А.Смит. Исследования о природе и причинах богатства народов. Перевод М.Щепкина, М, 1895 г.Текст «Исследований» А. Смита 1895 года издания переведен в электронный формат Б.Н. Рахимбердиевым и М.Н. Шангиной в 2002 году для выполнения эксперимента по поиску диахронических синонимов – части диссертации Б.Н. Рахимбердиева на тему «Эволюция семантики экономической терминологии русского языка в XX веке» (http://semantic-evolution.narod.ru).Текст является результатом сканирования и распознавания указанного издания, а также быстрого ручного редактирования результатов распознавания. Как следствие, текст содержит немало опечаток. Форматирование оригинала не сохранялось. Удалены комментарии, не входящие в основной текст.Полностью сохранена дореволюционная орфография.Перевод 1895 года является неполным.Если наш труд помог Вам в Вашей работе – напишите нам об этом: semantic-evolution@narod.ru^ ИЗСЛѢДОВАНІЯ о природѢ и причинахъ богатства народовъ. Введеніе и планъ сочиненія. Годовой трудъ народа есть первоначальный запасъ, доставляющій ему для его годового потребленія всѣ предметы, необходимые или удобные для жизни, и всѣ эти предметы или бываютъ непосредственными продуктами этого труда. или покупаются на него у другихъ народовъ.Отношеніемъ этихъ произведеній труда, или купленныхъ на нихъ произведеній другихъ народовъ, къ большему или меньшему числу потребителей опредѣляется, хорошо или дурно снабженъ народъ всѣми предметами первой необходимости или удобства, въ которыхъ онъ нуждается.Но это отношеніе у каждаго народа опредѣляется двумя различными условіями. Во-первыхъ, искусствомъ, ловкостью и умомъ, которые обыкновенно прилагаются къ труду; во вторыхъ, отношеніемъ числа тѣхъ, которые занимаются полезнымъ трудомъ, къ числу тѣхъ, которые имъ не занимаются. А потому, какъ бы ни были различны почва, климатъ и пространство земли у народа, обиліе или недостатокъ служащихъ для его годового потребленія предметовъ всегда будетъ зависѣть отъ этихъ двухъ условій.Обиліе или недостатокъ въ снабженіи предметами потребленія болѣе зависятъ отъ первого изъ этихъ двухъ условій, нежели отъ второго. У народовъ дикихъ, живущихъ охотою и рыбною ловлею, каждый человѣкъ, способный работать, болѣе или менѣе занятъ полезнымъ трудомъ и старается, на сколько можетъ, удовлетворить какъ своимъ собственнымъ нуждамъ, такъ и нуждамъ тѣхъ лицъ своего семейства или племени, которыя или слишкомъ молоды, или слишкомъ стары, иди слишкомъ слабы, чтобы самимъ ходить на охоту и рыбную ловлю. И все-таки эти народы бываютъ такъ бѣдны, что часто принуждены, или по крайней мѣрѣ думаютъ сами, что они принуждены, убивать своихъ дѣтей, стариковъ и больныхъ, или обрекать ихъ на голодную смерть и на съѣденіе дикими звѣрями. Наоборотъ, хотя у народовъ образованныхъ и идущихъ впередъ очень многіе живутъ въ совершеняой праздности и потребляютъ произведенія чужого труда въ десять, а часто и во сто разъ больше, чѣмъ сколько потребляетъ ихъ большая часть полезныхъ рабочихъ; однако общій запасъ произведеній труда цѣлаго общества въ совокупности такъ великъ, что часто всѣ бываютъ обильно снабжены ими, такъ что рабочій даже нисшаго и бѣднѣйшаго класса можетъ пользоваться, если только онъ трезвъ и трудолюбивъ, гораздо большимъ количествомъ предметовъ, необходимыхъ для удовлетворенія его потребностей и для удобствъ жизни, чѣмъ какой бы то ни было дикарь.Причины, вслѣдствіе которыхъ увеличивается производительная сила труда, и порядокъ, по которому произведенія труда естественнымъ образомъ распредѣляются между разными классами людей, образующими общество, составляютъ предметъ первой книт „Изслѣдованій".Каково бы ни было дѣйствительное состояніе искусства, ловкости и ума въ народномъ производствѣ, но если состояніе это не измѣняется, то обиліе или недостатокъ годового запаса предметовъ потребленія, всегда будетъ зависѣть отъ взаимнаго отношенія между числомъ людей, занимающихся полезнымъ трудомъ и не занимающихся имъ. Число иолезныхъ и производительныхъ рабочихъ вездѣ зависить, какъ это видно будетъ ниже, отъ количества капитала, употребляемаго на то, чтобы дать имъ работу, и отъ способа его употребленія. Поэтому во второй книгѣ разсматриваются свойства капитала, способы его постепеннаго умноженія, а также различныя количества труда, приводимыя имъ въ движеніе, сообразно различнымъ способамъ его примѣненія.