Сергей Белов 66-й и Сатурн(иронические картинки из жизни геологов)Персонажи и действующие лица состав полевой партии одного из геологических НИИ, образованного ещё декретом основоположника научного коммунизма:а) основной состав ИТР, или работники умственного труда – представителитрудовой интеллигенцииЕго превосходительство, Научный Руководитель, он же дядя.Димыч, адъютант его превосходительства, парень хоть куда, мастер на все руки.Начальник партии – Михалыч, соавтор произведения.Главный Прогнозист, знаток меры сходства и нетипичности, – правая рука начальника.Витюша, по прозвищу «Степной негр», – левая рука начальника.Лёха, по прозвищу Кулибин, известный в кругах как изобретатель компаса.Шурик, менестрель и гитарист, душа компании.б) временный персонал или представители гегемона общественного развития – славногопролетариата Казы, студент кавказской национальности.Валя, практикантка, девушка, а затем женщина, приятная во всех отношениях.Сергей Петрович Пшеничный, бывший артист московских театров, в главной роли повара партии, занятый также в эпизодах по копанию шурфов.Мальчонка Коля, водитель чахоточного УАЗа.Сатурн Андреич, водитель ас, властелин главного транспортного средства ГАЗ – 66, в прошлом – завязавший урка.в) мертвые души из числа местных жителейТетя Маруся, содержательница сарая с экспедиционным барахлом.Гагарин, правда, не космонавт и даже не князь, но знаток местных обычаев, рыбак и охотник, прозванный соколиным глазом за меткую стрельбу по быстроногим сайгакам.^ В эпизодах участвуют кочевники-скотоводы, начальство, лучшие представители национальных кадров, Выдающийся геохимик и даже Легендарный академик.Место действиятерритория ныне суверенной Республики под мудрым руководством собственного Президента, уверенно идущей семимильным шагом в светлое будущееВремя действиягоды глубокого застоя, тем не менее, относящиеся к золотому веку отечественной геологии^ Несколько слов от автора вместо предисловияЛюбознательный читатель, жаждущий узнать как можно больше о героических свершениях и трудовых подвигах отечественных геологов, будет, вероятно, несколько разочарован. Более того, быть может, он будет даже шокирован некоторыми подробностями жизни одной из тысяч геологических партий, каждое лето выезжавших на поиски руд в различные уголки Советского Союза. Но поскольку, много воды утекло с тех пор, как произошли события, легшие в основу этой повести, то теперь о них можно смело рассказывать. За давностью всё спишется! Тем не менее, я, на всякий случай, хочу все же подчеркнуть, что в этом литературном (и я это подчёркиваю) произведении совпадения отдельных событий и имен не более, чем простая случайность. Моих друзей и коллег, давших лишь некоторые свои черты героям этой совсем не строго документальной истории, я очень уважаю и люблю. Именно Вам, мои дорогие соратники по нелегким экспедиционным маршрутам, я посвящаю свой скромный труд.ПрологРаздавшийся телефонный звонок, был ну совсем не кстати. Жена только что проводила детей в школу, в однокомнатной квартире мы остались одни, и я, обняв супруженицу, обнажил её крутой зад, и устремился к соблазнительно белевшим ягодицам, собираясь исполнить приятную мужскую обязанность. По утрам, когда никто не мешал, мы не отказывали себе в этих невинных удовольствиях. Потом, побрившись и приняв контрастный душ, было приятно, сидя за утренним чаем, в пол уха слушать по радио новости об угнетении трудящихся в странах капитала и о новых достижениях советского народа на пути в светлое будущее. Удовлетворённое лицо суетящейся вокруг жены, давало тёплое ощущение того, что и ты приложил руку, хотя нет, пусть не руку, а другую часть тела, к воцарению довольства и благоденствия в отдельно взятой семье, которая, однако же, как учили нас классики марксизма, является первичной ячейкой общества. – Слушаю, – бросил я в трубку, мысленно чертыхнувшись, досадуя, что прервали в самый не подходящий момент. – Михалыч, это я, – проклокотал в трубке хрипловатый голос Сатурна Андреича. – Так я приведу сегодня мальчонку? – спрашивал водитель. – Приводи, – буркнул я и выключил телефон. Теперь нам уже не мог помешать никто. В полдень в институте появился Сатурн. С ним был небритый, волосатый, орангутангообразный парень, явно уголовного вида, настороженно озиравшийся по сторонам. – Вот, это Колюня, – произнёс Сатурн, показывая пальцем на своего спутника. – Это и есть твой мальчонка? – спросил я, взглянув на верзилу. – Да, Михалыч, кто скажет, что это девочка, пусть первым кинет в меня камень, – бодро произнёс классическую фразу водитель 66-го, но, споткнувшись о мой резкий взгляд, стал бормотать: “Знаю его мать, просила устроить парня, а то может совсем пропасть, а мальчик хороший, Михалыч, вот увидишь, ручаюсь”! – М..