Затруднения,возникающие при попытке провести непосредственно различаемую грань междуэмоциональными и неэмоциональными явлениями, вынуждают искать отличительныепризнаки эмоций в более широком контексте их проявления, в частности во внешнихи внутренних условиях их возникновения. Существующие концепции различаются потому, какое значение в них придается этому вопросу: если для некоторых из нихон является одним из многих, то для других – одним из центральных рассматриваемыхвопросов. К последним относятся, например, теории У. Джемса, Ж.-П. Сартра,П.К. Анохина, П.В. Симонова, группа так называемых «конфликтных»теорий. В ответах на рассматриваемый вопрос обычно признается, что эмоциивозникают в случаях, когда происходит нечто значимое для индивида. Расхожденияначинаются при попытке уточнить характер и меру значимости события, способноговозбудить эмоцию. Если для В. Вундта или Н. Грота любоевоспринимаемое событие является значимым, т.е. эмоциональным уже в силу того,что в момент восприятия оно является частью жизни индивида, не знающей беспристрастногосостояния и во всем способной найти хотя бы незначительный оттенок интересного,неожиданного, неприятного и т.п., то, согласно Р.С. Лазарусу, эмоциивозникают в тех исключительных случаях, когда на основе когнитивных процессовпроизводится заключение о наличии, с одной стороны, некоторой угрозы, с другой –невозможности ее избежать. Однако эти внешне столь различные точки зрения не –являются взаимоисключающими, просто речь в них идет о разном. В работе Лазарусадана схема возникновения лишь тех «очевидных» эмоциональных состояний, которыев терминологии, принятой в советской психологии, скорее следовало бы отнести каффектам. Весьма сходным образом представляет возникновение эмоций-аффектов Клапаред,однако в его концепции утверждается, что предварительную оценку угрозыпроизводят не интеллектуальные процессы, как считает Лазарус, а особый классэмоциональных явлений – чувства.
Такимобразом, решение вопроса об условиях возникновения эмоций определяется преждевсего тем, какой именно класс эмоциональных явлений обсуждается в той или инойработе. При широкой трактовке эмоций их возникновение связывается сустойчивыми, обычными условиями существования, такими как отражение воздействияили предмета (эмоции выражают субъективное их значение), обострениепотребностей (эмоции сигнализируют об этом субъекту) и т.п. При узком пониманииэмоций они рассматриваются как реакция на более специфические условия, такиекак фрустрация потребности, невозможность адекватного поведения, конфликтностьситуации, непредвиденное развитие событий и др. Убедительность примеров иэкспериментальных данных, приводимых в подтверждение этих различных точекзрения, свидетельствует о дифференцированности эмоций в отношении условий ихвозникновения и, следовательно, о неминуемой ограниченности попыток охватитьэти условия в некотором обобщенном принципе или положении. Эти попытки способнывооружить нас знаниями такими же отвлеченными, как и понятие «эмоция вообще», идоведенные до полного охвата в них всего разнообразия эмоциональных явленийсмогут констатировать лишь (как это показывает обобщение существующих точекзрения) двойную обусловленность эмоций: с одной стороны, потребностями(мотивацией), с другой – особенностями воздействий.
О сложностипути, который необходимо пройти, желая отразить в теории реальную сложностьэмоциональной жизни, можно составить представление по непревзойденному анализуусловий возникновения эмоций в учении Б. Спинозы. Оно показывает, что навозникновение эмоций наряду с такими анализируемыми в современных теорияхусловиями, как фрустация, нарушение жизненных констант или отражениевозможности достижения целей, влияет множество других факторов: ассоциации посходству и времени, отражение причинных связей, «судьба» предметов нашихчувств, сопереживание, представление о справедливости происходящего и др.Разумеется, этот материал нуждается в адаптации к современным представлениям итерминологии, но, с другой стороны, он обнаруживает многие аспекты проблемы,которых в этих представлениях явно недостает.