Народы, съумѣвшіе въ достаточной степени развить искусство, ловкость и умъ въ производствѣ, употребляли весьма различные способы для того, чтобы возбудить дѣятельность труда и дать ему должное направленіе. Но эти способы не были одинаково благопріятны для умножевія общаго количества полученныхъ продуктовъ. У однихъ народовъ исключительнымъ покровительствомъ пользовалось земледѣліе, у другихъ обрабатывающая промышленность и городскія ремесла. Но не было почти ни одного народа, который бы съ одинаковымъ безпристрастіемъ отвосился ко всѣмъ родамъ промышденности. Со времени паденія римской имперіи, политика Европы покровительствовала больше ремесламъ, мануфактурамъ и торговлѣ, составляющимъ городскую промышленность, нежели земледѣлію, занятію деревенскихъ жителей. Обстоятельства, которыя повидимому вызвали и установили эту политику, объяснены въ третъей книгѣ. Хотя эти различные способы примѣненія труда были, можетъ статься, вызваны предразсудками и частными интересами отдѣльныхъ классовь населенія, которые не предвидѣли, какія могли произойти отсюда послѣдствія для благосостоянія общества, однако оны породили разныя теорія политической экономіи, изъ которыхъ однѣ преувелнчиваютъ значеніе городской промышленности, а другія—деревенской. Эти теоріи имѣли большое вліяніе не только иа воззрѣнія ученыхъ, но и на политику государей и правительствъ. Я старался въ четвертой книге изложить какъ можнр яснѣе эти различныя теоріи, а также различныя послѣдствiя, къ которымъ онѣ приводили въ разные вѣка и у разныхъ народовъ.Слѣдовательно, въ этихъ четырехъ книгахъ разсматривается то, что составдяеть доходъ массы народа, иди свойство тѣхъ запасовъ, которые въ разное время и у разныхъ народовъ составляли ихъ годовое потребленіе.Въ пятой и послѣдней книгѣ разсматривается доходъ государя или государства. Я старался объяснить въ этой книгѣ: 1) въ чемъ состоятъ необхбдимыя издержки государя или государства, какія изъ нихъ доджны быть покрываемы сборами со всего общества и какія только извѣстною частью его, или отдѣльными членами этого общества; 2) въ чемъ состоятъ различные способы для того, чтобы привлечь цѣлое общество къ покрытію расходовъ, лежащихъ на всемъ народѣ въ совокупности, и въ чемъ состоятъ главныя выгоды и неудобства каждаго изъ этихъ способовъ; 3) наконецъ, какія причины заставили почти всѣ нынѣшнія правительства отдавать въ долгосрочный залогъ часть своихъ доходовъ, то есть входить въ долги, и какое вліяніе имѣли эти долги на дѣйствительное богатство общества, на годовой доходъ съ его земедь и труда.^ КНИГА ПЕРВАЯ. I. О раздѣленіи труда. Самыя значительныя улучшенія производительной силы труда и наибольшая часть искусства, ловкости и ума, которыми онъ управляется или примѣняется къ дѣлу, обязаны, кажется, раздѣленiю труда.Чтобы составить себѣ нагляднымъ образомъ понятіе о томъ, какое вліяніе имѣетъ раздѣленіе труда на общую промышленность народа, достаточно только обратить вниманіе на послѣдствія примѣненія этого раздѣленія въ какомъ нибудь отдѣльномъ производствѣ. Обыкновенно предполагаютъ, что раздѣленіе труда доведено до крайней степени на нѣкоторыхъ мануфактурахъ, гдѣ выдѣлываются предметы самой малой цѣнности. Вь дѣйствительности оно, можетъ быть, и не идетъ тамъ такъ далеко, какъ на нѣкоторыхъ болѣе крупныхъ фабрикахъ; но дѣло въ томъ, что на мануфактурахъ, гдѣ производятся мелкіе предметы, требуемые обык новенно не большимъ числомъ потребителей, общее число рабочихъ на нихъ бываетъ не велико и притомъ тѣ изъ нихъ, которые заняты въ отдѣльныхъ отрасляхъ одного и того же производства, часто могутъ быть собраны въ одной мастерской и находитъся вмѣстѣ въ одно время передъ глазами наблюдателя. Напротивъ, на большихъ фабрикахъ, приготовляющихъ предметы потребленія для большой массы народа, каждая отдѣльная часть работы занимаетъ такъ много рабочихъ, что невозможно бываетъ собрать ихъ всѣхъ вмѣстѣ въ одной мастерской. На такихъ обширныхъ фабрикахъ можно видѣть вмѣстѣ только такихъ рабочихъ, которые дѣлаютъ какое-нибудь одно дѣло. Хотя на такихъ фабрикахъ работа въ дѣйствительности и раздѣлена на гораздо большее число отдѣльныхъ частей, чѣмъ на мануфактурахъ, однако тамъ это раздѣленіе менѣе замѣтно, а потому оно и меньше обращало на себя вниманіе.Возьмемъ для примѣра самое не значительное проихводство, на которомъ однако раздѣленіе труда часто очень замѣтно, а именно — производство булавокъ.