III.От бюрократического капитализма к социал-империализмуIII.1.Развитие капитализма нового типа в социал-империализмИмпериализм и социал-империализм Революционная борьба мирового пролетариата и угнетенных народов против империализма, за национальное и социальное освобождение, является мощнейшим течением наших дней. Пришла эпоха, в которой империализм движется к полному краху, а социализм — к победе во всем мире. Империализм — это высшая, монополистическая стадия капитализма. Ленин объяснял: «Империализм есть капитализм на той стадии развития, когда сложилось господство монополий и финансового капитала, приобрел выдающееся значение вывоз капитала, начался раздел мира международными трестами и закончился раздел всей территории земли крупнейшими капиталистическими странами» (В.И. Ленин. Империализм, как высшая стадия капитализма — ПСС, т. 27, с. 387). Соревнование между группами монополий и борьба за перераспределение источников сырья и рынков сбыта чрезвычайно усиливаются. Война и угроза войны, таким образом, присущи империализму вплоть до его краха. После Второй мировой войны огромное большинство бывших колоний добилось независимости, что нанесло удар мировой империалистической системе. Некоторые страны пошли дальше и изъяли плантации и шахты, фабрики и транспортные системы у империалистов, отдав их местным капиталистам или переведя их в государственную собственность, т.е. в коллективную собственность правящей внутренней буржуазии. Империалисты вынуждены были сменить свою тактику. Открытый колониализм был заменен неоколониализмом. Чтобы удерживать независимые теперь страны под контролем, неоколониалисты во главе с империализмом США применили новые средства угнетения. Они оказывают на эти страны политическое давление посредством военного шантажа, подрывной деятельности и неприкрытой агрессии и приводят к власти своих марионеток. Но, помимо военного и политического контроля, империалисты оказывают на молодые нации также и экономическое давление. Всеми правдами и неправдами они стремятся предотвратить получение экономической независимости странами, добившимися политической свободы. Они пытаются воспрепятствовать экономическому развитию этих стран и приковать их к мировой империалистической системе. Этим странам вменяется в обязанность предоставлять свое сырье империалистам, а не использовать его самим. Им вменяется в обязанность держать двери открытыми для иностранных товаров и капитала, а не развивать местные отрасли промышленности и внутренний рынок. С империалистическим холодным цинизмом бывший президент США Кеннеди указал на преимущества экспорта капитала в бедные страны в обращении от 7 декабря 1961 г.: «В прошлом, 1960 году мы вложили за границей 1 700 миллионов долларов, а получили от зарубежных инвестиций 2 300 миллионов… В слаборазвитом мире, который нуждается в капитале, мы получили 1 300 миллионов долларов и направили 200 миллионов долларов инвестиций…, в то время как в Западную Европу мы направили 1 500 миллионов долларов и получили 1 миллиард долларов». Под предлогом «международного разделения труда» империалисты безжалостно пользуются экономической отсталостью новых независимых государств, тягостным наследием колониализма. Вместо того, чтобы помочь им, развив промышленную базу, империалисты продвигают производство так называемых традиционных товаров бедных стран, скупают это сырье по бросовым ценам, обрабатывают его в метрополиях и, частенько, перепродают его в виде готовых продуктов тем же самым бедным странам. Что такое эти «традиционные товары»? Это продукты, которые старые колониалисты выбрали для этих стран, разрушив местные старые отрасли, история которых зачастую насчитывает сотни лет. Французские империалисты, к примеру, распахали десять тысяч гектаров плодородной алжирской почвы, чтобы возделывать виноград. Алжирцам, однако, их религия запрещает пить вино. Когда Алжир угрожал национализировать французские нефтяные компании после получения независимости, французские империалисты ответили угрозой бойкотировать вино, которое для Алжира бесполезно и которое он вынужден поэтому продавать во Францию. Британцы не только разрушили сельское хозяйство Египта монокультурой, прививая повсюду хлопок, но дошли и до того, что демонтировали фабрики, основанные египетскими предпринимателями в начале XIX века. Колумбия стала одной великой плантацией кофе. Кубе было предначертано производить сахар и табак. Даже получив независимость, такие