RUS-SKY ®, 1999 г."Дорогами тысячелетий" вып. 4"Молодая гвардия", 1991 год Валерий РОДИКОВЛЕГЕНДА О ЦАРСКОЙ ГОЛОВЕВ стране содом. И все – в содоме.Пожар назначен мировой.И пахнет спиртом в Совнаркоме – Из банки с царской головой. Примкнув штыки, торчит охрана. Свердлов в улыбке щерит рот. И голова, качаясь пьяно, К столу Ульянова плывет... Н. Денисов.Любовь к сенсации углубляет историю. Не так давно мы узнали об удивительной удаче: кинодраматург Гелий Рябов, взяв лопату, пошел в загородный лес под Свердловском и выкопал череп последнего российского императора Николая II.Гробокопательство – древнейшая профессия, сродни проституции. Почти все усыпальницы пирамид разворованы незнамо кем. Но кинодраматург решил не таиться. Он уже написал повесть “Принуждены вас расстрелять...” для журнала “Родина” (№ 4, 5, 1989), выступил в “Московских новостях” и на многочисленных вечерах, где опроверг результаты следствия, проведенного в 1919 году.Сразу возникает первое “но”. Ведь на вскрытие захоронения должно быть законное основание, его производят специалисты в присутствии понятых с надлежащим описанием найденного. Без такой процедуры подлинность находки всегда будет под сомнением. Это уж бывшему сотруднику милиции Гелию Рябову, думается, известно. В нашенской земле схоронены миллионы черепов. При желании можно и подобрать подходящий.Кстати, самовольное вскрытие превращается уже в осквернение, и на этот счет имеется статья УК, что Гелию Рябову, наверное, тоже известно. Убежден, что за мальчишескую самодеятельность кинодраматурга никто и никуда тягать не будет, но серьезные дела (а история дело серьезное) надо делать серьезно, то есть по правилам.Но если Гелий Трофимович на свой страх и риск тщится что-то раскопать, то другая сенсация связана, наоборот, с закапыванием такой крупной улики в деле об убийстве царственных особ, как дом инженера Ипатьева, в подвале которого ночью с 16 на 17 июля 1918 года была расстреляна вся царская семья вместе с находящимися при них лицами. Борис Николаевич Ельцин, по чьему приказу осенью 1977 года знаменитый особняк в Свердловске был стерт с лица земли, вроде бы каясь, рассказал следующее: “Это было решение Политбюро, подписанное Л. II. Брежневым. На снос дома давалось три дня. Я спрашивал у тех, кто спустил бумагу: “Как я объясню людям?” – “А вот как хочешь, так и объясняй”. Бери, мол, все на себя. Тогда я был самым молодым секретарем обкома, и зубки хотя и начинали прорезываться, но все еще были молочные. Прошли сутки, а дом все еще стоит. Ну пошли из Москвы звонки: мол, дом старый, без удобств, людей в нем расстреливали. Словом, в одну ночь срыли. И то место закатали в асфальт...”А ведь дом-то святыня. На нем даже в сталинские времена до победного 1945 года памятная доска висела. Что можно вымолвить по поводу исторического поступка Б. Н. Ельцина, совершенного им в годы своего партийного младенчества? Пожалуй, только классику: “Борис, ты не прав!”Нынешним властям приходится искупать грехи большевика-расстриги. Земельный участок, где стоял Ипатьевский дом, по решению горсовета Свердловска передан Свердловской и Курганской епархии. Там возведут памятную часовню.Теперь, чтобы приобщиться к истории царского убийства, нужны, видимо, более масштабные акции. Например, свести Коптяковский лес, где вершилось злодейство. И, как ни странно, в памятном лесу уже “раздается топор дровосека”. Очевидцы, посетившие место трагедии летом 1990 года, утверждают, что дорога на Коптяки, по которой июльской ночью незабываемого 1918 года везли царственные трупы, нещадно разворочена колесами лесовозов.После такого зачина не хочется быть автором еще одной сенсации. Просто расскажу о результатах следствия об убийстве царской семьи, проведенного в 1919 году по заданию адмирала Колчака.Если верить следствию, то никакого черепа Николая II и членов его семьи Гелий Рябов своей “трубопроводной” лопатой выкопать не мог, ибо, как пишет в своей книге “Убийство Царской Семьи и Членов Дома Романовых на Урале” генерал Дитерихс, который по приказу Колчака наблюдал и участвовал в следствии: “по мнению комиссии, головы членов царской семьи и убитых вместе с ними приближенных были заспиртованы в трех доставленных в лес железных бочках, упакованы в деревянные ящики и отвезены... в Москву Янкелю Свердлову, в качестве безусловного подтверждения, что указания... центра в точности выполнены...”Ну а теперь все по порядку.