Федеральное агентство по образованиюРФ
ФГОУ ВПО
«Сибирский федеральныйуниверситет»
Институт филологии и языковойкоммуникации
Факультет филологии и журналистики
Кафедра истории литературы и поэтики
МОТИВ СНА В РОМАНАХ ОЛЬГИ ТОКАРЧУК
Курсоваяработа
студентки 4курса
факультетафилологии
ижурналистики
Шараповой Е.В.
Красноярск 2009
/>Оглавление
Введение
Глава 1. Сон в культуре илитературе: семантика и функции
1.1 Феномен сна:культурологический аспект
1.2 Интерпретация сна вразличных культурно — философских традициях
1.3 Мотив сна в польскойлитературе: традиции интерпретации
Глава 2. Мотив сна вроманах Ольги Токарчук
Заключение
Список литературы
/>Введение
«То, чтопоказывают сновидения, есть
тень той мудрости,что существует в
человеке, дажеесли во время бодрствования
он можетничего о ней не знать».
Парацельс
Мотив сна в литературе является одним из самыхраспространённых. Интерес к сфере сна существовал издавна, сущестует он и внаше время. Сон открывает нам глубины внутреннего «Я», сны — этодругая реальность. Поэтому в литературе испокон веков мотив сна сопутствовалмистическим элементам повествования, передавал самые сокровенные чувствагероев, ярче раскрывал их личность. Сон находил себе место не только в прозе, нои в лирике, являя фантастические образы и символы.
Рассмотрим некоторые работы, интерпретирующие феномен сна вкультуре. Вадим Руднев в «Словаре культуры ХХ века» пишет, что снычеловек начал видеть в тот момент, когда стал отличать иллюзию от реальности,сон от яви. Тогда же люди стали придавать снам значение и пытаться истолковатьих. Искусство истолкования сновидений было развито в древнем Вавилоне, вРимской империи сновидения влияли на политику. Первым в Европе нового временина сновидение обратил внимание Рене Декарт, который записывал и тщательноанализировал свои сны. После известной книги Зигмунда Фрейда «Толкованиесновидений» (1900г.), по мнению В. Руднева, сон стали ассоциировать сфильмом. З. Фрейд обращал внимание на сон в связи с психоанализом: именно восне человек раскрывает свои бессознательные импульсы. Ученик Фрейда Карл ГуставЮнг в своих мемуарах «Воспоминания. Размышления. Сновидения» (1961) рассматривает сон какпослание человеку из коллективного бессознательного, к которому необходимоприслушиваться как к опыту прошлых поколений. Именно сновидения при правильномистолковании могут вести человека по его жизненному пути. Неофрейдист ЭрихФромм объединяет опыт Фрейда и Юнга в своей книге «Забытый язык»(1951) с поправкой на гуманизм: он даёт трактовку снов для обычного, неподкованного психоаналитически человека.
В.Руднев задаётся вопросом семиотической трактовки феномена сна. В связи с этим он говорит о проблеме онтологического статуса реальности, которая аказализировалась в ХХ веке. Исследователь полагает, что вся культура ХХ века — это страшный сон (даосско-буддийская традиция). Проблема разграничения сна и реальности обострилась именно в сознании людей ХХ века. Р. Декарт считал, что нельзя определить, «сплю я в данный момент или бодрствую». «Онтологический статус сновидения стал предметом ожесточенной полемики между философами-аналитиками Б. Расселом, Дж. Э. Муром и А. Айером. Все считали парадокс Р. Декарта неразрешимым» [Цит. по: 14, c. 281]. Н.Малкольм утверждал в своей книге «Состояние сна» (1958), что «сновидения как чего-то феноменологически данного вообще не существует» [Цит. по: 14, c. 281]. Сны существуют как таковые только потому, что о них рассказывают люди. В заключении автор приходит к выводу: сон не является языком, так как он не имеет «плана выражения».
Эту тему продолжает Ю. М. Лотман в книге «Культура и взрыв». Автор в разделе «Сон – семиотическое окно» обращает внимание на сон как культурное явление: «архаический человек обладал гораздо большей культурой сна, то есть, вероятно, видел сны и запоминал их гораздо более связанными» [7, c.123]. Особую роль, считает Ю.Лотман, имеет интерпретация, пересказ и организация сна в систему (П. Флоренский). Ю.Лотман в своей работе не останавливается подробно на фрейдовской концепции, а лишь только «на параллели этой методики с древнейшими, восходящими к эпохе предкультуры, истолкованиями сновидений» [7, c.124]. Автор рассматривает соотношение слова во сне и его значения, он приходит к выводу, что «сон — это семиотическое зеркало, и каждый видит в нем отражение своего языка» [7, c.124]. Другими словами, сон – это определённый набор значений, который систематизирован в культурном процессе и имеет своё индивидуальное значение у каждого человека. Если говорить о языке снов, то в конце ХХ века он уступил место более понятному и универсальному языку, обслуживающему техническую сферу. Произошло смещение функций: сон перешёл в сакральное пространство (послание от «таинственного иного»). Связь поэтического вдохновения и мистического сновидения также имеет место быть во многих культурах.
Ю. Лотман называет сон «отцом семиотических процессов»,так как «вера в таинственный смысл снов основана на вере в смысл сообщениякак такового» [7, c.125]. В связи с этим автор говорит ополилингвиальности сна, а именно о «нереальной реальности», в которуюи погружает нас сон (звуки, ощущения идентичны реальным).
Автор также отмечает своеобразность трактовки снов в разныхкультурах: «семиотический клубок» можно распутать по-разному взависимости от «переводчика», истолкователя. Один и тот же сон имеетсовершенно разное значение в европейской и восточной культурах. Природа снатакже различалась: «древние римляне видели в снах предсказания богов, асовременные фрейдисты — голос подавленной сексуальности» [7, c.126]. Стоитотметить, что сон индивидуален, следовательно, он является «языком дляодного человека».
Таким образом, сон является «хрупким и многозначнымсредством хранения сведений», он же выполняет существенную культурнуюфункцию: является «резервом семиотической неопределенности, пространством,которое еще надлежит заполнить смыслами» [7, c.126].
В литературе, как уже говорилось, часто встречается мотивсна, как в прозе, так и в поэзии. Сон раскрывает сущность героя, егопереживания на бессознательном уровне, его скрытые комплексы и желания.
Мотив сна в литературе интерпретирует А. Ремизов в книге «Огоньвещей. Сны и предсонье» (2000). Он оригинально истолковывает литературноенаследие писателей-«сновидцев» — Н.Гоголя, А.Пушкина, Н. Лермонтова,И.Тургенева и Ф.Достоевского. Для А. Ремизова сновидение — одновременно ивместилище памяти, которое охватывает и историю, и прапамять, и воображение: «Вснах не только сегодняшнее — обрывки дневных впечатлений, недосказанное инедодуманное; в снах и вчерашнее — засевшие неизгладимо события жизни и самоеважное: кровь, уводящая в пражизнь; но в снах и завтрашнее — что в непрерывномбезначальном потоке жизни отмечается как будущее, и что открыто через чутьезверям, а человеку предчувствием; в снах дается и познание, и сознание,провидение...» («Морозная тьма» [22, c. 23]). Сновидения — связующее звено между здешней, «привычной»,действительностью и мирами, «откуда появляется живая душа и куда уходитоттрудив свой срок» («Гоголь и Толстой»). Мировосприятие А.Ремизова родственно общим принципам античного («наивного»)самосознания: «Античные понятия реального и иллюзорного, — пишетО.Фрейденберг, — были прямо противоположны нашим как в гносеологическомотношении, так и по содержанию этих понятий: античность принимала за подлинностьто, что мы считаем несуществующим, а то, что для нас реально, она относила кмиру протяженной „видимости“. Действительным она считала небытие, абытие — „копией“, иллюзией действительного (небытия). Говоря нашимипонятиями, античный художественный образ представлял собой иллюзиюдействительности, а с античной точки зрения — иллюзию иллюзии: реальный мир,мир микрокосма, считался только „подобием“, „подражанием“,чувственным „образом“ подлинного макрокосма, потустороннего мира,который постигался умозрением» [19, c. 238.]. В соответствии с античнойтрадицией, жизнь воспринимается как сон: «наша земная жизнь не естьпоследняя, окончательная, истинно действительная жизнь и от неевозможно, хотя бы в некоторой степени, такое же пробуждение, как то, которое мыпереживаем, переходя от сна к бдению» [22, c. 346. ]. Автор считает, чтосновидение — это истинная жизнь, прерываемая жизнью. Сон начинается «нигде»и уходит в «никуда», это связь с прошлыми веками, ниточка к вечности.
А. Ремизов интерпретировал художественныетексты как сны, добавляя к ним оригинальные ассоциации, примеряя на себя рольсновидца. Творческая фантазия автора «Огня вещей» позволила емусвоеобразно интерпретировать литературные произведения прошлых лет иодновременно высказывать свои собственные мысли. Отдельные литературныесновидения, присутствующие в классических текстах А.Пушкина и И.Тургенева,автор «Огня вещей» систематизировал и классифицировал.
Ольга Токарчук — это одна из самыхпопулярных польских писательниц. В литературу она вошла благодаря своимстихотворениям, но подлинным её дебютом считается роман «Путь людей книги»(1993). В 1995 году она пишет следующий свой роман «Э.Э.», следом заним — необыкновенную книгу «Правек и другие времена» (1996). «Домдневной, дом ночной» выходит в 1998 году, в 2004 она пишет «Последниеистории», в 2008 — роман «Бегуны». Ольга Токарчук известна и какзамечательный рассказчик: в 1998 году выходит сборник её рассказов «Шкаф»,в 2001году — «Игра на разных барабанах».
