П. Б. Шелли Стихотворения Шелли П. Б. Великий Дух: Стихотворения / Пер. с англ. К. Д. Бальмонта. М.: ТОО Летопись, 1998. - (Мир поэзии). СОДЕРЖАНИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ Изменчивость О смерти Стансы ("Уходи! Потемнела равнина...") Станса, написанная в Брэкнеле К Мэри Вульстонкрафт Годвин К* ("Гляди, гляди - не отвращай свой взгляде.") Летний вечер на кладбище К Колриджу К Вордсворту Чувства республиканца при падении Бонапарта Закат Гимн Духовной Красоте Монблан. Стихи, написанные в долине Шамуни Холодное небо. Строки Сон Марианны К Констанции, поющей К Констанции К поющей. Отрывок К Музыке. Отрывок Музыка. Отрывок. ("Нет, Музыку ты не зови...") "Орел могучий, ты паришь..." К лорду Канцлеру, по приговору которого у Шелли были отняты дети от первого его брака К Вильяму Шелли ("Вкруг берега бьется тревожный прибой...") О Фанни Годвин, которая кончила свою жизнь самоубийством Строки ("Блаженных снов ушла звезда...") Смерть ("Они умрут - и мертвым нет возврата...") Крылья облаков. Отрывок Любовь бессмертная. Отрывок Мечты в одиночестве. Отрывок Песня ненависти Критику Неудовлетворенное желание Оттон К освобожденному из тюрьмы Озимандия. Сонет К Нилу. Сонет Перевал через Апеннины Минувшее К Мэри ("О, Мэри, мой далекий друг...") Об увядшей фиалке Лесник и соловей Маренги К Байрону ("О, дух властительный, в чьей бездне, присмирев...") Воззвание к Молчанию Утраченный руководитель К Беде Стансы, написанные близ Неаполя в часы уныния Сонет ("Не поднимайте тот покров, который...") Строки, написанные во время правления Кестльри Песнь к Британцам Уподобления двух политических характеров Отрывок. ("Кто деньги скопит честною работой...") Новый национальный гимн. Воззвание к Свободе Англия в 1819 году. Сонет Маскарад Анархии Песнь к защитникам Свободы Песнь к Небу. Хор духов Песнь к Западному ветру Увещание Индийская мелодия К Софии К Вильяму Шелли ("След маленьких ног на песке...") К Вильяму Шелли ("Погибший мой Вильям, в котором...") К Мэри Шелли ("О, Мэри, почему же ты ушла...") К Мэри Шелли ("Мир туманный угрюм...") Медуза Леонардо да Винчи, находящаяся во Флорентийской галерее Философия любви Отрывок ("Иди за мною, в глубь лесную...") Рождение наслажденья Атмосфера любви. Отрывок Соучастие душ. Отрывок Воспоминание и желание. Отрывок Предчувствия. Отрывок Явленье светлых мыслей. Отрывок Поэзия и музыка. Отрывок Гробница памяти. Отрывок Дождь и ветер К Италии "Нет, не буди змею, - куда идти..." Вино шиповника. Отрывок Мимоза Морское видение Облако К Жаворонку Песнь к Свободе "Я ласк твоих страшусь, как горьких мук..." Аретуза Песнь Прозерпины, собирающей цветы на равнине Энны Гимн Аполлона Гимн Пана Вопрос Два духа. Иносказание Песнь к Неаполю Осень. Похоронная песнь Убывающая луна К луне "Не то, что думал, в жизни я нашел..." Смерть ("Смерть всюду, всегда, неизменно. Неразлучна с ней жизнь золотая...") Свобода Лето и зима Башня Голода Иносказание Странники мира Сонет ("Спешите к мертвым вы! Что там найдете...") К журналисту. Сонет Доброй ночи! Орфей Минувшие дни Свет невзошедший Дух Мильтона Плач об умершем годе К Ночи Время Строки ("О, дальше, дальше, Гальционы...") Джиневра Подражание арабскому К Эмилии Вивиани Беглецы К*** ("Пусть отзвучит гармоничное, нежное пенье...") Дух счастья. Песня Превратность Строки, написанные при известии о смерти Наполеона Политическое величие. Сонет