www.diplomrus.ru ® Авторское выполнение научных работ любой сложности – грамотно и в срок Содержание ВВЕДЕНИЕ 4 ГЛАВА I. ИДЕЯ ИМПЕРИИ В ВОЗЗРЕНИЯХ УЛЬРИХА ФОН ГУТТЕНА1.1. Reich (Kayserthum). Империя 421.2. Vatterlandt. Отечество 521.3. Империя «благая» и тиранияa) империя и «общее благо» 60b) империя и «всеобщая свобода» 63c) Phalarismus. Фаларизм 711.4. Носитель имперской власти. Keyser (Император) 751.5. Органы управления в империи 821.6. Реформа империи 94 ГЛАВА II. ИДЕЯ СОСЛОВНОСТИ В ГУТТЕНОВСКОМ НАСЛЕДИИ2.1. Stande. Сословия 1032.2. Fiirsten. Князьяa) weltliche (светские) 108в) geistliche (духовные) 1142.3. Adel. Дворянствоa) hoch adel (высшее дворянство) 117b) nider adel (нисшее дворянство) 1192.4. Burger. Горожанеa) handwerker (ремесленники) 124b) kauffleiite (купцы) 1272.5. Bavern. Крестьяне 1282.6. Возможность реформы сословий 136 ГЛАВА III. ЭККЛЕСИОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ^ УЛЬРИХА ФОН ГУТТЕНА3.1. Bapsthum. Римско-католическая церковь 1423.2. «Luthersache». «Дело Лютера» 1743.3. Реформаторский проект Гуттена 186 ЗАКЛЮЧЕНИЕ 199 СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 202 ПРИЛОЖЕНИЕ 221ВВЕДЕНИЕАктуальность темы исследования.В современном гуманитарном познании и в историческом, прежде всего, всё большее значение приобретает изучение идей, мыслительных доминант, ментальных импульсов, подвигающих к действию, эмоционально окрашенных реакций на настоящее, чаще всего оцениваемое критически, и рефлексивных проекций будущего политического устроения, наделяемого более совершенными качествами. Подобный комплекс идей мог никогда и не оформляться в стройные, всесторонне обоснованные теории, масштабные рациональные доктрины, напротив, мог облекаться в мифологическую и метафорическую оболочку, не утрачивая от этого силы в реальности и действенности воздействия на происходящее.Сегодня становится всё более очевидным, что опрощённые идеи, свободные от чрезмерных усложнённостей, обладают гораздо более значительным влиянием, способны увлечь за собой широкие социальные слои, привести к спонтанному объединению усилий и почти мгновенному изменению общей ситуации в обществе. Подобная детерминирующая общественное развитие роль идей приобретает особую актуальность в современной российской исторической науке, слишком долго развивавшейся в совершенно ином направлении, когда определяющими в истории признавались факторы экономического порядка.В русле обозначенного меняющегося понимания роли и смысла идей в истории находится и избранная нами тема политической идеологии Ульриха фон Гуттена. Гуттен, не будучи гуманистом первой величины даже в германских землях, не говоря о Европе XVI в. в целом, как раз представлял собой тот тип интеллектуала, который не замыкался в кругу аристократической исключительности, но стремился размышлять о настоящем для того времени и будущем Германии на языке, понятном большинству своих современников, пользоваться доводами и образами, созвучными настроениям и ожиданиям всего немецкого общества.В чём-то суждения Гуттена послужили основанием политико-правовых принципов последующей европейской демократии, в чём-то его представления опередили время, определив парадигмы гуманистической культуры, обозначив антитезы универсалистского и националистического сознания (в современном смысловом контексте - глобалистского и антиглобалистского), что придаёт дополнительную актуальность изучению взглядов немецкого мыслителя XVI в.