Творчество Токарчук относят к «молодойпрозе 1990-х годов», её творчество изучают многие польские исследователи.Агнешка Вольны- Хамкало в статье "''Последние истории'' Ольги Токарчук"[1, с. 5-6] пишет о характерной мифологической ауре всего её творчества.Несмотря на употребление уже известных литературных приёмов, Ольге Токарчукудаётся каждой своей книгой удивлять читателя и критика. Автор подчёркивает,что книга «Последние истории» — это роман не просто о женской судьбе,это роман о смерти.
Михал Витковский пишет в статье «ИграетОльга Токарчук»: автор играет на наших чувствах, представлениях,стереотипах, играют и герои [27, с. 55-67]. Её сборник «Игра на разныхбарабанах» интересен и разнороден по своему составу. Рассказы различаютсяпо своей поэтике и тематике, однако есть нечто прочное, связывающее всерассказы сборника. Автор статьи говорит об ощущении «прозрачности», аименно о «невозможности самоидентификации» в художественном миреТокарчук.
Другой польский критик и философ ПётрМарчишук в своей статье «Правек Ольги Токарчук, или созданье литературногомира» пишет о том, что автору удаётся создать мифологические миры в своихпроизведениях, эти миры находят друг на друга и проникают друг в друга [26,с.55-68].
Цель данного исследования заключается в рассмотрении мотивасна в романах Ольги Токарчук. Исходя из цели, мы определили следующие задачи:
1. Описать семантику сна в культуре;
2. Осмыслить традицию использование мотива сна в литературе;
3. Выявить специфику сна в романах Ольги Токарчук.
Объектом исследования является творчество Ольги Токарчук. Предметом исследования стала онейросфера (сновидения) с точки зрения еефункционирования в поэтике писателя.
Материалом для исследования являются романы «Путьлюдей книги» (1993), «Правек и другие времена» (1996) и «Последниеистории» (2004).
Научная новизна исследования заключается в том, чтовпервые предлагается анализ функций сна в романах Ольги Токарчук.
Структура работы определяется целью и задачами, поставленнымив ней. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованнойлитературы, включающего 32 наименования.
/>Глава 1. Сон в культуре и литературе:семантика и функции1.1 Феномен сна:культурологический аспект
Сон издавна привлекал внимание людей. Сон — это связь с миромзагробным, невещественным, иррациональным. Сны с незапамятных времёниспользовались в качестве основы для колдовства, пророчеств, являлись связующейнитью между живыми и мёртвыми. Сновидение обычно имеет значение: в нёмвыявляется индивидуальный мир человека, являющийся тайной для всех.
Феномен сна интересовал людей с незапамятных времён.Состояния сна и состояния смерти похожи внешне спокойствием тела и отсутствиемсознания в этот момент. С другой стороны, сны всегда были непосредственносвязаны с реальной жизнью, зачастую имели пророческий характер, это и послужилоповодом для сакрализации сна. Двойная характеристика состояния сна (отсутствиесновидений или активность сновидений) стала основой для различения состояниясна и сновидений или состояний глубокого сна.
Исследователь К.Г.Исупов определяет разные смысловые уровнипонятия сон:
1) культурнаяуниверсалия, образ и мифологема альтернативной реальности;
2) специфичнопограничное состояние сознания, описанное в терминах инобытия и теологииуспения;
3) эстетическийаналог условной смерти [ ].
Первое значение термина актуализовано мифологией сна каконтологического извода яви и формы временного покоя. Сон вписывается в общийкруг мифологического жизнеотношения как реальность, усредняющая оппозиции «мирлюдей / мир демонов», «здесь / там», «зримое / незримое»,«обычное / экстраординарное». Произвольная «логика»сновидения трактуется бодрственным сознанием как извне формируемая причинностьиного порядка.
Спящий не удивляется диковинным событиям сна, и проснувшийсячислит их какое-то время в ряду повседневного событийного ряда. Сон есть магиябытия и параллельная жизнь. Это форма диалога с богами в пространстве ихголосов, указаний и намеков («вещий сон»); здесь осуществляетсяпрофетически опознаваемый замысел божеств, руководительства поступками людей,сакрального оберега и заботы.
Реальность Сна чудесна и не нуждается в объяснении: в ней нетничего, чего бы не было в действительности и в памяти; это делает сонубедительнее и ценнее внесновидческого мира (чудо внутри сна не осознается какдиво и небывальщина). Метафора «жизнь есть сон» закрепляет этусамоценность сна как формы свободы от обыденности и как прорыва в областьсамозаконной онтологии. В цепочке «сон — греза — видение — мечта — идеал —утопия» мы имеем градацию ирреальных возрастаний желаемого [ ].
Сон имеет огромное значение в психоанализе и психологии вцелом. З.Фрейд и его школа придали символике сна гиперсемиотическуюзначимость, прямо заменив традиционную сакральную детерминанту Божьего внушенияагрессивным пафосом саморазоблачения ментальных подвалов бессознательного.Переход от «объятий Морфея» к власти Гипноса, его отца, осуществленво втором значении термина (пограничные состояния Я). С открытием структурныхсвойств сновидческих состояний и с накоплением гипнопедического опыта отчастипрояснилась природа «загадочных феноменов психики», благодаря чемуявления лунатизма, сомнамбулизма, летаргии и каталепсии встали в один ряд сфактами творчества во сне. Выяснилось, что «Сон разума» отнюдь невсегда «порождает чудовищ», как думал З.Фрейд.
Необходимо сказать, что именно наоснове его исследования мы узнали столько нового о снах. Его работы и «Сонник»до сих пор популярны в научном мире. Несмотря на то, что некоторые учёныеотвергают теорию З. Фрейда, она вполне соответствует реальности: в снахдействительно отражаются наши страхи и желания. Наибольшего прогресса вотношении к снам западная наука достигла с возникновением в конце XIX века фрейдовскойпсихоаналитической теории. Важнейшей составной частью этой теории была интерпретацияснов.
Осознание человеком собственного Я,дифференцируемого по половому признаку, оказало наиболее значительное влияниена эту всеобъемлющую теорию. Теперь толкование сна относится не просто копределению Я, но к определению Я в конкретной физической оболочке с конкретнымпотенциалом. По наблюдениям Джейн Гудисон, изложенным в ее работе «Сныженщин», движение мысли ее пациенток в ходе толкования снов исходит изархетипов женской психологии и развивается в рамках женского начала.
Главное, что нужно уметь разглядеть ив снах, и в личности, — это соотношение внутреннего ядра индивидуума, сути Я, иокружения, отношений с внешним миром.
Современные психоаналитические штудии измененных форммышления, типов ложной памяти, механизмов функциональной асимметрии мозга,парапсихологических феноменов и лечебной сенсорики вскрыли работу весьмаархаических структур внутреннего поведения, получающих во снах символическую иметафорическую образные репрезентации.
Свой вклад внесла и эмпирическая танатология (танатос —желание смерти), не слишком склонная к интерпретации уникального опытаклинических самонаблюдений над состояниями «пост-смерти» в терминахнекоей философии сна, но предоставившая впечатляющий архив «Сон наяву».На этих путях заново открылся инобытийно-пограничный репертуар существованиясубъекта, не раз описанный в специальных уставах ментального тренажа на Востоке(в частности, в дзэн-буддийской и йогической практике, типологическиродственной аскетическому опыту самопогружения в христианской исихастской культуресвященно-безмолвия). В близких сну состояниях Я обретает «единомножественность»личности (в терминах Л.Карсавина и А.Мейера), в психологическом пространствекультурой свершается многоголосый полилог пересекающихся ипостасей Я,обнимаемый единством самосознания. Во снах обнажены и персонифицированымеханизмы и агенты диалогической фактуры мышления, памяти и аутовидения,актуализованы способности творчески напряженного и проблемно озабоченногосознания. Ему даны во снах возможности таких пространственно-временныхтопологических проекций, метаморфоз, смыслового конструирования исверхлогической интуитивной альтернации, какие не в силах предоставить Яотягощенное объективацией и объясняющими раздражителями бодрствующее сознание.Сон в этом смысле (в отличие от первого значения термина) осмыслен не вкачестве источника сверхчеловеческих внушений (голос Музы, оклик Бога,наваждение дьявола), а в аспекте спонтанной аккумуляции и самопроизводства формнеявного знания и неформализуемой экзистенции. Сон есть черновик возможныхмиров и своего рода гностическая контрабанда.
На архетипе сна и сейчас сходятся интересы психологиитворчества, философской антропологии, теории культуры и истории эстетики. Какзеркало внутреннего проективного опыта Сна не раз становился объектомфилософско-поэтической (Вяч. Иванов) и психоаналитической (Н.Е. Осипов)рефлексии и литературной мифологии.
Можно сказать, что сновидение — этонепревзойденный трамплин в неизвестное, сновидение — это то, без чегоневозможно ощутить глубину человеческого существования, оно придаетосмысленность и направленность всем дневным событиям.
Соотнесенность культурного аспекта иобразов сна — явление сложное, поскольку здесь задействована система личностныхценностей. В каждой культуре общество учит субъекта ценить, презирать иливоспринимать как ТАБУ определенные явления и поступки. В каждой культуре естьсвоё понятие и восприятие сна: его содержание предопределяетсякультурологическим аспектом. При этом сны имеют не только культурную основу, нои зависят от личностного компонента. Важно понимать, что переживаемые намисобытия оставили след в сознании и стали исходным материалом для сновидений. Спомощью сновидений можно поближе познакомиться со своим подсознанием — такимважным и значимым уровнем нашей личности.
1.2 Интерпритация сна в различных культурно — философскихтрадициях
В различных традициях мирасуществовала (а в некоторых существует и по сей день) совершенно особаякультура сновидений. Такими традициями являются некоторые направления буддизма,традиции северо-американских индейцев, которые открыл миру Карлос Кастанеда,культура Синоев.