Рабочій, который не приловчился къ этой работѣ, сдѣлавшейся, вслѣдствіе раздѣленія труда, особымъ ремесломъ, и не привыкъ обращаться съ употребляющимися въ немъ инсгрументами, изобрѣтенными, вѣроятно, благодаря тому же раздѣленію труда,—такой рабочій, какъ бы онъ ни былъ ліовокъ, не успѣетъ сработать въ теченіе цѣлагодня даже одной булавки, и ужъ, конечео, не сдѣлаетъ ихъ двадцать. Но при томъ устройствѣ, какое имѣеть теперь это производство, оно не толъко во всей своей совокупности составляетъ отдѣлъное ремесло, но еще подраздѣляется на много отраслей, большая часть которыхъ, въ свою очередь, является отдѣльнымъ ремесломъ. Одинъ рабочій тянетъ проволоку, другой выравниваетъ ее, третій обрѣзаетъ, четвертый завастриваетъ, пятый только обтачиваетъ конецъ для насадки головки. Эта головка сама по себѣ служитъ предметомъ двухъ или трехъ отдѣлъныхъ операцій: одно дѣло — выбитъ головку, другое—вычистить булавку; совсѣмъ особое, самостоятельное занятіе — проколоть бумажки и насадить на нихъ булавки. Вообще, важный трудъ сработать будавку дѣлится приблизительно ва 18 различныхъ операцій, которыя на нѣкоторыхъ заведеніяхъ исполняются такимъ же числомъ разныхъ рабочихъ, хотя на другихь одинъ рабочій исполняетъ по двѣ иди по три операціи за-разъ. Я видѣлъ одну такую маленькую мануфактуру; на ней работало только 10 рабочихъ и потому нѣкоторые изъ нихъ исполняли по двѣ и по три операціи за-разъ. Хотя эта мануфактура была очень бѣдна и потому дурно снабжена машинами и инструментами, однако и эти 10 рабочихъ, еслн они горячо принимались за дѣло, успѣвали сработать около 12 фунтовъ булавокъ въ день. А такъ какъ въ каждомъ фувтѣ полагается болѣе 4.000 булавок средвей величины, то, стало быть, эти 10 рабочихъ успѣвали сработать вмѵстѣ болѣе 48.000 булавокъ вь день, и на каждаго рабочаго, приготовлявшаго только десятую часть этого товара, приходилось въ день 4.800 булавокъ. Но если бы эти рабочіе работали въ-одиночку и независимо одинъ отъ другого и если бы они не приговчились къ своему дѣлу, то, конечно, ни одинъ изъ нихъ не сработалъ бы и 20 булавокъ, а, можеть быть, и одной булавки во весь рабочій день. Другими словами: они навѣрно не сработали бы 1/240, а пожадуй и 1/4800 части того, что теперь они могутъ сработать, благодаря искусному распредѣленію и сочетанію различныхъ операцій въ этомъ производствѣ.Во всякомъ другомъ производствѣ, на всякой другой мануфактурѣ послѣдствія раздѣленія труда— тѣже, какія мы сейчасъ видѣли въ булавочномъ производствѣ, хотя вообще въ большей частя другихъ производствъ трудъ рабочаго не можетъ быть до такой степени разбитъ на отдѣльныя и такія простыя операціи. Тѣмъ не менѣе въ каждомъ производствѣ наибольшее раздѣденіе труда, какое только возможно, вызываетъ въ соотвѣтствуютей мѣрѣ усиленіе производительностя труда. Эта-то выгода, кажется, и вызвала раздѣленіе различныхъ занятій и ремеслъ.Съ другой стороны, такое раздѣленіе работъ вообще бываетъ сильнѣе въ тѣхъ странахъ, которыя достигли наибольшей степени развитія: что въ обществѣ еще грубомъ составляетъ работу одного человѣка, то въ обществѣ болѣе развитомъ распредѣляется между многими рабочами. Въ каждомъ развитомъ обществѣ фермеръ всегда остается фермеромъ, фабрикаитъ—фабрикантомъ. Трудъ, необхо димый для окончатсльнаго производства какого нибудь мануфактурнаго предмета, также почти всегда распредѣляется между большимъ числомъ рукъ.Сколько отдѣльныхъ работъ обнимаегъ собою каждая отдѣдьная отрасль мануфактурнаго производства, напримѣръ, полотна или сукна, начиная съ работника, который трудится надъ обработкою льна и шерсти, и кончая рабочимъ, употребляемымъ на бѣленіе и вощеніе полотна, или крашеніе и наведеніе ворсы на сукно!Правда, земледѣліе, по самой природѣ своей, не допускаетъ ни такого болъшого подраздѣленія труда, ни такого полнаго расчлененія отдѣльныхь работъ, какъ мануфактуры. Такое большое увеличеніе въ количествѣ работъ, которое, вслѣдствіе раздѣленія труда, можетъ быть исполнено однимъ и тѣмъ же числомъ рабочихъ зависитъ отъ трехъ различныхъ причинъ: во-первыхъ, отъ развитія личной ловкости каждаго рабочаго; —во-вторыхъ, отъ сбереженія времени, которое обыкновенно тратится на переходъ отъ одной работы къ другой, —и вь-третьихъ, наконецъ, отъ изобрѣтенія большого числа машинъ, облегчающихъ и сокращающихъ трудъ и позволяющихъ одному человѣку исполнять работу нѣсколькихъ.