Д.и.н., профессор Проскурякова Н.А Гражданское общество как предмет изучения обществознания. Концептуализация понятия «гражданское общество» в современном общественно-научном знании отличается значительной степенью неопределенности. В ряду факторов, способствовавших складыванию подобной ситуации, не последнее место занимает общее состояние научного социогуманитарного знания, а также внутренняя специфика самого концепта. В качестве эндогенных предпосылок проблематичности понятия выступают «производный» характер и область функционирования концепта. Являясь теоретической конструкцией второго порядка, «гражданское общество» в своей интерпретации напрямую зависит от методологических воззрений конкретного исследователя на проблему сущностного определения такого фундаментального понятия, как «общество». На базе различных трактовок данного концепта вырастают дискуссии об основных элементах «гражданского общества» - индивидах, институтах, общественных отношениях, практиках и сознании, - а также различные подходы к рассмотрению дихотомии «гражданское общество – государство». Плюрализм точек зрения относительно базовых онтологических постулатов влечет за собой значительную дифференциацию исследовательских подходов к интересующей нас проблематике. В качестве другого источника проблематичности понятия «гражданское общество» может быть рассмотрена область функционирования данного концепта, расположенная в зоне интенсивной диффузии научного и общественно-политического дискурса, что порождает двойственную интерпретацию «гражданского общества» как теоретико-аналитической и нормативной категории.1 На наш взгляд, неправомерно утверждать, что периодическая актуализация данного понятия в качестве социально мотивирующей и мобилизующей силы препятствует его научно-теоретическому освоению. Субъективность исследователя, в том числе его политическая ангажированность, присутствует в любом общественно-научном нарративе независимо от объекта исследования. Однако, концепт «гражданское общество» в этой связи требует особо осторожного обращения, поскольку в силу своей нормативной специфики имеет тенденцию к превращению в «орудие» повышения социально-политического статуса индивида или группы. Создание нормативных категорий социального действия, «концептуальных кодов» (одним из __________________________________________________________________ Работа выполнена в рамках проекта РГНФ № 10-01-00-436а которых и выступает рассматриваемый концепт),2 с помощью которых индивиды интерпретируют окружающую действительность, позволяет социальным элитам достигать, осуществлять и сохранять монополию на символическое производство. Функционирование понятия «гражданское общество» в качестве нормативной категории, структурирующей социальную активность, тесно связано с его ярко выраженным аксиологическим измерением. Аксиологичность, в свою очередь, порождает еще одним комплекс теоретико-методологических проблем. Следуя веберианской традиции, рассматривающей «отнесение к ценности» как основную методологическую процедуру, многие исследователи снимают с себя обязанность строгого определения содержания концепта, что явно снижает степень научности исследовательского дискурса. Перечисленные тенденции, безусловно, не исчерпывают всего спектра факторов, определяющих особенности современной ситуации в области исследования феномена гражданского общества. Однако на их основе можно сделать вывод, что проблематичность концепта является следствием плюрализма как на уровне базовых онтологических и гносеологических постулатов, так и на уровне общественно-политических ориентаций. Несмотря на то, что в современном гуманитарном знании плюрализм мнений считается не только важнейшим критерием научности, но и признаком хорошего тона, намеченные тенденции, на наш взгляд, могут быть негативно охарактеризованы в терминах «деструктивного плюрализма». Выходом из сложившейся ситуации может стать дополнение принципа плюрализма другими основополагающими принципами научного знания, которые зачастую не соблюдаются в работах по рассматриваемой проблематике. Окончательная интеграция концепта «гражданское общество» в собственно научный дискурс возможна лишь на основе глобальной методологической рефлексии онтологических, гносеологических и общественно-политических основ исследовательской деятельности. Выявление фундаментальных постулатов, на которых базируются различные точки зрения, позволит не только в полной мере реализоваться принципу конвенциональности, но «откроет» широкое поле для конструктивного диалога как внутри научного дискурса, так и в области его взаимодействия с другими символическими системами – философией и идеологией.