да, – вздохнул я, ещё раз окинув взором Колюню. Я, можно сказать, горел: уже завтра нужно было отправлять железнодорожную платформу с двумя экспедиционными машинами к месту полевых работ в одну из азиатских республик, которые впоследствии известный нобелевский лауреат образно окрестил подбрюшъем России. А шофера на УАЗку у меня до сих пор не было. Шёл я на некоторый риск и в отношении Сатурна: у начальников полевых партий было выработанное годами правило: одного и того же водителя больше трёх сезонов подряд в одну партию не брать. Обычно, по их прошествии, шофёр, что называется, “знал все ходы и выходы”, становясь трудно управляемым, и с ним возникали проблемы. Учитывая, что среди этого специфичного контингента весомую долю составляли приверженцы зеленого змия, все старались придерживаться правила, отступая от него лишь вынужденно. Сатурна Андреича же я брал в четвертый раз. За три полевых сезона были у него залёты и проколы, но я полагал, что вполне изучил как его слабые, так и сильные стороны, главной из которых был весьма солидный шофёрский стаж. Я ещё раз осмотрел кандидата на место водителя УАЗа и, строго предупредив его о карах за несанкционированное потребление алкоголя, послал оформляться в кадры. А спустя две недели, пришла депеша о том, что железнодорожная платформа с двумя машинами и водителями благополучно и без потерь, если не считать раскладушки, которую, якобы, сдуло ветром, прибыла на место. Вообще то раскладушка, как потом было установлено, была обменена на выпивку у яшек – проводников, сопровождающих цистерны с вином, которым по их просьбе Сатурн Андреич, выдававший себя за учёного из Академии наук, ополовинив бидончик с вином, прочёл популярную лекцию на тему: “Минеральные богатства Республики, плохие дороги и что–где выгодно купить-продать”. Тотчас же мы вместе с Главным прогнозистом, являвшимся в поле моей правой рукой (вне поля этой рукой наоборот был скорее у него я), вылетели в столицу азиатской Республики, где на научно-техническом совете нам предстояло защитить отчёт об итогах зимней камеральной обработки результатов прошлогодней экспедиции. А результаты эти, надо сказать, были весьма и весьма сенсационны! Прелюдия Если в поле среди геологов тон задают полевики – люди, как правило, очень выносливые, неприхотливые, неутомимые в маршруте (этот тип у нас в партии ярко представлял отважный Витюша, который мог совершать многочасовые переходы под палящим солнцем, обнажённый по пояс, и кожа на спине которого к середине сезона приобретала густо чёрный с фиолетовым переливом цвет), то в камеральный период, то есть зимой, когда начинается обработка данных полевых наблюдений, лидерство обычно переходит к геологам иного склада. Эта разновидность профессии у нас была представлена Главным прогнозистом. – Что Вы понимаете в таком сложном и неординарном деле, как прогноз месторождений”? – восклицал наш коллега. – Распознавание образов, – вот что здесь главное, коллеги”! – вправлял нам мозги Главный прогнозист, посвящая в истины, до которых Витюше, Лехе, да и мне, предстояло ещё дорасти. “Необходимо отрешиться от старой рутины и обрабатывать материалы по новой современной методике, тем более речь идёт о прогнозе”! – восклицал он, и слова эти не казались выброшенными на ветер. В интересах дела Главный прогнозист обворожил Марью Ефимовну Перемитину, ведавшую в институте всей математической частью, доказав ей, что достоин быть посвящённым в святая святых кухни математического прогноза – метод “поправленный поиск”. Основу “поправленного поиска” составляли два важнейших, правда, почему-то взаимоисключающих друг друга постулата: каждое месторождение настолько уникально и нетипично, что не похоже ни на что; и искать месторождение надо на основе меры сходства с типовым эталоном. Это противоречие казалось нам несколько странным, но его, видимо, следовало относить на парадоксальность математического подхода, до понимания которого непосвящённым ещё предстояло дорасти. – Математика, мой друг, – втолковывала Главному прогнозисту Марья