Каптерев П. Ф.
Обучениедетей у мастеров и в школах было многотрудное и тяжкое, требовавшее большоговремени и великой затраты сил. Ко всему древнему русскому обучению можноприменить то, что сказал Максим Грек о грамматике, что она «начало входа вфилософию — учиться долго со многим трудом и биением». Эти три свойства:продолжительность, многий труд и битье — составляют характерные черты всегодревнего русского обучения. Сделаем несколько замечаний об обучении главнейшемупредмету — чтению.
Чтениюучились по азбукам и букварям. Их сохранилось довольно, так что можно составитьправильное понятие о ходе занятий по обучению чтению и о трудностях, здесьвстречавшихся. Славянские буквы гораздо сложнее и труднее русских, для ихзапоминания нужно больше времени и усилий, чем для запоминания русских. Буквыназывались по-старинному: аз, буки; веди: способ обучения чтению былбуквослагательный, самый малопонятный и неудобный. В XVII веке началипоявляться буквари с приемами лучшего — звукового — способа: «подобает убокаеждо письмя глаголати, яко оно глас свой творит, и якоже глас его есть, сицеи звати тое по гласу его». За буквами следовали склады двухсложные,трехсложные. При чтении слов был особый труд — научиться разбирать слова ститлами или сокращениями, так называемые «подтительные». Геннадийпоминает их особо от азбуки как отдельную ступень обучения и изучение их ставитнаряду с изучением азбуки и Псалтири. Очень много заботились о правильности ивыразительности славянского чтения, для чего пользовались множествомнадстрочных знаков, служивших для обозначения ударения в словах и разныхоттенков в произношении. Таковы «оксия или острая, сия убо ударяется и речиюобостряется… тяжкая или вария, сия отягчается, сиречь с протяжением речьобъявляет… облегченная, сиречь камора, посреднее имать гласити, нижеобостряется, якоже оксия, ниже отягчается, якоже вария… Такоже и кроткую,сиречь тихую знати, како становится в начале над звательными письмены… Сиякроткая заемлется тихим и кротким гласом. Такоже знати и исо: сие якоже и оксиясилу имать, точию над звательными письмены полагается в начале… Такоже бызнати и апостроф… а ставится над гласными письмены над единою буквою, вединственном числе как и». Правила об этих ударениях предлагалосьсоблюдать весьма строго. Например, «душе и душ». Сохрани Бог в фразе«Душе истинный», что относится к Богу, сказать «душ»,«страшно есть не точию рещи, но и помыслити». К надстрочечным знакамприбавлялись еще знаки препинания, о которых в грамматиках Мелетия Смотрицкогои Лаврентия Зизания (1596) явилась целая теория. В старину принималисьследующие строчные и надстрочные знаки: оксия, исо, вария, камора, звательно,титла, словотитла, апострофы, кавыки, ерик, запятая, двоеточие, точкавопросительная, удивительная, вместительная и переносный знак — недотяга илинедоступка.
Вообще,чтение было в древности очень трудное искусство, и особенно чтение Псалтири. Оее чтении Мелетий Смотрицкий дал такое наставление: «Зри, внимай, разумей,рассмотряй, памятуй, как Псалтирь говорити. Первое — что говорити; второе —всяко слово договаривати; третье — на строках ставитися; четвертое — умомразумети словеса, что говорити; пятое — пословицы знати, да и памятовати, каккоторое слово говорити: сверху слово ударити голосом или прямо молвити. Авсякое слово почати духом: ясно, чисто, звонко, кончати духом потомуж, словочисто, звонко, равным голосом, ни высоко, ни низко, ни слабея словом, ни насилукричати, ни тихо, ни борзо, а часто отдыхати, и крепко по три или по четырестроки духом, а ровно строкою говорити. А весь ей указ умом, да языком, дагласом содержится и красится во всяком человеке и во всяких пословицахкнижных». В старину учение происходило вслух нараспев, божественные книгидаже и в семейном быту не читались так, как теперь читаются, а полупелись, какобыкновенно читаются церковно-богослужебные книги в хороших церквах прибогослужениях, с соблюдением всех тонических ударений. Читать учились порукописному тексту, изготовляемому учителем, «елико написоваше ему учительего, малым проучением изучеваше». При этом рукописном способе обученияграмоте учение «творяшеся не спешно, но ясно, и всячески не прилежно, и осем убо мала печаль бяше родителем его, и не малу тщету совменяше себеучитель». Сам Петр Великий учился по рукописям. «И после (великийгосударь) Зотову писать и по писанию чести книги, — и повелел (СимеонуПолоцкому) писание и чтение рассмотреть».
«Всостав древних русских азбук, украшенных разными кунштами и назначавшихсябольшею частию для боярских и татарских отроков, входили сначала прописные истрочные буквы, выписанные с особенным тщанием и искусством, с разнымивычурными украшениями; каждая буква, для обозначения различных почерков,писалась во множестве образцов, начиная с самых больших и оканчивая самымималыми; каждый ряд букв начинался вычурною и нередко весьма красивою ставкою,т. е. большою прописною буквою, в которой травы и узоры переплелись сизображениями птиц и зверей. В некоторых азбуках помещалась также азбукатолковая, т. е. разные апофегмы, расположенные в алфавите по начальным буквам;апофегмы касются вообще нравоучения. Так, например, под буквою Ж читалась:»желаем христиане спастися, желаем неправду делать"; под буквою Ф:«Фараоновых творений не чини и других то не учи»; под буквою Ш:«шатания и плясания диавольского удаляйся; плясанье б уподобися смертномуубивству». После букв следовали прописи и склады. Под этим заглавиемпомещались также некоторые апофегмы и даже загадки собственно книжные.Например: «аще кто хощет много знати, тому подобает мало спати, а мастеру(учителю) угождати. — Аще кто не упивается вином, тот бывает крепок умом. —Стоит град пуст, а около его куст. — Идет старец, несет ставец, в ставцевзварец, а в зварце перец, в перце горечь, в горечи сладость, в сладостирадость, в радости смерть».
Вбукварях помещались еще: толковая азбука (граница), молитвы, символ веры,заповеди; избранные псалмы, душеспасительные нравственные наставления и толкованиенепонятных славянских слов и речий (лексис).