В ночь с 24 на 25 июля 1918 года в Екатеринбург вошли передовые отряды белочехов и Сибирской армии. Но в Ипатьевском доме царской семьи не оказалось. Военные власти учредили расследование. Поначалу следствие вел судебный следователь М. Наметкин, а с 7 августа его сменил член окружного суда И. Сергеев.Оба они квалификацией не блистали, опыта им явно недоставало, бывало, что и элементарного усердия не проявляли. Были, конечно, и объективные трудности. Город кишел слухами, многие из которых намеренно распространялись оставшейся советской агентурой, дабы затруднить следствие, направить его по ложному пути. В частности, усиленно раздувался слух, будто бы трупы расстрелянных “хоронили и перезахоранивали”. Дезинформация сработала. Иван Александрович Сергеев потерял драгоценное время.По свидетельству английского журналиста, корреспондента газеты “Таймс” Роберта Вильтона, автора книги “Последние дни Романовых”, принявшего личное активное участие в расследовании убийства царской семьи, и Наметкин и Сергеев опасались – “об этом говорил весь Екатеринбург, – что к убийству причастны люди весьма влиятельные, которые не простят им обнаружения этой истины. Прямо указывалось на участие евреев...”.А в ту пору еврейское население города было довольно многочисленным. Возможно, это и сказалось на рвении следователей. Так, Наметкин всего лишь раз осмотрел в лесу место предполагаемого уничтожения трупов. Второй же раз ехать наотрез отказался. А Сергеев не удосужился ни разу побывать в Коптяковском лесу, где по свежим следам ему, ведущему следствие, многое могло открыться. Он сослался на будто присущую ему боязнь лесной чащи. Вильтон же объясняет нерадивость Сергеева его еврейским происхождением: Иван Александрович был сыном еврея, принявшего православие.Кто знает, может, и этот фактор сказался? Во всяком случае, нерешительность Сергеева получила широкую огласку, и в январе 1919 года адмирал Колчак приказал генералу Дитерихсу, на которого решил возложить общее руководство по расследованию и следствию об убийстве на Урале царской семьи и других членов дома Романовых, привезти ему следственное производство и найденные вещи. (Кстати, Дитерихс, чех по национальности, участвовал в подготовке знаменитого Брусиловского прорыва.) Ознакомившись с ходом расследования, адмирал вызвал следователя по особо важным делам, одного из одаренных представителей профессиональной дореволюционной школы, Николая Алексеевича Соколова, и предложил ему просмотреть следственные материалы. Спустя два дня, 7 февраля, министр юстиции омского правительства Старынкович поручил Соколову продолжить дело.Почувствовав, что ему грозят неприятности, Сергеев до прибытия нового следователя развил бурную деятельность и за месяц сделал больше, чем за предшествующие полгода. Были найдены и опрошены новые свидетели, в частности, отыскался и был допрошен начальник охраны Ипатьевского дома Павел Медведев.Соколову пришлось исправлять ошибки своих предшественников, и, хотя время было упущено, многие вещественные доказательства и свидетели исчезли, Николаю Алексеевичу благодаря своему высокому профессионализму и углубленному чувству исторической ответственности удалось неоспоримо доказать факты убийства царской семьи в Екатеринбурге и других членов дома Романовых в Алапаевске и Перми, и как пишет Дитерихс в своей книге: “осветить в достаточной мере те предположения, на которые наткнулось следствие, в отношении того, что предприняли руководители преступления, чтобы скрыть тела бывшего Государя Императора и его Августейшей Семьи и какой способ сокрытия тел был ими применен...”Так к каким выводам пришла комиссия?В конце июня – начале июля 1918 года Шая Исакович Голощекин (партийная кличка Филипп), уральский областной военный комиссар, остановился на квартире в Кремле у своего близкого друга Я. М. Свердлова. В это время решалась судьба царской семьи, и Голощекин получил соответствующие указания. 4 июля приходит телеграмма из Екатеринбурга (оставление красными города было довольно неорганизованным, в руки белых попал телеграфный обмен между Москвой и Екатеринбургом):“Председателю ЦИК Свердлову для Голощекина. Сыромолотов как раз поехал для организации дела согласно указаниям Центра опасения напрасны, точка Авдеев сменен его помощник Мошкин арестован вместо Авдеева Юровский внутренний караул весь сменен заменяется другими точка 4558Белобородов”.