В этих культурах к сновидениямсуществует особое отношение. Они воспринимаются как равноправная часть жизничеловека, наряду с его бодрствующим состоянием. Люди учатся управлять своимиснами, формировать их по своему усмотрению, быть сознательными на новом уровне- уровне своих снов. Подобный подход формирует совершенно иное восприятиереальности в целом.
Человек относится к миру исоотносится с ним уже совершенно иначе, он как бы раскрывает для себя инуюсторону яви — обратную сторону бытия.
В западной культуре привыкли считать, что сны — этоиллюзорная универсалия, не имеющая ничего общего с настоящей реальностью. НаЗападе вообще привыкли думать, что все, не соответствующее привычнымпредставлениям о реальности, попросту не существует. Например, такие явления,как способность летать, превращаться в каких-то странных существ илиразговаривать с животными.
«В большинстве древних культур сновидения воспринималисьсерьёзно, поскольку оказывалось, что они приносят практическую пользу.Александр Македонский записывал свои сновидения и порой даже публично оглашалсодержание некоторых из них. Люди его времени, в особенности солдаты, верили,что сновидения способны приоткрывать завесу над будущим и сообщать волю богов.И конечно же, они чувствовали, что сновидения царей и полководцев имеютчрезвычайную важность. Воспитатель Александра был греческий философ Аристотель,в свод чьих трудов вошли три акта о сне и сновидениях. Артемидор из Далтиса,составитель древнейшего из дошедших до наших дней „сонников“ подназванием „Толкование сновидений“, упоминал о том, что и Александрписал о толковании сновидений (White,1975). Для своего времени книга Артемидора была достаточно глубока; в нейрассматривались различные типы сновидений, которые подразделялись на ночныекошмары, видения наяву, божественные откровения, а также на сны, выражающиежелания, и сны, содержащие символы» [5, c.26].
Идея о том, что жизнь это сон пришла, конечно, с Востока, — пишет В.Руднев, — через классическиймахаянистский буддизм, проникнув в дальневосточные эзотерические учения, преждевсего дао и чань.
Иллюзорность и ничтожность жизни,последовательный отказ от нее — одна из важнейших доктрин классическогобуддизма. Поэтому если в христианстве сон — метафора смерти, то здесь сонбезусловно метафора жизни, ее пустоты и иллюзорности" [14, С. 14-15].
В дальнейшем эти два представления вравной степени оказались актуальными для европейской культуры. К примеру,осмысление смерти как сна (и вопрос о том, каков характер сновидений, снящихсяпосле смерти) мы обнаруживаем в знаменитом монологе Гамлета «Быть иль небыть» из трагедии У. Шекспира «Гамлет», в котором герой,размышляя о смерти, задается вопросом: «Умереть – уснуть? — не более того.И подумать только, что этим сном закончится боль сердца и тысяча жизненныхударов, являющихся уделом плоти, — ведь это конец, которого можно от всей душипожелать! Умереть. Уснуть. Уснуть, может быть, видеть сны; да, вот в чем препятствие.Ибо в этом смертном сне какие нам могут присниться сны».
Западная культура, построенная напарадигме научного познания мира, рано или поздно должна была столкнуться сэтим явлением, оценить его значимость. Активными исследованиями осознанных сновиденийсегодня занимаются многие лаборатории, наиболее известной из которых являетсяИнститут люцидных сновидений Стивена Лабержа.
Для современной науки сегодня стоитмасса вопросов в отношении осознанных сновидений: каким образом можно обучитьлюдей этому, не опасно ли это для здоровья человека, каким образом рефлексия всновидении трансформирует личность, миры, воспринимаемые во сне — внутреннееили внешнее, и много другое.
Сон в христианском контексте имеетуже иное значение. В христианстве в каком-то смысле все — Текст. Томистическое, что от Бога, строго кодифицировано семиотически, — отмечаетК.Г.Исупов, — в молитве, ритуале, посте, службе и т.д. Сновидение же есть нечтосовершенно противоположное Откровению. Оно неконтролируемо и потому оно, очевидно,от дьявола, так как именно в сновидении выходят наружу подавленные дьявольскиепоползновения — сексуальность, честолюбие и т.д.
Вспомним также, что сон можетобладать профетической (пророческой) функцией и иметь Божественный источник:так, Иосиф Прекрасный растолковал фараону сон о семи тучных и семи худыхкоровах, ниспосланный Богом (Быт. гл. 41: 16-25), православные жития и преданияизобилуют примерами, когда именно во сне святым ниспосылалась Благодать,например, указывалось место строительства будущего монастыря.
Понятно, что теория З.Фрейда — не единственно возможнаяинтерпретация феномена сна. Если проанализировать отношение ко сну и функциюсна в других культурах как прошлого, так и современности, мы обнаружим, чтопсихоанализ (и его варианты) вовсе не является монополистом в этой области, чтоон приложим не ко всем культурам и не ко всем эпохам.
«Легко можно показать, что не все люди видят одинаковыесны, и не все сны поддаются фрейдистской интерпретации. Живя средииндейцев-уичолей, можно убедился в том, что они чрезвычайно интересуются снами.Часто можно видеть, как отец спрашивает маленького сына, едва научившегосяговорить: „Ну, что тебе сегодня снилось, сынок? Попытайся припомнить, чтотебе снилось?“ Благодаря такому воспитанию, уичоли довольно рано привыкаютк тому, что сны представляют большой интерес, и поэтому они не только лучшепомнят свои сны, но и отводят им достаточно весомое место в жизни. Они видят вснах особого рода послания, знамения и предупреждения. Для них видеть сны — такая же полезная вещь, как сажать растения, строить дома, рожать детей искладывать песни. Сны играют важную роль в их повседневной жизни и сильновлияют на процесс принятия решения. Мир снов представляется для нихестественным продолжением мира реальности, о чем люди Запада и помыслить несмеют. Все это касается только снов обычных людей — сны шаманов (маракаме)близки к состояниями, описанным Кастанедой» [].
Все эти виды снов — сны уичолей, фрейдистские сны и даже сныв состоянии второго внимания (или сновидения), обладают, по сути,универсальными возможностями. Дело не в том, что мы, живя в своей культуре,привыкли интерпретировать сны во фрейдистском ключе — это, как говорилось,вовсе не единственная возможность понимания снов. Для нас всегда открыты «идругие возможности, позволяющие нам вступить в доселе закрытые области бытия.Эти пути ведут в сферу второго внимания, силы и осознания своего второго Я. Иэти пути вполне доступны, мы можем научиться создавать, или программироватьсновидения.
1.3 Мотив сна в польскойлитературе: традиции интерпретации
Духовный и инициацийный характер сновидений литературараспознала раньше, чем психология. Если бы в психологии не появилась теорияКарла Густова Юнга, который — говоря метафорично — вывел сновидения из каналовлибидо на чистую воду неведения, эту теорию придумали бы писатели и поэты.Теорию „общих“ снов, которые соприкасаются с общей психологией всегочеловечества испокон веков и по наши дни, принимали романтики и символисты [].
Современный же человек переживает сильнейший разлад со своимвнутренним Я. Его религиозность скрывается под сферой неведения. В современнойлитературе сновидения зачастую позволяют обратиться к религиозной проблематике,которая скрыта в сознании героя достаточно глубоко.
Онейричное искусство не рассказывает снов, но создаёт ихэквивалент в разных системах знаков. Особенно мотив сна близок киноискусству,поскольку кино имеет онейричную природу с момента его открытия. Образы,использованные в кино, очень часто берутся из сферы фантазий и сновидений.Разные формы стилизации снов характерны для фильмов А. Куросавы, Ф.Феллини,В.Хаса. Пётр Думала также использует в своих анимационных фильмах „Кроткая“(по Ф.Достоевскому) и „Кафка“ мотив сна. Сам режиссёр признаётся втом, что использует свои собственные сны как материал для фильмов.
Психология исследует сны в общем контексте личности, тогдакак исследователи литературы, „читая“ сны, могут себе позволитьсвободу в интерпретации снов, ведь ошибка в анализе не является столь значимой.Исследователей психоанализа — З. Фрейда, К. Юнга, Э. Фромма — в первую очередьинтересовали глубины подсознания, которые открывались благодаря изучениюматерии сна. Литературоведов в первую очередь интересует сама поэтика сна, а неего значение.
В современных литературных исследованиях оригинальную точкузрения на сон представила Данута Данек, которая подчеркнула особое местопсихоанализа, заинтересованного исследованием первичных структур. По её мнению,психоанализ как семиотическая дисциплина может быть предметом литературныхисследований, сконцентрированным вокруг поэтики произведения (в рамках болееширокого контекста исследования связей между литературой и психологией) [27, с.17].
Интенции и претензии на воплощение сюжета делают сон формой иобразом профетизма, и особенно активно — в литературе: Сон героя есть илипредвосхищение сюжета (сон Татьяны в „Евгении Онегине“), илипредупреждение о будущем (апокалиптические сны Раскольникова в „Преступлениии наказании“), или утопия (»Что делать?" Чернышевского). Влитературе и искусстве романтизма и символизма создана универсальная «мифология»сна: сон предпочтен иным типам реальности как дар онтологической и духовнойсвободы, как порыв к бесконечному, как способ богочеловеческого диалога иконтакта с потусторонними силами. Религиозный авангард создает символологию снакак «текстуального» свидетельства бытия Я во множественных мирах, вт.ч. и в мире чистых смыслов (см. анализ Сна у Ницше и Флоренского), здесьсформулирована анамнестическая культурология сновидения.