страны обременены деформированной империалистами экономикой. Неоколониалисты пользуются неравномерным развитием этих стран, чтобы держать их в зависимости. Экспортирующие нефть страны, например, должны дешево продавать свою сырую нефть и покупать дорогие очищенные продукты за рубежом. Империалисты управляют мировой торговой системой и снижают цены на сырье. Согласно данным ООН, цены на готовые продукты, которые страны Азии, Африки и Латинской Америки закупают у империалистических наций, выросли в 1950-63 гг. на 50%. За тот же период, однако, цены мирового рынка на сырье снизились на 38%. Чтобы купить один джип, в 1954 г. Колумбия должна была продать 14 мешков кофе. К 1969 г., Колумбия должна была обеспечить 43 мешка в качестве эквивалента. Некоторые страны уступили империалистическому давлению и разрешили крупномасштабный ввоз капитала. Другие страны принимают законы, ограничивающие зарубежные инвестиции, чтобы защитить местное хозяйство от империалистической конкуренции. Там предприятия, полностью принадлежащие иностранным капиталистам, все более уступают место совместным предприятиям, частично принадлежащим иностранным частным капиталистам (или государствам) и частично — местной буржуазии (или ее государству). Прибыль делится между владельцами. Но эти совместные предприятия (и большинство находящихся в исключительно империалистической собственности предприятий), как правило, не относятся к индустрии средств производства, как, например, сталелитейные или машиностроительные заводы. Вместо этого империалисты предпочитают трудоемкие отрасли легкой промышленности, где они могут извлекать наибольшую прибыль из дешевой рабочей силы бедных стран. Особенно популярна «комиссионная обработка»: отдельные трудоемкие работы выполняются за границей, затем товары перевозятся назад в империалистическую страну. Западногерманские компании по производству электроники, например, производят сложные детали вручную в своих филиалах в Сингапуре и Малайзии, а затем направляют их для заключительной сборки в ФРГ. Таким образом, они экономят много денег, несмотря на высокие транспортные расходы. Можно достичь того же самого эффекта даже не обязательно вкладывая капитал в бедную страну. Западногерманские предприятия продают полуфабрикаты местному приборостроительному заводу в Югославии. Там югославские рабочие производят холодильники и кухонные плиты за очень малую заработную плату. Затем эти товары перепродаются западногерманским империалистам. Для боссов монополий это дешевле, чем производить товары в ФРГ. Согласно «Handelsblatt» за 20 мая 1972 г., уже каждая десятая газовая или электрическая плита в Западной Германии произведена таким способом. Югославское предприятие формально совершенно независимо от западногерманских капиталистов; в действительности, конечно, оно полностью в их власти. Все эти методы направлены на одно: удерживать бедные страны в зависимости от империалистов. Их экономики рассматриваются как придатки империалистических экономик, их фабрики — как придатки (поставщики и обработчики) империалистических монополий. В первой и второй главах этой книги мы показали, как советские ревизионисты свергли диктатуру пролетариата в Советском Союзе, установили антинародную диктатуру бюрократической монополистической буржуазии и восстановили капитализм. Мы доказали, что капитализм, вновь введенный ревизионистами — не обычный частный конкурентный капитализм. Это — государственно-монополистический капитализм, и степень концентрации, степень слияния промышленного и финансового капитала, степень подчинения государства монополиям несравненно выше, чем на Западе. Это — не обычный капитализм, а наивысшая стадия капитализма, империализм. Так же, как монополистический капитализм Запада не позволяет себе замыкаться в границах отдельных империалистических стран, новый капитализм в Советском Союзе не ограничивается эксплуатацией и угнетением советского народа. Побуждение к экономической экспансии, экспорту капитала и покорению других стран, побуждение к агрессии и войне, к переделу мира, также властвует над этим империализмом. Это вовсе не «предпочитаемая политика» (В.И. Ленин. ПСС, т. 27, сс. 387-388) империализма, которая может быть легко заменена другой, мирной политикой, как верил Каутский, а экономическая закономерность, самая сущность империализма. Ленин отмечал: «Капиталисты делят мир не по своей особой злобности, а потому, что достигнутая степень концентрации заставляет становиться на этот путь для получения прибыли» (В.