А.В. АДРИАНОВ. ПЕРВЫЙ ЭКОЛОГИЧЕСКИЙПРОЕКТ ЮЖНОЙ СИБИРИ (115 лет со дня публикации)В.Ф. Буров, кандидат философскихнаук, доцент кафедры «Гуманитарные дисциплины» ХТИ – филиала СФУ Имя Александра Васильевича Адрианова широко известно в среде археологов и историков Южной Сибири. Он принадлежит к числу исследователей, которые внесли весомый вклад в изучение древней истории края. Но это лишь констатация известных фактов личной биографии учёного. Его многогранная деятельность должным образом ещё не изучена и не осмысленна. Среди множества занятий и увлечений А.В. Адрианова «белым пятном» для исследователей остаётся их экологическая составляющая, предвосхитившая многие современные экологические проекты в области культуры. Начало этому было положено 115 лет тому назад выходом в свет 14 июля 1884 г. в Томске бесплатного Приложения к «Сибирской газете» под общим названием «Курганография Сибири» с подзаголовком «Обращение ко всем любителям старины и изучения края». Введение в научный оборот понятия «курганография» предполагало со стороны исследователя не просто научное описание древних памятников, но и утверждало их культурную значимость для человечества, выражало гражданскую позицию учёного в вопросе о нашем отношении к этим удивительным свидетелям исторических эпох. Благодаря этому, древние памятники переставали быть достоянием только каких-то местных этнических групп или профессиональных археологов, но обретали статус общечеловеческих ценностей. «Со своей стороны, – писал в своей «Курганографии» А.В. Адрианов, – я поставил себе задачей посильное ознакомление с сибирской курганографией, как путём раскопок, так и путём собирания расспросных сведений, которые особенно важны для того, чтобы обнять сразу в целом, весь относящийся материал к местонахождению и количеству курганов. На основании этих сведений, я предлагаю составить курганографическую карту Сибири, на которой будут отмечаться нахождения курганов, их расположение и, по возможности, количество. Труд этот, сознаюсь, не по силам одному человеку, он требует участия множества людей, рассеянных во всех концах и захолустьях Сибири; но я не теряю надежду на то, что найду сочувствие и поддержку людей, сознавших пользу научного изучения древнейшей истории человечества, прошедшего по первым ступеням развития, прогресса».* Сказанное позволяет заключить, что именно А.В. Адрианову принадлежит пальма первенства в постановке проблем экологии культуры, экологии нравственности в российской науке. До него, да и что греха таить, после него, эта проблема не ставилась в столь чётком и ясном контектсе, как проблема взаимодействия человека и культурно-исторической среды обитания. Конечно, в течение XVIII – XIX веков были созданы определённые предпосылки для осмысления древнего наследия и его роли в духовной жизни общества. Необходимость археологических исследований как задачи, стоящей перед цивилизованным обществом, осознавалась представителями передовой российской науки. К их числу безусловно надо отнести и А.В. Адрианова. Но дальше этого дело не пошло. Превращение памятников старины в исторический источник и только, непонимание его включённости и роли в культурно-историческом ландшафте приводило к бездумному разрушению исторической среды обитания сибирских этносов.* * Адрианов, А.В. Курганография Сибири (Обращение ко всем любителям старины и изучения края). Приложение к «Сибирской газете» / А.В. Адрианов / Хакасия: живая старина в научно-популярных статьях, интервью и очерках. Книга для чтения по историческому краеведению, издание второе, испр. и доп. / Составитель В.Ф. Буров. – Абакан: Хакасское книжное издательство, 2007. – С. 254. ** См.: Буров, В.Ф. «Свои» и «чужие». Минусинские древности в контексте современной культурологии / В.Ф. Буров. – Абакан: книжное издательство «Роса» ХРИПКиПРО, 1997. – С. 95. Это прекрасно понимал А.В. Адрианов, но, к сожалению, его усилия остались, в целом, незамеченными как со стороны общественности, так и со стороны официальной власти. На все просьбы о предоставлении средств на картографирование древностей, направленные в Императорскую Археологическую комиссию, ответ всегда был один: у комиссии средств нет. В одном из писем 1887 года графине П.С. Уваровой (она была ответственным секретарём Московского археологического общества), испрашивая средства на проведение исследований, он писал: «Свою цель маленького провинциального работника я вижу в том, чтобы принести посильный труд на умножение научного материала на пользу Сибири».* Потребовалось более ста лет, чтобы вернуться к вопросу, поставленному исследователем. В связи с этим становится понятным, почему понятие «курганография» не нашло должного понимания и было забыто. А.В.Адрианов опередил своё время, и оно его жестоко наказало, подвергнув незаслуженной карательной репрессии в лице революционной ЧК. Занимаясь изучением Минусинских древностей, собирая фольклор, учёный меньше всего думал о своём престиже первооткрывателя. Стремясь сохранить для будущего бесценные памятники истории и культуры, он решил, в первую очередь, создать археологическую карту края. Уже первые раскопки, проведённые в 1883 году, свидетельствуют об его стремлении подвести серьёзную научную базу под дело охраны и использования южно-сибирских древностей. Рассылая свою «Курганографию» подписчикам газеты, А.