РАЗДЕЛ I: Проблемы современных лингвистических исследований. Азарова И.В. Орловский государственный университет Орел, Россия ЭТНОКУЛЬТУРНЫЕ СТЕРЕОТИПЫ ВОСПРИЯТИЯ НЕМЦЕВ, ФУНКЦИОНИРУЮЩИЕ В РУССКОМ КУЛЬТУРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ Повышенный исследовательский интерес всех без исключения гуманитарных наук к различным проблемам взаимодействия разных культур, безусловно, является в определенной степени «требованием времени». Происходящие в последние годы социальные, политические и экономические потрясения мирового масштаба приводят к очевидному конфликту культур. Необходимость искать новые виды и формы общения, главным условием которых является взаимопонимание, терпимость и уважение к культурным особенностям партнеров по коммуникации, придает исследованиям социальной и культурной обусловленности языка и коммуникации не только теоретический, но и прикладной характер. Результаты исследований подобного рода помогают правильно оценивать поступающую информацию и выстраивать диалог между культурами, избегая непонимания и отчуждения. В этом плане активный исследовательский интерес вызывают процессы стереотипизации опыта того или иного этноса и вербальные средства и способы хранения культурной информации (стереотипы, концепты, эталоны, символы, мифологемы и т.д.) Одним из наиболее «востребованных» понятий в современной лингвистике является понятие «стереотип», о чем свидетельствуют работы У. Квастхоф, И.М. Кобозевой, В.В. Красных, Д.Б. Гудкова, Л.П. Крысина, Е.В. Рахлиной, Е. Бартминьского, С.М. Толстой, А.В. Павловской, О.В. Беловой, В.Н. Жданова и мн. др. Однако именно интерес различных «лингвистик» к «стереотипу» способствует неоднозначному употреблению и толкованию самого термина. Разные ученые выделяют в этом феномене набор тех аспектов, которые они замечают с позиций своей области исследования. Поэтому можно говорить о наличии социальных стереотипов, стереотипов поведения, стереотипов общения, ментальных стереотипов, культурных стереотипов, этнокультурных стереотипов и т.д. Стереотипами в лингвистике признаются установленные конвенционально семантические или формальные конструкции, формирующие культурно-языковой образ объекта. Исследования данных феноменов осуществляются как с формальной точки зрения (в область исследования в данном случае попадают фразеологизмы, языковые клише и формулы, принципы сочетаемости в пределах языковых конструкций и т.п.), так и с точки зрения семантики (изучению подлежат смысловые коннотации языковых единиц, которые сопутствуют, дополняют, расширяют основное значение). Интерес представляют и такие вопросы, как соотношение «стереотип и языковой знак», «стереотип и значение слова», «стереотип и его когнитивная структура», «стереотип и семантика знака в языке культуры», и т.д. В настоящее время особый интерес исследователей вызывают так называемые «этнокультурные стереотипы-представления». Рассматривая стереотип с позиций коммуникативной лингвистики, мы, вслед за В.В. Красных, понимаем под стереотипом некоторую структуру ментально-лингвального комплекса, которая формируется «инвариантной совокупностью валентных связей, приписываемых данной единице и репрезентирующих образ-представление феномена, стоящего за данной единицей, в его [образа-представления] национально-культурной маркированности при определённой предсказуемости направленных ассоциативных связей (векторов ассоциаций)» [5, 232]. При таком подходе возможно выделение «стереотипов поведения» и «стереотипов-представлений».[5, 232-233]. Исследуемые нами этнокультурные стереотипы представляют и обобщенно характеризуют в редуцированном и минимализированном виде менталитет, образ жизни, поведение какого-либо народа, особенности его страны и культуры. Этнокультурные стереотипы- представления, касающиеся чужой страны и культуры, принято называть гетеростереотипами. В отличие от атостереотипов, выражающих представления о своем народе и культуре, гетеростереотипы содержат, как правило, негативную оценку, а порой и элементы предубеждения. При этом образ любой страны, любого народа присутствует в нашем сознании в стереотипном виде независимо от того, имели ли мы личные контакты с представителями данного народа, с культурой этноса в целом. В данной статье мы хотим представить результаты проведенного ассоциативного эксперимента по выявлению этнокультурных стереотипов восприятия немцев, функционирующих в русском культурном пространстве, проведённого в 2008 году. В качестве метода