Бытьможет, всемирная история — это история различной интонации при произнесениинескольких метафор.
Х.Л.Борхес
Интенсивноразвивающийся в последнее десятилетие Интернет, т.е. включающий World-Wide-Web(WWW) конгломерат взаимосвязанных компьютерных сетей, а в конечном счете — компьютеров и работающих с ними людей, привлек пристальное внимание мыслителей,принадлежащих самым разным областям знания (впрочем, и незнания тоже). Среди нихгуманитарии — философы, политики и политологи, теологи, экономисты, социологи,лингвисты, этнографы, коммуникативисты, психологи, а также специалисты вобласти технических наук — электроники, математики, программирования, связи идр. Конкретные же профессии рядовых пользователей Интернета столь жеразнообразны, как всеобщий реестр человеческих занятий и специальностей.Вдобавок к этому интерес к Интернету объединяет немало неспециалистов — кпримеру, детей, еще не выбравших и/или не успевших получить специальность.Интернет и WWW превратились в чрезвычайно существенный фактор индивидуального иобщественного развития, став привлекательными для сотен миллионов людей (поразным подсчетам — не менее 250 миллионов, а может статься, и вдвое больше),среди которых множество тех, кто ранее не помышлял о применении компьютеров.
Можноутверждать, как это иногда делается, что среда Интернета представляет собойпрактическое воплощение некоторых теоретических представлений пионеровэкологической науки. Так, П.Тейяр де Шарден в свое время заметил:": Ноосфера стремится стать одной замкнутой системой, где каждый элемент вотдельности видит, чувствует, желает, страдает так же, как все другие, иодновременно с ними" (Тейяр де Шарден, 1987, с. 199). Эта система какнельзя лучше подходит для предсказанной П.Тейяр де Шарденом синхронизации умножества взаимодействующих субъектов процессов перцептивной, мотивационной иэмоциональной регуляции деятельности; вместе с тем Интернет — одна из наиболееперспективных из имеющихся на сегодняшний день технических возможностейобеспечить межкультурное взаимодействие, сотрудничество и синергию, или, повыражению П.Тейяр де Шардена, объединить всех населяющих Землю субъектов в«одну замкнутую систему». Не случайно все более активно провозглашаетсяв качестве актуальной цели глобализация подключения к Интернету. В рамкахпреодоления «дигитального (или цифрового) раскола» между малоимущимии имущими, между образованными и малограмотными начиная по крайней мере ссередины 1990-х годов ставится — и довольно энергично решается — задачанациональной для США важности приобщения всех слоев населения к мируинформационных технологий (www.ntia.doc.gov). В 2000 г. «Окинавскойхартией глобального информационного общества» задача преодоления дигитальногораскола землян обрела международный статус.
Новая«среда обитания» принципиально транснациональна, при этом языкоммежнационального общения, как почти в любой интернациональной сферечеловеческой деятельности, является английский язык. При всей своей ультрановизнесреда Интернета сохраняет определенные экологические функциональные связи схронотопами как предшествующих исторических эпох, так и современности. Онастремительно «обживается» и приспосабливается для пребывания(одномоментного — в реальном времени, или отсроченного, разновременного) в неймиллионов человек, представляющих как экономически и технически развитыестраны, так и развивающиеся государства. Новая среда нуждается, помимо прочего,в метафорическом осмыслении. В метафорах как раз нет недостатка, тем более чтоони были отчасти предложены еще до практического развития Интернета. Средитаких новых и старых метафор — «глобальная деревня»,«электронный фронтир», «киберпространство», «всемирнаяпаутина», «электронная агора» и многие другие. Данная заметкапосвящена рассмотрению некоторых из таких метафор.
«Современнаяинформационная революция и формирование информационной сети Интернет породилицелый спектр утопических и дистопических ожиданий и опасений: от ожиданий,связанных с формированием на основе Интернета „электронной агоры“ иэлектронной прямой демократии, до апокалиптических опасений, связанных спришествием божественного Разума Сети, который подчинит себе человечество.Образы мужественных „киберпанков“, воюющих на новом электронном»фронтире" со всесильными электронными корпорациями, успешноэксплуатируются массовой культурой и уже успели лечь в основу несколькихголливудских блокбастеров" (Дьякова, Трахтенберг, 1999). С этим обобщениемможно в целом согласиться.
Довольноширокое распространение получило соотнесение Интернета с древнегреческой«агорой» — собранием граждан для свободного обсуждения новостей ипринятия относящихся к общественной жизни решений, а также городской площадьюдля таких собраний. Агора была предназначена и для развлечений (в том числетеатральных и гимнастических), а с течением веков все более значительное местона этой площади стало отводиться торговле. Хорошо известная по сочинениямдревнегреческих литераторов (достаточно назвать Гомера) и мыслителей (кпримеру, Аристотель упоминает агору в «Политике»), в течениепоследующих веков и тысячелетий агора также не забывалась: она неизменносвязывалась с зарождением и действенным функционированием демократии.«Агора функционировала как центр передачи информации и свободного общения;именно в силу этих причин она связана с политическим усилением Греции и сдемократическими традициями» (Ostwald, 1997, p. 134).
Систематическоесопоставление электронных (еще до-Интернетовских) добровольных объединений сагорой провел Г.Рейнгольд — один из первых и до сих пор наиболее влиятельныхбытописателей и теоретиков новой формы социальной практики (Rheingold, 1993).Метафорическое сравнение «построенного из битов города» с агоройпроводится и У.Митчеллом — деканом Школы архитектуры и планированияМассачусеттского Технологического Института в книге «Город битов» — одном из первых сочинений, опубликованных одновременно и в бумажном (Mitchell,1995), и в электронном виде (http://mitpress.mit.edu/e-books/City_of_Bits/).Такое сравнение сохранено и в последней книге данного автора (Mitchell, 2000).Представление об Интернете как о новой агоре обсуждается в ряде статейсборника, посвященного культуро-этическим аспектам применения Интернета(Berleur, Whitehouse, 1997), в краткой публикации П.Липперта (Lippert, 1997) идр. Восходящий к агоре и близкий к предложенному Г.Рейнголдом описанию примерприводит М.Оствалд (Ostwald, 1997). В его работе фигурирует, в частности,разработанный в 1986-1987 гг. Habitat — «виртуальный город, выходящий запределы привычных пространственных границ» (Ostwald, 1997, p. 138), т.е.система одновременного модемного подключения к центральному мэйнфреймумножества удаленных компьютеров; виртуальный «город» был разделен на«области», в которых свободно перемещалось до 20 тысяч субъектов.Последние получали схематическую экранную репрезентацию (в виде«аватара») и могли взаимодействовать — приватно либо массово — посредством письменных сообщений. В рамках Habitat, как и в рамках среды WELL(Whole Earth 'Lectronic Link), на которую опирается Г.Рейнголд, или в рамкахеще более раннего опыта создания глобальной электронной среды Minitel воФранции, очень быстро возникли сообщества по интересам, в том числемоделирующие экономическую, политическую и правовую активность в реальном мире.В настоящее время подобные виртуальные сообщества развиваются на болеесовершенной технологической базе и зачастую служат материалом для детальныхкультурологических и/или психологических исследований. Примером может служитьпродолжающееся исследование Дж. Сулера (www.rider.edu/users/suler/psycyber/).
Налицоопределенная традиция; вопрос в том, насколько она плодотворна. На наш взгляд,эвристичность метафоры «Интернет как агора» довольно ограничена.Действительно, агора — полифункциональное образование, совмещавшее в себе исвященные, и общественные, и повседневные, и профанные функции. Интернет такжеполифункционален — это не просто среда личностного и делового общения, но и вовсе большей степени среда купли-продажи (электронной коммерции), а также развлечений- достаточно упомянуть поиск и перекачку музыкальных файлов, телевизионныетрансляции, видеофильмы, игры (в том числе с другими людьми) и т.п. Подобнаяполифункциональность позволяет в какой-то степени узреть в функционированииИнтернета некоторые элементы агоры. Однако при этом не следует забывать, чтоагора — не более чем ранний провозвестник демократической традиции: вспомним,что из «площадной» демократической жизни были заведомо исключеныиностранцы, рабы, все осужденные за преступления и — в значительной степени — женщины.