И. Ленин. ПСС, т. 27, c. 372). Новый капитализм в Советском Союзе логично развивается в империализм, из капитализма нового типа — в социал-империализм. «…Социализм на словах, империализм на деле, перерастание оппортунизма в империализм» (В.И. Ленин. О задачах III Интернационала. — ПСС, т. 39, c. 98). В то время, как империалисты США и другие империалистические державы Запада открыто выступают как представители капитализма, как противники коммунизма и национального освобождения, социал-империалисты маскируются как «социалисты» и неустанно говорят о «борьбе против империализма» и «помощи угнетенным народам». Нападая на народы, они болтают о «невмешательстве» и «мирном сосуществовании». Грабя народы, они читают лекции о своей «солидарности» и «бескорыстной помощи». Когда они берутся оправдать свою империалистическую политику, они не отступают перед фальсификацией марксизма, перед представлением Маркса и Ленина защитниками эксплуатации. Они проводят эту лживую политику, чтобы обмануть советский народ и народы мира. Они спекулируют на великом доверии, которое Советский Союз и коммунизм заслужили при Ленине и Сталине, для продвижения к своим антисоветским, антикоммунистическим и антинародным целям. В частности, «антиимпериалистические» лозунги социал-империалистов направлены на обман тех народов и правительств, кто видит характер империализма и сопротивляется ему. Таким образом, страны, которые освобождаются от осьминожьей хватки империализма США, заманиваются в челюсти социал-империализма. Таким образом, нельзя ожидать, что советские социал-империалисты применят точно такие же методы, как империалисты США, будут столь же открытыми и внятными, как они. Нельзя забывать, что ревизионистский Советский Союз является очень молодой империалистической державой, которая только начинает строить свою колониальную империю и, следовательно, использует различные тонкие и вводящие в заблуждение методы для завоевания влияния в отдельных странах. По этой причине, чтобы получить точку опоры, социал-империализм часто предоставляет ссуды на много лучших условиях, чем империалисты США. Но, в конце концов, он поступает как германские и, особенно, японские империалисты, пытающиеся отхватить часть рынков у США, делая более привлекательные предложения. Таким образом, экспорт капитала Советским Союзом часто принимает иные формы, чем экспорт капитала США. Но все труднее становится обмануть народы мира. В сущности, империализм советских лидеров нисколько не отличается от империализма США. Все больше народов и правительств формально независимых стран выясняют это на опыте.^ Реставрация капитализма в некоторых народно-демократических странах В течение Второй мировой войны и в первые послевоенные годы в ряде стран Европы и Азии появилась новая форма правительства: народная демократия. Под влиянием побед антифашистской коалиции, возглавляемой Советским Союзом, и в некоторых случаях с прямой военной поддержкой Красной Армии, народы этих стран разбили фашистские диктатуры немецких, японских и итальянских агрессоров и их марионеток и установили народно-демократическое правление. В 1949 г. народная демократия была установлена в Китае после победы китайского народа в освободительной войне против реакционеров Гоминьдана, служивших империализму США. В тот же год, в восточной части Германии, где фашистская государственная власть была разбита сталинской Красной Армией, под эгидой Советского Союза был создан антифашистско-демократический порядок, первая ступень народной демократии. Народная демократия была уже объявлена в Монгольской Народной Республике в 1921 г. после победы в освободительной войне. Народно-демократическое правление везде порождается союзом различных антиимпериалистических классов и сил под руководством пролетариата и его партии, коммунистической партии, которая направляла борьбу против оккупантов. Это означает диктатуру против фашистских сил и демократию для народа. Народная демократия — это еще не социализм. Она ставит вначале только антиимпериалистические и демократические цели: лишение ведущих монополистов и крупных землевладельцев их власти, проведение земельной реформы, восстановление экономики и т.