сбора материала исследования1 использовался метод опроса респондентов с применением анкеты открытого типа. Среди прочих участникам опроса были предложены следующие вопросы и задания (на анализе которых мы остановимся в данной статье): 1) объясните, как Вы понимаете слово «немец»; 2) приведите слова (синонимы), которые можно использовать вместо слова «немец»; 3) назовите черты, которые, по Вашему мнению, наилучшим образом характеризуют типичного немца: а) положительные; б) отрицательные. В опросе приняло участие 100 человек в возрасте от 16 до 62 лет. Кроме возраста, респонденты указывали в анкете образование, род своих занятий и «степень» знакомства с культурой Германии. Параметр «возраста» респондентов представляется весьма важным для выявления устойчивых стереотипных представлений, функционирующих в обществе, поскольку сопротивляемость изменениям, повторяемость на протяжении длительного времени (иногда на протяжении нескольких поколений) является одной из основных характеристик изучаемых объектов – этнокультурных стереотипов. Участие в опросе представителей разных возрастных и социальных слоев – от наиболее динамичной части общества – школьников старших классов и студентов вузов, до людей среднего и старшего поколения (с высшим и средним специальным образованием) позволило, на наш взгляд, смоделировать современное российское общество в миниатюре. По крайней мере, модель общества типичного среднего российского города, каким является город Орёл. Что касается «степени знакомства» респондентов с Германией, которая в определенной мере может влиять на формирование собственного видения объекта, то согласно данным анкетирования, 25 человек, являясь студентами факультета иностранных языков ОГУ, изучали немецкий язык и культуру. Из них – всего 4 человека были в Германии и имели личные контакты с представителями немецкой культуры. ^ 1. При ответе на 1й вопрос, давая определение «немцу», более трети всех респондентов – 34% - чаще всего называли в качестве родовой категорию «локализации». Из них: для 24% «немец» – это житель Германии, человек, проживающий на территории Германии, коренной житель Германии; для 5% – человек, родившийся и живущий Германии; для 5% - человек родом из Германии. У 26% респондентов в качестве родовой выступила категория «национальность»: человек немецкой национальности, представитель немецкого народа, человек, принадлежащий немецкой нации – 15%; национальность – 11%. 22% опрошенных сделали упор на политическую категорию «гражданин»: гражданин Германии – 15%; человек, имеющий немецкое гражданство, гражданство Германии – 3%; гражданин немецкого государства – 2%; гражданин ФРГ – 2%. 10% респондентов отдали предпочтение категории «языковая принадлежность», поскольку «немец» – это человек, говорящий на немецком языке; владеющий немецким языком. В некоторых определениях (4%) основной является категория «культура»: немец - представитель немецкой культуры, носитель культуры Германии. Для 4% немец – это европеец; иностранец; не русский; человек, у которого оба родителя – немцы. Встречались определения, которые, учитывая исторический опыт общения России и Германии, можно отнести к категории восприятий через «историко-идеологическую призму»: фашист; представитель нации, нападавший на мою страну; захватчик; немного солдат; гражданин страны; которая нашему народу/мне принесла неисчислимые бедствия – 3% от всех опрошенных.^ 2. Среди синонимов, приведенных респондентами к слову «немец», встречаются: «историко-идеологические» (функционирующие как показатель неприязни): фашист (34%), фриц (31%), нацист (4%), Гитлер, гитлеровец, автор молниеносной войны, эсесовец; нейтральные: германец (18%), житель Германии (15%), гражданин ФРГ (4%); иностранец, бюргер, баварец, саксонец, европеец, гэдээровец, фээргэшник, человек, разговаривающий на другом языке, Herr, Deutscher – (3%); с оттенком неприязни: ариец (9%), немчура (5%); имена собственные: Ганц (7%), Фриц (31%). 