А.С.Ларионова Специфика якутского эпоса олонхо Высокопоэтичным творением якутов является масштабное героическое сказание – олонхо, представляющее собой эпический жанр устного народного творчества. В основе оно имеет древнетюркские корни. А.И.Гоголев пишет: «Олонхо относится к числу архаических типов тюрко-монгольского эпоса. Сюжеты олонхо, в основном, связаны с отдельными образами самостоятельных героев. У других тюрко-монгольских народов эпос иного характера. В нем выделяется уже единственный главный герой, вокруг которого постепенно объединяются все остальные сюжеты и традиционные персонажи. Складывается определенный эпический цикл, как “Манас”, “Джангар”, “Гэсэр”. В них мифологические черты отходят на второй план, намного сужаются и одновременно обнаруживаются черты историчности: события развертываются не в абстрактно-мифологическом Среднем мире, а на реальных пространствах той или иной страны. В якутском эпосе этого еще нет. На этой основе следует сделать заключение, что основы олонхо первоначально сложились на юге Сибири и в Центральной Азии в то время, когда у предков саха еще не было исторической и социальной основы для создания таких более поздних эпических произведений, как “Манас” или “Гэсэр”» [73, с. 18]. Популярность в Якутии олонхо сохранилась до настоящих дней. Термином олонхо принято обозначать и общее жанровое понятие героического эпоса, и отдельные сказания, составляющие этот жанр. «Сказания-олонхо называются по имени главного героя (“Эр Соготох”, “Дыырай Бэргэн”, “Нюргун Боотур”, “Кыыс Нюргустай” и т.п.) и представляют собой эпопеи стихотворной формы, достигающие шести – десяти и в отдельных случаях тридцати – сорока тысяч строк» [322, с. 181]. В.В.Илларионов пишет, что «в шестидесятые годы со слов Р.П.Алексеева записан крупный эпический текст “Ала Туйгун”, который состоит из 52 тыс. 410 стихотворных строк» [123, с. 11]. Существует достаточно большое количество опубликованных олонхо, начиная с самого известного и распространенного сюжета о Нюргун Боотуре. «Усилиями нескольких поколений фольклористов на настоящее время письменно зафиксировано около 150 полных текстов олонхо и 80 кратких изложений содержания, издано только 17 полных текстов, 28 кратких изложений и 19 отрывков» [234, с. 10]. В 20-е годы XX века большую роль в издании якутского эпоса сыграли деятели политического кружка «Саха кэскилэ». С середины 80-х годов XX века начинается работа по изданию якутских олонхо в 60-томной серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока». За эти годы изданы олонхо «Кыыс Дэбэлийэ» [327] и «Могучий Эр Соготох» [328]. Наиболее известны и популярны якутские олонхо «Нюргун Боотур Стремительный» [229], «Могучий Эр Соготох», «Дитя-Сиротина», «Дева-богатырка Джирибина Джирылатта» и другие. Публиковать сюжеты якутских олонхо начали еще в XIX веке, со времен А.Ф.Миддендорфа [209]. Собранные им материалы послужили одним из источников непревзойденного труда О.Н.Бётлингка (родился в 1815 году в Санкт-Петербурге) «Ueber die Sprache der Jakuten» («О языке якутов») [46], изданного в 1851 году и содержащего фрагменты образцов фольклора народа саха: олонхо и песню девушки-чукуны. Но во всех опубликованных олонхо присутствует лишь словесная основа и практически отсутствуют нотные расшифровки песен олонхо. Существовали лишь единичные записи, не более одной нотной строки, у А.Ф.Миддендорфа [209] и В.Л.Серошевского [278]. Так, музыкальный фрагмент, приведенный А.Ф.Миддендорфом, явно отражает мелодию, интонируемую в стиле дьиэрэтии ырыа, которая представлена здесь олиготоновым звукорядом в пределах б.2 со свободной метроритмикой. Хотя автор и указывает на четырехдольный размер, но по окончании записи мелодии он добавляет к целой ноте две четвертные паузы в одном такте, явно не укладывающиеся в размер 4/4, что подтверждает свободную метрику песенного фрагмента. Здесь также впервые предпринята попытка записи кылысахов, представленных форшлагами и трелью. В труде В.