Под «политической идеологией», дабы избежать возможной модернизации, мы не склонны понимать «форму санкционирования существующего в обществе господства власти»1, но стремились подразумевать некоторую совокупность идей, обладающих определённым единством и внутренней логикой. Хотя подобный подход не исключает возможности видеть в Гуттене предшественника новоевропейских политико-теоретических систем, выражавших определённые идеалы немецкого общества, способы радикального преобразования существующего общественного порядка.1 Семигин Г.Ю. Идеология // Новая философ, энциклопедия: В 4 т. / Ин-т философии РАН, Нац. общ.-научн. фонд/ Под ред. B.C. Стёпина. М.: Мысль, 2000. Т. 2. С. 81-83.Объектом исследования является творческое наследие Гуттена, его диалоги, речи, эпистолярий, эпиграммы, в особенности та его часть, которая имеет политическую направленность.Предмет исследования составляет совокупность идей Гуттена о государстве, обществе, его составляющих и церкви.Хронологические рамки исследования определяются временем жизни Ульриха фон Гуттена 1488-1523 г.г., ещё точнее - временем его активного творчества, начиная с появления первого серьёзного трактата в 1511 г. и заканчивая 1523 г., годом тяжёлой болезни и преждевременной смерти.Степень изученности проблемы.4' Литература о Гуттене на сегодняшний день весьма внушительна,образует целую библиотеку, или, как её порой называют, гуттениану, представленную сочинениями на различных языках Европы и мира.Однако интерес к Гуттену и его наследию никогда не был устойчиво возрастающим, проявляясь то в бурных приливах, то в удивительных спадах и почти полузабвении. Были времена, когда Гуттен превращался чуть ли не в икону, выразителя высших гуманистических ценностей, идеалов и интересов свободных и сильных наций; так было в обществах, строящих коммунизм или созидающих тоталитарный порядок. На годы подобных социополитических экспериментов приходится максимум литературной продукции о Гуттене, научное качество которой почти всегда вызывает сомнение. И, наоборот, были времена, когда Гуттена забывали, эпизодически вспоминая либо в связи с находкой какой-либо рукописи, имеющей отношение к писателю, либо в связи с круглой юбилейной датой.Наше обращение к Гуттену, некогда включённому в советскую модель антологии мировой литературы, напоминающую святцы коммунистического общества, не вызвано ни модой на него, безвозвратно миновавшей, ни конъюнктурой, ни каузальностью очередного ... - летия мыслителя.Современная ситуация некоторого забвения Гуттена представляет собой редкую возможность беспристрастного, спокойного и взвешенного рассмотрения всего написанного самим Гуттеном и о нём.Начнём с исследовательской литературы о Гуттене. Первые суждения о немецком гуманисте первой четверти XVI в. были высказаны его современниками. Наиболее существенны в этой связи оценки Э. Гессе (1488-1540), прекрасно знавшего наследие Ульриха фон Гуттена и осуществившего одно из первых изданий его трудов, ограниченное, правда, латиноязычной поэзией1. В предисловии им отмечается исключительная роль Гуттена как борца за свободу Германии от тирании папского Рима. Панегирически к Гуттену относились университетские профессора М. Хаслоб2 и М. Бойтер3, И. Лаутербах4, П. Лотихий5 и И. Слейдан6.В XVII в. к творчеству Гуттена, главным образом поэтическому, обращались X. Бровер и И.-Я. Хоттингер , не добавив ничего принципиально нового в понимании его взглядов.Hutteni, Ulrichi, equitis Germani. Opera poetica / Hrsgb. v. E.Hesse. Strassburgiae, 1538.2 Geschichte der deutschen Literatur / Hrsgb. von H. Ruppich. Mttnchen: Verlag С. Н. Beck, 1973. S. 304.3 Ibid. S. 425.4 Hutteni, Ulrichi, equitis Germani opera quae reperiri potuerunt omnia / Ed. E. BOcking. Lipsiae, 1859-1870. Vol. 1-7. Vol. 5. P. 367.5 Ibid. P. 367.6 Ibid. P. 369.7 Kalkoff P. Huttens Vagantenzeit und Untergang. Weimar, 1925. S. 34.8 Hutteni, Ulrichi, equitis Germani opera quae reperiri potuerunt omnia / Ed. E. Becking. Lipsiae, 1859-1870. Vol. 1-7. Vol.5. P. 372-373.