Так председатель Уральского Совдепа доложил о начале приготовления к убийству. Охрана из рабочих была заменена чекистами в основном из австро-венгров.Не буду подробно останавливаться на сцене убийства. Это была кровавая бойня. В 11 человек было выпущено свыше 30 пуль. Добивали раненых и штыками. Упоминавшийся в телеграмме Юровский собственноручно застрелил царя и его 14-летнего больного сына. Причем наследника не удалось убить сразу. По свидетельству Павла Медведева, Юровский добивал раненого мальчика выстрелами в упор.Невольно вспоминаются строчки Станислава Куняева:^ Все начиналось с детей Николая...Что бормотали они, умирая в смрадном подвале? Все те же слова, Что и несчастные дети Арбата...Следователь Сергеев обнаружил на южной стороне подвальной комнаты, где расстреливали, строфы из Гейне на немецком языке. В строчках отсутствовал союз “но”. В переводе это звучало так: “Валтасар был этой ночью убит своими слугами”. Стихотворение написано по библейским мотивам: вавилонский царь Валтасар был убит слугами за непочтение иудейского бога Иеговы. Писавший строки хорошо знал немецкий и Гейне. Он позволил себе даже каламбур с именем вавилонского царя.Кусок обоев с надписью оказался в царском деле. Все документы и предметы, относящиеся к делу, были Соколовым вывезены за рубеж. И вдруг в наши дни этот кусок желто-кремовых обоев всплыл на аукционе в “Сотбис”, где были выставлены на продажу вместе с множеством других документов несколько томов следственного дела по убийству царской семьи, отпечатанных на машинке и заверенных следователем Соколовым. Среди прочих документов есть шифрованная телеграмма, посланная Белобородовым в Москву, которую удалось расшифровать Соколову: “Передайте Свердлову, что всю семью постигла участь главы. Официально она погибнет при эвакуации”. “Сотбис” рассчитывало получить за соколовский архив 300–500 тысяч фунтов стерлингов, но на первый раз дело не выгорело. Но только на первый...Когда Соколов оказался за границей, он продолжил следствие. Допрашивал многочисленных свидетелей – вершителей судеб России в дни смуты: князя Львова, Керенского, Тучкова и других. Финансировал его князь Орлов. Он же после внезапной смерти Соколова в 1924 году унаследовал архив следователя и все материалы дела. И вот сейчас потомок князя распродает в розницу исторические документы России. Правомерно ли это? Что касается документов, добытых Соколовым за границей, то нет сомнения. Но распродаются материалы, добытые Соколовым в России при служебном расследовании, которое оплачено русским золотом. Интересно, во сколько можно было оценить ставший одновременно и уликой и святыней уничтоженный Ипатьевский дом?На той же южной стене подвальной комнаты были обнаружены четыре кабалистических знака. Попытка их расшифровки приведена в брошюре Энеля “Жертва”, переведенной на русский язык и хранящейся в Британском музее. По Энелю, знаки выражают следующее: “Здесь по приказанию тайных сил царь был принесен в жертву для разрушения государства. О сем извещаются все народы”.Вильтон в своей книге дает такую версию появления этих надписей: “Еврей с черной, как смоль, бородой, прибывший, по-видимому, из Москвы с собственной охраной к моменту убийства в обстановке крайней таинственности, – вот вероятный автор надписи, сделанной после убийства и после ухода “латышей”, занимавших полуподвальное помещение; последние были на это по своему низкому умственному развитию совершенно не способны...”На этом фоне, отдающем ритуальщиной, не случайным покажется и такое совпадение: в 1613 году в Ипатьевском монастыре под Костромой был призван на царство Михаил Федорович, ставший первым царствующим Романовым, и в Ипатьевском доме в Екатеринбурге в 1917 году был убит вместе со своей семьей последний российский государь из династии Романовых.После расстрела ночью 17 июля тела убитых были привезены на грузовике в глухое урочище Четырех братьев неподалеку от деревни Коптяки. К западу от дороги был заброшенный рудник с одной-единственной открытой шахтой. Но до рудника машина не доехала. Метрах в двухстах от шахты тяжелый грузовик застрял: левое заднее колесо попало в яму.Трупы пришлось сгружать и на носилках, которые тут же соорудили из стволов молодых деревьев и автомобильного брезента, их перенесли к шахте, сбросили в нее и засыпали землей.Когда утром 17 июля Голощекин узнал об этом, он пришел в ярость – трупы были только захоронены, а не уничтожены. Он, видимо, имел из Центра иные указания.