Во-первыхъ, развитіе ловкости рабочаго увеличиваетъ количество работы, которое онъ можетъ исполнить, а раздѣленіе труда, сокращая работу каждаго человѣка до какой нибудь одной самой простой операціи и обращая ее въ единственное занятіе его жизни, даетъ ему возможность пріобрѣсть весьма большую снаровку. Если бы обыкновенному кузнецу случайно пришлось обратиться къ приготовленію гвоздей, которыхъ онъ прежде не дѣлалъ, то, какъ бы хорошо онъ ни владѣлъ молотомъ, ему было бы очень трудно сработать въ день 200 или 300 штукъ гвоздей, да и тѣ вышли бы очень дурны. Но этого мало. Если бы кузнецъ даже и привыкъ работать гвозди, но они не составляли прежде его единственнаго ремесла,то какъ бы онъ ни былъ трудолюбивъ, не успѣлъ бы, вѣроятно, приготовить въ теченіе цѣлаго дня болѣе 800 или 1.000 штукъ. А между тѣмъ я видѣлъ рабочихъ моложе 20 лѣтъ, которые никогда ничѣмъ не занимались кромѣ приготовленія гвоздей. И что-же? Въ разгаръ работы кнждый изъ нихъ могъ приготовить въ день болѣе 2.300 гвоздей. Впрочемъ, приготовленіе гвоздей еще не принадлежитъ къ числу самыхъ простыхъ производствъ, потому что одинъ и тотъ же человѣкъ раздуваетъ мѣхи, сгребаетъ или разгребаетъ жаръ, когда онъ ему нуженъ, раскаливаетъ желѣзо и куетъ отдѣльно каждую часть гвоздя, а при выковкѣ головки по-неволѣ мѣняетъ инструменты. Гораздо простѣе различныя операціи, на которыя подраздѣдяется производство булавокъ или металлическихъ пуговицъ, и ловкость человѣка, который всю свою жизнь занимался однѣми только этими работами, бываетъ обыкновенно наибольшая. Быстрота, съ которою исполняются на фабрикахъ нѣкоторыя изь этихъ операцій, превосходитъ всякое вѣроятіе, и кто не видалъ этого собственными глазами, не повѣритъ, чтобы рука человѣческая могла достигнуть такого проворства.Во-вторыхъ, выгода оть сбереженія времени, которое обыкновеано теряется при переходѣ отъ одного рода занятій къ другому, гораздо больше, чѣмъ это можно подумать съ перваго взгляда. Вообще, нельзя очень быстро перейти отъ одной работы къ другой, если она требуетъ еще перемѣнымѣста и инструментовъ. Деревенскій ткачъ, воздѣлывающій, кромѣ того, свое маленькое поле, теряетъ большую часть своего времени именно на переходъ отъ мастерской въ поле и съ поля въ мастерскую. Если же два занятія могутъ быть соединены въ одномъ помѣщеніи, то потеря времени будетъ, конечно, гораздо меньше, хотя она все-таки довольно велика. Обыкновенно рабочій, переходя отъ одного занятія къ другому, всегда теряетъ хоть сколько нибудь времени. Когда же онъ начинаетъ какую нибудь новую работу, то рѣдко съ перваго же раза отдается ей весь вполнѣ; у него, какъ говорится, еще не лежитъ къ ней сердце и въ первыя минуты онъ больше зѣваетъ, чѣмъ работаетъ съ охотою. Эта привычка глазѣть по сторонамъ и работать безъ вниманія и небрежно свойственно въ особенности деревенскому рабочему, или вѣрнѣе сказать- онъ поневолѣ пріобрѣтаетъ эту привычку, потому что принужденъ черезъ каждые полчаса мѣнять работу и инструменты и ежедневно хвататься за двадцать различныхъ работъ. Вслѣдствіе этой привычки, онъ становится лѣнивъ и не способенъ къ настойчивому и рачительному труду особенно тогда, когда ему приходится очень спѣшить своею работой. Такимъ образомъ, не говоря вообще о недостаткѣ у него ловкости, одна уже эта причина значительно уменьшаетъ количество работы, которое онъ могъ бы исполнить.Въ-третьихъ, наконецъ, кому неизвѣстно, на сколько сокращается и облегчается трудъ примѣненіемъ машинъ къ производству. Доказывать это примѣрями не стоитъ. Замѣчу только, что первоначально изобрѣтеніе всѣхъ такихъ машішъ, сокращающихъ и облегчающихъ трудъ, обязано, кажется, ни чему другому какъ раздѣленію труда. Когда все ввиманіе человѣка направлено ва какой-вибудь одинъ предметъ, то ему гораздо легче найти способы для скорѣйшаю и легчайшаго достиженія цѣли, чѣмъ если бы приходилось еиу заразъ справляться со многими различными дѣлами. Благодаря раздѣленію труда, вииманіе каждаго человѣка естественно останавливается всецѣло на какомъ нибудь одномъ, и притомъ очень простомъ предметѣ. А слѣдовательно, естественно ожидать, что всякій, кто занимается какою нибудь отдѣльною частію работы, скоро найдетъ кратчайшіе и легчайшіе способы исполнить свою отдѣльвую задачу, если только это возможно по самому свойству его работы. Большая часть машинъ, употребляемыхъ на фабрикахъ, отличающихся наибольшимъ раздѣленіемъ труда, были изобрѣтены въ своемъ первоначальномъ видѣ простыми рабочими, которые естественно прилагали всѣ заботы къ тому, чтобы найти самыя скорыя и простыя средства для исполненія каждымъ изъ нихъ особой задачи, составляющей предметъ его единственнаго занятія. Кому приходилось посѣщать фабрики, тотъ не разъ видалъ остроумныя машины или приспособленія, изобрѣтеыныя