Л.Серошевского «Якуты. Опыт этнографического исследования» (1896) впервые представлена нотная запись напева в манере дэгэрэн ырыа. Данный напев – «Песня девушки» из олонхо – основан на двухопорном звукоряде в амбитусе м.3 и четко ритмизован в размере 2/4. При этом В.Л.Серошевский отходит от европейской системы записи знаков альтерации, также подчеркивая нетемперированный характер традиционной музыки народа саха. Более полные нотные расшифровки мелодий олонхо фрагментарно появляются со времен издания сборника С.А.Кондратьева «Якутская народная песня» [136], но в нем, однако, даны здесь в основном напевы типа дэгэрэн ырыа. Следующим сборником, в котором опубликованы нотные образцы из различных олонхо, являются «Образцы якутского песенного фольклора» [22]. Несколько позднее Н.Н.Николаева в приложении к монографии «Эпос олонхо и якутская опера» [223] приводит 20 музыкальных примеров песенных фрагментов эпоса якутов, расшифрованных от начала до конца. Наиболее полные публикации олонхо с нотографией напевов даются в 60-томной серии «Памятников фольклора народов Сибири и Дальнего Востока». Так, в 1996 году выходит олонхо «Могучий Эр Соготох» [328], в котором представлены 15 нотных расшифровок.Олонхо как жанр, зародившись в глубокой древности еще во времена, когда предки якутов проживали на территории Центральной Азии, непосредственно связано с мифологическими представлениями саха, основу которых составляет трехуровневое мировое пространство. Верхний мир заселен небожителями, племенами Айыы – ¬р¼½ Аар Тойона и Улуу Тойона, имеющими божественное происхождение; Средний мир – людьми и духами-хозяевами природы «иччи»; Нижний мир – сверхъестественными чудовищами абаасы, враждебными людям. Е.М.Мелетинский пишет: «Представление о преисподней в мифологии якутов, тунгусов и обских угров почти слилось с представлением о Севере, в то время как “Средняя земля” рисуется солнечной страной» [203, с. 275]. Основная тематика якутского эпоса посвящена судьбе племен айыы аймага (людей, живущих в Среднем мире) и содержит сказания о подвигах богатырей – жителей Среднего мира, родоначальников племени саха.«Олонхо представляет собою эпическое историческое воспоминание в “масштабах героической идеализации” и в героической форме воплощает понимание и оценку народом своего прошлого» [103, с. 336]. Основную систематизацию сюжетов якутского эпоса провел известный фольклорист Н.В.Емельянов, выделявший три группы сюжетов олонхо. К первой группе, точнее, к ранним типам сказаний народа саха, он относит сюжеты о заселении Среднего мира людьми из племени айыы аймага, а также о женщинах-богатырках – первых людях Среднего мира. «Во всех сказаниях богатырки являются жительницами Среднего мира, родоначальницами племени ураангхай-саха (этническое самоназвание якутов. - А.Л.)» [92, с. 8]. Во вторую группу Н.В.Емельянов включает «олонхо о родоначальниках племени ураангхай-саха, которые по сюжетной тематике соответствуют историческим преданиям о родоначальниках якутских родов. Согласно этим преданиям родоначальниками якутов были Омогой и Эллэй, переселившиеся с южной прародины на Среднюю Лену» [234, с. 15]. «Третий этап развития сюжетов якутского эпоса – олонхо о защитниках племени ... объединяет общая сюжетная тема о защитнике племени айыы аймага от агрессивных действий враждебных племен абаасы аймага, олицетворяющих и иноплеменников, и вообще злые силы» [там же, с. 21]. Данная сюжетная тематика наиболее распространена в якутском олонхо, например, в таких, как «Нюргун Боотур Стремительный», «Бэриэт Бэргэн», «Юрюнг Уолан» и другие. Представленные группы олонхо при всем