«ЗЕЛЕНАЯ ЛАМПА» — дружеское общество петербургской дворянской, преимущественно военной, молодежи начала 20-х годов XIX века, в числе членов к-рого был А. С. Пушкин. Собрания «З. л.» происходили в доме камер-юнкера Н. В. Всеволодского; общество получило свое название от зеленой лампы, освещавшей комнату собраний. В пушкинской лит-ре (Анненков, Бартенев) долгое время держалась легенда об оргиастическом характере «З. л.». Позднейшими исследованиями (Щеголев, Модзалевский) установлено, что объединяющим началом для «лампистов» были как интересы литературно-театральные, так и политические. «З. л.» имела связь с объединением будущих декабристов — «Союзом благоденствия». Библиография: Щеголев П. Е., Пушкин, Очерки, изд. 2-е, СПБ., 1913; Модзалевский Б. Л., К истории «Зеленой лампы», сб. «Декабристы и их время», т. I, М., 1928. 19 Общество „Зеленой Лампы“ совершенно не привлекало вниманія историковъ нашей общественности; имъ интересовались только біографы Пушкина, столкнувшіеся съ фактомъ значительнаго вліянія этого кружка на творчество и складъ міровоззрѣнія поэта. Объ этомъ вліяніи свидѣтельствуютъ неоднократныя упоминанія поэта о „Зеленой Лампѣ“, а главное — рядъ поэтическихъ произведеній, связанныхъ между собой съ внѣшней стороны тѣмъ обстоятельствомъ, что они имѣютъ въ виду членовъ этого кружка, а съ внутренней единствомъ темъ и настроеній. Но вопросъ объ истинныхъ задачахъ и о дѣйствительной дѣятельности общества „Зеленой Лампы“ окончательно не рѣшенъ. П. И. Бартеневъ1) на основаніи устныхъ сплетенъ пустилъ въ ходъ версію объ оргіастическомъ направленіи кружка „Зеленой Лампы“; П. В. Анненковъ, очень щекотливый и строгій въ вопросахъ нравственности, подхватилъ версію П. И. Бартенева и утвердилъ ее своимъ авторитетомъ. Вотъ его разсказъ о „Зеленой Лампѣ“. „Какія разнообразныя и затѣйливыя формы принималъ тогдашній кутежъ, можетъ показать намъ общество „Зеленой Лампы“, основанное Н. В. Все — мъ и у него собиравшееся. Розысканія и разспросы объ этомъ 20 кружкѣ обнаружили, что онъ составлялъ, со своимъ прославленнымъ калмыкомъ, не болѣе, какъ обыкновенное оргіаческое общество, которое, въ числѣ различныхъ домашнихъ представленій, какъ изгнаніе Адама и Евы, погибель Содома и Гоморры и проч., имъ устраиваемыхъ въ своихъ засѣданіяхъ (см. статью г. Бартенева «Пушкинъ на югѣ»), занималось еще и представленіемъ изъ себя, ради шутки, собранія съ парламентскими и масонскими формами, но посвященнаго исключительно обсужденію плановъ волокитства и закулисныхъ проказъ. Когда въ 1825 году произошла повѣрка направленій, усвоенныхъ различными дозволенными и недозволенными обществами, невинный, т.-е. оргіаческій характеръ „Зеленой Лампы“ обнаружился тотчасъ же и послужилъ ей оправданіемъ. Дѣла, разрѣшавшіяся „Зеленой Лампой“, были преимущественно дѣла по Театральной школѣ“1). Съ легкой руки Бартенева и Анненкова легенда объ оргіазмѣ „Зеленой Лампы“ внѣдрилась въ пушкинскую литературу и долгое время повторялась писавшими о Пушкинѣ. Вліяніе этого общества признавалось въ высшей степени отрицательнымъ и вреднымъ. Правда, изслѣдователи, искавшіе фактическихъ подтвержденій, должны были взвѣсить тотъ фактъ, что ни Бартеневъ, ни Анненковъ, всегда очень точно указывающіе свои источники, въ этомъ случаѣ оперлись на темные „разспросы и розысканія“ у лицъ, намъ неизвѣстныхъ. П. А. Ефремовъ особенно рѣзко отзывался о розсказняхъ Анненкова и ссылался на протоколы „Зеленой Лампы“, съ которыми онъ могъ въ свое время познакомиться. Въ своемъ изслѣдованіи объ Я. Н. Толстомъ (1899 г.) В. Л. Модзалевскій также отказался довѣриться огульной 21 оцѣнкѣ П. В. Анненкова. Въ послѣднее время П. О. Морозовъ и А. Н. Веселовскій1) пытаются окончательно разорвать съ легендой о „Зеленой Лампѣ“. Казалось бы, на этотъ кружокъ началъ устанавливаться въ спеціальной литературѣ надлежащій взглядъ. Тѣмъ неожиданнѣе и тѣмъ печальнѣе было встрѣтить въ книгѣ г. Сиповскаго (Пушкинъ. Жизнь и творчество. С.