Просветители также, прежде всего, акцентировали внимание на патриотических идеалах немецкого гуманиста. В частности, И.В.Гёте1 (1749-1832) выделял его произведения, демонстрировавшие преданность родине, любовь к свободе, готовность бороться за свои идеалы вплоть до самопожертвования. Гёте отмечал наряду с этим присущее Гуттену новое понимание человеческого достоинства, которое определяется не наследственными привилегиями, а личными усилиями и талантами.Эти оценки разделялись Г. Клейстом (1777-1811)2 и К.М. Виландом (1733-1813)3. В 70-х годах XVIII в. на страницах журнала «Немецкий Меркурий» К.М. Виланд закончил свою статью о Гуттене теми же словами, какими заканчивается драма И.В. Гёте «Гёц фон Берлихинген»: «Благородный муж! Горе веку, отвергнувшему тебя! Горе потомству, если оно тебя не оценит». И.Г. Гердер (1744-1803)4 одним из первых обратился к анализу малых произведений Гуттена, написанных в прозе. «Потрясаешься, - восклицал Гердер, - когда читаешь его письма, речи, жалобы... Тут встаёт немецкий Демосфен во всём своём величии. Истину, свободу, положение, славу, нужду, родину - всех их он заставляет говорить, взывать, жаловаться». Гердер дал новый импульс к изучению и собиранию произведений Гуттена.Вслед за ним И. Вагенсейль5 предпринял расширенную публикацию собрания сочинений Гуттена, в которое впервые были включены прозаические труды, эпистолярий, преимущественно на немецком языке.1 Goethe J. W. Dichtung und Wahrheit. S.I. Т. IV. В. 17; Goethe J.W. A Tribute to the Memory of Ulric of Hutten. L.: J. Dodsley, 1789. 135 P.2 Клейст, фон, Г. Драмы. Новеллы. М: Худ. лит., 1969. С. 18.3 Wiland Ch. M. Nachricht von Ulrich von Hutten // Deutsche Merkur. S.I. 1776. N 2. S. 185.4 Herder J.G. Werke /Hrsgb. von G. Hempel. В., 1776. T.15. S.366.5 Ulrichi de Hutten Opera I. Epistolas hereis et clarissimorum querundam virerum ad eum scriptas / Hrsgb. von Ch. J. Wagenseil. Lipsiae, 1785; Norinbergiae, 1823.В эпоху Просвещения были созданы первые научные биографии Ульриха фон Гуттена. Они принадлежали перу Л. Шубарта (1739-1791)1 и К. Мейнерса (1747-1810) . В них немецкий гуманист представал идеологом освобождения Германии, независимости германских земель от универсалистских притязаний римско-католической церкви. При всей важности усилий названных учёных по установлению основных фактов внешней биографии Гуттена, нельзя не отметить определённо выраженную тенденцию его идеализации и героизации. Эта позиция стала началом превознесения Гуттена как национального героя Германии, ещё в XVI в. выступившего за преодоление раздробленности и объединение, как предтечу либерализма.К творчеству Гуттена в конце XVIII - первой половине XIX вв. обращались также представители немецкой исторической школы права. Благодаря им, было обращено внимание на инвективы Гуттена, направленные против правоведов. В частности, Г. Базелер, отмечал отвержение Гуттеном писанного права как ввезённого юристами из-за границы и поэтому чуждого немцам; он отмечал также противопоставление Гуттеном римскому праву неписанного права древних германцев, которое «должно было вновь появиться из глубины веков и войти в жизнь»3 (Пер. наш - О.П.).