3. Указывая черты, присущие «типичному» немцу, респонденты указали в общей сложности 75 положительных и 77 отрицательных качеств. Чаще всего назывались следующие положительные черты «типичного немца» (число респондентов N = 100): пунктуальный (пунктуальность) – 55 упоминаний; аккуратный (аккуратность) – 33; практичный (практичность) – 17; трудолюбивый (трудолюбие) – 16; любовь, стремление к порядку, порядок – 15; чистоплотность (любовь к чистоте) – 12; бережливость, экономность – 10; рациональность – 10; точность – 10; педантичность – 9; ответственность – 8; хозяйственный (хозяйственность) – 7; сдержанный (сдержанность) – 7; тщательный (тщательность) – 7; скрупулёзность – 5; доброжелательный (доброжелательность) – 4; организованный (организованность) – 4; патриотизм, любовь к своим соотечественникам, гордость за свой народ – 4; законопослушный (законопослушность) – 4. Доминирующими можно назвать две черты – пунктуальность и аккуратность. Коэффициент их стереотипизации (S), понимаемый как процентная доля их частотности от суммы частотности всех выражений (W), очень высок: W = 287. Пунктуальность: S = 100/W•55 = 100/287-55 = 19,16; Аккуратность: S = 100 /W•33 = 100/287•33 = 11,5. Наиболее часто приводимые отрицательные черты «типичного» немца в представлениях респондентов (число респондентов N = 100): жадный (жадность) – 27 упоминаний; грубый (грубость) – 16; скупой (скупость) – 13; педантичный (чрезмерный педантизм, педант) – 13; мелочность – 11; расчётливый (расчётливость) – 10; закрытость, замкнутость – 10; жестокий (жестокость) – 9; агрессивный (агрессивность) – 6; занудный (занудство) – 5; снобизм – 5; чёрствый – 5; склонность к расизму (расизм) – 4; наглость – 4. Очевидно, что три черты - жадность, грубость, скупость и педантизм (чрезмерный) – преобладают над остальными, имея следующие показатели стереотипизации (S): W, т.е. сумма частотности всех признаков, равна 213. Жадность: (S) = 27/213•100 = 12,68. Что также является очень высоким показателем стереотипизации. Грубость: S = 16/213•100 = 7,51; Скупость: S = 13/213•100 = 6,1; Педантизм (чрезмерный): S = 13/213•100 = 6,1. Говоря о разном «весе» отдельных аспектов, для выявления этнокультурных стереотипов представлений важно, прежде всего, не само число признаков, описывающих немца, а частота, с которой признаки, принадлежащие данному аспекту, указываются респондентами. Эта частота, будучи показателем степени «закреплённости» признака, значительно превышает, если идёт речь о выражениях, касающихся бытовой, психической и общественной сфер, частоту остальных сфер. Если распределить признаки «типичного немца» по аспектам, то можно выделить некоторый базовый набор этнокультурных стереотипов восприятия немцев. Доминирующую позицию занимают стереотипные представления, касающиеся сферы повседневной жизни, которые можно определить как «бытовые» (число названных черт – 28; сумма частотности черт – 231): аккуратный (аккуратность); любовь к порядку; педантизм; практичный (практичность); рациональность; расчётливость; хозяйственность; тщательный (тщательность); точный (точность); пунктуальный; бережливый (бережливость); хозяйственный; жадный (скупой); скрупулёзный (скрупулёзность); негостеприимность; трудолюбие; старательность; организованность; перфекционизм; добросовестность; изобретательность; профессионализм. В целом, стереотипные представления этой группы по своей оценке являются либо нейтральными, либо негативными с точки зрения русского обыденного сознания, хотя у небольшого числа респондентов встречаются и позитивные восприятия: доброжелательный, коммуникабельный, общительный, гостеприимный, толерантный. С такой же частотностью встречаются и противоположные представления: гостеприимный – негостеприимный; открытый, общительный - замкнутый, закрытый; толерантный - надменный, агрессивный. К бытовой сфере также относятся стереотипы, которые описывают «немца» как: деловит; любит пиво; чистоплотен, но небрежно относится к своему внешнему виду. На наш взгляд, они имеют, скорее, нейтральный характер, являясь констатацией факта. Другую значительную группу составили стереотипные представления, относящиеся к общественной/социальной сфере или сфере социального поведения (число названных черт – 23; сумма частотности черт – 125): дисциплинированный, дисциплина, (чрезмерная) исполнительность, неподкупность, ответственность, властолюбивый, агрессивный, жестокий, резкий, придирчивый. Слабо выраженными можно считать такие характеристики, как: законопослушность; врождённая законопослушность; любовь к своим соотечественникам; гордость за свой народ, патриотизм. Третье место занимают представления, относящиеся к психической и интеллектуальной сферам (число: названных черт – 54; сумма частотности черт – 110): твёрдость, чёрствый (чёрствость), консервативность; амбициозность, честолюбие, выпячивание своих качеств; чопорность, гордость, снобизм, строгий (строгость), холодный (холодность); отсутствие