Теоретические аспекты феномена созависимости в супружеских отношениях

Введение 1 Теоретические аспекты феномена созависимости в супружеских отношениях 1.1 Понятие созависимости 1.2 Причины формирования созависимых отношений 1.3 Проявление созависимости в супружеских отношениях 1.4 Формы супружеских созависимостей 1.5 Типология людей создающих созависимые отношения 2. Экспериментальное исследование особенностей созависимого поведения в супружеских парах.

2.1 Цель исследования. Описание экспериментальной выборки 2 .2 Введение Многие женщины и мужчины сталкиваются с такой проблемой как несчастливая личная жизнь. Выбирая себе партнера, мы руководствуемся чувством влюбленности, которое подкрепляется нашими фантазиями, исходя из первых впечатлений о человеке, подкрепляется физическим влечением. Вступая в новые отношения, они представляются нам в «розовом цвете», и нам кажется, что счастье постучалось

в двери. Однако, через некоторое время мы понимаем, что все совсем не так, как хотелось бы. Иногда нам кажется, что мы вновь «наступаем на те же грабли». Одной из причин неудачных семейных отношений может быть склонность одного или обоих партнеров к созависимым отношениям. Созависимые отношения – отношения, где психологические границы перепутаны, размыты. У людей нет четких представлений о себе и о другом.

Часто это отношения симбиотические, где нет отделения «Я» от «Ты». Они переживаются как очень близкие, когда супруги воспринимают друг друга, как одно целое и это кажется настоящим семейным счастьем. Но в счастье созависимых отношений, присмотревшись поближе, можно разглядеть много разочарования, боли, страдания, а также злости. Это связано с тем, что, находясь в таких отношениях, невозможно понять собственные желания и потребности,

и человек большую часть времени остается неудовлетворенным, переживая, чувствуя, что что-то не так в его жизни, чего-то не хватает, чего-то нет. Люди, формирующие «зависимые» отношения, живут в отрыве от своих собственных желаний, порой потому, что желания другого представляются намного более важными, порой потому, что свои собственные желания плохо понимаются и осознаются. Через какое-то время переживания боли и страдания становятся все больше и заметнее

В созависимых отношениях чаще находятся люди, обладающие определенным набором личностных характеристик: эмоциональная незрелость, низкая стрессоустойчивость, зависимость от массового сознания и мнения окружающих, догматизм, нереалистичная самооценка, ригидность, стремление к сверхблизости или отчужденности в отношениях, зависимость эмоционального состояния от окружающих, сниженная адаптивность к переменам. Религиозные убеждения оказывают влияние на уровень созависимости в супружеских парах (у верующих пар

уровень созависимости ниже). Актуальность данной проблемы ни когда не пропадёт, пока существует человеческий вид, потому как основа этого вида, семья. В семье закладываются основные принципы жизни и. Насколько здоров сам институт семьи, настолько здоровое общество нас окружает. Люди сравнительно недавно стали интересоваться проблемой созависимости. Лечение этой болезни сводилось к лечению симптомов, изолированию людей из общества и человек исполненный

чувством вины и боли от разрушения собственной семьи выходил и опять вливался в то же семейное состояние, и проблемы возрождались вместе с его возвратом. Объектом изучения выпускной работы будет феномен созависимости а предметом будет само понятие о феномене созависимости и способы его преодоления в супружеских парах. Целью работы является исследование феномена созависимости в супружеских отношениях. Задачи работы: 1. Теоретический анализ проблемы созависимости в супружеских отношениях.

2. Экспериментальное исследование влияния религиозных убеждений на феномен созависимости. Исследоваться будут верующие супружеские пары и супруги без религиозных убеждений. 3. Анализ полученных результатов. Методами исследования является методика Уайнхолда по предрасположенности к созависимости а так же опросник 1. Теоретические аспекты феномена созависимости в супружеских отношениях 1.1

Понятие созависимости По мнению одного журнала созависимость (codependence) - патологическая, аффективно окрашенная зависимость от другого человека, когда центрированность на его жизни приводит к нарушению адаптации. Чаще всего наблюдается в семьях алкоголиков и наркоманов. Возникает на фоне длительного нахождения в стрессовой ситуации, когда используются подавляющие правил, которые не позволяют открыто выражать свои чувства и прямо обсуждать личные и межличностные проблемы.

Предпосылкой возникновения созависимости у индивида является снижение самооценки, слабая концепция своего Я, отсутствие четких представлений, как другие должны к нему относиться. При этом созависимые взаимоотношения с другими необходимы для подпитки собственной ценности, для получения оценки себя извне . По мнению других исследований "Созависимость — это устойчивая болезненная зависимость от компульсивных форм поведения и от мнения других

людей, являющаяся попыткой обрести уверенность в себе, осознание собственной значимости, определить себя как личность". В других определениях созависимости могут особо выделяться такие аспекты того явления, как: наличие патологического интериоризованного чувства стыда из-за отверженности, являющейся участью каждого человека в дисфункциональной семье, потеря собственной внутренней реальности и зависимость от реальности внешней; чрезмерная озабоченность чем-то или кем-то и чрезвычайная зависимость — эмоциональная,

