Достойный памятник русского ума.
Мыуже отмечали, что в середине XIX века в науках о жизни происходилиреволюционные события. Наиболее крупные из них были связаны с триумфомэволюционного учения Дарвина, успехами физико-химической школы, изгнавшейвитализм из биологии, и разработкой Бернаром учения о саморегуляции внутреннейсреды организма,
Вместес тем в системе знаний об организме обнажились белые пятна. Наименее освоеннымнаучной мыслью – оказался отдельный организм как целостность, противостоящаясреде и взаимодействующая с ней. Эта активность организма в предметной внешнейсреде, с которой он неразлучен, выраженная в реальных действиях, получила названиеповедения.
ЕслиГермания дала миру учение о физико-химических основах жизни, Англия – о законахэволюции, Франция – о стабильности внутренней среды организма, то Россия даланауку о поведении. Создателями этой новой науки, отличной от физиологии (изучающейотдельные органы и функции живого тела и взаимосвязи их в его целостноеустройство) и от психологии (изучающей психику сознательную и бессознательную),были русские ученые – И.М.Сеченов, И.П.Павлов, В.М.Бехтерев, А.А.Ухтомский. Уних были свои школы и ученики, и их уникальный вклад в мировую науку получилвсеобщее признание.
Подвлиянием созданной в России науки о поведении в Соединенных Штатах Америкивозник бихевиоризм, о котором мы уже говорили. Бихевиоризм от начала XX века донаших дней определяет общий облик американской психологии. Но путь, на которыйвышли воспитанные на трудах русских ученых (прежде всего И.П.Павлова)американские бихевиористы, существенно отличался от развития науки о поведениив России. Объясняется это тем, что в России и в США наука о поведенииразвивалась в различных социально-культурных ареалах.
Напротяжении всей истории человеческой мысли над ее попытками разгадать тайнучеловеческой натуры неизбывно тяготела диада: душа и тело, мозг и сознание. Свозникновением науки о поведении диада сменилась триадой: организм – поведение– сознание (психика). Это столкнуло научное изучение живых существ сомножеством новых задач. Приверженность диаде неизбежно вела к дуализму. Но, каксказал в свое время еще молодой Н.Г.Чернышевский, никакого дуализма в человекене видно. Он – человек представляет собой целостное существо (этим, конечно,своеобразие форм, образующих целостность, не отрицается).
Понятиео поведении позволяет объяснить интегральный характер жизненных проявлений, ибо,будучи особой активностью организма (а не бесплотного духа), оно способнореализовать ее в той предметной среде, где ему «приказано выжить». Вэтом смысле понятие «поведение» можно назвать междисциплинарным. Ибооно включает и то, что присуще живому телу, и то, что присуще живой душе, но вто же время несводимо ни к одному, ни к другому. Под конец жизни, подводя итогисвоего огромного опыта (35 лет) изучения поведения, И.П.Павлов сказал: ониспытывает радость по поводу того, что ему «вместе с „полком дорогихсотрудников“ удалось, вслед за Иваном Михайловичем Сеченовым, приобрестидля могучей власти естественно-научного исследования вместо половинчатого весьнераздельно организм». Под «половинчатым» он понимал организм,расщепленный на душу и тело, сознание и мозг. В том же, что объектомобъективной, точной науки стал весь нераздельно организм, он с полнымоснованием видел, говоря его словами, «целиком нашу русскую неоспоримуюзаслугу в мировой науке, в общей человеческой мысли». Создание науки оповедении и явилось, опять-таки говоря словами И.П.Павлова, «достойнымпамятником русского ума».
И.М.Сеченой – основатель науки оповедении.
Вначале 60-х годов XIX века в книжке журнала для врачей «Медицинскийвестник» появилась статья, слух о которой распространился «по всейРуси великой». Один ссыльный вспоминал, что встретил в далекой Сибирикупчиху, которая сообщила ему: в Петербурге профессор Сеченов учит, что«души нет, а есть только рефлексы» (вроде тех, что Базаров и другиетургеневские герои изучают у лягушек). Статья принадлежала Сеченову иназывалась «Рефлексы головного мозга». По свидетельствусовременников, в то время не считался образованным человек, на прочитавшийэтого трактата. Что же в нем доказывалось? Почему трактат вызвал среди читающейпублики такую бурю? Даже герои Льва Толстого употребляли это выражение:«рефлексы головного мозга».
Применивхорошо известное слово «рефлекс», Сеченов придал ему совершенно новыйсмысл. Он сохранил восходящую к Декарту идею о том, что рефлекс происходитобъективно, машинообразно, наподобие того, как машинообразно работают различныеавтоматизмы в нашем теле (например, сердце). Слово «машина» былометафорой. Оно указывало на то, что наши действия совершаются по строгимзаконам, которые не зависят от вмешательства какой-то внешней, бестелеснойсилы. Они должны быть безостаточно поняты из устройства и работы «машины –тела».
Всвое время много шума наделал трактат французского философа XVIII века Ламетри«Человек машина». Автор из страха перед властями опубликовал его подименем какого-то безвестного англичанина. И когда вышел из печати сеченовскийтрактат, враги материализма стали обвинять Сеченова в том, что он пытаетсяреанимировать идеи этого безбожного француза. Но русская интеллигенция быладостаточно образованна, чтобы понять сеченовский вызов. Употребляя термин«рефлекс», он наполнил его таким содержанием, которое сохраняловысокое достоинство человеческой личности и вместе с тем показывало возможностьстрого научного объяснения высших проявлений личности.