Началась беготня. 17 июля в аптекарский магазин “Русское общество” явился снабженец Зимин и предъявил управляющему Мецнеру письменное требование Петра Лазаревича Войкова: “Предлагаю немедленно, без всякой задержки и отговорок выдать со склада пять пудов серной кислоты предъявителю сего. Областной комиссар снабжения Войков”.В тот же вечер Зимин пришел за добавкой. Всего было получено одиннадцать пудов и четыре фунта серной кислоты на сумму 196 рублей 50 копеек. Поскольку Войков изучал в Швейцарии химию, то президиум Урал-совета поручил ему уничтожение трупов. Войков, конечно, знал, что серная кислота особенно эффективна при растворении крупных трубчатых костей.Показаниями свидетелей было установлено, что с 17 по 19 июля отрядом особого назначения охранялась территория размером около двух квадратных верст. Как раз на ней, по заключению комиссии, и произошел последний акт жуткой драмы.Ранним утром 18 июля в Коптяковский лес приехал грузовой автомобиль, а спустя несколько часов еще один. Они привезли бензин для застрявшего автомобиля и бочку, пудов в 10–12, керосина, и еще три бочки, видимо, со спиртом. После переезда горнозаводской железной дороги грузовики были остановлены красноармейским постом, и далее к шахте груз возили на телегах. После полудня на пролетке приехал Юровский с помощником. С собой они привезли остальную серную кислоту и лопаты. Первая партия серной кислоты была доставлена к шахте ранее. Ближе к вечеру подъехал и Голощекин.Трупы были извлечены из шахты. Осмотрены: искали драгоценности. Обезглавлены, порублены в одежде для удобства сжигания, облиты керосином и сожжены на двух кострах. Оставшиеся крупные кости были политы кислотой. Неподалеку были найдены листки медицинского справочника. Может быть, Юровский, имевший фельдшерские познания, интересовался, как сподручнее отделять головы, а может быть, к этой акции привлекли медика-профессионала и справочник принадлежал ему. Во всяком случае, женский палец, найденный в шахте, был отделен по линии межфалангового сустава хирургически профессионально: края сустава и кожи были ровными. Видимо, кому-то приглянулось кольцо. Возможно, Войкову.В книге профессора Пагануцци П. Н. “Правда об убийстве Царской Семьи” приводится ссылка на публикацию советского невозвращенца Беседовского. По его словам, под новый, 1925 год после вечера для сотрудников посольства Войков – в то время полпред в Варшаве, – будучи подшофе, заоткровенничал и поведал про убийство в Ипатьевском доме. “Это была ужасная картина, – вспоминал посол, любуясь перстнем с кровавым рубином, который он снял с пальца одной из жертв после расстрела. – Мы, все участники, были прямо-таки подавлены этим кошмаром. Даже Юровский и тот под конец не выдержал и сказал, что еще несколько дней, и он сойдет с ума”.Роль Войкова в убийстве царской семьи стала известна на Западе благодаря книге Вильтона. Она вышла в 1920 году на английском языке, в 1921-м – на французском и в 1923-м – на русском.И возмездие пришло. На вокзале в Варшаве Войков был убит несколькими выстрелами из револьвера. И сделал это русский юноша, гимназист, по фамилии Коверда. На суде он показал, что действовал единолично, дабы покарать одного из убийц царской семьи.Поиски под Екатеринбургом велись с особой тщательностью. Достаточно сказать, что для осмотра местности Дитерихс выделил две тысячи солдат. “Работали ножами, была пересмотрена почва всей площади на глубину протоптанности верхнего его слоя. Затем были сняты верхние слои земли из-под костровищ и с глиняной площадки и просеяны через решета, и, наконец, как эта просеянная земля, так и земля, снятая вокруг шахты № 7, промывалась на системе решет”, – пишет генерал в своей книге.И несмотря на такую скрупулезность, достаточную для того, чтобы найти иголку в стоге сена, не было обнаружено ни одного из зубов убиенных, а ведь зубы практически не горят. Этот факт говорит за то, что головы в кострах не сжигали.Были найдены кусочки шейных шнурков и цепочек со следами порезов. Такое могло случиться при отделении голов режущим или рубящим инструментом. Обнаруженные нательные иконки и медальоны также говорят за эту версию.