Институтгосударственного управления, права и инновационных технологий
390011,г. Рязань
Куйбышевскоешоссе,
д.15/12, кв.4
КОНТРОЛЬНАЯРАБОТА
По курсу:«Концепции современного естествознания»
Тема:«Психоанализ З.Фрейда»
Выполнила:
студентка1 курса
Экономическогофакультета
поспециальности:«Финансы и кредит»
ЧернышоваВ.А.
шифр06-1ФК(9)
Проверила:
Рязань
2007
Содержание:
Введение
1. Техникапсихоанализа
Список литературы
Введение
Оченьстранно, что мы так мало уделяли внимания внутреннему миру человека и вообщеподходили к нему без интереса. Как скудно использованы средства физики дляпостижения души и возможности души – для познания окружающего мира.
Новалис
Природа балует нас:где-то из-под земли вдруг начинает бить фонтан нефти, в другом месте в речномпеске вдруг обнаруживают крупинки золота, а где-то еще на поверхность выходятзалежи угля. Но подобные милости даруются человечеству не каждый день и не втаком уж сказочном изобилии. И человечество разрабатывает и изобретает технику,чтобы не надеяться на случай, а своею волей углубиться в землю и фонтанчикинефти превратить в потоки. Человечество прокладывает в земле тысячи ходов, роетшахты с тем, чтобы однажды нарваться на залежи драгоценной руды. Точно так же иактивная глубинная психология не может ждать случайных и достаточно редкихпроявлений бессознательного в виде ошибочных действий и сновидений; для тогочтобы добраться до своего основного рабочего пласта, психология должнаиспользовать особую технику, сложнейший инструментарий, которые только врезультате долгой, кропотливой и осознанной работы открывают доступ в самыеглубокие слои человеческой психики. Этот метод, эта техника, этот способдостижения глубины изобретен Фрейдом и назван им психоанализом.
Психоанализ – этомедицинский метод, который направлен на лечение определенных форм нервныхрасстройств (неврозы) при помощи психологической техники.
1. Техника психоанализа
Метод Фрейдасовершенно своеобразен и нов, он не перекликается ни с какими иным методом,когда-либо применявшимся в медицине или психологии. В ряду других систем этосовершенно оригинальная психологическая система, намного глубже проникающая впсихику, — именно поэтому Фрейд назвал ее глубинной психологией. Если этимметодом пожелает воспользоваться врач, он обнаружит, что в специальныхмедицинских познаниях, добытых им в высшей школе, практически нет нужды.Естественно, что вскоре этот вопрос встал со всей остротой: нуждается липсихоаналитик в медицинском образовании? После некоторых колебаний Фрейдпризнал, что анализ может быть проведен и «непрофессионалом», иначе говоря,лечить по его методу вполне способны люди, не обладающие медицинскимобразованием. Фрейд имел в виду, что врачеватель души оставляет анатомическиеисследования врачам-медикам, реальная же задача психоаналитика – сделатьвидимым невидимое. Аппаратура и инструменты для него излишни, так как он нерасполагает ничем, что можно было бы подвергнуть механическому изучению иобследованию; все врачебное оборудование психоаналитика составляет кресло, вкотором он сидит, как в исповедальне. Но церковь, Christian Science, чтобы облегчить страданияпациента, применяла наркотики для души, своеобразные анестезирующие средства:она укрепляла души символическими словами «Бог», «вера». В отличие от этогометода психоанализ отметает всякое вмешательство – и физическое, и психическое.Задача психоанализа не введение в организм, в душу человека чего-то нового(лекарства, к примеру, или веры), а наоборот – извлечение из души чего-то, чтотам уже есть. Психоанализ видит исцеление в познании и в самопознании; этотметод считает, что человек исцелится тогда, когда вернется к самому себе, когдапознает свой внутренний мир, свою личность, — в этом и заключается смысллечения, а не во внушении веры в свое выздоровление. Иными словами, припсихоанализе работа совершается не над личностью пациента, не над его телеснойоболочкой, как при других методах лечения, а лишь внутри, в сфере его души ипсихики.