социальная, иногда даже физическая, наличие комплекса характерных для созависимости свойств у многих членов семей, где есть химическая зависимость. Остановка развития собственного "Я" и чрезмерно сильное реагирование на происходящее вокруг нас при недостаточности реакций на происходящее внутри нас. Болезненная привязанность к отношениям с кем-либо и к проблемам, которые эти отношения вызывают; долговременное подчинение человека жестким правилам, не допускающим открытого выражения чувств и непосредственного

обсуждения внутренних и межличностных проблем. Неадекватное и проблемное поведение, возникающее у людей, живущих, работающих или каким-то другим образом связанных с человеком, страдающим алкоголизмом. Попытки воссоздать отношения родителя и ребенка во всех других значимых для созависимого человека отношениях, зависимость от кого-то или чего-то внешнего по отношению к себе, при пренебрежении собой вплоть до полной потери собственного "Я" и т.д. Как мы видим, у понятия "созависимость" пока

нет единого, принятого всеми исследователями содержания. Это обусловлено и разными подходами к изучению этого явления, и сложностью, нелинейностью и неоднородностью самого понятия. Некоторые авторы практически не выделяют созависимость из ряда других видов зависимости, говоря о ней, как о явлении, рядоположенном зависимости, например, от химических веществ. В их представлении, созависимость и является, по сути, зависимостью — но зависимостью от других людей.

И такой взгляд имеет под собой основание: ведь во многих случаях мы действительно можем наблюдать совершенно патологическую зависимость человека от его родных, друзей, вообще от окружающих, Проявления такой зависимости ничем не отличаются от проявлений зависимости химической, например — алкоголизма. Другие авторы трактуют синдром созависимости в гораздо более широком смысле, говоря о созависимости как об основе, общем фундаменте, на котором уже могут развиваться все конкретные формы зависимости —

такие, как зависимость от химического вещества (алкоголизм, наркомания, обжорство) или от приносящего забвение и позволяющего уйти от своих реальных проблем процесса (трудоголизм, зависимость от сексуальных отношений, азартных игр, от накопительства или стремления к власти). Важнейшие причины столь различных пониманий созависимости, по-видимому, следующие. Во-первых, несколько различен контингент людей, на исследовании особенностей которых и основывалось

понятие созависимости. Если авторы первой группы изучали преимущественно родственников алкоголиков и наркоманов, то в поле внимания других оказалась более широкая группа людей из дисфункциональных семей любого типа. Во-вторых, на объяснение феномена созависимости оказало влияние и разное представление о ее причинах. Если одни авторы рассматривают ее как адаптивную, защитную психологическую (и физиологическую) реакцию на обстоятельства, возникшие в результате жизни с алкоголиком или наркоманом, то другие считают,

что созависимость — это врожденное, генетически обусловленное состояние человеческой психики, которое является общим фоном для практически любого дальнейшего патологического развития данной личности, то есть, предпосылкой для образования какой-либо конкретной зависимости. При этом неважно, в какую именно форму зависимости перерастает созависимость. Любой из видов зависимости: от алкоголя, наркотиков, секса, власти, от другого человека, от работы,

от превратно понятой религии, от чего угодно конкретного, "вещного", удовлетворяющего только мои потребности, отвечающего только моим нуждам, — одинаково губителен и для самого человека, и для общества, в котором этот человек живет. Любая зависимость ведет к очень схожим проявлениям нарушений биологической, психологической и социальной природы человека. Какой конкретно из видов зависимости (алкоголизм, наркомания, трудоголизм, сексоголизм и т.д.) разовьется

у данного человека, зависит, по-видимому, в основном от генетических, биологических факторов. Однако, общей основой, психологическим и духовным фундаментом любой зависимости является именно созависимость. Созависимость в таком — наиболее широком — понимании существует на протяжении всей истории человечества, и распространена столь широко, что люди стали считать ее нормой человеческого существования, а не патологией. Более того, различные стереотипы поведения и чувствования, вызванные этой болезнью, и являющиеся ни

чем иным, как проявлениями патологической зависимости, принимаются и утверждаются обществом в качестве идеала, они укореняются в культурной традиции, пропагандируются искусством и литературой. Эти стереотипы настолько прочны, что всякое посягательство на них воспринимается как сознательный эпатаж, как бунт против идеалов. Именно так будет понято, например, утверждение, что история Ромео и Джульетты — это вовсе не история великой любви, а история зависимости, причем явно патологической

зависимости людей друг от друга. Ведь, в самом деле, с Любовью в христианском понимании и, в частности, с христианским пониманием любви между мужчиной и женщиной, отношения этих двух героев не имеют ничего общего. Подтверждение тому — трагические события, печальные итоги развития этих отношений ("По плодам их узнаете их"). История Ромео и Джульетты — это история болезни (созависимости в ее

более узком понимании), закончившейся закономерным смертельным исходом и для ее "носителей", и для других "заразившихся". А ведь подобных "историй болезни" в мировой литературе и искусстве известно великое множество. Столь же часто созависимость может проявляться и в отношениях с религией, Церковью. Обрядоверие, магизм, исступленный религиозный фанатизм — надо ли говорить, какой духовный, психологический, социальный, а часто и физический вред человеку и обществу они могут принести.