^ Исследование основных тенденций и итоги изучения гражданского общества в западном обществознании. Литература, посвященная проблеме «гражданского общества», обширна и не укладывается в рамки одного типа дискурса. Ее классификация также, во многом, затруднена семантической неопределенностью понятия. «Гражданское общество» рассматривается и в качестве идеальной нормативной конструкции, и как реальный конкретно-исторический феномен. Причем смешение данных семантических единиц достаточно распространенно в современных исследованиях. В результате, с одной стороны, анализ феномена сводится к рассмотрению эволюции идеи «гражданского общества» в западной философской и общественно-политической мысли; с другой – абсолютизируется историческое развитие Западной Европы и Северной Америки, а сложившиеся там общественно-политические системы возводятся в ранг нормативного идеала. Подобные историографические коллизии легко объяснимы коэволюционностью конкретно-исторического феномена и его идеальной модели. Возникновение идеи «гражданского общества» было детерминировано социокультурными условиями развития западной цивилизации в период перехода от традиционного общества к обществу современного типа. Темпоральная синхронизация развития идеальной модели «гражданского общества» и становления современной западной цивилизации привела к универсализации исторических путей развития Запада. Результатом подобной универсализации стало разграничение собственно «гражданского общества» и его «предпосылочных элементов», заложенных в культуре традиционных обществ, как в области идеального, так и в области материального.3 Таким образом, черты конкретно-исторического феномена интерполировались на более ранние периоды и иные социокультурные условия. Методологической предпосылкой данной логической операции явилась слабая дифференциация понятий «общества» и «гражданское общество». С нашей точки зрения адекватное применение понятия «гражданское общество» к различным конкретно-историческим ситуациям развития того или иного социума требует предварительного анализа эволюции данного понятия в широком социокультурном контексте. Традиционно поиск истоков понятия «гражданское общество» начинается с анализа классической греческой философии, в центре внимания которого оказываются сочинения Платона и Аристотеля. Генетическая связь и общность основных постулатов политических концепций обоих мыслителей не вызывает сомнения. Как в первом, так и во втором случае постулируется тесная взаимозависимость категорий этики и политики. Согласно Платону, «государство возникает,…когда каждый из нас не может удовлетворить сам себя, но во многом еще нуждается», таким образом «испытывая нужду во многом, многие люди собираются воедино, чтобы обитать сообща и оказывать друг другу помощь».4 Стержнем платоновского государства является эйдетическая идея блага, реализуемая посредством закона, который «то убеждением, то силой обеспечивает сплоченность всех граждан, делая так, чтобы они были друг другу взаимно полезны в той мере, в какой они вообще могут быть полезны для всего общества».5 Тотальность, жесткая иерархичность общества, которое у Платона синонимично государству, смягчена в политической теории Аристотеля, построенной на эвдемонистической, «секуляризированной» по сравнению с платоновской, этике. Однако, концепция общественного блага в трудах мыслителя не претерпевает значительных изменений: «даже если для одного человека благом является то же самое, что для государства, более важным и более полным представляется все-таки благо государства, достижение его и сохранение». «Желанно, разумеется, и (благо) одного человека, но прекраснее и божественней благо народа и государства»6 — подчеркивал философ в «Никомаховой этике». Тот факт, что у античных мыслителей понятия «гражданское общество», «политическое сообщество» и «государство» выступают в качестве синонимов, отражает фундаментальные установки сознания, присущие человеку античности. Онтологический идеал целостности, всеобщности и непротиворечивости служит матрицей идеала политического. Человек, как «животное политическое», мыслится только через соотнесение с определенной общностью – полисом. Такой тип идентификации личности, отражающий традиционализм и синкретичность сознания, явно противоречит общефилософским установкам классической концепции «гражданского общества». Период становления средневековой христианской цивилизации в связи с интересующей нас проблематикой упоминается гораздо реже, чем античность. Однако нельзя не учитывать тех новшеств, которые были привнесены христианской традицией: монотеизм и связанные с ним представления о божественной личности и векторности исторического развития оказали огромное влияние на последующее развитие западной цивилизации. Возрождение и Реформация реинтерпретировали фундаментальные положения христианской традиции и заложили основы новой секуляризированной концепции личности, ставшей впоследствии базовой категорией классической теории «гражданского общества». Глобальные трансформационные процессы, происходившие на Западе в период Нового времени и означавшие переход от традиционного общества к обществу современного типа, дали толчок развитию идеи «гражданского общества», которая, в свою очередь, конституировалась в качестве одного из структурных элементов социальной модернизации. Большинство исследователей связывает ее становление с трудами представителей английской эмпирической философии – Т.Гоббса и Дж.Локка. Однако существует точка зрения, согласно которой черты, характерные для позднейшей концепции «гражданского общества», прослеживается уже в философских трактатах Н.Макиавелли.7 Концептуальные основы теории «гражданского общества» на данном этапе, хронологически определяемом рамками XVII-XVIII вв., заключаются в формуле: «естественное состояние – общественный договор – политическое, гражданское состояние». Фактически понятие «гражданского общества» здесь отождествляется с идеей государства, образованного на основе общественного договора. Причинами этого являются 1) отсутствие дифференциации и специализации сфер общественной жизни; 2) непосредственное участие политических, правовых и этических отношений в формировании экономических; 3) слабая диффиренцированность социальных ролей.8 Дальнейшее свое развитие теория «гражданского общества» получила в трудах деятелей французского, шотландского и американского Просвещения. Идеи английских эмпиристов были заимствованы и переработаны такими шотландскими просветителями, как А.Фергюсон, Ф.Хатченсон, А.Смит.9 Отталкиваясь от естественно-правовой идеи морально и экономически автономного индивида, они отстаивали принципы формального равенства возможностей в экономической (принцип свободной конкуренции) и политической сфере (принцип «беспристрастности» государства). Отказавшись вслед за Д.Юмом от идеи «общественного договора», рассматривали «моральное чувство» (Ф.Хатченсон) как основу социального единства. Взглядам шотландских просветителей была во многом созвучна теория «минимального государства», сформулированная американцем Т.Пейном. Вклад французского Просвещения в формирование понятия и теории «гражданского общества» представлен концепциями Ж.Ж.Руссо и Ш.Монтескье, традиционно противопоставляемыми друг другу в аналитической литературе. Если, для взглядов Ш.Монтескье характерна локковская модификация теории «гражданского договора», признающая государственную организацию необходимым условием обеспечения гражданских свобод личности, то концепция «народного суверенитета» Ж.Ж.Руссо, напротив, трактует «гражданское общество» как не противоречивую, самоорганизующуюся систему, оптимальное состояние которой может быть достигнуто только в условиях освобождения от влияния властных структур.10 Теория «общественного договора», сложившаяся в XVII-XVIII вв., очевидно, была ориентирована на обоснование тех трансформаций, которые происходили в социальной структуре европейских обществ – разрушения сословно-корпоративной структуры и изменения в этой связи роли государственной власти. Данная теория не только намечала контуры будущего социального конфликта, на основе которого будет происходить дальнейшая концептуализация понятия «гражданское общество» в его противопоставлении государству, но и предлагала принцип разрешения такового, который состоял в вытекающей из естественного права идее согласия как фундаментальной этической предпосылке общественного бытия.11 Философское обоснование идеи об этических предпосылках социального единства было дано на исходе XVIII столетия И.