Ефимовна, –, даёт возможность выявить такие корреляционные связи, такие зависимости, о которых вы и не подозреваете! Вот свежий пример, хотя он и не из области геологии, а медицины, но весьма, весьма показателен. В лаборатории академика Залысенко из кожно-венерического института проанализировали частоту заболеваемости, – Марья Ефимовна на секунду замялась, – пардон, банальным триппером, в зависимости от того, каким видом транспорта пользовались пациенты. И что же Вы думаете? Выявились потрясающие результаты: с 95-ти процентным уровнем значимости оказалось, что подавляющее большинство словивших триппер, пользовались общественным транспортом; тех же, кто ездит на собственном автомобиле – среди пациентов венеролога оказалось на два порядка меньше. Это настоящее открытие, суть которого ещё учёным предстоит осмыслить! – эмоционально подвела итог Марья Ефимовна. – А не связано ли это с тем, что личных машин у нас ещё маловато и народ пользуется в основном метро и трамваем? Ведь, чтобы купить жигуль нужно лет восемь отстоять в очереди? – наивно произнёс Главный прогнозист. – Вот! Вот! – воскликнула математичка, всплеснув руками. – Эти слова наглядный пример того, как мало, как мало у нас ещё осознают роль математического подхода к решению кардинальных научных проблем. Дорогой мой! Я буду настоятельно рекомендовать вам повысить уровень своей математической подготовки. Кстати, сейчас в университете как раз формируется группа повышения квалификации в области прикладной математики. Я сделаю протекцию, у меня есть связи. Окончив курс, вы станете в институте лидером математического прогноза, перед вами откроются широкие возможности и условия для прекрасной карьеры. Заворожённый заоблачными перспективами, которые красочно обрисовывала Марья Ефимовна, Главный прогнозист потрясенно кивал, готовый решительно вгрыстся в гранит математической науки. УвертюраВ конце декабря, когда институтский люд был занят поисками шампанского и сервилата к новогоднему праздничному столу, Главный прогнозист, появившись на работе торжественно и весомо, как главную козырную карту, выложил на стол синие корочки, где говорилось, что предъявитель сего окончил курсы повышения квалификации в области прикладной математики. Мы бросились рассматривать пахнущий типографской краской солидный документ. Научный руководитель, нацепив на нос очки, разглядывая внимательно сей мандат, что-то по-генеральски глубокомысленно мычал, наконец, захлопнув его, пожал руку обладателю документа, и важно произнёс: “Поздравляю, поздравляю! Теперь я уверен: дело геологического прогноза – в надёжных руках”. Изнутри познавший метод “поправленный поиск” и вооружённый до зубов единственно верной идеологией, Главный прогнозист, получив благословение Научного руководителя, с энтузиазмом взялся за дело. Перво наперво добрый кусок территории, тогда ещё, правда, не суверенной Республики, равный по площади Бельгии, Нидерландам и Люксенбургу вместе взятым , с довеском каких нибудь Монако и Лихтенштейнов, Главный прогнозист разбил на равновеликие ячейки-блоки, определил месторождения-эталоны, а затем, торжественно сообщил Научному руководителю, что в методологическом плане для прогнозирования всё готово и теперь остаётся только задействовать Димыча и Шурика, чтобы для каждой ячейки-блока с геологической карты скрупулёзно собрать информацию, то есть замерить сколько, например, тех или иных трещин, складок, пластов мрамора, известняка или гранита заключено в каждой из них. – Вообще, мне кажется, что важным прогнозным фактором должен явиться такой параметр, как количество километров от центра ячейки до обнажения гранитов. Там, где это расстояние велико, граниты ну, просто, обязаны быть рудоносными, – убеждённо заключил новоиспечённый адепт математического прогноза. Дяде, как негласно звали мы Научного руководителя, было жаль отдавать техников на эту кропотливую, и, судя по всему, муторно-долгую работу. Особенно не хотелось ему отпускать Димыча. Ловкий Димыч вот уже второй месяц успешно рисовал картинки для очередной монографии шефа, поэтому умудренный жизнью Научный руководитель принял соломоново решение – отдать в безраздельное пользование Главному прогнозисту лишь Шурика, глубокомысленно заметив при этом, что любая работа должна соответствовать уровню квалификации исполнителей. Кропотливая и нудная работа по сбору исходных данных заняла у Шурика несколько месяцев. Вообще-то