разнообразии сюжетных линий имеют практически однотипное строение: экспозиция, в которой происходит показ главных героев и места действия; развитие с противоборством злых и добрых сил; развязка с победой и воспеванием добрых начал. Композиционная линия олонхо развивается с эпическим размахом, позволившим ярко проявить все богатство эпического стихосложения народа саха с его развитой аллитерационной системой, своеобразно усиленной сингармонизмом гласных. «Несмотря на большую долю импровизации, множество видоизменений и вариантов, олонхо имеет прочно установившиеся традиции. В нем ... чрезвычайно сильно развиты эпические формулы..., язык олонхо изобилует множеством устойчивых фразеологических сочетаний и оборотов, застывших эпитетов и сравнений, часто развернутых в длиннейшие периоды. Определенная в силу этого стереотипность выразительных средств и выработанность поэтики – характерная черта олонхо как устоявшегося жанра» [53, с. 88]. Такого рода канонизированные клише способствовали запоминанию огромного количества стихотворных строк и уже на основе этого – варьированиию отдельных элементов масштабного эпического сказания по вдохновению самого олонхосута (исполнителя олонхо. – А.Л.). Основные противоборствующие образы якутских сказаний представлены различными яркими и незабываемыми персонажами, будь то герой-богатырь или трикстер-слуга. «Герой олонхо – богатырь племени айыы аймага является идеальным с точки зрения людей родового общества. Он обладает непомерной физической силой, красивой наружностью и высокими моральными качествами» [322, с. 196]. Противники богатырей представляют собой полную противоположность главным героям и, хотя они также обладают огромной силой, изображаются однорукими и одноногими чудовищами с одним глазом посередине лба. «По-видимому, в основе этих образов лежат древние мифологические представления предков якутов. Вначале абаасы олицетворяли враждебные людям стихийные силы, которых люди боялись. С развитием производительных сил, с победами человека над природой содержание образа абаасы становится иным..., зародившись как художественное фантастическое отображение стихийных сил природы, в дальнейшем своем развитии обогатились историческим содержанием. Они переплелись с образами чуждых племен, с которыми сталкивались предки якутов в далеком прошлом на их южной прародине» [там же, с. 200]. Якутские олонхо отличались исключительной масштабностью и продолжительностью повествования, и олонхосуты сказывали их в течение нескольких долгих зимних вечеров. В.Л.Серошевский пишет: «Известный верхоянский сказочник Манчары, со слов которого Худяков записал многие свои сказки, хвалился передо мной, что он знает такую олонго (олонхо. – А.Л.), которую можно рассказывать месяц» [278, с. 590]. В настоящее время традиции исполнения олонхо модифицировались и их могут исполнять в течение 1,5 – 2 часов, поэтому в сюжет повествования вносятся определенные сокращения. В старину отношение к олонхосутам было исключительно уважительным, так как «согласно представлениям самих олонхосутов в прошлом они овладевали сказительским искусством благодаря помощи “чудесных” сил. Некоторые сказители считали себя избранниками божеств и духов» [123, с. 20]. Подобное мнение об исполнителях эпоса распространено и у других народов. Так, Т.Г.Борджанова пишет о калмыцких джангарчи: «Появление таланта сказителя связывалось в народном сознании с потусторонними силами» [233, с. 5]. Б.Б.