бѣдными рабочими для ускоренія и облегченія ихъ работы. Къ первымъ паровымъ машинамъ приставлялся обыкновенно мальчикъ, все дѣло котораго состояло въ томъ, чтобы поочередно открывать и закрывать сообщеыіе между паровикомъ и цилиндромъ, соотвѣтственно тому, подымался или опускался поршень. И вотъ одинъ изъ такихъ мальчиковъ, думавшій только о томъ, какъ бы поиграть съсвоими товарищами, замѣтилъ, что если привязать веревку къ рукояткѣ клапана, открывавшаго это сообщеніе, и прикрѣпитъ ее къ другой части машины, то клапанъ будетъ открываться и закрываться самъ собою безъ его помощи, и что, благодаря этой выдумкѣ, онъ можетъ потомъ свободно забавляться съ товарищами. Такимъ образомъ одно изъ открытій, которое наиболѣе содѣйствовало потомъ усовершенствованію паровыхъ мышинъ съ самаго начала ихъ изобрѣтенія, обязано ребенку, помышлявшему только о томъ, какъ бы облегчить себѣ работу.Но ошибочно было бы думать, что всѣ открытія по усовершенствованію машинъ и другихъ орудій производства сдѣланы только людьми лично приставлеными къ нимъ. Большая часть ихъ создана искусством строителей машинъ с тѣх поръ, какъ приготовленіе ихъ составило предметъ особой промышленности, а нѣкоторыя нзъ нихъ изобрѣтены такъ называемьши учеными или теоретиками, назначеніе которыхъ ве въ томъ, чтобы самимъ работать на нихъ, а въ томъ, чтобы наблюдать, какъ онѣ работаютъ и которые поэтому могутъ комбинироватъ наиболѣе отдаленныя другъ отъ друга и наименѣе сходныя между собою силы. Въ развитомъ обществѣ умственная и отвлеченная дѣятельностъ, какъ и всякая другая, становится главнымъ или даже единственнымъ занятіемъ особаго класса гражданъ. Это спеціальное занятіе, какъ и всякое другое, въ свою очередь, также распадается на множество другихъ отраслей, изъ которыхъ каждою занимается особый классъ ученыхъ, и такое подраздѣленіе труда въ наукахъ, какъ и во всякомъ другомъ занятіи, способствуетъ усиленію ловкости и сбереженію времени. Каждый человѣкъ пріобрѣтаетъ гораздо болѣе опытности и снаровки въ той особой спеціальности, которую онъ избралъ, прйчемъ трудъ становится болѣе совершеннымъ, а сумма знаній значительно увеличивается. Это огромное умноженіе произведеній всевозможныхъ искусствъ и ремеслъ, происходящее оть раздѣленія труда, вызываетъ въ обществѣ, хорошо управдяемомъ, общее благосостояніе, проникающее въ самые нисшіе слои народа. У каждаго рабочаго остается большое количество труда, которымъ онъ вполнѣ можетъ располагать сверхъ того, что онъ употребляетъ на удовлетвореніе собственныхъ потребностей; а такъ какъ и другіе рабочіе находятся въ такомъ же положеніи, то и является возможность взаимнаго обмѣна большого количества продуктовъ, составляющихъ избытокъ этого труда. Одинъ рабочій можетъ обильно снабдить другихъ рабочихъ тѣмъ, что имъ нужно, и, въ свою очередъ, получить отъ нихъ то, въ чемъ онъ самъ нуждается, вслѣдствіе чего и развивается общее благосостояніе во всѣхъ классахъ общества.Присмотритесь, изъ чего въ странѣ образованной и развивающейся состоитъ движимое имущество простого поденщика, или послѣдняго чернорабочаго, и вы увидите, что невозможво даже пересчитать людей; которые своимъ трудомъ содѣйствовали снабженію его какою нибудь частью этого имущества. Шерстяная куртка, напримѣръ, которую носитъ поденщикъ, какъ бы она ни была груба, есть продукть совокупнаго труда несчетнаго множества рабочихъ. Пастухъ, сортировщикъ, чесальщикъ шерсти, красильщикъ, прядильщикъ, ткачъ, ворсировщикъ, гладильщикъ и пр.—всѣ они упаствовали въ производствѣ и отдѣлкѣ этого грубаго предмета. А сколько, сверхъ того, торговцевъ и вощиковъ были заняты доставкою матеріаловъ для всѣхъ этихъ рабочихъ, живущихъ часто въ отдаленныхъ другь отъ друга мѣстахъ! Сколько движенія въ торговлѣ, на водяныхъ путяхъ сообщенія! А сколько людей было занято постройкою судовъ, приготовленіемъ парусовъ и снастей, матросовъ, чтобы только перевезти разныя снадобья, нужныя для красильщика, часто съ отдаленнѣйшихъ концовъ свѣта! Сколько также разнообразнаго труда для приготовленія инструментовъ, нужныхъ этимъ рабочимъ! Не будемъ говорить о такихъ наиболѣе сложныхъ машинахъ, какъ купеческій корабль, валяльная мельница, или ткацкій станокъ, но подумайте только о томъ, какой массы труда требуетъ одинъ изъ простѣйшихъ снарядовъ—хоть бы ножницы, которыми пастухъ стрижетѣ овецъ. Нужно, чтобы рудокопъ, строителъ горна, въ которомъ плавилась руда, дровосѣкъ, валившій строевой лѣсъ, угольщикъ, доставившій уголь для