Стоитзаметить, что в современном демократическом обществе осужденных за преступленияне принято отлучать от Интернета. Несовершеннолетних заключенных иной разнацеленно обучают применению информационных технологий, дабы они, выйдя насвободу, имели перспективную специальность. Однако более всего отличает агоруот сегодняшнего — и тем более, по-видимому, от будущего — Интернета доступностьпоследнего для женщин. Уже в настоящее время в наиболее«интернетизированных» обществах доля женщин едва ли не превышает долюмужчин или во всяком случае приближается к ней. Даже в России — далеко не самой«передовой» в этом аспекте стране — доля пользователей Интернетаженского пола составляла осенью 2000 г. 39,2%, как показал репрезентативныйопрос, проведенный Фондом «Общественное мнение»(http://internet.strana.ru). Идея демократии развивалась в ходе мировой историитаким образом, что маскулинная агора теперь выглядит недостаточно демократичнымобщественным институтом.
Чтоже касается «рабов» и «иностранцев», то имеет смыслупомянуть еще одну распространенную метафору. Она звучит как «электронныйфронтир» (electronic frontier) и намекает на отраженный во множествефильмов-«вестернов» почти столетний период (конец XVIII — конец XIXвека) продвижения американских поселенцев-пионеров на Дикий Запад и освоенияими новых территорий, с которых они оттесняли аборигенов-индейцев. С тех порпонятие «фронтир» обозначает не просто географическую границу, пустьдаже гибкую и не маркированную, но особое общественное настроение ипсихологическое состояние «людей фронтира». Согласно выдвинутойисториком Ф.Д.Тернером в 1893 г. системе взглядов, известной под названиемTurner Theory (http://xroads.virginia.edu/~HYPER/TURNER), фронтир — и как подвижнаяграница, и как «состояние общества» — заметно способствовал развитиютаких отличительных черт национального характера граждан США, какпредприимчивость, индивидуализм, вера в собственные силы, свободолюбие,нацеленность на успех и др.
Подэлектронным фронтиром в образном плане подразумевается обращениеновичков-новобранцев (newbies) в число сторонников сетевых технологий,«бегство» из постылой повседневности в «киберпространство»как способ найти себя и приблизиться к пониманию либо полноценному раскрытиюсвоей подлинной человеческой сущности, процесс «колонизации»незанятой «территории Интернета» группами свободолюбивыхиндивидуалистов, «закрепление» пионеров на возделанных форпостах,«прокладывание пути» через «пограничные препятствия»(социального и технического характера) для последующих переселенцев и«окультуривание нового пространства». В заправском«вестерне» переход к оседлой жизни на новой территории рано илипоздно вызывает к жизни необходимость в установлении писаных и неписаныхправил, всевозможных регламентов и ритуалов, а заодно отстаивания заведенногораспорядка в борьбе с внешним неприятелем и внутренними нарушителями. Решениетакого рода задач в мире Интернета добровольно возложила на себя общественнаяорганизация Electronic Frontier Foundation (www.eff.org), которая приобреланемалый авторитет и опыт в отстаивании прав и свобод пионеров Интернета.
Метафора«электронного фронтира» достойна инвертирования, что не противоречитдуху понятия, ведь граница-то всегда двустороння. В качестве «аборигенов»Интернета изначально выступают в основном североамериканцы и присоединившиеся кним австралийцы вместе с западно- и центрально-европейцами. Они олицетворяютсегодняшний Интернет: ими введены и упрочены тематика электронной переписки (кпримеру, тысячи тематических ньюсгрупп Usenet и листов рассылки ListServe,форумов в гостевых книгах веб-сайтов и др.) и ее стиль (фамильярный,допускающий неисправленные опечатки, с многочисленными ad hoc аббревиатурами,изобилующий компьютерным жаргоном и лабораторным слэнгом, с забавными«смайликами» — значками для выражения эмоциональных состояний и сarticons — простыми графическими изображениями, выполненными посредствомдоступных на клавиатуре символов, с шутливыми или смахивающими на«кредо» высказываниями в поле подписей, с традицией эксплицитноцитировать фрагменты предшествующих сообщений и т.д.); реализованы принципыдизайна веб-сайтов и функционирования поисковых машин; WWW превращена впространство распространения рекламы и в полигон для упражнений хакеров; разработаныи популяризированы многие игровые сюжеты; реализуются нарушения сетевогоэтикета (netiquette), т.е. провоцирование и осуществление «наездов» — т.н. «флеймов» (flames), рассылка «информационого мусора» — спама или не соответствующих истине сообщений (например, диффамаций), обмандоверия взрослых и детей и т.д.
Когдав соответствии с решениями Окинавской хартии, да и просто в соответствии собщественным прогрессом сотни миллионов китайцев, индийцев и жителей другихазиатских стран вместе с латиноамериканцами, восточноевропейцами, обитателямиЧерной Африки и арабских стран — словом, всех сегодняшних«иностранцев» Интернета (называем только густонаселенные территории)- обоснуются-таки в Сети, для Electronic Frontier Foundation заметно прибавитсяработы. Массовый наплыв newbies из этих этнических групп — «иностранцев» Сети, пусть нисколько не напоминающих «рабов»и не являющихся таковыми, но все же переживших в недавней истории (либо ещепереживающих) длительные периоды несвободы, деспотии или тоталитаризма — резкоизменит, как нам кажется, облик Интернета. Это будет выражаться, скорее всего,в изменившихся тематике и стиле групповых обсуждений, степени категоричностивысказываемых взглядов, развитии иноязычных «путеводителей» по WWW,модификации рекламных сообщений, многократному повторению стандартныхвеб-дизайнерских решений, даже не самых удачных или оригинальных и др.Сомнительно, чтобы «старожилы» и «новобранцы» воспринималисебя мирными обывателями «глобальной деревни»: в соответствии сритуалами сельской жизни приветствовали поутру соседей посредством локальнойсети, потом приступали к работе (дети — к учебе) посредством широкополосногоканала и, наконец, эксплуатировали вечерами каналы связи, чтобы потрепаться сприятелями, изучить каталоги товаров и заказать покупки, просмотретьтелепередачи или фильмы — все это не покидая «электронных коттеджей».Вполне может статься, что не успевшие еще состариться «аборигены» водин далеко не прекрасный для себя день ощутят себя меньшинством и окажутсявытесненными в «культурную кибер-резервацию». Организовать таковую вИнтернете и поддерживать ее будет относительно несложно:«Киберпространство беспредельно. В нем всегда остается фронтир»(Кустарев, 2000).
Метафорафронтира кажется несколько более эвристичной, нежели метафора агоры илиглобальной деревни, поскольку даже реализация всемирной программы преодоления«дигитального раскола», наступление периода глобализации илегкодоступности Интернета, утрата им былой экзотичности не помешают, вообщеговоря, сохранению ощущения фронтира — хотя бы у представителей новыхпоколений. Ну а если метафоре случится отмереть, то это тоже процесс вполнеобыкновенный.
Преждечем перейти к обсуждению метафоры киберпространства, вернемся к одному аспектудревнегреческой агоры, оставленному на время без специального внимания. Хотянеправомерно было бы сводить агору к рыночному пространству (marketplace), темне менее одним из современных культурно-исторических воплощений агорыкультурологи признают популярные развлекательно-торговые пространства — вСеверной Америке их именуют «молл» (mall). «Наиболее развитыеагоры — типа афинской — оказались чем-то вроде предшественников торговыхмоллов, в которых представлены все виды торговли и всевозможные ремесла»(Lippert, 1997, p. 49). С этим мнением солидарен и подробно развивает его МайклОствалд (Ostwald, 1997).
