Уральская Государственная ЮридическаяАкадемия
РЕФЕРАТ
ИЗДАТЕЛЬСКОЕ ДЕЛО в эмиграции
Âûïîëíèë:ÕðèïóøèíÀëåêñàíäð
ÑòóäåíòÈÏèÏ ãð. 122
Ïðîâåðèëа: ßìîâà В. Н.
Екатеринбург 1998 г.
ИЗДАТЕЛЬСКОЕДЕЛО В ЭМИГРАЦИИ
Любое современноеучреждение культуры или образования нуждается в печатной продукции (главнымобразом, в книгах), которая их объединяет. В Русском Зарубежье эта потребностьбыла особенно велика, поскольку эмигрантские школы возникали практически неимея самого необходимого. Кроме того, помимо удовлетворения нужд школы, РусскоеЗарубежье должно было заботиться об объединении своих разбросанных по светуграждан, сохранении и развитии их самосознания. Печатное слово — газеты,журналы, книги — были самым действенным и фактически единственным средствомдостижения этих целей. Рассеянные по всему земному шару группы эмигрантов былислишком немногочисленны и слишком бедны, чтобы основать радиостанцию: для ееорганизации необходима была государственная лицензия, и по тем временам она необладала большим радиусом действия. Личные контакты были затруднены: мы ужеговорили о сложностях с оформлением виз и заграничных паспортов. Поэтомуосновная роль в поддержании и укреплении чувства единства Русского Зарубежьяпринадлежала издательскому делу. Совершенно очевидно, что печатание ираспространение русского слова позволяли эмигрантам продолжать творческуюдеятельность и поддерживали развитие их интеллектуальной и культурной жизни. Ив своем реферате я поставил задачу рассмотреть издательское дело за рубежом,созданное Российскими эмигрантами в период послереволюционной волны беженцев,т.е. с 1919 г. по 1939 год.
Сейчас нет многихважных источников и подробно воссоздать историю издательского дела русскойдиаспоры 20-х и 30-х гг. трудно. Большая часть архивов русских заграничныхиздательств не сохранилась, чаще всего из-за их недолгого существования. В рядеслучаев, насколько нам известно, архивы были конфискованы оккупационнымивластями и скорее всего потерялись в хаосе второй мировой войны. Кроме того,многие эмигрантские издательства переезжали из одних городов или стран в другиеставили ложные выходные данные, не указывали место издания
С конца XVIII векаосновные творческие усилия в России предпринимались в области художественногослова. В силу целого ряда причин литература являлась центром культурной иинтеллектуальной жизни дореволюционной России. Ей уделяли особое вниманиерадикалы и революционеры как наиболее действенному средству в подготовкереволюции и свержении старого режима. Не удивительно, что и творческий “взрыв”эпохи Серебряного века (хотя он в большой степени затронул и изобразительноеискусство, и музыку) проявился прежде всего в заметном увеличении числаиздательств и изданий, их тиражей, расширении читательской аудитории. Группы,движения и отдельные личности, определявшие художественные и идейные настроенияобщества, имели своих издателей или сами выпускали периодические издания икниги. Несмотря на материальные трудности и социальную нестабильность, в начальныйпериод революции и во время гражданской войны поток печатной продукции несократился. Напротив, политические сдвиги поставили новые цели передпропагандой, и эти задачи перевоспитания, экспериментирования в областиэстетики не могли быть достигнуты без развития печати.