Менее очевиден окружающим, хотя не менее распространен ущерб, который наносится созависимым человеком самому себе и другим людям при его бессознательных попытках использовать религию как орудие собственной гордыни, как средство возвышения или самоутверждения. Сколь часто люди, считающие себя искренне и глубоко верующими, идут по пути, уводящему их от единения с Богом, от единения в Боге и Церкви с другими людьми.

Они выбирают этот путь, руководствуясь мышлением, искаженным болезненной созависимостью и пытаются ориентироваться на нем, опираясь на свои чувства, которые также очень сильно искажены болезнью. Таким образом, созависимость может затрагивать все сферы человеческой жизни, влиять на всю совокупность отношений человека с окружающим миром, с самим собой и с Богом. Именно созависимость лежит в основе таких грозных и очевидных для общества социальных болезней,

как алкоголизм и наркомания, и именно созависимость — причина менее очевидных, но не менее губительных видов зависимости — от денег, власти, сексуальных отношений и т.д. 1.2 Причины формирования созависимых отношений Феномен созависимости некоторые авторы рассматривают созависимость как болезнь, другие описывают ее в форме полезного для практики психологического поведения. Одна из концепций или определений созависимости является положение о том что

Созависимость определяется как психологическое расстройство, причиной которого является незавершенность одной из наиболее важных стадий развития в раннем детстве – стадии установления психологической автономии . Согласно психодинамическим исследованиям Маргарет Маллер ребенок в своем развитии проходит несколько стадий развития от 0 до 12 лет. Когда ребенок рождается, он находится на первой стадии – созависимости.

Её характеристика – симбиотические отношения между матерью и ребенком – необходимое условие выживания. Данная стадия длится примерно 6-9 месяцев, до тех пор, пока ребенок не начинает ползать и становится на ноги. Задача лица, обеспечивающего уход за ребенком (как правило, матери, но нельзя исключать и фигуру отца) – установление эмоциональной связи, путем вербальных и невербальных контактов. Эмоциональная связь служит основой доверия к окружающему миру и необходимым условием развития.

Вторая стадия – противозависимость. В течение этого периода (примерно 18-36 месяцев), первой задачей развития является отделение. В это время у ребенка ярко выражен стимул к исследованию мира. Фигура отца на этом этапе становится все более значимой для ребенка, а именно - его эмоциональная поддержка в исследовании окружения. Успешное прохождение этой стадии «психологического рождения» возможно лишь при установлении доверия к окружающему миру, то есть при успешном прохождении предыдущей стадии.

Третья стадия – независимости, длится примерно до 6 лет. В течение этого времени ребенок способен действовать автономно, но все еще чувствует и осуществляет действия в состоянии связи с родителем и семьей. Четвёртая стадия взаимозавимости, характеризует «зрелые» отношения и обычно соответствует 6-12 годам. Степень близости между ребенком и другими людьми колеблется. Задача данной стадии – приобретение способности двигаться вперед и назад между соединением и отделением,

не испытывая при этом какого-либо дискомфорта. Перечисленные выше стадии развития взаимосвязаны, нарушение на одной из стадий развития влечет за собой нарушение на другой. Пример со стадией созависимости и противозависимости. Результат незаконченного соединения или отделения – это созависимость. Созависимый человек будет: « прилипать», пытаясь завершить свое соединение и становясь очень зависимым

или привязанным, или пытаясь завершить отделение или автономию, становясь очень обособленным, то есть противозависимым, или будет ходить по кругу между одним и другим. Собственно говоря, здесь кроется и главная разгадка созависимых отношений, а именно, почему они так долго длятся – каждый с помощью партнера пытается «отыграть» свои незавершенные стадии развития. Если не завершена стадия соединения, то обычно подбирают партнера, который будет заботиться.

Если не завершена стадия отделения, то будут подбирать партнера, такого, кто будет полностью брать на себя функцию взаимодействия с окружающим миром. «А что в этом плохого » - возразит критичный читатель? Собственно говоря, ничего, и, наверное, большинство пар образуются по такому признаку, если бы не одно но… А именно, созависимые отношения не приносят удовлетворения ни одной из сторон, так как партнеры пытаются «разрешить» невозможную задачу – заново пройти стадии развития.

Ещё одна точка зрения: как отмечал Л.С. Выготский, история поведения человека начинается с момента его рождения. В своем индивидуальном развитии человек проходит путь от слияния с целым (симбиоз мать-ребенок) и зависимости от него к обретению независимости. Таким образом, зависимость на первой стадии жизни является естественным состоянием, начальной координатой развития личности. В ходе развития ребенок постепенно освобождается от этой зависимости, проходя ряд

этапов, критических точек, решая задачи каждого возрастного периода. В случае невротического развития симбиотическая зависимость от матери может сохраняться достаточно долго или сменяться другими видами зависимости . В младенчестве (от рождения до года) у ребенка должно развиваться доверие к близким, окружающему миру и чувство защищенности. Желанный, любимый ребенок, по отношении к которому родители проявляют постоянное внимание, заботу,

ласку находится в более выгодной позиции для решения будущих задач своего развития по сравнению с тем ребенком, который не получает необходимую ему любовь и эмоциональное общение, является нежеланным и это ощущает. Даже при самых благоприятных обстоятельствах данная стадия вносит в психическую жизнь малыша ощущение внутреннего раскола. Ему должно противостоять базисное доверие. Итак, жизненная задача в младенческий период развития – обретение базисного доверия (к жизни и людям).