д. Но она существенно отличается от буржуазной демократии, так как государственная власть при народной демократии не в руках буржуазии, а в руках коалиции, в которой рабочий класс осуществляет руководство. Поэтому, как подчеркнул Димитров в 1948 г. в своем заключительном слове на V съезде Болгарской рабочей партии (коммунистов): «Советский режим и народно-демократический режим являются двумя формами одной и той же власти — власти рабочего класса в союзе и во главе трудящихся города и деревни. Это — две формы диктатуры пролетариата» (Георгий Димитров. Избранные произведения, т. 3. — М., Политиздат, 1984. — с. 497). Через трудную борьбу против буржуазии, через устранение капиталистической собственности и коллективизацию сельского хозяйства пролетариат может продвигаться от народной демократии к социализму. Так как пролетариат уже разгромил старую государственную власть и удерживает бразды народно-демократического правления, так как пролетариат в состоянии сломить сопротивление буржуазии и других реакционеров, он, естественно, не должен захватывать власть второй раз. Существование диктатуры пролетариата допускает органический переход от народной демократии к социализму. Переход к социализму в народно-демократических странах был вовсе не исключением из марксистско-ленинского принципа, что социализм может быть достигнут только через слом буржуазной государственной машины и установление диктатуры пролетариата, а скорее подтверждением этого правила. Народная демократия не имеет, конечно, ничего общего с «антимонополистической демократией» современных ревизионистов. Переход народно-демократических стран к социализму сопровождается ожесточенной борьбой между рабочим классом и буржуазией. Если капиталистическая реставрация была возможна даже в Советском Союзе, через сорок лет после Октябрьской революции, то эта опасность намного больше в таких странах, где не были выполнены даже экономические задачи социалистической революции. Неудивительно, что буржуазные силы в Югославии вскоре смогли одержать верх и покончить с народно-демократическим режимом. И неудивительно, что народно-демократические системы во множестве стран были сильно поколеблены, особенно когда Советский Союз сошел с социалистического пути. Когда началось восстановление капитализма в Советском Союзе, клике Хрущева сразу было ясно, что она может удержаться, только если сумеет перетянуть по крайней мере часть коммунистического мирового движения на свою ревизионистскую линию, если преуспеет в совершении капиталистической реставрации по крайней мере в части народно-демократических стран и превращении этих стран в политические, военные и экономические форпосты советского ревизионизма. Нужно было обеспечить победу готовых проводить линию Хрущева и К° ревизионистских сил в разных коммунистических партиях. В занятой Советским Союзом ГДР, где коммунисты имели сравнительно слабую массовую базу, группа Ульбрихта довольно быстро свернула на новый ревизионистский курс, так что реставрация капитализма прошла относительно гладко и незаметно. ГДР и Чехословакия были, однако, исключениями. В других народно-демократических странах большинство партийного руководства сопротивлялось ревизионизму и, в последующем, должно было вытерпеть все махинации клики Хрущева. Контрреволюция, направлявшаяся Хрущевым, приняла особенно драматические формы в Польше и Венгрии. После XX съезда КПСС и особенно вслед за «борьбой против культа личности» скрывавшиеся ранее контрреволюционные буржуазные силы распространились во всех социалистических странах. Они воспользовались большим замешательством и неуверенностью, порожденными нападками Хрущева на Сталина, чтобы начать кампанию против лидеров различных коммунистических партий и против социалистической системы вообще. Даже в Китае в середине 1957 г. буржуазные правые вышли с открыто антикоммунистической клеветнической кампанией. Конечно, решимость и идеологическая стойкость Коммунистической партии Китая остановили эту атаку. Под видом «борьбы против культа личности» представители старых эксплуататорских классов в Польше и Венгрии, среди них, в особенности, буржуазные интеллигенты, нападали на партию. Они начали с требования персональных изменений в партаппарате и реабилитации различных осужденных контрреволюционеров, и скоро дошли до объявления открытой борьбы против марксизма-ленинизма и диктатуры пролетариата. Представители буржуазии внутри партии захватили руководство. Все эти контрреволюционные действия с энтузиазмом поощрялись империалистической заграницей и кликой Тито, притом, что Хрущев и К°, выступившие застрельщиками, благосклонно наблюдая за этим, оставались