Экзистенциальнаяпсихотерапия
экзистенциализм невроз фобия дерефлексия
Одним из распространенных(особенно среди творческой интеллигенции) видов гуманистической психотерапииявляется экзистенциальная психотерапия. Как следует из названия, данная терапиявозникла на базе идей куда более известного соответствующего философскогонаправления — экзистенциализма.
Экзистенциализм возник изтворческого соединения идей многих выдающихся деятелей науки и культуры(Кьёркегора, Гуссерля, Сартра, Камю, Ясперса, Хайдег-гера и др.). Названиеэтого направления возникло из термина экзистенция (то есть сущность,существование), постоянно употребляемого в трудах Кьёркегора, которые ипослужили первым толчком к оформлению экзистенциализма как самостоятельногофилософского направления. Другим источником развития экзистенциализма считаетсяфеноменология Гуссерля. Так как центральное место в философии экзистенциализмазанимает изучение человека как субъекта и его субъективных переживаний своегосуществования, то это не могло не привлечь к данному учению внимание психологов,которые в дальнейшем и сами внесли значительный психологический вклад вэкзистенциальную философию, а также применили и развили идеи экзистенциализма впсихологии и психотерапии.
В оформленииэкзистенциальной психологии как самостоятельного психологического направления впервую очередь следует отметить роль таких психологов и философов, как В.Дильтей, Э. Фромм, В. Франкл, Ф. Пёрлз и др. Так, Ф. Пёрлз всегда считал, чторазработанное им направление гештальттерапии является одним из видов (направлений)экзистенциальной психотерапии. В настоящее время экзистенциальная психотерапияимеет много подвидов, школ и модификаций, которые невозможно рассмотреть водной работе. Поэтому ограничимся знакомством с теоретическими и практическимиподходами одного из наиболее типичных представителей и основателейэкзистенциальной психотерапии — Виктора Франкла. По мнению В. Франкла, главноестремление человека — найти или понять смысл своего существования. Если этосделать не удается, то человек ощущает фрустрацию, или экзистенциальный вакуум(пустоту, бессмысленность существования). В. Франкл считает, что не человекставит вопрос о смысле жизни, а жизнь ставит этот вопрос перед человеком, и емуприходится постоянно отвечать на него не словами, а делами. Сторонники экзистенциальнойтерапии утверждают, что обретение смысла существования доступно каждомунормальному человеку, независимо от пола, возраста, интеллекта, характера,окружающей среды, религиозных и идеологических убеждений. При этомэкзистенциалисты подчеркивают, что научить этому нельзя, так как смыслсуществования всегда индивидуален, и каждый человек должен сам его найти илипонять и не уходить от ответственности за осмысление своей жизни перед собой иперед другими в любых жизненных обстоятельствах. Что же позволяет человекусамостоятельно найти свой жизненный смысл? Экзистенциалисты считают, что такимпутеводителем является совесть, которую В.Франкл называет органом смысла, аспособность самостоятельно находить этот смысл — самотрансценденцией человека. Помнению экзистенциалистов, человек может найти смысл своего существования,только выйдя за пределы своего личного Я, переключая внимание с внутреннихпереживаний собственной персоны на реальную действительность, на активноесотрудничество, на практическую помощь другим. Чем больше человек выходит изпассивного переживания своих проблем наружу (на активную полезную деятельность,помощь другим), тем более полноценным и психологически здоровым он становится.
Известно многоисторических примеров, когда люди, имеющие высокие жизненные цели, веру,идеологическую убежденность и пр., значительно легче переносили чрезвычайнотяжелые условия и лишения. Это и протопоп Аввакум, и Эрнст Тельман, имногочисленные узники фашистских и сталинских концлагерей. Это и сам В. Франкл,мужественно переживший Освенцим и Дахау. Он считал, что в этих невыносимых длямногих людей условиях преимущество получали те, кто концентрировал свои мысли ичувства не на тоске по прошлому и не на сегодняшних личных переживаниях, а набудущем, на практическом осуществлении смысла своего существования ради болеевысоких целей, дел и для помощи другим. Именно экзистенциальный вакуум(ощущение пустоты и бессмысленности жизни) не позволяет индивиду достойновыстоять перед жизненными катаклизмами.