Не удивительнопоэтому, что и изгнанники, оказавшиеся за пределами России, видели виздательском деле основное средство решения своих специфических проблем:сохранить и приумножить культурное наследие родины в надежде использовать еговпоследствии на благо освобожденной от большевизма России. Недостатка впотенциальных авторах не было, но, учитывая условия, в которых находилисьэмигранты, и обстановку мирового экономического кризиса, создать новоеиздательство или найти издателя было делом нелегким. Еще сложнее былоорганизовать распространение изданий среди разобщенных и небогатыхпотенциальных читателей. Цены нужно было устанавливать как можно более низкие,что тоже было непросто, поскольку тиражи были небольшими, а сбыт — сложным идорогостоящим. Реклама не была эффективной и играла даже в газетахвторостепенную роль. Лучшим средством оповещения о выходе в свет произведениябыли обзоры книжных новинок в журналах и газетах, но их составление былосопряжено со столкновением групповых интересов, пристрастий, давало повод длязависти и конфликтов между отдельными людьми. Книжные магазины отказывалисьбрать большое число экземпляров книг или журналов; их владельцы предпочиталиприобретать только те издания, которые они могли продать наверняка. Непроданныеэкземпляры возвращались в издательство, которое должно было при этом оплачиватьрасходы на пересылку. Попытки создания синдиката издательств потерпели неудачу.Столь же сложно было удовлетворить разнообразные вкусы, учесть различия вкультурном и образовательном уровне, идеологические — политические иэстетические — пристрастия, поскольку в лучших традициях русской интеллигенциикаждая группа образовывала свой собственный “кружок”, не слишком охотновоспринимавший другие идеи и ценности. Каждая группа читателей,придерживавшихся определенной ориентации, представляла собой весьмаограниченный рынок сбыта, и даже издания, представлявшие, казалось бы, общийинтерес, например классика, печатались небольшими издательствами ираспространялись среди узкого круга читателей и книжных магазинов. Все этообъясняет крах попыток издать большими тиражами учебники или собрания сочиненийклассиков.
Эмигрантыследовали традициям печатного дела, сложившимся в дореволюционной России, стеми изменениями, которые внесла эпоха Серебряного века. До 1917 г. в Россииотдавали предпочтение не книгам, а периодическим изданиям, на страницах которыхи увидели свет многие литературные произведения. Эта тенденция сохранялась и вэмиграции. Периодические издания отразили присущую обществу пестроту и разбросмнений: каждая группа, занимавшая собственную идеологическую или эстетическуюпозицию, стремилась иметь свой печатный орган. Более того, поскольку эмиграциядлилась гораздо дольше, чем первоначально предполагали, молодые писатели всечаще отвергали преобладающее влияние печатных органов, созданных старшимпоколением. Таким образом, необходимость толкала молодых писателей, мыслителейи критиков на издание собственных журналов или брошюр. Но финансовая поддержкаподобных предприятий была весьма незначительной, а доходы от распространенияизданий едва покрывали затраты на их публикацию. В результате все подобныеначинания оказывались недолговечными и охватывали лишь ограниченный круг“своих”. Все сказанное выше объясняет, почему эти публикации так трудно найти;многие из них вообще недоступны и упоминаются лишь в свидетельствах и отзывахсовременников или в обзорах, помещенных в сохранившихся изданиях. Наконец,издательское дело в эмиграции испытывало трудности в связи с ростом пошлины напубликации и цензурными ограничениями, которые вводились националистическими иавторитарными режимами стран проживания. Все труднее становилось пересылатьиздания за границу, особенно если в них содержались негативные высказывания отой стране, в которую они были отправлены. К концу 30-х гг. книги и журналыэмигрантов в большинстве своем имели хождение только в тех странах, где онивышли в свет. Их аудитория, равно как и шансы на выживание, были весьманевелики.