на заднем плане. В октябре 1956 г. в различных районах Польши вспыхнули контрреволюционные беспорядки. Буржуазные силы в партии воспользовались ситуацией. Руководство партии было радикально заменено. Власть захватил закоренелый контрреволюционер Гомулка, бывший троцкист, который был отстранен от партийного руководства в 1948 г. и провел несколько лет в тюрьме. В дальнейшем он показал себя верным прихвостнем Хрущева. Под руководством Гомулки капитализм в Польше был восстановлен особенно откровенно. Коллективизация сельского хозяйства, наиважнейшая экономическая предпосылка социализма наряду с национализацией промышленности, была прекращена и в значительной степени отменена. Согласно «Малому статистическому ежегоднику Польши за 1969 г.», с. 157, из всех сельскохозяйственных земель страны в 19.8 млн. гектаров 16.7 млн. гектаров (84%) были в 1968 г. частными. Колхозы сохранили только 227 000 гектаров. В 1950-1955 гг. в среднем 600 000 тонн зерна ежегодно собиралось в колхозах, а в 1968 г. — не больше 200 000 тонн. Производство зерна находящимися в индивидуальной собственности предприятиями сельского хозяйства выросло за тот же период с 9.5 млн. тонн в среднем за 1950-1955 гг. до 15.1 млн. тонн в 1968 г. (там же, c. 160). Следует обратить внимание, что личные участки колхозников включаются в колхозную статистику, так что фактически объем коллективного производства был еще меньше (там же, c. 149). Число частных мастерских также значительно увеличилось. На основе мелкобуржуазной частной собственности как грибы после дождя выросли частнокапиталистические элементы. На селе распространился новый класс кулаков (богатых крестьян), в то время как массы мелких крестьян все больше беднели. Новообразованная частная буржуазия в городе и на селе была важным союзником польской бюрократически-монополистической буржуазии. Кулаки подняли цены на продовольствие и поставили под угрозу поставку продовольствия в города. В декабре 1970 г. рабочие нескольких городов Польши восстали против ухудшения условий жизни, проведя мощные забастовки и демонстрации. Они представили счет Гомулке за его преступную политику капиталистической реставрации. В панике польские ревизионисты «сменили лошадей» в ведущих органах, но их ревизионистская и антинародная политика не изменилась. Контрреволюция в Венгрии сделала свое дело даже более жестоко. После того, как буржуазные интеллигенты подготовили почву всесторонними нападениями против партии и социализма, 23 октября 1956 г. вспыхнул контрреволюционный путч, нити которого тянулись к венгерским фашистам и империализму США. В этот момент, не позже, партийное руководство должно было признать серьезность ситуации и принять решительные меры, чтобы защитить диктатуру пролетариата. Оно действовало прямо противоположным образом. 24-25 октября собрался Центральный Комитет. Первый секретарь Венгерской партии трудящихся Герэ был смещен со своего поста и заменен правым оппортунистом и последователем Хрущева Кадаром. Центральный комитет избрал новым премьер-министром контрреволюционера Имре Надя, отстраненного от руководства партией и государством за правый оппортунизм в 1955 г. Новое руководство не предприняло ничего, чтобы подавить контрреволюцию. Нет, оно даже возглавляло ее. Как только Надь принял власть, он потребовал выхода Венгрии из социалистического лагеря и вторжения в страну сил ООН. Бушевал белый террор. Фашистские орды убивали коммунистов средь бела дня. Только в начале ноября, когда угроза фашистского переворота стала непосредственной, Центральный комитет под давлением революционных масс решил распустить правительство Надя, сформировал Революционное рабоче-крестьянское правительство, и обратился к силам Варшавского договора, размещенным в Венгрии за помощью в подавлении контрреволюции. Но что случилось впоследствии? Вместо того, чтобы основательно рассчитаться с контрреволюцией и ревизионизмом, Хрущев и Кадар делали все, что могли, чтобы приуменьшить роль реакционеров и переложить всю вину на прежнее партийное руководство, которое настаивало на борьбе против контрреволюционеров. Так, их первое заявление назвало контрреволюционный путч «массовым движением, благородная цель которого состояла в том, чтобы исправить антипартийные и антинародные ошибки, сделанные Ракоши и его последователями (прежним партийным руководством — ред.), и сохранить национальную независимость и суверенитет». Это только «слабость правительства Имре Надя» «подвергла опасности само существование нашей родины». Решение Временного Центрального Комитета Венгерской социалистической рабочей партии от 5 декабря 1956 г. о «причинах и предпосылках событий» говорит о «клике Ракоши-Герэ», совершившей «исключительно тяжелые ошибки и преступления», притом, что Надь всего лишь, возможно, «облегчил» «наступление контрреволюционных сил» своей «беспомощностью» («Правда» за 9 декабря 1956 г.). Как можно видеть, Хрущев и Кадар любой ценой стремились умалить контрреволюцию и изобретали мнимые преступления венгерских коммунистов. Громкая контрреволюция была подавлена, но тихая контрреволюция одержала верх. Едва оказавшись у власти, Кадар повел страну по пути капиталистической реставрации. Похоже было в Болгарии, где ревизионист Живков и его приспешники постепенно отбирали власть у коммунистов, сгруппированных вокруг прежнего партийного руководителя и премьер-министра Червенкова, а затем исключили их из партии. И в Монгольской Народной Республике, где последователь Хрущева Цеденбал узурпировал партийное и государственное руководство в 1959 г. и вывел свою страну на жалкий путь советской колонии и инструмента антикитайской истерии. Несмотря на все, усилия Хрущева только отчасти увенчались успехом. Коммунисты Китая, Албании, Кореи и Вьетнама выступили против ревизионистских теорий в той или иной форме и твердо придерживались своей прежней марксистско-ленинской практики. Румыния также все чаще отказывается следовать политическому и экономическому диктату Советского Союза. Хрущев использовал все мыслимые средства, от шантажа до угроз, против верных социализму стран и коммунистических партий, которые не следовали за ним. В 1960 г. на встрече коммунистических партий после съезда КП Румынии Хрущев неожиданно предложил «документ», полный клеветы против КП Китая и потребовал, чтобы все партии осудили Китай. Делегация Партии труда Албании отказалась осудить братскую партию, даже не заслушав ее. Многие другие партии поддержали точку зрения Албании, так что планы Хрущева были расстроены. В последующем он предпринял все, чтобы наказать Албанию за ее решительное выступление. Когда в Албании в 1960 г. случился неурожай, Хрущев отказался снабдить ее зерном. В своей речи на московской встрече 1960 г. Энвер Ходжа так прокомментировал этот инцидент: «В эти критические дни мы стали умнее по многим вопросам. Советский Союз, который продает зерно всему миру, не имеет 50 000 тонн, чтобы дать албанскому народу, брату советского народа, верному марксизму-ленинизму и социалистическому лагерю, в то время как, отнюдь не по своей вине, он поставлен под угрозу голода? Товарищ Хрущев однажды сказал нам: «Не волнуйтесь о зерне, все, что вы потребляете за целый год, съедается мышами в нашей стране». Мыши в Советском Союзе могут есть, а албанский народ можно оставить умирать от голода, пока руководство Партии труда Албании не подчинится воле советских руководителей» (Enver Hoxha. Rede auf der Beratung der 81 kommunistischen und Arbeiterparteien in Moskau am 16. November 1960 (Речь на совещании 81-й коммунистической и рабочей партии 16 ноября 1960 г.). — Tirana, 1971. — сс. 74-75). Однако Албания не подчинилась даже в 1961 г., когда в своем заключительном выступлении на XXII съезде КПСС Хрущев зашел так далеко, что впервые вынес на публику разногласия в социалистическом лагере, бешено ругая Албанию и открыто призывая к свержению ее партийного и государственного руководства. Какое давление Хрущев, должно быть, оказал на партии, которые были менее стойки, чем албанская, и уступали махинациям ревизионистов?Совет экономической взаимопомощи и его преобразование В бывшем социалистическом лагере постепенно появился блок стран, управляемых ревизионистами, которые были в политическом, экономическом и военном отношении близко связаны с советским социал-империализмом и определяли свою внутреннюю и внешнюю политику по существу в соответствии с пожеланиями социал-империалистических лидеров. Каким образом реставрация капитализма влияет на экономику этих стран и их экономические отношения с Советским Союзом? Давайте посмотрим на изменения в экономической политике народно-демократических стран после XX съезда КПСС. Молодые народно-демократические государства оказались в очень неблагоприятном экономическом положении после Второй мировой войны. Почти все эти страны находились раньше в полуколониальной зависимости от империалистических стран. В странах вроде