Оконов подтверждает: «Одного большого желания стать джангарчи “без ничего” недостаточно. При соответствующем эпическом окружении желание не только слушать и переживать услышанное, но и воспроизводить сказания, приходит в определенный день, час, момент. Об этом имеется солидная информация у разных народов. По нашему глубокому убеждению, истинные причины творческого пробуждения находятся внутри того или иного “я”: это сказительский дар, генетический код, рано или поздно дающий о себе знать» [там же, с. 4]. Думается, что это относится и к якутским исполнителям олонхо, которые начинают выступать перед слушателями в определенном возрасте, чаще всего после 50 лет. Прибытие олонхосута в населенный пункт было истинно праздничным событием, к которому готовились заранее и которого ожидали с неподдельным нетерпением, особенно в долгие зимние морозные вечера, когда люди практически не имели возможности часто общаться друг с другом, поэтому «слушать олонхо было настоящим праздником в юрте. В уныло однообразной обстановке для людей, задавленных нуждой и мелочными хозяйственными хлопотами, трудно было придумать лучшего развлечения» [53, с. 80].Олонхо часто исполнялось в узком семейном кругу с приглашением ближайших соседей, но иногда и на различного рода торжествах. Существовали определенные традиции исполнения якутских сказаний. «Олонхосут исполняет олонхо, обычно заложив ногу на ногу и держась одной рукой за ухо или щеку. Описательные и повествовательные места декламируются в быстром темпе, а речи и диалоги поются. В патетических местах олонхосут жестикулирует, иногда привстает, мимикой подчеркивает переживания того или иного героя» [322, с. 183]. В наиболее эмоциональные и драматические моменты повествования слушатели поддерживали исполнителя возгласами, выражающими удивление или восхищение. «Народ высокое звание “олонхосут” давал только тем лицам, которые удовлетворяли эстетические и духовные потребности эпической среды, обладали настоящим талантом создателя и исполнителя и, наконец, ценили и уважали олонхо, ради исполнения которого забывали свои личные интересы. Были широко известны имена таких олонхосутов, как Т.В. Захаров–Чээбий, Д.М.Говоров, Н.А.Абрамов–Кынат и др.» [233, с. 3]. Наибольшей известностью пользуются олонхосуты Д.А.Томская из Верхоянского улуса и Н.М.Тарасов из Горного (умер в 2001). Стали появляться и молодые исполнители якутских сказаний благодаря проводимым в республике конкурсам исполнителей олонхо. Олонхосут непременно должен обладать удивительной памятью, чтобы запомнить масштабные сказания, и при этом быть поэтом, мастерски владеющим всем богатством высокой словесной импровизации; одновременно быть прекрасным актером, умеющим минимальными актерскими средствами буквально завораживать и воодушевлять публику, самое же главное, – великолепным певцом, владеющим всеми стилями и жанрами якутского песенного творчества.Олонхосуты, от которых произведены аудиозаписи и нотные расшифровки олонхо, – уроженцы разных регионов Якутии и соответственно представляют различные песенные диалектные традиции. Так, фрагмент из олонхо «Дитя-Сиротина» «Песня богатыря Среднего Мира» (нотный пример № 23), исполненный Иваном Петровым из урочища Родчево близ Среднеколымска, и представляет собой северо-восточную стилистику исполнения. Записал этот образец В.И.Иохельсон в конце 1901 или начале 1902 годов. Нотированный затем Э.Е.Алексеевым, он был издан лишь в 1981 году. Музыкальные фрагменты олонхо, исполненные народным певцом, учеником известного олонхосута Чэбия – У.Г.Нохсоровым (1907–1951) из Амгинского улуса, представляют собой центральный (приленский) стиль пения. В его репертуаре были все жанры якутского фольклора, от олонхо до небольших по объему песен. Великолепно он знал и шаманские камлания. От У.Г.Нохсорова зафиксированы такие фрагменты, как вступительный речитатив и песня богатыря, «Песня Сорук Боллура», «Песня Кыыс-Кыскыйдаан», «Песня невесты богатыря», «Песня Тимир Сюлюнтая», «Песня небесной шаманки», «Песня тунгусского богатыря» из олонхо «Юрюнг Уолан» и «Нюргун Боотур Стремительный». Они были записаны в 1946 г. с помощью дискографа и фонографа в кабинете народной музыки Московской консерватории им. П.