Длянего эта среда представляет собой продолжение таких маргинальных областей, илитерриторий социального бытия, для которых характерны принципы моделирования(или более упрощенно — фальсификации, эклектического повторения, симуляции) инедолговечности/временности/сменяемости. При этом М.Оствалд не забываетоговориться: по его мнению, «наиболее современной инкарнацией агорыявляется не торговый молл и не замкнутая электронная среда, а скорее Интернет вцелом» (Ostwald, 1997, p. 142).
Вкачестве характерного для нынешнего времени возрождения агоры М.Оствалдприводит West Edmonton Mall в Эдмонтоне (Канада) — остававшееся вплоть до 1994г. крупнейшим в мире, по свидетельству «Книги рекордов Гиннесса»,торговое пространство вместе с парком развлечений (в том числе водных) итерриторией автопарковки; впоследствии оно оказалось превзойдено моллом вБлумингтоне (штат Миннесота, США). Этот молл, площадь которого превышает сотнюфутбольных полей, включает порядка 50 универсамов и универмагов, более 700магазинов, часовню, более 100 ресторанов, 20 кинотеатров, 13 ночных клубов,отели и мотели; водное пространство заполнено катерами, парусниками иподводными мини-лодками; на берег, засыпанный специально завезенным песком,накатываются искусственно созданные волны. Молл — причудливая смесь культурыподлинности и культуры симуляции в духе Диснейленда: исполняемая«вживую» музыка соседствует с механически воспроизводимыми мелодиями,живые пингвины — с искусственными акулами, за пластиковой колоннадой «подмрамор» выставлены музейной ценности старинные вазы; с голливудскимразмахом воспроизведены полинезийское жилище, средневековый английский дом,парижский бульвар, викторианский дворик и улица Нового Орлеана.
Длябольшинства посетителей молл гиперреален: они никогда не встретят пингвинов вих природной среде обитания, да и парижские бульвары расположены обычно встороне от мест их прогулок. Симуляция противоречит множеству познавательныхшаблонов и культурных стереотипов, ибо ни в какой естественно сложившейся средепредставленные сочетания элементов молла были бы невозможны. К тому жеконструктивные фрагменты молла изменчивы: по воле его хозяев на местетеннисного корта могут быть в один прекрасный день размещены — и так же быстродемонтированы — вигвамы, а для осмотра искусственного водопада туристам могутпредложить не катера, а гондолы или пироги. Элементы искусственной средывоспринимаются, однако по большей части не «присваиваются» посетителями:в этом плане молл — обезличенный «город»; он обезличивает и своихпостоянно меняющихся обитателей. «Человек эпохи постмодерна, — пишетД.В.Иванов, — погруженный в виртуальную реальность, увлеченно „живет“в ней, сознавая ее условность, управляемость ее параметров и возможность выходаиз нее» (Иванов, 2000).
Ещеодин момент отличает искусственную и условную среду молла от естественносложившейся среды. В отличие от последней, моллы, как и парки развлечений(Диснейленды разного уровня) — в том числе развлечений на первый взгляддовольно рискованных — отвечают строгим критериям безопасности. В частности,они насыщены скрытыми видеокамерами, фиксирующими любые действия ипередвижения; при желании или в случае необходимости может быть прослеженмаршрут каждого посетителя, выявлены его/ее интересы и предпочтения в выбореаттракционов, совершении покупок, посещении ресторанов и/или кинотеатров,контактах с персоналом молла и другими посетителями. Наряду с обезличенностью,модульной сменяемостью, откровенной симуляцией, недолговечностью иповерхностностью человеческих контактов в пространстве молла или Диснейлендафиксация перемещений, т.е. своего рода навигации — дополнительный момент,который роднит молл с «киберпространством». Достаточно напомнить, чтообеспечение автоматической фиксации всех без исключения «кликов»,т.е. маршрутов странствия обитателей Интернета по сайтам WWW — одна из наиболеежеланных целей маркетологов и исследователей сетевого поведения (Новак,Хоффман, 2000).
Рассматриваемаяаналогия представляется заслуживающей внимания. Торгово-развлекательноепространство — это как-никак Пространство, оно относительно легко может бытьрасширено, а перемещение в нем требует времени и некоторых мускульных усилий,которые, впрочем, могут быть минимизированы за счет горизонтального ивертикального транспорта. Метафора киберпространства в большей степени, нежелиметафоры агоры или фронтира, отвечает реальным психологическим представлениям — в данном случае, о физическом и социальном пространстве. Действительно, трудносбрасывать со счетов устойчивую тенденцию воспринимать среду Интернета какнекий обладающий специфической протяженностью мир: киберПРОСТРАНСТВО. Подобныеметафоры присутствуют не только в научных сочинениях, но и в отчетах обиндивидуальном опыте работы в Интернете конкретных людей. Можно полагать, чтодействует некий аналог известного в когнитивной психологии параметра«готовность категории»: под ним понимается избирательность процессакатегоризации воспринимаемого объекта как принадлежащего конкретному классуобъектов. В соответствии с жизненным опытом человека, его специальнойподготовкой определенные классификационные категории всегда«наготове».
Этотопыт вместе с его метафорическими воплощениями побуждает обратить на себявнимание. Может быть, при этом индуцируются образные представления,свойственные программистам (хотя бы некоторым) и неявным образом перенесенныеими в продукт их творчества — экологическую среду Интернета? Сведения о такихобразах немногочисленны, однако достаточно определенны: для высококлассныхпрограммистов характерно стремление создать свой мир (новую, альтернативнуюреальность) в пределах компьютерной среды — наряду с неприятием, зачастую инепониманием барьеров и запретов реального мира (Долныкова, Чудова, 1998).Нередко отмечается, что для них программирование — это что-то вродевыстраивания «воздушных замков», которые постепенно заполняютсязримыми деталями и становятся весомыми, т.е. превращаются в программу длякомпьютера. «Можно собрать воедино собственные идеи по поводу того, какорганизован мир, и воплотить их в нечто конкретное. Части моего личного образамира позволено преодолеть ограничения моего разума и обрести некую форму вовнешнем мире», — делится с исследователем респондент-программист (Smith,2000).
Трудносказать что-либо определенное в подтверждение высказанного предположения.Возможно, прав Ж.Бодрийяр: «Человеческое, слишком человеческое иФункциональное, слишком функциональное действуют в тесном сообщничестве: когдамир людей оказывается проникнут технической целесообразностью, то при этом исама техника обязательно оказывается проникнута целесообразностью человеческой- на благо и во зло» (Бодрийяр, 1995, с. 98).
ДляГ.Рейнголда киберпространство — это что-то вроде чашек Петри, в которыхпроизрастают и размножаются виртуальные сообщества, словно колониимикроорганизмов; тем не менее он не отказывает этим сообществам впространственном воображении и ощущении места (Rheingold, 1993). В книге попсихологии Интернета (Wallace, 1999) проводится достаточно очевидная таксономияэкологических пространств, или сред в рамках Интернета. Во-первых, это средаWWW — нечто вроде общедоступной библиотеки вместе с настольным издательством.Во-вторых, это среда обмена электронной почтой (email); в-третьих, средаасинхронных обсуждений, включающая т.н. электронные доски объявлений, листырассылки, ньюсгруппы (телеконференции) и веб-форумы — с этих двух видовсетевого сервиса начинался и входил в жизнь своих адептов Интернет. Четвертоепространство — это среда синхронных чатов, пятое — среда групповых ролевых игртипа MUD (Multi-User Dungeons/Dimension) — игра ограничена обменом текстовымиописаниями событий и действий. Данная среда, естественно, включает такжетекстовые игры типа MOO (MUD, Object Oriented) или MUSH (Multi-User SharedHallucination). Шестое — это совсем недавно появившиеся графические«наследники» MUD, несколько неконкретно названные П.Уоллес«метамирами» (metaworlds): игроки обнаруживают себя на экране в видевыбранного или сконструированного аватара, действующего на фоне анимированногоокружения. Наконец, седьмая среда объединяет интерактивное видеоизображениевместе с передачей голосовых сообщений — фактически это широкополосная передачаинформации, регистрируемой микрофоном и видеокамерой. Данный сервис применяетсяпока что в довольно ограниченном масштабе, по большей части транснациональнымифирмами для проведения производственных совещаний.