Албании, Болгарии или Румынии почти не было никаких фабрик, и даже в странах вроде Польши, Венгрии или Китая промышленность развивалась односторонне и ставилась в зависимость от интересов империалистических поставщиков и потребителей. К большому военному ущербу добавился торговый бойкот западных стран. Советский Союз делал в то время все, что было в его власти, чтобы помочь этим странам развиться в политически и экономически независимые государства. Народно-демократические государства прониклись указанием Ленина и Сталина, что хорошо оснащенная тяжелая промышленность — предпосылка независимого, всестороннего экономического развития. Эта линия принимала во внимание специфические условия в каждой стране, но была основана на универсально применимых принципах марксизма и на общей потребности народно-демократических стран в более или менее единообразной промышленной базе. Эта линия совсем не исключала торговлю и братское сотрудничество между странами социалистического лагеря, но предполагала, что каждая нация должна полагаться в основном на собственные ресурсы и руководствоваться потребностями своего народа. В отчете V съезду болгарских коммунистов Димитров говорил: «В строительстве своего хозяйства, развивающегося по социалистическому пути, наш народ будет рассчитывать прежде всего на свои собственные силы и ресурсы своей страны — на свой труд, бережливость и на экономное и целесообразное использование своих средств и возможностей… Но, к счастью для нашего народа, он может рассчитывать также на щедрую братскую помощь великой страны социализма — Советского Союза и на систематическое тесное сотрудничество с другими странами народной демократии, что сэкономит нам много труда и усилий и ускорит наше развитие» (Георгий Димитров. Избранные произведения, т. 3. — М., Политиздат, 1984. — c. 473). Чтобы обеспечить плановую торговлю и взаимопомощь среди стран социалистического лагеря на основе полного равенства, в 1949 году был основан Совет экономической взаимопомощи (СЭВ, обычно называемый на Западе «Comecon», от англ. «Council for Mutual Economic Assistance»). К концу 1950 г. к СЭВ присоединились восемь стран (Албания, Болгария, ГДР, Польша, Румыния, Советский Союз, Чехословакия и Венгрия). С начала шестидесятых Монгольская Народная Республика и Куба были приняты как полноправные члены, и Югославия как ассоциированный член. Албания прекратила участие в его работе. Равноправие членов СЭВ было обеспечено тем, что решения Совета должны были до вступления в действие получить единодушное одобрение правительств всех государств-членов. С помощью Советского Союза были осуществлены крупные проекты индустриализации во всех народно-демократических странах. В большинстве их к 1955 г. были основаны комбинаты черной металлургии. В Болгарии, например, где до освобождения в промышленности работало только 8% населения, были построены комбинаты черной металлургии, электростанции, химические заводы и машиностроительные предприятия. Выпуск стали в Китае с 1949 до 1956 г. вырос на 400%. Все страны предприняли особые усилия, чтобы пользоваться собственным сырьем. ГДР, например, развивала производство буроугольного кокса, служащего топливом для доменных печей. Уже в 1953 г. общий промышленный выпуск всех народно-демократических стран Европы превосходил выпуск 1949 г. более чем в два раза. Эта правильная политика позволила государствам-членам СЭВ преодолеть свою отсталость и заметно улучшить условия жизни своих народов. Если бы они твердо придерживались этой линии всестороннего социалистического развития экономики, они бы, конечно, имели сегодня еще более внушительные достижения. Причиной, по которой этого не произошло, была радикальная перемена в экономической политике стран СЭВ. С приходом к власти в Советском Союзе и других социалистических странах ревизионистские лидеры отбросили принцип всестороннего, независимого развития экономики и приняли империалистическую теорию «международного разделения труда». Принципы этой ревизионистской политики были сформулированы Хрущевым в докладе XX съезду КПСС: «В настоящее время уже нет нужды каждой социалистической стране непременно развивать все отрасли тяжелой индустрии, как это пришлось делать Советскому Союзу, который долгое время был единственной страной социализма, находившейся в капиталистическом окружении. Теперь, когда имеется могучее содружество социалистических стран и их обороноспособность и безопасность опираются на индустриальную