В XIX в. мифологизации личности и деятельности Гуттена много содействовали труды Г. Гервега (1817-1875)4 и К-Ф. Майера (1825-1898)5, в том числе в художественно-поэтической форме, как наиболее читаемые и обсуждаемые общественностью. Гервег воспринимал Гуттена прежде всего как монархомаха, тираноборца, едва ли не единственного в немецкой1 Schubart L.A. Ulrich von Hutten. Leipzig: Jacobaer, 1791. S. 206.2 Meiners С Das Leben Ulrichs von Hutten. Zurich, 1797. S. 408-409.3 Schnabel F. Deutsche Geschichte im neunzehnten Jahrhundert. Bd. 3. Milnchen: Deutscher Taschenbuch, 1987. S. 68-69.4 Herwegh H. Gedichte eines Lebendigen. Leipzig: M. Hesses Verlag. 1849. S. 50.5 Martini F. Humanismus und Reformation // Deutsche Literaturgeschichte. Stuttgart: A. Kroner, 1991. S. 111-117.общественной мысли. Швейцарец Майер обращался к финалу жизненного пути Гуттена («Huttens letzte Tage»), создав трагико-героический образ Гуттена как высшего идеала гражданина и патриота, до последнего вздоха отвергавшего несправедливость, думавшего о «благе отечества» и «общей пользе».В середине XIX в., в условиях усиливавшегося объединительного движения в Германии, интерес к Гуттену многократно возрос, ему посвящались не только бесчисленные научные, научно-популярные, беллетризованные работы, но и стихи, песни; он становился героем драм и опер. В претендующих на научность исторических трудах А. Бюрка1, К. Хагена2 и многих других Гуттен превращен в иконографического святого, овеянного ореолом мученичества.В. Шнееганс3 в вышедшей в 1857 г. большим тиражом брошюре «Ульрих фон Гуттен и Франц фон Зиккинген» размышлял о причинах нереализованное™ политических замыслов Гуттена и пришёл к выводу, что главная причина в отсутствии на императорском престоле в тот период времени «настоящего человека».Наиболее значительным трудом середины XIX в. по рассматриваемой проблематике стала монография Д. Штрауса «Ульрих фон Гуттен»4. Автор смог привлечь гораздо более широкий круг гуттеновских сочинений, нежели его предшественники, хотя готовившееся Э. Бёкингом в те же годы издание пятитомного собрания сочинений Гуттена ему не было известно. Проповедуя культ гениев, Штраус представил Гуттена гениальной натурой, с максимальной силой выразившей волю немецкой нации; он наделял своего героя не только качествами патриота, «светской,1 BUrck A. Ulrich von Hutten, der Ritter, der Gelehrte, der Dichter, der Kampfer filr die deutsche Freiheit. Leipzig: Arnold, 1850; Dresden: Arnold, 1846.2 Hagen K. Deutschlands literarische und religiose Verhaltnisse in Reformationszeitalter. Bd. III. S.L. 1868. S. 3 Schneegans W. Ulrich von Hutten und Franz von Sickingen. Kreuznach, 1887. S. 45-46.4 StrauP D.F. Ulrich von Hutten. Leipzig: Insel, 1938; Штраус Д. Ульрих фон Гуттен. С.-Пб., 1896. рыцарской, свободной личности», просвещённейшего гуманиста, но и даром феноменальной воли и провидения.Концептуальные построения Штрауса с незначительными изменениями нашли многочисленных продолжателей, таких как Л. Гейгер1, X. Ульманн2, С. Шаматольский3 и др.Однако наряду с традицией идеализации личности и творчества Гуттена в том же XIX в. проявилась тенденция критического к нему отношения. Главным выразителем этой тенденции стал И. Янссен4. Он склонен был воспринимать Гуттена как демоническую личность, как человека аморального, охваченного корыстными стремлениями, проникнутого сословным духом, чудовищной смесью языческого и научного мировоззрений; Гуттен, по его убеждению, не гнушался ничем в своей вражде и ненависти «к церкви и христианству», не был способен противопоставить им ничего нового. «Всё его назначение состоит лишь в разрушении». Янссен возлагал на Гуттена ответственность за общую деморализацию и деградацию немецкого общества, наметившуюся одновременно с разрушением авторитета католической церкви.