Даже в объективнокомфортных жизненных условиях люди, не нашедшие смысла своего существования внесамокопаний и гипертрофированного восприятия внутри-личностных проблем,начинают страдать усугубляющимися неврозами, становятся более подверженнымиалкогольным и наркотическим зависимостям. В. Франкл утверждает, что 90%алкоголиков и 100% наркоманов стали таковыми из-за не найденного ими илиутраченного смысла жизни. Эти зависимости возникают из-за необходимостизаполнить этот вакуум иллюзией удовлетворения и самодостаточности. То есть, неполучив реального удовлетворения, человек заменяет его иллюзорным, за счетхимического воздействия на свою нервную систему. А проблемы так и остаютсянерешенными, и продолжение иллюзии удовлетворения требует продолженияалкогольного или наркотического воздействия. Образуется порочный замкнутыйкруг. Но даже если человек, не нашедший смысла жизни вне собственной персоны,не становится наркоманом, то он уходит в неврозы бездеятельных внутриличностныхпереживаний и в поиск каких-то временных удовольствий, избавляющих от гнетущегочувства бессмысленности своего существования. При этом происходитпарадоксальный процесс — рефлексия — концентрация внимания на собственнойперсоне в поисках счастья (или по крайне мере ухода от несчастья) уводит отвозможности обретения этого счастья все дальше и дальше. Исходя именно из этойгипотезы, Франкл разработал оригинальный вид психотерапии, который он назвал вшироком смысле логотерапией, а ее конкретные методы дерефлексией (то естьпротиводействием рефлексии, как бесполезному самокопанию), парадоксальнойинтенцией (парадоксальным намерением) и др.
Итак, рассмотрим двавышеупомянутых и, пожалуй, основных метода логотерапии: парадоксальную интенциюи дерефлексию при преодолении неврозов навязчивых состояний и фобий(навязчивых, преувеличенных страхов). Считается, что классическиехарактеристики механизмов образования фобий и неврозов навязчивых состоянийданы Фрейдом. Подход Франкла не противоречит им, но достаточно нагляднодополняет их. Механизм образования фобий Франкл описывает по схеме: страхпорождает страх. То есть данный индивид, испытавший какой-то страх, начинаетбояться и того, что этот страх может повториться. Он уже боится не первопричиныстраха, а самого страха, вызванного этой причиной. Он боится вновь испытать этосостояние, так часто думает об этом, что сама эта боязнь (ненормальность,болезненность которой он не сознает) становится причиной его постоянныхпереживаний. В тяжелых случаях такой человек может вообще отказаться от выходаиз дома, от входа в закрытые помещения, от взгляда с высоты. Более часты менееопасные и легче преодолимые страхи публичных выступлений, предстоящихэкзаменов, соревнований и другие. Однако и здесь возникают трудно преодолимыебарьеры. Так, существует большое количество спортсменов, которые на протяжениимногих лет на соревнованиях не могут даже приблизиться к результатам, которыеони давно и легко показывают на тренировках. Такие люди на каком-то этапесмиряются с тем, что в определенных условиях у них обязательно возникнет страх,тревога, которые помешают им действовать как надо, и они должны потерпетьнеудачу. Чтобы избежать этого, они отказываются от соревнований, экзаменов,поиска лучшей работы, жизненного партнера и вообще — лучшей жизни. В широкомсмысле (иллюстрируя основную идею Фран-кла) можно сказать, что человек оченьчасто становится несчастным, больным, одиноким, безработным, бедным именно отстраха Стать несчастным, больным, одиноким и т. д. То есть, еще не став тем,кем он боится стать, он уже живет его эмоциями, страхами и страданиями, входитв его образ т в конечном итоге таким и становится. (На « противоходе » этомупроцессу строится имаготерапия (от image — образ), когда индивид вживается вобраз своего лучшего Я — такого человека (здорового, счастливого, уверенного всебе и т. п.), каким он хотел бы себя видеть.) Однако здесь происходитпарадоксальная реакция — чем сильнее индивид подавляет в себе навязчивоесостояние, старается отторгнуть его, тем сильнее оно оказывает на негодавление. Франкл предлагает использовать этот парадоксальный механизм впротивоположном направлении. То есть индивид должен постараться внушить себе,что он очень хочет испытать как можно более ярко то чувство, которое он доэтого стремился во что бы то ни стало подавить, забыть, уничтожить. Другой, неменее популярный метод логотерапии Фран-кла — дерефлексия, то есть преодолениерефлексии — болезненного самокопания, неврозов навязчивых состояний. Этот методчасто используется при лечении неврозов, связанных с различными сексуальнымирасстройствами и проблемами или с боязнью таких расстройств и проблем. Какправило, это проблемы потенции и оргазма (или страхи импотенции, фригидности ипр.). Франкл утверждает, что большинство неврозов навязчивых состоянийсексуальных расстройств связано со стремлением клиента к сексуальномуудовольствию и боязнью того, что он его не сможет получить. То есть вновьиллюстрируется основная идея Франкла — именно в погоне за счастьем(наслаждением) человек теряет его. Индивид уходит в рефлексию, и вместо того,чтобы полностью отдаться сексуальному контакту, он постоянно наблюдет себя состороны, анализирует свои ощущения с опасением того, что у него ничего неполучится. Отсюда Франкл делает вывод, что избавление от такого невроза лежитчерез преодоление рефлексии (дерефлексию), полное самозабвение и самоотдачу.