Болееподробно о перечисленных экологических пространствах говорится в некоторыхпереведенных на русский язык статьях (Астляйтнер, 2000; Семпси, 2000).Изображения и звуки — относительно недавние составные элементы экологическойсреды Интернета, поэтому он чаще всего и привычнее всего предстает миромписьменных текстов. Пожалуй, даже не миром, а в полном смысле слова стихиейтекстов — порожденные спонтанно (в рамках электронной почты ли, телеконференцийли, чатов или коммуникации в ходе игры), эти собщения представляют собой как быоппозицию превалирующим в электронных и печатных медиа хорошо организованным — «составленным», как их называет А.Тоффлер, текстам.«Составленное сообщение стремится стать более плотным, более сжатым, безизлишеств. Оно сильно направлено, переработано, чтобы устранить излишниеповторения, и намеренно составлено так, чтобы максимально увеличить информационныйобъем» (Тоффлер, 1997, с. 126). Добавим, что в условиях растущейизолированности и низкой коммуникабельности обитателей мегаполисов доставляемаяпосредством медиа информация составляет все возрастающую долю тех сообщений,которые повседневно воспринимаются людьми, особенно в рамках неделовой сферыобщения. Таким образом, колоссальный дискурс воспринимаемых современнымчеловеком сообщений все в большей степени состоит из «составленных»(редакторами, режиссерами, экспертами по маркетингу и другими специалистами)текстов. Интернет еще и потому с такой видимой легкостью вторгся в ритуалычеловеческого общения, познания и игры, что с ним вернулась утерянная было«живая» стихия никем не «составленной», т.е. неотредактированной спонтанной речи.
Внедавней работе (Бабаева и др., 2000) проводится мысль, согласно которой внастоящее время Интернет способствует реализации трех основных классовчеловеческих потребностей, а именно потребностей в общении, в познании и вразвлечении (игре). Тем самым в Интернете можно «встретить» другихлюдей (т.е. продуцированные ими синхронные или асинхронные сообщения, включаявербальные самоописания и изображения — фотографии, аватары и т.п.),развлекательно-игровые комплексы (т.е. музыку, игры, радио- и телетрансляции,фильмы и т.п.) и познавательные массивы — в основном в виде веб-страниц(предоставляющих иной раз вход в весьма объемистые банки знаний и другиехранилища информации).
Немногоосталось людей столь наивных, чтобы полагать, будто вся эта бурноувеличивающаяся в объеме триада не в метафорическом, а в прямом смысле словарасполагается непосредственно за экраном монитора. Однако киберпространстводолжно быть каким-то образом презентировано индивидуальному сознанию. Частоотмечается структурированность киберпространства; оно обладает, как считается,своеобразной топографией, повинующейся логике воображения. Д.А.Поспеловсправедливо отмечает, что отказ от фундаментальных законов абстрактной логики(а именно, закона противоречия, закона тождества, закона исключенного третьегои закона достаточного основания), сознательное либо неосознанное нарушениетаких законов — наряду с отказом от принципа каузальности (причинности) — ведутк воображаемым мирам, подчиняющимся «воображаемой логике», или логикевоображения (Поспелов, 1998). Рассмотрению многочисленных примеров подобныхнарушений в теологических и научных сочинениях, в фольклоре, живописи,литературе, кинематографии посвящено немало увлекательных источников, анализкоторых выходит далеко за пределы темы данной работы.
Совершенноочевидно, что каждая книга, компьютерная игра или «мыльная опера»задает некую обособленную реальность, имеющую иной раз мало общего с«настоящей (видимой, осязаемой и т.п.) реальностью» и открытую только- скажем для примера — читателям/почитателям «Властелина Кольца»,игрокам в «Дюну» или зрителям «Санта-Барбары». Даже сугубоновостные передачи CNN или колонки новостей в наиболее объективной изежедневных газет (бумажных ли, электронных ли) отражают не столько реальность,сколько способ фильтрации, членения, структурирования и интерпретацииреальности. Все пространство телепередач оказалось в экспериментах Дж.Престонразделенным соответственно шести факторам, позиционирующимся вдоль шкалы«Ориентация на реальность — Ориентация на фантазию» (Preston, 1998).Трудно утверждать существование единой для всех и универсальной реальности,даже если ограничиться привычной и безусловной физической реальностью.Социальная реальность, или культура опосредствует презентацию внешнейреальности культурным субъектом: представители разных культур различающимсяобразом перцептируют и словесно обозначают оттенки цвета, неодинаководифференцируют расстояние или время суток; когда одни мерзнут, испытываюткислородное голодание или жажду, другие ощущают в тех же условиях комфорт ит.п. Что уж говорить о реальности или ирреальности вымысла? «Человекнуждается в фиктивном удвоении мира. В этом смысле телевидение и компьютерныесредства визуализации помогают прояснить природу человека. Потребность виллюзорной жизни, когда мир раскрывается как приключение, естьантропологическое свойство» (Микешина, Опенков, 1997, с. 204).
Равноправиеи одновременное сосуществование в сознании «мира обыденнойреальности» и «мира необыденной реальности» (к примеру, мирафантазии, художественных образов, игры, магических верований, состоянийперехода ко сну, сновидений, галлюцинаций, вообще любых измененных состоянийсознания и др.) обосновывает на уровне психологического экспериментированияЕ.В.Субботский — при этом, как он подчеркивает, разрушаются или инвертируются«фундаментальные структуры: объект, пространство, время, причинность»(Субботский, 1999, с. 140). Данный автор говорит о «трансреальностномпереходе» — (1) полном, который «имеет место тогда, когда новая реальностьобретает полный онтологический статус» (там же, с. 141), или (2) неполном,когда «Я одновременно присутствует в двух сферах реальности, попеременнопереходя из одной в другую» (там же). «Пограничное сознание» ипринцип стирания границ признается в высшей степени характерным как длясовременного человека, так и для обитателей предшествующих исторических эпох(Пограничное..., 1999). Здесь не место говорить о современных философскихтеориях, посвященных феноменологии и принципам детерриториализации. Наматериале т.н. «измененных состояний сознания» данная проблематикаактивно анализируется в психологии, однако это также тема отдельного разговора.Заметим лишь, что активность сознания, направленную на «иерархизациюэлементов субъективности по статусам бытия или истинности» Е.В.Субботскийназывает «бытиизацией» (там же, с. 146) и исследует особенностипротекания этого процесса в детском возрасте. В настоящее время складываетсяуниверсальное научное направление, именующее себя «Presence» (подтаким названием выходит журнал, публикуемый издательством Массачусеттскоготехнологического института), или «Telepresence»: специалисты в разныхсферах знания — от философии и кинокритики до физики и акванавтики — сообщаанализируют специфику «пребывания» человека в разнообразныхфизических и социальных реальностях.