В. Циммерман5 и следовавший за ним в познании фактической истории немецкой Реформации Ф. Энгельс6 подчёркивали неоднозначность и противоречивость мировоззрения Гуттена. Энгельс даже причислял немецкого гуманиста к немногочисленным «дворянским представителям революции», которые примкнули к широкому оппозиционному движению за единое и независимое от Рима государство; Гуттен, по оценке Энгельса, осознал неизбежность радикальных действий против князей, но не избавился от дворянских иллюзий, «за чьими' Гейгер Л. История немецкого гуманизма / Пер. с нем. Е.Н. Вилларской, под ред. и с предисл. Т.В. Форстена. С.-Пб., 1889. С. 334-335.2 Ulmann H. Allgemeine Deutsche Biographie. Leipzig, 1881.3 Szamatolsky S. Ulrich von Hutten. Deutsche Schriften. Strassburg, 1891.4 Janssen J. Geschichte des deutschen Volkes seit dem Ausgang des Mittelalters: In 2 Bde. Freiburg, 1886-1887.5 Циммерман В. История Крестьянской войны в Германии. Т.2. М.: Соцэкгиз, 1937.6 Энгельс Ф. Письмо к Лассалю, 18 мая 1859 г. // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч.: В 29 т. М.: Полит, лит., 1956. Т. 29. С. 484. лозунгами единства и свободы всё ещё скрывалась мечта о старой империи и кулачном праве»1. Подобное восприятие гуттеновского мировоззрения стало loci communi последующей марксисткой историографической традиции как в постреволюционной России, так и в Восточной Германии.В XX в., прежде всего, в его первой половине, продолжали конкурировать идеализаторская и критическая традиции в интерпретации духовного наследия Гуттена. Романтическому мифу о Гуттене как сверхсильной личности содействовали выходящие одна за другой работы Э. Борковского2, Г. Вольфа3, Г. Риттера4, О. Геверштока5, П. Хельда6, Ф. Вальзера7, X. Хольборна8, О. Флаке9 и др.Ф. Шульц10 представил Гуттена как предтечу грядущего сверхчеловека, крупнейшего политика и практика, сражавшегося за Великую Германию во главе с императором; силу такого правителя обеспечивают солдаты, проникнутые великой идеей и готовые пожертвовать за неё своей жизнью.«Ультрамонтанская легенда» о демонической фигуре Гуттена также продолжала находить своих новых сторонников.Особую позицию в этом затянувшемся споре занял П. Кальков11, автор не лишённой оригинальности серии работ о Гуттене. Прежде всего, исследователь отверг представление о сколько-нибудь продуманной и1 Энгельс Ф. Письмо к Лассалю, 18 мая 1859 г. // . Маркс К. и Энгельс Э. Соч.: В 29 т-х. М.: Полит, лит., 1956. Т. 29. С. 484.2 Borkowsky E. Aus dem Zeit des Humanismus. Jena, 1905.3 Wolf G. Ulrich von Hutten. В., 1906. S. 56-57.4 Ritter G. Die geschichtliche Bedeutung des deutschen Humanismus // Historische Zeitschrift. В., 1923. Bd. 27. H.3. S.432.5 Gewerstock O. Lukian und Hutten. Zur Geschichte des Dialogs im 16. Jh. В., 1924.6 Held P. Ulrich von Hutten. Sein religi6s-geistige Auseinandersetzung mit Katholizismus, Humanismus, Reformation. Leipzig, 1928.7 Walser F. Die politische Entwicklung Ulrichs von Hutten wahrend der Entscheidungsjahre der Refomation. Munchen; В., 1929. S. 12.8 Holborn H. Ulrich von Hutten. Leipzig:V. Quell&Meyer, 1929. N. Aufl. 1968; Ibidem. H. Ulrich von Hutten and the German Reformation. L., 1937. N. Aufl. GOttingen, 1968.Holborn H. Ulrich von Hutten. Leipzig, 1929.9 Flake 0. Ulrich von Hutten. В., 1929.10 Schulz F. Hutten: Ein Kampf urns Reich. В., 1942. S. 89.11 Kalkoff P. Huttens Vagantenzeit und Untergang. Weimar, 1925. обоснованной политической доктрине Гуттена; по убеждению Калькова, хаотичные, бессистемные высказывания Гуттена не