В. Адрианов обращается к жителям Минусинского округа с просьбой помочь ему в составлении археологической карты. С этой целью он просит присылать в адрес газеты сообщения и описания древностей. Конечно, сегодня трудно сказать, сколько подобных сообщений было получено от местных жителей. Скорее всего, его надежды на любителей * Цит. по: Севастьянова, Э.А. У истоков. След на земле / Э.А. Севастьянова / Хакасия: живая старина в научно популярных статьях, интервью и очерках... – С. 227. старины и краеведов не оправдались. Учёного беспокоило, что хозяйственное освоение новых сибирских территорий русскими крестьянами – переселенцами коренным образом преобразовывало древние ландшафты Минусинской котловины. В связи с этим он отмечал, что «правый берег Енисея в Минусинском округе, отличающийся плодородием земли и обильный курганами некогда, скоро совсем потеряет не только листы интересной книги, но и целые главы. Крестьяне распахивают курганы, уничтожают, выбрасывают всё им ненужное, утилизируя металлические находки, плиты с надписями и рисунками и проч. (Один из 4-х гранных камней с руническими письменами взят был из Шуши, где служил порогом в волостном правлении. Другой камень с письменами, там же, служил точилом, так что письмена стёрлись). Немало есть просто хищников, разрывающих курганы с корыстной целью добычи воображаемых драгоценностей, которых в действительности сибирские курганы не содержат. Немало есть и любителей, которые раскапывают курганы с якобы научной целью, но, не будучи подготовлены к этой работе, они, не подозревая того сами, ведут дело хищников, бесцеремонно уничтожая драгоценный материал по истории древнего человека»* Таким образом, менялась среда привычного обитания коренных жителей края, что медленно, но с удивительным постоянством оказывало воздействие на культурно-психологический склад местного населения, вело к интенсификации процессов изменения в области этнической психологии. Усиление этих процессов наблюдается в пореформенный период, когда в Сибирь хлынул поток новых поселенцев приведший к дальнейшему размыванию этно-культурной среды. Сибирский крестьянин, избавившийся к этому времени от чувства страха перед «чудскими» могилами, смотрел на сибирские древности как на природный объект, и его отношение к ним было * Адрианов, А.В. Указ. соч. – С. 253. насквозь утилитарно, основанное на голом практицизме. Всё это беспокоило А.В. Адрианова и заставляла снова и снова искать возможности для осуществления своего экологического проекта. В одном из своих отчётов по копированию древних писаниц Енисейской губернии он сообщает следующее: «С увеличением населения в виде переселенческого потока начало усиливаться и истребление древних памятников, не имеющих никакого значения в глазах невежественного населения и столь же невежественной администрации, не способной принять каких-либо действенных мер к их охране».* В своих обращениях к властям он подчёркивает важность охраны «драгоценных остатков от разрушения и расхищения, что может и даже обязана принять на себя местная администрация. Во всех странах такие памятники составляют собственность государства, и наше правительство охраняло бы их, разрешая производить раскопку только ради научных целей и лицам подготовленным для этой работы... Но мудрено ли, что в такой отдалённой стране, как Сибирь, эти меры не достигали цели. Здесь только отделы географического общества и местная администрация могут воспретить раскопку курганов как с хищническими целями, так и с распашкой, напомнив в этом случае о каре, какой угрожает закон за самовольные раскопки».** Помимо этого он обращается за помощью в сборе сведений о древних памятниках к отделам географических обществ, сельским священникам, заседателям, волостным и сельским писарям, хорошо знающим свои участки, ко всем любителям старины и изучения родного края. Исследователь уверен, что вся эта гигантская работа по сбору и описанию древних памятников может быть выполнена лишь дружными усилиями многих людей. В 1903 году А.В. Адрианов становится ревизором управления акцизными * Цит. по: Севастьянова, Э.А. Указ соч. – С. 229. ** Адрианов, А.В. Указ соч. – С. 253. (налоговыми) сборами Енисейской губернии. Чтобы возобновить свою работу по составлению археологической карты Южной Сибири, на свои средства он составляет и издает в дополнение к «Курганографии» «Наставления к собранию материалов для археологической карты Енисейской губернии для акцизных разъездных надсмотрщиков». Государственным чиновникам предлагалось опрашивать жителей и осматривать курганы и другие древние памятники, описывать их, наносить на карту. Всем своим подчинённым – сборщикам налогов А.В. Адрианов вручил брошюры «Наставлений» и «Курганографии», записную книжку и карту уезда. Многие чиновники проявили заинтересованность к этому поручению. Работа шла полным ходом до 1909 года, но затем по неизвестным причинам прекратилась. За это время А.В. Адрианов собрал не только материалы по картографированию древних памятников, но и обследовал около 60 енисейских писаниц, сняв со многих копии-эстампы.* Он видит свой долг учёного и гражданина и вообще долг времени в «тщательном исследовании курганного периода в Сибири», чтобы «по массе уцелевшего материала восстановить историю древнего народа, сделать её доступной каждому человеку».