-Пб. 1907 г.) возвращеніе къ старому взгляду и даже усугубленіе его. А вопросъ о „Зеленой Лампѣ“ особенно важенъ для біографіи поэта. Онъ даже имѣетъ кардинальное значеніе. То или иное рѣшеніе вопроса есть уголъ зрѣнія, подъ которымъ нужно смотрѣть на творчество Пушкина 1818 — 1820 гг., на развитіе его міровоззрѣнія. ______ Казалось бы, еще скорѣе, чѣмъ отсутствіе какихъ-либо фактическихъ подтвержденій, легенду должно было бы разрушить непосредственное обращеніе къ произведеніямъ Пушкина, связаннымъ съ „Зеленой Лампой“. Они съ совершенной достовѣрностью открываютъ, что политическій характеръ, по меньшей мѣрѣ, былъ далеко не чуждъ общенію членовъ кружка. Изслѣдователи, поддерживающіе точку зрѣнія Бартенева и Анненкова, должны были бы крѣпко помнить извѣстные стихи, обращенные Пушкинымъ къ Каверину, бывшему членомъ кружка: „Усердствуй Вакху и любвиИ черни презирай ревнивое роптанье:Она не вѣдаетъ, что дружно можно житьСъ Киѳерой, съ Портикомъ, и съ книгой, и съ бокаломъ,Что умъ высокій можно скрытьБезумной шалости подъ легкимъ покрываломъ“. 22 Вотъ это-то легкое покрывало безумной шалости до сихъ поръ еще не сдернуто съ разгульнаго и вольнолюбиваго кружка. Даже описаніе собраній кружка, сдѣланное Пушкинымъ въ 1822 году въ письмѣ къ Я. Н. Толстому, по своей прелестной выдержанности несовмѣстимое съ содомскими представленіями, не заставило изслѣдователей сдать въ архивъ розсказни Бартенева и Анненкова. Вотъ онъ, пріютъ гостепріимной,Пріютъ любви и вольныхъ музъ,Гдѣ съ ними клятвою взаимнойСкрѣпили вѣчный мы союзъ,Гдѣ дружбы знали мы блаженство,Гдѣ въ колпакѣ за круглый столъСадилось милое равенство,Гдѣ своенравный произволъМѣнялъ бутылки, разговоры,Разсказы, пѣсни шалуна,И разгорались наши спорыОтъ искръ и шутокъ, и вина.Я слышу, вѣрные поэты,Вашъ очарованный языкъ....1) Въ этомъ кружкѣ Пушкинъ отмежевывалъ себя Отъ мертвой области рабовъКапральства, прихотей и моды. (Н. В. Всеволжскому, 1819 г.). Покидая лѣтомъ 1819 года Петербургъ, Пушкинъ уже мечталъ объ удовольствіяхъ возвращенія подъ тѣнь „Зеленой Лампы“: Пріѣду яВъ началѣ мрачномъ октября:Съ тобою пить мы будемъ снова,Открытымъ сердцемъ говоря 23 Насчетъ глупца, вельможи злова,Насчетъ холопа записнова,Насчетъ небеснаго царя,А иногда насчетъ земнова. (В. В. Энгельгардту, 1819 г., іюль). Съ именами П. Б. Мансурова и Ѳ. Ф. Юрьева, тоже членовъ „Зеленой Лампы“, связаны самыя распущенныя, съ точки зрѣнія житейской морали, стихотворенія этого цикла. Но и съ этими людьми Пушкина связывало какое-то единство свободолюбивыхъ вѣяній. Даже въ извѣстномъ посланіи къ Юрьеву, проникнутому какой-то особой беззавѣтностью удали, находимъ отблески „свободы“: Здорово, рыцари лихіеЛюбви, свободы и вина!Для насъ, союзники младые,Надежды лампа зажжена!... (1819 г.). Мы, быть можетъ, не рѣшились бы отыскивать политику въ этомъ посланіи, но „лампа надежды“ заставляетъ насъ дѣлать это. Немного дальше мы разъяснимъ, почему. Не лишнее упомянуть, что даже въ письмѣ къ Мансурову, которое и до сихъ поръ печатается съ многочисленными точками по соображеніямъ моральнымъ, встрѣчаемъ такой конецъ: „поговори мнѣ о себѣ — о военныхъ поселеніяхъ — это все мнѣ нужно — потому что я люблю тебя — и ненавижу деспотизмъ“. Изъ всего цикла стихотвореній встрѣчаемъ только одно посланіе М. А. Щербинину, совершенно свободное отъ какихъ-либо политическихъ намековъ. ______ Отъ свидѣтельствъ Пушкина перейдемъ къ фактическимъ даннымъ. Пожалуй, единственный фактъ Анненкова — ссылка на разслѣдованіе Слѣдственной Коммиссіи по дѣлу декабристовъ: „произошла повѣрка направленій, 24 усвоенныхъ различными дозволенными и недозволенными обществами, невинный, т.-е. оргіаческій характеръ „Зеленой Лампы“ обнаружился тотчасъ же и послужилъ ей оправданіемъ“. Дѣйствительно, если бы общество имѣло исключительно этотъ характеръ, то, въ виду страха, нагнаннаго на всю Россію слѣдователями Николая I, проще и естественнѣе всего было бы ожидать, что будутъ ссылаться на разгульный тонъ всего общества. Но при разслѣдованіи, какъ увидимъ ниже, слѣдственная коммиссія не получила ни одного указанія на оргіазмъ „Зеленой Лампы“. Въ составленномъ въ 1827 году для Николая I „Алфавитѣ членамъ бывшихъ злоумышленныхъ тайныхъ обществъ и лицамъ прикосновеннымъ къ дѣлу, произведенному Высочайше учрежденною 17 декабря 1825 года Слѣдственною Коммиссіею“, находимъ и имя Никиты Всеволодовича Всеволжскаго. Противъ этого имени записано: „по показанію кн. Трубецкого, Бурцова и Пестеля Всеволжскій былъ учредителемъ общества Зеленой Лампы, которому названіе сіе дано отъ лампы, висѣвшей въ залѣ его дома, гдѣ собирались члены, коими, по словамъ Трубецкого, были