Краткорассмотрим, во что превратилась старинная модель рефлекса под руками Сеченова.Рефлекс, как было признано всеми, состоит из трех главных звеньев. Первое,начальное звено – внешний толчок – раздражение центростремительного нерва,которое передается в мозг (второе звено), а оттуда отражается (слово«рефлекс» и означает «отражение») по другому нерву(центробежному) к мышцам (это, как считалось, – третье, завершающее звено). Всетри звена (блока) были Сеченовым переосмыслены и к ним добавлен четвертый, о котороммы расскажем дальше.
Итак– первый блок. Им, согласно новой сеченевской схеме, является не простофизическое внешнее раздражение, но такое раздражение, котороестановится-чувствованием – сигналом. Иначе говоря, рефлекс начинается сразличения (благодаря органам ощущений) тех внешних условий, в которыхсовершается ответное действие. Поэтому оно изначально не является«слепым» толчком. Организм, говоря современным языком, получаетинформацию о среде, в которой он будет действовать. Сеченов назвал этот принцип«началом согласования движения с чувствованием – сигналом». Это иесть тот первичный акт поведения, который отличает открытое Сеченовымнеклассическое понимание рефлекса от всех прежних трактовок этого понятия.Здесь перед нами наяву выступает идея неразлучной связи организма со средой.Это движение – не простое отражение наподобие того, как луч отражается отзеркальной поверхности. Оно совершается только потому, что сообразуется сусловиями внешней среды благодаря сигналам, идущим от нее к органам восприятияи различения этих сигналов. Но и этим дело не ограничивается.
Сеченоввыдвинул оригинальный взгляд на работу мышцы, отвечающей на толчки из внешнейсреды. Мышца, по Сеченову, это не только рабочая машина, выполняющая командымозга. Задолго до Сеченова было открыто, что мышцы обладают чувствительностью.Но не только в том смысле, что мы ощущаем в них боль или усталость. Мышца –такова важнейшая мысль Сеченова – служит также органом познания. В ней имеютсянервные (сенсорные, чувствительные) окончания, которые сигнализируют о том, вкаких внешних пространственно-временных условиях совершается действие. Болеетого, дальнейшие исследования привели Сеченова к гипотезе, согласно которойименно работающая мышца производит операции анализа, синтеза, сравненияобъектов и способна, как это доказывалось еще Гельмгольцем, производитьбессознательные умозаключения (иначе говоря мыслить).
Изэтого явствует, что лишь по видимости рефлекторная работа завершаетсясокращением мышцы. Познавательные эффекты ее работы передаются«обратно» в центры головного мозга и на этом основании изменяетсякартина (образ) воспринимаемой среды. Поэтому в механизме поведения,реализуемом по типу рефлекса, в отличие от рефлекторной дуги, действуетрефлекторное кольцо. Не прерывно происходит кольцевое управление поведениеморганизма в среде. Оно образует тот фундамент, на котором складывается другой,более высокий уровень отношений организма со средой. Последний отличается тем,что поведение становится психически регулируемым. Если раньше главным началомслужило, как сказано, «согласование движения с чувствованием –сигналом», то теперь возникает новый уровень ориентации организма вокружающем мире. Происходит переход от поведенческого уровня к психическому. Набазе рефлекторно организованного поведения возникают психические процессы.
Сигналпреобразуется в образ восприятия предмета, т.е. в психический образ. Но тогда идействие становится уже другим. Оно – не простая реакция на сигнал (как этобыло на поведенческом уровне). Оно сообразуется с «картиной» среды,которую осваивает организм. Из движения оно превращается в психическоедействие. До-психическое поведение становится психически регулируемым.Соответственно изменяется и характер умственной работы. Если раньше она являласьбессознательной (когда, например, работа мышечной системы глаза позволялаопределять расстояние между предметами, их величину и т.д. чисто«автоматически», без вмешательства сознания), то теперь, как былоаргументированно показано Сеченовым в трактате «Элементы мысли»(первое издание опубликовано в 1878 году), из элементарных операций мыслипреобразуются в самые сложные.
Ноздесь мы уже перешли из области науки о поведении в другую область, оперирующуюдругими категориями, – в область психологии. Напомним, что это было в тотпериод, когда назрело время отделения психологии от философии. И Сеченов,опираясь на разработанное им. учение о поведении, предлагает свой проектсоздания новой, объективной психологии.
Онпишет трактат «Кому и как разрабатывать психологию?» (187-3). Сеченоввзялся за него, поскольку решил ответить на обвинения, выдвинутые противрефлекторной теории К.Д.Кавелиным в книге «Задачи психологии». Посуществу же это был ответ не только Кавелину, но всем, кто считал Сеченоваотрицателем психологии, апологетом версии, что психика сводится к рефлексам,изучаемым на лягушке. Он доказал, что не отрицает психологию, которую назвал«родной сестрой физиологии».