«На фоне многократных приравниваний сна и жизни(П.Кальдерон, Ф.Тютчев, М.Лермонтов), сна и смерти (романтизм) убедительновыглядят гипотезы сновидческой философии истории, которая описывает реальность,построенную по принципу „матрешки“ и перехода бога-демиурга из одногосна в другой. Так эстетически оформляется образ мирового сна с ее ритмамипробуждения/засыпания и перехода из реальности в реальность. Это наполнениетермина „Сон“ обслуживает его поэтическую философию. Сравним прозуХ.-Л.Борхеса и В.Хлебникова, для которых культура есть континуум сна, „цитирующих“друг друга в историческом пространстве. Сравним также знаменитую притчуЧжуан-цзы о бабочке с образами сна в русской традиции (М.Лермонтов) и словамиФ.Тютчева о здешнем мире, где „человек лишь снится сам себе“.Старинные представления о сне как временной смерти придали ему функциюаргумента в пользу релятивных картин мира и интуитивистских концепций культуры.Образ ноосферы как грандиозного перманентного сновидения Мирового Духа брезжитв картинах мира классически объективного идеализма (Г.Гегель), в циклическихмоделях и космизме; в психологической и филосовской прозе модерна (символизм,постмодернизм), в интуитивистской эстетике»[].
Мотив сна в литературе выполняет разные функции. Начиная сБиблии и по сегодняшний день рссмотрим использование писателями мотива сна: «Сон— даже самый бессмысленный и запутанный — указывает на существование в нас внутреннегочеловека, не всегда говорящего, скорее скованного и молчаливого — в Библииважно утверждение о том, что сон — это внутренняя вера, предзнаменованье и опыт»,- пишет Анна Каменьская [27, с. 56]. (здесь и далее польские тексты в переводеавтора Е.Ш.)
Если рассматривать Библию, в частности Старый Завет, то можнозаметить, что там есть множество фрагментов, в которых описываются людскиесновидения. Таким образом показывается связь Бога с человеком. Например, вВетхом Завете упоминается сон Иакова, в котором с ним разговаривает Бог,восседающий на вершине лестницы, по которой всходили на небеса ангелы. Этот сонпоказывает целостность мира, его иерархичность.
Сны Иосифа оказались пророческими: «Вы слушайте, говорилон им однажды, сон, который я видел. Вот мы вяжем снопы посреди поля, и вот мойсноп встал и стал прямо, и вот ваши снопы стали кругом и поклонились моемуснопу.» — «Неужели ты будешь царствовать над нами» сказали емуна это братья. «Я видел, рассказывал Иосиф в присутствии отца второй свойсон, вот солнце, луна и одиннадцать звезд поклоняются мне.» — «Чтоэто за сон, который ты видел? заметил на это с неудовольствием отец, — неужелия. и твоя мать, и твои братья придем поклонится тебе до земли?»Впоследствии Иосиф действительно станет правителем Египта.
В Новом Завете сон выполняет функцию предостережения. Ангелприходит во сне к Иосифу и наказывает ему сбежать с Марией и Иисусом в Египет,так как царь Ирод приказал убить всех новорожденных. Жена Пилата предостерегаласвоего мужа, чтобы он не делал ничего плохого праведнику, так как ей приснилсясон: "… Не делай ничего Праведнику Тому; потому что я ныне во сне многопострадала за Него" (Матфей 27:19).
Древние греки и евреи трактовали сновидения как самыйглубокий источник самопознания. Ярким примером являются сны матерейдревнегреческих героев — Эдипа, Париса, Александра Македонского. Гекубе, женеПриама, короля Трои, снилось, что она родила плывущий парусник, от которогопала Троя. Тогда она была беременна Парисом. Тем временем Иокасте, жене короляФив, приснилось, что она родит сына, который принесёт гибель Фивам. Она ждаласына — Эдипа. Задолго до теории архетипов Юнга сны считались важной частьюколлективного бессознательного (уровня веры), более глубокого и старого, чеминдивидуальное. Эти великие сны увековечены в такой же великой античнойлитературе: «Иллиаде» и «Одиссеи» Гомера и других.
В средневековой литературе сон имел также пророческоезначение, но трактовался он уже совершенно иначе. В «Песне о Роланде»сон — это связь между властителями земными и небесными. Бог связывается сцарём, посылая ему сны — видения. В них Он советует, что делать, даёт наказы,предостерегает от трагических происшествий, придаёт смелости.
У У.Шекспира в «Макбете» сон символизируетспокойствие и умиротворение. Макбет убивает спящего царя и тем самым теряетсвой сон, своё спокойствие, его одолевает сомненье в правильности совершённогопоступка.
Обратимся к польской литературе, в которой также существуетмножество произведений, в которых большое значение имеет мотив сна. В фрашкеЯ.Кохановского «Ко сну» сон учит человека искусству умирания. Вовремя сна душа выходит из тела и путешествует по космосу, тем временем тело,оставшееся на земле, отдыхает. Здесь сон символизирует свободу души.
В другом произведении Я.Кохановского из цикла «Трены»(Трен ХIХ, или Сон) описан кризисмировоззрения человека — отца, писателя и философа, сон становится местомвстреч с умершими, именно он приносит лирическому герою помощь, облегчает боль,заботится о нём. Так, в одном из снов к герою пришла его мать с его умершимребёнком на руках. Она просила его не переживать из-за смерти ребёнка, посколькуумерев, ребёнок избежал тех бед, которые подстерегали его на земле.
В литературе польского романтизма мотив сна проявился втретьей части «Дзядов» А.Мицкевича. Сны героев этого произведенияимеют связь с событиями тех лет. Сновидения имеют символическое значение. Однойиз героинь, имеющих такие сновидения, была Эва. Во время пребывания во Львове,она молилась за осуждённую польскую молодёжь, за поэта, стихи которого читала.Когда девушка заснула, то увидела виденье — Икону Божьей Матери в цветах. Мариявзяла в руки венок и подала его Иисусу, который с улыбкой неожиданно обсыпалцветами Эву. Один из цветков, роза, ожила и жалуется на то, что её разделили сродной травкой (аллюзия к ссыльной и заключённой в неволи молодёжи). Сон-кошмарвидел сенатор Новосильцев. Когда он заснул, его начал мучить дьявол, стоя надего кроватью. Было уже известно, что душа сенатора попадёт в ад, но перед этимего хотят помучить, наслав на него кошмарный сон. Сначала сенатору снилось, чтоон — приближенный царя, он заслужил ордена, деньги, все ему кланялись,прислуживали, боялись его. Неожиданно всё изменилось — царь перестал к немублаговолить. В одно мгновение сенатор, привыкший к власти, стал никем. Тот, ктоещё так недавно боялся и прислуживал ему, теперь ничего не хотели слышать,отвернулись от него. Душа Новосильцева мучилась так до рассвета, а именно дотого момента, когда вернулась в тело, названного дьяволом «грязной псарней».
Мотив сна можно встретить и в ромкане польского писателяБ.Пруса «Кукла», где его героине Изабелле снился сон о Вокульском,который явился к ней в виде чудовища с большими красными ладонями. Он подчинилсебе её отца, а потом и её саму. Этот сон отражает страх Изабеллы передВокульским, человеком сильным и могущественным.
В младопольской драме «Свадьба» С.Выспяньского сонстановится отголоском подлинных чувств, мыслей, планов. Второй акт драмы весьвыдержан в рамках той концепции сна, которую можно найти в словах Хохла: «Чтов душе твоей творится,/ То во сне тебе приснится» [28, c.117]. Сцены с участием неземныхсуществ переплетаются здесь со сценами реалистичными, мистика граничит сдействительностью.
У Б.Шульца сборник рассказов междувоенного двадцатилетья «Цинамоновыелавки» также связан с поэтикой сна. Шульц показывает реальность черезонейричную сферу, а именно через сновидения, потому для его рассказовхарактерны «волнения» материи и метаморфозы, под которые подпадают илюди, и предметы. Онейричная сфера в этих рассказах связана с ретроспективнымвозвращением героя во времена детства. Взрослый герой-повествователь вспоминаетсвоё детство. Ему снова становятся близки стремления и мечты маленькогомальчика. Одновременно с этими воспоминаниями возникают люди, которые связаны сдетством героя- рассказчика. Это отец, купец и весь традиционный мир Дрогобыча.Отец становится символом попытки освобождения от провинциальной атмосферы. Онбоится всего, что ему угрожает, боится быть отличным от толпы, ему характернадеперсонализация, выражающаяся в превращении человека в манекен, бездушную иглупую куклу.
В романе «Успеть к Богу» современной писательницыХ.Краль сон выполняет функцию связи между живыми и усопшими. Соседке АнныСтолинской, подруге Марка Эдельмана, проживающей в варшавском предместье «Зажелезными воротами» (раньше там была территория гетто), во сне являетсякомната, которая не является её: старая мебель, печь. В комнату входитдевушка-еврейка. Говорит, что хочет посмотреть, как тут теперь стало. Потом онавыпрыгивает с четвёртого этажа, так же, как евреи во времена восстания в гетто,когда были подожжены дома.
Итак, мотив сна — это один из важнейших и старейших мотивов вмировой литературе. Через него авторы выражают свои философские взгляды,литературную концепцию. В Библии чаще всего сновидения приравниваются кОткровению, явлению Бога, связи с ним. Библейские сновидения говорят обизбранности человека. Античная литература также говорила о пророческом значениисновидений, сон — это «весточка» с Олимпа, связь с богами. Влитературе барокко сон приравнивается к жизни, а жизнь — ко сну (Кальдерон «Жизньесть сон»), что говорило о зыбкости реального мира, его иллюзорности.Традиция романтизма трактовала сон как смерть, поэтому сон становилсясвоеобразным подходом к искусству умирания. В современной литературе сны имеюттакже большое значения. С помощью приёма снов автор показывает характер героя,сон является отголоском его мыслей, чувств, страхов. Сама структурасовременного произведения зачастую является подвластной онейросфере. Благодарявидениям, галлюцинациям, снам читателю открывается иное пространство, инаяжизнь героя. С помощью снов можно связаться не только с Богом (богами), но и спотусторонним миром, что говорит о влиятельности онейросферы на художественныймир.
