А.С. ВолгинаФункции заглавия в автопереводах Иосифа Бродского1 При переводе на иностранный язык поэтический текст неизбежно переносит ряд трансформаций, часть из которых обусловлена теми или иными культурными, лингво-поэтическими факторами (наличие или отсутствие определенных просодических средств, аналитическая или синтетическая природа языка, комплекс эстетических представлений, реализуемый в национальной поэзии и пр.), а часть сознательно допускается переводчиком в соответствии со стоящей перед ним художественной задачей. К последней категории, несомненно, следует отнести случаи, когда переводу предпосылается заголовок, отсутствующий в оригинальном тексте. Этот прием при переводе на английский язык собственных стихотворений широко использует поэт и переводчик Иосиф Бродский. В его творческом наследии порядка 80-ти автопереводов, выполненных самостоятельно и более двух десятков поэтических произведений, переведенных в сотворчестве с англоязычными специалистами, и большинство из этих текстов носит заголовок, вне зависимости от того, были они озаглавлены в оригинале или нет. Так как в данном случае переводчик является также и автором переводимых произведений, и бесспорно обладает правом вносить изменения в текст, появление заголовков можно рассматривать как яркую демонстрацию авторской интенции. Какие же цели преследует Бродский, озаглавливая свои стихотворения при переводе на английский язык? Чтобы приблизиться к пониманию этого, необходимо проследить функционирование заголовков автопереводов Бродского в двух естественных и самоочевидных для них контекстах: в контексте оглавления сборника и в контексте произведений, которым данные заголовки предпосланы. В качестве «образцового» оглавления примем оглавление сборника «So Forth» («И так далее»)1. Это последний англоязычный поэтический сборник Бродского, - как характеризует его В.Полухина, «квинтэссенция английского Бродского». Действительно, из сорока переводов, включенных в сборник 32 сделаны Бродским самостоятельно, 7 – в сотворчестве с англоязычными переводчиками и лишь одно переведено Аланом Майерсом. Кроме того, в сборник включено 21 стихотворение, изначально написанное Бродским по-английски. Таким образом, в данном сборнике постороннее влияние сведено к минимуму, в нем действует единая авторская воля. И именно этой волей, вероятно, все стихотворения сборника (а их 61) оказываются озаглавленными, хотя 11 из них в оригинале заголовков не имели. В англо-американской издательской традиции оглавление стоит в более сильной позиции, нежели в русской: оно помещается в начале книги и является единицей смысла, непосредственно следующей за титульным листом. Таким образом, просмотр оглавления практически неизбежно предшествует знакомству с отдельными текстами, а потому организация оглавления становится особенно важным средством направления читательского восприятия. Бродский, воспитанный в русской книжной традиции, возможно, особенно остро чувствовал это. При внимательном рассмотрении оглавления сборника «So Forth» становится ясно, что структура его глубоко продуманна. В нем действует единый принцип: абсолютно все пункты его – именно заголовки, ни одно из стихотворений не названо по первой строке. За счет этого пункты оглавления обнаруживают явное тяготение к циклизации. Можно выделить следующие группы заголовков:связанные с античными представлениями: Centaurs (Кентавры), Epitaph for a Centaur (Эпитафия кентавру), Vertumnus (Вертумн), Daedalus in Sicily (Дедал в Сицилии), Persian Arrow (Персидская стрела), Ab ovo.cвязанные с географической точкой, в которой или по поводу которой написан стих: Exeter Revisited (Вновь в Эксетере), Venice: Lido (Венеция: Лидо), Porta San Pancrazio, Transatlantic (Трансатлантическое), Anti-Shenandoah (Анти-Шенандоанское, Шенандоа – река), Cappadocia (Каппадокия), Via Funari (На Виа Фунари), Kolo (Коло), Ischia in October (Иския в октябре), At the City Dump in Nantucket (Возле городской свалки в Нэнтакете).связанные с явлениями природы: Brise Marine (Ветер с моря), August Rain (Дождь в августе), Clouds (Облака), View with a Flood (Пейзаж с наводнением).посвящения: Homage to Girolamo Marcello (Посвящение Джироламо Марчелло), Homage to Chechov (Посвящение Чехову), In Memory of Clifford Brown (Памяти Клиффорда Брауна), To My Daughter (Моей дочери).содержащие жанровое определение: A Song (Песня), Elegy (Элегия), Song of Welcome (Приветственная песнь), Lullaby (Колыбельная), A Tale (Рассказ, история), Ode to Concrete (Ода бетону), Blues (Блюз), Love Song (Песнь любви), Anthem (Гимн).