Однаиз известных древнейших азбук издана в 1634 году «труды и тщаниеммногогрешнаго Василия Федорова Бурцева и прочих сработников». Впредисловии эта азбука названа «Лествицею к изучению Часовника, Псалтири ипрочих божественных книг». Заглавие собственно к азбуке, т. е. предначалом букв, выражено в таких характерных словах: «начальное учениечеловеком, хотящим разумети божественного писания». Очевидно, подбожественным писанием автор разумел и церковно-богослужебные книги, и даже ихпрежде всего. В кратком виде содержание этой азбуки было таково: буквы, склады,названия букв, числа до 10 000, знаки надстрочные и препинания, образцыизменения глаголов и склонения имен. Потом шла азбука толковая, т. е. изречения,относящиеся к учению и жизни Христа Спасителя, расположенные по алфавиту,заповеди, краткое катехизическое учение о вере, выписки из Святого Писания,притчи и наставление Товии своему сыну. Азбука оканчивалась сказанием«Како святой Кирилл философ состави азбуку» и послесловием. Любопытнов азбуке Бурцева указание на порядок обучения азбуке. «Русстии сынове,младые дети, первие начинают учитися по сей составней словеньстей азбуце, поряду, словам, и потом узнав писмена и слоги и изучив сию малую книжицу азбуку,начинают учити Часовник и Псалтирю и прочая книги. И преже тии самии младыядети младенцы быша и от матерень сосец млеко ссасу и питахуся. По возвращенииже телеси к твердей и дебелей пищи прикасахуся и насыщевахуся. Тако же и ныненачинающе учитися грамоте, первее простым словесем и слогам учатся, потом жеяко же и выше рехом яко по лествице к прежереченным тем книгам и к прочимбожественным догматам касаются и на чтение простираются».
Буквариимели, таким образом, содержание довольно разнообразное, в некоторых букваряхрасширявшееся еще более разными другими статьями. Учащиеся не преодолеваливсего содержания букварей: если приходившие ставиться в попы, по свидетельствуГеннадия, едва брели по Псалтири, едва могли ее разбирать, если, по свидетельствуСтоглавого собора, ставленники «грамоте мало умеют», то тут не довыразительного чтения по правилам Смотрицкого, не до варий и оксий, даже не дозаповедей и символа веры: дай Господи научиться разбирать подтительные слова,научиться читать, писать и петь.
Заслуживаютупоминания еще два букваря иеромонаха Чудовского монастыря Кариона Истомина(1694 и 1696 гг.). Один из них — лицевой, т. е. состоит из многочисленныхроскошных рисунков и с этой стороны похож на особого рода рукописные азбучныеруководства (так называемые буквицы), исполнявшиеся иногда чрезвычайнороскошно, красками и золотом, и которые нередко встречаются в московскомобиходе XVII века. Буквы у Кариона изображены рисунками, например, заглавное Асоставлено из фигуры воина с трубой и копьем, буква Ж изображена фигуройчеловека с поднятыми кверху руками, расставленными ногами, и между ними труба.По всему букварю разбросаны многочисленные рисунки — «вещественных видовобразцы», «и на те видообразные вещи — стихи нравоучительны». Вбукварях Истомина проглядывает как будто начало наглядности обучения.
Вцарском быту было введено правильное обучение по картинкам, оно заключалось вцарственных и потешных книгах. Отечественную историю дети узнавали изцарственных книг, которые заключали в себе изложение отечественных летописей,составленное преимущественно для картинок и украшенное ими во множестве, такчто самый текст царственных книг составлял только подписи к рисованнымизображениям. Такие царственные книги упоминаются в 1639 году, во время ученияцаря Алексея Михайловича. Они заключали и некоторые сочинения духовного ицерковно-исторического содержания, например жития Алексея, человека Божия,Марии египетской, царевича Иосафа, в лицах, а равно притчи из Библии о цареДавиде и Вирсавии.
Потешныекниги были двух родов. Одни представляли нечто похожее на живописнуюэнциклопедию — были изображены сельские работы, как сеют, пашут, пекут хлеб,птицы, звери, города, моря с кораблями и т. п. Под картинами писалисьобъяснения изображенных предметов, что и составляло текст этой энциклопедии.Другие потешные книги имели целью доставить детям легкое и интересное чтение изаключали повести, рассказы, сказки с картинками 1.
Трудностьизучения искусства чтения в значительной степени зависела от того, что приходилосьпостоянно читать рукописное, а в старину писали по-другому, чем как пишуттеперь; слова писались слитно, не отделяясь одно от другого, как будто онисоставляли одно слово. Только изредка предложения отделялись точками.Прописными буквами сначала не пользовались, а потом они вошли в употребление ивместе в состав азбук. Выписывались они с особенным тщанием и с различнымивычурными украшениями. Каждая буква писалась на множество ладов. Перенос словделался где пришлось. Употребительные слова писались сокращенно, без серединыили без конца, и только мало-помалу письмо упорядочивалось и появиласьопределенная орфография. Все это мало благоприятствовало постановке правильногои быстрого обучения чтению.
Поокончании с грехом пополам азбуки приступали к укреплению и усовершенствованиючтения. Книгами для чтения служили Псалтирь, Часовник и «прочиябожественныя книги», т. е. Апостол, Евангелие и Библия в их церковномупотреблении.
Нужноотдать справедливость древнему образованию — оно на каждом шагу твердило учащимсяо Боге, грехе, покаянии, добродетелях, пороках, церковных службах, ектениях,псалмах и т. п. Оно хотело воспитывать детей в страхе Божием, и в этом смыслеоно, по справедливости, может быть названо воспитательным. Но этомувоспитательному образованию был присущ один весьма крупный недостаток — полнаяантипедагогичность всей постановки обучения.
Представьтедитя, пришедшее к мастеру грамоты или к школьному учителю учиться изнекультурной семьи и совершенно ни в каком отношении не подготовленным к книжнымзанятиям, не видывавшее, может быть, даже и книги. А таковы были тогдашниерусские дети. Его сразу же начинают учить азбуке и складам самым варварскимспособом, совершенно ему непонятным, что будто бы буки, арцы и аз составляютбра и что так и нужно читать. Очевидно, с первых шагов дитя погружается вбездну непонятного, даже бессмысленного, и ему другого выхода нет, кромезазубривания. Зазубрило оно буквы, склады, начало читать первые слова. Что жеему дают читать? Молитвы, Символ веры, нравственные поучения. Их оно, конечно,совершенно не понимает, а только учит. Выучило азбуку, что дальше? Дальше емупредлагают читать Часослов, Псалтирь, Апостол. Конечно, взрослый может судовольствием читать псалмы — в них заключена высокая религиозная поэзия; но, ксожалению, она совершенно недоступна детям. Что может понять дитя в Часослове иАпостоле? Оно может только зубрить. Скажут: но учитель им объяснял. Во-первых:не было и никогда не будет такого учителя, который вслед за буквами и складамимог бы объяснить детям Символ веры, который со смыслом мог бы читать с детьми,едва владеющими механической грамотностью, Часослов, Псалтирь и Апостол.Во-вторых, старинные учителя ничего не объясняли, потому что не могли ничегообъяснить. Ведь они никакой педагогической подготовки сами не получали, ведьони были учителями по навыку, по примеру того, как их самих учили, а не потеории, по науке; да они сами ничего больше не знали. Ведь эти учителя —мастера грамоты, т. е. мужики-грамотеи; дьячки, ушедшие не дальше мастеров; дьяконыи священники, учившиеся у тех же мастеров и с тех пор, как отошли от мастера ипоставлены были в попы, никаким книжным делом не занимавшиеся и никаких книг неимевшие. Отцы Собора 1667 года заметили, что «во священство поставляютсясельские невежды, иже инии ниже скоты пасти умеют, кольми паче людей».Поэтому учение состояло собственно в заучивании наизусть, в бесконечномповторении «задов».