Важнейшую роль в формировании доверия-недоверия к жизни играет позиция матери. Для полноценного психического развития ребенку важно утвердиться в том, что место, занимаемое им в этом мире, – самое хорошее, мама – самая лучшая, дом – самый родной. На этом глубинном чувстве базового доверия к жизни будет основан потом жизненный оптимизм взрослого, его желание жить вопреки всем невзгодам. В раннем детстве (от 1 года и до 3 лет) основной задачей становится

развитие автономии. Если в этот возрастной период дети не обучаются некоторым приемам самоконтроля и у них не развивается способность ладить с окружающими, то они испытывают чувство стыда и сомнения в своих способностях. Ладить с окружающим миром гораздо проще, если ребенок ему доверяет, то есть если задача предыдущей стадии является решенной. На этой возрастной стадии важно, чтобы ребенок начал приобретать определенные полномочия, приобретая опыт, в том числе опыт совершения ошибок.

В раннем детстве ребенок нуждается в том, чтобы взрослый сотрудничал с ним в самых простых делах, организуя их, помогая в трудную минуту, подбадривая при неуспехе, хваля за достижения. К концу раннего детства должно происходить становление самосознания. Ребенок должен узнавать себя в зеркале, откликаться на свое имя, активно пользоваться местоимением "я". Также необходимо появление самостоятельности, о чем как нельзя лучше говорят фразы трехлетнего

ребенка: "Я сам". Родителям важно осознать, поддерживают они автономию ребенка или нет; если не поддерживают автономию в какой-то сфере, то от чего формируют зависимость; понимать, как можно управлять опытом автономии, в которой ребенок проявляет доступный ему выбор, контролируя себя при этом, чтобы не нанести вред себе и окружающим людям. Ребенку предстоит жить в достаточно сложном и опасном мире, поэтому автономия ребенка, основы которой составляют свободный выбор и ответственность за свой выбор,

могут помочь ему выжить в дальнейшем. Без автономии возможен уход от реальности в иллюзорный мир, зависимое и созависимое поведение. В дошкольном возрасте (от 3 до 7 лет) основной задачей становится приобретение инициативы. Инициатива добавляет к автономии предприимчивость, планирование, активное стремление решить ту или иную задачу. Если родители не позволяют детям принимать решения, если выбор детей подвергается насмешкам или наказанию, то у детей возникает чувство вины за то, что они в своей инициативе переусердствовали.

В этом случае ребенок может приобрести неконструктивный тип поведения – уход от инициативной деятельности, и в последствии перекладывать ответственность за принятие решений на плечи других людей. В младшем школьном возрасте (от 7 до 11 лет) ребенку необходимо развивать трудолюбие. Если это не удается, у ребенка в других стадиях развития складываются определенные проблемы: - неадекватность, неполноценность в отношении учения; - ощущение своего более низкого положения при установлении социальных

взаимоотношений; - трудности с половой идентификацией; - нежелание сталкиваться с новыми стимулами что-то сделать; - потеря инициативы; - зависимости; - отрицательное, негативное представление о себе. Подростковый возраст (с 11 до 14-15 лет) – это возраст идентификации. Подростки пытаются понять – кто они, чего хотят и как этого можно достичь. Если они терпят поражение в достижении идентичности, то это приводит к непониманию своей роли в жизни.

В поиске своей индивидуальности ребенок должен опираться на независимость, которая особенно ярко обычно проявляется в подростковом периоде. При том некоторые родители воспринимают попытки подростков отстоять свою независимость как личную трагедию, не понимая, что автономия необходима их ребенку для достижения зрелости. В подростковый период, в отличие от предыдущих стадий развития, где родители оказывали более или менее прямое воздействие на решение ребенком важнейших задач, родительское влияние ослабевает.

Подростку приходится брать на себя все больше и больше ответственности – за поступки, слова, решения. Если у подростка сформировано доверие к окружающему миру, самостоятельность, ответственность, коммуникативность, система нравственных убеждений, то его шансы на успешную идентичность достаточно велики. Если подросток отягощен наследственными психическими заболеваниями, если в истории его семьи и ближайших родственников наличествуют патологические зависимости, если подросток является созависимым или имеет

эмоциональную зависимость от матери, то его шансы на достижение идентичности уменьшаются. Недоверчивому, неуверенному в себе, комплексующему, недостаточно самостоятельному подростку осознание собственной индивидуальности может оказаться непосильной задачей без квалифицированной помощи. У такого подростка будут проявляться симптомы путаницы ролей, неуверенности в понимании кто он такой, к чему стремится, к какой среде принадлежит. Трудности идентификации могут привести к тому, что подросток

начнет стремиться к негативной идентичности, к отрицательному образу своего "я", являющегося противоположным тому, который хотели бы видеть родители, учителя, общество. В юности (с 14-15 до 20-23 лет) перед молодым человеком стоит задача личностного самоопределения, для чего требуется сделать выбор, дающий ответы на вопросы: о смысле собственного существования ("Зачем я живу?"), о спутнике жизни ("Что есть настоящая любовь и кого любить?"), о профессиональном

становлении ("Что в этом мире является моим делом?"). Важным для юности является также осознание и принятие обязанностей перед самим собой, то есть ответственности за свою жизнь. Появление ответственности за свою жизнь – необходимая предпосылка и одновременно возможность принятия ответственности за другого человека. Э. Фромм отмечал, что умение принять ответственность за другого – необходимая составляющая любви. Он подчеркивал, что любящий всегда чувствует себя ответственным.