Кантом. Согласно И.Канту, практический разум как способность человека действовать на основании безусловных принципов – императивов обеспечивает свободу в человеческом сообществе и лежит в основе «автономной» морали. Однако, чтобы «выйти из естественного состояния», человеку необходимо «подчинится внешнему опирающемуся на публичное право принуждение», вступив, таким образом, в «гражданское состояние»,12 предполагающее мораль «гетерономную». Сочетание автономной и гетерономной морали в рамках формально-правовой организации общества, по мнению мыслителя, должно было обеспечивать «основанную на законе свободу каждого», «гражданское равенство» и «гражданскую самостоятельность». Наметившиеся в XVII-XVIII вв. противоречия в XIX столетии окончательно выкристаллизовались в основные дихотомии, – «государство/общество» и «равенство/свобода», – вокруг которых сформировалась классическая европейская теория «гражданского общества». Исследователи констатируют образование в рамках данной теории двух противоположных традиций концептуализации ее базового понятия,13 единых, однако, в представлении о «гражданском обществе» как «буржуазном».14 Либеральная традиция, опирающаяся на труды шотландских просветителей, произведения американской политико-правовой мысли, на работы А.Токвиля и Д.С.Милля, а также на предшествующую общественно-политическую практику англосаксонского «мира», трактовала «гражданское общество» как особую внегосударственную сферу социума, системообразующим принципом которой выступал «образ» свободной, независимой, индивидуалистичной и активной личности, реализующей свои гражданские (в основном, экономические) права и интересы посредством сети негосударственных ассоциаций.15 Классическая либеральная теория в представленных дихотомиях делала акцент на понятиях «свободы» и «общества», строго соблюдая принцип «laissez faire» – невмешательства государства в сферу индивидуальной экономической и социальной активности. Альтернативной англо-американской (либеральной) выступает германская (развившаяся в социально-демократическую) традиция интерпретации концепта «гражданское общество». У ее истоков стоят такие крупные представители континентальной философской мысли, как Г.Ф.Гегель и К.Маркс. Гегель, пытаясь примирить либеральную и этатистскую идеологии, рассматривал феномены «гражданского общества» и «государства» в качестве последовательных ступеней объективации Абсолютного Духа, реализующих общественный интерес в его групповом (гражданское общество) или всеобщем, универсальном (государство) модусе. К.Маркс, в свою очередь, предлагал решать проблему противостояния государства и гражданского общества обратным способом – путем «обобществления» государства и политики, ведущего к слиянию частной и публичной сфер.16 По сути, обе концепции, предложенные немецкими мыслителями, представляют собой теоретические модели этатизации общества. Свое дальнейшее развитие этатистская тенденция получила в социал-демократической традиции, концептуализирующей «гражданское общество» как «сердцевину» политической, публичной сферы социума.17 В основе признания за государством права на регулирование частной сферы с целью поддержания нормального функционирования гражданских институтов и «обуздания» стихии рыночной экономики лежит ориентированность данной традиции на концепт «равенства». В отличие от «долгого» XIX в «быстром» XX веке наблюдается значительное снижение частоты употребления понятия «гражданское общество» в научном и общественно-политическом дискурсе. Это заставляет исследователей констатировать снижение интереса к данной проблематике ввиду ослабления или элиминирования (в рамках тоталитарных режимов) связанных с ней социальных конфликтов.18 Наблюдается слияние идеи (в данном случае, идеологии) «гражданского общества» с репрезентативными стратегиями западных либерально-демократических государств и становление в этих странах таких социокультурных феноменов, как «государство всеобщего благосостояния» и «массовое общество». Реактуализация концепта «гражданское общество» приходится на 80-90-е гг. XX века. Катализаторами данного процесса послужили, с одной стороны, кризис политических режимов Восточной Европы и СССР, с другой – дискредитация концепции «государства всеобщего благосостояния» и связанный с этим упадок либеральных демократий и левых политических движений. Обе тенденции развивались на фоне общемировых процессов прогрессирующего социального расслоения, распространения в обществах состояния «аномии», в котором заметная часть граждан, зная о существовании обязывающих их норм, относится к ним негативно или равнодушно, процессов мировой глобализации.19 «Бессистемная и разнородная» дискуссия 1980-1990-х гг. о возрождении гражданского общества, по мнению Дж.