Выучитьсячитать, не выучив буквально назубок азбуки, было невозможно. Псалтирь частотакже выучивалась наизусть, а некоторые знали наизусть и другие книги ВетхогоЗавета. Так, о Никите Затворнике (XI в.) в патерике печерском написано:«не можаше никто стязатися с ним книгам Ветхого Завета: весь бо из устумеаше — Бытие, Исход, Левит, Числа, Судии, Царство и вся пророчества по чину ився книги жидовския». Таким образом, картина древнего русского обученияполучается такая: чрезвычайно трудные и невразумительные способы обучения;совершенно неинтересный детям и превышающий их умственные силы материал учения;педагогически совершенно неподготовленные и крайне мало знающие учителя. Аотсюда четвертая дополнительная черта: учение неразрывно сопрягалось с битьемучащихся, учить без битья считалось совершенно невозможным, так как ученье былосовершенно лишено привлекательности для детей, а потому было строговынудительным и безрадостным. В старинных русских учебных книгах розгавоспевалась часто, в честь ее были сложены целые гимны: «Розга ум вострит,память возбуждает и волю злую в благу прелагает… Розги малому, бича болшимтребе, а жезл подрастшим при нескудном хлебе… Розгою Дух Святый детище битивелит… Благослови, Боже, оные леса, иже розги добрые родят на долгиявремена». Из азбуковников открывается следующий арсенал орудий наказания:1) розга черемховая, двухлетняя; 2) розга березовая; 3) лоза; 4) плеть; 5)ремень; 6) жезл; 7) школьный козел, т. е. скамья, на которой секлипровинившихся.
Некоторыеисследователи полагают, что воспевание азбуковниками розги еще не доказываетсуровости наказаний детей. С одной стороны, есть основание думать, что оды вчесть розги не самостоятельное русское произведение, а перевод с польского, а сдругой — что они суть собственно педагогические пиитические упражнения,введенные в азбуковники для устрашения детей и для полноты изображенияпедагогической картины.
Трудноповерить такому объяснению. Вся постановка обучения была так антипедагогична,так не отвечала потребностям и запросам детской природы, что без розги и палкидержаться не могла, при такой постановке обучения невежественному и суровомуучителю не бить детей было невозможно. Если гимны розге переводные, то слишкомподозрительна их распространенность и частая повторяемость; переводили, чтобыло по сердцу, что согласовалось с нравами и обычаями. Притом в азбуковникахкроме од розге помещались еще картинки с изображением коленопреклоненных детей,а также и детей, разложенных на скамьях, которых учителя секут большими пучкамирозог. Или и эти картинки отпечатаны с иностранных клише? А старинные русскиепоговорки: «Розга хоть и нема, да придает ума», «За битого двухнебитых дают» — тоже перевод с иностранного? В Домострое же, произведениивесьма реального характера и чисто русском, мы находим следующее наставление(гл. 38): «а только жены, или сына, или дщери слово или наказание не имет,не слушает, и не внимает, и не боится, и не творит того, как муж, отец, илимати учит, — ино плетью постегат, по вине смотря… А про всяку вину: по уху,ни по виденью не бити, ни по сердце кулаком, ни пинком; ни посохом не колоть;никаким железным или деревянным не бить: кто с сердца или с кручины так бьет —много притчи от того бывают: слепота и глухота, и руку и ногу вывихнут, и персти главоболие, и зубная болезнь… а плетью, с наказанием, бережно бити; иразумно и больно, и страшно и здорово».
Этопредостерегающее увещание Домостроя самым положительным образом решает вопрос оприменении весьма суровых и тяжких телесных наказаний в древнерусскомвоспитании и обучении.
ВДревней Руси было такое убеждение, что за каждую вину следует налагать телесноенаказание, что грешник не иначе может очиститься от грехов, как претерпев заних суровые истязания — всякого рода битье и муки. Например, протопоп Аввакумдуховное священническое назидание считал безраздельным с битьем кающихся игрешников, он бил их и четками, и ремнем, и шелепом, всячески, дома и в церкви,сажал на цепь в стене, в подвал на несколько дней и т. п. Зато, согрешив сам,он и себя подвергал такому же поучению. Отколотив один раз весьма изрядно своюжену и вдову домочадицу за их ссоры, протопоп Аввакум одумался и нашел, чтопоступил несправедливо. Он испросил у них прощение, а потом лег среди горницы ивелел всякому человеку бить себя плетью по пяти ударов по окаянной спине. Былов горнице человек 20, жена, дети, «они нехотя бьют и плачут, а я ковсякому удару по молитве. Егда же все отбили, и я, воставше, сотворил пред нимипрощение».
Ашкольник, не выучивший урока или нашаливший, был также грешник 2.
Нужнозаметить, что зубрежка вышеуказанных предметов и в указанном порядке былагорькой участью не только иных детей или намеревавшихся поступить в духовноезвание, но всех вообще, и детей бояр и даже царевичей. Так, царь АлексейМихайлович прошел полный курс положенного церковно-богослужебного образования.На шестом году его посадили за букварь с почтительными словами и высокимидушеспасительными изречениями. Через год он перешел к чтению Часослова, черезпять месяцев к Псалтири, еще через полгода его начали учить писать. На девятомгоду царевич Алексей стал разучивать октоих, т. е. приступил к изучению по этойцерковно-богослужебной книге церковного пения, от которой через восемь месяцевперешел к изучению «страшнаго пения», т. е. церковных песнопенийСтрастной седмицы, особенно трудных по своему напеву. Десяти лет царевичокончил положенный общераспространенный курс, изучив натвердо порядокцерковного богослужения.