Быть ответственным – это добровольная потребность отвечать и заботиться о другом на основе достижения собственной независимости и возможности "стоять на ногах" без посторонней помощи. Таким образом, успешному решению задачи личностного самоопределения должна предшествовать серьезная работа по личностному развитию, принятию самого себя и мира, в котором мы живем. А это, прямо скажем, многие люди просто не желают.

На этом-то нежелании личностно развиваться и подлавливают людей различные патологические зависимости и созависимости. Живя по своему дефектному мышлению и восприятию, человек создает и усваивает определенные схемы поведения, опасные и разрушительные. При том у многих возникают депрессивные реакции, отмечается повышение тревожности, появляется сильные страхи перед окружающим миром, усугубляется чувство нелюбви к себе. Так рождаются и созревают комплексы Спасателя и

Жертвы. Комплекс Жертвы. Как отмечает Е.В. Емельянова, данный комплекс (в ее терминологии – комплекс самоуничижения) возникает, прежде всего, как следствие завышенных требований родителей, оправдать которые ребенок явно не способен. Следующая причина – постоянные сравнения с другими детьми, которые делают родители и которые оказываются не в пользу ребенка. Вероятно, мама и папа желали таким образом стимулировать у своего чадушки стремление совершенствоваться

и достигать успехов. Но получили они как раз обратное: ребенок понял, что он просто не может соответствовать столь высоким требованиям. В дальнейшем он сам к себе начинает предъявлять подобные требования, сам себя критикует, сравнивает с другими людьми не в свою пользу и твердо усваивает, что если он ничего не делает, то получает гораздо меньше критических замечаний, чем когда начинает делать и при этом ошибается. С другой стороны, слишком требовательные родители редко бывают полностью удовлетворены действиями ребенка.

Постепенно у него развивается страх провала. Это еще больше сковывает его и приводит к новым неудачам. Предвидение одних только неудач окончательно рождает в нем убеждение, что безынициативность и апатия – самый безопасный способ поведения. По крайней мере, это не приводит к разочарованию. Но ему жизненно важно ощущать родительскую любовь. Поэтому свою неловкость и неумелость ребенок старается компенсировать ласковостью и (или) незаметностью.

А если ему все-таки приходится что-то делать, он заранее извиняется за собственную неполноценность, как бы предупреждая разочарование. Однако заниженная, неадекватная самооценка ребенка вовсе не означает, что он никуда не годится. Часто ложное самоуничижение разъедает душу весьма талантливых людей. Поэтому успехи все-таки периодически достигаются, несмотря на все блокирующие обстоятельства. Но любое достижение ребенка вызывает только одну реакцию родителей: "

Ну вот, можешь, когда хочешь!" Теперь от него ожидают еще большего. По существу от него хотят безупречности и совершенства. Планка требований поднимается. Угроза провала увеличивается. Так в ребенке развивается страх успеха. Он предпочитает подавить свои способности, чтобы даже нечаянно не вызвать пугающие его ожидания. Постоянное подавление собственной энергии, стремление быть незаметным

постепенно сказывается на всем поведении человека. Кто-то из родителей может передать ребенку собственный комплекс ложного самоуничижения, говоря: "Не высовывайся! Чем меньше тебя замечают, тем безопаснее находиться среди людей". Собственно поэтому и разбирается данная проблема в психологии, как правило, если нет нужды, то нет и заботы удовлетворять её. Далее актуально перечислить признаки созависимых отношений:

При наличии объективных доказательств того, что существующие отношения не идут на пользу, человек все равно не пытаетеся разорвать созависимые модели. Мысли о возможном прекращении отношений вызывают приступы тревоги, и единственный способ справится с этой тревогой – возврат в отношения и усиление зависимости от партнера. Если человек осуществляет какие-либо изменения отношений, то испытывает тревогу по старым моделям поведения, чувствует испуг, полное одиночество и опустошенность.

Созависимый человек видит смысл своей жизни в отношении с партнером, живет его чувствами, мыслями, при этом полностью игнорирует свои потребности. Созависимые люди не способны определять свои психологические границы. Они склонны воспринимать чужие потребности как свои собственные. Стремятся во всем угождать другим, контролируя восприятие себя окружающими. Как правило, играют роль мученика, находясь в невыносимых ситуациях.