связанные с религиозными представлениями: Star of the Nativity (Рождественская звезда), Angel (Ангел), Nativity (Рождество).связанные со временной отнесенностью: New Life (Новая жизнь), Fin de Siecle (Конец века), After Us (После нас), MCMXCIV, MCMXCV.Также выделяются 3-4 более мелкие группы. Некоторые заголовки могут быть отнесены сразу к нескольким группам: например, In Memory of My Father: Australia (Памяти моего отца: Австралия) содержит и посвящение, и географическое название. В пользу того, что Бродский осознанно создавал предпосылки для такого рода циклизации, говорит тот факт, что в двух стихотворениях заголовки при переводе были значительно изменены, и в результате этого оказались в другой группе. Так, например, заголовок «Примечания папоротника», поставивший бы стихотворение в один ряд с «A Footnote to Weather Forecasts» (Примечанию к прогнозам погоды) был заменен на «North of Delphy» (Север Дельф), относящийся к группе «античных» или «географических», а заголовок «С натуры», будучи заменен на «In front of Casa Marcello» (Перед Каса Марчелло), перешел из группы природных явлений в группу географических названий. Не будем останавливаться на том, как такая замена мотивированна в самих автопереводах и что дает их восприятию переход в другую группу: здесь мы намеренно ограничиваемся контекстом оглавления, чтобы выявить, какие художественные задачи автор решает именно на этом уровне.Итак, что же приобретает оглавление в целом в результате того, что стихотворения, не имевшие заголовков в оригинале оказываются озаглавленными наравне со всеми остальными? Благодаря единому принципу именования (заголовок) и взаимному тяготению этих заголовков оглавление сборника – его «визитная карточка» – обретает монолитность и в то же время структурированность. Кроме того, в результате циклизации заголовков в одной группе оказываются и автопереводы, и стихотворения, изначально написанные на английском: зазор между ними исчезает. На тот же эффект работает и английское написание имени автора на титульном листе. Учитывая то, что сведения о переводности / оригинальности стихов помещены на отдельной странице мелким шрифтом, среди выходных данных и сведений об издательских правах, а в самом оглавлении не отражены, читатель изначально воспринимает книгу не как серию переводов, а как сборник англоязычной поэзии, созданной поэтом по имени Joseph Brodsky. Мастерски организованное оглавление может ввести в заблуждение даже серьезного исследователя. В.Полухина, профессор Килского университета, в статье «Английский Бродский» таким образом описывает сборник «So Forth»: «в нем мы не найдем ни одного переводчика, кроме самого поэта» – тогда как в переводах принимали участие 5 англоязычных специалистов, а одно стихотворение полностью переведено А.Майерсом. Просто автору удалось направить читательское восприятие в нужное ему русло. Таким образом создается дистанция между «русским» и «английским» Бродским. В читательском сознании Joseph Brodsky обретает некую независимость от своего русского alter ego и преодолевает свою вторичность по отношению к нему. Однако когда читатель обращается к отдельным текстам, получившим заголовок в переводе, его зачастую ожидает недоумение. Та же самая задача – направить читательское восприятие – блестяще решенная на уровне оглавления, не всегда оказывается по силам Бродскому в работе с поэтическим текстом. В качестве примера возьмем три стихотворения 1980 года. Автопереводы двух из них были помещены в четвертом томе новейшего семитомного собрания сочинений Бродского «как пример метода Бродского - переводчика собственных стихов», а третье – давно уже стало своего рода «визитной карточкой» поэта: «Восходящее желтое солнце следит косыми…», «То не Муза воды набирает в рот…» и «Я входил вместо дикого зверя в клетку…»2. Стихотворение «Восходящее желтое солнце следит косыми…» [III, 203] в автопереводе получило название «Tsushima Screen» [IV, ](«Цусимский экран»). При анализе оригинального текста мотивация заглавия становится очевидной. Образ «Цусимы» дважды появляется в стихотворении. В начальных строках («Восходящее желтое солнце следит косыми / глазами за мачтами голой рощи, / идущей на всех парах к цусиме / Крещенских морозов») он имеет три группы значений:места – японские острова Цусима (отсюда «косые глаза» солнца), своеобразный порт назначения «рощи, идущей на всех парах»;события – это значение реализуется благодаря характерному для русского языка метонимическому ходу: место сражения становится его наименованием («день Бородина», «свой Аустерлиц»). Напомним: Цусимское сражение произошло в 1905 году во время русско-японской войны и закончилось разгромом русской эскадры; после него Россия была вынуждена начать мирные переговоры. Бродский использует лексему «цусима» не в собственном, а в нарицательном значении, сохраняя коннотации, имеющиеся в сознании практически любого носителя русского языка (во многом благодаря одноименному фильму): цусима – гибельное морское сражение, или, еще шире – нечто, связанное с войной, гибелью. Кстати, возможно, что именно ассоциация с известным фильмом привела в заголовок лексему «Screen» - «экран», хотя в контексте стихотворения это, вероятно, экран каминный..