Толстой, Дельвигъ, Родзянко, Барковъ и Улыбашевъ. По изысканію Коммиссіи оказалось, что предметомъ сего общества было единственно чтеніе вновь выходящихъ литературныхъ произведеній, и что оно уничтожено еще до 1821 года. Коммиссія, видя, что общество сіе не имѣло никакой политической цѣли, оставила оное безъ вниманія“1). Въ „Алфавитѣ“ занесены и всѣ поименованныя тутъ лица, и противъ фамиліи каждаго изъ нихъ, за исключеніемъ Я. Н. Толстого, повторяется та же самая запись. Запись же противъ фамиліи 25 Я. Н. Толстого указываетъ только принадлежность его къ Союзу Благоденствія и не упоминаетъ о „Зеленой Лампѣ“. Никто изъ лицъ, оговоренныхъ Трубецкимъ въ принадлежности къ „Зеленой Лампѣ“, не допрашивался; всѣ они оставлены безъ вниманія, за исключеніемъ Я. Н. Толстого, который въ это время былъ за-границей и не могъ быть допрошенъ. Въ этомъ итогѣ разысканій Коммиссіи нѣтъ упоминаній объ оргіастическихъ особенностяхъ сообщества, но обратимся къ другому итогу, подведенному уже въ 1827 году, болѣе полному. Въ „Краткомъ описаніи различныхъ тайныхъ обществъ, коихъ дѣйствительное или мнимое существованіе обнаружено Слѣдственною Коммиссіею“1), находимъ слѣдующее описаніе Общества Зеленой Лампы. „Въ 1820 году камеръ-юнкеръ Всеволжскій завелъ сіе общество, получившее свое названіе отъ лампы зеленаго цвѣта, которая освѣщала комнату въ домѣ Всеволжскаго, гдѣ собирались члены. Оно политической цѣли никакой не имѣло; члены съѣзжались для того, чтобы читать другъ другу новыя литературныя произведенія, свои или чужія, и обязывались сохранять въ тайнѣ все, что на ихъ собраніяхъ происходило, ибо нерѣдко случалось, что тамъ слушали и разбирали стихи и прозу, писанные въ сатирическомъ или вольномъ духѣ. Въ 1822 году общество сіе, весьма немногочисленное и по качествамъ членовъ своихъ незначущее, уничтожено самими членами, страшившимися возбудить подозрѣніе правительства. Камеръ-юнкеръ Всеволжскій, равно какъ и прочіе его сообщники оставлены безъ вниманія“. Въ этомъ свидѣтельствѣ встрѣчаемъ указанія и на ^ 26 тайну, соблюдавшуюся въ обществѣ, и на сатирическій или вольный духъ читанныхъ на собраніяхъ стихотвореній, и на исключительно литературный характеръ общества. Перейдемъ теперь къ тѣмъ показаніямъ, которыми располагала Слѣдственная Коммиссія, составляя свои заключенія объ обществѣ „Зеленой Лампы“. Первый итогъ основанъ на показаніяхъ Трубецкого, Бурцова и Пестеля. Впервые о „Зеленой Лампѣ“ Коммиссія услышала, повидимому, отъ Пестеля. Въ своихъ дополненіяхъ къ отвѣтамъ, даннымъ генералу В. В. Левашову, 6 января 1827 года Пестель, между прочимъ, пишеть: „Слыхалъ я еще о существованіи двухъ тайныхъ обществъ подъ названіемъ Русскіе рыцари и Зеленая Лампа. О членахъ и подробностяхъ ничего не слыхалъ и не знаю, уничтожились ли они или еще продолжаются. О первомъ слыхалъ отъ ген. Орлова, а о второмъ, за давностью времени, никакъ не упомню, кто мнѣ говорилъ, ибо это было еще въ 1817 или 1818 году. Но кажется, что Трубецкой о томъ зналъ“. Черезъ нѣсколько дней Комитетъ предложилъ Пестелю „объяснить съ подробностію и чистосердечіемъ все то, что ему извѣстно о существованіи, дѣйствіяхъ и взаимныхъ сношеніяхъ съ другими обществами „Зеленой Лампы“. 13 января Пестель отвѣчалъ: „О Зеленой Лампѣ никакъ не могу припомнить, кто мнѣ говорилъ, ибо сіе было еще въ 1817 или 1818 годахъ, но тогда же мнѣ сказано, что князь Сергѣй Трубецкой имѣетъ свѣдѣніе о семъ обществѣ. Я впослѣдствіи никогда о томъ съ Трубецкимъ не говорилъ, ибо совершенно забылъ о сей Зеленой Лампѣ, да и полагаю, что ея общество было весьма незначущее, ибо послѣ того никогда болѣе ничего про нее не было слышно“1). 27 Не получивъ никакихъ указаній отъ Пестеля, Коммиссія обратилась, конечно, къ Трубецкому. 12 января Трубецкому былъ предложенъ слѣдующій вопросный пунктъ: „Комитетъ имѣетъ опредѣлительное показаніе, что вамъ извѣстно о существованіи въ Россіи особаго тайнаго общества подъ названіемъ Зеленая Лампа, по сему требуетъ отъ васъ показанія: 1) Гдѣ сіе общество существуетъ, когда возымѣло свое начало и кѣмъ именно основано? 2) Какая цѣль и намѣреніе сего общества, какими средствами полагали достигнуть цѣль свою? 3) Кто именно члены сего общества? 4) Съ какими другими обществами оное имѣетъ сношеніе? 