Надо сказать, чтопричисление различных видов психотерапии к гуманистическому направлениюнеоднозначно трактуется разными авторами. Некоторые из них вполне обоснованнопричисляют сюда и гештальттерапию, и трансакционный анализ. Не будем спорить.Главное — это сама суть гуманистической психологии и психотерапии, которая вцентр внимания ставит целостную уникальную личность каждого конкретногоиндивида.
Понятие ответственностивключает и себя представление о долге, обязательство. Человеческий долг,однако, может быть понят только в контексте категории «смысла»специфического мысли человеческой жизни. Вопрос о смысле представляетпервостепенный интерес для врача, когда он сталкивается с психическим больным,которого терзают душевные конфликты. Однако не врач поднимает этот вопрос егоставит перед ним сам пациент. В явном или неявном виде — этот вопрос присущсамой природе человека. Сомнения в смысле жизни, таким образом, никогда нельзярассматривать как проявления психической патологии, что сомнения в значительнобольшей степени отражают истинно человеческие переживания, они являютсяпризнаком самого человечного в человеке. Так, вполне возможно представить себевысокоорганизованных животных даже среди насекомых — скажем, пчел или муравьев,— которые во многом превзошли человека по части организации своих сообществ. Поневозможно представить, чтобы подобные создания задумывались о смыслесобственного венного существования, сомневаясь таким образом, в нем. Толькочеловеку дано обнаружить проблематичность своего существования и ощутить всюнеоднозначность бытия. Эта способность сомневаться в значимости собственногосуществования значительно больше выделяет человека среди животных, чем такиеего достижения, как прямо хождение, речь или понятийное мышление. Проблемасмысла жизни в своем предельном варианте может буквально завладеть человеком.Она становится особенно насущной, например, в подростковом возрасте, когдавзрослеющие молодые люди в своих духовных исканиях вдруг обнаруживают и)неоднозначность человеческого существования. Как-то преподаватель естественныхнаук в средней школе объяснял старшеклассника, что жизнь любого организма, втом числе и человека в конечном счете есть не что иное как процесс окислениясгорания. Неожиданно один из его учеников вскочил бросил учителю полныйволнения вопрос. Если это так, то в чем же тогда смысл? Этот юноша уже ясноосознал ту истину, что человек существует в иной плоскости бытия, чем, скажем 'свеча, которая стоит на столе и сгорает, пока не угаснет совсем Существованиесвечи можно объяснить как процесс сгорания. Человеку же присуща принципиальноиная форма бытия. Человеческое существование принимает форму историческогобытия, которое — в отличие от жизни животных — всегда включено историческоепространство («структурированное» пространство, по Л. Биисвангеру) инеотделимо от системы законов и отношений, лежащих в основе этого пространства.И этой системой отношений всегда управляет смысл, хотя он может быть и невыраженным явно, а возможно, совсем не поддаваться выражению! Жизнедеятельностьмуравейника можно считать целенаправленной, но никак не осмысленной. А гдеотсутствует смысл, исторический процесс невозможен. Муравьиное«сообщество» не имеет истории. Эрвин Штраус в книге «Случай исобытие» показал, что действительность человеческой жизни (то, что онназывает становящейся действительностью) невозможно понять в отрыве отисторического временного контекста. Особенно справедливо это случае невроза,когда человек сам искажает эту действительность. Одним из способов такогоискажения является попытка убежать от исходно человеческой формы бытия. Штраусназывает такую попытку «существованием текущего момента», имея в видуполный отказ от какой-либо направленности в жизни, другими ела вами —поведение, которое не управляется пи опорой на прошлое, ни устремленностью вбудущее, а связано только с «чистым» вне историческим настоящим. Так,многие невротические больные говорят, что они предпочли бы жить «вдали отборьбы за существование», где-нибудь на уединенном солнечном острове,праздности и безделий. Такое может подойти лишь животным, но никак не человеку.