Коэна и Э.Арато, была тесно связана с предшествующими ей политологическими контроверзами, обсуждаемыми в рамках противостояния 1). приверженцев моделей элитарной демократии (Дж.Шумптер, С.М.Липсет, Р.Даль, Г.Алмонд и С.Верба) и демократии участия (П.Бахрах);20 2). сторонников так называемого «ориентированного на права либерализма» (Дж.Роулз, Р.Дворкин) и «коммунитаризма» (Х.Арендт, Ч.Тейлор, М.Уолцер);21 3). неоконсервативных апологетов свободного рынка (С.Хантингтон, Ф. фон Хайек) и приверженцев государства всеобщего благосостояния (К.Оффе). Очевидно, что демаркационная линия между представленными в данных дискуссиях точками зрения проходит в области приверженности участников либеральным или демократическим взглядам. В одном из вариантов либерального дискурса, нашедшем свое выражение в эмпиристских теориях демократии – элитарной, плюралистической, корпоративистской моделях и модели рационального выбора – феномен «гражданского общества» рассматривается как институциональное воплощение борьбы групп общественных интересов, а государство – как инструмент достижения консенсуса между этими группами (Д.Рисмен, Р.Даль, Э.Гелнер, П.Шмиттер). Э.Гелнер, к примеру, дает следующее определение: «[гражданское общество - это] совокупность неправительственных институтов, достаточно сильных, чтобы служить противовесом государству и, не мешая ему, выполнять роль миротворца и арбитра между основными группами интересов, сдерживать его стремление к доминированию и атомизации остального общества».22 Сходной представляется позиция П.Шмиттера, для которого гражданское общество – «система самоорганизующихся посреднических групп, которые: 1) относительно независимы как от государственной власти, так и от частных структур производства и воспроизводства, то есть от фирм и семей; 2) способны принимать решения относительно коллективного действия в защиту или продвижение своих интересов…; 3) но не пытаются подменить собой государственные агентства или частных производителей…».23 Необходимым условием существования «гражданского общества» авторы считают экономический плюрализм, присущий индустриальному обществу, который, однако, допускает принцип политической централизации, обеспеченный механизмами отчетности и сменяемости.24 Поставленная в XIX столетии проблема гармонизации частного и общественного (выражаемого государством) интереса, приобретшая новое звучание в условиях постиндустриального общества, в западном либеральном обществоведении решается в контексте коммунитаристских теорий (Ч.Тейлор)25 и концепций «социального капитала» (Дж.Коулмен, Р.Патнэм). И те, и другие акцентируют внимание на проблеме атомизации индустриального общества и задаче реконструкции межличностных связей индивидов. Согласно Дж.Коулмену, в постиндустриальном социуме реифицированный капитал постепенно утрачивает свое значение, а ему на смену идет капитал «социальный», представляющий собой «потенциал взаимного доверия и взаимопомощи, целерационально формулируемый в межличностном пространстве».26 «"Социальный капитал", - пишет Р.Патнэм, - содержится в таких элементах общественной организации, как социальные сети, социальные нормы и доверие (networks, norms and trust), создающих условия для координации и кооперации ради взаимной выгоды».27 Актуализации проблематики «гражданское общество – правовое государство» в рамках либерального направления общественно-политических наук предшествовала значительная критическая (демократическая) традиция концептуализации данных феноменов. Во многом, именно на разрешении вопросов, поставленных представителями этого социально-философского направления, опиралось конструирование либерального дискурса «гражданского общества». Наиболее весомый вклад в создание критических теорий «гражданского общества» был внесен социальной философией Франкфуртской школы (Ю.Хабермас) и французским постструктурализмом (М.