она могла бы быть закончена и раньше, но Шурик, как студент-заочник, или как мы говорили – заушник, то уходил в очередной учебный отпуск, то ездил кататься на лыжах в горы, то в очередной раз разводился и женился. А это, как вы понимаете, требует времени. – Хорошо студентам и беременным, одни отпуска, – говорил Шурику кадровик Драбкин, подписывая ему очередное заявление на отпуск, который государство в своей щедроте предоставляло заушникам на период экзаменов. Наконец, когда весеннее солнце справилось с последними остатками зимы, Шурик торжественно вручил заказчику бумажную простыню, где в длинных, как кишки, столбиках цифр содержалась исчерпывающая информация, столь необходимая для научного прогноза. Теперь в бой должен был вступить Главный прогнозист, и он, не мешкая, начал священнодействовать. Вечерами, когда институт пустел, в его комнате ещё долго горел свет. Наш герой трудился, не считаясь со временем; кажется, творческий процесс захватил его с головой. Особенно тесно Главный прогнозист вошел в плодотворный контакт с программисткой-компьютерщицей Ингой Питраковой – правой рукой Марьи Ефимовны Перемитиной. Кончилось, правда, это тем, что однажды, жена нашего героя, работавшая в институтской библиотеке, обеспокоенная вечерними творческими порывами супруга и, решив занести ему для подкрепления сил бутерброды, застала Главного прогнозиста и программистку в весьма пикантной ситуации: красный, как раскалённый магматический шток, фаллос её мужа внедрялся в разверзшуюся промежность Инги Питраковой, поразительно походившую на зияющую тектоническую трещину в литосфере. – Дорогая, это всего лишь научный эксперимент, мы имитировали процесс внедрения при различных начальных условиях, – пытался, было, объясниться Главный прогнозист, однако, когда килограммовый том геологического словаря, попавшийся жене под руку, опустился на его голову, незадачливый экспериментатор был вынужден замолчать. Наука, как и искусство, требовала жертв. На алтарь её было брошено семейное благополучие, и лишь время и женское всепрощение, помогли нашему герою выровнять впоследствии семейную лодку, давшую сильный крен. Парадоксально, но в том, чем занимался с Ингой Главный прогнозист и рождением руд, действительно было сходство. Восставший из глубин возбуждённой мантии магматический диапир, внедрявшийся в трещину, как фаллос на своей кульминационной стадии, извергал в лоно вмещающих пород жидкий флюид, дающий начало рождению новых скоплений руд. Математически эти процессы описывались идентично, и в этом наш пострадавший за геологическую науку герой был абсолютно прав. Так или иначе, несмотря на неожиданные трудности, возникшие на пути научного познания, к дню геолога, который праздновался в начале апреля, Главный прогнозист сформировал образ месторождения, которое он намеревался спрогнозировать на этом огромном куске территории Республики. Образ был описан набором различных признаков и характеристик. Фигурально говоря, это была геологическая дойная корова, дававшая вместо молока, металлоносные растворы, из которых потом, подобно творогу и сыру из скисшего молока, возникали скопления полезных ископаемых. В качестве ведущих признаков, которые были присущи этой корове, Главный прогнозист выделил: голову, туловище, хвост, ноги, а также карие, будто всё понимающие глаза. Рога и копыта, он без колебаний отнес к признакам второстепенным и несущественным. Такой образ, сформированный в пространстве признаков, как он теперь солидно говорил, и должен был явиться эталоном для научного прогноза крупного месторождения. Именно его наш неутомимый исследователь стал сравнивать с тем набором признаков, которые, переведя на язык цифр, предоставил ему Шурик, для каждой из многочисленных ячеек-блоков, на которые была поделена территория прогнозирования. И о эврика! Эта кропотливая работа неутомимого исследователя увенчалась успехом! В ячейке-блоке под номером 44 Главный прогнозист обнаружил четыре ноги, голову и хвост. Правда, по своим параметрам они скорее могли принадлежать не дойной корове, а свинье, но когда в результате рудно-формационного анализа обнаружилось, что у прогнозируемого объекта с девяносто процентной вероятностью глаза тоже имеют карий оттенок, все сомнения в прогнозе отпали. – Блок сорок четыре – вот где Природа спрятала ещё один рудный гигант! – уверенно восклицал Главный прогнозист, излагая нам итоги математического