сердечности, теплоты; злой, зануда, скучный; равнодушный; упрямство, решительность, хитрость, эгоизм, коварность; ограниченность, зацикленность на одном, односторонность; весёлые; ум, остроумие; отсутствие чувства юмора; беззаботность, спокойствие, собранность, сдержанность, жизнерадостность; порядочность; доверчивость, наивность; терпеливость, самоуверенность, уверенный в себе, самоуверенный, излишне самоуверенный. Обращает на себя внимание тот факт, что снова встречаются взаимоисключающие черты: умный – ограниченный, остроумный – отсутствие чувства юмора. Стереотипы, относящиеся к этому аспекту, выражают преимущественно отстранённость, дистанцированность и имеют в основном негативную окраску, за исключением таких черт, как: ум, жизнерадостность, порядочность, терпеливость и вежливость. Об однозначно негативных ассоциациях свидетельствуют характеристики, которые, учитывая опыт общения наших стран, можно обозначить как «историко-идеологические» (число названных черт – 8; сумма частотности черт – 13): склонный к насилию; склонность к расизму; стремление к господству; стремление к абсолютизму; завоевание жизненного пространства за счёт уничтожения иных народов; верит в превосходство над другими нациями; многократные попытки решать проблемы силовыми методами. По сравнению с четырьмя перечисленными значительно слабее обозначено представление немца в аспекте культуры, в том числе «культуры поведения» (число названных черт – 8; сумма частотности черт – 10): не очень культурный; нетактичный; беспардонный; пошлый; не всегда воспитанный. Но небольшое число респондентов указывает на такую характеристику, как: корректность; этикет; образованность; вежливый (вежливость). В результате проведенного исследования было выявлено, что этнокультурные стереотипы представления о немцах, функционирующих в русском культурном пространстве (по крайней мере, в его части), отличаются устойчивостью и сохраняются на протяжении поколений. Безусловно, опыт Великой Отечественной войны оставил существенный след в коллективной памяти русских. Однако, несмотря на преобладание негативных характеристик, данных респондентами немцам в некоторых аспектах (особенно в «историко-идеологическом» аспекте), общий характер восприятий можно назвать, скорее, наивно-примитивным, нейтральным, а по некоторым аспектам - позитивным. Безусловно, огромное влияние на формирование стереотипных представлений может оказывать и частный опыт общения с представителями Германии. Как уже упоминалось, в опросе приняло участие всего четыре человека, которые были в Германии и имели личные контакты с немцами. Поэтому в данном случае речь может идти о влиянии на формирование и функционирование этнокультурных стереотипов устойчивых национальных традиций восприятия немцев, русского менталитета, склонного позитивно (порой «наивно-романтично») воспринимать и оценивать действительность. Важную роль, на наш взгляд, играют в этом и отечественные СМИ, в которых в последнее время заметна тенденция к формированию у читателей/зрителей преимущественно положительного облика Германии и немцев. Полученные данные свидетельствуют о том, что выявленные гетеростереотипы представляют «объект действительности» с позиций этноцентризма в упрощенном, редуцированном, минимализированном виде. Они демонстрируют широкое распространение в обществе, повторяемость, устойчивость и сопротивляемость к изменениям. При этом, стереотипные представления о «своём» и «чужом» народе, о «своей» и «чужой» культуре выполняют очень важную «руководящую и направляющую» – этнодифференцирующую – функцию. В конечном итоге, они помогают личности ориентироваться в окружающем мире, ориентироваться в «море» поступающей из этого мира информации, принимать решения, планировать и координировать свою деятельность, в том числе и коммуникативную. Данное исследование проводилось на материале опроса жителей города Орла. В связи с этим интересным для подтверждения гипотезы о том, что стереотипы, являясь национально маркированными, могут нести на себе печать локальных ассоциаций [5, 340], представляется дальнейшее изучение регионального компонента в структуре названных этнокультурных стереотипов-представлений, например, в аспекте «историко-идеологических» или «культурных» ассоциаций.Список литературы: 1. Белова, О.В. Этнические стереотипы по данным языка и народной культуры славян [Текст]: автореф. … дис … доктора фил. наук / О.В. Белова. – М., 2006. 