И.Чайковского Н.М.Бачинской и К.Г.Свитовой. Реставрированные записи этих фрагментов вышли в виде грампластинки в 1976 г. Кроме того, в Национальной вещательной компании «Саха» имеются фонозаписи фрагментов эпических образцов, исполненных этим выдающимся народным певцом. Среди них можно выделить вступление и «Песню Юрюнг Уолана», «Абааhы кыыhын ырыата» из олонхо «Юрюнг Уолан». Среди нотных материалов присутствуют следующие записи: «Песня сестры богатыря Нижнего мира Кыыс Кыскыйдаан» из олонхо «Юрюнг Уолан», расшифрованная С.А.Кондратьевым; «Песня сватающейся сестры богатыря Нижнего мира Кыыс Кыскыйдаан», «Песня Сорук Боллура» и «Песня-алгыс небесной удаганки Айыы Умсуур» из олонхо «Нюргун Боотур Стремительный», расшифрованные Э.Е.Алексеевым; «Песня женщины-айыы Хачылаан Куо» и «Песня девы-абаасы» из олонхо «Юрюнг Уолан» [327], нотированные А.П.Решетниковой и В.С.Никифоровой. Музыкальные фрагменты олонхо «Кюн Джеселлют богатырь» [22, с. 37–42] исполнил П.П.Ядрихинский (1900–1979), родом из с. Кёбёкон Намского улуса. Как и У.Г.Нохсоров, он представляет центральный (приленский) стиль пения, именуемый «тардан ыллыыр», то есть «склонный к широкому и свободному мелодическому распеву, к причудливо орнаментованному, изобилующему кылысахами пению» [там же, с. 9]. Фрагмент олонхо записал Э.Е.Алексеев в 1977 году в г. Якутске. Нотация принадлежит Н.Н.Николаевой, а расшифровка текста – В.П.Еремееву. Фрагменты олонхо «Дева богатырка Джирибина Джирылатта» [там же] также исполнил П.П.Ядрихинский. Запись фрагмента олонхо произведена в то же время, что и предыдущий музыкальный фрагмент, и расшифрована также Н.Н.Николаевой и В.П.Еремеевым. «Песня богатырского коня» из олонхо «Дитя-Сиротина» (нотный пример № 24), нотированная Н.Н.Николаевой, исполнена В.О.Каратаевым (1926–1990), который родился в Борогонском наслеге Вилюйского улуса. Учителями В.О.Каратаева были Трофим Петрович Гоголев и Семен Иванович Сангыях. Данный фрагмент представляет собой вилюйскую региональную традицию исполнения олонхо – «этэн ыллыыр», для которой характерно «ритмически собранное, энергичное пение, четко подающее каждый слог» [там же, с. 9]. Олонхо «Могучий Эр Соготох» также исполнил В.О.Каратаев, нотные записи сделаны Н.Н.Николаевой. Отдельные песни в этих опубликованных материалах произведены полностью, но большей частью записи носят фрагментарный характер. Предполагается, что в целом исполнитель варьирует напев примерно в том же ключе. Тем не менее они представляют интерес с точки зрения соотношения вербального и музыкального начал в песенных разделах в стиле дьиэрэтии ырыа якутских олонхо.Олонхосуты высокопрофессионально исполняют масштабные канонизированные эпические сказания. «Профессиональное умение олонхосута подразумевает свободное владение двумя основными формами звуковой реализации эпоса: особой эпической манерой сказывания и развитой певческой техникой ... Первое, что определяет искусство истинного олонхосута, – четко артикулируемое и высотно выверенное сказывание на очень широком, длительно выдерживаемом дыхании» [328, с. 45]. Поэтические разделы якутских олонхо характеризуются многообразием форм словесного творчества. «Будучи самостоятельным жанром устного творчества якутского народа, олонхо включает в себя и элементы других видов фольклора. В олонхо в связи с развитием фабулы описываются обычаи, обряды, произносятся алгысы-заклинания и моления, употребляются пословицы, поговорки, крылатые слова. В олонхо много сказочных тем и мотивов, есть образы, сходные с персонажами легенд и народных песен. Все эти элементы органически входят в состав олонхо и обрабатываются в духе и стиле большой эпической поэмы» [322, с. 203]. Словесный текст в якутском эпосе опирается на закономерности народного стихосложения с элементами силлабики, стремлением к равносложности строк и равному количеству слов в строке, богатой аллитерационной системой – анафорической и внутристиховой. Большую роль в олонхо играют также рифмы синтаксического характера. Так, известный якутский филолог М.