Онубежден, что ее передовые тенденции, уже возникшие в этой науке в трудах такихученых, как Гельмгольц, Дондерс и др., и обещающие ей прогресс в будущем,бесспорно свидетельствуют в пользу объективного метода в противовессубъективному (интроспективному), который был тогда господствующим во вновьвозникающих лабораториях. Это был первый в истории план построения психологиикак объективной науки, которая не может ограничиваться тем, что«нашептывает обманчивый голос самосознания». И дальнейший ходразвития психологического познания доказал правоту Сеченова.
Рассмотревпреобразования, внесенные Сеченовьем в различные звенья рефлекторной схемы, мыне коснулись одного из важнейших, а именно, относящегося к центральному звенуэтой схемы – головному мозгу. Работая в Париже, в лаборатории Клада Бернара,Сеченов открыл так называемое центральное торможение. С этим открытием былисвязаны крупные преобразования и в физиологии, и в учении о поведении, и впсихологии. До Сеченова, объясняя деятельность высших нервных центров,физиологи оперировали одним понятием – понятием о возбуждении. ОткрытиеСеченова показало, что раздражением центров можно не только вызывать ответныедействия организма (рефлексы), но и задерживать их. Это открытие яркопоказывает, как порой тесно связаны научные решения с социальными задачами, закоторые берется ученый.
Напомним,что после великой реформы 1861 года русское общество сотрясали острейшиеидейные столкновения. Центром споров стал антропологический принцип (именноэтим термином Чернышевский обозначил свою знаменитую статью в журнале«Современник»). Иначе говоря – принцип, позволяющий объяснить природучеловека как целостного телесно-духовного существа. Дискуссии о душе и телеприобрели остроту, какой русские интеллектуалы прежде не знали. Но вопрососмысливался не только как чисто научный. Речь шла о таком поведении организма,которое не только приспосабливается к среде, но и обладает внутренней силойсопротивления непосредственно действующим раздражителям, способностью не идти уних на поводу, а противостоять им и следовать собственной внутренней программе.Открытие торможения доказывало, что организм обладает такой способностью.
Объектомэкспериментов Сеченова были высшие нервные центры лягушки. Но ставя этиэксперименты, он имел в виду человека и его поведение. Об этом говорит, вчастности, и его попытка изучить торможение не только на животном, но и насамом себе. Конечно, он не рисковал здоровьем других. В качестве подопытного онизбрал самого себя, поставив на себе мучительный и небезопасный эксперимент.
Открытиецентрального торможения использовалось Сеченовым не только для объяснения того,как формируется волевая личность. Когда рефлекс обрывается, не перейдя вдвижение, то это, по Сеченову, вовсе не означает, что первые две трети рефлексаоказались зряшними. Не получив внешнего выражения, завершающая часть рефлекса(а она, как отмечалось, несет в качестве движения познавательную нагрузку)«уходит вовнутрь», превращается в мысль, хотя и незримую, нопродолжающую служить организатором поведения. Этот процесс преобразованиявнешнего во внутреннее получил имя интериоризации.
Понятиеоб интериоризации оказалось весьма продуктивным и было использовано вдальнейшем многими психологами, в том числе Жане и Фрейдом.
Сеченовымбыла создана научная школа – сперва как небольшой коллектив, который подруководством лидера, в прямом общении с ним, разрабатывал конкретную научнуюпрограмму. Такая школа у него была в течение нескольких лет, когда совместно сгруппой учеников он экспериментально доказал, вопреки критикам, что существуетфеномен центрального торможения. Программа была исчерпана. Убедительныедоказательства гипотезы получены. Его вчерашние сотрудники занялись другимитемами.
ОколоСеченова не было больше исследовательского коллектива. Но под научной школойследует понимать не только подобное малое объединение, которое распадается,когда решена научная задача и вчерашние ученики берутся за другие вопросы,сулящие им укрепление своего авторитета в научном мире, где железно действует«запрет на повтор». Ибо наука – не только «научение» (о чемговорит сам корень этого слова), но и – непременно – производство новогознания.
Вразработке науки о поведении и объективной психологии Сеченов пошел дальшесвоим путем, в одиночку. Но семя им было брошено. И из этого идейного семенивыросла особая школа. Чтобы отличить ее от малого научного коллектива, назовемее школой – исследовательским направлением. Это направление превратилось напочве русской науки в могучее разветвленное древо, со множеством линий развитияв различных направлениях физиологии, психологии, медицины, педагогики, других ветвейзнания. Самой величественной и знаменитой из этих линий развития стало учениеИ.П.Павлова о высшей нервной деятельности (поведении).
И.П.Павлов – создатель учения обусловно-рефлекторнай деятельности.
ЕслиСеченов разрабатывал свое учение в одиночку, то Иван Петрович Павлов(1849-1936) создал огромный коллектив, к которому примыкали ученые из многихстран. По существу им была создана интернациональная, международная школа,равной которой мировая наука не знает. Он был великим командармом армии исследователей,энергией которой учение о поведении составило мощный раздел современногонаучного знания.
Сименем Павлова ассоциируется, прежде всего, понятие об условном рефлексе.Термин «рефлекс» был паролем научного объяснения поведения уСеченова. И мы видели, каким помолодевшим вышло это древнее понятие изсеченовских рук. Павлов пошел вперед. Впитав сеченовскую идею нераздельностиорганизма и среды и сигнальной регуляции отношений между ними, Павлов изобрелмножество экспериментальных моделей, на которых изучалось, каким образоморганизм приобретает новые формы поведения, перестраивает сложившиеся.