Азиола Вопль Воспоминание Станса ("Когда я Осенью блуждаю...") Мир, окружающий жизнь К Эдуарду Уильэмсу Лодка на Серкио "Слишком часто заветное слово людьми осквернялось..." К*** ("О, если б в час, как страсть остыла...") Свадебная песня Свадебная песня. Другая вариация Свадебная песня. Третья вариация Любовь, Желанье, Чаянье и Страх Отрывок ("Я не хотел бы стать царем...") Вечер Музыка ("Умолкли музыки божественные звуки...") Сонет к Байрону Адонаис. Элегия на смерть Джона Китса, автора Эндимиона, Гипериона и др. Отрывок о Китсе, который пожелал, чтоб над его могилой написали Завтра Путник. Отрывок Отрывок ("Я гибну, падаю. Любовь - моя отрава...") В засаде. Отрывок Пробудитель Суровые ветры Отрывок ("И если я хожу увенчан, вверясь чуду...") Отрывок ("О, божество бессмертное, чей трон...") Великий Дух Фальшивые и настоящие цветы. Отрывок Песня ("Тоскует птичка одиноко...") Цукка Леди, магнетизирующая больного Строки ("Если луч отблистает...") Призыв. К Джен Воспоминание. К Джен С гитарой, к Джен. Ариель к Миранде Ария для музыки. К Джен Похоронная песнь Строки, написанные у залива Лерчи Строки ("Повстречались не так, как прощались...") Островок Эпитафия Примечания ИЗМЕНЧИВОСТЬ Мы точно облака вокруг луны полночной. О, как они спешат, горят, дрожат всегда, Пронзают темноту! - но гаснет свет непрочный, Их поглотила ночь, и нет от них следа. Как позабытые мы арфы: лад их струнный Расстроен и дает изменчивый ответ. На ровный вздох ветров, при той же ласке лунной, Вторичных трепетов, таких, как первых, нет. Мы спим. - У сна есть власть нам отравить дремоту. Встаем. - Одна мечта гнетет нас целый день; Лелеем ли мы смех, лелеем ли заботу, Храним ли свет в душе или печаль и тень: Нет выхода для нас! - Все к гибели стремится, Как полон день минут, так жизнь измен полна: С грядущим прошлое не может здесь сравниться, Лишь неизменна здесь Изменчивость одна. О СМЕРТИ Потому что в могиле, куда ты пой- дешь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости. Экклезиаст Еле зримой улыбкою, лунно-холодной, Вспыхнет ночью безлунной во мгле метеор, И на остров, окутанный бездной бесплодной, Пред победой зари он уронит свой взор. Так и блеск нашей жизни на миг возникает И над нашим путем, погасая, сверкает. Человек, сохрани непреклонность души Между бурных теней этой здешней дороги, И волнения туч завершатся в тиши, В блеске дивного дня, на лучистом пороге, Ад и рай там оставят тебя без борьбы, Будешь вольным тогда во вселенной судьбы. Этот мир есть кормилец всего, что мы знаем, Этот мир породил все, что чувствуем мы, И пред смертью - от ужаса мы замираем, Если нервы - не сталь, мы пугаемся тьмы, Смертной тьмы, где - как сон, как мгновенная тайна - Все, что знали мы здесь, что любили случайно. Тайны смерти пребудут, не будет лишь нас, Все пребудет, лишь труп наш, остывши, не дышит. Поразительный слух, тонко созданный глаз Не увидит, о, нет, ничего не услышит, В этом мире, где бьются так странно сердца, В здешнем царстве измен, перемен без конца. Кто нам скажет рассказ этой смерти безмолвной? Кто над тем, что грядет, приподнимет покров? Кто представит нам тени, что скрыты, как волны, В лабиринтной глуши многолюдных гробов? Кто сольет нам надежду на то, что настанет, С тем, что здесь, что вот тут, что блеснет - и обманет? СТАНСЫ Уходи! Потемнела равнина, Бледный месяц несмело сверкнул. Между быстрых вечерних туманов Свет