мощь всего социалистического лагеря, каждая европейская страна народной демократии может специализироваться на развитии тех отраслей индустрии, на производстве тех видов продукции, для которых у нее имеются наиболее благоприятные природные и хозяйственные условия» (XX съезд Коммунистической партии Советского Союза 14-25 февраля 1956 года. Стенографический отчет, т. 1. — М., Госполитиздат, 1956. — сс. 12-13). Еще яснее новая концепция излагалась в теоретическом органе КПСС «Коммунист» №1, 1959 г.: «Перед странами народной демократии, кроме Китайской Народной Республики, не возникала необходимость создавать целостную промышленную систему, для строительства которой у них к тому же не имеется таких благоприятных условий, какие есть в Советском Союзе и КНР: обширная территория, огромные природные богатства, большие людские ресурсы. В условиях братского единства и непрерывно расширяющегося экономического сотрудничества стран лагеря социализма все более важное значение приобретает международное социалистическое разделение труда, которое дает возможность каждой стране развивать собственные производительные силы таким образом, чтобы, не копируя промышленную структуру Советского Союза, специализироваться в производстве таких видов продукции, для которых она располагает наиболее благоприятными природными и экономическими ресурсами. Например, практически нецелесообразно и невыгодно Албании, Болгарии, Монгольской Народной Республике развивать такие отрасли тяжелого машиностроения, как автомобильная, тракторная, производство локомотивов, кузнечно-прессового оборудования. Эти отрасли давно созданы в СССР и нескольких других братских странах, которые в состоянии удовлетворить потребности всего социалистического лагеря…». И в другой статье: «Автаркические тенденции крайне отрицательно влияют на экономику народно-демократических государств, но относительно слабо воздействуют на Советскую экономику». Под тем неубедительным предлогом, что народно-демократические государства Восточной Европы меньше, чем Советский Союз по размеру и населению, им предложили обходиться без всестороннего развития экономики и сконцентрироваться на нескольких отраслях, для которых они, как предполагается, имеют «хорошие предпосылки» из-за их «традиционной» слаборазвитости. Согласно этой логике немыслимо, что маленькая Бельгия или бедная сырьем Япония вообще смогли индустриализироваться, а ведь такие страны СЭВ как Польша и Чехословакия чрезвычайно богаты сырьем и имеют существенно более высокую плотность населения, чем Советский Союз. Однако развитие народно-демократическими странами отраслей промышленности, которые «давно созданы в СССР», представлено «практически нецелесообразным и невыгодным». Вместо этого, эти страны должны преобразовать себя в рынки сбыта и вспомогательные мастерские Советского Союза. В то время как само собой разумеется, что Советский Союз развивает все отрасли, поскольку «автаркические тенденции» не имеют здесь совсем никакого отрицательного эффекта, хотя эти «автаркические тенденции», оказывается, «крайне отрицательно» влияют на народно-демократические государства. Здесь мы видим, что «международное социалистическое разделение труда» проводится на очень неравной основе. В таких условиях все красивые слова о «братском сотрудничестве» не могут затенить тот факт, что экономики народно-демократических стран подчинены Советскому Союзу и что «экономическая интеграция социалистического лагеря» имеет своей целью увековечение этого положения, «удачно сочетая интересы каждой страны с интересами социалистического лагеря в целом» (доклад Хрущева XX съезду КПСС), или, проще говоря, с интересами новой буржуазии в Советском Союзе, стремящейся подчинить себе как можно больше стран. Предварительным условием проведения линии Хрущева была именно реставрация капитализма в нескольких странах СЭВ. Как мы уже объяснили, эта реставрация была облегчена или вообще сделана возможной внутренней слабостью коммунистических партий, ревизионистскими и примиренческими тенденциями внутри этих партий. Но реставрация, как правило, не проводилась изнутри, как это было в Югославии или позже в Советском Союзе. Эта реставрация, в решающей степени была результатом грубого вмешательства советских ревизионистов, предательских интриг, тайного сколачивания клик. Эти страны, таким образом, не развились в независимые социал-империалистические державы типа Советского Союза и не продались западн