Однаковернемся к метафоре киберпространства. Она подразумевает наличие некоего мира,обладающего протяженностью и метрикой и представленного в сознании — вполневозможно, в сознании разных людей представленного по-разному. Этот мир, какотмечалось, «заполнен» хранилищами информации и развлечений, а такжепрезентациями людей — но о последних поговорим ниже. Познавательные стереотипыдля репрезентации мира информации и развлечений включают, к примеру, страницы,кадры, книги, газеты, библиотеки, музеи, архивы (текстовых рукописей, нот,печатных изданий, аудиозаписей, видеозаписей и т.п.), фотоальбомы,телепрограммы, видеозаписи, видеотеки, фильмотеки, DVD и CD-записи, каналы,настройки, подписку, радиочастоты и др. Нетрудно заметить различие между, содной стороны, книгой или музеем — сущностями зримыми и во всех смыслах словаматериальными, а с другой стороны, радиопередачей или телепрограммой — хотяматериальность их также не вызывает сомнений, однако отношение к ним иное, длявозврата к ним большинство слушателей/зрителей предпочитают следы в собственнойпамяти, хотя обычно имеется возможность воспользоваться индивидуальным илиобщественным архивом. Можно заметить, что в данной сфере наблюдаетсяопределенный простор для разработки внешних средств познавательнойдеятельности. К примеру, предлагается сервисная служба (подписка на справочнуюсистему) в Интернете: если должным образом зафиксировать момент исполнения порадио понравившегося музыкального произведения, то радиоприемник «самостоятельно»посылает по каналу беспроводной связи запрос, и информация о названиипроизведения, авторе, исполнителях и т.п. оперативно поступает подписчикупосредством электронной почты.
Высказаномнение, что «феномен „киберпространства“ не может быть объясненпосредством пространственных сущностей, ассоциируемых с медиа предшествующихэпох» (Barbatsis e.a., 1999). С современной эпохой ассоциируются такиепонятия, как «окно», «папка», «файл»,«каталог», «байт/килобайт/гигабайт/терабайт»,«сайт», «зеркальный сайт», «комната»,«хост», «веб-страница», «веб-портал»,«хит», «гиперссылка», «предъявление»,«повторное посещение», «глубина посещения», «списокрассылки», «копирование», «скачивание»,«переписывание», «электронная публикация»,«электронный адрес (URL)», «кодировка»,«оцифровывание» и др.
Приближаютли нас такого рода новомодные термины и стоящие за ними процессы к построениюобраза киберпространства? В каком-то смысле — да, поскольку без некоторых (покрайней мере) из них соответствующий концепт едва ли может быть построен. Внедавней статье (Barbatsis e.a., 1999) отрицается как тот взгляд, чтокиберпространство — обычное по своим физическим свойствам пространство, так ипредставление о нем как о «нефизическом» (идеационном) пространстве:и физическое, и нефизическое сообща признаются элементами ментальной категории«взаимосвязанных интервалов» (articulated gaps). Под этимподразумевается, что некие содержательно заполненные области киберпространстваразделены интервалами неравномерной, произвольной протяженности (илидлительности, или глубины — не вполне ясно, с чем соотносить пробелы вкиберпространстве) и при этом пронизаны некими воображаемыми векторами, т.е.взаимоувязаны. Можно вообразить и мыслимое пространство пробелов (илибезинформативной «пустоты»), в котором встречаются островкиинформативных сгущений, причем пробелы преодолимы — вероятно, корректно было бысказать, что между ними проложена «информационная супермагистраль(хайвэй)».
Вкачестве сравнения можно допустить, что киберпространство — карта, однакодовольно специфическая: во-первых, ни в какой момент времени нельзя увидеть еецеликом, ибо всегда раскрывается только часть ее — зато раскрывать можноначиная с произвольного места, ибо это карта «со множеством входов»;во-вторых, карта эта постоянно изменяется, что отражает мобильностьразвивающегося киберпространства, и тем самым отлична от скучной неизменяемой«кальки» в понимании Ж.Делеза и Ф.Гваттари; в-третьих, протяженностьинтервалов между информационными массивами неизвестна малоискушенномупосетителю (она может быть определена посредством специального расследования).Другим сравнением может служить паутина, а наиболее точным, на наш взгляд,является представление киберпространства в виде гипертекста или непосредственносетевой структуры. В подобной структуре «взаимосвязанных интервалов»понятия «расстояние», «дистанция», «близко»,«далеко» становятся размытыми и нечеткими, подобными«лингвистической переменной» в понимании Л.Заде. Действительно,веб-сайты связаны между собой содержательно (семантическими отношениями), аконкретный маршрут прохождения электронных импульсов по сетке кабельной илибескабельной (к примеру, космической) связи принципиально стохастичен.Наложение гипертекстовой структуры на обычную карту земной поверхности с очевиднымисгущениями (скажем, в районе Силиконовой долины) и точками/системами обменатрафиком характеризует вовсе не топологию киберпространства, а географиюпроложенных в индустриальную эпоху линий связи и неравномерность урбанизации винформационную эпоху — соответствующие процессы подробно рассмотрены в недавноизданной на русском языке всемирно известной книге (Кастельс, 2000).
Еслисеть (или «гиперсеть») есть характеристика киберпространства, тововсе не случайно одновременно с идеей киберпространства сформировалось — главным образом в трудах М.Кастельса — представление о современном мире как«обществе сетевых структур (network society)»; по его словам,«именно сети составляют новую социальную морфологию наших обществ, араспространение „сетевой“ логики в значительной мере сказывается находе и результатах процессов, связанных с производством, повседневной жизнью,культурой и властью» (Кастельс, 1999, с. 492). Одновременно формируетсяновое представление об организациях (производственных, коммерческих, предоставляющихсервис и др.) как о «гиперсвязанных» и децентрализованных сетевыхструктурах открытого доступа (Levine et al., 2000).
Подобныеорганизации стремительно идут на смену былым строго иерархическим структурам: внастоящее время победу в конкуренции приносят открытость, компетентность,демократичность и доступность сотрудников любого уровня, оперативностьреагирования на замечания клиентов, готовность признать и попытаться исправитьдопущенные ошибки. Не случайно те организации, которые не на словах, а на деледорожат своей репутацией, приглашают на работу людей (т.н. lurkers), в чьизадачи входит изо дня в день осуществлять веб-серфинг в поисках упоминанийнаименования работодателя (к примеру, в специализированных ньюсгруппах иливеб-форумах) и быстро реагировать на те мнения, особенно негативного характера,которые были высказаны. Так, представляющие некоторые международные сети отелейlurkers «охотятся» за высказанными в Сети критическими замечаниямипостояльцев отелей, дают пояснения возможных недоразумений и/или оперативносообщают менеджерам причины таких недоразумений для столь же оперативногопринятия мер менеджерами. Таким образом, характеризуя актуальноекиберпространство, мы косвенными образом, быть может, характеризуем глобальноесетевое общество будущего.
Представлениео киберпространстве как «взаимосвязанных интервалах» не противоречит,на наш взгляд, представлению, согласно которому киберпространство совпадает посвоим содержательно-топологическим структурам с гипертекстом. Выше была обоснованаточка зрения о гипертексте как о вербальной в основе своей структуре. Если вэту структуру встраиваются видеофрагменты — мультипликация, графические образы,фотографии и т.п., а заодно аудиофрагменты — музыка, речь, шумы и т.п.(вероятно, вскоре окажутся доступны и обонятельные фрагменты, ибо ужепроизводятся картриджи запахов, которыми можно дистанционно управлять), тоитогом будет гипермедиа. Такого рода синтетические структуры также интенсивноиспользуются и изучаются в настоящее время, в частности, в педагогике. Если жеограничиться исключительно вербальными гипертекстами, то следует признать, чтоизучение их должно быть отнесено к области риторики, семиотики и литературнойкритики — опыт такого рода уже наметился (Визель, 1998; Далидович, 2001; landow.stg.brown.edu/cpace/cspaceov.html).