содержали никаких позитивных идей ни в одной из областей, ни в политической, ни в религиозной, ни в социальной. На его взгляд, Гуттен вообще оказывался заурядной, буффонадной фигурой, не способной ни вести за собой, ни генерировать новое; он неумеренно возвеличен и по недоразумению заслонил собой более значительных участников общегерманских событий первой четверти XVI в.; Гуттен не мог быть даже одним из солистов, но являлся рядовым «участником публицистического хора». Печать пустоты, отсутствия серьёзной работы мысли, идиотского возбуждения, демагогической трескотни несут все гуттеновские сочинения.Позиция Калькова встретила критическую реакцию специалистов, но именно она содействовала преодолению мифологизированного представления о Гуттене и стимулировала создание взвешенной концепции интеллектуального наследия немецкого гуманиста без крайностей героического и демонического мифов.Во второй половине XX в. возникают новые акценты в изучении деятельности Гуттена. X. Древинк1 анализирует его взаимоотношения с другими гуманистами Германии и Европы; X. Келлер2 рассматривает его общение с Ульрихом Цвингли; В. Хичкок3 обращается к деятельности Гуттена в рыцарском восстании Франца фон Зиккингена; И. Бенцинг4 разбирает проблемы отношений Гуттена и его издателей; К. Кляйншмидт5, Е. Зоммер6, Р. Шудер7 предпринимают новые изыскания биографии Гуттена, важные для уточнения хронологии и обстоятельств появления тех или иных его сочинений.1 Drewinc H. Vier Gestalten aus dem Zeitalter des Humanismus. St. Gallen, 1946. S. 216; Idem. Probleme und Gestalten des deutschen Humanismus. В., 1963. S. 151.2 Keller H. Hutten und Zwingli. Aarau, 1952. S.37.3 Hitchcock W. The background of the knights revolt 1522-1523. Berkeley; Los Angeles, 1958.4 Benzing J. Ulrich von Hutten und seine Drucker. Wiesbaden, 1956.5 Kleinschmidt K. Ulrich von Hutten. В., 1955.6 Sommer E. Das Leben ist die Fulle, nicht die Zeit. Eine Portratstudie Ulrich von Huttens. В., 1955.7 Schuder R. Ich habs gewagt. B.:Rutten&Loening, 1954. Примерно тогда же появляются первые специальные работы о Гуттене в русской историографии. В диссертации З.И. Рогинского1, остающейся неопубликованной, были охарактеризованыантиклерикальные взгляды немецкого мыслителя. В частности, исследователь освещает менявшееся отношение Гуттена к лютеровской реформации, его борьбу против католической церкви, останавливается на экономических, политических и моральных мотивах в критике католической церкви. По убеждению Рогинского, Гуттен «считал необходимым сломать старую и создать какую-то новую организационную структуру церкви»2, каковой должна была стать организация национально-немецкой церкви по принципу епископата. Кроме того, Рогинским сделан # перевод стихотворного произведения Гуттена «Жалоба и призыв противнепомерного нехристианского насилия римского папы и недуховного духовенства».В публикациях Б.И. Пуришева3 была освещена литературная деятельность гуманиста, отражён его вклад в формирование немецкого литературного языка. В статьях М.М. Смирина4 обобщены итоги изучения гуманистических и реформационных взглядов Гуттена.Общий контур социально-политического идеала Гуттена приобрёл отчётливые очертания после работ Л. Спитса5, Б. Кённекер6 и др.7.1 Рогинский З.И. Гуттен и Рим: Опыт анализа противоримской полемики Ульриха фон Гуттена: Дисс. ... к.и.н. М.; Ярославль, 1946. С. 9.2 Там же. С.132.3 Пуришев Б. Ульрих фон Гуттен //Очерки немецкой литературы XV-XVI вв. М., 1955. С. 131-259.4 Смирин М.М. Эразм Роттердамский и реформационное движение в Германии: Очерки из истории гуманистической и реформационной мысли // Культура эпохи Возрождения и Реформации. М.: Наука, 1978.