Н.Дьячковская утверждает, что «основной массив рифм эпоса состоит из глаголов, прилагательных, существительных, находящихся в одной грамматической форме и имеющих одни и те же аффиксы или их сингармоничные варианты, из лексических повторов, редифа... Обилие рифм фономорфологического характера можно в какой-то степени объяснить жанровой спецификой олонхо: детализацией описания и повествования, последовательностью характеристик, однородностью синтаксических конструкций в границах эпических тирад. Для большей наглядности приведем небольшой отрывок из текста1:Хо»оонноох хотонноох,¬¹г¼лээх ¼гэхтээх,Ырыаhыт ыскаамыйалаах, ©с таас саºа дьалхааннаах лааппылаах,Кылыы»ыт кытыйалаах, Таба»ыт чааскылаах,К¹т¼¹¼¼р к¹»¼йэлээх,Чохчоохойдоон кэлэр чороонноох,Ха»ытыыр хамыйахтаах,Орулуур удьаалаах,Оло½холуур олох мастаах,Эккирээн кэлэр эт эттиирдээх...Есть говорящий, да все с прибаутками, хотон, Говорящий, да все с присказками, закуток, Есть здесь поющая скамейка, С глыбу камня широкая лавка, Деревянные скачущие миски, Прыгающая чашка, Подпрыгивающий горшочек, Прискакивающий, приседая на ходу, чорон, Кричащая деревянная ложка, Ревущий черпак, Сказывающая олонхо табуретка, Вскачь прибегающая колода для разрубания мяса. В этом отрывке, состоящем их 12 строк, дается описание части обстановки и утвари в жилище героя олонхо. Причем идет не простое перечисление предметов обихода, а образная характеристика каждого из них, поэтому так богат всевозможными созвучиями этот небольшой отрывок» [83, с. 27–28].^ Олонхо также включает в себя все богатство традиционной песенной культуры саха. Более подробно музыкальные закономерности песен в олонхо будут проанализированы в последующем изложении. Здесь же в общем плане следует заметить, что песенные эпизоды якутского эпоса занимают достаточно большой объем в общем повествовании. «Центральное место в древних эпических сказаниях занимают песни-монологи действующих лиц олонхо. Все живое и неживое – люди, звери, птицы, деревья одинаково наделены разумом, свои мысли и чувства они выражают в пении. По данным исследователей, в крупных олонхо песенная часть составляет больше трети всего поэтического текста» [223, с. 28]. Песни в олонхо играют огромную выразительную и драматургическую роль, постоянно чередуясь со словесным рядом. Г.М.Кривошапко, принимавшая участие в первой в истории грамзаписи олонхо «Нюргун Боотур Стремительный» в исполнении Г.Г.Колесова, пишет: «В действительности олонхо – это песенное творчество олонхосута, в котором большую часть времени занимают именно песни. Например, продолжительность полного исполнения олонхо “Нюргун Боотур Стремительный” П.А.Ойунского (из среднего расчета 40 стихотворных строк речитатива и 12 строк песни за одну минуту по грамзаписи) составила бы 28 часов 27 минут, причем пение звучит 18 часов 46 минут, речитативы – 9 часов 41 минуту» [153, с. 12]. Как видно, в данном сказании песенные фрагменты явно преобладают над словесной частью. При хронометраже выпущенных грампластинок «соотношение речитатива и песен выглядит следующим образом: общее время звучания четырех пластинок составило 3 ч. 48 мин. 29 сек.; из них повествовательный речитатив – 2 ч. 18 мин. 15 сек., песенное исполнение – 1 ч. 30 мин. 14 сек. Следовательно, здесь Г.Г.