Это позволяет повысить свою значимость для окружающих . Есть ещё одна точка зрения на феномен созависимости, это так называемый гештальт-подход. В чём основное отличие гештальт – подхода от прочих традиционных взглядов на проблему созависимости? В отличие от диагностической, психодинамической модели, определяющей созависимость как отдельно существующее психологическое расстройство. Как и любое психическое нарушение или расстройство, с точки зрения гештальт

– подхода, созависимость – нарушение фигуро-фоновых отношений или системы контактов в поле организм/среда. Следует отметить, что здесь мы не пытаемся упростить или редуцировать проблему созависимости, мы лишь пытаемся рассмотреть данную проблему из другой плоскости. Итак созависимость – отсутствие свободы контактов для удовлетворения потребности. Если рассматривать созависимость через призму цикла контакта опыта, то первая стадия, а именно – преконтакт,

как правило, у созависимых людей присутствует, однако имеет свои особенности. Напомним, что прохождение этой стадии характеризуется осознованием своих чувств, потребностей, и объекта удовлетворения потребности. У созависимых людей как бы происходит сразу скачок на вторую стадию – стадию контактирования, так как созависимый человек смутно ощущает свою потребность — близости, любви, заботы, про чувства вообще сложно что-либо сказать, зато объект хорошо дифференцирован.

Разумеется, что это лишь «иллюзорная» стадия контактирования, так как свобода контактов отсутствует, ввиду форм прерывания цикла контакта опыта, а именно – конфлюенции, невозможностью определить свои чувства, желания, отграничить их от чувств и желаний партнера. Созависимый человек игнорирует фазу привязанности и безопасности в отношениях и сразу переходит к фазе манипулирования или действия. Часто от таких клиентов на приеме можно слышать такое выражение: «Хочу

от него (неё) избавиться, хочу с ним (с ней) встречаться». Причем чувства, которые созависимый испытывает к своему партнеру, слабо дифференцированы и часто представляют собой амбивалентность: «любовь и ненависть». Более того, чувства чаще всего вообще подавляются. Следует более подробно остановиться на психотерапии созависимых клиентов. 1.3 Проявление созависимости в супружеских отношениях

Традиционно созависимость в семье понимается как зависимость супруга, детей или родителей от члена семьи, пристрастившегося к наркотикам или алкоголю (которого называют зависимым). Однако это только частный случай созависимых отношений. В широком смысле слова, созависимость — это эмоциональная зависимость одного человека от значимого для него другого. Исходя из последнего определения, мы можем сделать вывод, что любые значимые отношения

рождают определенную долю эмоциональной созависимости, поскольку, впуская в свою жизнь близких людей, мы обязательно реагируем на их эмоциональное состояние, так или иначе приспосабливаемся к их образу жизни, вкусам, привычкам, потребностям. И это действительно так. Однако в так называемых «здоровых», или зрелых, отношениях всегда остается достаточно большое пространство для удовлетворения своих собственных потребностей, для достижения собственных целей и индивидуального

роста личности, которая, как известно, сохраняет здоровье и жизнеспособность исключительно в процессе развития. В отношениях же, которые мы называем созависимыми, пространства для свободного развития личности практически не остается. Жизнь человека полностью поглощена значимым Другим. И в таких случаях он живет не своей, а Его жизнью. Созависимый человек перестает отличать собственные потребности и цели от целей и потребностей любимого.

У него нет собственного развития: его мысли, чувства, поступки, способы взаимодействия и решения двигаются по замкнутому кругу, циклично и неотвратимо возвращая человека к повторению одних и тех же ошибок, проблем и неудач. Выражаясь схематично, психологическая территория одного человека, поглощенная психологической территорией другого, практически прекращает свое суверенное существование. Вот почему на вопросы психолога созависимым клиентам «Что вы хотите иметь вместо данной ситуации?»,

«Что для вас важно в ваших отношениях?» они отвечают: «Я хочу, чтобы он приходил домой вовремя», «Я хочу, чтобы она перестала раздражаться по пустякам», «Мне важно, чтобы он был внимательнее к нашим детям» и т. п. При взаимодействии людей друг с другом их психологические территории (или границы территорий) приходят в соприкосновение: они могут пересекаться, подвергаться оккупации, уважаться или насильственно ограничиваться. система экзистенциальных установок, касающихся смысла жизни и смысла происходящих событий,

ответственности и вины, любви и одиночества, зависимости и свободы, собственной возможности (или невозможности) принимать решения и делать выбор, творчества и ограничивающих долженствований; Психологические территории разных людей могут являться в той или иной степени устойчивым образованием и иметь более или менее жесткие границы, нарушение которых всегда вызывает негативную реакцию — от легкого дискомфорта до болезненных переживаний. Такая реакция, в свою очередь, может стимулировать возникновение

самых разнообразных форм защиты, вплоть до ответной агрессии. В любом случае, собственные границы всегда стремятся сохранить, защитить, отстоять . Нарушением границ психологической территории мы будем называть воздействие одного человека на другого с той или иной степенью насильственности (то есть без получения согласия) с целью изменить по своему усмотрению принадлежащую человеку систему представлений о себе, своих возможностях, ресурсах и своем

месте в мире. Заставить изменить правила и принципы, навязать чуждые цели и способы их достижения и т. д а также самовольное использование и присвоение физической территории другого человека или его предметов физического мира. Под оккупацией психологической территории другого человека будет иметься в виду то же воздействие, что и при нарушении границ, но осуществляемое во всех сферах жизни человека и с гораздо большей степенью интенсивности. Если Я было исходно «сломано» в детстве или даже просто «надломлено»,