2. Бартминьский, Е. Этноцентризм стереотипа: результаты исследования немецких (Бохум) и польских (Любляны) студентов в 1993-1994 гг. [Текст] / Е. Бартминьский // Речевые и ментальные стереотипы в синхронии и диахронии: Тезисы конференции. – М., 1995. – С. 7-9. 3. Жданов, В.Н. Особенности стереотипного восприятия России в Японии и Японии в России [Текст] / В.Н. Жданов // Вестник ЦМО МГУ. Лингвокультурология. – №2. – 2009. – С. 90-94. 4. Коптякова, Е.Е. Германия в национальных стереотипах русских и американцев [Текст] / Е.Е. Коптякова // Политическая лингвистика. – Вып. 1(24). – Ектеринбург, 2008. – С. 129-132. 5. Красных, В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? [Текст] / В.В Красных. – М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. – 375 с.Зайцева Н.Н.Орловский государственный институт экономики и торговлиОрел, Россия^ МОДЕЛИ ГЕНДИАДИСНЫХ ОБРАЗОВАНИЙ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯСЕМАНТИКИ РИФМУЮЩИХСЯ КОМПОНЕНТОВ Под гендиадисом понимают способ словообразования, особенность которого состоит в рифмовке составляющих компонентов. Гендиадисные образования русского языка фактически ещё не рассмотрены (за исключением исследований, проведённых В.П. Изотовым [4]) с точки зрения семантической значимости рифмующихся компонентов. В.П. Изотов пишет: «Типология гендиадисных образований практически не разработана, и в большей степени это касается классификации, основанной на том, насколько семантически значимыми являются рифмующиеся компоненты» [6]. Мы в статье придерживаемся следующей позиции: «Компоненты гендиадиса могут сохранять свое словарное значение, могут быть десемантизированы и могут состоять из звукосочетаний, не имеющих в русском языке какого-либо значения» [6, 11]. В соответствии с этим утверждением принято выделять 9 моделей гендиадисных образований.^ Модель первая - знаменательное слово в сочетании с другим знаменательным словом. В гендиадисном образовании компоненты, представляющие собой знаменательные слова, сохраняют свое лексическое значение, но восприятие семантики гендиадисного образования цельное, поскольку перед нами одно слово, а не два. «Барона их цыганского, а как же, помню: он все ссоры-споры разбирал» (Д. Шевченко); «Какая-то в поле крестьянка,/ Какой-то в башке коммунизм,/ Какая-то пьянка-гулянка,/ Какая-то давняя жизнь…» (В. Лобанов). Несмотря на наличие двух смыслов в подобных конструкциях, к ним добавляется третий дополнительный смысл, как считает В.П. Изотов, «который возникает за счет рифмы» [4, 11].^ Модель вторая - знаменательное слово в сочетании с другим знаменательным словом, но десемантизированным в составе гендиадиса. «Храм походит на кем-то забытый в мураве туесок, доверху наполненный грибами-куполами» (Е.Носов); «Не вздумай чистить! – закричал Андрей, подскакивая. – Неси как есть, а то испортишь все, – руки-крюки!..» (А. Стругацкий, Б. Стругацкий). В данных примерах вторые компоненты гендиадисных образований «куполами» и «крюки» не имеют ничего общего со значениями обычных узуальных слов «купол» и «крюк», их наличие, скорее всего, объясняется только рифменной задачей. Возможно, они добавляют какие-то экспрессивные оттенки. В первом случае – это позитивный нюанс, во втором – скорее негативный. По мнению В.П. Изотова, данная разновидность гендиадиса употребляется достаточно редко, потому что формальный подход (существование в языке 2-го компонента как самостоятельной единицы затмевал семантический (утрата 2-ым компонентом значения в данной реализации) [5].^ Модель третья – знаменательное слово в сочетании с отзвучным компонентом. Такой тип гендиадисных конструкции описан в работах ученых подробнее всего. Примеры подобных образований составляют самую большую группу, поскольку именно эта разновидность гендиадисных образований у большинства ученых ассоциируется с рифмованным сложением. В составе гендиадисной единицы знаменательное слово сочетается с «отзвуком», не имеющим самостоятельного лексического значения в языке, следовательно, к семантике первого слова «отзвук» не добавляет ничего либо несёт какой-то семантический оттенок (например, «всякие там», «этот и ещё какой-либо» и др.), либо реализует «семантику обобщения» [3, 193]. «И с вагонами, с дальними поездами расставаться не хочет, потому что и тут ловчить приспособилась – тюки-сверточки какие-то туда-обратно возит, кофточки-мофточки продает-перепродает…» (Ю. Сальников); «Ну, перво-наперво, кинулись, конечно, смотреть всякие там карты, лоции и другие морские книги, где там страна Лимония обозначена. Искали, искали – не нашли. Пиратский предводитель, теперь он стал капитаном, говорит: «Эти лоции-шмоции нам и вовсе не нужны, у нас есть «Капитал» Карла Маркса…». Сожгли лоции-шмоции в топке, стали изучать «Капитал» (В. Войнович).