Фуко). Эвристической ступенью к постановке и концептуализации проблемы «гражданского общества» для философов Франкфуртской школы стало изучение тоталитарных режимов, и лежащего в их сновании феномена «массового общества» (М.Хоркхаймер, Т.Адорно, Г.Маркузе, Э.Фромм, Х.Арендт). Разрабатываемая Х.Арендт концепция «публичной сферы», противопоставленной и области функционирования частного интереса («частной сфере»), и концептуально синонимичной «массовому обществу» «социальной» сфере,28 во многом, предопределила дальнейшее развитие критической мысли в отношении данной проблематики. Коммуникативный принцип интерпретации феномена гражданского общества как области «непринудительного дискурса» был заимствован у исследовательницы последующими поколениями Франкфуртской школы, в частности, признанным теоретиком «гражданского общества» Ю.Хабермасом. Социальная жизнь, согласно воззрениям этого философа, основана на принципе «рациональной коммуникации», целью которой является достижение компромисса и ориентации на его основе коллективного социального действия.29 Человеческая потребность в реализации данного принципа конституирует, по мнению Ю.Хабермаса, публичную сферу жизни социума («общественность»), отграниченную от частной сферы (экономики) и сферы государственной власти, и опосредующую их взаимодействие.30 Разделение этих трех сфер происходит на основании абстрактной категории «права», во-первых, легитимирующей государственную власть, во-вторых, обеспечивающей единство граждан «плюралистического общества» в рамках публичной сферы, и, наконец, обеспечивающей защиту частной сферы от публичной и публично-государственной.31 Сформулированной Ю.Хабермасом нормативной (универсалистской) концепции, постулирующей достижение социального консенсуса по «базовым ценностям» в процессе «рациональной коммуникации» в рамках публичной сферы, противостоит генетическое (релятивистское) понимание социальной коммуникации как процесса определения и переопределения иерархий властных отношений, предложенное в работах французского философа М.Фуко.32 Разрабатываемая М.Фуко в русле постструктуралистских теорий концепция «гражданского общества» рассматривает данный феномен в качестве элемента системы технологий власти, возникших в Новое время и выразившихся в дискурсах о человеке и новых дисциплинарных технологиях, которые обеспечивали средство для конструирования нового индивида, сбора информации и контроля над ним. Дисперсный характер власти, присущий модернизирующейся западной цивилизации, по утверждению мыслителя, превращает «гражданское» общество в субъект репрессии по отношению к индивиду, одновременно подчиняя это общество анонимной центральной власти, воплощаемой государством.33 «Публичная сфера» в трудах М.Фуко выступает ареной борьбы различных властных (групповых) интересов за монополизацию отдельных фрагментов системы социального контроля над индивидом. Идеи М.Фуко и Ю.Хабермаса легли в основу наиболее распространенных в современном социо-гуманитарном знании вариантов теории «гражданского общества», среди которых особого внимания заслуживают концепции, сформулированные в работах представителей франкфуртской (Дж.Коэн, А.Арато ) и французской (А.Турен) школ. Являясь продолжателями философской традиции, аккумулированной в трудах Ю.Хабермаса, Дж.Коэн и А.Арато, прежде всего, постулируют дифференциацию гражданского общества от государства и экономики; рассматривают сферу общественной коммуникации и добровольных ассоциаций в качестве ядра институтов гражданского общества, признавая за частной сферой статус пространства автономных индивидуальных суждений; наконец, концептуализируют институционализацию гражданского общества как процесс, предполагающий стабилизацию общественных институтов на основе прав («абстрактное право»), а также содержащий в себе имманентную тенденцию к демократизации, реализуемую посредством «культуры участия» и «публичности».34 Наиболее удачным вариантом развития идей М.Фуко стала теория социального действия А.