/>Глава 2. Мотив сна в романах Ольги Токарчук
Ольга Токарчук — одна из польских писательниц, неоднократнообращавшаяся к тематике сна в своих произведениях. Первые её рассказы истихотворения были напечатаны в журналах в 1979 году. Литературная критикасчитала, что в качестве контекста к её творчеству можно назвать «рыцарскиеповести», «Дон Кихота» (1604) М.Сервантеса, «Рукописи,найденные в Сарагосе» (1813) Я. Потоцкого, Дж.Р.Р. Толкина «Властелинколец» (1954-1955), романы У.Эко, современную феминистскую, метафизическуюи психологическую литературу. Она смело обращается к самым разным традициям: еёвдохновляли, например, египетская «Книга мёртвых», тибетская «КнигаЖизни и Смерти», средневековый литературный жанр ars bene moriendi. Часто романы Ольги Токарчуксравнивают с романом Маркеса «Сто лет одиночества», их объединяетмагический реализм и общая мистическая обстановка художественного мира.
Необходимо также упомянуть опромежуточном звене — готическом романе, который сыграл важную роль вформировании творческого воображения романтиков. Он открыл «злые силы»,влияющие на человеческую судьбу, оспорил возможность рационального разъяснения,познания мировых тайн. Через всю структуру романа «Путь людей книги»,как и в готическом романе, проходит мысль о роке, необъяснимой силе, котораявлияет на судьбу героев: «Жаль, что неизвестно, каким образом всёпроисходит. Вытекают ли события одно из другого согласно каким-тотруднопостижимым правилам? Нет ли тут сходства с тем, как маленькая коробочкапоявляется из большой, а та — из ещё большей? Управляет ли всем происходящимтолько божественный промысел, который человеку не дано знать? А может быть,между событиями и нет никакой связи, может, они совершаются как хотят,хаотически, по воли случая, противореча сами себе и обманывая людей своейкажущейся логичностью?» [2, с.57-58].
В приведённом фрагменте описаны законы вымышленного мира,который является частью духовного мира героев. Этот мир является основойхудожественной модели в романах О.Токарчук: объяснение человеческой природы,зависимости человека от тела и мысли, от мечтаний, от той внутренней силы,которая постоянно толкает его на преодоление границ природных возможностей. Всвоих романах Токарчук постоянно напоминает о том, что её повествование неявляется отражением реальности. Повествование приближается к действительностипри помощи специальных языковых приёмов, но так или иначе, повествовательощущается в тексте.
Исследователи обращают внимание на то, как Ольга Токарчук понимаетроман. Она пишет его как сказку на границе сна и яви, выдумывая всё болеенеожиданные и странные повороты сюжета: «Написание романа — признаётся она— это для меня рассказ самой себе сказок. Так, как это делают дети, затемзасыпая. Они пользуются при этом языком, находящийся на границе сна и яви,описывают и выдумывают. Такова и книга „Путь людей книги“, написаннаяс наивной верой двадцатилетнего ребёнка в то, что хоть что-нибудь, имеющеесмысл, передастся людям. К моему удивлению, появилась горькая, может быть дажежестокая история обмана и великого разочарования» [27, с. 378].
Ольга Токарчук является такжепсихологом и отлично знает, что на самом деле не существует единственнойинтерпритации книги, ведь каждый человек носит в себе свой собственный еёвариант. Писательница пытается избежать лёгкого пути: её герои — это тожекниги, которые имеют множество версий трактования. «Расшифровать»героя Токарчук можно при помощи снов. Например, в романе «Дом дневной, домночной» автор записывает сны, но при этом не принимает теорию З.Фрейда,его символику снов. Сны — это только отражение прошлых переживаний — это высказываниеблизко концепции Альфреда Адлера («Социальный интерес: Проблема манекена»,1938).
В отличие от Фрейда, акцентировавшего роль бессознательного и сексуальности как детерминант человеческого поведения, Адлер вводит вобъяснение социальный фактор: характер человека складывается под воздействиемего «жизненногостиля», то естьсложившейся в детстве системы целенаправленных стремлений, в которойреализуется потребность в достижении превосходства, самоутверждении каккомпенсации «комплексанеполноценности»(А.Адлер первым вводит этот термин).
В романах Ольги Токарчук реализуется также и концепция Юнга:сновидения являются фрагментом процесса индивидуализации (становленияличности). Экзистенциальная Игра из «Правека» приводит к концепцииК.Юнга — процессу духовной интеграции. Овладение снами является обязательнымусловием духовной инициации. Как говорит Ольга Токарчук: «Именно такработают сны — они разъясняют то, что осталось незамеченным через чувства,бессознательное, каким-то образом помянутые. Является шестым чувством, таким женедостоверным, как оставшиеся шесть. Одновременно это чувство недооценено. Людивложили слишком много энергии, чтобы понять, что сны глупые и бессмысленные,так как сны позорят рациональный ум» [25].
Ольга Токарчук, изучая старинный сонник Артемидора иДальдиса, пришла к выводу, что «нет прогресса в трактование снов».Писательница советует исследователям работу над общей Историей снов человека: «Людскиесны — это альтернативная история цивилизации человека, левая сторона истории,складывающейся из упорядоченных во времени фактов пространства (особенно войн),вневременная, внепространственная [...] в современном автопортрете человека нехватает каких-нибудь неизменно важных черт. Может, плывущая река сновиденийразъяснит всё то, чего мы не можем понять» [29].
Одним из главных мотивов в творчестве Токарчук являетсядуализм жизни человека, точнее говоря, борьба в нём двух противоположностей. Помнению писательницы, только сон свободен от этой раздвоенности. Жизнь героевзачастую делится на две половины — сон и бодорстврвание. Последняя, болееконкретная, существует во времени и пространстве, другая — незаконченная,мифическая, существует в вечном «здесь» и «сейчас». Такимобразом, писательница отрицает возможность ухода от онейричнойдействительности. В этом ей помогает само построение текста, отсылающее к этойдействительности, символичной, гротесковой, сказочной.
Итак, определим функции сна в трёх романах Ольги Токарчук: «Путьлюдей книги» (1993), «Правек и другие времена» (1996) и «Последниеистории» (2004). Первое, что надо отметить: жизнь её героиньнепосредственно связана со сном (Вероника из романа «Путь людей книги»,Колоска и Рута из романа «Правек и другие времена»). Именно во снеони входят в диалог с миром. В мире Ольги Токарчук живут герои, для которых сонявляется стилем жизни, формой творчества, а также тайной, которую можнооткрыть.
Онейричные мотивы доминируют в романе О.Токарчук «Путьлюдей книги». Сам роман, по мнению исследователей, является трактатом овозможностях человеческого познания, укрытым под эпической маской. Одновременнов книге заложено послание: ни одна дорога познания не является правильной, также как ни одна дорога не является ошибочной: «Маркиз видел путь кпостижению смысла в Магии и Посвящении. Он был близок к искомому. Вероникасчитала, что смысл познаётся через Любовь и Сны. Она была близка к искомому.Гош верил в Слово, которое ему ни разу не удалось произнести, и тоже был близокк искомому. Де Биль же полагал, что смысл заключён в самой сути вещи, что вещьозначает ровно то, чем является. Философия не слишком сложная, но и он был кискомому близок» [3, с. 58].
Если говорить о системе персонажей романа «Путь людейкниги», то наибольшее значение сон имеет для Вероники. Она от снов нетолько зависит, но и считает Сон абсолютом, как и Любовь. С другой стороны, сныдля неё были чем-то обыденным, несмотря на их необыкновенную красочность изначительность. В её случае сны выполняют функцию идентификации личности,предвидения и игры. При этом сны Вероники — это ещё необыкновенный дар,свидетельствующий о необычайности и избранности героини. Сон рассматривается нафилософско-мифологическом уровне и связан с представлениями героев о структуреи смысле бытия: «Для Вероники сны были тем же, чем для Гоша каштановыечеловечки, а для Маркиза зеркала, — они позволяли ей выйти за пределы своего „я“.К снам она относилась как к чему-то обыденному, к автономному элементу ночнойжизни, который лишь дополняет и уточняет то, что происходит днём. Если сны былихорошие, радостные и приятные, они уподоблялись чудесной игре, если жеисполнялись значительности и смысла, Вероника воспринимала их так, будто этобыли письма с предостережениями свыше, — становилась серьёзнее исосредоточеннее. Когда ей снилась покойная мать, она знала: впереди какие-тохлопоты. Повторяющийся из месяца в месяц сон о разбивающихся сосудах напоминал,что близится период недомогания. Кошки снились, когда особенно докучалоодиночество. Был у неё такой личный, интимный сонник» [3, с.31-32].
Сама Вероника обладала редким даром, о котором не подозревала— она приближалась к постижению мира через сны: «Вероника не сомневалась,что и другим сны снятся ночь напролёт — тоже увлекательные, цветные и чреватыепоследствиями. Она понятия не имела, что наделена даром столь же редким, какдар поэта или художника. То есть принадлежит к горстке избранных, которыеобращаются с миром по-своему и с каждой ночью чуть-чуть приближаются кпостижению его сложной сути» [3, с.32].
Та же неразличимость яви и сна характеризует жизнь Руты,дочери Колоски, местной ведьмы. Само начало её жизни было неразрывно связано сосном: Рута была зачата во сне. Потому вся её жизнь напоминала сон, иногдаволшебный и приятный, иногда — кошмар: «Летом двадцать седьмого года передхалупой Колоски вырос дягиль.[…]
На Святого Михаила зацвёл, и несколько жарких ночей Колоскане могла спать от сладко-терпкого запаха, который пронизывал воздух. Могучее,жилистое тело растения отбивалось острыми краями от серебряного, освящённогомесяцем неба. Иногда какой-то ветерок шелестел в кустах, и осыпалисьотцветавшие цветы. Колоска на те шелесты поднималась и слушала, как растениеживёт. Вся изба была наполнена манящими запахами.