В историипсихологии доминировала традиция обособления эмоциональных процессов вотдельную сферу, противопоставляемую сфере познания в принципиальномразличении, например, разума и сердца, чувств и познания, интеллекта и аффекта.Достаточно выраженной является также тенденция признавать при сопоставленииэтих сфер первичность и преимущество процессов познания. Крайняя в этомотношении позиция получила название интеллектуализма, различные направлениякоторого рассматривали эмоции как свойство или разновидность ощущений, какрезультат взаимодействия представлений или особый вид познания.Интеллектуалистическая трактовка эмоций занимает прочные позиции и всовременной зарубежной психологии. Так, в работах Р.У. Липера развитиеаргументов в пользу мотивирующей функции эмоций несколько неожиданнозавершается утверждением, что эмоции – суть восприятие.
Очевидно, чтовзгляды, сводящие эмоции к процессам познания, и, с другой стороны – признающиев том или ином виде лишь вторичность эмоций, их зависимость от познавательногоотражения – различаются принципиально. Существуют различия и в степениобоснованности этих двух точек зрения: первая базируется главным образом натеоретических представлениях, тогда как вторая подтверждается еще и отчетливымифеноменологическими данными, констатируемыми в утверждениях, что эмоциисопровождают, «окрашивают» познавательно отражаемое содержание, оценивают ивыражают субъективное его значение. Действительно, мы восторгаемся иливозмущаемся, опечалены или гордимся обязательно кем-то или чем-то, приятнымиили тягостными бывают наши ощущения, мысли, состояния, приключения и т.п. Можнодумать, что именно из-за своей очевидности предметность эмоций признается вряде теорий без особого акцентирования. Между тем есть основания утверждать,что именно эта их особенность является центральной для характеристики отношенияэмоций к процессам познания.
Предметностьэмоций исключает трактовку, рядополагающую их процессам познания, и требуетпредставления об эмоциональной сфере как об отдельном пласте психического, какбы надстраивающемся над познавательным образом и занимающем положение между ними внутренними психическими образованиями (потребностями, опытом и т.п.). Притакой «локализации» эмоции легко вписываются в строение образа как носительсубъективного отношения к тому, что в нем отражается (данная характеристикаэмоций встречается весьма часто). Облегчается также понимание как упомянутойдвойной обусловленности эмоций (потребностями и ситуацией), так и их сложныхвзаимоотношений с процессами познания.
Согласно рядуконцепций, некоторое непосредственно эмоциогенное событие может вызватьформирование новых эмоциональных отношений к различным обстоятельствам,связанным с этим событием, причем основой для такого развития эмоциональногопроцесса служит именно познавательный образ. Так, сильные эмоции способныпридать эмоциональную окраску практически всему, что так или иначе связано сситуацией их возникновения (А.Р. Лурия, Я.М. Калашник). В болееобычных случаях предметом новых эмоциональных отношений служат условия исигналы непосредственно эмоциогенных воздействий. Согласно одному изцентральных определений Б. Спинозы, предметом любви-ненависти становитсявсе, что познается субъектом как причина удовольствия-неудовольствия. Во всехтакого рода случаях эмоциональный процесс как бы идет по путям, проложеннымпроцессами познания, подчиняясь в своем развитии тем связям, которыеусматриваются субъектом в объективной действительности. Однако важноподчеркнуть, что процессы познания здесь управляют лишь развитием эмоциональногопроцесса, в изначальном порождении которого решающее значение имеет уже не самопо себе познание, а соответствие того, что познается, потребностям индивида.
Но вотношении к познавательным процессам эмоции выступают не только в пассивной роли«ведомого» процесса. Существуют убедительные данные, свидетельствующие о том,что эмоции, в свою очередь, являются важнейшим фактором регуляции процессовпознания. Так, эмоциональная окрашенность является одним из условий,определяющих непроизвольное внимание и запоминание, этот же фактор способенсущественно облегчить или затруднить произвольную регуляцию этих процессов;хорошо известно влияние эмоций на процессы воображения и фантазии; принеопределенном стимульном материале или при выраженной интенсивности эмоциимогут исказить даже процессы восприятия; от эмоций зависит целый рядхарактеристик речи, накапливаются данные о тонком регулирующем их влиянии намыслительные процессы. Следует отметить, что эти разнообразные и очень важныепроявления эмоций изучаются, главным образом, в экспериментальной психологии, втеоретических же работах на них обращается меньшее внимание.