ПетрВеликий, по свидетельству Крушина, так твердо усвоил книжное учение, что всеЕвангелие и Апостол мог наизусть прочитать. Он по порядку также прошел азбуку,Часовник, Псалтирь, а потом Апостол и Евангелие. Петр не прочь был петь наклиросе и прочитать Апостол в церкви обедней. Вообще наши будущие цари вдетстве выучивались бойко читать часы, Апостол и могли петь с дьяком наклиросе. Как и все просвещенные люди того времени, цари были знатоками илюбителями всего церковного, интересовались всеми мелочами церковной жизни — исугубой аллелуией, и хождением посолонь, и церковными звонами, в которых зналитолк, и могли свободно по этим предметам вступать в споры с монастырскимиуставщиками и самими архиереями. По изображению историков, царь АлексейМихайлович во время церковной службы ходил иногда среди монахов и учил ихчитать то-то, так-то; если они ошибались, с бранью выправлял их, допуская, пообычаю того времени, брань весьма крепкую; он сам зажигал и гасил в церквисвечи, снимал с них нагар, вообще был в храме, как дома, у себя как церковныйстароста или правщик. При этом он был очень набожен: в Великий и Успенскийпосты по воскресеньям, вторникам, четвергам и субботам царь кушал раз в день, акушанье его состояло из капусты, груздей и ягод, все без масла; попонедельникам, средам и пятницам во все посты он не ел и не пил ничего. Вцеркви он стоял иногда часов по пяти и шести сряду; клал по тысяче земныхпоклонов, а в иные дни и по полторы тысячи. Царь Алексей Михайлович былтипичным русским образованным человеком; за свою начитанность он назывался даже«философом». Но этот философ был особенный, чисто русский, видевшийфилософию в строгом выполнении церковного устава, питании капустой в постныедни и битье по полторы тысячи поклонов в день. Царевны проходили такой же курс,как царевичи, т. е. церковно-богослужебный. Царь Михаил Федорович в 1634 годупожаловал шестилетней царевне Ирине Михайловне турской кафтан, «как она,государыня, начала учить часы», т. е. Часовник. В 1643 году 19 июнясемилетняя царевна Татьяна Михайловна слушала молебен в ту пору, как ей,государыне, начали учить заутреню".
Отрудности и медленности старинного моленья мы можем судить по однороднымновейшим фактам, так как старинное обмоление, с его методами и славянскимчтением, было еще в силе целые века и дошло до нашего почти времени. Предвведением новых земских школ у дьячков и разных мастеров и мастериц грамотыученики и ученицы учились читать годами и нередко делились так: первогодникиизучали азбуку, второгодники — склады, третьегодники учились собственно читать.Когда в 1867 году Александровский училищный уездный совет вступил в отправлениесвоих обязанностей и обозревал школы, то в одной из них нашел ученика, посещавшегоее шестой год, но не выучившегося совсем читать по-русски и плохо читавшегопо-церковнославянски; в другой школе ученик другой год учил азбуку; в третьейиз 43 учеников ни один не умел писать, кроме двух, которые писали кое-как 3.
Вотподробное описание одной школы, которая во времени принадлежит шестидесятымгодам прошлого столетия, но по методам, составу курса, по своему духу иорганизации вполне годилась бы в современницы Геннадию или Стоглавому собору 4.
«Учителемв подосинской школе был отставной дьячок, уже лет 20 занимавшийся обучениемдетей. Когда мы подошли, в школе было тихо; но при нашем входе 24 мальчика,сидевшие с вырезанными указками чинно вокруг длинного стола, вдруг запели наразные голоса. Во главе всех сидел сын огородника, лет 16, в синем кафтане. Онзапевал: надеющиеся на ны; сосед его, водя указкой по засаленной азбуке, пел:слова под титлами: Ангел, Ангельский, Архангельский — и снова, начиная, словапод титлами: Ангели т. д. Третий — буки, арцы, аз — бра, четвертый — премудрость.Когда я вошел в избу, они закричали, потом встали. Учителя не было. Я попросилих продолжать, все начало опять с тех же слов: надеющиеся, слова под титлами ит. д. Я долго бился в отсутствие учителя, чтобы узнать что-нибудь от учеников.Как только я обращался к кому-нибудь из них, он утыкался в книгу, твердястишок, и совершенно забывал меня, и опять со всех сторон начиналось:надеющиеся на ны и пр. Я оглядывался, искал живого взгляда, и изредка замечалмальчика, оторвавшегося от книги и внимательно и умно смотревшего на меня, яподходил, спрашивал, но в ту же минуту какой-то туман застилал его глаза, и онснова бессмысленно начинал свой стишок. Я попробовал спросить священнуюисторию: старший псалтирник, начиная с заглавия: „краткая священная история“,пропел мне стишков 20, но спутался на сотворении женщины. Чтобы помочь емувспомнить, я стал спрашивать его, была у Адама жена или нет? Он заплакал.
Процесси курс учения следующие: выучивается, начиная с азов, по стишку каждый день,потом склады, выговаривая буки-аз-ба — ба, веди-аз-ва — ва (это называетсячитать по складам). На главе складов заучивание подряд приостанавливается исклады выучиваются два раза: по складам и по толкам. Ученье по толкам состоит вследующем: учитель подходит и говорит: сыщи б а; ученик ищет по азбуке, находити говорит: буки-аз-ба — ба; учитель говорит: сыщи д е; ученик находит и говоритдобро-есть-де — де. По изучении складов заучивание уже идет подряд: заглавие,слова под титлами, молитвы, басни, краткая священная история, таблица умноженияи т. д. Потом заучивается Псалтирь точно так же. После Псалтиря начинаютписать, но писать значит совсем не то, что мы под этим понимаем: из букв уметьправильно соединять слова и речи; писать, по их понятиям, значит уметь красивовыводить скорописные буквы, почти в непонятных для них соединениях —срисовывать прописи. Иногда к этому прибавляется выучивание наизусть цифр от 1до 1000, число механическое, без понятия о нумерации; и тем обыкновеннозаканчивается полный курс учения.
Входяв школу, ученики молятся Богу, садятся за книги, вновь крестятся и целуют этикниги. Книги для них есть божество, вроде идолов у чувашей, которых они просятбыть милостивыми к ним. Каждому задается стишок, который он должен выучить(стишок значит строка или две). Заданные вчера стишки он должен повторить.Начинается то самое пение, которое я застал. Перед тем как уходить, каждый изучеников перекрестился и опять поцеловал свое мрачное и карающее божество —книжку и поцеловал в тот самый стишок, который он учил нынешний день: кто вБлажен муж, кто в таблицу умножения, кто в слова под титлами или басниХемницера. Все еще помолились пред образом. Учитель объяснил, что он еще невыучил их, но выучит петь молитвы пред и после учения. Ребята вышли во двор всееще тупые и мертвые, прошли несколько шагов, как убитые, и только в некоторомотдалении от училища стали оживать. И какие прелестные дети».