Остатки костра, около шахты, где сжигались трупы царской семьи и доктора Боткина, были частично раскиданы, частично сброшены в шахту. На месте костровищ и в шахте были найдены порубленные кости (большинство костей после воздействия высокой температуры и кислоты при прикосновении рассыпалось), свыше двадцати кусочков свинца, вытекшего из пулевых оболочек, пулевые оболочки, шейные цепочки, нательные образа и медальоны, изумрудный крест, драгоценности (часть из них повреждена рубящими предметами), остатки обуви, растопленное сало... Размеры несгоревших головешек свидетельствовали о том, что огонь был сильный, гораздо сильнее, чем необходимый для сжигания одежды.Следствию не удалось провести научную экспертизу костей, найденных в кострах. Врач-эксперт Белоградский сделал такое заключение: “Что же касается костей, то я не исключаю возможности принадлежности всех до единой из этих костей человеку. Определенный ответ на этот вопрос может дать только профессор сравнительной анатомии. Вид же этих костей свидетельствует, что они рубились и подвергались действию какого-то адепта, но какого именно, сказать может только научное исследование”.Надо заметить, что к тому времени, как следствие начал вести Соколов, многие вещдоки, в том числе и самые крупные кости на месте сожжения, не сохранились. Наметкин и Сергеев не обратили внимания на кости и эти “ценнейшие”, по словам Соколова, доказательства попросту выкинули.Если относиться к работе следствия беспристрастно, то нельзя не согласиться с простым выводом генерала Дитерихса: “В то время произвести такое исследование было невозможно, но как-то трудно предположить, чтобы посторонние кости могли попасть в костер вместе с предметами одежды, белья и обуви царской семьи”. Не медведей же жгли на костре, и не их кости поливали кислотой, так, что они от прикосновения обращались в прах.Уничтожали трупы другие люди, не имевшие отношения к расстрелу и охране Дома Особого Назначения. Голощекин привлек бывшего каторжника, верх-исетского военного комиссара Петра Ермакова и людей из его отряда. Он хорошо знал окрестности Екатеринбурга. За Ермаковым ходила дурная слава. “Сама смерть” – называли его крестьяне окрестных деревень.Правда, сам Ермаков со своим помощником, бывшим кронштадтским матросом Степаном Вагановым, участвовали в убийстве, и впоследствии Петр Ермаков претендовал даже на лавры главного исполнителя: дескать, ему посчастливилось лишить жизни императора, императрицу и наследника. Соколов пишет: “Неоднократно советская пресса пыталась наделить Ермакова ролью руководителя убийством”.Неправда.Ермаков был привлечен к убийству не для самого убийства. Юровский имел в своем распоряжении в доме Ипатьева достаточно палачей, чтобы с ними перебить в застенке беззащитных людей.Ермаков был привлечен для другой цели. Для уничтожения трупов выбрали удобный рудник. Это мог сделать только человек, хорошо знающий лесные чащобы в окрестностях Екатеринбурга. Юровский не знал их, а Ермаков знал.Роль Ермакова была чисто исполнительная. На грузовом автомобиле в потоках крови поехал он на рудник в ночь на 17 июля.На том же самом автомобиле с пустыми бочками из-под бензина возвратился он в Верх-Исетск 19 июля”.Свидетель Зудихин так характеризует Ермакова и его помощника: “Ермакова я знал по Верх-Исетску. Он давно еще занимался грабежами на больших дорогах и нажил таким путем деньги. Был он сослан в каторгу и находился в ссылке... После революции он вернулся в Верх-Исетск, и, когда власть взяли большевики, он стал у нас военным комиссаром. Его помощником был матрос Степан Ваганов, хулиган и бродяга добрый. С ними обоими был в близких отношениях комиссар Голощекин”.Свидетель Божов подтвердил: “Кто указал этот рудник? Ермаков – верх-исетский. Он знает этот рудник. И Ермаков и Ваганов были оба близки с Голощекиным”.Дня через три после уничтожения тел ермаковцы покинули столицу красного Урала. Приближались войска Войцеховского. Проходя через деревню Коптяки, они заставили тамошних крестьян везти их на подводах в Тагил. Отпуская подводных домой, красноармейцы, будучи под сильным хмельком, бахвалились перед ними: “Мы вашего Николку и всех там пожгли”.21 июля в газете “Уральский рабочий” одновременно с официальным объявлением властей о расстреле царя была опубликована статья заместителя Белобородова Сафарова. В заключительных словах он невольно проговорился: “Нет больше Николая Кровавого, и рабочие и крестьяне с полным правом могут сказать своим врагам: вы поставили ставку на императорскую корону? Она бита. Получите сдачи – одну пустую коронованную голову...”