то, во-первых, в нем нет «содержимого», а если оно даже было, это содержимое (содержание Я) «растеклось» под «оболочкой» Сверх-Я и смешалось с содержанием последнего (которое является более «вязким» и более мощным, в любом случае — у нормально социализированной личности — доминирующим). Что происходит? Так как Я фактически отсутствует (или присутствует кое-где в виде фрагментов, при этом Я все равно оказывается «опустошенным»), то Оно напрямую контактирует со

Сверх-Я, которое не принимает и жестоко осуждает потребности Оно, диктуемые принципом удовольствия и никак не соотносимые с реальностью (так как они не трансформированы — с помощью Я — даже в сколько-нибудь социально приемлемые формы). Во-вторых, так как Я было «сломано» в раннем детстве, то из него не могло развиться нормальное собственное Сверх-Я (у большинства из нас — всегда более «покладистое», чем его социальный прототип), поэтому единственная

«наружная оболочка» представлена почти полностью родительскими запретами (и оценками) и самыми жесткими вариантами моральных норм и социальных установок (то есть Сверх-Я вынуждено в определенной степени искусственно и насильственно идентифицировать Я и Оно — именно поэтому пациенты бесконечно обвиняют себя во всех смертных фехах, к большей части которых они никогда не имели отношения: при таком-то Сверх-

Я это просто невозможно!). В итоге фрагментарное Я (не имеющее собственного содержания) не просто мечется, а «зажато» между властными побуждениями (стремлением к удовольствию) Оно и не менее жесткими требованиями сверх-моралитета Сверх-Я (и ему, этому Я, не до общения с внешним миром) . Это Я опустошено и ожесточено, весь его запрос к внешнему миру большей частью обусловлен потребностью

любви, любви безбрежной, такой, как ему представляется и которая вряд ли возможна — как в терапии, так и вне ее). А значит, исходно терапия должна строиться на восстановлении (или даже воссоздании) адекватного Я пациента, способного к адекватному тестированию реальности и адекватной оценке того, что можно получить от этой реальности (одновременно с постоянством усилий терапевта по интроекции его терапевтического Сверх-Я взамен «извращенно-жестокого» родительского.

Итак, используемые здесь понятия «обладание утратой», «сломанное Я», «фрагментарное Я», «опустошенное Я» — именно то, что характеризует людей, строящих созависимые отношения! Каждый из них испытывал совершенно естественную для ребенка зависимость от отношения к нему своих родителей или тех, кто их замещал. Каждый из них пережил основной, наиважнейший дефицит — дефицит любви. Слишком холодное и отчужденное, слишком контролирующее и доминирующее, слишком критическое и уничижительное

или слишком непоследовательное отношение родителей надломило хрупкое Я, которое начало образовываться на основании той обратной связи, которую маленький ребенок получал в связи со своими самопроявлениями. Система представлений о себе, еще не закончив формироваться, уже была повреждена или опустошена. Каждый человек, развивающийся таким образом, «обладает утратой» и поэтому вечно ищет любви, которая была необходима и которую он так и не смог получить.

Итак, Я, как система представлений о себе, как структура, которая призвана к построению реальной картины мира, определению места человека в этом мире и необходимая для урегулирования инстинктов, потребностей и желаний с реальными возможностями, оказывается нарушено. Но жизнь без него практически невозможна. Что же происходит дальше? Человек с опустошенным Я стремится его заполнить с помощью тех людей, с которыми он вступает в значимые

отношения. Ему необходима эта прослойка, которая позволяет достичь более или менее комфортного ощущения себя в окружающем мире. И поскольку его собственное Я когда-то было нарушено и опустошено в результате отношений с близкими людьми, в любви которых он нуждался, теперь он стремится восстановить и заполнить его также с помощью отношений, предполагающих любовь. Тревожность, неустойчивость, амбивалентность чувств, которые он испытывает благодаря непрерывному внутреннему

конфликту между потребностью получить любовь и уверенностью, что он ее не стоит, делает его стремление к получению любви Другого и наполнению им своего Я главной и навязчивой целью его существования. Пустота его Я стремится к заполнению, иначе оно будет раздавлено внешним или внутренним давлением. В экзистенциальном смысле для его обладателя это по истине вопрос жизни и смерти. 1.4 Формы супружеских созависимостей Каким же образом используется партнер для заполнения пустующей

оболочки Я? Таких способов достаточно много, но все они могут быть сведены к четырем основным. Мы рассмотрим их, опираясь на обе метафоры, передающие сущность созависимых отношений, то есть используя понятие о взаимодействии психологических территорий и о «клеточной структуре» созависимости. 1. Любовь через отказ от собственного суверенитета и растворение своей психологической территории в территории партнера. Человек, отказавшийся от своего суверенитета, живет интересами партнера.

Он инкорпорирует его взгляды, вкусы, систему ценностей, то есть усваивает их без критики и осмысления. Он также перенимает от партнера систему представлений о себе. В данном случае партнер играет роль Родителя, отношением которого и заполняется пустующая оболочка. Тирания собственного Сверх-Я отступает перед вновь инкорпорированным образом Внутреннего Контролера, который полностью копирует партнера.