5) На какихъ правилахъ или законахъ общество сіе составлено? Князь Трубецкой далъ слѣдующіе отвѣты на эти пункты. 1) Общество Зеленой Лампы возымѣло начало въ 1818 году и основано было камеръ-юнкеромъ Никитою Всеволодовичемъ Всеволжскимъ. 2) Цѣль сего общества была просто собираться читать сочиненія, которыя члены приносили для чтенія въ ономъ; а политической цѣли никакой, сколько мнѣ извѣстно, не было. 3) Изъ бывшихъ членами сего общества, кромѣ меня и Всеволожскаго, извѣстны мнѣ еще были: Улыбышевъ служащій нынѣ въ коллегіи иностранныхъ дѣлъ; Дельвигъ (баронъ) гдѣ служитъ не знаю, но извѣстенъ литературными своими произведеніями; Яковъ Николаевичъ Толстой, старшій адъютантъ Главнаго Штаба Его Величества; ^ 28 кажется, былъ Родзянко, служившій въ л.-гв. Егерскомъ полку; Барковъ, служившій въ ономъ же полку. Еще кто былъ, упомнить не могу. Я былъ недолго членомъ сего общества, не болѣе двухъ мѣсяцевъ предъ отъѣздомъ моимъ въ чужіе краи въ 1819 году и послѣ, когда оно разстроилось, я достовѣрнаго отвѣта дать не могу. 4) Сколько мнѣ извѣстно, оно ни съ какими другими обществами сношенія не имѣло. 5) Особыхъ правилъ и законовъ, сколько я знаю, оно никакихъ не имѣло; только въ члены принимались не иначе какъ по общему согласію; каждый членъ былъ обязанъ сочиненія свои прежде читать въ семъ обществѣ, до изданія ихъ. Собирались у Всеволожскаго, кажется, разъ въ двѣ недѣли“1). 13 января члены Коммиссіи заслушали отвѣты князя Трубецкого и положили „имѣть въ виду, не откроется ли на счетъ сего общества какихъ-либо дальнѣйшихъ объясненій“2). Но дальнѣйшія объясненія не увеличили запаса свѣдѣній Коммиссіи. Зубковъ въ то же время показалъ, что „слыхалъ о какомъ-то обществѣ „Зеленой Лампы“, но не помнитъ отъ кого“3). 16 января полковникъ Бурцовъ въ своихъ показаніяхъ написалъ: „О другихъ (кромѣ Союза Благоденствія) обществахъ, въ Россіи и Малороссіи существующихъ, я совершенно ничего не знаю, кромѣ того, что при изслѣдованіи происшествія Семеновскаго полка открыто было полиціею въ Петербургѣ много тайныхъ обществъ и изъ нихъ одно именовалось „Зеленая Лампа“, въ которомъ былъ членомъ 29 камеръ-юнкеръ Всеволожскій. Это я слышалъ отъ полк. Глинки. Также говорили, что есть большое общество мистическое, въ которомъ дѣйствовалъ г. Лабзинъ. Но обо всемъ этомъ я по истинѣ ничего точнаго не знаю“1). Въ виду отсутствія дальнѣйшихъ свѣдѣній Коммиссія оставила безъ вниманія „Зеленую Лампу“, составивъ приведенное нами выше и прописанное въ „Алфавитѣ“ заключеніе. Коммиссія не потребовала даже къ отвѣту вліятельнаго члена Союза Благоденствія Я. Н. Толстого, хотя принадлежность его къ Союзу была извѣстна Коммиссіи. Императоръ Николай I приказалъ Толстого, находившагося за-границей, „поручить подъ секретный надзоръ начальства и ежемѣсячно доносить о поведеніи“2). Послѣ окончанія дѣла декабристовъ и приведенія приговора въ исполненіе Я. Н. Толстой, сидя за-границей въ самомъ бѣдственномъ положеніи, безъ денегъ, безъ писемъ съ родины, подъ вѣчнымъ подозрѣніемъ, задумалъ реабилитировать себя. 26 іюля (очевидно, по новому стилю) 1826 г. изъ Парижа Толстой обратился съ всеподданнѣйшимъ письмомъ, въ которомъ далъ объясненія о своихъ отношеніяхъ къ тайнымъ обществамъ. Письмо это, очевидно, не подѣйствовало. 17 октября того же года Толстой обращается уже съ всеподданнѣйшимъ прошеніемъ и прилагаетъ записку, въ которой не совсѣмъ дословно повторяетъ объясненія письма отъ 26 іюля3). Въ приложеніяхъ мы даемъ текстъ письма и записки, но 30 здѣсь насъ не интересуетъ исторія реабилитаціи Толстого и не занимаетъ вопросъ, какъ и насколько вѣрно изображаетъ Толстой свои отношенія къ тайнымъ обществамъ. Мы остановимся только на его разсказѣ о „Зеленой Лампѣ“. Замѣтимъ, однако, что Толстой старается свести къ нулю свое участіе во всѣхъ тайныхъ обществахъ, предпочитая подробнѣе разсказать о „Зеленой Лампѣ“. Такой методъ оправданія, надо думать, былъ подсказанъ неглупому Толстому извѣстной ему судьбой товарищей по „Зеленой Лампѣ“ и прежде всего Всеволжскаго. Вотъ что говоритъ Толстой о „Зеленой Лампѣ“. Воспроизводимъ разсказъ письма, въ скобкахъ указывая измѣненія и дополненія записки, приложенной къ прошенію1). „Въ 1818 [или 1819] году составилось общество въ домѣ камеръ-юнкера [Никиты] Всеволжскаго. Цѣль онаго состояла въ чтеніи литературныхъ произведеній. Я былъ одинъ изъ первыхъ (главнѣйшихъ) установителей сего общества и избранъ первымъ предсѣдателемъ. — Оно получило названіе „Зеленой Лампы“ по причинѣ лампы сего цвѣта, висѣвшей въ залѣ, гдѣ собирались члены. — Подъ симъ названіемъ крылось однако же двусмысленное подразумѣніе и девизъ общества состоялъ изъ словъ: Свѣтъ и Надежда. Причемъ составлены (составились) также кольца, на коихъ вырѣзаны были лампы; члены обязаны были имѣть у себя по кольцу. — Общество Зеленой Лампы [не взирая на то] не имѣло никакой политической цѣли. — Одно обстоятельство отличало его отъ прочихъ ученыхъ обществъ: статутъ приглашалъ въ засѣданіяхъ объясняться и писать [послѣдняго слова нѣтъ] свободно и каждый членъ давалъ слово хранить тайну. — За всѣмъ тѣмъ впродолженіе года общество Зеленой 31 Лампы не измѣнилось и кромѣ нѣкоторыхъ республиканскихъ стиховъ и другихъ отрывковъ тамъ читанныхъ, никакихъ вольнодумческихъ плановъ не происходило; число членовъ доходило до 20-ти или немного болѣе. Засѣданія происходили, какъ я выше сказалъ, въ домѣ Всеволжскаго, а въ отсутствіе его въ моемъ. — Однажды членъ отставной полковникъ Жадовскій объявилъ обществу, что правительство (полиція) имѣетъ о немъ свѣдѣнія и что мы подвергаемся опасности, не имѣя дозволенія на установленіе общества. — Съ симъ извѣстіемъ положено было прекратить засѣданія и съ того времени общество рушилось. — Но изъ числа членовъ находились нѣкоторые, движимые политическими видами, и въ 1819 [или въ 1820] году (кажется) коллежскій ассесоръ Токаревъ и полковникъ Глинка сошлись на квартирѣ перваго, пригласили меня и, присоединивъ къ себѣ князя Оболенскаго, титулярнаго совѣтника Семенова и прапорщика Кашкина (послѣдней фамиліи нѣтъ), положили составить общество подъ названіемъ „Добра и Правды“. Уложеніе уже было написано кол. асс. Токаревымъ: оно состояло въ прекращеніи всякаго зла въ государствѣ, въ изобрѣтеніи новыхъ постановленій въ правительствѣ и наконецъ въ составленіи конституціи“. Очевидно, составитель того заключенія о „Зеленой Лампѣ“, которое мы выше привели изъ составленнаго въ 1827 году „Краткаго описанія тайныхъ обществъ“, уже имѣлъ въ виду донесеніе Толстого. Трудно предположить, что Толстому были извѣстны показанія Трубецкого о „Зеленой Лампѣ“, а отсутствіе противорѣчій въ его объясненіяхъ этимъ показаніямъ свидѣтельствуетъ о томъ, что представленіе объ этомъ кружкѣ, данное Трубецкимъ и Толстымъ, соотвѣтствуетъ дѣйствительности. Толстой только углубляетъ и дополняетъ сообщеніе Трубецкого. Но гдѣ же въ этомъ разсказѣ сказочный разгулъ 32 и развратъ, о которомъ сообщилъ намъ П. И. Бартеневъ? Вспомнимъ о томъ, что Толстой написалъ свои объясненія съ цѣлью своего оправданія: если бы хоть на половину были вѣрны розсказни П. И. Бартенева, то неужели же Толстой упустилъ бы случай окрасить кружокъ „Зеленой Лампы“ въ антиполитическій тонъ? Не забудемъ и того, что въ расчеты Толстого, основательно исказившаго въ своихъ объясненіяхъ свои отношенія къ тайнымъ обществамъ, входило быть искреннимъ въ разсказѣ о „Зеленой Лампѣ“. Итакъ, главнѣйшая задача кружка — чтеніе литературныхъ и, преимущественно, на политическія темы произведеній. Это заключеніе подтверждается и разсказомъ П. А. Ефремова о протоколахъ и бумагахъ „Зеленой Лампы“, которыя ему пришлось видѣть у М. И. Семевскаго. Покойный П. А. неоднократно высказывалъ пишущему эти строки сожалѣніе, что онъ не воспользовался въ свое время хоть частью этихъ бумагъ1). Изъ этихъ протоколовъ и бумагъ было видно, что въ „Зеленой Лампѣ“ читались стихи и прозаическія сочиненія членовъ (какъ, напр., Пушкина и Дельвига), представлялся постоянный отчетъ по театру (Д. Н. Барковымъ), были даже читаны обширные очерки самого Всеволожскаго изъ русской исторіи, составленные не по Карамзину, а по лѣтописямъ. „Въ этихъ протоколахъ — продолжаетъ П. А. Ефремовъ — я видѣлъ указаніе на чтеніе стихотворенія бар. Дельвига: „Мальчикъ, солнце встрѣтить должно“, неоднократно приписывавшееся Пушкину, и тутъ же приложено было 33 и самое стихотвореніе, написанное рукою барона и съ его подписью“1). Общество при наличности нѣкоторой политической пропаганды усвоило себѣ и нѣкоторыя особенности тайныхъ обществъ: соблюденіе тайны, обмѣнъ кольцами. Но въ сплетнѣ, сообщаемой Анненковымъ о „Зеленой Лампѣ“, не отразилась ли эта таинственность