Примечательна еще одна фраза из статьи Сафарова:“Хотя были нарушены многие формальные стороны буржуазного судопроизводства и не был соблюден традиционно-исторический церемониал казни “коронованных особ”, но рабоче-крестьянская власть и в этом случае проявила крайний демократизм: она не сделала исключения для всероссийского убийцы и расстреляла его наравне с обыкновенным разбойником”.Поздно вечером 19 июля в отдельном салон-вагоне Голощекин выехал в Москву. Его ближайший помощник Юровский также отправился на доклад в столицу. Шая Исакович тщательно присматривал за тремя очень тяжелыми не по объему ящиками. Это были отнюдь не царские сундуки и чемоданы, в которые Юровский со своей командой упаковывал вещи царской семьи, а самые обыкновенные дощатые, укупорочные ящики, забитые гвоздями и обвязанные веревками. Их вид явно контрастировал с роскошным салоном, что привлекло всеобщее внимание: и спутников Голощекина, и охраны, и поездной прислуги. Шая Исакович поспешил объяснить: мол, везу образцы артиллерийских снарядов для Путиловского завода.В Москве Голощекин, забрав ящики, уехал к Свердлову и жил у него пять дней, не возвращаясь в вагон.Среди мелких служащих Совнаркома, преимущественно из числа американских эмигрантов, приехавших в Россию с Троцким, распространился слух, что Голощекин привез в спирте головы бывшего царя и членов его семьи. Как докладывала агентура, один из них, наиболее пессимистически оценивавший прочность Советской власти, потирая руки, говорил: “Ну теперь, во всяком случае, жизнь обеспечена: поедем в Америку и будем демонстрировать в кинематографах головы Романовых”.Через пять дней Голощекин с четырьмя новыми спутниками вернулся в вагон-салон и поехал с ними в Петроград. Ящиков при нем уже не было. В пути были разговоры о царской семье, причем Шая говорил спутникам, что “теперь дело с царицей улажено”, но особенно по этому поводу не распространялся, так что подслушивавшему удалось только узнать, что тело бывшего царя было сожжено.В. Ушкуйник (настоящая фамилия Юрий Лариков, эмигрант, служивший у Чан Кай-ши и достигший генеральского звания) в одной из своих публикаций утверждает, что на Запад попал документ, подписанный Лениным, Троцким, Зиновьевым, Бухариным, Дзержинским, Каменевым и Петерсом, датированный 27 июля 1918 года о получении головы императора и ее опознании.М. К. Касвинов в своей книге “Двадцать три ступени вниз” пересказывает (со своим отношением) писателя Брешко-Брешковского: “...Юровский и Ермаков в июле восемнадцатого года представили Президиуму ВЦИК головы казненной царской четы. Оказывается, стараниями Соколова была раскрыта тайна, будто бы большевики в первые годы революции практиковали такую форму отчетности о проделанной работе, как предъявление начальству отрубленных голов...На представленные головы вышестоящие комиссары косятся недоверчиво. Но Юровский настаивает: “Каких доказательств вы еще можете требовать? Вот ее императорское величество, вот его императорское величество...” И Юровский опустил головы до земли...” (Василевский И. М. (He-Буква). Что они пишут? Л., 1923, с. 29).Недавно еженедельник “Неделя” (№ 26, 1990) поместил статью о скандальном Илиодоре, бывшем иеромонахе, ставшем затем чекистом (по словам Илиодора, к сотрудничеству с чрезвычайной его привлек сам “железный Феликс”). Впоследствии расстрига-чекист сбежал за границу и изредка пробавлялся там журналистскими откровениями. “В 1934 году, – пишет “Неделя”, – выходившая в Румынии газета “Наша речь” напечатала рассказ Илиодора о том, как в 1919 году он видел в Кремле заспиртованную голову Николая II”.Теперь о других подтверждениях сожжения августейших тел. 5 ноября 1919 года чикагская газета “Дейли ньюс” поместила телеграмму своего корреспондента из Советской России: “Николая Романова, бывшего царя, его жены, четырех дочерей и их единственного сына Алексея, без всякой тени сомнения, нет в живых. Все они казнены ночью 17 июля 1918 года, и их тела сожжены”. Этим корреспондентом был Исаак Дон Левин. Информацию он получил от профессора-историка Михаила Покровского, заведовавшего Центральным партархивом.Сожжение тел подтвердил и один из руководителей большевистского подполья, Антон Валек. С крупной суммой денег он пробивался в Сибирь для организации подпольной сети, но был перехвачен белыми. На допросе Валек сказал, что однажды он разговаривал с Белобородовым и Голощекиным. Те проговорились, что царская семья расстреляна, а тела сожжены.