ОхватившаяГерманию инфляция превратила Берлин в главный и наиболее активный центриздательской деятельности эмиграции 1920—1923 гг. Преимущество Берлиназаключалось еще и в том, что здесь было сосредоточено много русских беженцев —представителей образованной элиты, среди которых можно было найти и авторов, ипотребителей издательской продукции. Наконец, благодаря заигрываниямгерманского правительства с большевиками, Берлин сохранил наиболее тесные контакты с Советской Россией. С началомнэпа те советские граждане, кому удавалось получить разрешение для временноговыезда за границу, приезжали в Берлин. Естественно, возобновились и давниеконтакты между представителями немецкой и русской интеллигенции. В Германииразодел между Русским Зарубежьем и советской родиной был нечетким, исложившееся здесь положение стимулировало поддержание интеллектуальных связеймежду людьми. Существование этого взаимного обмена было отмечено прессой. Интерес, проявлявшийся изгнанниками ко всему,что происходило на родине, легче былоудовлетворить в Берлине, нежели в, любом ином центре русской диаспоры. Берлинслужил местом, где происходил обменинформацией об авторах и публикациях в СоветскойРоссии и в Русском Зарубежье. Именно с этой целью бывший профессор права А. С.Ященко основал журнал “Русская книга”, позднее переименованный в “Новую русскуюкнигу”. Журнал давал наиболее компетентные, хотя, разумеется, далеко неполные, обзоры публикаций и авторовдиаспоры (а для периода гражданской войны отчасти и по Советской России).Издания Ященко помогли установить контакты и обмен между эмигрантскими автора, ми и первыми сообщали о достиженияхРусского Зарубежья в области литературного творчества. Сходную роль сыгралаиздававшаяся эсерами в Праге “Свободная Россия”, которая информировалаэмигрантов о происходящем в большевистской России; а в рубрике “Новостилитературы” давался обзор основных событий литературной жизни РусскогоЗарубежья.
В течение всеговремени, пока Советская Россия не была окончательно изолирована от РусскогоЗарубежья, распространение информации имело особое значение. Благодаря ролиБерлина, как центра русского издательского дела, после окончания гражданскойвойны многие советские писатели приезжали за рубеж — некоторые из них осталисьтам навсегда. Кое-кто приезжал на время, например Б.Пастернак, М.Гершензон,А.Толстой и И.Эренбург. Список тех, кто никогда больше не вернулся в Россию,слишком велик, в особенности если включить в него тех, кто был выслан в 1922 г.А.Ремизов, В.Ходасевич, Н.Берберова, М.Цветаева были в числе известныхлитераторов, посещавших Берлин. В начале 20-х гг. здесь побывали такжеВ.Маяковский, С.Есенин, А.Белый и М.Горький, который оставался за границей доконца 20-х гг. Таким образом, в интеллектуальную жизнь эмиграции влиласьмодернистская струя. Влияние усиливалось благодаря деятельности художников,музыкантов, драматических актеров, принадлежавших к экспериментаторскимтечениям современного русского искусства, которые посещали Берлин.
В Берлине, такимобразом, издательское дело было представлено наиболее широко как в смыслеразнообразия содержания печатной продукции, так и с точки зрения исполнения —полиграфии, оформления книги, иллюстраций, что позволило западному читателюполучить полное впечатление о новациях Серебряного века. Это многообразие,однако, заметно пошло на убыль после того, как изменения в экономике,стабилизация марки и обусловленное этим повышение цен вынудили многихпредставителей интеллигенции, а вместе с ними и их печатные органы покинутьБерлин. Ученые обосновались в Праге, тогда как наиболее активные в творческомотношении писатели, художники, философы направились в Париж; некоторыеостановили свой выбор на Белграде или Риге. Примерно после 1925 г. центромиздательской деятельности стал Париж и оставался им до конца рассматриваемогопериода. В то же время переиздания произведений популярных авторов и классиковосуществлялись чаще всего в Риге, а научные публикации — в Праге на средстванаходившихся там русских научных учреждений.