горна, кирпичникъ, каменьщик, рабочіе, сложившіе кузнечный горн или мельницу, кузнецъ, ножевщикъ и пр.,— нужноѵ, чтобы всѣ они соединились вмѣстѣ и совокупнымъ трудомъ содѣйствовали производству этого не хитраго снаряда. Если разсмотрѣть точно также другія части одежды того же рабочаго, или каждую утварь его домашняго хозяйства, грубую полотняную рубашку, которую онъ носитъ, башмаки, которые надѣваетъ на ноги, постель, на которой спитъ, и всѣ различныя части ея въ отдѣльности, рѣшетку, на которой варитъ себѣ пищу, употребляѳмый имъ при этомъ каменный уголь, добываемый изъ нѣдръ земли и привозимый издалека водою или сухимъ путемъ, а равно всѣ другія принадлежности кухни и стола, его ножи и вилки, глиняныя или оловянныя тарелки, на которыхъ онъ ѣстъ и рѣжетъ пищу, разнобразные труды, употребленные на приготовленіе ему хлѣба и пива, стеколъ въ рамахъ, доставаляющихъ ему и телдоту и свѣтъ и защищающихъ его отъ вѣтра и дождя, искусство и знаніе, необходимыя для приготовленія такого счастливаго и великодѣпнаго изобрѣтенія, безъ котораго едва возможно было бы жить въ нашемъ сѣверномъ клйматѣ;—если представить себѣ многочисленныя орудія, необходимыя для рабочихъ, занимающихся производствомъ столь разнообразныхъ удобствъ жизни;—если въ подробности разсмотрѣть всѣ эти предметы и сообразить, какое множзество разнообразныхъ работъ требуется для производства каждого изъ нихъ; то поймешь, что вь образованной странѣ, безъ помощи и содѣйствія многихъ тысячъ рабочихъ, ни одинъ самый послѣдній бѣднякъ не могь бы одѣться и обзавестись самыми не затѣйливыми предметами хозяйства, которые такъ несправедливо признаются слишкомъ простыми и обыкновенными. Правда, его обстановка покажется чрезвычайно простою и обыкновенною, если сравнить ее съ чрезвычайною роскошью большого барина; однако между обстановкою какого-нибудь европейскаго государя и трудолюбиваго, домовитаго крестьянина не окажется, можетъ быть, такой разницы, какъ между обстановкою этого послѣдняго и какого-нибудь африканскаго государя, властвующаго надъ десяткомъ тысячъ нагихъ дикарей и безусловно располагающаго ихъ свободою и самою жизнію.^ II. О принципѣ, вызывающемъ раздѣленіе труда. На раздѣленіе труда, доставляющее такъ много выгодъ, не должно смотрѣть, какъ на слѣдствіе человѣческой мудрости, съумѣвшей впередъ предусмотрѣть и сознать общее благосостояніе. которое было его результатомъ. Оно есть необходииое, хотя медленно и постепенно развивающееся, послѣдствіе опредѣленнаго, врожденнаго всѣмъ людямъ. стремленія, побуждающаго ихъ къ торгу, къ взаимному обмѣну одного предмета на другой, безъ всякаго предвзятаго разсчета относительно ожидаемой отъ того выгоды.Въ задачу нашего изслѣдованія не входитъ разсмотрѣніе вопроса о томъ, составлаетъ ли это стремленіе одно изъ самыхъ первоначальныхъ свойствъ человѣческой природы, въ которомъ нельзя отдать себѣ никакого отчета, или же, что кажется болѣе правдоподобнымъ, оно есть естествениое послѣдствіе разума и дара слова. Оно присуще всѣмъ людямъ; но оно не замѣчается пи у одного изъ животныхъ, которымь подобныя отношенія, какъ и миогія другія, остаются совершенно не знакомы. Когда гладишь, какъ двѣ борзыя собаки преслѣдуютъ зайца, можетъ показаться, что онѣ дѣйствуютъ какъ будто по взаимному соглашенію. Обѣ онѣ гонятъ его въ сторону одва къ другой, и каждая изъ нихъ стараетея схватить его, когда онъ направляетсн въ ея сторону. Но все-таки туть нѣтъ никакого соглашеніа между двумя животными; это— просто случайное совпаденіе ихъ страсти къ одному и тому же предмету. Никому, конечно, никогда не случалось видѣть, чтобы собака сознательно мѣнялась костыо съ другою собакой. Никому никогда не случалось видѣть или слышать, чтобы собака подавала свой голосъ или объясняла жестами другой собакѣ: это-молъ мое, а вотъ это—твое, я отдамъ тебѣ одно въ обмѣнъ на другое. Когда животное хочетъ получить что нибудь отъ другого животнаго или человѣка, оно не знаеть другого средства, какъ подластиться къ тому, въ комъ оно нуждается. Щенокъ ласкается къ своей матери, а собака, при сутствующая при обѣдѣ своего хозяина, старается всевозможными способами обратить на себя его вниманіе и получить отъ него что нибудь поѣсть. Точно также поступаетъ иногда и человѣкъ съ своими ближними: если онъ не имѣетъ другого средства заставить ихъ сдѣлать то, что ему хочется, онъ старается пріобрѣсть ихъ расположеніе лестью и раболѣпствомъ. Но у него не всегда есть время пользоваться такимъ способомъ: въ образованномъ обществѣ онъ ежеминутно нуждается въ помощи и содѣйствіи множества людей, тогда какъ всей его жизни не достало-бы, можетъ быть, на то, чтобы пріобрѣсть дружбу нѣсколькихъ человѣкъ. Съ другой стороны, всякое животное любой породы, достигнувъ вполнѣ зрѣлаго возраста, становится совершенно не зависимымъ и, пока остается въ своемъ естественномъ состояніи, можетъ обходиться безъ всякой помощи со стороны подобнаго ему живого существа. На-оборотъ, человѣкь, почти всегда нуждается въ помощи своихъ ближнихъ, но напрасно онъ сталъ бы надѣяться только на ихъ доброе къ себѣ расположеніе. Гораздо вѣрнѣе достигаегь онъ своей цѣли, если обращается къ ихъ личному интересу и умѣетъ убѣдить ихъ, что ихъ собственная выгода заставляетъ ихъ поступить именно такъ, какъ ему хочется, чтобы они поступили. Такъ именно и поступаетъ человѣкъ, предлагающій другому чѣмъ нибудь обмѣняться съ нимъ; весь смыслъ его предложенія таковъ: дайте мнѣ то, что мнѣ нужно, а вы получите отъ меня то, что вамъ самимъ нужно. Такимъ именно способомъ и пріобрѣтается большая часть услугъ, которыя намъ нужны.Не отъ добраго-же расположенія къ намъ мясника, продавца пива и хлѣбника надѣемся мы получить, что намъ нужно для обѣда, но отъ ихъ заботливости о ихъ собственныхъ интересахъ. Въ этомъ случаѣ мы обращаемся не къ человѣколюбію ихъ, а къ эгоизму, и при этомъ еще толкуемъ имъ, конечно, не о свояхъ нуждахъ, а о ихъ собственныхъ выгодахъ. Только нищій по-неволѣ становится въ зависимость отъ благорасположенія староннихъ людей, да и то не во всемъ. Правда, благодаря милосердію добрыхъ людей, онъ получаетъ все необходимое для своего существованія; но этотъ источникъ, изъ котораго онъ получаеть то, что ему нужно для жизни, не можетъ быть единственнымъ, по мѣрѣ того, какъ даютъ о себѣ знатьего потребности. Большая часть этихъ потребностей даже у нищаго, какъ и у всѣхъ людей, удовлетворяется еще путемъ договора, мѣны, купли. На деньгі, которыя ему подають, онъ покупаетъ себѣ хлѣбъ; старую, поданную ему въ видѣ милостыни, одежу онъ мѣняетъ на другую, болѣе для него удобную, или на жилище, пищу и, наконець, на деньги. на которыя потомъ, въ случаѣ нужды, можетъ нанять себѣ жилише, купить пищу или одежду.Какъ посредствомъ договора, мѣны, купли пріобрѣтается большая часть взаимно необходимыхъ намъ услугъ, тоже стремленіе къ обмѣну вы- ;звало первоначалыю и раздѣлепіе труда. Такъ напримѣръ: если среди какого нибудь охотничьяго или пастушечьяго племени явится человѣкъ, умѣющій работатъ луки и стрѣлы такъ быстро и искусно, какъ никто изъ его соплеменниковъ, то онъ легко обмѣняетъ это оружіе на мясо и дичъ и скоро пойметъ, что этимъ способомъ онъ можетъ пріобрѣсть больше мяса и дичи, чѣмъ если бы самъ ходилъ на охоту. Такимъ образомъ, вслѣдствіе простого раз счета, онъ дѣлаетъ изъ приготовленія луковъ и стрѣлъ свое спеціальное занятіе, - и вотъ готовъ своего рода оружейникъ. Другой, положимъ, отличается въ постройкѣ и покрышкѣ маленькихъ хижинъ или передвижныхъ шалашей: сосѣди его привыкаютъ употреблять его на эту работу, давая ему въ уплату за нее скотъ, и дичину, такъ что, наконецъ, онъ находитъ для себя выгоднымъ посвятить себя исключительно этому занятію и такимъ образомъ дѣлается плотникомъ и строителемъ. Третій точно также становится кузнецомъ или мѣдникомъ; четвертый — кожевникомъ или дубнльщикомъ кожь, составляющихъ главную одежду дикарей. Такимъ образомъ увѣренность каждаго человѣка въ возможности промѣнять произведенія своего труда, составляющія излишекъ его потребленія, на такой же излишекъ произведеній другихъ людей, въ которыхъ онъ нуждается, побуждаетъ его посвятить себя какому нибудь отдѣльному занятію и развить въ себѣ способности, необходимыя для такого труда. Въ дѣйствительности различіе врожденныхъ талантовъ у людей совсѣмъ не такъ велико, какъ мы воображаемъ себѣ, и различныя способности, которыми они, достигнувъ зрѣлаго возраста, отличаются по своимъ занятіямъ составляютъ въ большинствѣ случаевъ не столько причину, сколько послѣдствіе раздѣленія труда. Различіе между людьми, посвятившими себя самымъ противоположнымъ занятіямъ, какъ, напримѣръ, между Философомъ и простымъ носильщикомъ, зависитъ гораздо менѣе отъ ихъ натуры, чѣмъ отъ привычекъ и воспитанія. Въ первые шесть или восемь лѣтъ своего возраста, когда оба они находились еще на порогѣ жизни, сходство ихъ было, можеть быть, такъ велико, что родители ихъ и товарищи, пожалуй, и не находили между ними замѣтнаго различія. Около же этого