтической ассоциации в номере «Известий» от 20 июля 2001 года заявил, что он «еще не встречал россиянина старше 40 лет без психических отклонений». Конечно, можно сказать, что каждый встречается с тем, с кем встречается, но, к счастью, статистика заболеваемости не подтверждает столь пессимистического взгляда. Психически здорова, как и всегда, основная (около 98%) часть населения и России, и мира… Налицо или путаница понятий о психическом нездоровье и психологических проблемах, или намеренно расширительное («черный пиар») толкование психического нездоровья в рыночных целях. Эта позиция перекликается и с чрезмерно расширительным пониманием психотерапии При этом слово терапия [therapeia греч. – забота, уход, лечение] переводится как «служение у алтаря» вопреки давно уже ставшему традиционным в новой и в новейшей истории значению этого слова как «лечение». Вновь заметно стремление придать психотерапии чрезмерную мультидисциплинарность, вычленить ее из контекста собственно медицины и включение ее в такие виды деятельности как педагогика, культура, спорт и проч. Все это не более чем попытки «захвата территорий». Мне пришлось видеть такие, например, «захватнические» проекты учебных программ, как психоанализ для юристов и т.д. Очередной вариант антропоморфизма и не более того… Мы уже говорили здесь, что психотерапия, конечно, явление культуральное. Как и другие явления (сферы) культуры, она развивается в связи с развитием индивидуальной психики, социума и менталитета. Во всем мире, конечно, растет уровень просвещения, расширяется и «интеллектуальная» элита, и «элита искусств». Однако, это вовсе не означает, что становится больше гениев, способных сплотить вокруг «продукции» своего интеллекта такие же «массы почитателей», как это удавалось Гомеру, Аристотелю, Достоевскому или Гойе, не говоря уже о евангелистах. Растет, скорее, не массовость элит, а их число: «каждому курятнику свой петух!» В мире, управляемом СМИ, растет квазисопричастность61 каждого всему мировому процессу. Кажущаяся доступность состояния гениальности (или конгениальности), порождает мечты о самореализации, о лучшем понимании себя самого, о простых возможностях улучшения своего сознания и эффективности62. На самом деле, конечно, психотерапия и какие угодно психотехники не есть путь самореализации для здорового человека. У него их всего один – собственная жизнь, в которой человек должен пройти своевременно и «своими ногами» этапы ученичества и творчества, роста, возмужания и обретения мудрости. С моей точки зрения, у современного человека остается не столько все меньше возможностей к самореализации, понимаемой как «найти свой путь» в жизни, в творчестве и др. На самом деле у него все меньше возможностей опереться на нечто «сакральное», «традиционное», понимаемое как подтвержденное временем целесообразное. Действующее в «информационном» обществе общественное мнение, на которое человек мог бы опереться при возникающих трудностях самоосмысления, есть лишь флюгер, мнение так называемых «лидеров общественного мнения», политиков и нанятых ими журналистов. Общественное мнение сейчас формируется суггестией СМИ, причем суггестией противоречивой, порождающей все новые внутриличностные конфликты63. Первоначальный результат такого механизма формирования общественного мнения всегда один, как писал Пушкин в «Борисе Годунове» - «народ безмолвствует». В некоторых случаях, возможно, срабатывают «инстинкты» или «архетипы», как например во время акций «Все на Горбатый мостик», «все на рельсы»… Психотерапия шаманская и психотерапия 21 века и схожи, и различны как «ведьмино помело» и какая-нибудь «Черная акула» - и на помеле, и на в