Главнойхарактеристикой гипертекста, а стало быть, и киберпространства является непротяженность, а связность, структурированность, насыщенность разнороднымисвязями («супермагистралями»), а кроме того, содержательная полнота,т.е. отражение всех мыслимых позиций и точек зрения. Более того, у каждогочеловека складывается собственная метафора киберпространства: гипертекстнелинеен, обладает множеством «точек входа», никому не суждено обойтиего целиком, а индивидуальные кибер-маршруты неповторимы. На первый взгляд,предложенное представление расходится с впечатлением, согласно которому средихарактеристик киберпространства — его протяженность и возможность подолгустранствовать в нем. Многие полагают, что притягательность киберпространствазависит от наличного опыта «погружения» в это пространство и отзнания рекомендуемых (например, в разнообразных «путеводителях»)способов передвижения в нем. Способы перемещения в киберпространстве оброслисобственными метафорами — чаще всего говорится о «серфинге» или«навигации», что в определенной степени родственно кибернетическимпредставлениям, предложенным Н.Винером («кибернет» как кормчий).
Кибер-навигацияи веб-серфинг — метафорическое продолжение извечной тяги к путешествиям; вплотьдо недавнего времени перемещение в реальном пространстве требовало физическихсил, материальных затрат и мужества, а наградой было расширение кругозора,уважение в обществе, нередко и богатство. Да и в настоящее время, хотяперемещение в пространстве по большей части не требует сил и мужества (если ононе имеет ничего общего с экстремальными видами спорта), тем не менее многоповидавшие люди обычно занимают высокое положение в социальной иерархии — вовсяком случае, на уровне малых групп.
Вернемся,однако, к образным представлениям, связанным с преодолением пространственныхограничений. Особой притягательной силой во все времена обладали попытки выходав пространство иной размерности. Примерами могут служить горовосхождение,воздухоплавание, выход в космос, освоение подводного царства, спелеология, донекоторой степени — т.н. диггерство. Для перечисленных увлечений и/илипрофессий характерно, что они имеют либо имели ранее высокий общественныйстатус, если они бескорыстны. Утилитарное применение способов выхода в«третье измерение» — примерами могут служить профессиональная добычаполезных ископаемых в шахтах или на шельфе, коммерческая перевозка пассажиров игрузов авиационным транспортом (самолетами, дирижаблями, дельтапланами или,скажем, воздушными шарами), напротив, не ведет к существенному повышениюстатуса.
Сдавних времен культура активно способствует духовному освоению и четвертого — временного — измерения: «путешествиям» в прошлое и будущее.Странствия во времени — распространенный сюжет в мифологии, в искусстве,отчасти в науке (можно взять в качестве примера космологию или, скажем,психоанализ с его вниманием к раннему детству пациента). Искусство и мифология- незаменимая возможность узнать последствия выхода за пределы реальности — игеографической, и физической, и биологической, и социальной (к примеру, утратытени, или носа, или совести, нарушений заповедей и нравственных запретов) — на«чужом» опыте. Знакомство с прошлым — необходимый раздел и семейноговоспитания, и системы образования. Доступные представления о будущем — постоянный элемент и бытовых (типа: «кем ты хочешь стать?»), иофициальных ритуалов (типа: «а в 18 лет ты пойдешь в армию»).Представления о прошлом и о будущем — непременный элемент и сознания, ибессознательного.
Известныи другие способы преодоления пространственной ограниченности и выхода впространство высшей размерности. Примером может служить открытие и применениелюдьми искусства (живописцами, позднее фотографами и кинооператорами) законовперспективы. Преодолению естественных ограничений плоского двумерногопространства постоянно служат новинки технического прогресса (в последнее время- это стереоизображения, голография, Imax-кинематография и др.). С другойстороны, можно говорить вслед за Е.В. Субботским о практике«трансреальностного перехода» (по-видимому, неполного) в пространствовоображаемого, небывалого. Даже не предпринимая в своей массе путешествий, людипрошлых исторических эпох имели тенденцию преобразовывать на время пространствосвоего обитания — вспомним известные карнавальные действия, когда не толькоинвертировались социальные «низы» и «верха», но и менялисьместами пространственные топосы: к примеру, свалка становилась на время местомосуществления властных или сакральных функций. Не по-карнавальному, а всерьезпрактиковался сезонный перенос центров политической власти; решительномуизбавлению от наслоений (в том числе, по-видимому, икультурно-пространственных) служит, скажем, перенос столицы на новуютерриторию.
Навигациюв киберпространстве и веб-серфинг следует, на наш взгляд, уподобить перемещениюв пространство более высокой размерности и тем самым отойти от метафоры дальнихпутешествий в двух-трехмерном пространстве. Киберпространство может вопределенном смысле соотноситься с преодолением временных ограничений и выходомв «четвертое измерение»: на информационно-насыщенных веб-сайтах мирнососедствуют информационные массивы, генерированные в разное время одним илиразными авторами. Кроме того, один и тот же текст может время от времениподвергаться редактированию самим автором; в итоге читатели оперируют разными — быть может, расходящимися принципиально — версиями информационного блока; такиеслучаи не только возможны, но и реально имеют место. Неслучайно правилацитирования почерпнутой из WWW информации диктуют указывать дату извлеченияпомещенной на веб-сайте цитаты; это правило, однако, чаще всего игнорируется.Существенно и другое. Известны авторитетные попытки обозначитькиберпространство как «пятое измерение» — при этом для детей онообставлено как «подарок от некоего Колдуна (или Колдуньи)» (Коул,1997, с. 328). Описаны также попытки связать пространство виртуальнойреальности с заменой привычных законов логики на законы логики воображения(Поспелов, 1998), с необычными явлениями и измененными состояниями сознания — иллюзиями летчиков, мистическими откровениями (Носов, 1994). Таким образом,предложенное понимание киберпространства как сети или гипертекста непротиворечит привычной метафоре странствий, паломничества, путешествия — впространствах более высокой размерности.
Вышеговорилось, что в киберпространстве встречаются не только блоки информации (втом числе развлекательной), но и люди. Иногда «человеческая»составляющая выделяется отдельно под наименованием «социальной виртуальнойреальности». При этом виртуальная реальность понимается не как сложившийсяв науке термин — скажем, технический или философский. Иными словами,оставляется в стороне все, что связано с компьютерными системами виртуальнойреальности, обеспечиваемой дополнительным оборудованием (тренажерами, головнымишлемами с мини-мониторами, имитирующими мускульные усилия перчатками испециальным программным обеспечением), с которым посетители Интернета несталкиваются в своей реальной практике. Оставляется в стороне и складывающеесяв последнее десятилетие представление о виртуалистике как признанииполионтичности реальности в целом, что сводится к специфическому пониманию«виртуальной реальности» и «виртуального человека» (Носов,1994; 2000; Микешина, Опенков, 1997).
Киберпространствокак виртуальная реальность социально, поскольку заполнено людьми — точнее,проекциями людей: порожденными ими текстами, изображениями — от реалистическихдо фантастических (к примеру, это могут быть аватары). Кроме того, в нем можно натолкнутьсяна продукты искусственного интеллекта — образы ирреальных, несуществующих, инойраз монструозных существ (телеведущей под названием Ананова,«интеллектуальных агентов», ботов — сокращений от слова«робот», мобов и др.), с которыми тем не менее можно вступить вконтакт, пусть даже несколько ограниченный в содержательном плане.
Этотвербальный контакт с неодушевленными продуктами искусственного интеллектаобладает в какой-то степени более реальным онтологическим статусом, нежеливполне физический (тактильный), а не только сигнальный контакт с другимпродуктом информационных технологий — электронными игрушками Тамагочи, которыенесколько лет назад приобрели исключительную популярность среди детей во всеммире (было продано, как считается, от 30 до 40 миллионов экземпляров). Так,религиозные авторитеты в Израиле вынесли заключение, что притрагиваться кТамагочи и играть с ними в субботу (Шаббат) недопустимо. Возражение, чтоТамагочи не менее новорожденных детей нуждаются в заботе и неотложной помощи,даже активно взывают к ним, не было принято во внимание; если бы речь шла оспасении реальных (не виртуальных) душ, то строгие религиозные запретыбезусловно отступили бы на второй план (Bloch, Lemish, 1999, p. 298).