Классифицироватьэмигрантские издательства по публиковавшейся ими литературе непросто. Вусловиях эмиграции особый подход или специализацию было трудно сохранять втечение длительного времени. Первоначально большая часть издательств выпускаладва вида книжной продукции: переиздания русских писателей-классиков ипубликации новых произведений хорошо известных писателей-эмигрантов. Такиепопулярные авторы, как Вас. Ив. Немирович-Данченко, А. Амфитеатров и М.Алданов, автор исторических романов, легко находили издателей, их сочинениявыходили достаточно большими тиражами. Обстоятельства финансового характера, окоторых было сказано выше, сказывались в том, что ни один писатель Русского
Зарубежья не имелсвоего постоянного издателя и ни у одного издательства не было стабильногокруга авторов. Писатели были готовы публиковаться у любого издателя, часто однои то же произведение они отдавали в разное время в несколько издательств,обслуживавших различные (в географическом смысле) книжные рынки. Попытки внестибольше порядка и честности в дела, предпринятые совместными усилиями издателейи авторов, потерпели неудачу: пиратство по-прежнему процветало — произведения,опубликованные в одном журнале или газете, перепечатывались другими без оплатыавторских прав, одни и те же вещи могли выходить у разных издателей. Сделаннаяодним американцем попытка обеспечить соблюдение прав писателей путемобязательного заключения договоров по авторским правам между всемизаинтересованными сторонами закончилась безрезультатно. Ассоциации издателейтакже не были выходом из положения, поскольку конкуренция из-за ограниченногосбыта продукции не давала шансов прийти к какому бы то ни было эффективномусоглашению.
Одно издательство,однако, являло собой исключение. ИМКА основала и субсидировала издательствоИМКА-Пресс, до сих пор процветающее в Париже. Некоторое время оно работало подвывескойEditeurs reunis. Первоначально оно было создано европейскими представителями ИМКА дляиздания учебников и литературы для чтения (преимущественно религиозногохарактера) для военнопленных. После возникновения Русского Зарубежья пришлоосознание необходимости удовлетворить возникшую у эмигрантов потребность влитературе. Вначале ИМКА сосредоточила внимание на технической литературе истала проводить в жизнь обширную программу выпуска учебников; она, однако, неудалась, так как задумана была слишком широко, а осуществлялась беспорядочно.Переиздание учебников или финансирование переводов зарубежных учебных пособийбыло делом отнюдь не выгодным, поскольку эмигранты не покупали такого родалитературу. В 1925 г. ИМКА перенесла свою деятельность в Париж и стала основнымиздателем книг по философии и религии, журнала Свято-Сергиевского Богословскогоинститута “Православная мысль” и журнала “Путь”, органа бердяевскойРелигиозно-философской академии. Кроме того, ИМКА издавала некоторые произведенияхудожественной литературы, а также книги, в том числе и переводные, которыемогли вызвать интерес у широкого читателя". Продолжительностьсуществования этого издательства, благодаря финансовой поддержке со стороныИМКА, позволила ему стать основным источником духовной, высоко интеллектуальнойпищи для РусскогоЗарубежья и оставаться таковым в течение всего рассматриваемого нами периода(эту же роль ИМКА-Пресс выполняет и сегодня, хотя на иной финансовой основе иболее открыто ориентируясь на религиозную проблематику). Издательство имеловозможность материально поддерживать своих авторов, в особенности писавшихстатьи для журналов, и таким образом косвенно оказывало поддержку отдельнымпредставителям эмигрантской интеллигенции.
Как ужеупоминалось, издание учебников и учебных пособий, которые могли быть полезнывоеннопленным для самообразования или для дальнейшего обучения, было первымначинанием, побудившим ИМКА к издательской деятельности. Так было и с другимиэмигрантскими издательствами. Все русские учебные заведения за границей,особенно школы, нуждались в учебниках, поскольку их нельзя было больше получатьиз России. Сначала казалось, что издание учебников и учебных пособий сулитиздателям выгоды. ИМКА, например, переиздало много подобных книг, которые,однако, не были распроданы, что на несколько лет осложнило ее финансовоеположение. Неудача, постигшая это начинание, отнюдь не была случайной: старыеучебники не могли удовлетворить послевоенное поколение учеников; они безнадежноустарели, поскольку не учитывали тех открытий, новаций и изменений, которыепроизошли в науке и в технике в период первой мировой войны и после нее.Переводы новых учебников, издававшихся на Западе, были дороги и требоваливремени, относительно небольшие размеры рынка сбыта этой литературы непозволяли надеяться, что эти усилия и затраты окупятся. Рынок был действительноневелик, поскольку и число детей эмигрантов, посещавших русские школы (кроменачальных классов), было незначительным. Более того, школьные программы стали болееразнообразными, чем в царской России, следовало учитывать требования, принятыев каждой из стран проживания, так что создать учебник, который подходил бы длявсех эмигрантских школ, было трудно. Поскольку эмигранты были бедны, учебникиприходилось распространять бесплатно, что почти не оставляло издателю надежд наполучение прибыли.