А тогда, когда Колоска уснула, стоял перед ней младенец сосветлыми волосами. Был он высокий и мощный. Его плечи и бёдра выглядели так,как будто были сделаны из полированного дерева. Освещали его лучи месяца.
Увидел тебя через окно — сказал он.
Знаю. Пахнешь так, как вымысел» [2, c.66].
Рута вообще была необычным ребёнком. Для неё было характернымвосприятие реальности через состояние подобное сну:
«Рута впадает в какое-то подобие сна и видит всёабсолютно по-другому» (например, лежит около грибницы) [2, c. 200].
Ольга Токарчук говорила о своей книге, что всегда хотеланаписать такой роман, как «Правек», сотворить и описать мир, создатьсвою историю света, который, как и всё живое, рождается, растёт и умирает.
Необходимо сказать о многозначности названия романа «Правеки другие времена». Правек — это деревня, где и происходит всё действиеромана. Правек можно трактовать и как выражение «издавна», такимобразом автор хотел рассказать историю, которая начинается испакон веков ипродолжается по сей день. Название романа также свидетельствует о том, что правек— это не единственный час, вокруг него существует множество времён, множествомиров. О том же свидетельствует сама структура романа: книга состоит измножество коротких эссе о героях или важных понятий, каким-либо образомсвязанных между собой, каждое название начинается со слова «время» («ВремяМиси», «Время грибницы» и т.д.). Действие героев обычно связанос их духовной жизнью, которая является для них самой важной. Можноинтерпретировать заглавия эссе и как «время» в значении «пора»,то есть пришла пора рассказать про Флорентинку, Адельку, Павла, а также о доме,ангела Миси, лип и т.д.
О необычайности Правека мы узнаём уже с первых страницромана: «Правек — это место, которое лежит в центре вселенной» [2,с.5]. Границы Правека также необычны, как и он сам: на севере — это опаснаядорога, на юге — не менее опасный город, на западе — это луга, кусочек леса идворец, на востоке — река, отделяющая Правек от других земель. Стражникамиграниц Правека являются архангелы Рафал, Габриель, Михал и Уриель. По такомувступлению ставится понятно, что мы имеем дело с мифическим пространством. ВПравеке нам открывается мир, в котором описана жизнь обыкновенных людей,граничащая с жизнью божественных существ.
В «Правеке и других временах» граница между сном иявью зачастую стирается. Сны могут диктовать героям их последующие действия,направлять их. Колоска, наделённая необыкновенным даром, во сне о великойженщине, прабабке, находит здоровье и набирается магического опыта.
Сон как мучение, как напоминание, может преследовать героя напротяжении всей его жизни. В этом случае сон эксплицирует внутренниепереживания героя, он говорит о бессилии героя перед тайниками собственнойпамяти. Например, Михалу снится война: «Он видел не эту, а ту войну. Сноваперед глазами у него были огромные просторы страны, которые он некогдапрошагал. Должно быть, это был сон, потому что только во сне всё повторяется,словно рефрен. Ему снился тот же самый сон, растянутый, молчаливый, страшный,как колонны войск, как приглушённые болью взрывы» [2, с. 155].
Сны в мире Правека могут выполнять пророческую функцию. ТакКолоска, наделённая особым даром ясновиденья, просит прощенья у Флорентинки отимени луны за её сумасшествие:
" — У меня был сон, — произнесла Колоска. – В мои окнапостучала луна и сказала: «У тебя нет матери, Колоска, а у твоей дочеринет бабки, ведь так?» — «Так», — ответила я. А она на это: «Естьв деревне хорошая одинокая женщина, которую я когда-то обидела, уже даже незнаю почему. У неё нет ни детей, ни внуков. Иди к ней и скажи, чтобы она меняпростила. Я уже стара, и у меня слабый рассудок». Так она сказала. И ещёдобавила: «Ты найдёшь её на Горке. Там она проклинает меня, когда раз вмесяц я показываю миру свой полный лик». Тогда я спросила её: «Зачемтебе надо, чтобы она тебя простила? На что тебе прощение какого-то человека?»А она мне ответила на это: «Потому что человеческие страдания бороздяттёмные морщины на моём лице. Когда-нибудь я погасну из-за человеческой боли».Так она мне сказала, вот я и пришла" [2, с. 124]
Из-за того, что граница между сном и явью стёрта, обитателидеревни не имеют власти над своими снами. Единственным героем, который научилсяуправлять своими сновидениями, был Помещик Попельский. Научившись управлятьснами, он целиком попадает во власть Игры:
«Поскольку в Игре существенную роль играли сны, ПомещикПопельский научился видеть сны по заказу. Мало того, постепенно он получал надснами контроль, он делал в них то, что желал, совсем не так в жизни. Онсознательно смотрел сон на заданную тему и немедленно, столь же сознательно,побуждался по другую сторону, будто проходил сквозь дыру в заборе» [2,с.191].
Цена за управление снами — утрата контроля над собственной жизнью.Так или иначе человеческой судьбой управляет неизведанная божественная сила.
Жизнь для Помещика Попельского потеряла смысл. Чтобы отыскатьновый смысл жизни, Попельский играет в игру. Эта игра заключает в себеглубинный смысл познания вселенной. Одной из частей этой игры является сон,через который Попельский должен открыть для себя глубины существования. Ондолжен научиться чувствовать и думать по-другому: «Одним из первых заданийбыл сон. Чтобы перейти на следующее поле, Помещик должен был увидеть во сне,что он собака. „Как-то всё же это странно“, — размышлял он неудовольствием.Но ложился в постель и думал о собаках и о том, как сам мог быть собакой. Вэтих картинах он прямо перед тем, как уснуть, представлял себя гончей, котораявыслеживает водных птиц и гоняется по пастбищам. Однако ночью его сны делалито, что им вздумается. В них трудно было перестать быть человеком. Определённыйпрогресс обнаружился в сне о прудах. Помещику Попельскому приснилось, что оноливковый карп. Он плавал в зелёной воде, в которой солнце было лишьрасплывчатым пятном света. У него не было жены, не было дворца, ничто ему непринадлежало и ни до чего ему не было дела. Это был прекрасный сон.
В тот день, когда немцы появились у него во дворце, Помещикунаконец приснилось под утро, что он собака. Что он бегает по рынку в Ешкотлях иищет чего-то, сам не зная чего. Выгребает из-под магазина Шенберта какие-тоогрызки, объедки и с удовольствием поедает их. Его притягивает запах конскогонавоза и людские испражнения в кустах. Свежая кровь пахнет, как амброзия»[2, с.141].
Из-за стирания границы между сном и явью герои зачастую немогут отличить, происходит ли это на самом деле или им просто снится кошмар.Так было и с Мисей: «Мися задрожала, и ей вспомнился какой-то давний сон,в котором именно так и было. „Я сплю, — подумала она. – Я лежу на нарах вземлянке. Я никуда не пошла. Мне это снится“. А потом она подумала, что,наверное, уснула ещё раньше. Ей показалось, что она лежит на своей двойнойкровати, а рядом спит Павел. Нет никакой войны. Ей снится длинный кошмар, пронемцев, про русских, про фронт, лес и землянки. Это помогло – Мися пересталабояться и вышла на Большак. Мокрые камни на дороге захрустели под её туфлями.Тогда Мися подумала с надеждой, что уснула ещё раньше. Что её утомиломонотонное вертение ручки кофемолки и она уснула на скамейке перед мельницей.Ей совсем мало лет, и сейчас ей снится детский сон о взрослой жизни и войне.
— Я хочу проснуться, — сказала она громко.
Аделька посмотрела на неё удивлённо, и Мися поняла, что ниодин ребёнок не мог бы увидеть во сне расстрела евреев, смерти Флорентики,партизан, того, что сделали с Рутой, бомбардировок, брошенных домов, параличаматери» [2, с.174].
Сон имеет влияние не только на жизнь, но и на смерть.Зачастую смерть и сон становятся понятиями равнозначными. Божский умерев,понимает, что и его жизнь, и его смерть это всё один сплошной сон:
«Когда Божский умер, то сразу понял, что сделал что-тонеправильно, что умер плохо, невнимательно, что, умирая, ошибся и должен будетещё раз через всё пройти. А ещё он понял, что его смерть – это сон, так же каки жизнь» [2, с.229].
Большое значение для автора играют сны не только людей, но ивсех живых существ и даже деревьев. Благодаря сравнению снов людей и сновдеревьев, Токарчук оживляет деревья, смерть деревьев на самом деле лишь сон: «Липы,как и все растения, спят вечным сном, начало которого хранится в семечке. Сонне растёт, не развивается вместе с деревом, он всегда тот же самый. Деревьянаходятся в плену пространства, но не времени. От времени их освобождает сон,который вечен. В нем не растут ощущения, как во сне животных, не рождаютсяобразы, как во сне людей.
То, что люди называют смертью деревьев, это лишь временноенарушение их сна» [2, c. 238].
Важен в мире Правека и сон животных. Они отличаются от людейтем, что чувствуют мир лучше, знают о нём больше, хоть и не понимают течениявремени. Бог для них единственный творец-художник, а человек — его лучшеесоздание. Мир для животных статичен, они живут «образами мира», которыечувствуют через запахи, прикосновения, вкусы, звуки. В этих ощущениях ичувствах нет смысла, а животным он и не нужен. Подобное ощущение мира человекудаёт сон: в этот момент человек не ищет смысл, теряет чувство времени. Сныживотных имеют совершенно иное назначение: «Животные видят сны непрерывнои бесполезно. Пробуждением от этого сна для них является смерть» [2, с.268]. В эссе «Время Ляльки» авторописывает способ мышления, прочувствование, а также постижение мира животным.