последних лучей утонул. Скоро ветер полночный повеет, Обоймет и долины и лес И окутает саваном черным Безграничные своды небес. Не удерживай друга напрасно. Ночь так явственно шепчет: "Иди!" В час разлуки замедли рыданья. Будет время для слез. Погоди. Что погибло, тому не воскреснуть, Что прошло, не вернется назад; Не зажжется, не вспыхнет любовью Равнодушный скучающий взгляд. Одиночество в дом опустелый, Как твой верный товарищ, придет, К твоему бесприютному ложу В безысходной тоске припадет. И туманные легкие тени Будут реять полночной порой, Будут плакать, порхать над тобою, Точно тешась воздушной игрой. Неизбежно осенние листья С почерневших деревьев летят; Неизбежно весенним полуднем Разливают цветы аромат. Равномерной стопою уходят - День, неделя, и месяц, и год; И всему на земле неизбежно Наступает обычный черед. Перелетные быстрые тучки Отдыхают в час общего сна; Умолкает лепечущий ветер, В глубине засыпает луна. И у бурного гневного моря Утихает томительный стон; Все, что борется, плачет, тоскует, Все найдет предназначенный сон. Свой покой обретешь ты в могиле, Но пока к тебе смерть не пришла, Тебе дороги - домик и садик, И рассвет, и вечерняя мгла. И пока над тобой не сомкнулась Намогильным курганом земля, Тебе дороги детские взоры, Смех друзей и родные поля. Апрель 1814 ^ СТАНСА, НАПИСАННАЯ В БРЭКНЕЛЕ Мне в грудь упал твой нежный влажный взгляд; Твои слова в ней растравляют яд; Единственный тревожишь ты покой, Что был мне дан в удел моей тоской. Суровым долгом скован, я б сумел Перенести печальный мой удел: Моя душа в оковах, но она Жива, хоть гнетом их поражена. 1814 ^ К МЭРИ ВУЛЬСТОНКРАФТ ГОДВИН Я удержал нахлынувшие слезы, Я твердым был и лишь слегка вздохнул, Свои глаза, как бы страшась угрозы, Я от твоих в испуге отвернул, И я не знал, что ты, меня жалея, Глядела и любила, не робея. Согнуть себя и бешенство души, Что лишь своим питается мученьем, Проклятья повторять в глухой тиши, Томиться беспросветным заключеньем, Да, быть в цепях, не сметь стонать в тюрьме, От глаз чужих скрываться в душной тьме. И ты одна, в мучительные годы, Меж тем как на тебя я не глядел, Во мне лучом любви взрастила всходы И положила тягостям предел, И я, под блеском этого мгновенья, От горького восстал самозабвенья. Твои слова, в которых мир дышал, Упали в сердце, как роса живая На тот цветок, что не совсем завял; Твои уста к моим, изнемогая, Прильнули; взор твой вспыхнул, как в огне, И сладко убедил печаль во мне. О, милая! Тоска и опасенье Еще грозят так странно мне с тобой, Еще нам нужно слово утешенья; Превратности с томительной борьбой Пусть к нам свои не обращают взгляды, А то совсем не будет нам отрады. Ты так кротка, ты так добра, мила, И я не мог бы жить на этом свете, Когда бы ты такою не была, Когда б ты отказала мне в привете, Надела б маску,- лишь в душе, на дне, Скрывая ото всех любовь ко мне. 1814 К {*} Гляди, гляди - не отвращай свой взгляд! Читай любовь в моих глазах влюбленных, Лучи в них отраженные горят, Лучи твоих очей непобежденных. О, говори! Твой голос - вздох мечты, Моей души восторженное эхо. В мой взор взглянув, себя в нем видишь ты. Мне голос твой - ответная утеха. Мне чудится, что любишь ты меня, Я слышу затаенные признанья, Ты мне близка, как ночь сиянью дня, Как родина в последний миг изгнанья! 1814 {* К Мэри Годвин.