С другой стороны,надежда на то, что издание учебников и пособий, предназначенных дляиспользования в преподавании соответствующих предметов, может быть не толькополезным, но и выгодным, все-таки существовала. Эмигрантский публицист С. Ционпредложил схему для публикации серий подобных изданий на рассмотрение ИМКА идругих издательств, но из этого ничего не вышло, возможно, потому, что этотплан был слишком широким и неконкретным. На самом деле подобный подход былневерен, поскольку те русские беженцы, кто хотел овладеть техническими ипрофессиональными навыками и новыми знаниями, чтобы повысить свою квалификацию,в основном использовали пособия, написанные на языке той страны, где онирассчитывали получить работу. Например, вечерние и заочные школы для инженерови техников, о которых мы упоминали в предыдущей главе, обосновались в Парижепод покровительством ИМКА и ориентировались в своей работе на зарубежнуюлитературу, которая была более современной, нежели то, что могло предложитьРусское Зарубежье.
Несколькоиздателей все-таки выпускали учебники для русских школ, но они составлялинебольшую часть изданий Русского Зарубежья. Учебники, которые моглииспользоваться в школах для русского меньшинства в приграничных государствах,имели более емкий рынок. Некоторые старые русские учебники по истории(например, курс Платонова для средней школы) и по литературе использовались вкачестве пособий и выходили в свет даже в такой дали, как Буэнос-Айрес.Почаевский монастырь специализировался на переизданиях и выпуске небольшихброшюр (или плакатов) на религиозные и моральные темы, которые имели широкоераспространение в церковных школах и приходах. Но подобные издания былихарактерны только для первого десятилетия эмиграции; в целом среди публикацийрусских изгнанников преобладали художественная литература и ограниченное числохороших исследований по истории, литературе или философии.
Одной из первейшихзабот издателей-эмигрантов было переиздание произведений русскихписателей-классиков — Пушкина, Гоголя, Толстого, Достоевского, Чехова, — техкниг, по которым изгнанники истосковались и которые хотели бы иметь дома.“Петрополис” и “Слово” выпустили многотомные собрания сочинений этих авторов.Это были не академические издания, а просто хорошо изданные книги, как правило,напечатанные в соответствии с требованиями старой орфографии. По случаю юбилеякакого-либо писателя выпускались специальные издания, например, к столетию содня рождения Толстого в 1928 г. или к столетию смерти Пушкина в 1937 г.Несколько издательств в разных странах выпустили новые издания произведенийПушкина — наиболее ярким среди них может считаться собрание сочинений, изданноев Париже на мелованной бумаге и в кожаном переплете. В “Петрополисе” вышло подредакцией В. Ходасевича юбилейное издание “Евгения Онегина” с иллюстрациями М.Добужинского. Советские издания классиков стали конкурировать с продукциейРусского Зарубежья по своей доступности и полиграфическому исполнению только вначале 30-х гг. Однако, несмотря на то, что советские книги были гораздодешевле, многие эмигранты отказывались их покупать (и даже читать), потому чтоони были напечатаны в соответствии с новой орфографией, а слово “Бог” в нихписалось с маленькой буквы.