Домашнееобучение, в допетровском духе, под руководством начетчиц и начетчиков, старикови старух, происходит даже и теперь еще по деревням, особенно у старообрядцев(например, в Пермской губернии), которые предпочитают это обучение школьному,как более благонадежное, дитя при нем «не омерщится». Цели этогообучения очень несложные: достижение свободного чтения Псалтиря, с известнойинтонацией, и при более счастливых условиях — писание уставом поминальников иканонов. Обучают по старинному методу — буквослагательному: аз, земля, ер, детивсе пройденное заучивают в зубрежку и бойко читают Часослов и каноны. Дать имдругую книгу церковной же печати, и они прочитать не могут. Объем обучениятаков: церковнославянская азбука, затем механическое чтение разных служебныхстаринных книг: часовника, Псалтири, канонов, молебнов и т. п. Иногдапроходится не весь курс, а ограничиваются изучением азбуки и Псалтиря, смотряпо соглашению с родителями учащихся. Письму обучают не всегда, так как самиучителя часто оказываются не умеющими писать. Кое-где происходит домашнееобучение церковному пению «по крюкам». Обучение производится с группамиучащихся в несколько человек, и очень редко встречается более многочисленныйсостав учащихся в 10–18 человек. Продолжительность обучения весьмаразнообразна, по некоторым сообщениям, ученье азбуки и Псалтиря происходит втечение 2–3 зим. Стоимость обучения зависит от местных условий и от уговорародителей детей с учителями: берут оптом за обучение чтению всех наиболееупотребительных старопечатных книг 20–40 р., или в розницу за азбуку — 1–3 р.,часовник — 2 р., Псалтирь — 3–4 р., за канон — по 20–25 к., за кафизму — 25 к.,иногда берут помесячно или за зиму. К денежной плате иногда прибавляются,согласно условию, разные подарки и приношения. За обучение пению — октоих,ирмосы и пр. — взимается особо 5.
Ненужно удивляться такому старинному взгляду на задачи и постановку обучения,господствовавшему у нас в давно прошедшее время, потому что и все мировоззрениемногих старообрядцев осталось старое же, предрассудки и суеверия происхождениявесьма давнего, допетровского. Все новины отметаются, к какой бы области они ниотносились. Например, звуковой способ обучения грамоте пермские раскольникисчитают «от дьявола» и обучение по нему греховным. Учителей признаютслужителями сатаны, а учащихся в школе погибшими, «которые прямо попадут вколени сатаны». По их мнению, в современных народных школах, особенноземских, преподаются предметы, не соответствующие законам природы, например,вращение Земли, небесных светил и т. п. «В школах учат только сказкам пропетушков и про рыбок, а между тем ученики священные книги читать не умеют,побочного разума не понимают, титлы верхния силы и запятыя не знают, а тольконаучатся курить табак. Куритель же табаку Богу молиться не ходит, бросает отцаи мать». Поэтому раскольники редко отдают своих детей в школы (земские) —«боятся измиршить своего дитенка» 6.
Совторой половины XVI века в некоторых училищах стали сообщать некоторыеграмматические сведения, именно о частях речи; такого рода учебники «учатученицы первоначалнии после азбуке, занеже то есть основание первое и подошвахитрости грамматичной, а грамматикия есть основание и подошва всем свободнымхитростям». Главным источником грамматических знаний Древней Руси до концаXV века служил пролог (предисловие) Иоанна, экзарха болгарского, к его переводу«Богословия» Дамаскина, и сочинение «Книга философская о осмихчастех слова». Дальнейшее развитие грамматики совершилось под влияниемтрудов Максима Грека (умер в 1556 г.), писавшего много по грамматике иразличавшего четыре части этой науки: орфографию, просодию, синтаксис и этимологию,8 частей речи: имя, речь (глагол), причастие, различие (член, определяющийкод), местоимение, предлог, наречие, союз. Максим говорил о падежах,склонениях, налогах, временах и т. д. В начале XVI века появляется в Новгородеперевод знаменитой средневековой латинской грамматики Доната (римскогограмматика IV в.), переделывавшейся у нас много раз, так что имя Донатасделалось нарицательным, а переделки его грамматики назывались«Донатус». С половины XVII века вошли в употребление славянскаяграмматика Мелетия Смотрицкого, перепечатанная в Москве в 1648 году «внаучение православным, паче же детем сущим». Грамматика Смотрицкого целоестолетие оставалась главным источником филологических знаний московской Руси,вплоть до грамматики Ломоносова (1755). Любопытны статьи, приложенные в началеи в конце грамматики Смотрицкого и содержащие выяснение великого значенияграмматики среди наук и в области разума вообще. Одна статья называется«Похвальныя слова сея блаженныя и святыя книги Грамматики», в нейолицетворенная грамматика так говорит о себе: «Все мною глаголется… всемною, грамматикою, снискает! Понеже на времена развожу, и на числа разочту, ина лица расскажу, и на падения (падежи) уклоню, и на супружества (спряжения)сведу, и вся в письменах прочая устроения удобно и разумно, со всеми просодиямии с точками и с запинками статно и внятно учиню… Такова есмь уставом ипоставом и составом и всем естеством грамматика именуюся!»
Вместес грамматикой стала изучаться и орфография, а также разные статьи, особенноисторические, помещавшиеся в азбуковниках. Во второй половине XVI и в началеXVII века незнакомство с грамматикой начинает считаться признаком невежества, азнание ее — необходимым для образованного человека. Печатник Иван Федоров в1574 году называет своих московских врагов злонравными, неискусными в разуме,«ниже грамматическия хитрости навыкше». Царская грамота 1616 годавелит заниматься исправлением требника лишь тем старцам Троицкой лавры, которыене только «подлинно и достохвально извычни книжному учению», но и«грамматику, и риторию умеют». Антоний Подольский, нападая наисправителей требника, «хвалится о грамматикии и о диалектике» иуверяет, что «против него» никто в России «совершенно грамматикии диалектики не знает». Исправители требника, в свою очередь, отражаянападение, обвиняют своих противников в том, что они совсем непричастныграмматической хитрости, «не знаю, кои в азбуке письмена гласныя исогласныя и двугласныя, а еже осьмочастия слово разумети и к сим пристоящая,сиречь роды и числа, и времена, и лица, звания же и залоги, то им ниже на разумвсхаживало. Священная же философия и в руках не была» 7.