времени – это значение реализуется в сочетании «цусима Крещенских морозов». Для православия Крещение – один из важнейших праздников. Он отмечается 19 января, и даже далекому от религии русскому человеку известно, что это праздник зимний. Отметим, что Крещенские морозы традиционно считаются самыми сильными, губительными.Далее в стихотворении, «цусима» становится воплощением внешнего мира, противопоставленного замкнутому мирку, в который добровольно удалился лирический герой. Связующим звеном между двумя мирами становится каминная труба, а границу между ними мог бы обозначить каминный - «цусимский» - экран. Таким образом, в пространстве оригинального текста заглавие вполне мотивированно. Однако предпослано оно не оригиналу, а переводу, где мотивированность его гораздо менее несомненна.В самом тексте автоперевода лексема «цусима» не появляется вообще. Для англоговорящего читателя из реализованных в русском тексте значений его актуально только значение места. Однако, отказаться от этого образа совсем Бродский не захотел: вероятно, стремясь восстановить «удельный вес» образа, поэт и поставил его в сильную позицию - вынес в заголовок. Поддерживая ориентальный колорит, Бродский при переводе первой строки из всех возможных английских аналогов слова «косой» выбирает «slant», также употребляемое для характеристики как наклонно падающих лучей, так и раскосых глаз (slant-eyed в английском – презрительное наименование китайцев; ср. русское «косоглазые»). Далее Бродский, сохраняя в переводе уподобление рощи идущему на всех парах кораблю (ниже – дредноуту), пытается восстановить значение события –«гибельное сражение». Для этого он использует яркие эпитеты: «восходящее солнце» становится «опасным» («perilous») – возможно, это компенсация образа «желтокожего врага», возникающего в подтексте оригинала на стыке образов «желтое солнце с косыми глазами» и «цусима»; «голая» роща становится «содрогнувшейся, вздрогнувшей» («shuddered»);вводит в текст лишь имплицируемое в оригинале понятие крушения – «steaming up to capsize» («идущая на всех парах к опрокидыванию»). Значение морской катастрофы становится очевидным, но исторической ассоциации здесь не возникает.Однако восстановить значение времени ему не удается. «Крещенские морозы» - нонсенс для любой страны Европы или Америки – в английском переводе их заменяет «замерзший пролив Богоявления». Но, несмотря на буквальное соответствие Крещение – Epiphany, метафорическое движение рощи во времени (наступление Крещенских морозов, а затем – «лютого» февраля с традиционной для русской лирики параллелью «зима – смерть» в подтексте) воспринимается в переводе как перемещение в пространстве. «The frozen straits of Epiphany» - не момент времени с характерными для него чертами, а, скорее, географическое название, подобное реально существующим the straits of Gibraltar (Гибралтарскому проливу) или Nativity Island (острову Рождества). К тому же в переводе применительно к «роще» («grove») употреблены два глагола движения – «to steam» («идти на всех парах») и «to capsize» («опрокинуться»), однозначно воспринимаемые в пространственном плане, тогда как русский глагол «идти» употребляется и для обозначения течения времени. Таким образом, несмотря на стремление к почти буквальной точности перевода, английский вариант лишается целого смыслового пласта: «ход времени», «замыкание круга жизни» (именно так прочитывается, соединяя в себе пространственный и временной планы, образ подходящего к концу «кругосветного плавания» в шестой строке оригинала). В автопереводе теряется очень важное для русского текста столкновение временного, вечного, исторического и природного начал («цусима Крещенских морозов»), на стыке которых возникает начало личностное, формирующее лирический сюжет стихотворения. Итак, образ «цусимы», появившись в заглавии, сконцентрировав на себе читательское восприятие, не развивается в тексте стихотворения и редуцируется до некоего оттенка местного колорита, так что вполне возможна замена «Tsushima» на «Japanese» - «японский», или даже «Chinese» - «китайский». Заглавие сохраняет связь с русским стихотворением, но практически не коррелирует со значимо трансформированным текстом перевода. Ориентация на оригинальный текст весьма характерна для автопереводов И.