и обрядность въ упоминаніи о парламентскихъ и масонскихъ формахъ? И вообще весь разсказъ Анненкова не напоминаетъ ли тѣхъ баснословныхъ и нелѣпыхъ обличеній масоновъ, которыми была полна послѣдняя четверть XVIII вѣка? Анненковъ, которому вообще нельзя отказать въ историческомъ чутьѣ, былъ введенъ въ обманъ прежде всего присущимъ ему ханжествомъ въ вопросахъ морали и религіи. Это ханжество — мы знаемъ — заставляло его вычеркивать, да вычеркивать строки Пушкина изъ подлинныхъ рукописей. И тутъ изъ-за этого свойства своей натуры Анненковъ не замѣтилъ, что разгулъ и развратъ и Пушкина, и „Зеленой Лампы“ вовсе не были необыкновенны даже до грандіозности, а умѣщаются въ историческихъ рамкахъ. Время такое было, но Пушкинъ — не алкоголикъ и не садистъ. Познакомившись съ объясненіями Толстого, мы можемъ освѣтить два мѣста изъ стихотвореній цикла „Зеленой Лампы“, которыя до сихъ поръ были нѣсколько неясны. Вспомнимъ Для насъ, союзники младые,^ Надежды лампа зажжена. По словамъ Толстого, названіе „Зеленой Лампы“ было двусмысленно, и девизъ общества былъ: Свѣтъ и Надежда. 34 Въ письмѣ къ Толстому Пушкинъ о кружкѣ говоритъ Пріютъ любви и вольныхъ музъ1)Гдѣ съ ними клятвою взаимнойСкрѣпили вѣчный мы союзъ. Союзники, союзъ и клятвы ... у Пушкина; тайное общество вольнолюбивыхъ людей, связанное клятвами, обмѣномъ колецъ ... въ объясненіяхъ Толстого. ______ Обратимся къ составу „Зеленой Лампы“. До опубликованія оффиціальныхъ документовъ мы знали въ числѣ членовъ, кромѣ Н. В. Всеволожскаго и его брата, Як. Н. Толстого, офицера л.-гв. Егерскаго полка Дм. Ник. Баркова, Ген. Штаба М. А. Щербинина, лейбъ-улана Ѳ. Ф. Юрьева, лейбъ-гусара П. П. Каверина, адъютанта П. Б. Мансурова, А. И. Якубовича, В. В. Энгельгардта, А. С. Пушкина и позднѣе его брата Льва2). Теперь мы должны прибавить къ нимъ кн. С. П. Трубецкого, Улыбышева, барона Дельвига, А. Г. Родзянко (по показаніямъ Трубецкого), полк. Жадовскаго, полк. Ѳ. Н. Глинку и Токарева. Пожалуй, къ нимъ нужно прибавить и Н. И. Гнѣдича3). Толстой, назвавъ поименно только трехъ, говоритъ о 20 членахъ или немногимъ болѣе. Намъ извѣстно сейчасъ 20 фамилій. О томъ, кто такіе были братья Всеволожскіе, Дм. Ник. Барковъ, Ѳ. Ф. Юрьевъ, М. А. Щербининъ, П. Б. Мансуровъ, В. В. Энгельгардтъ, А. Г. Родзянко, мы знаемъ изъ комментарій къ сочиненіямъ Пушкина4). Только тутъ 35 они и оставили свои фамиліи. Стоитъ подчеркнуть участіе въ кружкѣ „Зеленой Лампы“ Александра Дмитріевича Улыбышева, извѣстнаго знатока музыки, автора біографіи Моцарта, вышедшей въ 1843 году на французскомъ языкѣ. Въ періодъ „Лампы“ онъ служилъ въ министерствѣ иностранныхъ дѣлъ и редактировалъ „Journal de St. Pétersbourg“, въ которомъ онъ помѣщалъ свои музыкальныя рецензіи. Искусство было главнымъ интересомъ жизни Улыбышева во всемъ ея теченіи. Нельзя не указать, что Улыбышевъ всегда высказывался противъ крѣпостного права1). О полковникѣ Жадовскомъ В. Л. Модзалевскій любезно сообщилъ намъ слѣдующее: „Иванъ Евстафьевичъ Жадовскій служилъ въ л.-гв. Семеновскомъ полку; 11-го мая 1817 г. переведенъ изъ капитановъ Семеновскаго полка полковникомъ въ Гренадерскій короля Прусскаго (потомъ С.-Петербургскій Гренадерскій) полкъ; состоя въ этомъ же чинѣ, 25 марта 1819 г. уволенъ отъ службы „за ранами, съ мундиромъ и пенсіономъ полнаго жалованья“. Полкъ этотъ въ 1817 — 20 годахъ большею частью былъ въ Петербургѣ и его окрестностяхъ“2). Къ тому, что мы знаемъ о П. П. Каверинѣ, лейбъ-гусарѣ и Гёттингенскомъ студентѣ, нужно добавить, что онъ былъ членомъ Союза Благоденствія3). Наконецъ, князь 36 С. П. Трубецкой, Я. Н. Толстой, Ѳ. Н. Глинка и умершій въ 1821 году въ Орлѣ въ должности губернскаго прокурора Александръ Андреевичъ Токаревъ были дѣятельнѣйшими членами „Союза Благоденствія“ въ то самое время, когда они появлялись въ собраніяхъ „Зеленой Лампы“. Все то, что мы теперь узнали о „Зеленой Лампѣ“, невольно наводить на мысль, что этотъ кружокъ былъ для нихъ мѣстомъ пропаганды ихъ идей. Отмѣтимъ, что предсѣдателемъ кружка былъ Я. Н. Толстой. Онъ и въ стихахъ Пушкина отличается отъ другихъ сочленовъ: къ нему Пушкинъ относится съ особымъ почтеніемъ. Философъ ранній, ты бѣжишьПировъ и наслажденій жизни,На игры младости глядишьСъ молчаньемъ хладнымъ укоризны. Ты милыя забавы свѣтаНа грусть и скуку промѣнялъИ на лампаду Эпиктета — Златой Гораціевъ фіалъ. Но нельзя ли еще подробнѣе опредѣлить тѣ отношенія, которыя привязывали членовъ тайнаго общества къ кружку „Зеленой Лампы?