Живоесущество действует в неразлучной с ним среде, представляющей огромноеколичество раздражителей, на которые оно ориентируется и с которыми должносовладать.
Невсе раздражители из этого потока становятся для организма сигналами. Естьраздражители, которые безусловно вызывают ответную реакцию (типа реакции зрачкана свет, отдергивания руки от горячего предмета и т.п.). Раздражители этихрефлексов принято называть безусловными. Но имеется и другая категорияраздражителей. Организм не остается безразличным к ним только в том случае,если их действие становится биологически значимым, т.е. способным принести емупользу или вред – не своим воздействием на живое тело, а сигнальной функцией.Эти раздражители указывают на условия, которых следует избегать или к которымнужно стремиться путем соответствующих действий (рефлексов). Эти рефлексыполучили название условных.
Дляпорождения условного рефлекса нужен не только раздражитель, воспринимаемыйорганами чувств (в виде звука, запаха и т. д.), но и подкрепление правильностиреакции на него. Именно тогда раздражитель трансформируется в сигнал. Сигнал иподкрепление, достигаемое действием организма, образуют основу поведения.Сигнал указывает на «картину среды», в которой оказался организм.Подкрепление позволяет организму выжить в этой среде (спастись от опасности илидобыть нужную пищу).
Сочетаниесигнала с подкреплением позволяет организму набираться опыта. Выработкаусловных рефлексов – основа обучения, приобретения опыта. Зная набор условий,от которых зависит создание условного рефлекса, можно предписать программуповедения. Павлов доказал это на множестве экспериментов.
Своютеорию, обобщающую эти эксперименты, Павлов доложил впервые на Международноммедицинском конгрессе в Мадриде в 1903 году. Он назвал ее на первых порах«экспериментальной психологией и психопатологией на животных». Однакосперва от слова «психология» отказался, даже ввел в своей лабораторииштраф за его употребление. В большинстве умов оно соединялось со словом«душа», а «душа» как объяснительный принцип, настаивалПавлов, натуралисту не нужна.
Силусвоей теории Павлов видел в том, что, вслед за Сеченовым, он мыслил о поведениистрого детерминистски и объективно.
Изэтого вовсе не следовало, что Павлов, подобно американским бихевиористам,считал, что нужно вообще разделаться с сознанием и изгнать его, как фикцию, изнауки. В этом случае он оказался бы на позициях примитивного дуализма и редукционизма(в чем, кстати, его не раз обвиняли). Это не соответствовало ни его исходномузамыслу, ни его поискам путей сближения с психологией. Это видно, в частности,если обратиться к представлению Павлова о сигнальных системах как регуляторахповедения.
Воспринимаемыеорганами чувств сигналы вызывают в организме не только нервные, физиологическиепроцессы. Полезное и вредное выступает в виде психических образов (первымсигналам, согласно Павлову, соответствуют ощущения и восприятия). Поэтомусигнальная функция придает рефлексу двойственный характер. Он, подчеркивалПавлов, является столько же физиологическим, сколь и психическим явлением.
Павловставил свои эксперименты над животными, сначала собаками, затем – обезьянами.Главная же его надежда, как заявил ученый в первом же своем сообщении обусловных рефлексах, заключалась в том, чтобы наука пролила свет на «мукисознания». Это заставило Павлова заняться нервно-психическими больными.Переход от изучения животных к исследованию организма человека привел его квыводу, что следует разграничивать два разряда сигналов, управляющихповедением. Если поведение животных регулируется первой сигнальной системой(эквивалентами которой являются чувственные образы), то у людей в процессеобщения формируется вторая сигнальная система, в которой в качестве сигналоввыступают элементы речевой деятельности (слова, из которых она строится).Именно благодаря им в результате анализа и синтеза чувственных образоввозникают обобщенные умственные образы (понятия).
Еслисигнал ведет к успеху (или, говоря языком Павлова, подкрепляется, то естьудовлетворяет потребность организма), то между ним и реакцией на него организмаустанавливается связь. Она прокладывается в том главном центре, которыйсоединяет воспринимающие органы (рецепторы) с исполнительными (эффекторными)органами – мышцами, железами. Этот центр – кора больших полушарий головногомозга. Связи при повторении становятся все более прочными, хотя и остаютсявременными. Если в дальнейшем они не подтверждаются полезным для организмарезультатом (не подкрепляются), то прежние условные рефлексы задерживаются,тормозятся. Организм постоянно учится различать сигналы, отграничивать полезныеи вредные от бесполезных. Этот процесс называется дифференцировкой.
Варьируябессчетное число раз вместе с много численными учениками условия образования,преобразования, сочетания рефлексов, Павлов открыл законы высшей нервнойдеятельности. За каждым, на первый взгляд, несложным опытом стояла целаясистема разработанных павловской школой понятий (о сигнале, временной связи,подкреплении, торможении, дифференцировке, управлении и др.), позволяющаяпричинно объяснять, предсказывать и модифицировать поведение.