Колесов больше внимания уделил речитативу, отрывки которых длились от 20 сек. до 11 мин. Их средняя продолжительность составляет 4 мин. 3 сек. А песенные части имеют длительность от 55 сек. до 3 мин. 15 сек., при средней их длительности 2 мин. 46 сек.» [234, с.145]. В песенных фрагментах олонхо «речи-песни персонажей раскрывают их происхождение, предназначение и цели их действий. Каждый персонаж имеет свой особый напев, характер которого меняется смотря по обстоятельствам» [322, с. 204]. Песенные разделы олонхо подразумевают два основных типа якутского пения: дьиэрэтии ырыа и дэгэрэн ырыа. В манере дьиэрэтии ырыа исполняются песни положительных персонажей олонхо, а дэгэрэн ырыа пользуются, кроме положительных героев, также трикстеры-слуги. Э.Е.Алексеев песни дьиэрэтии ырыа в олонхо относит к разновидности тойука. Г.Г.Алексеева, анализируя оперу-олонхо М.Н.Жиркова и Г.И.Литинского «Нюргун Боотур», охарактеризовала тип пения представителей Нижнего мира, т.е. отрицательных героев, как пародийное пение: «Мир абаасы (Нижний мир), олицетворяющий порочные низменные человеческие качества как бахвальство, кичливость, жадность, тупоумие, лицемерие, охарактеризован теми же стилями “дьиэрэтии” и “дэгэрэн” только в искаженном, карикатурном, пародийном звучании. Таким образом, третий интонационный пласт оперы-олонхо “Нюргун” составляет пародийный стиль “тиэрэ хо»уйан ыллаа»ын” (“пение наизнанку”). В этом стиле написаны партии Уот Усутаакы и Кыыс Кыскыйдаан, по своей тесситуре соответствующие партии Нюргуна Ботура и Туйарымы Куо. Но если положительные герои “айыы” поют в высоком стиле пения приятным голосом, то герои “абаасы” искажают стили “дьиэрэтии” и “дэгэрэн” зажатым горловым интонированием с вибрацией, грубым, низким голосом. При этом пародийное пение они дополняют хрипами, визгами, хохотом» [25, с. 79]. Данные характеристики героев Нижнего мира относятся и к фольклорному жанру олонхо: ведь в вокальных партиях оперы цитируются музыкальные разделы якутского эпоса. А.П.Решетникова, опираясь на тембровое оформление напевов персонажей Нижнего мира, считает, что их стиль пения близок к шаманскому кутуруу, которое определяется не только «утрированной звукоподачей в низком темброрегистре, но и двусторонним по отношению к устою развертыванием звукоряда напевов. Широкий диапазон “шаманских напевов” в эпосе позволяет создать своеобразную двутембровость» [327, с. 60]. Э.Е.Алексеев, в отличие от Г.Г.Алексеевой и А.П.Решетниковой, предполагает, что «по своей музыкально-стиховой организации песни абаасы занимают промежуточное положение между свободной попевочной комбинаторикой тойуков и мелодической формульностью напевов третьей группы (дэгэрэн ырыа. – А.Л.)» [328, с. 53]. Таким образом, определение стиля пения, характерного для героев Нижнего мира, представляет собой самостоятельную проблему, требующую дальнейшего изучения, что не входит в задачи нашего исследования. В целом можно констатировать, что в олонхо, в отличие от сказок и колыбельных, стили пения строго закреплены за каждым героем сказания. Представленные выше разнообразные типы и стили пения нашли отражение в различных музыкально-поэтических жанрах якутского фольклора в самых различных соотношениях. Тойуки и алгысы исполняются только в манере дьиэрэтии ырыа. В осуохае вступление может звучать в дьиэрэтии ырыа, а танец – только в дэгэрэн ырыа. Шаманские камлания опираются на манеру пения кутуруу ырыата, но также включают ойуун ырыата, поющиеся стилем дьиэрэтии ырыа. В сказках стили якутского пения используются достаточно гибко, вплоть до изменения их внутри напева в лаба½ха ырыата. В песенной лирике напев может петься в манере дьиэрэтии ырыа, например, в колыбельных, а также включать ее элементы, например, кылысах в дэгэрэн ырыа вилюйской стилистики. В олонхо песни поются практически всеми типами якутского пения. 1 Отрывок из олонхо «Строптивый Кулун Куллустуур», записанный от И.Г.Тимофеева–Теплоухова (1869–1962) в 1906 г. этнографом В.Н.Васильевым [286, с. 15].