Считается- скорее всего, без должных оснований, — что в социальной виртуальнойреальности представлено все разнообразие человеческих типов, интересов иувлечений, а потому киберпространство сворачивается в набор своего рода клубови компаний, в которых с легкостью найдет себе место каждый новый посетитель.Нельзя не отметить, что в киберпространстве люди представлены не во всей своейсубъектности, а редуцированно: как набор продуцированных ими самими (или — вариант — другими людьми о них) текстов. Такие тексты могут представлять собойспециально составленные самоописания (самопрезентации) на «домашнихстраницах» (homepage) — различаются деловая самопрезентация,ориентированная на неформальное общение самопрезентация и самопрезентация вбазах данных по трудоустройству (Шмелев и др., 2000), а также реплики в чатах,гостевых книгах, форумах, телеконференциях; иногда еще и электронные публикациина веб-сайтах. Хотя все большее распространение — да и определенную пользу тоже- получает обычай презентировать себя цифровыми фотографиями, тем не менее никтоне гарантирует, что размещенный на веб-сайте или пересланный посредствомИнтернета файл действительно представляет собой фотографию отправителя, а недругого лица. Случаи нечаянного введения в заблуждение, прямого обмана,социальной мимикрии, да и отказа переслать идентифицирующее изображениедостаточно многочисленны. Психологические исследования феномена самопрезентациив Интернете пока немногочисленны, однако имеют тенденцию к активному насширению(Жичкина, Белинская, 2000; Фриндте, Келер, 2000; Шмелев и др., 2000).Электронная фиксация всех «перемещений» конкретных людей вкиберпространстве — бесценный источник сведений для маркетологов, да и простодля всех, кому небезразлична сфера интересов своих сетевых знакомых — также ещене стала реальностью, как отмечалось выше.
Реальностьтакова, что киберпространство в очень значительной степени состоит из текстов,и социальная виртуальная реальность не составляет исключения. Тем самым каждыйпредставленный в Интернете человек редуцирован до набора вербальных сообщений — вообще говоря, разной степени истинности, подробности и ответственности. А этоозначает, что социальная виртуальная реальность, как и ранее рассмотренныесферы киберпространства, тоже текстуальна. Однако составляет ли онасамостоятельный гипертекст, отличающийся от гипертекста информационных иразвлекательных веб-сайтов? В настоящее время едва ли можно дать утвердительныйответ на данный вопрос. В перспективе же, на наш взгляд, можно говорить осообществе презентированных в киберпространстве людей в терминах гипертекста.
Сведения- вербально-текстовые по своей природе — о «населении» Интернетанужны каждому вступающему в общение посредством Интернета для ориентации вреальном либо потенциальном коммуникативном партнере (или партнерах). Это необходимыймомент всякого (и опосредствованного, и непосредственного) общения, не следуетпонимать его слишком узко — скажем, исключительно как способ избежатьвозможного обмана со стороны партнера. В условиях ограничения письменнымканалом взаимодействия (как это чаще всего имеет место при примененииИнтернета) ориентировка в коммуникативных партнерах приобретает специфику. Впрежние — до-Интернетовские — времена негде было набраться подобного опытаобщения, негде было научиться ориентировке, опирающейся исключительно написьменные продукты. Постмодернистское по своей сути сведение человека к текстуделает нетривиальной задачу социальной перцепции и выполнения ориентировочнойстадии общения (Voiskounsky, 1995). Подобная текстовая редукция партнеров пообщению обладает не только очевидными недостатками, но и некоторыми позитивнымимоментами, среди которых называется, в частности, опора в общении на легкоактуализируемые и часто обновляемые сведения о партнерах, а не на ранеесложившиеся и, может статься, устарелые стереотипы типа «эффектаореола» (Тихомиров и др., 1986).
ГлобализацияИнтернета, доступность мощных поисковых систем (search engines) и системизвлечения знаний (data mining) позволяет внести новые нюансы в процесс отборасведений о коммуникативных партнерах. Посредством несложного поиска оказываетсядоступен весь корпус текстов, продуцированных некоторым субъектом; эти текстымогут быть ранжированы по субъективным основаниям — примерами параметров могутслужить хронология текстов, степень значимости содержащего текст источника,длина текста, степень грамотности (наличие или отсутствие в нем ошибок),представленность и/или насыщенность в тексте конкретных ключевых слов или имени т.д. Каждый осуществляющий ориентировку субъект вправе с помощью весовыхкоэффициентов и функций назначать «веса» — высокие для наиболеезначимых параметров, низкие — для менее существенных параметров. Наконец, стольже доступны фильтры, призванные не пропускать (отсеивать) тексты (сообщения),суммарный вес которых ниже некоторого эксплицитно заданного порога. При этомвыполнение подобной работы доступно буквально каждому заинтересованному восуществлении ориентировки человеку.
Ранжируяв той или иной мере других людей в Интернете (представленных набором текстов) иделая это целеустремленно ли, от случая ли к случаю, в том числе ранжируяпотенциальных коммуникативных партнеров либо тех, с кем установление контактанежелательно, каждый человек строит свой фрагмент социальной виртуальнойреальности. Причем строит — разумеется, не задаваясь такой целью — в формегипертекста: отображающие конкретных людей наборы текстов разнесены ввоображаемом пространстве и соединены между собой значимыми отношениями. Этиотношения — параметры классификации текстов — столь же разнообразны, сколь причудливачеловеческая субъективность. Поскольку гипертекст анти-иерархичен и имеетмножество «точек входа», т.е. точек зрения конкретных людей, тосуммарная матрица ранжировок и связей будет представлять собой гипертекст — всегда находящийся в становлении, всегда изменчивый. Чем не пространство«взаимосвязанных интервалов»?
«Сгущения»,т.е. презентации людей в киберпространстве, могут обнаруживать взаимность(реальные люди заинтересовались друг другом, между ними установлен контакт), итогда отношения, пронизывающие «интервалы», могут проявлять свойствосимметрии. Симметрия, однако, не обязательна, поскольку наборы параметров,характеризующих (заинтересованное) отношение партнера А к партнеру Б, зачастуюне совпадают с наборами параметров, характеризующих (заинтересованное)отношение партнера Б к партнеру А.
Следуетвысказать убеждение, согласно которому степень связанности гипертекстовойструктуры в каждый конкретный момент во многом зависит от степени владенияпредставленными в Интернете людьми вербальными средствами самоописания,выражения своих мыслей, а также обычной грамотности, в том числе прииспользовании неродного (обычно английского) языка. Немаловажным факторомпредставляются честность и корректность по отношению к другим людям — отсутствие в самоописаниях похвальбы, неточностей, пустого оригинальничанья,приписывания себе «модных» или, напротив, относительно редких качестви/или познаний. Словом, нежелательны как необоснованная атрибуция себесоциально желательных качеств, так и нарочитая аггравация. Продуцированиевербальных сообщений и самоописаний в Интернете подчиняется тем жеморально-этическим правилам и обычаям, что и традиционное человеческое общение.
Итак,анализ метафоры киберпространства показывает, что в настоящее время последнееимеет в основном текстовый характер и организовано в форме гипертекста — информационных массивов, игр и развлечений, людских презентаций. Этосоответствует некоторым выводам, которые уже прозвучали в литературе. Во второйполовине прошлого века М.Маклюэн высказал мысль, что электронные медиасвидетельствуют о закате «галактики Гутенберга» — на смену читающему«типографскому человеку» пришел массовый потребитель аудиовизуальнойпродукции. Телезрителем, как показывает опыт, легче манипулировать, посколькупорог критичности у него обыкновенно невысокий и высказанные с экрана мысли(лозунги) слишком часто принимаются на веру, не подвергаясь сомнению.Анализируя феномен Интернета, У.Эко заметил, что «наши общества в скоромвремени расщепятся (или уже расщепились) на два класса: те, кто смотрит толькоТВ, то есть получает готовые образы и готовые суждения о мире, без правакритического отбора получаемой информации, — и те, кто смотрит на экранкомпьютера, кто способен отбирать и обрабатывать информацию» (Эко, 1998,с. 8). Думается, оба прославленных мыслителя несколько торопятся в своихпрогнозах, высказанных нарочито ярко и художественно. Ведь если в Интернетесоберутся все компетентные и способные к критическому анализу субъекты и толькоони, гипертекст киберпространства окажется смещенным в сторону концептуальныхпостроений и далек от реалий жизни. Такое ограничение, как представляется,суживает представление о киберпространстве как о социальной виртуальнойреальности, являющейся определенной моделью социума.
