Краткая биографическая информация
СтивенПинкер (Steven Pinker) родился 18 сентября 1954 года в Монреале, провинцияКвебек. Он выдающийся канадско-американский учёный, специализирующийся вэкспериментальной психологии и когнитивных науках, а также автор работ попопуляризации науки. Пинкер известен за его широко охватывающую защитуэволюционной психологии и «Вычислительной теории разума» (Computational theoryof mind). Академическая специализация Пинкера – визуальное восприятие иразвитие речи у детей, и он более известен как популяризатор идеи о том, чтоязык, на котором мы говорим, является инстинктом или биологической адаптацией.
СтивенПинкер год занимался исследованиями в Массачусетском технологическом институте(MIT), затем вернулся в Гарвард.
С1982 по 2003 Пинкер преподавал в департаменте мозга и когнитивных наук в MTI истал директором Центра когнитивных нейронаук. (Кроме одного года проведённого вУниверситет Калифорнии, Санта Барбара в 1995–1996).
В2004 году Пинкер был назван Журналом Time одним из 100 наиболее влиятельныхлюдей в мире. Дважды номинировался на Пулитцеровскую премию
СтивенПинкер наиболее известен работой «Язык как инстинкт» (1994), а так жепопуляризацией работ Ноама Хомского о врождённых способностях сознания.
«Язык как инстинкт»
КнигаСтивена Пинкера «Язык как инстинкт» состоит из 13 глав. Она содержит объемныйрассказ о том феномене, которым является человеческий язык, рассматривая его ссамых разных точек зрения: лингвистической, биологической, исторической и т.д.В книге даются ответы на многочисленные вопросы о языке, поднятые в различныхисследованиях, объясняются тайны удивительных явлений, связанных с языком(грамматические гены, искусственный интеллект у компьютеров, дети-маугли идругие). Рассказ ведется живым и понятным языком и содержит множество примеровиз современного разговорного английского, известных художественныхпроизведений, языка прессы, а также песен и кино. Книга рассчитана на довольнобольшую аудиторию: наряду с «коллегами-профессионалами» она предназначена и для«рядового читателя научной литературы», и для студентов, не знакомых с наукой оязыке и мышлении, или, как пишет автор, «книга предназначена для всех, ктопользуется языком, а это значит – для каждого».
Глава1. Инстинкт овладения мастерством.
Вэтой главе Стивен Пинкер знакомит читателей со своим мнением, что человеческийязык – это часть человеческой природы, то есть инстинкт.
Язык,как считает автор, – это сложный, специализированный навык, который развиваетсяв ребенке самопроизвольно и не требует каких-либо осознанных усилий илинаставлений. Этот навык в равной степени свойственен каждому, но он отличаетсяот обобщенной способности обрабатывать информацию или поступать разумно. Дляобъяснения данного явления Стивен Пинкер использует термин «инстинкт», который выражаетидею, что люди знают, как говорить, приблизительно в том смысле, в каком паукизнают, как плести паутину. Ученый опровергает общепринятое мнение, что язык –это продукт культуры, утверждая, что язык таковым является не больше, чемпрямохождение.
ТеорияПинкера, что язык является инстинктом человека, основана на идеях ЧарльзаДарвина, считавшего, что сложное строение языка принадлежит нам по правурождения, и этому нельзя научиться в школе или от родителей. Именно Дарвинвпервые в 1871 году выдвинул теорию, что язык – это вид инстинкта.
Здесьже автор приводит довод Н. Хомского в пользу своей теории. Во-первых,человек может получать неограниченное число предложений из ограниченного числаслов. Такая программа в мозге может называться «ментальная грамматика».Во-вторых, в детях эта довольно сложная грамматика развивается быстро исамопроизвольно, поэтому, когда дети вырастают, они адекватно воспринимаютновые конструкции, с которыми не сталкивались до этого. Поэтому, по мнениюХомского, дети с рождения несут некую схему, общую для грамматик всех языков.
Глава2. Болтушки.
Свидетельствотого, что язык – это инстинкт.
Впервую очередь здесь рассматривается язык живущих на острове Новая Гвинеягорцев. Как оказалось, он является не просто «лопотаньем», а довольно сложноорганизованным средством, с помощью которого можно передать целые цепочкирассуждений. Значит, языки примитивных народов и обществ отнюдь не примитивны(например, некоторые люди считают, что рабочий класс говорит на грубом иупрощенном языке по сравнению с более образованными людьми, что неверно), несуществует такого понятия, как «язык уровня каменного века». Сложноорганизованные языки используются повсеместно – это открытие дало первый поводподозревать, что язык – это проявление особого человеческого инстинкта.