возраста, или вскорѣ послѣ него, ихъ стали употреблять на совершенно различныя работы, и вотъ съ этихъ именно поръ возникаетъ между ними несходство, которое постепенно увеличивается до того, что теперь тщеславіе Философа едва признаетъ малейшую черту сходства его съ простьмъ носильщикомъ. Но если бы люди не обладали стремленіемъ къ взаимному обмѣну, торгу, то каждый изъ нихъ былъ бы принужденъ самъ добывать себѣ все,что ему необходимо и удобно для жизни. Каждому по-неволѣ пришлось бы тогда дѣлать все тоже самое и исполнять все то же самое, что дѣлаютъ и исполняютъ другіе, и, конечно, тогда не было бы такого большого различія въ занятіяхъ, которое одно можетъ вызвать и большое различіе въ личныхъ способностяхъ.Если это стремленіе къ взаимному обмѣну вызываетъ разнообразіе способностей, столь замѣтное въ людяхъ различныхъ занятій, то, благодаря тому же стремленію, это разнообразіе становится полезнымъ. Различіе въ свойствахъ и способностяхъ, которыми природа надѣлила многія породы животныхъ, признаваемыя за одинъ и тотъ же видъ, гораздо замѣтнѣе, чѣмъ у людей, раньше того времени, когда повліяли на нихъ привычки и воспитаніе. Философъ по своей природѣ на половину не представляетъ по своимъ способностямъ и уму такого отличія оть носильщика, какое существуетъ между дворовою и борзою собакой, между борзою и лягавою, между лягавою и овчаркой. Тѣмъ не менѣе эти различныя породы животныѵъ, хотя и принадлежатъ къ одному и тому же виду, почти безполезны другь для друга. Дворовая собака, пользуясь преимуществами силы, не можетъ похвалиться ни легкостью борзой, ни проницательностью лягавой собаки, ни послушаніемъ овчарки. Эти разнообразныя способности, или степени разума, вслѣдствіе отсутствія у животныхъ стремленія къ торгу и обмѣну, лишены всякой солидарности и рѣшительно ни въ чемъ не способствуютъ совокупнымъ выгодамъ и удобствамъ жизни цѣлаго вида. Каждое животное поставлено вь необходимость всегда промышлять о себѣ и защищать себя только своими собственными силами, совершенно независимо отъ другихъ, и потому не можетъ извлечь для себя никакой пользы изъ того разнообразія дарованій, которыми природа надѣлила подобныхъ ему животныхъ. На-оборотъ, между людьми самыя противоположныя способности полезны другь другу; различные предметы ихъ производства, благодаря стремленію къ мѣнѣ и торгу, такъ сказать, складываются въ одну общую массу, изъ которой каждый человѣкъ можетъ купить себѣ, смотря по своимъ потребностямъ, любую частъ произведеній другихъ людей.^ Раздѣленіе труда ограничивается обширностью рынка. Такъ какъ раздѣленіе труда вызывается возможностью обмѣна, то, слѣдовательно, и увеличеніе этого раздѣленія всегда ограничивается предѣлами возможности обмѣна или, другими словами, обширностью рынка. Если рынокъ очень малъ, то никто не найдетъ для себя выгоднымъ заняться исключительно какою - нибудь одною работою, просто по невозможностн обмѣнять излишекъ произведеній своего труда, превышающій собственное потребленіе, на такой же излишекъ произведеній труда другого человѣка.Есть извѣстные промыслы, даже самаго низкаго разряда, которые не могутъ существовать нигдѣ, какъ только въ большомъ городѣ. Такъ, напримѣръ, носильщикъ нигдѣ, кромѣ города, не могъ бы найти себѣ работы, ни прокормленія. Деревня — область для него слишкомъ тѣсная; даже не всякій обыкновенный городъ достаточио обшірень, чтобы доставить ему постоянный заработокъ. Въ отдѣльныхъ избахъ и бѣдныхъ хижинахъ, разбросанныхъ въ такой рѣдко населенной области, какъ, напримѣръ, горная Шотландія, каждый фермеръ по-неволѣ долженъ быть въ одво время и мясникомъ, и хлѣбникомъ, и пивоваромъ. Въ такихъ мѣстахъ нельзя найти двухъ кузнецовъ, двухъ каменьщиковъ, двухъ плотниковъ ближе, чѣмъ на разстояніи двадцати миль одинъ отъ другого. Семьи, живущія не ближе восьми иди десяти миль отъ такихъ рабочихъ, принуждены выучиться сами множеству мелкихъ работъ, за которыми въ болѣе населенной мѣстности они обратились бы къ особымъ мастерамъ. Въ деревняхъ почти вездѣ рабочіе вынуждены заниматься самыми разнообразными промыслами, имѣющими между собою какое-нибудь сходство по употребленію одинаковыхъ матеріаловъ. Въ деревнѣ плотникъ работаетъ всякія издѣлія изъ дерева, а слесарь — изъ желѣза. Первый — не только плотникъ, но и столяръ и токарь; онъ рѣщикъ по дереву и въ тоже время дѣлаетъ сохи, телѣги. Работы слесаря еще разнообразнѣе. Въ отдаленныхъ областяхъ горной Шотландіи для гвоздаря нѣтъ работы. Полагая по тысячѣ г