^ Модель четвёртая - десемантизированное слово в сочетании со знаменательным словом. В составе гендиадиса первый компонент десемантизируется, утрачивает своё лексическое значение, второй же соотносится со знаменательным словом, то есть сохраняет своё значение в составе рифмованного сложения. Примеров реализации подобных единиц немного. «А ты, проклятая гиена-гигиена! Ты что лезешь в мой дом? Кто тебя сюда звал?» (Я.Вайсс); «Все, как прежде, а многое даже усугублено или вовсе погублено – с клозетами прежняя недостача, жива-живехонька, несмотря на преклонные годы, старуха-разруха» (Д.Попова). Первый компонент в гендиадисном образовании «старуха» не имеет ничего общего со словом «старуха», он лишён семантики присущей данному слову. То есть со словом «старуха» в значении «женщина, достигшая старости» он не соотносится. Компонент «старуха» рифмуется со вторым компонентом «разруха», сохраняющем своё лексическое значение в составе всего образования «полное расстройство в хозяйстве», за счёт общего суффикса, прибавляя всему образованию дополнительный сниженный смысловой оттенок.^ Модель пятая – десемантизированное слово в сочетании с другим десемантизированным словом. Оба компонента в составе гендиадисного образования десемантизируются, то есть данные слова в составе гендиадисного образования не реализуют своего лексического значения, а вне его являются полнозначными словами. Семантика таких единиц выводима только за счет контекста, а иногда и это трудно сделать. «Но вот директор вытер пятерней губы и неожиданно продекламировал: – Шпалеры-холеры дурные манеры имеют для службы стихам моей сферы» (В. Белоусов). Исходя из контекста, сложно определить семантику данного образования, возможно, данное слово выступает как некое ругательство, удачно рифмующееся с существительным «манеры». «– Эх, братья-славяне! – с горькой веселостью воскликнул Самоходка. – Мне бы девчоночку! Доскандыбаю до своей матушки-Волги – такие страдания разведу, ёлки-шишки посыпятся» (Е. Носов). В данном примере контекст позволяет нам установить лексическое значение гендиадисного образования. «Ёлки-шишки» здесь имеет значение «вести праздный образ жизни, ни в чём себе не отказывать». Модель шестая – десемантизированное слово в сочетании с отзвучным компонентом. Разрабатывая свою типологию гендиадисных образований, В.П. Изотов отмечал, что примеров подобных образований не существует, но практически это возможно [4, 5]. На наш взгляд, следующие примеры вполне оправдывают наличие такого пункта классификации: «Чучело-мяучело» (кличка котенка в одноимённом мультфильме) (автор сценария В. Алеников); «– Вы кто? Мы чуни-муни (волшебные человечки)!» (автор сценария В. Голованов, м/ф «Вовка-тренер»). Первые компоненты гендиадисных образований десемантизированы, так как никак не соотносятся с узуальными словами «чучело» и «чуни». В толковом словаре существительное «чучело» выступает в значениях: 1. «Фигура животного из набитой чем-нибудь шкуры его. 2. Пугало для птиц в виде куклы наподобие человека» [8, 621]. Кроме того, в устной речи слово «чучело» часто употребляется для прозвища человека, не отличающегося привлекательной внешностью, возможно, что данный метафорический перенос возник за счёт наличия у существительного второго значения. Как явствует из приведённой статьи толкового словаря, первый компонент гендиадисного образования «чучело-мяучело» не соотносим с семантикой узуального существительного «чучело». Существительное «чуни» употребляется в значении «верёвочные лапти» [8, 621], данное значение также не имеет никакого отношения к первому компоненту гендиадиса «чуни-муни». ^ Модель седьмая – отзвучный компонент в сочетании со знаменательным словом. Данная разновидность гендиадисных образований впервые была отмечена Н.Н. Дурново, который утверждал, что первый компонент в гендиадисе, представляющий собой отзвук, должен содержать начальный ш (шень-пень, шишел-вышел). В словаре В.И. Даля [2] нами был отмечен пример «шаром-даром», подходящий по структуре к подобным образованиям. Но считаю, что возможно отнести к данной разновидности гендиадисных единиц и такой пример: «Ведь у меня там, позади, все эти мои марики-кошмарики, жорики-обжорики, они ведь даже вопроса моего не поймут!» (О. Сосин). В данном контексте первые компоненты представляют собой отзвуки ко вторым, лишённые первых слогов. ^ Модель восьмая – отзвучный компонент в сочетании с десемантизированным словом. В.