ДалееПинкер приводит доказательства в пользу того, что сложно организованный языкуниверсален, так как дети фактически вновь его изобретают, не потому что ихэтому учат, а потому что они не могут этого не делать. Появляются такие терминыкак «пиджин» – язык, возникающий в ситуации межэтнических контактов при необходимостидостижения взаимопонимания, язык с минимальным содержанием грамматики; «креол»– язык, в который преобразуется пиджин в результате освоения его детьми. Пинкеропирается на исследования, показывающие, что если оставить детей в возрасте,когда они начинают усваивать родной язык, наедине с пиджином, они начинаютпривносить грамматическую систему туда, где ее не было. В результате новый языкстановится более выразительным и качественным.
Абсолютноглухой мальчик Саймон был знаком с американским языком жестов (АЯЖ) вискаженной версии своих родителей. Родителями язык был усвоен плохо,приблизительно в 15 лет, поэтому для них он являлся пиджином. Однако ребенокмог объясняться на АЯЖ гораздо лучше, чем папа и мама. Каким-то образом, имбыли заглушены те неграмматические явления, которые использовались егородителями. Он превзошел своих родителей, и это пример креолизации. Становитсяистиной утверждение, что в уме ребенка содержатся некоторые «заготовки» дляграмматических правил.
Родителине погружают детей в язык, не обучают ему, дети сами усваивают язык, и у нихуже есть сложно организованная грамматика, как она есть и у каждогопредставителя человеческого рода.
Глава3. Мыслекод
Ключевымивопросами в этой главе являются следующие: зависит ли мысль от слов или мыслямотведено некое устройство – мыслекод (язык мысли) – и они облекаются в словатогда, когда их надо донести до слушателей? Какая связь между языком имышлением?
СтивенПинкер считает заблуждением то, что мышление и язык – одно и то же и что языкопределяет мысль. Научной основой для таких предположений автор считаетгипотезу Сепира-Уорфа, сообщающую, что мышление людей обусловлено категориями,которые имеются в их языке.
Возможноли мышление без слов? Пинкер отвечает на этот вопрос тремя оригинальнымипримерами. В первом было показано, что пятимесячные младенцы могут считать вуме на элементарном уровне. Для этого использовались Микки Маусы, которые втечение эксперимента добавлялись и изымались скрыто или открыто. Еслиполучаемые данные у детей не совпадали с ожидаемым, они тщательно рассматривалисцену и отыскивали объяснение. Во втором эксперименте были задействованыобезьяны-верветки, которые определяли по картинкам, являются ли изображенныеродственниками или нет. Причем обезьяны не могли думать словами, так какпопросту не способны их выучить. Третий пример связан с творческими людьми,которые утверждают, что в моменты вдохновения думают не словами, а мысленнымиобразами, учеными-естественниками, которые уверяют, что их мышлениепространственное и др.
Глава4. Механизмы работы языка
Сутьязыкового инстинкта – язык сообщает о чем-то новом.
Пинкерздесь говорит о двух «чудодействах», которые лежат в основе языковогоинстинкта. Первое – это «произвольность знака» – принцип, сформулированныйлингвистом Фердинандом де Соссюром, заключающийся в полностью условномсоответствии звука смыслу. Слово «собака» не похоже на собаку, не лает, но всеже означает «собака». Так происходит потому, что каждый носитель языка еще вдетстве прошел путь автоматического запоминания, соединившего звучание сосмыслом. Поэтому мы можем передать мысль из сознания в сознание почтимгновенно. Второе «чудодейство» – язык бесконечным образом использует конечныесредства (высказывание Вильгельма фон Гумбольдта). Мы используем некий код дляперевода с одного порядка слов на другой, с одной комбинации мыслей – на другую.Этот код называется генеративной грамматикой.
Грамматика– дискретная комбинаторная система, то есть конечное число слов отбирается,соединяется, перемещается для создания предложений со свойствами, совершенноотличными от свойств составляющих их элементов. Например, значение предложения Человеккусает собаку отлично от значений каждого из трех слов. Из данного свойстваграмматики вытекают 2 следствия. 1 – абсолютная бескрайность языка. 2 –грамматика является кодом, не зависимым от сознания. Грамматика указывает, какдолжны слова сочетаться для передачи значений, это указание не зависит отконкретных значений, которые мы обычно передаем или ожидаем получить от других.Мы чувствуем, что некоторым предложениям, не соответствующим грамматическомукоду, например, английского языка, можно дать толкование: Is raining ‘Дождит’.