прогноза. Его непоколебимая уверенность, помноженная на привитое ещё в школе уважение к математике, сделали своё дело: некоторый скепсис, имевшийся у других членов нашего славного творческого коллектива, рассеялся, как утренний туман, после восхода июльского солнца. Масло в огонь было подлито и тем, что, Витюша, проанализировав аэрофотоснимки в пределах выделенного “поправленным поиском” блока 44, обнаружил нечто прохожее на радиально-кольцевую структуру центрального типа, а с ними, как известно, ассоциируют крупные месторождения. Забегая вперёд, скажу, что при проверке на местности структура эта оказалась колодцем, к которому со всех сторон, как лучи к центру, тянулись тропы ходивших на водопой баранов. Но тогда мы ещё не знали этого. Научный руководитель, внимательно ознакомившись со всеми этими результатами, вызвал меня и Леху на ковер. – Вот что, дорогие мои, – начал умудрённый жизнью зубр геологии. – Мы стоим на пороге важного открытия. Метод “поправленный поиск”, подтверждённый дешифрированием аэрофотоснимков показал, что в блоке 44 может залегать рудный гигант. Чем это пахнет, я думаю объяснять не надо! – возвысил тональность голоса Научный руководитель. – Дело серьёзное, и чтобы быть до конца уверенным в прогнозе, надо его заверить путём тектонофизического моделирования, которое вам, мои милые, и предстоит провести. Знаю, что это не просто и времени до выезда в поле остаётся мало, но, кровь из носу, сделать это необходимо, на карту поставлено многое, – закончил свой руководящий спич шеф и, почему-то, почесал за ухом. Надо сказать, что в тектонофизических изысках мы с Лёхой были не новички, однако на пути моделирования были серьезные трудности. Дело в том, что тектонофизическая модель выполняется из желатина, который является оптически-активным материалом: проходящий через него поляризованный свет интерферирует в соответствии с особенностями распределения напряжений в модели, и желатина этого требуется немало. А этот специфичный продукт, так популярный у домашних хозяек и являвшийся неотъемлемым инградиентом студней и рыбных заливных, был весьма дефицитен. Особенную остроту вопрос: где достать желатин, приобретал накануне всенародных праздников, когда милые дамы в массовом порядке варили так любимый на Руси холодец, составлявший, наряду с салатом Оливье, пожалуй, главную достопримечательность русского стола. Впереди уже маячил славный праздник международной солидарности трудящихся, и нам с Лёхой предстояло проявить чудеса предприимчивости, чтобы раздобыть требуемый продукт в необходимых для проведения эксперимента количествах. Я попытался было, ссылаясь на желатиновый дефицит, настоять на увеличении сроков работ, но Научный руководитель был не прирекаем: мы, не смотря ни на что, в кратчайшее время должны были провести этот важнейший эксперимент. На следующий день Лёха принёс из дому пакетик желатина. “Это всё, что было у мамы”, – сказал он. Мать экспериментатора, свято веря в науку, отдала последние запасы драгоценного вещества, надеясь, что результаты этого важного исследования лягут в основу будущей кандидатской диссертации сына. – Теперь на праздник не поешь холодца, вот чёрт! – добавил по привычке Лёха. Чёрт! – было самое крепкое из ругательств, которое можно было услышать из его уст. – Наука, мой друг, требует жертв, – произнёс я в ответ на Лёхины чертыханья. Получив добро Научного руководителя, я наложил желатиновый оброк на всех членов нашего славного творческого коллектива. Димыч проявил чудеса находчивости и какое-то количество желатина раздобыл для нас на стороне. Наконец можно было приступать к эксперименту. Из фанеры Лёха сколотил специальный ящик, куда был залит желатиновый студень, в который необходимо было имитировать внедрение интрузивного магматического штока. По замыслу изобретателя, лучше всего для этих целей подходил обычный гандон, в который под давлением подавалась вода. Однако первый опыт закончился неудачей: изделие №2 Баковского резинового завода (так стыдливо именовался советский презерватив), не выдержав давления, лопнуло, окатив нас с Лёхой водой. – Резина слаба, – констатировал наш Кулибин, вытирая мокрое лицо полой халата. – Говорят, на западе они значительно прочнее, – добавил он. – М..