Споловины XVII в. учебный курс значительно расширился, к этому временираспространились Азбуковники. Собственно «Азбуковник» в своемпроисхождении есть объяснительный словарь иностранных или славянских слов, вкаковом виде Азбуковники появились рано, еще в XIII веке. Постепенно вАзбуковниках увеличивали и список объясняемых слов и сами объяснения, так чтомало-помалу Азбуковники превращались в энциклопедии, употреблявшиеся в школе ввиде учебного пособия и вне школы для самостоятельного чтения 8.Сначала объяснения Азбуковников составлялись на основании византийских июжнославянских авторитетов, а потом, с половины XVII века, на основаниипольских и западноевропейских. В них появляются рассуждения о предметахтривиума и квадриума, хотя, кроме грамматики, отчасти риторики и диалектики, одругих науках говорится мало; появляются также статьи по истории, мифологии,географии, этнографии, естественной истории. Что из Азбуковников приходилось вшколе и что читалось вне школы — разобрать трудно. Несомненно, в школахсообщались некоторые грамматические сведения, которые в Азбуковниках помещалисьдовольно обширные и полные. В одном таком Азбуковнике по грамматике заключалосьследующее: сначала шли фонетические объяснения славянской азбуки, объяснениеназначения букв, письмен, буквы подразделены на гласные, согласные иполугласные, или, как в Азбуковниках: «звательство, полузвательство,возразительство, накончание». За фонетикой следует передача детям сведенийкасательно истории изобретения письмен (первобытная азбука изобретена Сифом,сыном Адама; римская — некоею царевною Арфаксадою, которая царствовала в«странах западных с своим братом, убившим отца»; греческая азбукаизобретена 72 философами; славянская — святым Кириллом). В следующей главе речьидет о правописании, ударениях и пр. Особенно требовалось знание, как«ять, с естем различати», чтобы не путать их в письме. «Сие бо,прибавлено, вельми зазорно и укорно, еже ять вместо ести глаголати, также иесть вместо яти. От сего бывает велие несмысльство учению». Потом учительучил, где и какие ставить ударения. Об ударениях объясняли весьма подробно,другие же части грамматики преподавались кратко, больше практически, чемтеоретически. Падежи назывались падениями, исчисляются они в таком порядке:именовательное, родственное, дательное, виновное, звательное и отрицательное,употреблявшееся с предлогом «от» и «о». Средний родназывается посредним, местоимения назывались проимениями, к ним причислялись,кажется, и прилагательные, спряжения названы супружествами. Склонения изложеныв форме вопросов и ответов, и на каждый род приведены особые примеры.
Вдругих Азбуковниках также помещались грамматические сведения, но системы впреподавании грамматики почти не было или очень мало. Правила излагались так,как казалось удобнее учителю, а потому объяснения значения и важностиграмматики помещались после правил правописания. Склонения и падежи оченьсбивчивы, прочие же части речи почти вовсе не принимались в соображение 9.Поэтому уменье писать грамотно и орфографически правильно было невысоко, да ине во всех школах учили этому искусству.
Бывшийдиректор синодальной типографии и издатель грамматики Смотрицкого Поликарповвошел в Святой синод (1723) с доношением, в котором указывал на полноеотсутствие учителей славянской грамматики. «А училища на сию особую науку(грамматику) нигде не обретается, кроме школ греческих и латинских, малым чемславянской способствующей, ибо всякому языку своя грамматика учительница».Ростовский епископ Георгий Дашков доносил (1723) Синоду, что у него обучаетсябукварям 203 человека, а грамматике учить некому. Грамматистов можно былодостать тогда только в Новгороде, куда за ними и обращались при нужде. Так, в1723 году в Синоде почувствовалась крайняя нужда в знающих орфографиюканцеляристах и копиистах. Канцелярия Синода докладывала присутствию, что онаимеет у себя только одну какую-то персону, отчасти понимающую орфографию, абольше не имеет ни одного такого ученого человека, и просила приискатькакого-нибудь знающего «хотя бы одну часть орфографии, напервоизводство», по крайней мере «одного человека, от котораго некиикопиисты могут предь правописанию обучены быть». Святой синод указал взятьодного грамматиста из новгородской школы, да еще «в прибавок» другогочеловека, правописание знающего, из московской греческой школы 10.
Кромерассуждений о науках, Азбуковники содержали в себе статьи и более простого ижитейского характера, например образцовые послания в стихах и прозе и разныеприветственные двустишия, которые должно было говорить наизусть и писатькому-либо. Большая часть приветствий суть комплименты и своеобразные остроты.Таковы комплименты на имена: «Данилу, не любящему весьма речь гнилу;Давиду, на неправых жестокому виду; Марку, разрушающему злобную драку».Знакомых светлого звания Азбуковники учили приветствовать рифмой на отечество,например Сидору Павловичу, «небеснаго и нерукотворного Иерусалиманаписанному гражданину». Рифмы не особенно богаты и довольно своеобразны,например «пастырь» постоянно рифмуется со словом«пластырь». Помещались образцы просительных писем педагогов кродителям учащихся о вспоможении. «Государю такому-то (имя рек) бьет челоми плачется работничишко твой такой-то: помяни благоутробие свое обо мне,работничишку, Господа ради и благоцветущия отрасли благонасажденнаго дерева,единороднаго своего и любезнейшаго сына и т. д., пожалуй мне, работничишкутвоему, на школьное строение же с домашними на пропитание, благоутробнесмилуйся!» Просьба о вине: «Прикажи, Государь, сосуд наполнити питияименитаго, званием второго и осмаго, и пятьдесят перваго», т. е. вина(славянские цифры в-2, и-8, н-50, а-1-вина) 11.
Сведенияо преподавании арифметики в школах XVI и XVII веков крайне скудны. С конца XVIвека некоторые училища могли знакомить учащихся с искусством счисления; покрайней мере, в некоторых рукописях этого времени находится таблица умножения(цифры славянские) с замечанием: «счет греческих купцов; учат младых детоксчитати» 12. В XVII веке обучение счету и началам арифметикивероятно, так как начали уже появляться арифметики. Но во многих ли училищахэто преподавание велось и в каком объеме — неизвестно.