С.1515 Spitz L. The Religious Renaissance of the German Humanists. Cambridge, 1963. P.I.6 Konneker B. Deutsche Literatur im Zeitalter des Humanismus und der Reformation // Renaissance und Barock. Frankfurt am Main, 1972.7 Grater С Ulrich von Hutten: Ein Lebensbild. Stuttgart: Theiss, 1988; Bernstein E. Ulrich von Hutten. Reinbeck bei Hamburg: Rowolt, 1988; Schafer E. Ulrich von Hutten als lateinischer Poet. S.1.1989; Ulrich von Hutten in seiner Zeit: SchlUchterner Vortrage zu seinem 500. Geburtstag / Hrsgb. von J. Schilling u. E. Giese. Kassel: Verl. Evang. Presseverb., 1988; Honemann V. Erasmus von Rotterdam und Ulrich von Hutten. В., 1988; Latein und Deutsch bei Ulrich von Hutten // Ubersetzen im Mittelalter: Campinger Kolloqium 1994 / Hrsgb. von J. Heinzle. В., 1996. S. 359-376; Ulrich von Hutten in seiner Zeit: SchlUchterner Vortrage zu seinem 500. Geburtstag / Hrsgb. von J. Schilling u. E. Giese. Kassel: Verl. Evang. Presseverb., 1988. Таковым оказывался общественный строй, основанный на принципах свободы, выборности главы государственной власти, «общей пользы» и «справедливости». Под «общей пользой» и «справедливостью» Гуттеном понималось, согласно интерпретациям немецких историков, исполнение каждым сословием, каждой социальной группой своего долга и полезности обществу; полезность, в свою очередь, определялась трудом. Духовенство и купечество в подобном понимании признавались бесполезными и ненужными. Моральное лидерство в конструируемом Гуттеном «справедливом» обществе должно было принадлежать рыцарству, являвшемуся хранителем благородства, достоинства, чести немецкой нации. В таком виде социально-политический идеал Гуттена приобрёл прозрачность, достойную предназначенных для широкого читателя энциклопедий. Конечно, эта историографическая реконструкция мировоззрения Гуттена оставляла за рамками исторической рефлексии множество более тонких аспектов и нюансов, амбивалентность и подвижность гуттеновских идей, когда они переливались от жёстких и непримиримых формулировок до мягких и ищущих консенсуса.Обозначенные трудности историографической ситуации до известной степени осознавались В.М. Володарским1, автором ряда статей и диссертации об Ульрихе фон Гуттене. Володарский, в отличие от многих предшественников, признавал наличие у Гуттена собственной оригинальной доктрины общества и государства. Более того, он отчётливо отмечал изменение этой доктрины на протяжении десяти лет бурной жизни немецкого гуманиста. До 1519 г. Гуттен надеялся на мирное реформирование Германии в результате активной гуманистической1 Володарский В.М. Гуманистические взгляды Ульриха фон Гуттена // Средние века. М., 1963. Вып. 24. С. 160-184; Он же. Социально-политические взгляды Ульриха фон Гуттена // Средние века. М., 1964. Вып. 26. С.54-80. пропаганды, развёрнутой патриотически настроенными интеллектуалами. После 1519 г. он выступал за насильственное преобразование Германии в ходе открытой войны против римско-католической церкви и княжеского сепаратизма на основе широкого союза патриотических сил. Представления «раннего» Гуттена в подобном контексте оказывались весьма идеалистическими, доходившими до возможности восстановления универсальной монархии во главе с Германией. Суждения же «зрелого» Гуттена становились более реалистичными и прагматичными.