Ответственность за свою жизнь полностью передается значимому Другому. Вместе с ней человек отказывается от своих желаний, целей, стремлений. Партнер используется им как материнская утроба: как среда обитания, как источник всего необходимого, как способ выживать . 2. Любовь через поглощение психологической территории партнера, через лишение его суверенитета. В данном случае роль Родителя играет сам ищущий любви и заполнения.

Каков должен быть человек, который любит своего ребенка (то есть делает то, чего так и не получил человек, «обладающий утратой»)? Этот образ складывается из эклектических представлений о любви и заботе, порой несовместимых между собой. Поведение человека в этом случае управляется его собственным Сверх-Я с помощью долженствований и бывает удовлетворено только в случае, когда роль контролирующего опекуна выполняется им идеально. Ответственность за жизнь партнера полностью принимается на себя.

Собственные желания, цели, стремления осознаются только через призму их полезности для партнера. Последнего контролируют и руководят им так же, как это делают по отношению к ребенку. Любая самостоятельность партнера опасна, поскольку может разрушить сооруженное Я. Дабы подтвердить эту систему представлений о себе, партнер должен всем своим поведением оправдать необходимость такого контроля, воспитания и заботы, исполняя роль опекаемого ребенка.

3. Любовь через абсолютное владение и разрушение психологической территории объекта любви. В данном варианте человек может действовать двумя способами. 1. Желая наполнить собственное Я, он проецирует это желание на партнера. И вместо того, чтобы стремиться восполнить собственную пустоту, начинает заполнять партнера собственными представлениями о своем Идеальном Я. Но структура Я партнера занята.

Поэтому ее надо разрушить, опустошить, чтобы появилась возможность увидеть в партнере возможного себя. Он может делать это жестко и жестоко или исподволь и манипулятивно. Этот способ может являться крайним выражением любви через поглощение, когда партнер не только поглощается, но и разрушается. 2. Человек уже не способен ни наполнить собственное Я, ни даже пытаться созидать свое Идеальное Я в партнере.

Он способен только разрушать, то есть делать то, что когда-то сделали с ним. И разрушая, он испытывает некоторое удовлетворение, поскольку разрушенная личность партнера со всей очевидностью свидетельствует о том, что: во-первых, он не единственный, кто пережил такие страдания, во вторых, он имеет власть и, значит, может контролировать окружающее, в-третьих, разрушая партнера, но при этому удерживая его около себя, он получает представление о себе как о человеке сильном, самостоятельном

и значимом, поскольку партнер продолжает слушаться его и демонстрировать свою покорность и любовь. Карающее Сверх-Я слишком агрессивно, поэтому его критикующие «посылы» вытесняются из сознания, а затем перенаправляются на партнера. Ответственность за жизнь партнера декларируется, но на самом деле не осуществляется: партнер только используется. На нем ежедневно проверяется собственная способность властвовать, контролировать, управлять не только поступками, но и чувствами. Любовь через отражение в значимом другом.

На партнера перекладывается ответственность за собственное благополучие. Ему предписывается определенное поведение, которое обеспечит заполнение опустошенного Я его любовью, его отношением. Значимый Другой должен всячески показывать, что имеет дело с человеком, который соответствует стандартам Идеального Я. Партнер является зеркалом, к которому постоянно обращаются с вопросом: «Свет мой, зеркальце, скажи, кто на свете всех милее, всех красивей и умнее?»

По сути, это «зеркало» должно, видя перед собой пустоту, отражать портрет Идеального Я и при этом сопровождать это отражение словами любви и действиями, доказывающими преданность. Если партнер перестал служить таким «зеркалом», то возможно четыре варианта дальнейших действий. 1. Партнер, который не ведет себя в соответствии с ожиданиями (то есть не сообщает жаждущему любви о его превосходстве, многогранности и глубине) может быть покинут ради поиска нового «зеркала»;

2. Переживание недостатка «стараний» партнера стимулирует либо поиск одновременно развивающихся нескольких отношений, либо постоянную смену партнеров, которые могли бы взять на себя функцию заполнения пустующего Я; 3. На партнера, который не осуществляет постоянное наполнение Я, страждущего доказательствами его полноты и ценности, усиливается давление с помощью различных манипуляций. Могут быть использованы взывание к жалости, демонстрация беспомощности, призывы к справедливости, шантаж

или прямые мольбы о любви, уверения (весьма правдивые), что без его постоянного внимания и признаний в любви он не сможет жить; 4. Предпринимаются попытки заслужить любовь и внимание партнера ценой любых жертв и унижений. Сверх-Я в данном случае относительно лояльно по сравнению с другими вариантами. Оно не столько карает, сколько бесстрастно холодно. В нем меньше долженствований, но зато много ядовитой критичности.

Оно наполнено уничтожающим презрением, спастись от которого можно только заглушив голос Сверх-Я восхищением и знаками обожания окружающих. Во всех рассмотренных способах взаимодействия любовь является способом компенсировать собственную недостаточность, а партнер — объектом, который призван дополнить эту недостаточность до целостного Я. Задача невыполнимая, поскольку ощущение целостности может быть устойчивым только в результате развития

вн