да, пожалуй ты прав, – согласился я, вспомнив, что действительно, заграничный аналог, при нашем тотальном дефиците, порой, использовался по назначению неоднократно (после промывки и сушки на батарее) что, несомненно, свидетельствовало о его высоких эксплуатационно-прочностных качествах. Такое изделие экстра класса – подарок одного из приятелей, побывавших за железным занавесом, оставалось у меня дома в единственном экземпляре. “Что ж, придётся ради науки и мне идти на жертвы”, – подумал я, пообещав коллеге-экспериментатору, что к завтрашнему дню постараюсь решить эту техническую проблему. На следующий день тектонофизический эксперимент был возобновлён. Внедрение магматической интрузии в породы, слагавшие земную твердь Республики, имитировалось вдавливанием в желатин надувавшегося от воды ярко красного презерватива, который своей прочностью наглядно демонстрировал высокий уровень западных технологий. – Надо же, вот капиталисты, даже гандоны у них пахнут клубникой, – восхищённо восклицал Алексей, контролируя ход эксперимента. – А это Лёх, чтобы лизали, как ягоду, – заметил я. Эксперимент был в самом разгаре, когда дверь отворилась, и в нашу комнату стремительно вбежала Лидия Семёновна – девушка лет шестидесяти, сотрудница соседнего отдела, очень симпатизировавшая Лёхе и пылавшая к нему платонической страстью. – А что это вы тут делаете? – игриво спросила Лидия Семёновна, обращаясь к нам. – Моделируем, – ответил наш Кулибин. – Ой, а это что? – воскликнула Лёхина пассия, указывая пальчиком на красный, раздувшийся, налитый водой гандон, упёртый в трясущуюся желатиновую массу. – Гандон, – бросил я, занятый наблюдением за ходом процесса. – Что, что? – Гандон, или по-научному, презерватив, – пояснил я престарелой девушке. Лидия Семёновна покраснела до корней волос и, хлопнув дверью, возмущённо выбежала вон. Со мной с тех пор она уже не разговаривала. На следующей неделе мы подводили итоги эксперимента. Он показал если не совпадение с математическим прогнозом, то некие тенденции, которые, при сильном желании в общем можно было интерпретировать, как подтверждение выводов, полученных Главным прогнозистом. “Да…”, – глубокомысленно почесывал за ухом Научный руководитель, знакомясь с представленными результатами. – “Что ж, всё говорит о том, что мы, очевидно, на верном пути”. Особенно рад был Главный прогнозист. Он походил на счастливого обладателя выигрышного лотерейного билета, который сулил перевернуть его жизнь. Полученные выводы легли в основу научного отчёта и практических рекомендаций по поискам рудного гиганта, спрогнозированного нами на территории Республики. С ними нам теперь и предстояло ознакомить местное республиканское геологическое руководство. Что и было осуществлено нами сразу по прилёту в Республику перед началом полевых работ.АдажиоБольшинство членов Научно-технического совета, казалось, мало занимало то, о чём сейчас около получаса вещал Главный прогнозист. Когда доклад завершился и его голос смолк, в зале воцарилась мертвая тишина. – Есть ли желающие высказаться? – обратился к собравшимся Валтих Шайкович Дайшокалов – Генеральный директор местной геологической службы. Под пронзительным взглядом своего генерала члены НТС стыдливо опускали взор и будто поёживались. Ответом Генеральному была мертвая тишина. – Ну что ж, тогда позвольте мне, – произнёс Дайшокалов и решительно взошёл на трибуну. – Это что же, что же, получается?! – патетически возвысил он голос. – Мы работаем, трудимся на просторах Республики из года в год, не зная ни сна, ни отдыха, а тут вдруг появляются какие то варяги, – метнул взгляд в нас Генеральный, – и обработав наш материал, нашу геофизику, выдают рекомендации, где говориться, что тут! – ткнул он указкой в центр висевшей карты, – должно быть крупное, можно сказать, гигантское месторождение! – Да, да, варяги! И использовали нашу, нашу геофизику! – эхом вторил Генералу научно-технический совет. – А как вы считаете, – обратился к нам Дайшокалов, сделав выразительную паузу, – главный геофизик у меня специалист, или жопа с ручкой? – Я чуть не упал со стула. Мне показалось, что я ослышался. Главный прогнозист громко икнул, будто проглотил горячую картофелину и стал что-то мямлить себе под нос. – Так я жду вашего ответа? – возвысил голос Генеральный, стреляя взглядом то в меня, то в Главного прогнозиста, то в местного главного геофизика Турсунбаева, который сидел как на иголках. – Мы, мы, – смущённо начал Главный прогнозист, – используя местные материалы, работали в контакте с Аманбеком Адысовичем. Главный прогнозист сделал неуверенный жест в сторону Турсунбаева.