П. Изотов констатирует отсутствие примеров гендиадисных образований, реализующих данный пункт его классификации. Позволим себе не согласиться с этим утверждением: «Напомнила анекдот: «Беседуют двое. «Наши ученые прочитали наскальную надпись: «Цхаки-бараки». – «А что это значит?» – «Ну… Они же сказали «прочитали», а не «расшифровали» (Ю. Лещинская); « – Все у вас чики-пики, а у меня жизнь наперекосяк» (А. Маринина). Как явствует из данных предложений, содержащих гендиадисные образования, первые компоненты представляют собой реально не существующие слова, отзвуки, а вторые компоненты вне состава гендиадиса не соотносимы с общеупотребительными словами.^ Модель девятая - отзвучный компонент в сочетании с другим отзвучным компонентом. Компоненты таких гендиадисных единиц представляют собой отзвуки к словам: «(Извозчики)… набрасывались на прохожих с предложением услуг, каждый хваля свою лошадь, величая каждого, судя по одежде, – кого «ваше сиятельство», кого «ваше здоровье», кого – «вась-сиясь» (В. Гиляровский); «А я думаю, тыц-кердыц, а я что хуже?» (из разговорной речи). Трёхкомпонентные гендиадисные образования были отмечены в нашей картотеке тоже, однако их количество очень невелико, поэтому выделять их в отдельную группу, считаем нецелесообразным, поскольку по своим характеристикам они сходны с двухкомпонентными образованиями: «Ворожу-творожу-не торможу» (реклама йогурта); «Сейчас я предлагаю вашему вниманию интервью с одним из лучших аутсайдеров горнолыжного спорта Евразии Рахмат Сахат Карбонат Абу Табу Марабу Нариман Татарстан Курдыстан Фузии Узи Зарази Агдыбай Кандыбай Густобай Лукум Тукум Каракум Вали Мели Отвали Иняз Лобаз Перелаз Нефчи Сучи Хлопочи Добей Разбей Челубей Шуглы-оглы» (А. Костюшин). Необходимо подчеркнуть, что количество моделей с точки зрения смысловой значимости рифмующихся компонентов гендиадисного образования, на наш взгляд, не ограничиваются только этими девятью. Нами были обнаружены примеры слов-гендиадисов, представляющие собой имена существительные (в том числе и плюративы) и не относящиеся ни к одной из имеющихся групп: «тары-бары», «шуры-муры», «уси-пуси», «кызи-бызи» и др. Подобные образования попадали в поле зрения исследователей, которые предпринимали попытки их анализа с точки зрения словообразовательной структуры и лексико-грамматических характеристик (А.З. Мирза-Джафар, Н.Н. Дурново, С.Г. Николаев, Д.В. Гугунава). Компоненты подобных единиц представляют собой окказиональные образования, у которых отсутствует связь с узуальными словами, или они могут иметь родственные (однокоренные) узуальные слова (тогда определение лексического значения подобных рифмоповторов не вызывает затруднений). Части (или часть) гендиадисного образования лишены лексического значения (асемантичны), если рассматривать их вне гендиадисной единицы. Но в составе рифмоповтора они приобретают семантическую наполняемость. Семантика подобных единиц идиоматична, то есть мы не выводим значение рифмоповтора из суммы значений компонентов, входящих в его состав. Данный аспект позволяет нам уловить сходство между фразеологизмом и словом, созданным при помощи гендиадиса. Но фразеологизм – это устойчивое сочетание слов, раздельнооформленная единица, гендиадис – слово, состоящее из нескольких рифмующихся компонентов, цельнооформленная единица. Причём, «если компонент не существует в языковой системе как отдельное слово… без другого компонента, нет оснований признавать данное образование сочетанием слов» [1, 77]. «Обознатушки-перепрятушки!!! – раздался вдруг сзади громкий голос» (А. Семенов). В данном примере оба компонента представляют собой окказиональные слова, но соотносимые (в силу наличия общего корня) с узуальными глаголами «обознаться» и «перепрятать», соответственно, затруднений в понимании лексического значения данного образования не возникает. При этом говорить о сниженной экспрессии данной единицы не приходится, хотя С.