** В «Курганографии» и «Наставлениях» чётко прослеживается стремление учёного к систематизации сведений о древних памятниках Минусинского края, желание придать процессу описания и составления археологической карты строго научный характер. С этой целью в «Курганографии» прописываются ряд пунктов, в которых указывается какие именно сведения нужно собирать в первую очередь. Первое, на что необходимо обратить внимание, «близ какого селения, в каком направлении и расстоянии от него находятся курганы. Расстояние от курганов до ближайшей реки и озера и т.п. * См.: Севастьянова, Э.А. Указ. соч. – С. 230. ** Адрианов, А.В. Указ. соч. – С. 253.Есть ли и где именно городки, городища? 2. Где помещены курганы: на горе, скате, на равнине или низменности, в полях, лугах или лесах? 3. Сколько в каждом данном месте находится курганных насыпей, как они взаимно расположены и по какому направлению? Не было ли когда в данном пункте произведено раскопок и с какой целью? Что найдено при раскопках и где находится? Не разрушаются ли курганы размывом рек, распашкой, возведением построек и проч.? 4. Какую форму имеют курганы – полушара, конуса или продолговатую? Нет ли вокруг их следов рва или вала? Из какого материала сделаны насыпи – чернозёма, камней крупных или мелких и проч.? 5. Какой величины курган: сколько шагов в окружности, сколько в высоту? 6. Как называются курганы местными жителями, и что они рассказывают об их происхождении, данности? Нет ли курганов, с которыми связаны особые предания или даны особые названия? 7. Нет ли курганов плоских, выложенных на поверхности плитами в виде каких-либо фигур? 8. Нет ли на курганах, или возле них стоящих одиноко больших каменных столбов, так называемых «баб»: желательно знать их величину и иметь кусок породы, из которой они сделаны. Нет ли на «бабах» надписей, рисунков, изваяний человеческого лица или каких-либо животных? В таком случае необходим рисунок, по возможности точный. Наряду с этими сведениями очень желательно собирать отдельные находки, которые нередко попадаются при рытье канав и ям, при распашках как-то: каменные, костяные, глиняные, железные, чугунные, медные, золотые, серебряные вещи, по большей части составляющие содержимое могил. Если такие вещи нельзя приобрести за деньги (об условиях покупки можно предварительно списаться со мной), то желательно иметь рисунок с вещей в натуральную величину, а с крупных – в уменьшенном виде, причём необходимо описание предмета и указание: где, когда и при каких условиях он найден».* * Адрианов, А.В. Указ соч. – С. 255-256. Наряду с этим, А.В. Адрианов большое значение придавал сбору и изучению артефактов каменного века, когда человек не знал металлов и все необходимые орудия труда изготовлял из различных пород камня: кремния, яшмы, кварцита, роговика и проч. Их нахождению при проведении различных хозяйственных работ часто сопутствуют кости древних животных, на которых охотился древний человек. Это может помочь по крупицам воссоздать древнейшую историю человека, «накоплению знаний и разработке материала, для которого Сибирь представляет собой настоящее складочное место».* Как видим, в области изучения и картографирования минусинских древностей была проведена огромная работа. Она заложила основы экологических проектов будущего, дала нам в руки путеводную нить, указала в каком направлении необходимо двигаться, чтобы гармонизировать взаимоотношения человека и культурно-исторической среды обитания. Однако проблема «человек – древности», несмотря на экологический кризис, переживаемый современным человечеством, не получила глубокого теоретического осмысления. Объяснение этому, очевидно, надо искать в том поверхностном отношении к проблеме, которое бытует повсеместно. В этой ситуации приходится ограничиваться лишь риторическим вопросом: существует ли вообще какие-либо предпосылки для подобной гармонизации? Как определённые тенденции общественного развития подобные предпосылки конечно же существуют. Они заложены в самом механизме закона культурной преемственности, действие которого не подвластно волюнтаристским устремлениям людей. Но превращение этих тенденций в действительную реальность – дело не столь быстрое, как нам хотелось бы. Достижение гармонии между прошлым и настоящим произойдёт не завтра и не в ближайшем будущем. Слишком глубоко в психологии людей засело то, что таким пышным цветом распустилось на * Адрианов, А.В. Указ. соч. – С. 257 почве советского тоталитаризма, застоя, показухи, идеологической лжи и сегодняшнего всеобщего оподления, оглупления, озверения и судорожного рвачества. И нет пока повода для бодренького оптимизма, так как силы торможения сильны и существуют повсеместно. В заключение хотелось бы сказать несколько слов о масштабе личности А.В. Адрианова, которая раздвигала, расширяла прагматические задачи археологических исследований в Сибири и, в целом, в России до осуществления грандиозных экологических проектов по охране и использованию древнего наследия. Исследователь постоянно подчёркивал огромную насыщенность Южной Сибири археологическими памятниками и стремился способствовать их разумному использованию. Его бескорыстие, жертвенность и скромность – настоящий духовный подвиг, вызывающий огромное уважение.01.11.2009г. г. Абакан