Только такому больному в глубоком забытьи может показаться Приемлемым и вконечном счете достойным Человека жить, подобно Дионису, в стороне от всегопроисходящего. «Нормальный» человек (ив смысле «средний», ив смысле «соответствующий этическим нормам») только иногда можетпозволить себе отключиться от всего, кроме переживаемого момента та, и то лишьдо некоторой степени. Время и ситуация для этого — дело сознательного выбора.Можно, например, «взять отпуск» от своих повседневных обязательств сознательноискать забытья в алкоголе. В период таких произвольно и искусственно вызванныхприступов не подконтрольности человек время от времени сознательно сбрасывает ссебя бремя своей действительной ответственности. Но по сути и в конечном счетечеловек, по крайней мере человек западной цивилизации, постоянно подвержендиктату ценностей, которые он должен творчески претворять в жизнь-. Это незначит, что он не может направить свой творческий потенциал на то, чтобызабыться в опьянении и утопить собственное чувство ответственности. Никто изнас не гарантирован от этой опасности, которую Шелер характеризовал как такуюувлеченность средствами осуществления ценностей, при которой забываетсяконечная цель — сами эти ценности. Сюда же следует добавить огромное множествотех, кто, напряженно работая в течение всей недели, в воскресенье оказываетсяохваченным ощущением пустоты и бессодержательности собственной жизни, — день,свободный от дел, заставляет их осознать это ощущение. Такие люди, жертвы«невроза выходного дня», напиваются, с тем, чтобы спастись от ужасавнутренней пустоты. Хотя вопросы о смысле жизни наиболее часты и особеннонасущны в юности, они могут возникать и в более зрелом возрасте — например, врезультате глубокого душевного потрясения. И так же, как озабоченностьподростка этим вопросом никак не является болезненным симптомом, душевныестрадания и.кризисы взрослого, уже сложившегося человека, бьющегося в поискахсодержания собственной жизни, не имеют ничего общего с патологией. Логотерапияи экзистенциальный анализ пытаются бороться главным образом с теми душевнымирасстройствами, которые не относятся к разряду болезней в клиническом смысле,поскольку основное предназначение нашей «психотерапии в духовном:смысле» — справляться с теми страданиями, которые вызваны философскимипроблемами, поставленными перед человеком жизнью. Однако даже при наличииклинических симптомов некоторых нарушений логотерапия может помочь боль-ному,поскольку она способна дать ему ту прочную душевную опору, в которой нормальныйчеловек не так и нуждается, но которая крайне необходима человеку душевнонезащищенному, чтобы компенсировать эту незащищенность. Ни в коем случае;духовные проблемы человека нельзя описывать как «симптомы». В любомслучае они являются «достоинством», выражающим уровень осмысленности,достигнутый пациентом, пли тот ее уровень, которого он с нашей помощью должен достичь.Особенно это относится к тем, кто утратил душевное равновесие не силувнутренних причин (типа невроза), а под воздействием чисто внешних факторов.Среди таких людей стоит выделить тех, кто, скажем, потерял любимого человека,которому посвятит всю свою жизнь, и теперь.мучается вопросом о том, имеет лисмысл его собственная дальнейшая жизнь. Человек, чья вера осмысленностьсобственного существования подорвана таким кризисом, вызывает особую жалость.Он утрачивает тот духовный стержень, который может быть возрожден толькобезгранично жизнеутверждающим мировоззрением. Не имея такого стержня (которыйне обязательно должен быть ясно осознан и определенно сформулирован, чтобывыполнять свою функцию), человек оказывается не в состоянии в трудные периодыжизни собрать свои силы, чтобы противостоять ударам судьбы. Насколько решающейявляется жизнеутверждающая установка и насколько она органична биологическойприроде человека, можно показать на следующем примере. Широкомасштабное статистическоеисследование долгожительства показало, что все долгожители придерживалисьспокойной и уверенной жизнеутверждающей позиции. Философская позиция человекане может не проявиться рано или поздно. Например, меланхоликам, хоть они ипытаются скрыть свое принципиальное отрицание жизни, э никогда полностью неудается. Их затаенную тоску легко обнаружить, располагая правильным методомпсихиатрического исследования. Если мы подозреваем, что меланхолик только притворяется,что