Бродского. Одним из переводческих принципов, которым следует Бродский, является убеждение в том, что истинный переводчик должен пожертвовать собой ради автора и заставить читателя ориентироваться на язык оригинала.3 Таким образом, возможно, заглавие в подобных случаях также призвано ориентировать читательскую аудиторию на оригинальный текст. Но потенциальный англо-американский читатель автопереводов Бродского не может иметь в виду русское стихотворение по причине незнания языка, и заглавие становится неким способом взаимодействия автора с собственным стихотворением, то есть, фактически, способом автокоммуникации. Подобная ситуация складывается и в автопереводе стихотворения «То не Муза воды набирает в рот…» (1980), озаглавленном автором-переводчиком «Folk Tune» («Народная песня»). В оригинальном тексте такое заглавие было бы мотивированно и на содержательном, и на формальном уровне. Так, в русском стихотворении мы обнаруживаем целый ряд связанных с фольклором образов и мотивов. Лирический герой обозначен как «молодец» (для народной поэзии характерно такое самоназвание лирического «я»). Появление в тексте «молодца» сопровождается образом «крепкого сна» – в фольклорном контексте сна зачарованного или вещего, - который обусловливает ирреальность возникающих далее сюжетных ситуаций. Несколько раз появляется завуалированный сказочный мотив оборотничества («наезжает на грудь паровым катком», «я бы заячьи уши пришил к лицу»). Фольклорными асоциациями нагружен также эпитет «осиновый» (Даль: Волкулака, ведьму и знахаря, коли бродят по смерти, переворачивают ничком и пробивают осиновым колом. Удавлюсь на горькой осинушке, на самой вершинушке! Осина все шепчется, а все проклятое дерево)4. «Черный пруд» с «дурными корягами», словно сошел с картины Васнецова. В этом же ряду следует упомянуть «Варяг», поэтические отзывы Я.Репнинского и Е.Студенской на гибель которого стали народными песнями. Но еще более прочна связь данного произведения с русской народной поэзией на уровне формы. Поэт вводит читателя в пространство русского фольклора уже в первых строках стихотворения, организуя их по принципу отрицательного параллелизма5 («То не Муза воды набирает в рот. / То, должно, крепкий сон молодца берет») и выбирая размер, напоминающий тонический стих русских былин. В автопереводе Бродский пытается едва ли не буквально следовать оригиналу. Для обозначения лирического героя и лирического персонажа он использует лексемы «lad» («парень») и «lass» («девушка»), также принадлежащая народной (исконно – шотландской) поэтической речи. Довольно удачно передан и «пруд»: в переводе он превращается в «oil-smooth pond» («масляно-гладкий пруд»), в котором «black gnarled snags» («черные сучковатые коряги») – такой образ вполне мог бы появиться в англосаксонской сказке. Однако образ зачарованного сна разрушается при попытке заменить «крепкий сон», что «берет» молодца, на внутренне несогласованный «last nap»: «nap», обозначает «короткий сон днем», тогда как эпитет «last» («последний») работает на создание образа вечного, мертвого сна. Вследствие потери атмосферы зачарованности мотивы «оборотничества» приобретают, скорее, бытовую мотивировку («drives a steamroller across his chest» - «она ведет паровой каток на его грудь» - своего рода объяснение, почему именно сейчас «high time» - «самое время» - «for the lad’s last nap»). Эпитет «осиновый» Бродский в переводе опускает, хотя и сохраняет уподобление слов дровам, бревнам. Воспетый народом «Варяг» уступил место ненавистному гитлеровскому «Тирпицу», не овеянному фольклорными ассоциациями для англо-американского читателя. Восстановление синтаксической конструкции начальных строк представляется бесплодным. Аналогичное русскому синтаксическое построение не вызовет фольклорных ассоциаций в сознании англичанина или американца, поскольку наличие формы отрицательного параллелизма в англосаксонском фольклоре весьма сомнительно (оно не зафиксировано ни в работе А.Н. Веселовского, ни в статье Р.О.