} ^ ЛЕТНИЙ ВЕЧЕР НА КЛАДБИЩЕ Горит закат, блистает янтарями, Чуть дышит ветер, облачко гоня, И светлый вечер с темными кудрями Прильнул к немым устам бледнеющего дня. Безмолвие и мгла, четой влюбленной, Приходят из долины отдаленной, Приносят дню последний свой привет. Покорны власти их необычайной Лазурь, земля, движенье, звук и свет; Им отвечает мир своей глубокой тайной. И вздохи ветра вдаль уйти спешат, И стебли трав не шепчут, не шуршат. И ты забылось, дремлющее зданье. Закутавшись в сверкающую пыль, Ты к высоте возносишь очертанья, Вздымаешь к небесам туманный стройный шпиль. И сонмы тучек быстро возрастают, И вот уж звезды смотрят и блистают. Усопшие покоятся в земле, Но чудится, как будто слышен шепот, Тень мысли, чувства движется во мгле, Вкруг жизни молодой скользит загробный ропот. Уходит он в безмолвие и тьму, Он внятен только сердцу и уму. И все прониклось цельной красотою, И смерть сама, как эта ночь, нежна. Здесь мне легко уверовать душою, Что тьма загробная желанных тайн полна, Что рядом с смертью, спящей без движенья, Трепещут несказанные виденья. Сентябрь 1815 Лечлед, Глостершил ^ К КОЛРИДЖУ Δάχρυσὶ δὶοὶσω πότμοΥ ᾰποτμοΥ {*}. {* В слезах вынесу бездольную долю (гр.). Еврипид. Ипполит.} Живут нездешней жизнью где-то Толпы блуждающих теней, Созданья воздуха и света, С очами - звезд ночных светлей: Чтоб встретить нежные виденья, Людей ты покидал и шел в уединенье. Ты вел безмолвный разговор С непостижимым, с бесконечным, С протяжным ветром дальних гор, С волной морей, с ручьем беспечным, Но был неясен их ответ, И на любовь твою любви созвучной нет. Ты жадно ждал огней во взорах, Не предназначенных тебе, Лучей искал в немых узорах, - И все еще не внял судьбе? Все ждешь в чужой улыбке - света, В пожатье рук, в глазах - своей мечте ответа? Зачем, задумав свой чертог, Земных ты ищешь оснований? Иль ты в себе найти не мог Любви, мечты, очарований? Иль вид природы, взор людей Околдовал тебя сильней души твоей? Умчались лживые улыбки, Померкнул пышный блеск луны, Ночные тени слишком зыбки, И сразу ускользнули сны; Один твой дух с тобой - как прежде, Но демоном он стал, сказав "прости" надежде. Как тень, с тобою навсегда Тот демон - дьявол неудачи, - Но не гони его - беда Возникнет б_о_льшая иначе. Будь сам собой. Твой скорбный плен Лишь станет тяжелей от всяких перемен. 1815 ^ К ВОРДСВОРТУ Был сладкозвучен плач твой безнадежный О том, к чему для нас возврата нет; О детстве, о любви, о дружбе нежной, О снах минутных, льющих беглый свет. Певец Природы, ты скорбел за брата, Такую скорбь могу понять и я, Но есть еще тяжелая утрата, О ней скорбит одна душа моя. Ты был звездой, горевшей одиноко Над кораблем средь черной тьмы ночной, Как маяка сверкающее око, Ты высился над бурною волной. Свободу славил гимн твой вдохновенный, Ты бедностью почетной дорожил, И изменил, забыл свой долг священный, И растоптал все то, чему служил. 1815 ^ ЧУВСТВА РЕСПУБЛИКАНЦА ПРИ ПАДЕНИИ БОНАПАРТА Я проклинал тебя, низвергнутый тиран! Сознаньем мучился, что, раб ничтожный, годы Над трупом ты плясал погубленной Свободы. Ты мог царить всегда: ты предпочел обман, Превратность пышности кровавого мгновенья, И время бросило весь этот хлам в забвенье. Пусть на тебя, в твой сон - так небо я молил - Убийство наползет, пусть встанут привиденья, Измена, Рабство, Страх, Грабеж и Вожделенье, Чтоб ты, прислужник их, задушен ими был. Теперь, когда и ты, и Франция - лишь тени, Как поздно я узнал, что есть враги страшней, Чем сила и обман: Обычай старых дней, Уродство дерзкое законных преступлений, 1808>1808> И Палачи-Ханжи, исчадья - всех грязней. 