Автор описывает сон как нечто живое, дышащее, изменяющееся.Иногда сон настолько живой и сросшийся с его хозяином, что может постаретьвместе с ним. Вместе с Изыдором постарели и его сны: «По ночам он виделсвои образы: Руту, такую, какой он её запомнил, и геометрические картины –пустые пространства, а в них многогранные или цилиндрические фигуры. Всё чащеэти образы казались ему потускневшими и мутными, а фигуры – искорёженными ибесформенными. Словно они состарились вместе с ним» [2, С. 304].
Изыдор отличается от всех. Зачастую его признают за больногоидиотизмом. Но он, как и Рута, просто необычный ребёнок — они вместе нашли входв другие миры. Доказательством необычайности Изыдора являются его сны: «Емуне хотелось вставать. Хорошо было просто лежать и видеть сны. А снилось емувсегда одно и то же: огромные пространства, заполненные геометрическимифигурами. Матовые многогранники, прозрачные пирамиды и переливающиеся цилиндры.Они плыли над широкой плоскостью, которую можно было бы назвать землёй, если быне то обстоятельство, что над ней не было неба. Вместо него зияла большаячёрная дыра. Вглядывание в эту дыру делало сон страшным.
Во сне царила тишина. Даже когда могучие глыбы задевали другдруга, это не сопровождалось никаким скрежетом, никаким шуршанием.
В этом сне не было Изыдора. Был только какой-то стороннийнаблюдатель, свидетель событий жизни Изыдора, который жил внутри него, но имсамим не был.
После такого сна у Изыдора болела голова…» [ 2, c. 285].
Изыдор составил список, который, по его расчётам, описывалвесь мир. Этот список содержал четыре состояния сознания:
Летаргия Глубокий сон Лёгкий сон явь [2, c. 292].
«Четвёрка становилась двойкой, когда спала, как деревозимой» [2, с.293].
В четырёх составляющих Изыдор видит конструкцию мира — всепонятия, законы, состояния он делит на четыре категории. Таким образом, геройобъясняет уравновешенность и гармонию системы, которой подчиняется всявселенная.
Форма света, представленная в «Правеке», с егокосмическим порядком, круговым временем и замкнутым пространством (показаннымчерез сны), стал упорядоченным подобно модели мифичной. Построению этой моделислужат также сны, отражающие облик коллективных мечтаний, опасений и верований,характерных для данного общества. Здесь можно отметить перекличку ОльгиТокарчук с такими польскими писателями как И.Новак и Э.Редлиньски.
Теперь рассмотрим функции сна в романе «Последниеистории».
Один из постоянных приёмов Токарчук – введение мотивабессонницы: в своих романах писательница приравнивает бессонницу копустошённости души, её измученности. В «Последних историях» героиняИда не может заснуть, ведь она постоянно думает о судьбе своей дочери, о смертимужа, о собственной смерти, о своей усталости. Эти мысли не дают ей покоя и какследствие сна.
Часто сон в произведениях Ольги Токарчук является аналогомсмерти. Смерть и сон — это похожие друг на друга состояния: переход из однойреальности в другую. Ярким примером такого понимания сна является описаниеумирающего пса в «Последних историях». Несмотря на то, что тяжелобольной пёс ещё жив, мы понимаем, что он скоро умрёт. Он кажется спящим,сонным, таким образом автор показывает близость животного к смерти: «Пёскажется спящим – будто не устоял перед неожиданно возникшим во время прогулкинепреодолимым желанием вздремнуть – здесь, сейчас, немедленно» [1, с. 8 ].
Героиня романа «Последние истории» рассуждает о предзнаменованиисмерти. Одним из них может быть сон. В этом предзнаминовании отражается связьсна и смерти: «Приметой может быть что угодно. Миллионный волос нагребешке, внезапный приступ головной боли, так же резко отступающий. Сон.Странный, тревожный – или совсем наоборот: сон о собственной смерти» [1,с.110].
Через сон автор показывает прошлое своих героев, чтобычитатель получил целостное представление о персонаже. Ольга Токарчук создаётпсихологический портрет своего героя: показывает его чувства и переживания,писательнице удаётся продемонстрировать механизмы работы подсознания, в томчисле и в сновидениях. Например, в «Последних историях» автор оченьмало рассказывает об одной из своих героинь Иде непосредственно, но частоотсылает читателя к снам о её детстве: «Она лежит навзничь, с закрытымиглазами. Надо принять снотворное. Заткнуть уши восковыми пробками, лечь на боки подождать, пока начнут действовать таблетки, из которых прорастает во влажнуютишину сон. Но таблеток нет и берущей тоже. Она кладёт ладонь на грудь,привычно проверяя, бьётся ли сердце. Тело твёрдое, сопротивляется давлениюруки. „Твёрдое, как дерево“, — слышит она и видит себя, лет тридцати,бегом спускающуюся с холма. В ситцевом платье с маками, которое мать, когда оносовсем износилось, пустила на тряпки; бежит навстречу девочкам – как их звали,Божена? Ядя? – к развалинам на берегу реки» [1, с.17].
Лёгкую, как пёрышко,
Твёрдую, как дерево,
Понесём её в могилу,
Спящую царевну [1, с. 18].
Иногда писательница показывает через сон неразрывную связьпрошлого и будущего. Во сне Ида видит свою маленькую дочь и своих родителейодновременно, но не может наладить отношений ни с родителями ( мать убегает),ни с дочерью (оставляет её во дворе): «Около дома сидят родители. Отец, неглядя на неё, сматывает в клубки шерсть. Мать молодая, похожая на Майю, словнобы взрослая Майя – чужая, вечно отсутствующая. „Ты никогда не приезжаешь,мы тебя уже почти забыли“, — укоризненно говорит она. Обиженно встаёт иуходит в дом. Ида идёт следом, смотрит матери в спину, но ей кажется, будто тапытается убежать. Она принимается кружить по комнатам, обращающимся вдруг вбесконечную анфиладу. Внезапно Иду охватывает страх – она вспоминает, чтооставила во дворе Майю, свою маленькую дочку. Она хочет вернуться, выбраться изэтого лабиринта, но не знает как. Всё окрашивается в синий цвет»[1, с.20].
Герой «Последних историй» Петро являетсявнесюжетным персонажем, его образ раскрывается через сны его жены Иды, в еёснах он представлен неоднозначно: «В моих снах Петро двоится, троится, онто молодой, то старый. То ругается, то обнимает. Сегодня мне снилось, что онпьёт горячий чай из своей дурацкой фаянсовой кружки. Над ней поднимается пар,капли оседают на бровях. Потом замерзают и превращаются в сосульки. Петро неможет открыть глаз. Будто слепой, идёт ко мне за помощью. Я растеряннооглядываю кухню в поисках нужного инструмента. Петро подсказывает – „лёдник“или что-то вроде, машет рукой в сторону выдвижного ящика. Мол, существуетинструмент для снятия сосулек с глаз и у него такой есть. Петро врасплох незастать»[1, c.128].
Мир романов Токарчук зачастую напоминает сон. Для негохарактерны сказочность, мистичность, возможность выход в другую реальность. Мирсна оказывается открытым и в обыденном «дневном» сознании трактуетсякак сверхъестественное (при этом возможность общения с «иной сферой» доступнаизбранным и детям).
С помощью мотива сна автор раскрывает сущность героя, егопотаённые желания и проблемы. Через сон мы узнаём прошлое героя, важные моментыего жизни. Сон очень тесно связан у Токарчук со смертью. Сон может бытьпредзнаменованьем смерти, иногда и жизнь, и смерть — это сон, как в случаеПомещика Попельского. Автор считает, что сон — это инструкция к процессуумирания, этому необходимо учиться. Вместо уроков физкультуры в школе намдолжны преподавать уроки умирания, — считает автор. Многие герои Ольги Токарчуктолько благодаря сновидениям могут войти в диалог с миром, а именно раскрыть еготайну. Все эти функции мотива сна позволяют нам понять, что сон для ОльгиТокарчук — это единственная существующая реальность. Скорее жизнь больше похожана сон, даже скорее кошмар (в случае Миси).
В творчестве Токарчук мы наблюдаем использование особых риторическихприёмов, стилистики, позволяющей стереть границы между пространством снов исферой яви. Эта черта характерна и для текстов других авторов, которые свободноопускают границу снов и переходят в действительность. Переход от сна к явиобуславливается сменой языка. Например, метафизичный язык «Правека»обуславливает сны символичные и архетипичные; мрачная, сюрреалистичная Смерть иCпираль — образы, возникающие после сна и развивающиеся в течение времени.
/>Заключение
Предметом анализа в данной курсовой работе стали романы ОльгиТокарчук («Путь людей книги», «Правек и другие времена» и «Последниеистории»). Наша цель заключалась в рассмотрении мотива сна в литературе наматериале романов Ольги Токарчук.
Сон — это связь с миром загробным, невещественным,ирроциональным. Сны с незапамятных времён использовались в качестве материаладля колдовства, пророчеств, являлись связующей нитью между живыми и мёртвыми.Сновидение обычно имеет значение: в нём выявляется индивидуальный мир человека,являющийся тайной для всех.
Сон в разных мировых традициях имеет различную интерпретациюи значение. На западе от времени создания Фрейдом его теории исследователистараются опираться на рационализм, изучая психику и внутреннее Я через сон. Взападной культуре привыкли считать, что сны — это иллюзорная универсалия, неимеющая ничего общего с настоящей реальностью. На западе вообще привыклидумать, что все, что не соответствует привычным представлениям о реальности,попросту не существует.