Турена, выдвинувшего качестве базового социологического принципа способность общества к самоконструированию через конфликты и общественные движения. Так, по мнению французского ученого, социальная структура характеризуется не наличием властных институтов и связанных с ними ценностей, а в качестве области споров и конфликтов, цель которых оптимизация взаимодействия с внешним миром и общественное потребление символических благ, производимых постиндустриальной экономикой.35 Следовательно, все многообразие общественного бытия может быть сведено к таким базовым элементам, как субъект социального действия, феномен «историчности», понятый как совокупность культурных моделей (ретроспективный аспект) и «ставки» центрального общественного конфликта (проспективный аспект), общественные движения, борющиеся за придание социальной формы определенной культурной ориентации.36 Обзор основных тенденций эволюции концепта «гражданского общества» в западном обществознании позволяет выявить ряд характерных для современной эпистемологической ситуации особенностей. Несмотря на сохранение определенных элементов западно-центристских и транзитологических концепций, в основном, в научном дискурсе утвердилось представление о плюралистичности как фундаментальном онтологическом постулате: западная конкретно-историческая модификация «гражданского общества» больше не рассматривается как эталонная и единственно возможная, признается наличие множества вариантов данного феномена, несущих специфические цивилизационные и культурные особенности в зависимости от региона формирования. На смену универсалистской концепции личности, выстроенной по законам классической рациональности, пришла неклассическая релятивистская концепция субъективности. Социальный актор рассматривается уже не как «атомизированная», «герметичная», самодовлеющая сущность, а в качестве продукта социокультурных детерминаций, реализующихся через процессы социализации. Основополагающая для XIX в. дихотомия «государство – гражданское общество» либо смягчена тезисом о взаимной диффузии составляющих ее элементов (Дж.Коэн и А.Арато), либо элиминирована путем реинтерпретации базовых понятий (А.Турен).^ Основные теоретико-методологические подходы к изучению гражданского общества в современном отечественном обществознании. «Гражданское общество сегодня является одним из центральных герменевтических ключей… Это понятие оказывается своего рода «знаком времени» или концептуальным кодом эпохи…»37. Приведенное высказывание одного из авторитетных экспертов в области интересующей нас проблематики может считаться своеобразным маркером той степени актуализации концепта, которая была достигнута в нашей стране к концу XX в. Огромную роль в этом процессе сыграли общественно-политические изменения рубежа 1980-90-х гг. и последующие социокультурные сдвиги в российском обществе, ставшие фактором резкого повышения интереса к понятию «гражданское общество» как в отечественном, так и западном обществоведении. Первыми к освоению данного концепта в нашей стране приступили философы и социологи, однако междисциплинарный характер изучаемого объекта предопределил дальнейшее вовлечение в орбиту исследований представителей других научных дисциплин: политологов, экономистов, правоведов, культурологов, наконец, историков. Междисциплинарность стала исходной предпосылкой диалога представителей общественных и гуманитарных наук в рамках проблематики «гражданского общества». Наравне с междисциплинарным подходом значимыми чертами научного осмысления этого понятия стали открытость западно-европейской философской и политологической традиции, а также амбивалентный характер ее рецепции. С одной стороны, 90-е гг. отличает интенсивное освоение западного теоретического и концептуального «инструментария», с другой – доминирование в научной среде (по крайней мере, к концу десятилетия) критического отношения к прямому, неопосредованному отечественными реалиями, заимствованию опыта западных стран, как в области теории, так и в области общественной практики. На сегодняшний день среди исследователей, чей профессиональный интерес, так или иначе, связан с феноменом гражданского общества, достигнут определенный консенсус относительно его «рабочего» определения. Среди конкретных формулировок наиболее распространенными являются: «совокупность социальных связей или отношений», «сфера жизни общества», «социальное» или «социокультурное» пространство, - все они подразумевают под собой концептуализацию «гражданского общества» в качестве определенного типа социальных отношений, практик, реализующихся в институтах, и ценностей. Однако значительная степень абстрактности принятых формулировок оставляет широкое поле для дискуссий, причем позиции исследователей во многом определяются их общественно-политическими воззрениями. Условно можно выделить несколько проблем, вызывающих наиболее пристальное внимание. Одним из первых в ряду дискуссионных стоит вопрос универсальности феномена «гражданского общества» и адекватности применения данного концепта к явлениям, существующим в отличных от западно-европейского социокультурных контекстах. Крайней критической заостренностью в этом отношении отличается точка зрения В.