ПротивникиПавлова неизменно инкриминировали ему механицизм (тем более, что он постоянноговорил: мозг и человек – это, грубо говоря, машина; но под машинойподразумевалась система). В действительности же, как мы могли убедиться,детерминистская методология Павлова была не механистической, а биологической.
Поэтомув ходе дальнейших исследований Павлов существенно расширил объяснительныйпотенциал своей исходной схемы. Если в первый период он делал упор навнутриорганическом подкреплении (потребность в пище) как главном, самоммогучем, факторе, то в дальнейшем в его теоретических представлениях намечаетсясдвиг в направлении расширения биологической (а затем и социальной) основыформирования условных рефлексов.
Незыблемымпостулатом павловской концепции являлось положение о том, что условный рефлексвозникает на основе безусловного. Теоретические контуры этой картины сомножеством экспериментальных вариантов придавали ей репутацию классической.«Но будущее научного исследования, – любил говорить Павлов, – темно ичревато неожиданностями».
Вуказанной картине появились коррективы, при том относящиеся именно к тем еепунктам, которые навечно закрепились за рефлексом. Это было связано счрезвычайно важными инновациями. Они предвещали грядущие сдвиги в общем строеисследований поведения. К этому вела логика познания его организации.
Вто же время на динамике этого познания сказывались процессы в социокультурноммире, где наступала эпоха потрясений и стрессов, конфликтов и переворотов.Впереди была первая мировая война. Полная тревог и надежд в своей жаждеперемен, Россия шла к революции. И вряд ли случайно, что перед самой мировойвойной в Павловской лаборатории началось изучение проблем, которые в дальнейшемстали относить к категории эмоциональных стрессов.
Перваяиз таких проблем касалась соотношения условных рефлексов, имеющих«полярное» подкрепление, которое в одном случае удовлетворялопотребность организма в пище, в другом – угрожало его существованию. Раздражаясильным электрическим током кожу собаки (вызывая болевое ощущение), егопревращали (путем подкрепления) в условный сигнал пищевой реакции. Усилениетока (требующее оборонительной двигательной реакции) вызывало позитивнуюсекреторную реакцию.
Сэтого момента ведет свое начало развитие учения Павлова об«экспериментальных неврозах». Не возможно было объяснить в терминахнейродинамики, почему неожиданно для экспериментатора возникало состояние срыварефлексов, когда поведение приобретало характер, который впоследствии сталиназывать невротическим. Силы, которые вступали в действие, следовало искать нев корковой нейродинамике, а за ее пределами, а именно – в поле поведения.Именно в нем вспыхивают конфликты, пламя которых «взрывает»нейромеханизмы и придает реакциям патологический характер. Нам неизвестно,когда Павлов познакомился с теорией Фрейда. Но русская литература к томувремени уже была наводнена психоаналитическими сочинениями. О том, что на новыйплан экспериментов его навело чтение Фрейда, Павлов упомянул не в публикациях(где ссылок на венского психолога вообще нет), а на одной из «павловскихсред». Сшибка двух противоположных нервных процессов (раздражительного итормозного) таков, по Павлову, механизм неврозов.
НеврологР.Джерард вспоминал, как, посетив в начале 30-х годов Павлова в Ленинграде, онузнал от него, что стимулом к опытам по экспериментальным неврозам послужилознакомство с работой Фрейда. Через неделю Джерард приехал в Вену и рассказал освоей беседе с Павловым Фрейду, который воскликнул: «Это бы мне страшнопомогло, если бы он рассказал об этом несколько десятилетий раньше!»
Впериод, непосредственно предшествовавший революции в России, интересы Павловаустремляются к анализу движущих сил поведения, его мотивов. Он выступает сдокладом о «рефлексе цели», «рефлексе свободы», говорит о«рефлексе рабства». Здесь явно сказалась роль социальной перцепции,изменившей в новой, смутной общественной атмосфере направленность его научноймысли.
Биологическоепонятие о рефлексе (за которым стоял прочно испытанный в экспериментефизиологический механизм, детерминистски объяснивший взаимодействие организмасо средой – поведение) Павлов «примерял» к социальным явлениям.
«Рефлексцели, – подчеркивал Павлов, – имеет огромное жизненное значение, он естьосновная форма жизненной энергии каждого из нас». Рефлекторная концепцияставит деятельность организма в зависимость от внешних влияний. В то же время,вводя понятие о рефлексе цели, Павлов указывал на важность энергетическогопотенциала живой системы.
Внаучном плане выделение Павловым рефлекса цели означало включение принципамотивационной активности в детерминистскую схему анализа поведения. Вместе стем обращение к одному лишь научному плану недостаточно, чтобы объяснитьзарождение у Павлова нового понятия. В данном случае категориальный сдвиг былобусловлен воздействием той напряженной социальной атмосферы, в которой работалученый. Ею овеян весь павловский текст. Павлов впервые заговорил о рефлексахприменительно к людям, имея, однако, в виду не объяснение их действий работоймеханизма, изученного на собаках, а энергию мотива. Ее нарастание у каждогорусского человека представлялось ему фактором, который позволит покончить сдрянными историческими наносами. Обратим внимание на дату доклада и аудиторию,в которой он был прочитан. Это было в 1916 году. Аудиторией же являлся съезд поэкспериментальной педагогике. К русскому учительству обращался великийфизиолог, призывая его воздействовать на «опекаемую массу» во имявозрождения творческой силы народа.