он свободен от побуждения совершить самоубийство, это совсем не труднопроверить, например, с помощью следующей процедуры. Сначала мы спрашиваем пациента,думает ли он о самоубийстве и вынашивает ли он все еще желание покончить сжизнь которое он выражал в прошлом. Он всегда ответит на этот во росотрицательно — и отрицание это будет тем более упорны чем больше онпритворяется. Затем мы задаем ему вопрос, ответ на который позволяет судить,действительно ли он избавляется от своей депрессии или только старается скрытьее. Мы спрашиваем (как бы жестоко ни прозвучал этот вопрос), почему он недумает (или уже больше не думает) о самоубийстве. Меланхолик, который вдействительности не имеет суицидных намерений или который преодолел их, ответитбез колебаний, что он должен думать о своей семье или о работе, или что-то вэтом роде. Однако тот, кто пытается обмануть врача, тут же смутится. Он растеряется,не находя аргументов в поддержку своего «фальшивого» утверждения жизни. Какправило, такой пациент попытается сменить тему разговора и выразит своенеприкрытое требование выпустить его из лечебницы. Люди психологическинеспособны придумывать ложные доводы в пользу жизни вообще и в пользупродолжения собственной жизни в частности, когда мысли о самоубийствеовладевают ими все больше и больше. Если бы такие доводы действительно имелись,они были бы всегда наготове и в ном случае пациентами уже не управляли быпобуждения к самоубийству. Если же, наконец, утверждается, что непреходящие,высшие: идеалы человечества сплошь и рядом используются недостойно — в качествесредств достижения деловых или политических целей, удовлетворения личных эгоистическихинтересов или собственного тщеславия, — на это можно ответить так, что все сказанноелишь свидетельствует о непреходящей силе этих идеалов; и показывает ихуниверсальную действенность. Ибо если кто-то для достижения своих целей вынужденприкрывать свое по ведение нравственностью, это доказывает, что нравственностьдействительно представляет собой силу и, как ничто иное, способна оказыватьвлияние на тех людей, которые высоко ее ставят. Таким образом, каждый человекимеет свою цель в жизни, которую он в состоянии достичь. Соответственноэкзистенциальный анализ призван помочь человеку осознать ответственность зареализацию всех его целей. Чем больше он видит жизнь как выполнениепоставленных перед ним задач, тем более полной смысла кажется она ему. И есличеловек, не осознающий своя ответственности, просто принимает жизнь как нечтоданное, экзистенциальный анализ учит людей воспринимать жизнь как«миссию». Здесь необходимо сделать следующее дополнение существуютлюди, которые идут еще дальше, которые переживают жизнь в другом измерении. Ониживут переживаниями того кто посылает нам задачи, — всевышнего, наделяющеголюдей их; «миссиями». Мы считаем, что это в первую очередь отличаетчеловека религиозного: для него собственное существование — эти не толькоответственность за выполнение своих задач, но и ответственность перед всевышним.Особенно трудным поиск конкретных, личностных задач предоставляется для людей,страдающих неврозами, поскольку такт больные, как правило, ложно определяютсвой задачи. Например, одна женщина, страдающая неврозом навязчивых состояний,как могла, избегала изучения научной психологии, к которой у нее явно былопризвание; при этом она старательно преувеличивал, свои материнские обязанности.Используя свою житейскую психологическую интуицию, она вывела для себя теорию,по которой изучение психологии для нее оказалось «второстепенным занятием»,праздной игрой болезненного сознания. И только после того, как в результатеэкзистенциально-аналитической работы этой женщиной она решительно отказалась отсвоего ошибочного самоанализа, только тогда она смогла «познавать себя,действуя», и выполнять свои «каждодневные обязательства». Занявподобную позицию, она обнаружила, что в состоянии заниматься и ребенком, и тем,что оказалось ее призванием. Невротический больной обычаю стремится выполнятькакую-либо одну жизненную задачу в ущерб всем остальным. Типичного невротикаотличают и другие виды ошибочного поведения. Например, он может решить жить,«шаг за шагом следуя задуманной программе», как сказала одна больная,страдающая обсцессивным