Такжев данной главе Стивен Пинкер рассматривает разницу между искусственнойкомбинаторной системой (на примере генератора цепочек) и естественной (напримере мозга человека). Предложение – это дерево, а не цепочка, словасгруппированы в синтаксические группы, маленькие группы могут быть объединены вбольшие. Основная суть древесного представления-то, что дерево модулярно, тоесть один компонент (синтаксическая группа) может заскочить в любую изнескольких позиций внутри других компонентов. Ветви дерева с метками действуютв роли памяти или плана всего предложения. Это позволяет справляться с такимиудаленными зависимостями типа if… then ‘если… то’, работа с которыми для генераторацепочек весьма сложна.
Основнаяидея в данной главе – это то, что материал, из которого сделан язык, – этоструктура непосредственных составляющих.
Глава5. Слова, слова, слова
Даннаяглава посвящена лексике и морфологии. Морфология – это система, слова имеюттонкое строение, их составные части – это морфемы. Система структуры слова –это продолжение структуры составляющих Х-штрих, где большие именные комплексысоставлены из меньших элементов.
Схемадля выведения значения основы из значения ее частей похожа на ту, чтоиспользовалась для синтаксических групп: есть один особый элемент – ее «ядро», которыйопределяет значение всех конгломерации. Например, sensibility – это вид способности (-ability – ядро). Также здесьважно указать, что от этого ядра к верхнему узлу распространяется всяинформация, содержащаяся в слове-ядре: не только его значение, не толькосведения о том, глагол это или существительное, но и присутствующая в немнерегулярность образования формы. Поэтому форма множественного числа слова workman ‘рабочий’ будет workmen, a не workmans (man – men). Обладая теперь даннойинформацией, можно легко объяснить и поведение некоторых причудливых слов.Например, чем объясняется тот факт, что одна из хоккейных команд называется «Maple Leafs» (а не «Maple Leaves» – «Кленовые листья»), а«отребья» – это low-lifes (а не low-lives)? Последнее слово не имеет ядра. Это значит, чтоканал, по которому распространяется информация, заблокирован, причем не длячего-то одного, а для всей информации. Если слово не получает значения отэлемента life, то оно не получает и форму множественного числа. Поэтому по стандартномув английском языке правилу просто добавляется суффикс множественного числа – s. Что касается хоккейнойкоманды, то форма множественного числа образована от имени собственного – Maple Leaf по тому же правилу.
Нерегулярныеформы хранятся в ментальном словаре, как корни или основы, так как их нельзяобразовать по правилу, а регулярные – как сложные слова, потому что ониобразуются по правилу словоизменения. Было обнаружено, что дети четко следуютэтому ограничению.
Пинкерговорит, что слово – «синтаксический атом», нечто, синтаксически неделимое, атакже – некий отрезок языковой материи, соотносимый с определённым значением,единица некоего «ментального словаря» – листема. Обычный человек знает многослов, несмотря на то, что звучание слова никак не связано с его содержимым(пример с «гавагай»). Человек определенным образом усваивает поразительноеколичество слов, значение которых сложно откуда-либо вывести, особенно пока онсовсем маленький. Это тоже считается аргументом в пользу того, что язык – этоврожденный инстинкт человека.
Глава6. Звуки тишины
Вданной главе Стивен Пинкер говорит о восприятии речи. Он считает, чтовосприятие речи – это еще одно биологическое чудодейство, составляющее языковойинстинкт. Мозг человека способен распознать человеческую речь во всем, что хотябы отдаленно на нее похоже, например, как сам автор, в «речи синусоиднойволны».
Далееавтор рассказывает от устройстве речевого аппарата человека и о звуках с точкизрения места и способа образования. Фонемный состав – это одна из вещей,придающая языку его характерное звучание (например, в японском языке неразличаются rи l). Поэтому иногда человекспособен определить, к какому языку принадлежит слово, только по характерномузвучанию. Кроме того, у носителей языка существует неосознанное понимание того,как могут выстраиваться в этом языке фонемы. Например, flitch – слово не английское,но могло бы им быть, а nyip – не английское и быть им не может.
Пинкерприходит также к заключению, что компьютер, распознающий человеческую речь,сделать сложно, потому что, во-первых, каждый человек произносит одни и те жеслова по-разному; во-вторых, фонемы, произносимые друг за другом, тожепроизносятся по-разному в зависимости от последующих и предыдущих звуков;поэтому даже люди, воспринимающие речь, часто ошибаются, но если люди способныугадать из контекста, какие именно слова имелись в виду (были бы уместны), токомпьютер этого сделать не может.