Объективная психология В.М.Бехтерева.
Идеи,сходные с павловскими, развивал в книге «Объективная психология»(1907) Владимир Михайлович Бехтерев (1857-1927). Между воззрениями этих двухученых имелись различия, но оба стимулировали психологов на кореннуюперестройку представлений о предмете психологии.
Разрабатываясвою объективную психологию как психологию поведения, основанную на экспериментальномисследовании рефлекторной природы человеческой психики, Бехтерев тем не менеене отвергал сознание, включая, в отличие от бихевиоризма, и его в предметпсихологии. Признавал он и субъективные методы исследования психики, в томчисле и самонаблюдение. Он исходил из того, что рефлексологическиеисследования, в том числе рефлексологический эксперимент, не заменяют, нодополняют данные, получаемые при психологических исследованиях, прианкетировании и самонаблюдении. В принципе, говоря о связи между рефлексологиейи психологией, можно провести аналогию о соотношении между механикой и физикой,так как известно, что все многообразные физические процессы можно в принципесвести к явлениям механического движения частиц. Аналогичным образом можно допустить,что все психологические процессы сводятся в конечном счете к различным типамрефлексов. Но если из общих понятий о материальной точке нельзя извлечьсвойства реальной материи, то невозможно и вычислить логически конкретноемногообразие изучаемых психологией фактов только из формул и законов теориирефлексов. В дальнейшем Бехтерев исходил из того, что рефлексология в принципене может заменить психологию, и последние работы его Психоневрологическогоинститута, в частности исследования В.Н.Осиновой, Н.М.Щелованова, В.Н.Мясищева,постепенно выходят за рамки рефлексологического подхода.
Говоряо значении рефлексологии, Бехтерев подчеркивал, что научнообъясняющая функция,содержащаяся в понятии рефлекса, основана на предпосылках механической ибиологической причинности. Принцип механической причинности, с его точкизрения, опирается на закон сохранения энергии. Согласно этой мысли все, в томчисле и самые сложные и тонкие формы поведения, можно рассмотреть как частныеслучаи действия общего закона механической причинности, так как все они не чтоиное, как качественные трансформации единой материальной энергии. В такомстремлении связать психическую деятельность с энергетическими законами, вчастности с законом сохранения энергии, Бехтерев не был одинок. Такие попыткибыли достаточно популярны в начале века не только в отечественной, но и вмировой психологии и были связаны с переложением теории энергетизма Маха втеории психологизма, предпринимаемым Вундтом, Овсянико-Куликовским и другимипсихологами.
ОднакоБехтерев не ограничивался теорией энергетизма, связывая рефлекс и с биологией,с точки зрения которой жизнь есть сумма сложных физиологических процессов,обусловленных взаимодействием организма со средой и приспособлением к среде. Сэтой точки зрения, рефлекс есть способ установления некоторого относительноустойчивого равновесия между организмом и комплексом условий, действующих нанего. Таким образом появляется одно из основных положений Бехтерева о том, чтоотдельные жизненные проявления организма приобретают черты механическойпричинности и биологической направленности и имеют характер целостной реакцииорганизма, стремящегося отстоять и утвердить свое бытие в борьбе с меняющимисяусловиями среды.
Исследуябиологические механизмы рефлекторной деятельности, Бехтерев отстаивал мысль овоспитуемости, а не наследуемом характере рефлексов. В своей книге «Основыобщей рефлексологии» (1923) он доказывал, что не существует врожденногорефлекса рабства или свободы, и утверждал, что общество как бы осуществляетсоциальный отбор, создавая нравственную личность, и, таким образом, именносоциальная среда является источником развития человека. Наследственность жезадает лишь тип реакции, но сами реакции воспитываются обществом.Доказательством такой пластичности, гибкости нервной системы, ее зависимости отокружающей среды являлись, по мнению Бехтерева, исследования генетическойрефлексологии, доказавшие приоритетность среды в развитии рефлексов младенцев идетей раннего возраста.
ВПсихоневрологическом институте Бехтерева был заложен опыт строго объективногоисследования ребенка – его поведения, мимики, речи. Исследовались исоответствие психических процессов внешним раздражителям, настоящим и прошлым,а также наследственные особенности детей. Важная для Бехтерева мысль онеобходимости изучения целостной реакции организма совпадала с требованиямидетской психологии. Рефлексологический подход к детскому развитию ирефлексологические методы исследования были чрезвычайно распространены в10-20-е годы XX столетия, заменяя подчас собственно психологические методыисследования душевной жизни детей.
Наибольшеезначение имели разработанные Бехтеревым рефлексологические методы изучениямладенцев. Первая попытка такого исследования была осуществлена им в 1908 году,им же был разработан и обоснован метод генетического рефлексологическогоисследования, который он считал одним из важнейших достижений своей школы.
Изучаяпсихику младенцев, Н.М.Щелованов и его сотрудники получили важнейшие факты,которые дали возможность установить этапы развития детей младенческого возрастаи разработать методы диагностики этого развития. Полученные лабораториейгенетической рефлексологии материалы позволили установить основныезакономерности психического развития детей раннего возраста: слуховое изрительное сосредоточение, комплекс оживления, кризис одного года, – без знаниякоторых невозможно представить современную детскую психологию.