1816 ЗАКАТ Был Некто здесь, в чьем существе воздушном, Как свет и ветер в облачке тончайшем, Что в полдень тает в синих небесах, Соединились молодость и гений. Кто знает блеск восторгов, от которых В его груди дыханье замирало, Как замирает летом знойный воздух, Когда, с Царицей сердца своего, Лишь в эти дни постигнувшей впервые Несдержанность двух слившихся существ, Он проходил тропинкой по равнине, Которая была затенена Стеной седого леса на востоке, Но с запада была открыта небу. Уж солнце отошло за горизонт, Но сонмы тучек пепельного цвета Хранили блеск полосок золотых; Тот свет лежал и на концах недвижных Далеких ровных трав, и на цветах, Слегка свои головки наклонявших; Его хранил и старый одуванчик С седою бородой; и, мягко слившись С тенями, что от сумерек возникли, На темной чаще леса он лежал, - А на востоке, в воздухе прозрачном, Среди стволов столпившихся деревьев, Медлительно взошел на небеса Пылающий, широкий, круглый месяц, И звезды засветились в высоте. "Не странно ль, Изабель, - сказал влюбленный, - Я никогда еще не видел солнца. Придем сюда с тобою завтра утром, Ты будешь на него глядеть со мной". В ту ночь они, в любви и в сне блаженном, Смешались; но когда настало утро, Увидела она, что милый мертв. О, пусть никто не думает, что этот Удар - Господь послал из милосердья! Она не умерла, не потеряла Рассудка, но жила так, год за годом, - Поистине я думаю теперь, Терпение ее и то, что грустно Она могла порою улыбаться И что она тогда не умерла, А стала жить, чтоб с кротостью лелеять Больного престарелого отца, Все это было у нее безумьем, Когда безумье - быть не так, как все. Ее увидеть только - было сказкой, Измысленной утонченнейшим бардом, Чтоб размягчить суровые сердца В немой печали, создающей мудрость; Ее ресницы выпали от слез, Лицо и губы были точно что-то, Что умерло, - так безнадежно бледны; А сквозь изгибно-вьющиеся жилки И сквозь суставы исхудалых рук Был виден красноватый свет полудня. Склеп сущности твоей, умершей в жизни, Где днем и ночью дух скорбит бессонный, Вот все, что от тебя теперь осталось, Несчастное, погибшее дитя! "О, ты, что унаследовал в кончине То большее, чем может дать земля, Бесстрастье, безупречное молчанье, - Находят ли умершие - не сон, О, нет, покой - и правда ль то, что видим: Что более не сетуют они; Или живут, иль, умеревши, тонут В глубоком море ласковой Любви; О, пусть моим надгробным восклицаньем, Как и твоим, пребудет слово - Мира!" - Лишь этот возглас вырвался у ней. Лето 1816 ^ ГИМН ДУХОВНОЙ КРАСОТЕ Таинственная тень незримой высшей Силы, Хотя незримая, витает между нас Крылом изменчивым, как счастья сладкий час, Как проблеск месяца над травами могилы, Как быстрый летний ветерок, С цветка летящий на цветок, Как звуки сумерек, что горестны и милы, - В душе у всех людей блеснет И что-то каждому шепнет Непостоянное виденье, Как звездный свет из облаков, Как вспоминаемое пенье От нас ушедших голосов, Как что-то скрытое, как тайна беглых снов. О, Гений Красоты, играющей окраской Ты освящаешь все, на что уронишь свет. Куда же ты ушел? Тебя меж нами нет! Ты в помыслах людей живешь минутной сказкой. Ты нас к туманности унес И позабыл в долине слез, Чтоб люди плакали, обманутые лаской. Зачем? - Но чей узнает