В душу пациента врачне привносит ничего. Его роль заключается лишь в том, чтобы собственным опытоми умением незаметно влиять на направление работы. В отличии от обычного медика,у врача-психоаналитика нет под рукой лекарств или специальных орудий; в отличиеот врачевания в храме, излечение идет не по заранее предписанным готовымправилам, а накапливается постепенно, капля за каплей, по мере изучениядушевных порывов больного. И пациент, со своей стороны, не предъявляет ничего,кроме своего внутреннего конфликта. Но, конечно же, подает его не в готовомвиде, не открытым, а замаскировано и искаженно, во всем многообразии подавленийи замещений, так что сначала суть заболевания неизвестна ни самому пациенту, ниего врачу. Ведь то, что представляет из себя больной истерией или неврозами, ито, в чем он сразу признается врачу, — это лишь симптомы заболевания. В областиже психики симптомы никогда ясно не указывают на болезнь, скорее, наоборот,тщательно ее маскируют. Очень своеобразная и совершенно новая мысль Фрейда какраз и заключается в том, что содержания у симптомов нет, они имеют лишь каждыйсвою причину. У невротика есть заболевание, но тот или не знает, чем оновызвано, или не желает этого знать, или не может постичь самостоятельно причинуего возникновения. Свой внутренний конфликт он на протяжении многих летвыплескивает в столь многообразных симптоматических действиях, что в результатесам запутывается и не понимает, что с ним происходит. Как раз в такой момент ипринимается за работу психоаналитик. Невротик должен разгадать загадку, ключомк которой является он сам, а психоаналитик помогает ему разгадывать. Работа осуществляетсятолько в связке, и в симптомах, как в зеркале, они вместе отыскивают истинныепричины заболевания; вместе шаг за шагом идут по дороге психической жизнибольного в обратном направлении – туда, вглубь, пока в какой-то момент вдруг непрояснится и не станет абсолютно понятным внутренний конфликт пациента.
Поначалу этоттехнический прием психоанализа больше похож на допрос, чем на врачебноемероприятие. По мысли Фрейда, в жизни каждого невротика есть момент, когда ониспытал покушение на целостность своей личности, и первым делом психоаналитикдолжен ознакомиться со всеми подробностями этого происшествия; именно поэтомуидет работа над тем, чтобы с максимальной точностью восстановить в памятипациента время, место и мельчайшие подробности происшествия, которое уже давнозамещено чем-то иным. Но уже на первом шагу психоанализа данный методнаталкивается на затруднение, с которым никогда не приходится иметь делоследователям и судьям. Ведь психоанализ считает, что в личности пациента естьсразу две стороны: он и пострадавший от преступления, и тот, кто его совершил.Собственными симптомами он проявляет себя как обвинитель и как свидетельобвинения, но, с другой стороны, он и первейший враг обвинения, укрывающийподробности и факты. Наверное, в глубине души он догадывается о причинах, но насамом деле не знает о них ничего; он называет причины, но это не причины; того,что знает, он знать не желает, но одновременно с этим каким-то странным образомзнает то, чего будто бы не знает. Самое удивительное, что начало процессуисцеления кладет не врач. За многие годы до вмешательства психоаналитикапроцесс уже идет в душе будущего пациента без перерывов и без надежды назавершение. Психоанализ – это и есть последняя инстанция, призванная вмешатьсяи поставить точку, завершить, наконец, этот процесс; пациент бессознательностремится к этому и толкает к завершению врача.