Такимобразом, направляя эмоции на причины, сигналы и т.д. значимых событий, процессыпознания тем самым определяют и свою судьбу, впоследствии сами направляясьэмоциями на эти причины и т.д. для лучшего ознакомления с ними и выясненияоптимального способа поведения. Только таким взаимодополняющим влиянием сферинтеллекта и аффекта, отвечающих соответственно за отражение объективных условийдеятельности и субъективной значимости этих условий, обеспечивается достижениеконечной цели деятельности – удовлетворение потребностей.
Этот вопроскак бы продолжает предыдущий по линии локализации эмоций в системепсихического, однако им освещаются уже не топологические, а функциональныехарактеристики эмоциональной сферы, иначе говоря, он рассматривает локализациюэмоций не столько в системе психологических образований, сколько в системе сил,приводящих эти образования в движение. Сразу можно сказать, что решение этоговопроса самым прямым образом связано с исходным постулатом об объеме классаявлений, относимых к эмоциональным, и зависит от того, присоединяются ли к немуспецифические переживания, имеющие побуждающий характер – желания, влечения,стремления и т.п.
Очевидно, чтопроблема природы процессов, побуждающих к деятельности, не является простоодной из внутренних проблем психологии эмоций. Из ее решения следуют далекоидущие концептуальные выводы, касающиеся принципиального понимания психического.Так, именно данная проблема является ключевой для различения в историипсихологии дихотомных (интеллект – аффект) и трихотомных (познание – чувство – воля)схем психического. В современной психологии она столь остро не стоит, однакоеезначение продолжает отстаиваться так называемыми мотивационнымитеориями эмоций.
Нельзязабывать, что проблема детерминации поведения всегда привлекала вниманиеисследователей, хотя раздел мотивации, в пределах которого эта проблемаизучается в настоящее время, является для психологии сравнительно новым. Еслипреодолеть барьер, созданный введением в психологию новой терминологии, историяразвития представлений об отношении эмоций и мотивации окажется весьмапродолжительной и богатой. К мотивационным (в современном смысле) теориям,например, несомненно относится учение Б. Спинозы. В концепциях В. Вундтаи Н. Грота, отделяющих Побуждающие переживания от эмоциональных, последниетем не менее остаются неминуемым звеном развития процессов мотивации.
Обособление впсихологии раздела мотивации связано с перемещением интересов исследователей сближайших, непосредственных причин поведения на все более отдаленные иопосредствованные. Действительно, для полного объяснения некоторого поступкаявно недостаточно утверждения, что он был совершен из-за возникшего желания.Конкретное действие всегда отвечает некоторому более общему жизненномуотношению, определяемому потребностями и ценностями субъекта, его привычками,прошлым опытом и т.п., которые в свою очередь определяются еще более общимизакономерностями биологического и социального развития, и только в этомконтексте оно может получить свое подлинное причинное объяснение. Проблемамотивации в том широком смысле, как она стоит в психологической науке в целом,предполагает выяснение всех факторов и детерминант, побуждающих, направляющих иподдерживающих поведение живого существа.
Толькочеловек имеет возможность познавать подлинные причины своего поведения, ноошибки, которые он при этом обычно делает, свидетельствуют о том, что этопознание основывается на опосредованном отражении и догадках. С другой стороны,субъектом отчетливо переживаются возникающие у него эмоциональные побуждения,причем именно ими он реально руководствуется в жизни, если только этому непрепятствуют другие побуждения (например, желание не причинять зла другим, бытьверным чувству долга и т.п.). Этот простой факт и лежит в основе концепций,утверждающих, что эмоции (включая в них и желания) мотивируют поведение.
Естественно,что данное положение совершенно неприемлемо для авторов, которые между эмоциямии побуждающими переживаниями усматривают принципиальное отличие, относяпоследние к воле или мотивации, или вообще их игнорируя (что очень характернодля современной психологии). Парадигма таких концепций следующая: поведениедетерминируется потребностями и мотивами; эмоции возникают в специфическихситуациях (например, фрустрации, конфликта, успеха-неуспеха) и выполняют в нихсвои специфические функции (например, активации, мобилизации, закрепления).