Глава7. Говорящие головы
ВначалеПинкер описывает эксперименты по созданию интеллектуальных роботов и проблему,заключающуюся в том, что сложные проблемы (обыграть гроссмейстера) просты дляразработки, а простые (узнать лицо, поднять ручку и другие) – наоборот, сложны.Одна из таких тяжелых легких проблем – это понимание предложения. Почему тяжелая?Есть две трудности на пути к получению результата. Первая – это память, скоторой плохо обстоят дела у людей и хорошо – у компьютеров. Вторая – принятиерешения, область, в которой люди сильны, а компьютеры слабы. Например, вкомпьютере есть особая оперативная память, помогающая удерживать различныенеукомплектованные конструкции в предложениях с большим количествомпридаточных, в то время, как человек их с трудом воспринимает, сбивается сосчета. Но с другой стороны, когда у слова есть несколько словарных статей,человеку легче выбрать подходящую, нежели компьютеру. Например, человекнедвусмысленно поймет предложение Time flies like an arrow ‘Время движется так жебыстро, как стрела’, а компьютер обнаружил здесь пять различных деревьев!
Глава8. Вавилонское столпотворение
ЗдесьСтивен Пинкер рассматривает вопрос, почему существует так много языков, как иоткуда они появились. Первым делом он обращает внимание на универсалиилингвиста Джозефа Гринберга, исследовавшего в качестве примера тридцать языковпяти континентов, с целью поиска интересных грамматических свойств. В первомисследовании Гринберг обнаружил не менее 45 универсалий. Проанализировавчастоту встречаемости той или иной универсалии, автор выдвигает идею приписатьэти универсалии языковому инстинкту.
Пинкеропровергает два объяснения того, что структура мышления накладывает ограниченияна языки. Первое – это то, что язык возник лишь однажды, а все языки – потомкиэтого праязыка, сохранившие некоторые черты. Второе – это то, что языки могутотражать универсальность мысли или обработки ментальной информации.
Разницумежду языками Стивен Пинкер уподобляет разнице между биологическими видами ирассматривает как следствие трех процессов: 1) изменяемость (в случае с языком– лингвистическая инновация); 2) сохраняемость, когда потомки повторяют своихпредков в этих изменениях (в случае с языком – это обучаемость); 3)обособленность, обусловленная миграцией или социальными барьерами в случае сязыком. Почему необходимо выучивать язык? Потому что его главное свойство –быть кодом, разделяемым с другими людьми. Врожденная грамматика бесполезна,если человек один ей обладает. Чем предоставлять ребенку полностью врожденнуюграмматику, которая не согласовалась бы с грамматиками других людей, легчевыучивать варьирующиеся части языка, чтобы привести свою грамматику в согласиес грамматиками остальных. Источниками вариативности Пинкер называетслучаи, когда некоторые слова забываются, заимствуются (например, orange из испанского norange), приобретают новыезначения. В результате обособленности инновации не распространяютсяповсюду, а накапливаются по отдельности в разных группах.
ЗаканчиваетПинкер главу темой об угрозе исчезновения языков в мировом масштабе. Причинамион называет разрушение естественной среды обитания носителей языка, геноцид, ассимиляциюи другие. То, что одни языки вымирают, а другие изменяются – это вид«естественного отбора» среди языков.
Глава9. Говорящий новорожденный – рассказ о жизни в раю
Вэтой главе Стивен Пинкер опровергает реальность историй, как с девочкой Наоми,заговорившей через несколько секунд после рождения. Он сообщает, что все детипоявляются на свет с определенными языковыми навыками. В течение первого годажизни они усваивают звуки своего языка. Потом начинают лепетать, что являетсяважной стадией развития языка, так как младенцы учатся, как переместитькакой-либо мускул, чтобы изменить звук. Примечательно то, что глухие дети тожелепечут, правда, руками. Следующий этап – попытка запомнить и повторить слово.Дети предположительно запоминают слова, стоящие под ударением: Посмотри-на-этуБУТЫЛКУ. Дальше происходит развитие синтаксиса, который начинается сминимально возможной длины – две единицы: Isit‘Я сижу’. Хотя еще до того, какдети начинают складывать вместе два слова, они понимают предложение, уже опираясьна его синтаксис.