С.Степина, утверждающего, что категориальный аппарат – «гражданское общество», «правовое государство», «права личности» – принадлежит культуре определенного типа, и не применим к традиционному обществу.38 Близкой к высказанному мнению является позиция И.И.Кального, определившего «гражданское общество» как «уникальное творчество новоевропейской цивилизации эпохи модерна».39 На противоположном «полюсе» находится точка зрения, обозначенная в работах В.Хороса и В.В.Витюка, согласно которой «гражданское общество» представляет собой общемировой феномен, так как основные его институты – семья, община, конфессиональные объединения, – присущи любому социуму и функционируют в качестве «извечно существующих предпосылочных элементов».40 Данной позиции во многом созвучно предложенное Л.М.Мамутом определение «гражданского общества» как «ипостаси» любого цивилизованного, то есть социально стратифицированного общества.41 Универсальность феномена подчеркивается и в монографии В.И.Бакштановского и Ю.В.Согомонова, выделяющих различные социокультурные типы общей модели «гражданского общества»: англо-саксонский, германо-романский, восточно-европейский, дальневосточный или конфуцианский.42 Противостояние этих точек зрения обусловлено методологическими расхождениями в интерпретации всемирно-исторического процесса. Спектр мнений, расположившийся между ними, очевидно, смещен в сторону универсалистской интерпретации феномена. Однако, универсализм отечественных обществоведов менее привержен апологетическим и транзитологическим трактовкам, чем его западный аналог. Исследователями признается существование некоего инварианта феномена «гражданского общества», реализуемого посредством конкретно-исторических модификаций в процессе перехода от традиционного общества к обществу современного типа. Дискуссионной в отечественном обществознании остается проблема соотношения понятий «общество», «гражданское общество», «государство» и «экономика». На сегодняшний день российские исследователи предложили множество вариантов соотнесения данных концептов. Их систематизация может быть произведена на основе экспликации исходной категориальной схемы, служащей отправной точкой рассуждений конкретного автора. Отталкиваясь от предложенного критерия, весь комплекс интерпретаций, сложившийся к настоящему моменту, можно систематизировать в рамках трех научных подходов: социологического, политологического и культурологического. Маркером социологического подхода выступает категориальная схема «гражданское общество – государство – экономика», преимущественное внимание в данном случае уделяется проблеме адекватного разграничения перечисленных феноменов на основе анализа институциональных структур и социальных практик. Для политологического подхода системообразующей категорией анализа гражданского общества является понятие «вовлеченности» в систему распределения социального властного ресурса, категориальная схема в этом случае выглядит как противопоставление «публичной сферы», характеризуемой непринудительным типом дискурса по поводу общественного интереса, и «частной сферы» реализации интересов отдельного индивида. В свою очередь, культурологический вариант, преимущественно оперируя в рамках категориальной схемы «индивид – культура – общество», концентрирует основное внимание на специфических системах ценностей и социальных установок, а также определенном типе идентичности, присущих социальной организации, определяемой в терминах «гражданского общества». Общим для выделяемых подходов является представление о «личности», «индивиде», «человеческой субъективности» как основополагающем, «базисном» элементе функционирования феномена гражданского общества. В зависимости от методологического ракурса анализа исследователями выдвигаются на первый план такие социокультурные «измерения» личности, как социальная активность, социальная ответственность (социологический подход), активистский тип политико-правовой культуры и ориентация на публичную сфе