Большойинтерес представляли и проводившиеся в Педологическом институте (возникшем набазе Психоневрологического института) исследования «трудных» детей,которыми руководили В.Н.Осинова и В.Н.Мясишев. В результате были разработаны некоторые меры по предотвращению агрессивных реакций у «трудных» детейпри переходе из одной среды в другую, незнакомую. Были созданы и основыклассификации «трудных» детей исходя из их личных особенностей, подкоторыми понимались не только индивидуальные качества, но и тип воспитания всемье.
Бехтеревсчитал проблему личности одной из важнейших в психологии и был одним изнемногих психологов начала XX века, которые трактовали в тот период личностькак интегративное целое. Созданный им Педологический институт Бехтереврассматривал как центр по изучению личности, которая является основойвоспитания. Как ни были разносторонни интересы Бехтерева, он всегдаподчеркивал, что все они концентрировались вокруг одной цели – изучить человекаи суметь его воспитать. Бехтерев фактически ввел в психологию понятия индивида,индивидуальности и личности, считая, что индивид- это биологическая основа, надкоторой надстраивается социальная сфера личности. Большое значение имели иисследования структуры личности, в которой Бехтерев выделял пассивную иактивную, сознательную и бессознательную части. Интересно, что, как и Фрейд, онотмечал доминирующую роль бессознательных мотивов во сне или при гипнозе исчитал необходимым исследовать влияние опыта, приобретенного в это время, насознательное поведение. Исследуя отклоняющееся поведение, он исходил изограниченности тех способов коррекции, которые во главу угла ставилиположительное подкрепление желательного поведения и отрицательное –нежелательного. Он полагал, что любое подкрепление может зафиксировать реакцию.Избавиться от нежелательного поведения можно, создав более сильный мотив,который вберет в себя всю энергию, затрачиваемую на нежелательное поведение.Таким образом, Бехтерев во многом предвосхитил идеи о роли сублимации иканализации энергии в социально приемлемом русле, разрабатываемыепсихоанализом.
Бехтеревотстаивал очень важную мысль о том, что во взаимоотношениях коллектива иличности приоритетной является именно личность, а не коллектив. Из этой позициион исходил, исследуя коллективную соотносительную деятельность, объединяющуюлюдей в группы. Он выделил людей, склонных к коллективной или индивидуальнойсоотносительной деятельности, изучая, что происходит с личностью, когда онастановится участником коллектива, и чем вообще реакция коллективной личностиотличается от реакции отдельно взятой личности. В своих экспериментах,посвященных влиянию внушения на деятельность человека, Бехтерев впервыеобнаружил такие явления, как конформизм, групповое давление, которые толькочерез несколько лет стали изучаться в западной психологии. Доказывая, чторазвитие личности невозможно без коллектива, Бехтерев вместе с тем подчеркивал:влияние коллектива не всегда благотворно, ибо любой коллектив нивелируетличность, стараясь сделать ее шаблонным выразителем своей среды. Обычаи иобщественные стереотипы огранчивают личность и ее деятельность, лишая еевозможности свободно проявлять свои потребности. Личная свобода и общественнаянеобходимость, индивидуализация и социализация – две стороны общественногопроцесса, идущего по пути социальной эволюции. При этом самоопределениеличности представлялось Бехтереву подвижным процессом, равнодействующаякоторого постоянно смещается то в одну, то в другую сторону. Говоря остереотипизации личности, ее отчуждении от своей внутренней сути присоциализации, Бехтерев фактически развивал те же мысли, что и представителипоявлявшейся в то время на Западе экзистенциальной философии, положения которойлегли в основу одной из наиболее популярных современных теорий личности –гуманистической. Таким образом, можно предположить, что и в русле школыБехтерева зарождались основы еще одной отечественной теории личности,формирование которой было остановлено в самом начале.
А.А.Ухтомский – учение о доминанте.
АлексейАлексеевич Ухтомский (1875-1942) – один из самых выдающихся русских физиологов.Он разработал важнейшую категорию как физиологической, так и психологическойнауки – понятие о доминанте. Это понятие позволило трактовать поведениеорганизма системно, в единстве его физиологических и психологическихпроявлений.
Принципсистемности утверждался в категориальной апперцепции Ухтомского в новойпринципиально важной интерпретации, отразившей общие сдвиги в научном мышленииначала XX века, сопряженные, в частности, с теорией относительности
Идеяистории организма как системы не была новым словом. Новым являлся интегральныйподход к пониманию отношений между пространственными и временными параметрамицелостного объекта. Нераздельность пространства и времени Ухтомский обозначилвведенным им в широкий научный оборот понятием о хронотопе. «И вокружающей нас среде, и внутри нашего организма конкретные факты и зависимостиданы нам как порядок и связи в пространстве и времени между событиями».
Онделал основной упор на центральной фазе целостного рефлекторного акта, а не насигнальной, как первоначально И.П.Павлов, и не на двигательной, как В.М.Бехтерев.Но все три восприемника сеченовской линии прочно стояли на почве рефлекторнойтеории, решая каждый под своим углом зрения поставленную И.М.Сеченовым задачудетерминистского объяснения поведения целостного организма. Если целостного, ане половинчатого, то непременно охватывая системой своих понятий феномены,относящиеся столько же к психологии. Таковым являлось, в частности,представление о сигнале, перешедшее к И.П.Павлову от И.М.Сеченова. Таковым жеявлялось и учение А.А.Ухтомского о доминанте. Считать доминанту полностьюфизиологическим принципом – значит утратить существенную часть эвристическогопотенциала этого понятия.