взор, Зачем вон там, средь дальних гор, Не светит радуга бессменно, Зачем над нами вечный гнет, Зачем все пусто, все мгновенно, И дух людской к чему идет, И любит, и дрожит, и падает, и ждет? Поэты, мудрецы в небесности прозрачной Искали голоса, но в небе - тишина. И потому слова Эдем и Сатана Есть только летопись попытки неудачной. Нельзя их властью заклинать, Нельзя из наших душ изгнать Сомненья, случая, измен, печали мрачной. Одно сиянье Красоты, Как снег нагорной высоты, Как ветер ночи, сладко спящей, Что будит чуткую струну И грезит музыкой звенящей, Из жизни делает весну, Дает гармонию мучительному сну. Любовь, семья надежд и самоуваженье, Как тучи, сходятся неверною толпой. Мечту бессмертия вкусил бы род людской, Когда б не краткий миг он видел отраженье Непостижимой Красоты, - Когда б священные черты В его душе нашли живое воплощенье. Ты, вестник чувства и лучей В сверканье любящих очей, Ты, пища помыслов от века, Свети, огонь свой не тая, Не уходи от человека, Не уходи, как тень твоя, А то для нас как смерть - вся сказка бытия. Когда, еще дитя, искал я привидений По чутким комнатам, взирая в темноту, В лесу, при свете звезд, преследуя мечту - Беседовать с толпой отшедших поколений, Я звал, я был заворожен, Но ряд отравленных имен Ребенку не принес волшебных откровений. И как-то раннею весной Скитался я в глуши лесной, О судьбах жизни размышляя, Бесшумный ветер чуть дышал, Как вдруг, все в мире оживляя, Твой призрак на меня упал, - Я вскрикнул и, дрожа, в восторге руки сжал. И клялся я тогда, что посвящу все силы Тебе, одной тебе: и клятву я сдержал. Вот, я теперь к теням прошедшего воззвал, И каждый час встает из дремлющей могилы; Когда в полночной тишине Они склонялися ко мне, Мой труд мне легок был, мне ласки были милы. Так пусть же скажет их семья, Что, если радовался я, Всегда я тешился надеждой, Что ты лохмотья нищеты Заменишь светлою одеждой, Что, высший Гений Красоты, Ты дашь нам, дашь нам все, что можешь дать лишь ты. Когда полдневный час проходит, день - яснее, Торжественней лазурь, - и есть покой в мечтах Прозрачной осени, - в желтеющих листах Живет гармония, что летних трав пышнее, - Как будто не было ее, Когда призвание свое Еще не понял мир, в восторгах цепенея. Мой полдень канул; власть твоя Зажгла в нем правду бытия. О, дай мне вечер тихий, ясный, О, дай в тебе себя забыть, Хочу всегда, о, Дух прекрасный, Предназначенью верным быть, - Бояться лишь себя и всех людей любить! Лето 1816 МОНБЛАН Стихи, написанные в долине Шамуни 1 Нетленный мир бесчисленных созданий Струит сквозь дух волненье быстрых вод; Они полны то блесток, то мерцаний, В них дышит тьма, в них яркий свет живет; Они бегут, растут и прибывают, И отдыха для их смятенья нет; Людские мысли свой неверный свет С их пестротой завистливо сливают. Людских страстей чуть бьется слабый звук, Живет лишь вполовину сам собою. Так иногда в лесу, где мгла вокруг, Где дремлют сосны смутною толпою, Журчит ручей среди столетних гор, Чуть плещется, но мертвых глыб громада Молчит и даже стонам водопада Не внемлет, спит. Шумит сосновый бор, И спорит с ветром гул его протяжный, И светится широкая река Своей красой величественно-важной, И будто ей скала родна, близка: Она к ней льнет, ласкается и блещет, И властною волной небрежно плещет. 