Наряду с этими продуктивными наблюдениями, нужно отметить, что аналитические возможности работ Володарского ограничивались марксистко-ленинской методологией, когда теоретические конструкции, почерпнутые из трудов К. Маркса и в особенности Ф. Энгельса, предшествовали анализу латиноязычных и немецкоязычных текстов Гуттена и по существу сводились к извлечению из гуттеновского наследия сентенций, подтверждавших постулаты марксистской теории. Поэтому в историческом инструментарии Володарского доминировали понятия «передовая бюргерская оппозиция», «реакционные тенденции», «рыцарские иллюзии», «теория абсолютизма», «дворянская демократия», «примитивная общественная форма», «утопические планы» и т.п., которые чужды лексике и духу времени XVI в.В конце XX в., в связи с 500-летним юбилеем Гуттена, наблюдался очередной всплеск публикаций о немецком гуманисте. Т.В.Балт1 осветила взаимоотношения Гуттена и Буцера, переводчика и издателя его сочинений. М.А. Ауганбаев2 рассмотрел отношение Гуттена к деятелям гуситского движения. Т.М. Котельникова3 проанализировала гуттеновские Балт Т.В. Ульрих фон Гуттен и Мартин Буцер // Культура Возрождения XVI в. М.:Наука, 1997. С. 61-2 Ауганбаев М.А. Ульрих фон Гуттен и Иоганн Агрикола о деятелях гуситского движения // Культура Возрождения XVI в. М.:Наука, 1997. С. 73-82.3 Котельникова Т.М. Тема Фортуны у Ульриха фон Гуттена и в немецкой изобразительной традиции // Культура Возрождения XVI в. М.:Наука, 1997. С. 92-117. представления о фортуне. А.Н. Немилов1 проследил традицию портретирования Гуттена в гравюре и живописи XVI в. М.Л.Малаховская2 предприняла кодикологическое исследование прижизненных изданий трудов Ульриха фон Гуттена, отложившихся в российских библиотеках, прежде всего в РНБ (Санкт-Петербург). Но наиболее существенной в контексте рассматриваемой проблематики представляется работа В.И. Гончаровой3, исследующей позицию Гуттена по отношению к итальянской политике Германии.В настоящее время проявляется возрастающий интерес к другим персоналиям эпохи Возрождения и Реформации, показателем чего является появление новых работ и защиты диссертаций4, в частности Н.Ю. Балашовой о Вольфганге Ратке, А.В. Доронина о Иоганне Авентине, О.Э. Новиковой о Юсте Липсии, И.Б. Черниенко об Альбрехте Дюрере и др. Все они имеют значение для историко-сравнительных наблюдений о социально-политических воззрениях той эпохи.В новейшей зарубежной историографии обратили на себя внимание работы Ф. Руэба5, показавшего ангажированность отдельных гуттеновских идей неонацистской идеологией, в особенности одной из радикальных националистических организаций, присвоившей себе название «Друзей Гуттена».1 Немилов А.Н. Ульрих фон Гуттен и немецкое изобразительное искусство его времени // Культура Возрождения XVI в. М.:Наука, 1997 С. 28-44.2 Малаховская М.Л. Прижизненные издания Ульриха фон Гуттена в Российской национальной библиотеке (Санкт-Петербург) // Культура Возрождения XVI в. М.:Наука, 1997. С. 82-92.3 Гончарова В.И. Ульрих фон Гуттен об имперской политике в Италии // Культура Возрождения XVI в. М.:Наука, 1997. С. 51-61.4 Балашова Н.Ю. Общественно-политические и педагогические взгляды немецкого реформатора образования Вольфганга Ратке (1571-1635): Автореф. дисс. ... к.и.н. М.:ГУГН, 2003. 17 с; Доронин А.В. Баварский гуманист Иоганн Авентин (1477-1534): Исторические и социально-политические взгляды: Автореф. дисс. ... к.и.н. М.: МГУ, 2001. 30 с; Новикова О.Э. Этико-политические идеи нидерландского гуманиста Юста Липсия (1547-1606): Автореф. дисс. ... к.и.н. М.: МГУ, 1999. 23 с; Черниенко И.Б. Германия на рубеже веков: Эпоха и её видение в творчестве Альбрехта Дюрера: Автореф. дисс. ... к.и.н. Пермь: ПГПУ, 2004. 26 с.5 Rueb F. Der hinkende Schmiedegott Vulkan: Ulrich von Hutten. Zurich: Ammann, 1988.