Ах, так! – перебил моего коллегу Дайшокалов. – Значит это совместные выводы?М..м.., да, – замявшись, вытолкнул из себя Главный прогнозист.Ну, если так, тогда! Тогда это другое дело!Да, да! Другое дело, – эхом завторил своему шефу хор членов НТС.Кто у нас готовил отзыв на отчёт? – обратился генерал к учёному секретарю. – Лыкодралов готовил, Валтих Шайкович, – заспешил с ответом маленький, сгорбленный человечек, похожий на гнома, протягивая отзыв. Следует сказать, что Иван Леонидович Лыкодралов, которому было поручено написать отзыв, был человеком скрупулёзно-въедливым, но не без способностей. Был он чем-то вроде нашей тени на протяжении почти всех лет, которые мы работали в Республике. “Наш народный контроль”, – называл его Витюша. С провинциальной дотошностью Лыкодралов со своей группой, точь в точь, повторял всё то, что делали мы. Началось это ещё тогда, когда мы изучали месторождение, название которого в переводе с тюркского звучало довольно мрачно – Чёрная могила. По утрам, встречаясь с Лыкодраловым и его подручными на загаженном баранами и людьми складе, где хранился керн скважин, мы вежливо раскланивались. Разложив на земле ящики со столбиками выбуренного керна, мы принимались за работу: считали количество прожилков, отбирали пробы и шлифы. Закончив, складывали тяжёлые ящики в стопку. После обеда, вернувшись на кернохранилище, мы в изумлении обнаруживали, что те же ящики разложены на земле вновь и теперь над ними уже колдует Лыкодралов со товарищи. Поначалу это вызывало удивление. На прямые вопросы Иван Леонидович что то невнятно бормотал, ссылаясь на утверждённый начальством проект. Шёл он по пятам и тогда, когда стали разворачиваться работы на месторождении Тёплый Жаур. Как только мы представили местному начальству вновь составленную геологическую карту этого перспективного месторождения, отряд нашего преследователя в спешном порядке начал картирование этой же площади в том же масштабе. Заградотряд Лыкодралова постоянно дышал нам в спину. “Доверяй, но проверяй”, – ценное указание основателя советского государства в Республике выполнялось неукоснительно. Наш Научный руководитель, начавший свою карьеру в период, когда геологов ещё сажали с формулировкой “за сокрытие в недрах”, поступал мудро, не вступая из-за этого “пригляда” в конфликт ни с Лыкодраловым, ни со стоявшим за ним местным начальством. Наоборот, Научный руководитель как бы покровительствовал Ивану Леонидовичу, намекая, что поможет, если тот задумает, защитить кандидатскую диссертацию. Несмотря на несуразность такого положения, с Лыкодраловым и его ребятами у нас установились нормальные, а временами даже почти тёплые отношения. Это и не удивительно, когда в пустынной степи находятся рядом два полевых лагеря: обмен визитами, приглашения на пирушки по случаю подстреленного сайгака сглаживают возникающие шероховатости. И вот нашему старому знакомцу было поручено подготовить на наш отчёт отзыв с пристрастием. И Иван Леонидыч, добросовестно выполняя наказ начальства, потрудился на славу, раскритиковав это научное произведение в пух и прах. – Я думаю, стоит зачитать лишь заключительную часть, – произнёс Дайшокалов, открывая последнюю страницу отзыва, где был учинён обстоятельный разгром нашего отчёта и вытекающих из него рекомендаций. – Да, да, только заключительную, – согласно закачались лысины и седины членов совета. Генеральный поправил очки и голосом, в котором чувствовался металл, начал читать: “Подводя итоги всестороннего рассмотрения, и взвешивая все за и против, мы должны констатировать, что вышеуказанный отчёт и рекомендации принять нельзя………”. В этом месте Генеральный запнулся, по рядам членов совета пронесся сдавленный вздох, похожий на стон, но, как опытный рулевой, одним движением штурвала спасающий судно от катастрофы, Валтих Шайкович, будто справившись с невидимым препятствием, победно завершил фразу: “…принять нельзя, только как с отличной оценкой!” – Да! Да! Несомненно, с отличной оценкой! – раздались дружные голоса членов совета. Я взглянул на Главного прогнозиста. Мне показалось, что ещё мгновение, и он вскочит и, подпрыгнув до потолка, победно закричит Ура..