“ Въ цитованномъ нами „Краткомъ описаніи“ находимъ слѣдующее заключеніе о „вольныхъ обществахъ“: „По уставу Союза Благоденствія каждые десять членовъ Союза, составляющіе т. н. Управу, долженствовали заводить вольныя общества. Сіи общества, управляемыя однимъ или двумя членами Союза, коего существованіе имъ не открывалось, не входили въ составъ онаго. Имъ не была предназначена никакая политическая цѣль и отъ учрежденія ихъ ожидалась только та польза, что руководимыя своими основателями или начальниками, они особенною своею дѣятельностью по литературѣ, художествамъ и 37 такъ далѣе, могли бы способствовать достиженію цѣли Коренной Управы. Таковыхъ вольныхъ обществъ было заведено три: два л.-гв. въ Измайловскомъ полку, одно Семеновымъ (надворнымъ совѣтникомъ, служившимъ тогда л.-гв. въ Егерскомъ полку), другое кн. Евг. Оболенскимъ и Токаревымъ; третье полк, Ѳедоромъ Глинкою. Всѣ три существовали недолго и разрушились совершенно съ уничтоженіемъ Союза Благоденствія. Члены сихъ обществъ, не принадлежавшіе Коренной Управѣ Союза, ниже къ другимъ тайнымъ обществамъ, по Высочайшему повелѣнію не требовались къ слѣдствію и оставлены безъ вниманія“. Насъ сейчасъ, конечно, не интересуютъ указанныя вольныя общества; попробуемъ поставить вопросъ, не было ли вольнымъ обществомъ „Союза Благоденствія“ и общество „Зеленой Лампы“. Подъ опредѣленіе „вольнаго“ оно подходитъ безъ всякихъ оговорокъ: одинъ изъ установителей — Я. Толстой, членъ Союза Благоденствія; существованіе послѣдняго не было открыто; особенной же своею дѣятельностью „Зеленая Лампа“ могла бы способствовать достиженію цѣлей Союза. Нужны бы только фактическія подтвержденія этого предположенія. Они найдутся въ запискахъ М. А. Фонвизина. „Члены Союза — пишетъ онъ — учреждали и отдѣльныя отъ него общества, подъ вліяніемъ его духа и направленія: таковы были общество военное, члены котораго узнавали другъ друга по надписи, вырѣзанной на клинкахъ шпагъ и сабель: „за правду“, литературныя, — одно въ Москвѣ, другое въ Петербургѣ, послѣднее подъ названіемъ „Зеленой Лампы“, и двѣ масонскихъ ложи“1). Мы довѣряемъ этому свидѣтельству, произнесенному 38 не для слѣдователей и не въ застѣнкѣ. Но есть и другое современное указаніе на связь „Зеленой Лампы“ съ политическимъ обществомъ. Въ извѣстномъ доносѣ, поданномъ гр. Бенкендорфомъ имп. Александру I въ 1821 году и не получившемъ никакого хода, находимъ слѣдующія строки: „члены, приготовляемые мало-по-малу для Управы (Союза Благоденствія) или долженствовавшіе только служить орудіями, составляли Побочныя управы, подъ предсѣдательствомъ одного члена Коренной, — назывались для прикрытія разными именами (Зеленой Лампы и пр.) и, подъ видомъ литературныхъ вечеровъ или просто пріятельскихъ обществъ, собирались какъ можно чаще“1). На основаніи всѣхъ приведенныхъ данныхъ мы имѣемъ право установить связь „Зеленой Лампы“ съ „Союзомъ Благоденствія“. Мы лично принимаемъ кружокъ „Зеленой Лампы“ за „вольное общество“, но и несогласные съ нами именно въ этомъ не могутъ отрицать его связи съ „Союзомъ“. Кружокъ какъ бы являлся отображеніемъ Союза; невѣдомо для Пушкина, для большинства членовъ, Союзъ давалъ тонъ, сообщалъ окраску собраніямъ „Зеленой Лампы“. Пушкинъ не былъ членомъ „Союза Благоденствія“, не принадлежалъ ни къ одному тайному обществу, но и онъ въ кружкѣ „Зеленой Лампы“ испыталъ на себѣ организующее вліяніе тайнаго общества. Этотъ выводъ чрезвычайно важенъ для исторіи жизни и творчества Пушкина 1818 — 1820 годовъ, ибо онъ устанавливаетъ тотъ уголь зрѣнія, о которомъ мы говорили въ началѣ замѣтки. Басни же о „Зеленой Лампѣ“, распущенныя 39 П. И. Бартеневымъ и П. В. Анненковымъ, должны быть разъ навсегда устранены изъ біографіи Пушкина. Но „Зеленая Лампа“, занимавшая до сихъ поръ только пушкинистовъ, получаетъ теперь интересъ и для историковъ русской общественности. Рисуя исторію общественнаго движенія 1816 — 1825 гг., историкъ не долженъ забыть и „Зеленой Лампы“ — этого „вольного общества“ Союза Благоденствія. П. Е. Щеголевъ. Сестрорѣцкъ. Декабрь 1907 года. СноскиСноски к стр. 18 1) Въ „Моск. Вѣд.