Вообще,учебный курс в XVII веке стал шире, чем в XV веке, начались речи о семисвободных искусствах, стали восхваляться грамматика, арифметика и другиепредметы западного средневекового образования. На Москве появляется многокиевских ученых, знакомых с древними языками и западными школами, а вместе сними пришло на Русь сильное западное, школьное и всякое иное влияние. В высшихкругах общества начинают учиться «по латыням». Боярин Матвеев училсвоего сына латинскому и греческому языкам; старшие сыновья Алексея Михайловичаобучались польскому и латинскому языкам, а царевич Федор был даже виршеплет(выучился этому искусству у своего учителя Симеона Полоцкого) и любительматематических наук. Царский синклит того времени, по свидетельству ЛазаряБарановича, «польского языка не гнушался, но читал книги и истории ляцкияв сладость». Симеон Полоцкий в «Наставлении» царевичу ужевоспевал и богословие, и грамматику, и диалектику, и риторику, и арифметику 13.Круг семи свободных искусств оказывался у него еще не полным — отсутствовалигеометрия, астрономия и музыка, т. е. кроме арифметики, все предметыквадривиума, — но новые западные влияния и стремления сказывались ясно. Тщетныбыли попытки людей древнерусского благочестия остановить начавшееся новоедвижение. Монах афонского монастыря в 1608 году издал сочинение в Москве под заглавием«Христофор, инок русский, во святей Афонстей горе странствующий», вкотором заповедует обучать детей в школе «правоверной», сперваграмматике греческой или славянской, потом Часослову, Псалтири, октоиху, далеебогословию и толкованию книг Священного Писания, но отнюдь не философии и недиалектике, которыми гордятся латиняне и которые ведут к ересям. Но призывыблагочестивого странника по Афону, конечно, находя сочувственный отзвук вомногих, не могли остановить того движения, которого сильными представителями наМоскве были Симеон Полоцкий, Епифаний Славинецкий, Арсений Сатановский,Дамаскин Птицкий, люди различные по своим взглядам и идеям, но все новаторы.Приближалось новое время, прилетали новые птицы, певшие новые песни; юго-западРоссии все сильнее и сильнее влиял на характер образования русскогосеверо-востока.
ВXVII веке, несомненно, увеличилось число учащихся, прежние дьяковские школы,весьма немудрые по своей организации, превратились по местам в довольно большиеи более или менее благоустроенные, по внешнему порядку, училища. Указаннаяперемена видна из наставлений учащимся в Азбуковниках. В последних годах XVIIвека была сочинена рукопись под заглавием «Школьное благочиние —всеспасительное учение», прекрасно характеризующая внутренний быт и стройшкол XVII века.14 Вот как описывается в названной рукописи деньшкольника, вот какие обязанности на него возлагались:
Вдому своем, от сна восстав, умыся,
Прилучившагосяплата краем утрися,
Впоклонении святым образом продолжися,
Отцуи матери низко поклонися.
Вшколу тщательно иди
Итоварища своего веди;
Вшколу с молитвою входи,
Такоже и вон исходи.
Вшколу добрую речь вноси,
Изнея же словеснаго сору не износи.
Вдом отходя не бежи,
Школьныхбытностей не кажи.
Всимене (учителя) блюдитеся,
Неленостно же вы учитеся;
Внимайтесловам моим учительским,
Дане будете повинны ранам мучительским.
Места,указаннаго мною, не применяй,
Ичужаго, тесня товарища, не занимай.
Книгиваши добре храните
Иопасно на место свое кладите;
Книгукладя, печатью вверх закрывай
Иотнюдь в нее указательного древа влага
Старостесдавать книги с молитвой несите
Азаутра, приемля их, с поклоном относите.
Книгине очень разгибайте
Илистов понапрасну не перебирайте;
Нона приготовленный стол добра поставляйте.
Ктокниг не бережет,
Тотдуши своей не стережет.
Книжныминаволоками (переплетами) не забавляйте,
Нонаписанных в них вразумляйтесь.
Сосуд,прилучающийся в школе, ставляйте и кладите
Дане небрежения ради, приключится ваше малое
Сосудводы свежия в школу приносите,
Лаханьже с настоялою водою вон износите
Стольи лавки чисто вами да мыются,
Даприходящим в школу не гнусно видятся.
Зрина образы Божии трижды поклонися.
Такжои учителю одним поклоном смирися.
(Вдругом Азбуковнике прибавлено: «и дружили твоеи обычно да поклонишися»).
Молитвываши (в школе) со умеренным гласом
купнода бывают — кричание же и верескание
пользыи умиления отнюдь не подавают.
Заповедимоя все соблюдайте
Ис плода приношением вашим часто ко мне бывайте.
Коучителю в день недельный на поклон приходите
Иот снедных брашен и пития ему приносите.
Трехстарост вам устрояю,
Коемуждоособое приказание уставляю.
Тиився бывающая в вас да смотрют,
Виноватых,по вине смотря, без меня даже смиряют.
Тиидолжни суть: един — книги примати и отдавати,
Другой— недостатки воды усмотряти и пить отпускати,
Третий— нужды ради на двор отпускати
изловоннаго духа должен есть ощущати
Тиидолжни суть быти беспристрастни,
Да,на них зря, другия будут страстни.
Храканияи иные волглости вон да исплюеши,
Предближним и среди школы да не повержеши;
Хрипениягорляного и сопения носового не имейте,
Ноясноречно учимое и всякое речение имейте.
Когдамать дитя бьет,
Благословениесвое на главу ему льет.
Вытеперь, как вас бью, плачете плачевно,
Ноза то потом — не будете голодать душевно.
Шапкии одежды на грядку да полагаете.
Иоттуда паки бережно взимаете.
Третийстароста смотрел за чистотою школы.
Топитьи мести школу надлежало каждодневно, для чего старостою назначались ученикипоочередно; запрещалось без нужды отворять двери и окна, студить школу,взлезать на лавки. Каждое дело по уборке школы нужно было начинать молитвой.
Водном из Азбуковников встречаем описание обряда, который совершался привступлении учителя в школу. Один из учеников становился пред учителем и говорилему: «Аз мний (малейший) раб учителя моего, зрю тя, благодетеля своего,пришедша поучения ради в школу к нам. Сего ради простираю слово к вам:благоволие у нас, смиренных, сести и повеждь нам благия вести» и т. д.После речи все кланялись учителю и садились по местам. Приведены образцыподобных же речей при посещении школы кем-либо из духовных сановников иответная речь сановника на речь ученика.