неврозом. В действительности мы не можем жить по Бедекеру,ведь в таком случае мы бы упустили все возможности, которые возникают лишьоднажды, прошли бы мимо ситуативных ценностей, вместо того чтобы реализоватьих. С точки зрения экзистенциального анализа жизненной задачи«вообще» не существует, сам вопрос о задаче «вообще» или осмысле жизни «вообще» — бессмысленен. Он подобен вопросу репортера,который спросил гроссмейстера: «Ну а теперь, маэстро, скажите мне, какойсамый лучший ход в шахматах?» Ни на один из подобных вопросов нельзяответить в общем виде, мы всегда должны учитывать конкретную ситуацию иконкретного человека. Если бы гроссмейстер серьезно воспринял вопросжурналиста, он должен был бы ответить следующим образом: «Шахматист долженпопытаться, насколько это в его силах и насколько позволяет противник, сделатьлучший ход в любой данный момент времени». Здесь важно выделить дваположения. Во-первых, «насколько это в его силах» — то естьнеобходимо учитывать внутренние возможности человека, то, что мы называемхарактером. И во-вторых, игрок может лишь «попытаться» сделать лучшийв данной конкретной ситуации игры ход — то есть лучший при определенном расположенийфигур на доске. Если бы шахматист начинал игру с намерением сделать лучший -вабсолютном смысле этого слова ход, его бы одолели вечные сомнения, он быувлекся бесконечной самокритикой и в лучшем случае проиграл бы,, не уложившисьв отведенное ему время. В подобной ситуации находится и человек, которогомучает вопрос о смысле жизни. Для него также подобный вопрос имеет смысл толькопо отношению к какой-либо конкретной ситуации и по отношению лично к нему…Было бы неправомерно с. нравственной точки зрения и психологически ненормальноупорствовать в намерении выполнить действие, которое соответствовало бы«наивысшей» ценности, — «место того чтобы скромно попытаться сделатьлучшее, на что человек способен в сложившейся ситуации. Стремление к лучшемудля человека просто необходимо, иначе все его усилия сведутся к нулю. Но и в тоже время он должен уметь довольствоваться лишь постепенным процессомприближения к цели, никогда не предполагающим ее полного достижения. Нашизамечания по вопросу о смысле жизни сводятся к радикальной критике вопроса кактакового, если он поставлен в общем виде. Спрашивать о смысле жизни вообще —ложная постановка вопроса, поскольку она туманно апеллирует к общимпредставлениям о жизни, а не к собственному, конкретному, индивидуальномусуществованию каждого. Возможно, нам стоит вернуться назад и воссоздатьисходную структуру переживания. В этом; случае мы должны будем совершить нечтовроде революции Коперника и поставить вопрос о смысле жизни в принципиальноином ракурсе. А именно: сама жизнь (и никто иной!) задает: вопросы людям. Какуже отмечалось, не человеку вопрошать об этом, более того, ему было бы полезноотдать себе отчет в том, что именно ему (и никому другому) держать ответ передЖизнью; что он вынужден быть ответственным перед ней и, наконец, что ответитьперед жизнью можно только отвечая за жизнь. Возможно, самое время сейчасотмстить, что психология развития также убедительно показывает, что процесс«постижения»I смысла характеризует более высокую стадию развития, чем«присвоение» уже известного, «представленного» человекусмысла: (Шарлотта Бюлер). Таким образом, доводы, которые мы пытались логическиразвить выше, находятся в полном соответствии с направлением психологическогоразвития: они сводятся к парадоксальной первичности ответа по отношению квопросу. Вероятно, это основано на том, что человек ощущает себя в роли«ответчика». Проводником, ведущим человека в его ответах на вопросы,поставленные жизнью, в принятии им ответственности за свою жизнь, выступает егосовесть. Негромкий, но настойчивый голос совести, которым она«говорит» с нами, — это неоспоримый факт, переживаемый каждым. И то,что подсказывает совесть, каждый раз становится нашим ответом. Спсихологической точки зрения религиозный человек — это тот, который воспринимаетне только то, что говорится подобным образом, но и самого говорящего, то естьего слух в этом смысле острее, чем слух неверующего. В диалоге верующего ссобственной совестью — в этом самом сокровенном из всех возможных монологов —его Бог становится его собеседником.