В периодстановления психологии как самостоятельной науки на рубеже XX века эта вторая точказрения практически вытеснила традицию единой интерпретации эмоциональных имотивационных процессов, характерную для всего предшествовавшего периодаразвития представлений об эмоциях, и современная академическая схема изложенияпсихологии трактует мотивацию и эмоции как две сравнительно обособленныепроблемы, связи между которыми сопоставимы, например, со связями междувосприятием и вниманием, или памятью и мышлением. Однако, как это часто бывает,укрепление позиций одной из противоборствующих сторон активизирует действиядругой. Представляется, что именно этот механизм привел к появлению впсихологии эмоций целого ряда работ, отстаивающих функциональное единствоэмоциональных и потребностно-мотивационных процессов. Наиболее энергично старыеидеи стали защищать в русской литературе – Л.И. Петражицкий, в зарубежной,несколько десятилетий спустя – Р.У. Липер.
Подводя итогобсуждению мотивирующей функции эмоций в зарубежной психологической литературе,М. Арнольд утверждает: «Отношение между эмоциями и мотивацией,изображаемое в теоретической литературе, остается совершенно неясным. Хотяснова и снова утверждается, что эмоции мотивируют, едва ли кто-либо смогвыступить и недвусмысленно объяснить, как именно это происходит». В этих словахпреувеличения нет. Так, Э. Даффи, отстаивая в одной из своих работнеобходимость единой интерпретации мотивационных и эмоциональных процессов,вместе с тем утверждает, что оба термина – мотивация и эмоция – просто излишнив психологическом словаре.
Неутешительностьсуществующей картины не должна вызывать удивления по крайней мере по двумпричинам. Во-первых, позиции параллелизма и позитивизма, в пределах которыхформулируются современные мотивационные теории эмоций, не допускают выделениямира субъективных переживаний в качестве отдельного звена процессов регуляции,тогда как именно это условие позволяет не только формально объединить, но иразличить мотивационные и эмоциональные процессы в единой интерпретации.Во-вторых, призывая фактически к возвращению к старым забытым идеям,мотивационные теории не используют опыта, накопленного в их развитии в прошлом.Между тем этот опыт достаточно богат, и обвинения в несостоятельности датьобъяснение тому, «как именно эмоции мотивируют», были бы по отношению к немунесправедливыми.
Подлиннуюфункциональную интерпретацию эмоции могут получить лишь в контекстеотстаиваемого советской психологией положения о необходимом и активном участиисубъективных переживаний в регуляции деятельности. Решение, которое в этихусловиях получает вопрос об отношении эмоции к мотивации, в наиболееконцентрированном виде передает формулировка С.Л. Рубинштейна,утверждающая, что эмоции являются субъективной формой существованияпотребностей. Это значит, что мотивация открывается субъекту в видеэмоциональных явлений, которые сигнализируют ему о потребностной значимостиобъектов и побуждают направить на них деятельность. Эмоции и мотивационныепроцессы при этом не отождествляются:
являясьсубъективной формой существования мотивации, эмоциональные переживанияпредставляют собой лишь итоговую, результативную форму ее существования, неотражающую всех тех процессов, которые подготавливают и определяют появлениеэмоциональных оценок и побуждений.
Как и многиедругие, вопрос об универсальности мотивационной интерпретации эмоций зависит отпостулируемого объема явлений, относимых к эмоциональным. Так, согласно теории Р.У. Липера,эмоции представляют собой только одну из форм мотивации, отвечающую за побуждениеповедения наряду с такими «физиологически обусловленными» мотивами, как голодили физическая боль. Очевидно, если даже переживания голода и боли не считатьэмоциональными, это не препятствует признанию, что именно они презентируютсубъекту потребности (пищевую и самосохранения), представляя собойконкретно-субъективную форму их существования. Поэтому решение вопроса о том,вся ли мотивация открывается субъекту в виде эмоций, зависит исключительно оттого, как будет проложена граница, разделяющая переживания эмоциональной инеэмоциональной природы.
эмоция мотивация универсальность интерпретация
Библиографическийсписок
1. Архипкина О.С. Реконструкциясубъективного семантического пространства, означающего эмоциональные состояния.– Вести. Моск. ун-та. Сер. Психология. 2008, №2.
2. Бюлер К. Духовноеразвитие ребенка. М., 2009.
3. Васильев И.А., Поплужный В.Л.,Тихомиров О.К. Эмоции и мышление. М., 2010.
4. Вилюнас В.К. Психологияэмоциональных явлений. М., 2009.
5. Вудвортс Р.Экспериментальная психология. М., 2008