Лихудыили кто-либо из их учеников сочинил «Наставление малым детям», вкотором говорится: «Подобает отроком, обучающимся купно, еже услышат гласзвона, от сна восстати и помышляти архангельскую трубу, гласящую последнеетелес восстание к суду и воздаянию. Восстав от сна, знаменует себя отрокзнамением креста… Положив три великие и простертые поклоны пред иконою Владычицы,благоговейно идти к храму благочинным и честным ступанием; ни скоро текий, ноимея шаг средний и царственнейший. Во училищи долженствуют любити молчание ивоздержание, никиим шептанием и беседами невежливыми пресекати чтение… еже имучитель повесть, да не пропустят мимо ушес, и еже услышат, яко некое сокровищеда хранят и в память себе вложат. Из училища в дом скоро да не спешат: не бегомпотекут, не долженствуют вопльствовати, ниже мятеж некий творити, яконеистовствующие кони, егда взыгратися им; ниже паки бегати подобает яко скоту,семо и овамо… На трапезе ли велицей сел еси, не разверзи на ней гортанитвоея. Яждь, яко человек, предложенное тебе, и не разгребай, да невозненавидищися, престани первый и не пресыщайся. В вечеру в спальной храминеглаголет отрок святыя молитвы. Како долженствует спать лечь отрок? Ни на нос,ниже навзничь; но первее на правый бок да возляжет, руце крестообразносложив».
Встречаютсядаже указания на существование общежитий при школе: «Лягут где ученицытвоя когда спати, дивися, аще не на тех же местах имут востити».
Всеприведенные черты указывают на довольно большие и с внешней стороныупорядоченные школы. Но где именно они были, чему в них учили, кто был в нихучителем, на какие средства школы содержались и как управлялись — этого мы незнаем, нет о том известий. Одно только несомненно — юго-западное(малороссийское) влияние на такого склада училища. Нет оснований думать, чтобыподобные большие школы путем естественного развития, без внешнего толчка,возникли в восточной России — слишком слабо было просвещение, скудны училища вXVI и первой половине XVII века. Но юго-западные просветительные влиянияпостепенно усиливались в северо-восточной России, и в наставлениях Азбуковниковшкольникам-великороссам слышатся отзвуки наставлений школьникам-малороссамбратских школ, например малопонятные наставления в великорусской школе:«из школы словесного сора не износи… школьных бытностей не кажи»,но совершенно понятные и нужные в братских школах; назначение старост из учащихсяи их обязанности — старосты с подобными обязанностями были в братских школах;«подобает отрокам, обучающимся купно, еже услышат глас звона, от снавосстати… благоговейно идти к храму», — напоминает общежитие прибратских монастырях для бедных учащихся. Впрочем, в это время были школы и привеликорусских монастырях.
Список литературы
1.Забелин А.Р. Домашний быт русских царей прежнего времени // Отечественныезаписки. 1854. №12.
2.Песковский М. Л. Барон Н. П. Корф, его жизнь и общественная деятельность.СПб.,1893. С. 35.
3.Ясная Поляна. Журнал педагогический, издаваемый графом Толстым Л. Н. 1862.Москва, февраль. Статья «О свободном возникновении и развитии школ внароде». Эта статья не подписана и в Собрание сочинений Л. Н. Толстого невошла, хотя по характерности и бойкости описания, по тону, она — толстовская.
4.Бобылев Д. М. Какая школа нужна деревне. Пермь, 1908. С.28-31.
5.Там же. С. 73-74
6.Соболевский А. И. Образованность Московской России XV-XVII веков. СПб.,1894. С.21, 22.
7.Вот образцы объяснений из Азбуковника, писанного в конце XVI века ипополненного из сказания о неудобно понимаемых речах половины XVII века(напечатан И. П. Сахаровым, в сочинении «Сказания русского народа».Т. II. СПб.,1849): архонти — князя; асомата — бесплотнии; архидиакон — началодиаконом; аргли — змии во Египте так наричутся, принесены от страны Аргус;грамматикия тонкое разумение книжных пословиц, тонкогласных, дебелогласных,противу осми-частия; синтаксис — соединительная книжная сила, соединяющая речи,прилучив-шиеся разделены быти на две строки: половина речения на конце строки,а другаяполовина в начале другая строки; математийские книги — отреченныякниги, их же есть четыре; арифметика, мусикия, геометрия, астрономия. Ежепо-славянски ричутся: арифметикия суть планиты, в них же пишут яко планитнымдвижением вся яжи на земли строятся; одонтотуранон — есть зверь вельми велик,яко слона цела поглощати может, живет на суше и на воде, в Рахманех, заИндийской страною; Сурамт — есть остров в Индии, а родятся в нем людипроказные, главы у них песий, а у иных — лошадиныя, а у иных — свиныя; цеца —рыба морская. Егда учнет играть, то кричит голосом аки лют зверь, а на носу уней вверху, что две трубы дымныя, и как прыснет в те трубы и от того прыскукорабли потопают. — Рассматриваемый Азбуковник содержит в большой своей частиподбор слов по алфавиту с простым переводом с одного языка на другой; болеепространные объяснения касаются грамматических терминов, историческихименований и удивительных естественных явлений, образцы которых выше иприведены. Объяснения часто фантастические, а иногда даже непонятные. — Одревних славяно-русских словарях и древнерусских азбуковниках см.: Филолог,записки 1869 г. Вып. 1-2, ст. Ширского 1873 г. Вып. 3-5, ст. Баталина.
8.Мордовцев Д. П. О русских школьных книгах XVII века. М., 1862. С. 47-54,100—101.
9.Знаменский П. В. Духовные школы в России до реформы 1808 Казань 1881 С.128-129.
10.Мордовцев Д. П. Указ. соч. С. 25, 26, 68, 71.
11.Соболевский А. И. Указ. соч. С. 23.
12.См. о наставлении Полоцкого у Н. Смирнова. К вопросу о педагогии в МосковскойРуси в XVII в. Варшава, 1898.
13.Хмыров. Училища и образованность на Руси допетровской // Народная школа. 1869.№4-10
14.Архиепископ сибирский Нектарий (1667 г.) подробно рассказывает, что он вытерпелот старца, у которого был на послушании в Ниловой пустыни, до своегоархиепископства. Старец систематически бил Нектария по два раза в день, так чтов течение двухлетнего пребывания у старца, подсчитал Нектарий, боев было тысячачетыреста и тридцать. Сверх систематических побоев по два раза на день былипричиняемы еще отдельные раны, даваемы случайные удары, но их Нектарий несчитает. Старец избивал Нектария даже и в Светлое Христово Воскресение и тожедва раза на день. Старец бил всем, что случалось под рукой: учил клюкою,поленом, пестом, кочергой. «И не токмо древом всяким, но и железом икамением, и за власы драние, и кирпичом, и что прилучалося в руках его, чемрано дать, и что тогда глаза его узрят, тем душу мою спасал, а тело мое смирял.И в то время персты мои из составов выбиты, и ребра мои и кости переломаны, иныне немощен и скорбен чаю себе скоро смерти» (из рукописи, хранящейся ввифанской духовной семинарии. № 2369. Цит. по: Каптерев Н. Ф. Патриарх Никон ицарь Алексей Михайлович. Сергиев-Посад, 1909. Т. I. С. 122).