2 Так точно ты, обрывистый овраг, Лощина Арвы, с ликом властелина, Стозвучная, стоцветная долина, В себе таишь и жизнь, и смерти мрак. Неотразимо страшная картина, Могучая своею красотой: Расставшись торопливо с высотой Угрюмых гор, полна кипучей страсти, Как молния порвавши гнет оков, Стремится Арва, символ вечной Власти, Взлелеянный молчаньем ледников. Гиганты-хвои лепятся по скалам, Созданья незапамятных времен, И в воздухе, чуть дышащем, усталом, Покоится душисто-нежный сон; С благоговеньем ветры прилетают Вдыхать в себя смолистый аромат И слушают, как звуки гула тают, Как сосны вновь шумят и все шумят: Так сотни лет не молкнет их громада, Они поют торжественный хорал. И тут же слышны всплески водопада, Воздушный, он скользит по склонам скал; Трепещет в брызгах радуга земная, Из красок смотрит образ неземной, Там кто-то скрыт, для этих мест родной, Там чья-то тень дрожит, свой лик склоняя. Бушует Арва, бьется о гранит, Пещеры стонут, гулко вторит эхо, И этот звук никто не победит, И в нем не слышно слез, не слышно смеха. Тобой воспринят этот гордый звук, Ты вся полна движеньем неустанным, Долина Арвы! Я смотрю вокруг С восторгом и возвышенным и странным. Как будто ты не жизнь, - не жизнь сама, - А лишь моей фантазии созданье, Виденье одинокого ума, Что речь ведет с огнями мирозданья И у вселенной, где и свет, и тьма, Своей мечты заимствует мерцанье. Как будто бы гонимые судьбой, На крыльях исступленных, над тобой Витают несказанные виденья, Магически-прекрасною толпой, Стремясь найти хоть тень, хоть отраженье Твоей нездешней скрытой красоты, И медлят где-то, в сказочном чертоге, Где ты желанный гость, в дворце мечты, Где в забытьи безмолвном, на пороге, Поэзия-Кудесница сидит И взором ускользающим глядит. 3 Есть мысль, что лучший светоч мирозданья Горит в душе того, кто усыплен, Что смерть не мертвый мрак, а только сон И что ее кипучие созданья Богаче и числом и красотой, Чем дня немого трезвые мечтанья. Я вверх смотрю, плененный высотой. Но что там? Что? Неведомая сила Раздвинула покровы бытия И смерть передо мной разоблачила? Иль это только царство сна, - и я Душой брожу по сказочным пределам, По призрачным цепляюсь крутизнам, И мысль моя, в своем стремленье смелом, Лишь бредит, уступив безумным снам? Там, надо мной, небесный свод прекрасный, Пронзив его, горит вверху Монблан - Гигант, невозмутимый, снежный, ясный, - Вокруг него толпится сквозь туман Подвластных гор немая вереница, Вздымая свой убор, гранит и лед, И, точно исполинская гробница, Зияет пропасть; в ней веков полет Нагромоздил уступы и стремнины, Морозные ключи, поля, долины, Там ни один из смертных не живет, Ютится только в той пустыне буря, Да лишь орел с добычей прилетит, И волк за ним крадется и следит, Оскаля пасть и хищный глаз прищуря. Все жестко, все мертво, обнажено. В скале змеится трещины звено, Неровные пробилися ступени. Средь ужаса безжизненных пространств Встает толпа каких-то привидений В красе полуразорванных убранств. Быть может, здесь Землетрясенья Гений, В любимицы себе Погибель взяв, Учил ее безумству упоений, И все кругом лишь след его забав? Иль, может быть, когда-то здесь бессменным Огнем был опоясан снежный круг? Кто скажет! Кто поймет! Теперь вокруг Все кажется от века неизменным. Раскинулась пустыня и молчит, Но у нее есть свой язык чудесный, Одним угрозой страшной он звучит, Другим несет он веры дар небесный - Такой спокойной, кроткой, неземной, Что тот, в ком эта искра загорится, Из-за нее, из-за нее одной, С