В 1972 году вышла книга американского журналиста Ричарда Халибуртона под названием “Семимильные сапоги”. В ней он описывает свои путешествия, которые он предпринял для проверки различных исторических событий. Несколько глав книги посвящены его поездкам по Советской России. Во время одной из них ему удалось лично видеть Ермакова. Корреспондент чикагской газеты “Дейли ньюс” Стонеман узнал в 1933 году, что Ермаков еще жив и служит начальником тюрьмы в Екатеринбурге. Он сообщил эту новость Халибуртону, который немедленно направился в Екатеринбург и сумел добиться личного свидания с Ермаковым. Ермаков в то время будто бы находился при смерти, но журналисту все-таки удалось узнать от него детальные показания об убийстве царской семьи. В частности, Ермаков сказал, что трупы убитых были сожжены.Организаторы убийства, по их мнению, достаточно постарались, чтобы сокрыть следы преступлений. “За каждым нашим промахом следит Европа”, – говорил Ленин. В Кремле начали понимать, что в обстановке всемирного осуждения мировую революцию не совершить.Роберт Вильтон в своей книге приводит перечень принятых “предосторожностей” для сокрытия правды об убийстве: ложное официальное оповещение, уничтожение трупов, ложное погребение, ложный судебный процесс, ддддложный следственный комитет. 22 июля в зарубежных газетах было напечатано следующее сообщение из Москвы: “На состоявшемся 18 июля первом заседании выбранного пятым съездом Советов Президиума ЦИК Советов, Председатель Свердлов сообщает полученное по прямому проводу сообщение от областного Уральского Совета о расстреле бывшего царя Николая Романова: “В последние дни столице красного Урала Екатеринбургу серьезно угрожала опасность приближения чехословацких банд. В то же время был раскрыт новый заговор контрреволюционеров, имевший целью вырвать из рук Советской власти коронованного палача. Ввиду всех этих обстоятельств Президиум Уральского областного Совета постановил расстрелять Николая Романова, что было приведено в исполнение 16 июля. Жена и сын Николая Романова отправлены в надежное место. Документы о раскрытом заговоре посланы в Москву со специальным курьером... ЦИК в лице своего Президиума признает решение Уральского областного Совета правильным”.Как выяснилось, никакого заговора не было. Была попытка провокации екатеринбургского ЧК. Николаю II подсовывали письма якобы от белого офицера, горящего желанием освободить царя. Но царь на приманку “не клюнул” и в своих ответах напрочь отказался от этого предприятия.Спустя два месяца, 22 сентября 1918 года, в газете “Известия” была запущена следующая дезинформация: “Тело царя, похороненное в лесу, на том самом месте, где он был казнен, было выкопано по указанию сведущих лиц, в присутствии высшего духовенства, депутатов от народной армии, казаков и чехословаков. Тело было положено в металлический гроб, заключенный в деревянный ящик из драгоценного сибирского кедра. Гроб, торжественно внесенный в кафедральный собор, охранялся солдатами народной армии. Тело будет погребено в Омске в особой гробнице”.Разное в то время выдумывалось властями, чтобы скрыть следы. Дабы откреститься Советскому правительству от убийства царской семьи и свалить вину на политических оппонентов, было затеяно подложное расследование. К суду привлекли 28 эсеров, обвинив их в самовольном убийстве царской семьи и их свиты. Суд состоялся 17 сентября 1919 года в Перми. Среди обвиняемых три члена Екатеринбургского Совета – Грузинов, Яхонтов и Малютин – и две женщины – Апраксина и Миронова. Яхонтов признался, что он организовал убийство с целью дискредитировать Советское правительство, так как с переходом в партию эсеров он стал его противником. Эти пять человек, не имевших отношения к убийству, были приговорены к расстрелу. Приговор поспешно исполнили на следующий день. Об этом процессе скупо сообщила газета “Правда”. Как мы видим, фальсифицированные процессы начались отнюдь не при Сталине, а еще на заре Советской власти.Интересно, что в состав “Следственного комитета об убийстве императора Николая II” вошел главный организатор преступления – Яков Свердлов!Но тех, кто нес персональную ответственность за убийство, членов президиума Уралсовета Голощекина, Юровского, Белобородова, Сафарова, Войкова – пальцем не тронули. И об этом в Москве прекрасно знали.