аа! Это был триумф на пороге разгрома. – Отзыв перепишешь к завтраму, – выразительно прошипел сидевшему рядом Лыкодралову учёный секретарь. – Поздравляю, поздравляю! – пожимал нам с Главным прогнозистом руки Дайшокалов, – я всегда считал, что только совместные усилия наших столичных учёных и местных производственников могут дать хорошие результаты, и сегодня это блестяще подтвердилось, мы на пороге новых, новых открытий. Вечером, по случаю успешной защиты нами был устроен приём. В целях конспирации на него были приглашены только сотрудники партии. Местом проведения этого важного, хотя и не протокольного, мероприятия стал наш родимый 66-й газон, традиционно припаркованный Сатурном Андреичем во дворе геологического управления. Тяжёлая армейская машина была хорошо подготовлена для подобных мероприятий. Внутри металлической будки, заменявшей штатный брезентовый кузов, помещались рундуки и вьючники с посудой и продовольствием. При входе с одной стороны стояла молочная фляга с водой, с другой – плита с газовым баллоном, за складным столом могли вполне комфортно разместиться человек восемь. Достоинством было и то, что по завершении подобных мероприятий, на положенных поверх листах толстой фанеры могли одновременно спать пять человек и ещё один (или одна) в кабине в специальной, похожей на носилки, люльке. В общем, 66-й имел всё необходимое для автономного плаванья, как на полупустынных пространствах Республики, так и тогда, когда служебная необходимость заставляла нас наведываться в республиканские центры цивилизации, как было и на этот раз. Ещё одной причиной проведения данного мероприятия было то, что пока мы с Главным прогнозистом стояли грудью на защите отчёта, наш геологический отряд пополнился: Колюня, съездив на УАЗе в аэропорт, привёз, прилетевших из Москвы Димыча, и Шурика, с неразлучной гитарой, и, кроме того, с ними прибыла одна, но, зато, кажется, замечательная девушка-практикантка по имени Валя. Из числа местного населения на приём был приглашён наш старый друг охотник Гагарин, которого я ежегодно оформлял сезонным рабочим. Он, хотя и не принадлежал к коренной национальности, однако, родившись и выросши здесь в результате мудрой национальной политики славного продолжателя дела основоположника научного коммунизма, являлся знатоком местных особенностей, традиций и обычаев. Но главное, он знал, где проще всего в городе можно было раздобыть вина. После напряжённого трудового дня все при свете переноски собрались за праздничным дастарханом. Я разлил по кружкам спиртное, причём Сатурн Андреич, традиционно попросил налить ему “карих глазок” – так он любовно называл денатурат, которому отдавал предпочтение перед другими напитками. Первый тост был провозглашён за удачную защиту отчёта и удачное начало сезона. Потом пили за Главного прогнозиста, достойного представителя нашей прогностической школы. Потом выпили (для верности по два раза) за здоровье и успехи каждого из присутствующих, в том числе за милых дам, которых представляла за праздничным столом Валя. После чего начался импровизированный концерт художественной самодеятельности. Шурик с гитарой как всегда солировал. Исполнял он всё с большим чувством. Особым успехом почему-то пользовалась песня “на Кавказе есть гора самая высокая”, а также известный шлягер “Эх, Одесса жемчужина у моря”. Как обычно, на этой стадии опьянения начались научные дискуссии. Главный прогнозист стал втолковывать нам с Димычем, что концепция дрейфа литосферных плит ни под каким соусом не может служить основой для крупномасштабного прогноза. Потом Сатурн пытался исполнить лезгинку на ступенях вестибюля геологического управления, однако, растянувшись на крыльце, после неудачного па вынужден был прекратить танец. Праздничный приём закончился далеко за полночь. Утром меня разбудил молодецкий храп шофера-аса Сатурна Андреича. На куче снаряжения, покрытой войлочной кошмой, спали в обнимку Главный прогнозист и Димыч. Милый Шурик сопел, нежно обхватив за талию гитару, клочья его бороды торчали меж струн. Валя уже встала и, видимо, пыталась осознать свою, первую в жизни ночь, проведённую в кабине славного детища советского военного автомобилестроения. Из стоявшего рядом чахоточного УАЗа доносился, похожий на звериный рык, храп Колюни. За поздним завтраком, желая прояснить ситуацию, Сатурн Андреич, глубокомысленно и как бы не к кому персонально не обращаясь, произнёс: “А ведь неплохо вчера отметили отчёт! И приняли немало, и как будто голова не болит?!”. Главный прогнозист молчал, отхлебывая из кружки огуречный рассол, любезно раздобытый где-то Гагариным. Участники вчерашней party