Психоневротик –человек, заблудившийся в лабиринте своей души, запутавшийся в ее конфликтах, ипсихоанализ не пытается сразу же вывести его из этого лабиринта при помощикаких-то поспешных формулировок. Задача психоанализа прямо противоположная – ссамого начала он пытается вернуть пациента назад, пройти теми же коридорами дотой точки, где и случилось роковое отклонение от прямого пути. Иногда у ткачарвется нить, и, для того чтобы исправить брак, ткач вынужден снова и сноваустанавливать станок на то самое место, где нить порвалась, и вновь начинатьработу именно оттуда. В такой же мере и врач-психоаналитик, чтобы восстановитьнепрерывность жизненной ткани, должен вернуться на то место, где произошелнадрыв или перелом, и в этом возвращении не может быть ни ясновидения, нислучайности, ни каких-либо поспешных проявлений интуиции. В родственной областинауки еще Шопенгауэр предполагал, что лечение душевных расстройств сталовозможным, если бы врачи получили возможность останавливаться на том местепсихики, в котором именно и произошло решающее потрясение; причину увяданияцветка мы узнаем, добравшись до его корней, то есть, в нашем случае, добравшисьдо бессознательного. А ведь это путь непростой – запутанный, обходной, и наэтом пути могут повстречаться многие опасности; как хирург, приближаясь ктонким нервным тканям, становится все более осторожным и внимательным, так ипсихоаналитик, открывая один за другим тончайшие пласты сознания, переходит отодного переживания пациента к другому. Не дни и недели, а месяцы и даже годыпродолжается процесс психоанализа в каждом конкретном случае, что предъявляет кврачу требования, неизвестные ранее медицине, — длительной сосредоточенности истабильного самообладания, тех волевых качеств, которые могла бы разве что датьволевая закалка иезуитов. Во время сеансов психоанализа работа ведется беззаписей применения каких-либо иных вспомогательных средств, а лишь с помощьюнапряженного и длительного внимания. Пациент ложится на кушетку так, чтобы невидеть сидящего позади него врача (тем самым ставиться преграда проявлениястыдливости или вмешательству сознания), а сам рассказывает. Большинство людейошибается, полагая, что рассказ пациента должен быть связным, логичным,напоминать исповедь; вообще, если подсмотреть за сеансами со стороны, зрелищеможет показаться очень комичным, ведь на протяжении многих месяцев происходитодно и то же: один говорит, другой слушает. При этом психоаналитиккатегорически требует, чтобы пациент ни в коем случае не обдумывал своихвысказываний, не изображал из себя ни свидетеля, ни судью, ни обвиняемого,чтобы во время сеанса никакие желания не мешали ему работать, а весь смысланализа состоит в том, чтобы пациент прямо, без искажений и корректировок,высказывал то, что придет ему в голову, ведь приходит это не откуда-то свыше,а, наоборот, из самой глубины, из бессознательного. Пациент не должен отбиратьинформацию, которая, на его взгляд, могла бы относиться к делу, ведь вдействительности его заболевание как раз и означает, что человек не знает, вчем заключается это самое дело, в чем заключается его болезнь. Если бы этисведения были доступны пациенту, он перестал бы быть пациентом, стал быздоровым человеком, который не испытывает симптомов нервического заболевания ине нуждается в помощи врача. Именно поэтому психоаналитики оставляют вневнимания продуманные, заранее подготовленные сообщения пациента и неинтересуются сведениями, записанными на бумаге: им важно, чтобы пациент всвободной форме, от души, излагал как можно больше собственных переживаний. Помнению психоаналитиков, больной должен наговориться всласть, излить себя,рассказывать все на свете длинными монологами, пусть путанными и логичными –все, что придет ему в голову, пусть даже самое мелкое и незначительное, потомучто для врача наиболее важными оказываются именно эти нечаянные, спонтанные, несвязанные друг с другом высказывания. К сути дела врач приближается как раз спомощью таких вот подробностей, которые, на первый взгляд, к делу не имеют нималейшего отношения. Поэтому у пациента есть только одна обязанность, нонепременная, — рассказывать побольше. Врача интересуют правда и неправда,важное и неважное, наигранное и искреннее, ведь главное – добыть изпреподносимого материала побольше переживаний, познать биографическуюсубстанцию, которая определяет душевное состояние пациента.