На востоке совершенно иное отношение ко сну. Некоторыенаправления буддизма, традиции северо-американских индейцев, культура Синоевочень серьёзно относится к снам, это равноправная часть жизни человека, нарядус его бодрствующим состоянием, считают они. В христианстве сон — метафорасмерти, в буддизме — безусловно метафора жизни, ее пустоты и иллюзорности.
Культура и литература связаны между собой. В литературе мотивсна представлен достаточно широко. Для раскрытия образа героя мотив снаиспользовали такие знаменитые писатели как Достоевский (сны Раскольникова),Пушкин «Евгений Онегин» (сон Татьяны), Шекспир «Гамлет» и «Макбет».В польской литературе можно назвать таких авторов, как Кохановский — фражка «Косну», «Дзяды» Мицкевича, «Свадьба» Выспяньского, «Кукла»Пруса, «Цинамоновые лавки» Шульца и Краль «Успеть к Богу».Мотив сна также распространён и в кино. Разные формы стилизации снов характерныдля фильмов Куросавы, Федерико Феллини, Войчеха Хаса. Все эти функции мотивасна позволяют нам понять, что сон для Ольги Токарчук — это единственнаясуществующая реальность.
Ольга Токарчук в своих романах широко использует мотив сна.Сон в её произведениях выступает в разных функциях. С помощью мотива сна авторраскрывает сущность героя, его потаённые желания и проблемы. Через сон мы узнаёмпрошлое героя, важные моменты его жизни. Сон очень тесно связан у Токарчук сосмертью. Сон — это и часть великой игры Попельского, без которой не возможенпереход на другой уровень.
Можно сказать, что Ольга Токарчук использует мотив сна длясоздания сказочной и призрачной обстановки в романе. Те же функции выполняют ипохожие пограничные состояния, они вводят читателя в совершенно иной мир. Яркимпримером этого перехода является сцена из «Правека...»: Мисяпоказывает своему другу Изыдору грибницу, открывает ему совершенно другоепространство, отличное от реальности. При этом их состояние в этот моментнапоминает галлюцинации или мечты детей. Таким образом автор незаметнопереходит от одного пространства к другому, онеричная сфера объясняет и оправдываетэти переходы. Художественный мир Ольги Токарчук приобретает многоплановость,многосторонность — если герой идёт в лес, то он не обязательно придет в тотпривычный лес, к которому уже успел привыкнуть читатель в ходе чтения романа.Через онейросферу реализуются творческие принципы автора, его пониманиемногомерности реальности.
Мы выяснили, что сновидения имеют философско-эстетическую,художественно-психологическую, сюжетно-композиционную, информативную,коммуникативную, мнемоническую, ретроспективную, прогностическую функции.Специфика изображения сновидений в онейросфере обусловлена спецификой авторскихзадач: изображением борьбы «ветхого» и «нового» в душахгероев (сны Иды в «Последних историях»), попыткой вписать сновиденияперсонажей в сферу магии, любви и истории (сны Миси и Изыдора из «Правека»,сны героев романа «Путь людей книги»), описанием и анализом«второго пространства» сознания, авторской мифологией сновидческогозрения и мифопоэтикой игры.
Сновидения в романах О.Токарчук используются в качествеигрового литературного приема, идет интенсивная «игра в сны» и«игра со снами», сами тексты подчас строятся по законам сновидения.Сны служат в качестве мотивировки поступков персонажей, участвуют в созданииирреального плана повествования.
Персонажи-сновидцы во многом автобиографичны, они воплощаютавторские представления о связи сна и смерти, о возможности получения во снетайного знания о мире. Они имеют возможность ориентироваться в реальностисновидения и даже управлять ею, что является следствием интереса автора коккультным наукам и психологии.
Итак, мы рассмотрели функции снов на материале трёх романовОльги Токарчук. В дальнейшем эту тему можно продолжить, используя в качествематериала для изучения другие произведения этого автора: «Дом дневной, домночной», «Бегуны», сборник рассказов «Игра на разныхбарабанах».
Введение включает в себя обоснование темы, аннотации порассматриваемой тематике, цели и задачи работы, структуру работы. Глава 1состоит из определений термина «сон», семантики сна в культуре,приёма сна в литературе. В Главе 2 исследуются функции сна в романах ОльгиТокарчук. Проанализированы ситуации сновидений характерные для творчестваписательницы. В заключении подведены итоги исследования и намечается дальнейшаяперспектива исследования проблемы.
Список литературы
сонсемантика польский литература токарчук
I. Художественнаялитература
1.Токарчук,О. Последние истории: Роман / О. Токарчук. Предисловие Агнешки Вольны — Хамкало. Перевод с польского И. Адельгейм. — М.: Новое литературное обозрение,2006. — 240с.
2.Токарчук,О. Правек и другие времена/ О. Токарчук. Послесл. П. Чаплинского. Пер. спольского Т. Изотовой/ — М.: Новое литературное обозрение, 2004. — 336 с.
3. ТокарчукО. Путь Людей Книги: Роман / О. Токарчук; Пер. с пол. К.Я Старосельской. — М.:ООО «Издательство АСТ», 2002. — 239, [1] с. — (Мастера. Современнаяпроза).
II.Научная литература:
4. Боснак Р. В миресновидений. — М.: «Древо жизни», 1992.- 140с.
5. Исупов К.Г. Сон/Исупов К.Г. // Культурология. Энциклопедия в 2х т. / Под ред. С.Я. Левиита. — М.: РОССПЭН, 2007, Т.2. — 567с.
5. КриппнерС., Сновидения и творческийф подход к решению проблем/ Пер. с англ. В.Рогова./С. Крипнер, Дж. Диллард. — М.: Изд-во Трансперсонального Института,1997. — 256 с.
6.Литературные архетипы и универсалии./ Под ред. Е.М. Мелетинского. — М.: Изд-воРГГУ, 2001. — 436с.
7.Лотман Ю.М.Культура и взрыв/ Ю.М. Лотман. — М.: Гнозис: Прогресс, 1992. — 270, [1] с.
8. ЛотманЮ.М. Сон — семиотическое окно. Семиосфера: Статьи. Исследования. Заметки/ Ю.М.Лотман. — Спб.: «Искусство», 2005. — 704 с.
9. МалькольмН. Состояние сна / Н. Малькольм. — М.: Прогресс, 1993. — 176 с.
10.НагорнаяН.А. Сновидения в постмодернистской прозе/Н.А.Нагорная// Русское слово, №3,2004. — с. 34-38.
11.НечаенкоД.Н. «Сон, заветных исполненный знаков...» Таинства сноведений вмифологии, мировых религиях и художественной литературе/ Д.Н. Нечаенко. — М.:Юридическая литература, 1991. — 304 с.
12. ПинскийЛ.Е. Магистральный сюжет/ Л.Е. Пинский. — М.: Сов. Писатель, 1989. — 411с.
13. РемизовА. Огонь вещей. Сны и предсонье/ А. Ремизов. — Спб.: Издательство ИванаЛимбаха, 2005. — 365 с.
14. РудневВ.П. Словарь культуры ХХ века. / В.П. Руднев. — М.: Аграф, 1993. — 381 с.
15. Русскаялитература ХХ века: школы, направления, методы творческой работы. Учебник длявысших учебных заведений / Под ред. С.И. Тиминой. СПб.:Logos; М.: Высшая школа,2002. — 345с.
16. Фрейд З.Введение в психоанализ. Лекции / Зигмунд Фрейд. — М.: АСТ, 2008. — 607, [1]с.
17. Фрейд З.Толкование сновидений./З.Фрейд. — Ереван: Камар, 1991. — 448 с.
19.Фрейденберг О.М. Миф и литература древности./ О.М. Фрейденберг. — М.:Издательская фирма «Восточная литература» Ран, 1998. — 800 с.
20. Фромм Э.Забытый язык / Фромм Э. — М.: Наука, 1993. — 405 с.
21. ХоданенЛ.А. Мотивы и образы «сна» в поэзии русского романтизма / Л.А.Ходанен// Русская словесность. — 1997. — №1,2. — с. 18-25, 28.
22. Шестов Л. Власть ключей. Ч.1./ Л. Шестов. Соч.: В 2-х т. Т. 1. — М.: Наука, 1993. — 649 с.
23. Юнг К.Г.Архетип и символ./К.Г. Юнг. — М.: Ренессанс, 1991. — 280с.
24. Юнг К.Г. Воспоминания.Размышления. Сновидения. / К.Г. Юнг. — М.: Инициатива, 1994. — 480 с.
25. Czas Olgi. Rozmowa z OlgaTokarczuk. Rozmowiala J. Sobolewska, „Zycie" 1997, nr 241, s.10.
26.Marciszuk, P. Literatura filozofia mit./Piotr Marciszuk — Wydawnictwo STENTOR, Warszawa 2008. — 189 s.
27.Oniryczne tematy i konwencje w literaturze polskej XX wieku Praca zbiorowa podredakcja Ilony Glatzel, Jerzego Smulskiego i Anny Sobolewskiej Wydawnictwo Un.Mikolaja Kopiernika, Toruń 1999 – 404 s.
28. Stopska, D. Motywy literackie część2/ Dorota Stopska, AgnieszkaNawrot, Kraków, 2008. — 248s.
29. Tokarczuk,О. Nie ma postępu w tłumaczeniusnów, „Ex libris" 1995, nr 76, s. 11
30. Борхес Х.Л. Страшный сон/ Х.Л. Борхес // Режим доступа: http:bookz. Ru/ authors/ borhes– horhe/ stra6nii_733/1-stra6nii_733. Html
31. Соколовский С.В.Сноведенческая реальность бессознательное российской антропологии / С.В. Соколовский // Режим доступа: www. manefon. оrg
32. Руднев,В.П. Сновидение / В.П. Руднев // Словарь культуры XX века. // Режим доступа: www. philosophy.ru