В переизданной в 1990 году в Москве книге С. П. Мельгунова “Красный террор в России” на странице 111 есть еще одно свидетельство дезинформации, исходившей из высшего эшелона советского руководства. На вопрос корреспондента газеты “Чикаго трибюн” о судьбе семьи императора Николая II комиссар иностранных дел Чичерин ответил: “Судьба дочерей царя мне неизвестна. Я читал в газетах (?), будто они находятся в Америке...” (!) Этот вопрос был задан Чичерину в 1922 году. Лукавил нарком, обо всем-то он был осведомлен. * * *Вернемся к поискам Гелия Рябова. Руководящим для него документом послужила записка Юровского, полученная им от старшего сына убийцы царя. Записка датирована 20-м годом, то есть написана спустя два года после екатеринбургской трагедии. Копия записки сдана Юровским историку Покровскому. Именно от него, как мы помним, была получена информация о сожжении трупов корреспондентом чикагской газеты.Юровский утверждает, что трупы не сжигались. Сжигалась будто одежда, а трупы были захоронены нагими в другом месте.Следствие, кстати, просматривало и такой вариант. Вот что пишет Дитерихс: “...возникает вопрос: зачем же раздевали тела донага? Единственно, что можно предположить в этом случае – симуляцию способа и места действительного сокрытия убитых. Но и это допущение очень шатко, так как, во-первых, костер, который был разложен убийцами на открытом месте у шахты, был ими же разбросан, а само место костра засыпано глиной, дабы не бросалось в глаза; другой же костер, под березой, был укрыт от взоров деревьями. Во-вторых, обгорелые остатки вещей, принадлежавших Членам Царской Семьи, были разбросаны по всему району глиняной площади вместе с остатками костра и с явным намерением скрыть их в высокой траве. В-третьих, едва ли Шая Голощекин, Янкель Юровский и особенно Ермаков со своими товарищами решились бы ради симуляции пожертвовать бриллиантом, стоившим 20 тысяч рублей, жемчужными серьгами, изумрудным крестом и прочими драгоценностями, остатки коих были найдены в этом районе, или не заметили их зашитыми в лифчики Великих Княжен, снимая эти лифчики с них при раздевании тел...”Следствие проделало большую работу. За исключением таких фантастических версий, как вывоз тел “на аэропланах в Верхотурье”, все остальные, более или менее реально согласующиеся с остальными данными обстановки и расследования, были тщательно проверены на местах путем разведок, тщательных и обширных раскопок и дополнительных опросов новых свидетелей и местных жителей.Рябов же принял записку Юровского целиком на веру: “...Зачем Юровскому лгать? Его записка не предназначалась для всеобщего сведения”.А лгать-то Юровскому было зачем. Хоть чтоб как-то отмыться от гнуснейших надругательств над трупами. А если признаться, что трупы сжигались, то как объяснить отсутствие зубов.Ну а насчет того, что записка предназначалась не для всеобщего сведения, то тут сразу же возникает сомнение. Копии записки почему-то осели в нескольких архивах. А в том экземпляре, который находится в Центральном государственном архиве Октябрьской революции, как мне сказали люди, его видевшие, конец записки, где дается место захоронения, приписан другим почерком.А теперь обратимся к личности убийцы царя. Не знаю, зачем лукавит Гелий Рябов, приписывая Соколову такие строки о Юровском: “Его национальности я не знаю”.Открываю книгу Соколова “Убийство Царской Семьи”, переизданную в 1978 году в Буэнос-Айресе, и на странице 134 читаю: “Яков Михайлович Юровский – мещанин г. Каинска, Томской губернии, еврей, родился в 1878 году...Его дед Ицка проживал некогда в Полтавской губернии. Сын последнего Хаим, отец Юровского, был простой уголовный преступник. Он совершил кражу и был сослан в Сибирь судебной властью.Яков Юровский получил весьма малое образование. Он учился в Томске в еврейской школе “Талматейро” при синагоге и курса не кончил.Мальчиком он поступил учеником к часовщику еврею Перману, а в 1891–1892 годах открыл в Томске свою мастерскую.В 1904 году он женился на еврейке Мане Янкелевой. В годы первой смуты он почему-то уехал в Германию и год жил в Берлине.Там он изменил вере отцов и принял лютеранство. (Тогда он и сменил имя и отчество: из Янкеля Хаимовича стал Яковом Михайловичем. – В. Р.), но, приехав в Москву с фронта уже после падения Екатеринбурга, он узнал от Свердлова о расстреле царя и всей его семьи.“Всех?” – спросил Троцкий. “Всех!” – ответил Свердлов. “А кто принял решение?” – спросил Троцкий. “Мы решили это здесь. Ильич считал, что мы не должны оставлять белым живое знамя для ополчения вокруг него, особенно в нынешних трудных обстоятельс