И вот тогданачинается работа психоаналитика. Перед ним – груда предоставленного пациентомизношенного жизненного материала. И из этих многих тысяч обрывков воспоминаний,высказываний и сновидений ему предстоит, просеивая через мелкое ситопсихологии, отделить зерна от плевел – отбросить весь шлак и в результатекропотливой работы добыть чистый металл психологических выводов. То естьотобрать из первичной субстанции необходимый психологический материал.Врач-психоаналитик не имеет права признать за такой материал сырую материю,которую он получает в процессе рассказа пациента. Он обязан помнить, что,говоря словами Фрейда, «высказывания больного есть лишь извращенная картинатого конфликта, который нужно отыскать, это намеки, которые нужно разгадать,чтобы понять, что за ними прячется». Для изучения болезни в расчет надо братьне то, что пациент пережил, — эти горести уже ушли из его души. Важно выловитьто, что еще не изжито, что похоже на непереваренный кусок пищи в желудке. Этоткусок стремится выбраться, протолкнуться наружу, но всякий раз егоостанавливает некое противодействие, — так же, как и искомый психологомматериал. С постоянным вниманием должен врач разыскивать источники этогопротиводействия, в каждом отдельном проявлении психики пациента, с тем чтобы,накапливая подозрения, постепенно перейти к твердой уверенности. Спокойное,неторопливое наблюдение, которое врач осуществляет как будто со стороны,поведением пациента одновременно и облегчается, и затрудняется. Особенно этохарактерно для начала лечения, когда чувства пациента концентрируются особымобразом, — Фрейд называет этот процесс «перенесением». Ведь прежде чем прийти кврачу, больной долго пестует в себе остатки не пережитых чувств, не в силахизбавиться от них. Используя десятки симптомов, он пытается проигрывать этичувства и так и этак, свой внутренний конфликт пытается проиграть с самимсобой; обнаружив, что перед ним не просто врач, а внимательный и чуткийслушатель, невротик воспринимает его как соучастника игры и с радостью бросаетмяч психоаналитику; не поддающиеся воплощению аффекты обрушиваются на лечащеговрача. Это может быть чувство любви или ненависть – главное, что больнойвступает в некие «отношения» со своим врачом, пытается всеми силами наладить сним взаимодействие чувств. До сих пор конфликт существовал где-то в глубине безвсякой надежды вырваться, теперь же он впервые пытается проявить себя такчетко, как проявляется фотоизображение на пластинке. И вот именно с этогомомента, с «перенесения», включается интуиция психоаналитика; если же больнойна «перенесение» не способен, его надо признать не поддающимся психоаналитическойработе. Ведь чтобы увидеть конфликт, познать его, врач должен увидеть егопроявления в жизненной, эмоциональной сфере, врач и пациент должны вместе егопережить.
Психоаналитическаяработа требует участия обоих: пациент должен воспроизвести конфликт, а врач –растолковать его смысл. Поторопившись с выводами, можно предположить, что врачв этой работе может рассчитывать на помощь больного, но этого никогда непроисходит. В области психики всегда есть место двойственности чувств,внутреннему разладу. С одной стороны, невротик идет к доктору, чтобы избавитьсяот своей болезни, хотя о ней он ничего не знает, кроме симптомов; с другой –автоматически он не желает расставаться со своей болезнью, ведь она для него неесть нечто постороннее, это его творение, деятельная часть его собственного«я». Бессознательно он цепко держится за свою болезнь и с гораздо большейлегкостью готов согласиться на то, чтобы остались ее тяжелые симптомы, чем нато, чтобы врач объяснил ему истинный смысл его внутреннего конфликта. Пациент ичувствует, и мыслит сразу с двух позиций: с одной стороны, проявляется егосознательное, с другой – бессознательное, поэтому он одновременно и охотник, идичь, по следу которой идет охотник; только одна половина его пытается помочьврачу, другая – яростно сопротивляется; одной рукой пациент подписываетдобровольные признания, другой – запутывает все дело и всячески пытается скрытьистину. Итак, даже глубоко осознавший свою болезнь невротик помочь врачу не всостоянии; он не может выложить «правду», ведь из состояния равновесия еговывело и подтолкнуло к созданию болезни как раз незнание или нежелание знатьэту самую «правду». Казалось бы, иногда больной искренне готов к откровениям,но и в такие моменты он лжет или сильно заблуждается относительно своихнамерений. За каждой правдой прячется другая, еще более сокровенная, и дажеесли пациент в чем-то признается, то только с целью маскировки более глубокой,более сокровенной правды. Между намерением быть откровенным и чувствами стыда искрытности идет очень сложная таинственная игра; иногда пациент выдает себя всвоих рассказах, иногда же он за ними прячется; казалось бы, вот наступил порывполной откровенности – и вдруг воля к изложению правды куда-то пропадает. Вкаждом из нас что-то вдруг напрягается и блокирует информацию, как только мычувствуем, что кто-то посторонний пытается добраться до нашего самогосокровенного; в реальности психоанализ – тяжелейшая борьба!