Список литературы
АстляйтнерГ. Дистантное обучение посредством WWW: социальные и эмоциональные аспекты //Гуманитарные исследования в Интернете / под ред. А.Е.Войскунского. — М.:Можайск-Терра, 2000, с. 333-366.
БабаеваЮ.Д., Войскунский А.Е., Смыслова О.В. Интернет: воздействие на личность //Гуманитарные исследования в Интернете / под ред. А.Е.Войскунского. — М.:Можайск-Терра, 2000, с. 11-39.
БодрийярЖ. Система вещей. — М.: Рудомино, 1995.
ВизельМ. Поздние романы Итало Кальвино как образцы гипертекста. 1998. [WWW document] URL www.litera.ru/slova/viesel/viesel.htm
ДалидовичГ. Перспективы гипертекстовой романистики. 2001. [WWW document] URL www.litera.ru/slova/dalidovich/words1.htm.
ДолныковаА.А., Чудова Н.В. Психологические особенности суперпрограммистов //Психологический журнал, 1997, т. 18, N 1.
ДьяковаЕ.Г., Трахтенберг А.Д. Социальные последствия развития Интернета и миф овеличии электричества // Интернет. Общество. Личность. Тезисы доклад. Межд.Конф. — СПб, 1999. [WWWdocument] URL iol.spb.osi.ru/IOL1999/SECT_E/E22.HTML
ЖичкинаА.Е., Белинская Е.П. Самопрезентация в виртуальной коммуникации и особенностиидентичности подростков-пользователей Интернета // Образование и информационнаякультура. Социологические аспекты. Труды по социологии образования. Том V.Выпуск VII / Под ред. В.С.Собкина. — М.: Центр социологии образования РАО,2000, с. 431-460.
ИвановД.В. Феномен компьютеризации как социологическая проблема. 2000. [WWW document] URL www.soc.pu.ru:8101/publications/pts/divanov.html
КастельсМ. Становление общества сетевых структур // Новая постидустриальная волна наЗападе / Под редакцией В.Л. Иноземцева. — М.: Academia, 1999. URL www.postindustrial.ru/titles5.shtml?book=7
КастельсМ. Информационная эпоха. Экономика, общество и культура. — М.: Изд-во ГУ ВШЭ,2000.
КоулМ. Культурно-историческая психология. Наука будущего. — М.: Когито-Центр, 1998.
КустаревА. Чем Киберпространство отличается от Америки // Новое время, 10.12.2000. [WWW document] URL www.nerv.ru/net/print.asp?art_id=92,а также
URL www.newtimes.ru/newtimes/article.asp?n=49&art_id=383
МикешинаЛ.А., Опенков М.Ю. Новые образы познания и реальности — М.: РОССПЭН, 1997.
НовакТ., Хоффман Д. Новые метрики для новых СМИ: к разработке стандартов измеренияWeb-аудиторий // Гуманитарные исследования в Интернете / под ред.А.Е.Войскунского. — М.: Можайск-Терра, 2000, с. 192-249.
НосовН.А. Психологические виртуальные реальности. — М., 1994.
НосовН.А. Виртуальная психология. — М.: Аграф, 2000.
Пограничноесознание / Составители В.Е.Багно, Т.А.Новичкова. — СПб, 1999.
ПоспеловД.А. Где исчезают виртуальные миры? // Виртуальная реальность — М.: РоссийскаяАссоциация искусственного интеллекта, 1998.
СемпсиДж. Псибернетическая психология: обзор литературы по психологическим исоциальным аспектам многопользовательских сред (MUD) в киберпространстве //Гуманитарные исследования в Интернете / под ред. А.Е.Войскунского. — М.:Можайск-Терра, 2000, с. 77-99.
СубботскийЕ.В. Индивидуальное сознание как система реальностей // Традиции и перспективыдеятельностного подхода в психологии // под ред А.Е.Войскунского, А.Н.Ждан,О.К.Тихомирова. — М.: Смысл, 1999, с. 125-160.
Тейярде Шарден П. Феномен человека. — М.: Наука, 1987.
ТихомировО.К., Бабаева Ю.Д., Войскунский А.Е. Общение, опосредствованное компьютером //Вестник МГУ. Сер. 14. Психология. 1986, N 3, с. 31-42.
ТоффлерА. Футурошок. — СПб: Лань, 1997.
ФриндтеВ… Келер Т. Публичное конструирование «Я» в опосредствованномкомпьютером общении // Гуманитарные исследования в Интернете / под ред.А.Е.Войскунского. — М.: Можайск-Терра, 2000, с. 40-54.
ШмелевА.Г., Рыхлевская Е.И., Ларионов А.Г. Психологические аспекты самопрезентациипользователей Интернета // 2-ая Российская конференция по экологическойпсихологии. Тезисы. — М., 2000, с. 270-271.
ЭкоУ. От Интернета к Гутенбергу // Новое литературное обозрение, 1998, N 32, с.5-14.
Barbatsis G., Fegan M., Hansen K. The performance of Cyberspace:An exploration into computer-mediated reality // Journal of Computer-MediatedCommunication, 1999, vol. 5(1). [WWW document] URL www.ascusc.org/jcmc/vol5/issue1/barbatsis.html
Berleur J., Whitehouse D. (eds.). An ethical global informationsociety: Culture and democracy revisited. — Chapman & Hall & IFIPPubl., 1997.
Bloch L.-R., Lemish D. Disposable love. The rise and fall of avirtual pet // New Media & Society, 1999, vol. 1(3), pp. 283-303.
Levine R., Locke C., Searls D., Weinberger D. The Cluetrainmanifesto: The end of business as usual. — Perseus Books, 2000.
Lippert P.J. Internet: the new agora? // Interpersonal Computingand Technology: An Electronic Journal for the 21st Century, 1997, Vol. 5(3-4),pp. 48 — 51. [WWW document] URL jan.ucc.nau.edu/~ipct-j/1997/n4/lippert.html
Mitchell W. City of bits. — The MIT Press, 1995. URL mitpress.mit.edu/e-books/City_of_Bits/
Mitchell W.J. e-topia. — Cambridge, MA & London, UK: The MITPress, 2000.
Ostwald M.J. Virtual urban futures // Virtual Politics. Identityand Community in Cyberspace / D.Holmes (ed.). — SAGE Publications, 1997, pp.125-144.
Preston J.M. From mediated environments to the development ofconsciousness // Psychology and the Internet: Intrapersonal, Interpersonal, andTranspersonal Implications / J.Gackenbach (ed.). — NY: Academic Press, 1998,pp. 255-291.
Rheingold H. The virtual community. — Reading, Mass.:Addison-Wesley, 1993.
Smith J. Psychological aspects of programming language choice: Whyis the choice of programming language so emotionally charged? 2000. [WWWdocument] URL www.media.mit.edu/~jsmith/sas/languages4.html
Wallace P. The psychology of the Internet. — Сambridge University Press, 1999.
Voiskounsky A.E. The Development of External Means ofCommunicative Orientation // Journal of Russian and East European Psychology,vol. 33, N 5, 1995, pp. 74-81.
А.Е.Войскунский.МЕТАФОРЫ ИНТЕРНЕТА.