Г. Николаев отмечал, что «для большинства таких повторов характерна явно выраженная отрицательная оценочность…» [7, 144]. Гендиадис симаны-гулиманы употребляется в речи в значении «веселье, праздное времяпрепровождение». Сложно уловить связь первого компонента «симаны» с узуальным словом. Возможно, данный компонент соотносим с женским именем собственным «Сима», но это только гипотеза. Вторая часть данной единицы явно имеет отношение к слову «гулянье», о чём свидетельствует семантика гендиадиса «симаны-гулиманы». В разговорной речи отмечено ещё несколько рифмоповторов, первый компонент которого представляет некий окказионализм, а второй – отзвук к нему: «А он предпочитает чили-вили на палочке» (разгов. речь). Такое слово в контексте приобретает семантику «что-то вкусное, изысканное». Можно предположить, что здесь не исключена связь гендиадисного образования «чили-вили» со словом «чилим», которое есть в Словаре В.И. Даля и обозначает «водяное растение, водяной орех», а «чилимниками» называют «охотников до водяных орехов, кои мочат в рассоле» [2]. Таким образом, рискнём предположить, что семантическая связь между гендиадисом чили-вили и существительными «чилим» и «чилимники» существует. Рифмоповтор «шуры-муры» зафиксирован в словаре С.И. Ожегова [8] в значении «шашни» и Словаре В.И. Даля, правда, данное слово имеет иную орфографию (слитное написание) «шурымуры» и выступает в значении «тайные переговоры, замыслы» [2]. Гендиадисное образование «тити-мити» выступает в роли синонима к существительному «шуры-муры» и имеет значение «любовные отношения, флирт», кроме того, в говорах Орловской области «тити-мити» реализует ещё одно значение - «женская грудь», данное значение тоже имеет право на существование, поскольку в Словаре В.И. Даля читаем «тита – грудная железа с соском, женская кормовая грудь» [2]. Следовательно, считаем возможным предположить существование ещё двух моделей гендиадисных образований, представляющих собой сочетание «асемантичного компонента с другим асемантичным компонентом», а также «асемантичного компонента в сочетании с его отзвуком». Таким образом, мы рассмотрели несколько типов гендиадисных образований с точки зрения значимости рифмующихся компонентов. Необходимо отметить, что специфика разговорной речи стимулирует появление новых моделей гендиадисных единиц, не попадавших в поле зрения исследователей и служащих благодатным материалом для дальнейшего изучения.Список литературы: 1. Архангельский, В.Л. Устойчивые фразы в современном русском языке [Текст] / В.Л. Архангельский // Основы теории устойчивых фраз и проблемы общей филологии. – Ростов-на-Дону, 1964. – С. 76-79. 2. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка [Текст] / В.И. Даль. – М.: Издательство «Русский язык. Медиа», 2008. – 2716 с. 3. Земская, Е.А. Языковая игра [Текст] / Е.А. Земская, М.В. Китайгородская, Н.Н. Розанов // Русская разговорная речь: Фонетика. Морфология. Лексика. Жест. – М. – 1983.– С. 193-194. 4. Изотов, В.П. Введение в комбинаторику способов словообразования [Текст] / В.П. Изотов. – Орёл. – 1997. –С. 4. 5. Изотов, В.П. Параметры описания системы способов словообразования (на материале окказиональной лексики русского языка) [Текст]: Автореф. дисс. … д-ра филол. наук / В.П. Изотов. – Орёл. – 1998. – 36с. (б) 6. Изотов, В.П. Неузуальные способы словообразования: Конспекты лекций к спецкурсу [Текст] / В.П. Изотов, В.В. Панюшкин. – Орёл. – 1997. – 40 с. 7. Николаев, С.Г. Что такое ху^ Мартынова Н.А. Орловский государственный институт экономики и торговлиОрел, Россия ОТРАЖЕНИЕ ОСОБЕННОСТЕЙ СОЦИОКУЛЬТУРНОЙ ^ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ В НАЦИОНАЛЬНОЙ КАРТИНЕ МИРА Человек существует в очень сложном мире, состоящем из вещей, с которыми ему ежедневно приходится вступать во взаимодействие в процессе практического освоения мира с целью обеспечения собственной жизнедеятельности. История становления человека показывает, что практическое освоение мира с момента создания орудий производства есть одновременно и его осмысление. Поэтому окружающие человека вещи являются объектами не только практической, но и когнитивной деятельности, в результате которой в сознании закрепляются выявленные и осмысленные человеком в процессе практической деятельности различные признаки и свойства предметов, явлений и процессов. Одновременное развитие как практической, так и когнитивной деятельности человека приводит к становлению абстрактного мышления, являющегося прежде всего этапом образования в сознании таких обобщенных образов предметов и явлений, которые удерживают в своей форме существенные черты и свойства предметов, что позволяет этим формам фиксировать в сознании отраженные фрагменты объективного мира в виде идеальных сущностей – понятий и их связей. Осознание существующих в реальном мире закономерностей приводит к созданию символов и знаков, помогающих человеку ориентироваться в реальном мир