А гений Фрейда какраз в том и заключается, что он умеет обратить в своего ярого союзника самогозаклятого врага! Сопротивление выдает пациента, помогая вырвать признание. Вбеседе человек выдает себя двояким образом: с одной стороны, он признается,умалчивая о чем-то, с другой – о чем-то рассказывая. У Фрейда замечательноечутье на розыск тайного, и он чувствует приближение разгадки страшной тайны втом месте, где сила противодействия пытается, но не может проявить себя;противодействие вдруг становится союзником, указывая направление движения кистинной цели. Если больной начинает вдруг говорить слишком тихо или слишкомгромко, если он вдруг замедляет речь или резко ее ускоряет, это значит, чтосамо бессознательное пытается пробиться и высказаться его устами. Малейшиепопытки противодействия – колебания голоса, паузы, которые наступают всякий разпри приближении критического места, — прямо указывают на фактор сопротивления иобъект сопротивления, а иначе говоря – на конфликт, замаскированный изапрятанный в глубинах бессознательного.
Процесс психоанализа– это бесконечная цепь мелких догадок, сбора осколков переживания, из которых,как из мозаики, составляется затем картина внутренней жизни пациента. В салонахи гостиных в ходу совершенно ошибочное и бесконечно наивное мнение о том, чтопациент погружает в мозг психоаналитика, как в некий автомат, свои сны ипризнания, затем при помощи двух-трех вопросов механизм приводится в действие,и – раз! – из автомата выпадает готовый диагноз. В реальности же процесспсихоанализа не есть что-то механическое, это весьма сложное и дажевысокохудожественное творчество, более всего, наверное, оно похоже на работуреставратора, который восстанавливает древнюю картину, замалеванную поверхучьей-то грубой и неумелой рукой; необходимо потрясающее терпение, чтобыпостепенно, слой за слоем, обновлять эту картину и вдыхать в нее новую жизнь,трепетно склонившись над драгоценным полотном, пока после снятия последнегослоя мазни не предстанет перед мастером-реставратором первоначальноеизображение во всей его красоте. Занимаясь, казалось бы, исключительно мелкимиподробностями, психоаналитик в своей работе преследует неизменно одну цель –создание целостного образа личности пациента во всей ее многогранности; именнопоэтому в настоящем психоанализе никогда не выхватывается некий один комплекс;с фундамента, с самого основания психоаналитик восстанавливает всю душевнуюжизнь пациента. Психоанализ требует от врача в первую очередь терпения, нотерпения вместе с не бросающейся в глаза наблюдательностью. Врач, не даваяпациенту возможности что-то заподозрить, должен уметь распределять своенепредвзятое внимание между тем, что рассказывает больной и о чем молчит; крометого, он не должен упускать ни малейшего изменения в оттенках повествования.Данные, полученные в ходе каждого нового сеанса, должны сопоставляться с даннымипредыдущих бесед, ибо необходимо четко улавливать, какие эпизоды пациентповторяет подозрительно часто из-за внутреннего сопротивления, в какие моментыбольной противоречит себе, и при этом врач ни в коем случае не должен внешнепроявить свое любопытство. Ведь если только пациент заметит, что какой-тоэпизод привлек особенное внимание врача, его рассказ тут же потеряетнепосредственность, а именно непосредственность ведет к мгновенным озарениям,которые позволяют психоаналитику увидеть контуры тайного пейзажабессознательного. Кроме того, врач не должен навязывать больному и своеговидения проблемы, ведь смысл психоанализа как раз и состоит в том, чтобыпонимание пришло к больному самостоятельно, изнутри, ведь только в этом случаене пережитые еще чувства будут пережиты и изжиты. В идеале излечение наступаеттогда, когда пациент разочаровывается в симптомах, а энергию чувств и желанийнаправит не на ложные образы, а в реальную жизнь. Именно в таком случаеконфликт отпустит больного, а анализ можно будет считать завершенным.