Якобсона – наиболее авторитетных и затрагивающих обширный материал исследованиях по этой проблеме)6. И, разумеется, наиболее ощутимая потеря – семантический ореол метра: англосаксонский фольклор не пользовался тоническим стихом. Таким образом, заглавие «Folk Tune» («Народная песня») в гораздо большей степени пристало бы оригиналу, нежели переводу, где оно в недостаточной степени оказывается поддержано текстом. В стихотворении «Я входил вместо дикого зверя в клетку…» сложилась несколько иная ситуация. В основу его сюжетной ситуации легли факты биографии поэта: тюремное заключение, ссылка в деревню, эмиграция, операции на сердце и пр. Без сомнения, знание этих фактов важно для восприятия данного стиха. Однако Бродский не замыкает образное пространство своего поэтического произведения на событиях и переживаниях своей жизни, он вообще не приемлет автобиографической поэзии: «В нашей стране считается неприличным писать о самом себе, поэзия и без того исповедальна», - говорил он своим американским студентам7. Автобиографические мотивы в данном стихотворении вводятся через систему метафор: метафора же, по убеждению Бродского «забирает все внимание на себя» и позволяет рассматривать факты конкретной жизни как нечто универсальное, общезначимое. Таким образом, этот стих становится своего рода универсальной биографией целого поколения. Многочисленные реалии советского социума узнаваемы для русского читателя и вызывают у него собственные ассоциации. Переводя «Я входил вместо дикого зверя в клетку…» на английский язык Бродский теряет возможность апеллировать к культурному опыту читателей: наедине с англо-американской читательской аудиторией он – единственный представитель своего народа и своего поколения, пережившего такие испытания. Чтобы прояснить для англоязычного читателя фактическую основу своего произведения, Бродский при переводе выводит дату создания стихотворения – день своего рождения – в заголовок: «May 24, 1980». Таким образом, биографический подтекст оригинального произведения в автопереводе оказывается на первом плане. Однако Бродский не может отказаться и от многослойной метафорики русского стихотворения: он стремится к скрупулезно точному переводу. И здесь он оказывается в сложной и двусмысленной ситуации: заголовок направляет читательское восприятие в русло биографического толкования, вследствие чего метафоры в переводном тексте получают в первую очередь конкретно-реалистическое прочтение, и те из них, которые этому не поддаются, трактуются превратно и нарушают целостное восприятие текста. Читатель с самого начала настроен на реализацию метафоры и проведение параллелей с жизнью поэта. Результат такого восприятия воплотил в своей нашумевшей статье “A reputation subject to inflation” («Репутация, подверженная инфляции») английский поэт и исследователь Крэг Рэйн8. Характеризуя данное стихотворение, Рэйн явно пренебрегает дистанцией, существующей между биографическим автором и лирическим «я»: «В день своего рождения, - пишет он, - 24 мая 1980 года Бродский закончил стихотворение, полное мрачных воспоминаний, каталог его злоключений». Далее Рэйн указывает на стремление Бродского к самогероизации: Бродский, как он полагает, хочет предстать героем в глазах сентиментальных читателей. Именно на это, по убеждению Рэйна, направлены финальные строки стиха (приведу подстрочный перевод английского текста): «Что я должен сказать о жизни? Что она длинная и ненавидит ясность, очевидность. Разбитые яйца заставляют меня скорбеть, хотя омлет вызывает рвоту. Но пока мою гортань не набили коричневой глиной, только благодарность будет литься из нее». Анализируя эти строки, Рэйн называет их бессмысленными и возвышенными. Но особенно характерно его замечание по поводу строки «Yet until brown clay has been crammed down my larynx…» («Но пока мою гортань не набили коричневой глиной…»). Английское устойчивое выражение, использованное Бродским для перевода метафоры «пока мне рот не забили глиной», представляется блестящей находкой. С одной стороны, в нем сохраняется прагматическое значение оригинала «забить рот (в переводе – гортань) глиной», с другой стороны, сохраняется метафора смерти, похорон, связывающая, по наблюдению В.Полухиной стихотворение Бродского с произведениями А.Ахматовой и Г.Гейне9. Но, более того, устойчивое значение идиомы «to cram smth. down smb’s throat» - «навязывать кому-либо мысли, взгляды» – актуализирует еще один смысл оригинальной строки, читаемый в контексте советской действительности: «пока мне не зажмут рот». Замена «throat» («горло») на «larynx» («гортань») не представляется значимой. Тем не менее, Крэйг Рэйн пишет: «И нет смысла указывать, что похороны после смерти редко ставят перед могильщиком задачу набить глиной (любого цвета) горло покойного. Эта мелодрама – всецело создание Бродского».10 Исследователь просто реализует данную метафору, отказывая ей в более широком прочтении. В.