Поддоминантой Ухтомский понимал системное образование, которое он называл органом,понимая, однако, под этим не морфологическое, «отлитое» и постоянноеобразование, с неизменными признаками, а всякое сочетание сил, могущее привестипри прочих равных условиях к одним результатам. Поэтому согласно Ухтомскомукаждая наблюдаемая реакция организма определяется характером взаимодействиякорковых и подкорковых центров, актуальными потребностями организма и историейорганизма как целостной системы. Тем самым утверждался системный подход квзаимодействию, который противопоставлялся воззрению на мозг как на комплексрефлекторных дуг. При этом мозг рассматривался как орган«предупредительного восприятия, предвкушения и проектирования среды».
Представлениео доминанте как общем принципе работы нервных центров так же, как и сам этоттермин, было введено Ухтомским в 1923 году. Под доминантой он понималгосподствующий очаг возбуждения, который, с одной стороны, накапливаетимпульсы, идущие в нервную систему, а с другой одновременно подавляетактивность других центров, которые как бы отдают свою энергию господствующемуцентру, т.е. доминанте. Особое значение Ухтомский придавал истории системы,считая, что ритм ее работы воспроизводит ритм внешнего воздействия. Благодаряэтому нервные ресурсы ткани в оптимальных условиях не истощаются, а возрастают.Активно работающий организм, согласно Ухтомскому, как бы «тащит»энергию из среды, по этому активность организма (а на уровне человека – еготруд) усиливает энергетический потенциал доминанты. При этом доминанта, поУхтомскому, – это не единый центр возбуждения, а «комплекс определенныхсимптомов во всем организме – и в мышцах, и в секреторной работе, и всосудистой деятельности».
Впсихологическом плане доминанта является нечем иным, как мотивационнымпотенциалом поведения. Активное, устремленное к реальности, а не отрешенное отнее (созерцательное) поведение, так же, как активное (а не реактивное)отношение к среде, выступают как два необходимых аспекта жизнедеятельностиорганизма.
Своитеоретические воззрения Ухтомский испытывал как в физиологической лаборатории,так и на производстве, изучая психофизиологию рабочих процессов. При этом онсчитал, что у высокоразвитых организмов за видимой «обездвиженностью»таится напряженная психическая работа. Следовательно, нервно-психическаяактивность достигает высокого уровня не только при мышечных формах поведения,но и тогда, когда организм по видимости относится к среде созерцательно. Этуконцепцию Ухтомский назвал «оперативным покоем», иллюстрируя егоизвестным, примером: сравнением поведения щуки, застывшей в своем бдительномпокое, с поведением «рыбьей мелочи», неспособной к этому. Такимобразом, в состоянии покоя организм удерживает неподвижность с целью детальногораспознавания среды и адекватной реакции на нее.
Длядоминанты также характерна инертность, т.е. склонность поддерживаться иповторяться, когда внешняя среда изменилась и раздражители, некогда вызывавшиеэту доминанту, более не действуют. Инертность нарушает нормальную регуляциюповедения, она становится источником навязчивых образов, но она же выступает вкачестве организующего начала интеллектуальной активности. Следы прежнейжизнедеятельности могут существовать одновременно в виде множествапотенциальных доминант. При недостаточной согласованности между собой они могутпривести к конфликту реакций. В этом случае доминанта играет роль организатораи подкрепителя патологического процесса.
Механизмомдоминанты Ухтомский объяснял широкий спектр психических актов: внимание (егонаправленность на определенные объекты, сосредоточенность на них иизбирательность), предметный характер мышления (вычленение из множествараздражителей среды отдельных комплексов, каждый из которых воспринимаетсяорганизмом как определенный реальный объект в его отличиях от других). Это«разделение среды на предметы» Ухтомский трактовал как процесс,состоящий из трех стадий: укрепление наличной доминанты, выделение только техраздражителей, которые являются для организма биологически интересными,установление адекватной связи между доминантой (как внутренним состоянием) икомплексом внешних раздражителей. При этом наиболее отчетливо и прочнозакрепляется в нервных центрах то, что переживается эмоционально.
Ухтомскийсчитал, что истинно человеческая мотивация имеет социальную природу и наиболееярко выражается в доминанте «на лицо другого». Он писал, что«только в меру того, насколько каждый из нас преодолевает самого себя исвой индивидуализм, самоупор на себя, ему открывается лицо другого». Иименно с этого момента сам человек впервые заслуживает того, чтобы о немговорили как о лице. Это, согласно Ухтомскому, одна из самых труднодостижимыхдоминант, которую человек призван воспитывать в себе.
Идеи,развитые Ухтомским, связывают в единый узел психологию мотивации, познания,общения и личности. Его концепция, явившаяся обобщением большогоэкспериментального материала, широко используется в современной психологии,медицине и педагогике.
Список литературы
М.Г.Ярошевский.Русский путь в науке о поведении