природою навеки примирится. Тебе, Титан великий, власть дана Стереть, как пыль, все скорби и обманы; Но в мире эта власть не всем видна, Не всякий видит сказочные страны, А только тот, кто мудр, кто чист, велик, Кто страстного исполнен упованья И кто, пустыни услыхав язык, Мог людям дать его истолкованье, Или сумел им дать хотя намек, Или хоть сам его подслушать мог. 4 Ручьи, луга, лесов уединенье, Поля, озера, вечный океан, Раскаты грома, гул землетрясенья, И молния, и дождь, и ураган, И все, что в глубине земли сокрыто, Когда она объята зимним сном И снежными гирляндами увита, Что будет взращено весенним днем, Оцепеневших почек сновиденья, Их радостный, восторженный расцвет, И человека бурные владенья, И жизнь, и смерть, и сумерки, и свет, Все, что тоскует, дышит и стремится, Все, в чем дрожит сияние и звук, - Встает, растет, и меркнет, и дымится, И вновь растет для счастия и мук. И только Власть, что правит всем движеньем, Недвижна, недоступна и ясна; Громада первозданных гор полна Ее красноречивым отраженьем. Сползают вниз извивы ледников, Как жадные гигантские удавы, В пространствах незапятнанных снегов, Похожих на поля застывшей лавы. Здесь Солнце и причудливый Мороз Творят нерукотворные узоры, Возводят пирамиды и соборы, Воздушнее и легче светлых грез. Здесь смерти неприступная обитель, С оплотами из искристого льда; Приюта здесь не встретит никогда Отторженной земли печальный житель. То не обитель, нет, - то водопад, Поток лавин, сорвавшийся с лазури. Искажены властительностью бури, В земле изрытой сосны стали в ряд, Огромные, как смутный рой видений. И скалы из пустынь толпой сошлись И навсегда угрюмо обнялись, Раздвинули предел своих владений, Все мало им, им тесен круг границ, Жилище отнимают у растений, У насекомых, у зверей, у птиц. Как много жизни было здесь убито, Как строго смерть свой холод сторожит! Людская раса в страхе прочь бежит, И дело рук ее навек забыто, Развеяно, как в урагане - дым, Ее жилье пространством льдов покрыто, И путь минувших дней неисследим, Внизу блестят пещеры-властелины, Из их сердец ключи, журча, текут, Немолчные, смеются и бегут, Чтоб встретиться среди цветов долины. И царственно-могучая Река, Кормилица для пастбищ отдаленных, Прозрачна и привольно-широка, Несет богатство вод неугомонных Туда, вперед, где дремлет океан И к воздуху ласкается попутно, Сплетая для него ежеминутно Из легких струй изменчивый туман. 5 А в высоте горит, горит Монблан. Здесь вечный трон той Власти безмятежной, Что вкруг немых уступов и стремнин Воззвала жизнь, простерла мир безбрежный Теней и света, звуков и картин. В спокойной тишине ночей безлунных, В холодном одиноком блеске дня, Когда в долинах, легче звуков струнных, Вздыхает ветер, плача и звеня, Нисходит снег на дремлющую Гору, И нежится, и ластится к Горе; Но хлопья, загораясь на заре, Не шлют своих огней людскому взору, Не видит их никто. Кругом встают И дышат Ветры, силою порыва Сугробы наметают молчаливо. Здесь молния нашла себе приют, И теплится, и мирным испареньем Гнездится на снегу. Здесь Дух живет, Что над земным немолкнущим смятеньем Незыблемый простер небесный свод, Тот скрытый Дух, что правит размышленьем. И что б ты был, торжественный Монблан, И звезды, и земля, и океан, Когда б воображенью человека, Со всей своей могучей красотой, Ты представлялся только пустотой, Безгласной и безжизненной от века? 23 июля 1816