Такпочему новорожденные не говорят? Для речевого развития необходимо речевоеокружение, то есть детям еще нужно усвоить, как работает их артикуляционный аппарат,какие фонемы и слова употребляют носители данного языка. Кроме того, послерождения мозг младенцев еще полностью не сформирован и после претерпеваетзначительные изменения. Синапсы, которые способствуют процессу мышления,увеличиваются в течение первого года жизни. Поэтому язык развивается настолькобыстро, насколько с этим под силу справиться растущему мозгу.
ТакжеПинкер обращает внимание на следующий факт. В силу того, что мозговой центр удетей пластичнее, усваивать язык в детстве легче, чем учить его во взросломвозрасте. Нормальное овладение языком гарантировано детям до шестилетнеговозраста, потом в мозге происходят возрастные изменения. Большинство взрослыхтак и не могут полностью выучить иностранный язык, овладеть фонологией – отсюдаи вечный акцент, «окаменелости» (постоянные ошибочные модели).
Глава10. Языковые органы и грамматические гены
Вданной главе Стивен Пинкер сообщает, что в наше время не существует возможностинапрямую установить наличие грамматических генов у человека. Причинойочередного всплеска интереса к генам вообще и возникновения теории осуществовании «языкового» гена послужил эксперимент Поля Брока, проведенный в1861 году на людях, страдающих афазией (неспособностью породить связное высказывание).Была выявлена общая патологическая зона, которую стали называть зоной Брока, аданный тип афазии – афазией Брока. Изучение другого типа афазии, афазии Вернике,также привело к обнаружению зоны мозга, отклоняющейся по своим характеристикамот нормальной.
Предположениио наличии «языкового» гена возникло на основе вывода о том, что у больныхафазией нарушен контроль не только над воспроизведением слов, но и над языкомвообще, поскольку пишут они не лучше, чем говорят. Но исходя из биологическойбазы, имеющийся на сегодняшний момент, едва ли можно предполагать наличие такогоспециализированного гена. Дело в том, что нельзя вообще говорить о реакции,обусловленной конкретным геном, поскольку из того, что белки (составляющиегена) выступают в роли катализаторов, следует, что одни белки управляютдругими. Реакции контролируются группами факторов, и отсутствие одного белка неозначает отсутствие данной реакции. А значит, и «языкового» гена тоже нет, таккак его отсутствие не означало бы автоматическую неспособность изъясняться.
Глава11. Большой взрыв
Вэтой главе Стивен Пинкер сообщает, что человеческий язык сильнейшим образомотличается от естественного и искусственного общения животных, настолько, чтонет возможности говорить об обучаемости животных языку. Что касается обезьян,они не выучили американский язык жестов, потому что это полноценный язык сосложной фонологией, морфологией и синтаксисом, а не грубая система мимики ижестов. Обезьяны вообще не выучили никаких истинных знаков АЯЖ! Глухой,наблюдающий за непрерывным движением рук обезьяны, не мог выделить ни одногознака, напоминающего жесты его собственного. Изучаемые шимпанзе сильноопирались на жесты своего природного репертуара, а не усваивали настоящие жестыАЯЖ с их фонологической структурой форм руки, движениями, ориентацией. Способностишимпанзе в области грамматики были вообще почти нулевые. На глубинном уровне доживотных вообще «не доходит». Пинкер считает, что животные просто знают, чтоисследователям нравится, когда они жестикулируют, и за это обезьяны получаютто, что хочется. Хотя, с моей точки зрения, это утверждение несколькосомнительно.
Глава12. Языковые мавены
Языковоймавен – перевод с языка идиш – эксперт.
Вэтой главе речь идет о внешнем контроле за языком. Кто определяет, какостальным говорить? Пинкер выделяет несколько видов мавенов, среди которыхсмотритель слов, иеремей, затейник, мавен-мудрец. Также автор описывает 9характерных мифов языкового мавена.
Пинкерпредлагает в данной главе избавиться от большинства прескриптивных правил(правил, как нужно писать) и пользоваться дескриптивными (правила, обобщающието, как люди на самом деле говорят на языке). По этой же причине он признаетценность сленга – сленговые слова часто бывают хорошими иллюстрациямисемантического поля какого-либо понятия.
Глава13. Как устроено сознание
Вданной главе подводятся итоги книги и определяется связь языка с сознанием. Согласномнению Пинкера язык является частью сознания, причем наиболее доступной частью.
Такжездесь автор сообщает, что нас должно интересовать существование языковогоинстинкта, потому что обладание языком – часть того, что означает бытьчеловеком, то есть любопытство вполне естественно.