Опасный вопрос: частоли психоанализ приводит к столь отрадному результату? Увы, надо признать, чтопроисходит это редко. Потому что искусство выспрашивать и выслушивать требуетвысочайшей тонкости слуха, выдающейся наблюдательности, глубочайшей интуиции,одновременного наличия столь непростых и редких духовных качеств, так чтотолько человек, самой судьбой для этого предназначенный, психолог по призваниюможет успешно вести эту работу. Метод Куэ и Christian Science позволяют готовить не врачей, аразве что простых механиков по этим специальностям. Там достаточно заучитьнаизусть несколько универсальных формул вроде «Болезней не существует», «Скаждым днем я чувствую себя все лучше и лучше» и вдалбливать их пациентам.Столь грубым способом даже самые неумелые руки могут выбить из слабыхчеловеческих душ все пессимистические мысли о болезни. Метод психоанализавозлагает на врача обязанность в каждом новом, в каждом конкретном случаеразрабатывать особую систему, особый подход к пациенту, способность к чему недается одними железным разумом и настойчивостью. Врач-психоаналитик должен бытьи прирожденным, и искушенным знатоком душ человеческих, чтобы с потрясающимтактом и ангельским терпением продумывать и пропускать через себя чужую жизнь;но и этого недостаточно: он должен быть одарен еще и некой магической силой,излучать поток доброжелательности и уверенности, чтобы чужая душа доверчивопотянулась к нему. А ведь этому научиться невозможно, и лишь с особогоблагословения небес в одном человеке может сочетаться все необходимое дляпсихоаналитика. Именно в том, что столь одаренные люди встречаются крайнередко, я и вижу причину ограниченности возможностей психоанализа. Он будет современем призванием единиц, но вовсе не рядовой профессией, как это сплошь ирядом случается сейчас. Но как раз сам Фрейд на данную проблему смотрит состранной снисходительностью. Он заявляет, что работа с использованием егометода требует, безусловно, такта и опыта, но все же «легко поддаетсяизучению». На этом его высказывания я ставлю жирный и яростный знак вопроса.Даже определение «работа» я считаю крайне неудачным для процесса, которыйтребует применения высших духовных сил врача, а провозглашение всеобщейдоступности метода вообще считаю опасным. Даже самое старательное обладаниетехникой психоанализа столь же мало способно создать настоящего психоаналитика,как знание правил стихосложения – поэт; а ведь доступ к душе, к этой самойхрупкой и тонкой субстанции, может быть открыт лишь настоящему психологу, заведомоодаренному талантом к прочувствованию движений человеческой души. Психоанализ –метод в известном смысле инквизиторский. Он был создан в высшей степени тонкими творческим разумом Фрейда, и нельзя без содрогания подумать о том, какуюопасность он может представлять в грубых, неумелых руках. Мне кажется, чторепутация этого метода навредило как раз то, что он не стал уделом избранных, абыл чуть ли не введен в школьные программы. Многие понятия этого метода припередаче из рук в руки огрубели, исказились и уж во всяком случае не сталичище. Первоначальная практика Зигмунда Фрейда опиралась на гений и терпение;сегодня же то, что называется методом психоанализа в Старом, а особенно в Новомсвете – не важно, в дилетантском или профессиональном применении, — более всегосмахивает на печальную пародию. Проверить действенность метода и егоклиническую состоятельность мы сегодня не в состоянии именно из-за того, что онискажен школьными анализами, захватан дилетантскими руками; приговор в этомделе будет вынесен не нами, а будущим.
Ясно пока главное:психоаналитическая техника, созданная Фрейдом, отнюдь не стала решающим,последним словом в психотерапевтической науке. Но историческая заслуга ее втом, что именно психоанализ открыл первую страницу книги, так долго пребывавшейза семью печатями; именно психоанализ стал первой попыткой создания методологиипостижения души и излечения ее на основе материала, предоставляемого самойличностью больного. Один отдельный человек гениальным инстинктом осозналпустоту, в которой топчется современная ему наука; непостижимо, но факт: в товремя как установлен тщательнейший контроль над такими органами, как зубы,глаза, кожа, волосы, душа и ее терзания не вызывали интереса науки. Лишьпедагоги помогали индивидууму достичь зрелого возраста, но и они потомоставляли его. Те же, которые в школе не сумели справиться с собой, невыполнили, так сказать, домашнего задания, пребывали в полной заброшенности ибессильно тащили в себе груз своих не пережитых конфликтов. Они отстали и ушлив себя, и вот для них – невротиков, психастеников, для пленников своегодушевного мира, пристанища не было, участия к ним не проявлялось; по улицамбродили больные души, но поиски помощи были тщетными. Фрейд протянул им руку.Современной науке он указал место, которое в античные времена занимал жрец –психолог, врачеватель душ и наставник. Этой науке еще предстоит освоить позициии закрепиться, но дверь уже раскрыта и задача поставлена во всем ее величии. Аесли человеческий дух видит новые миры и познанные еще глубины, остановиться,успокоиться он не может – в мощном порыве расправляет свои крылья, которые незнают усталости и преград.
Списоклитературы
· Интерес кпсихоанализу: Сборник / З.Фрейд; пер. с нем. – Минск: «Попурри»,2006