“ 1855 г., № 143, а въ особенности въ примѣч. на 128 стр. своей книжки „Пушкинъ въ южной Россіи“, М. 1862. Сноски к стр. 20 1) П. Анненковъ. А. С. Пушкинъ въ Александровскую эпоху. С.-Пб. 1874, стр. 68, прим. Сноски к стр. 21 1) Въ своихъ статьяхъ въ первомъ томѣ сочиненій Пушкина подъ ред. С. А. Венгерова. Сноски к стр. 22 1) Сочиненія Пушкина, изд. Академіи Наукъ. Переписка. Т. I, стр. 53. Сноски к стр. 24 1) Эта запись уже цитировалась Б. Л. Модзалевскимъ въ его предисловіи въ „Запискамъ В. П. Зубкова“ С.-Пб., 1906, стр. 9. Сноски к стр. 25 1) Госуд. Арх. I. В., № 382 в. Сноски к стр. 26 1) Оба отвѣта приведены въ книгѣ Н. П. Павлова-Сильванскаго: „Декабристъ Пестель предъ Верховнымъ Уголовнымъ Судомъ“. Изд. „Донской Рѣчи“, стр. 135 и 115. Сноски к стр. 28 1) Госуд. Арх. I В. Дѣло кн. С. П. Трубецкого. 2) Протоколы Коммиссіи, засѣд. XXVIII. (Госуд. Арх. I. В.). 3) Записки В. П. Зубкова. Пред, и ред. Б. Л. Модзалевскаго. С.-Пб. 1906, стр. 9. Сноски к стр. 29 1) Госуд. Арх. I В, № 95. 2) Вопросъ о виновности Толстого разобранъ мною въ замѣткѣ „Изъ двадцатыхъ годовъ. I. Къ біографіи Я. Н. Толстого“ (Пушкинъ и его современники, вып. II). Свѣдѣнія. которыя я сообщаю дальше, были мнѣ въ то время недоступны. 3) Эти документы хранятся въ Архивѣ Главн. Штаба, 1826 г., д. № 562. Нами воспроизведены по копіямъ, полученнымъ П. А. Ефремовымъ отъ Н. К. Шильдера. Сноски к стр. 30 1) Скобками [ ] обозначаемъ дополненія записки противъ письма, а скобками ( ) измѣненія. Сноски к стр. 32 1) Найдутся ли онѣ? Я сдышалъ отъ С. А. Панчулидзева, что въ Рябовѣ, имѣніи Всеволожскихъ, хранился въ послѣднее время архивъ „Зеленой Лампы“. Но послѣ смерти владѣлицы я обращался къ ея наслѣднику, г. Всеволожскому, но онъ сообщилъ мнѣ, что тоже слышалъ объ этихъ бумагахъ, но ровно ничего въ Рябовѣ уже не нашелъ. Сноски к стр. 33 1) Сочин. Пушкина. Ред. П. А. Ефремова. С.-Пб. 1905, т. VIII, стр. 135. Сноски к стр. 34 1) Вольныхъ — отнюдь не распущенныхъ. 2) См. Б. Л. Модзалевскій. Як. Ник. Толстой. С.-Пб. 1899, стр. 5 — 6. 3) О томъ, что Гнѣдичъ читалъ свои стихи въ кружкѣ, писалъ М. Н. Лонгинову Я. Н. Толстой въ 1856 году — см. Современникъ 1857, № 4 отд. V, стр. 266. 4) О Д. Н. Барковѣ см. въ статьѣ А. А. Чебышева въ „Пушкинѣ и его современникахъ“. Вып. VI. С.-ПБ. 1908. Стр. 193, прим. Сноски к стр. 35 1) Объ У. см. ст. А. С. Гацисскаго въ „Русск. Арх.“ (1886, I, стр. 55 и слѣд.) и статью Лароша „О жизни и трудахъ У.“ въ приложеніи къ русскому изданію „Новой біографіи Моцарта“ въ переводѣ М. И. Чайковскаго. М. 1890 — 1891, т. I — II. 2) Очевидно, у брата этого Жадовскаго Анастасія Евстафьевича собирались лицеисты 19 октября. См. ст. К. Я. Грота въ „Ист. Вѣстн.“ (1905, іюль, 86). 3) Объ этомъ читаемъ въ извѣстномъ „Алфавитѣ“. Каверинъ въ виду того, что не принадлежалъ къ обществамъ, возникшимъ послѣ 1821 года, „оставленъ безъ вниманія“. Даты пребыванія Каверина въ Гёттингенскомъ университетѣ можно найти въ книгѣ M.“Wischnitzer’a. Die Univ. Göttingen und die Entwicklung der liberalen Ideen in Bussland im ersten Viertel des 19 Jahrh. Berlin. (E. Ebering). 1907. Сноски к стр. 37 1) Обществ, движ. въ Россіи въ первую половину XIX в. Т. I. Декабристы М. А. Фонвизинъ, кн. Е. П. Оболенскій и бар. В. И. Штейнгель. С.-Пб. 1905, стр. 187, 188. Сноски к стр. 38 1) Эта записка печаталась неоднократно, въ послѣднее время въ книгѣ М. К. Лемке „Николаевскіе жандармы и литература 1826 — 1855 гг“ С.-Пб. 1908, стр. 576. «Зеленая лампа» - русский литературно-поэтический кружок в Петербурге; объединял передовую дворянскую молодежь. Существовал с марта-апреля 1819 года до осени 1820. Собрания (не менее 22) происходили в доме друга А.С.Пушкина – Н.В.Всеволожского. Название «З.л.» получила по зеленому абажуру на лампе в комнате заседаний, что символизировало «свет и надежду». Архивные материалы свидетельствуют и связи «З.л.» с организацией декабристов – «Союзом благоденствия», негласным отделением («побочной управой») которого она и являлась. Имела целью пропаганду декабристских идей посредством литературы и искусства. Руководители «З.л.» были одновременно членами «Союза благоденствия»: С.П.Трубецкой, Ф.Н.Глинка, Я.Н.Толстой, А.А.Токарев. В собраниях деятельно участвовали молодые поэты А.С.Пушкин и А.А.Дельвиг, а также Н.И.Гнедич, А.Д.Улыбышев, Д.Н.Барков, Д.И.Долгоруков, А.Г