Полухина упрекает профессора Рэйна в невежестве, неспособности увидеть аллюзии, возникающие в данных строках. Но, возможно, известный поэт и критик намеренно встает в позицию среднего англоязычного читателя-интеллектуала, не являющегося специалистом по русской литературе и творчеству Бродского в частности, и разыгрывает полное непонимание метафорического строя «May 24, 1980», при этом точно угадывая под ним биографическую канву. Так, он понимает, что в шестой строке отразились перенесенные Бродским операции на сердце, но фраза «трижды позволял ножам ворошить мою повседневную работу/сердцевину» видится ему «ставящей в тупик, не поддающейся дешифровке» (в этом, кстати, его поддерживает Кристофер Рид, охарактеризовавший это предложение как «совершенно непостижимое»)11. Таким образом, рассматривая стихотворение «May 24, 1980» в столь неожиданном ключе, Крэйг Рэйн, возможно, лишь слишком буквально следует направлению интерпретации, заданному Бродским в заголовке. Итак, складывается парадоксальная ситуация. Заголовки, блестяще выполняющие возложенные на них задачи в контексте оглавления, то есть в масштабе сборника как целого, не всегда «работают» в контексте стихотворений, которым они предпосланы. Причины этого явления, возможно, те же, что действуют в контексте англоязычного творчества Бродского в целом. Бродский неоднократно отмечал, что творчество на английском языке для него «более рациональное мероприятие». Сравнивая русский и английский языки, он выделял логичность как ведущую черту последнего, отзываясь при этом о русском как о языке лучше приспособленном для поэзии. Перевод с русского на английский Бродский описывал как «выпрямление» текста. При сравнительном анализе автопереводов Бродского с оригиналами нередко выявляется эффект пересказа поэзии прозой и выясняется, что лучше всего в переводе сохраняется прагматический – повествовательный – аспект стиха. Выход на первый план этого аспекта, возможно, как раз и позволяет поэту предпосылать «сверхкраткое содержание» – заголовок – стихотворениям, которые в оригинале сопротивлялись этому. В оглавлении – своего рода функциональном тексте, логически выстроенном и структурированном, Бродский достигает необходимого эффекта. Но в процессе перевода своих стихотворений Бродский оказывается слишком зависим от оригинала: он не может - или не хочет - остраниться от него настолько, чтобы автоперевод обрел самостоятельную художественную ценность. В такой ситуации заголовок текста может оказаться либо ориентированным на образный и ассоциативный ряд русского стихотворения, не сохранившийся в переводе, либо мотивированным лишь на прагматическом уровне поэтического произведения. В обоих случаях заголовок, вместо того, чтобы направлять читательское восприятие, скорее, дезориентирует его. 1 Опубликовано в: Поэтика И.Бродского: Сб. науч. тр. – Тверь: Лилия Принт, 2003. – С. 64 – 74. 1 Joseph Brodsky. So Forth. – New York, 1996. – 132 p. 2 Стихотворения И.Бродского цитируются поизданию: Сочинения Иосифа Бродского. – СПб.: Пушкинский фонд.. – Т.1-3 – 1997; Т.4 – 1998. В квадратных скобках помещается указание на том и страницу. 3 Таким переводчиком, по мнению Бродского, является А.Сергеев. (С.Волков. Диалоги с И.Бродским. – М., 1998. – С. 94. 4 В.И.Даль. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 тт. – СПб.: ТОО «Диамант», 1996. – Т.2. – С. 696 – 697. 5 Об отрицательном параллелизме см.: А.Н.Веселовский. Психологический параллелизм и его формы в отражении поэтического стиля / А.Н.Веселовский. Историческая поэтика. – Л., 1940. – С. 185. 6 Наличие форм психологического параллелизма в англосаксонском фольклоре не зафиксировано ни в указанной работе А.Н. Веселовского, ни в статье «Грамматический параллелизм и его русские аспекты» Р.О.Якобсона (Р.О.Якобсон. Работы по поэтике. – М., 1989. – С. 99 - 132) – наиболее авторитетных и затрагивающих обширный материал исследованиях по этой проблеме. 7 Джон Коппер. Армхерст колледж: 1974 – 1975. // Иосиф Бродский: труды и дни. – М., 1998. – С. 52. 8 Craig Rain. A Reputation Subject to Inflation // Financial Times. – 16/17 ноября 1996. – С.xix 9 В.Полухина. Английский Бродский // Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. – СПб., 1998. – С.51. 10 Craig Rain. A Reputation Subject to Inflation // Financial Times. – 16/17 ноября 1996. – С.xix 11 Там же.