Второй пораспространенности группой изданий были произведения художественной литературы,написанные писателями-эмигрантами. Самой большой популярностью пользовалисьсочинения Немировича-Данченко, Амфитеатрова, Алданова и П. Краснова. Большая ихчасть публиковалась частями на страницах журналов. Новые произведения И.Бунина, Д. Мережковского, А. Ремизова, Б. Зайцева, А. Куприна и И. Шмелевавсегда находили свой, пусть небольшой, рынок сбыта. У писателей же молодогопоколения возникали большие сложности с публикацией своих книг. Так было с В.Сириным (Набоковым), Г. Газдановым и Н. Берберовой, если говорить только осамых известных и несколько более старших по возрасту. Чаще всего ихпроизведения печатались только в журналах. Еще труднее было тем, кто началписать в середине 30-х гг.: В. Яновскому, Ю. Фельзену, В. Варшавскому, вчастности, из-за их новаторства, модернистского стиля и тематики. Среднийчитатель Русского Зарубежья был слишком истощен каждодневной борьбой за хлебнасущный, чтобы быть любителем авангардной литературы. Он отдавал предпочтениелегкому чтению, романам знакомых классиков и современных писателей. Как отметилпоэт и критик Г. Иванов, писателю прежде всего нужны читатели, а молодые авторынаходят их с трудом; это обстоятельство создает барьер на пути развитиятворческой энергии гильдии литераторов в изгнании". С другой стороны,поэты могли позволить себе модернистские поиски, поскольку “революция” эпохиСеребряного века стала частью культурного достояния эмиграции, и, кроме того,отдельные стихи легче было опубликовать на страницах газет и журналов. Изданиестихотворного сборника, однако, было организовать сложнее, большая их частьиздавалась небольшими тиражами на средства автора, и лишь самые хвалебныеотзывы критики в периодической печати привлекали к ним внимание небольшогочисла покупателей.
Длянехудожественной литературы ситуация была еще более сложной. Книги по религии ифилософии, как мы уже упоминали, выходили в ИМКА-Пресс, которая могла себепозволить понести некоторые убытки. Неизбежный интерес у читателей РусскогоЗарубежья вызывали написанные современниками биографии и мемуары, поскольку вних говорилось о знакомых людях и известных событиях. Особенным успехомпользовались мемуары о гражданской войне, хотя и они не приносили авторамбольших денег, если только их не переводили на иностранные языки, — но это быликак правило, воспоминания наиболее видных представителей придворных кругов ируководителей Белой армии.
В РусскомЗарубежье было опубликовано лишь ограниченное число переводных произведений.Причина заключалась, во-первых, в относительно высокой цене за передачуавторских прав. Во-вторых, большинство эмигрантов в той пли иной степениовладевали языком принявшей их страны, хотя и не столь охотно, как это иногдаизображают. Наиболее часто переводили с английского, поскольку на этом языкебыло написано много хороших произведений современной художественной литературы,особенно детективных и приключенческих.
Как ужеуказывалось, произведения художественной и научной литературы чаще всегопубликовались на страницах периодических изданий. Последние являлись наиболееэффективным средством для поддержания культурного единства Русского Зарубежья:журналы были дешевле, их легче было издавать, они не требовали таких денежныхассигнований, какие были необходимы для публикации книг. Их также легче былораспространять за пределами того государства, где они издавались. Журналы былирассчитаны на определенный круг читателей и поэтому гарантировали себе пустьограниченный, но твердый спрос. Тяготы и сложности жизни в эмиграции часто недавали возможности представителям интеллигенции или писателям браться завыполнение замыслов, рассчитанных на длительное время, они отдавалипредпочтение краткосрочным, результаты которых — научные статьи или новеллыпубликовались в журналах или газетах.
Библиографияэмигрантской периодики, выпущенная парижским Институтом славянскихисследований, показывает, что газеты и журналы росли как грибы после дождя вкаждом центре русской диаспоры, но, как те же грибы, имели недолгий век. Срединих были издания на все литературные и эстетические вкусы, для всехполитических направлений, профессиональных интересов, просто информационные иразвлекательные. Представляется невозможным рассмотреть здесь весь спектр этихизданий, в частности, потому, что мы обладаем далеко не полной информацией.Архивы большинства периодических изданий были утрачены, так что мы не можемполучить даже такие элементарные сведения, как размер тиража, количествопроданных экземпляров или характер финансирования. “Внутренняя история”редакционной политики, причины принятия тех или иных решений также зачастуюнеизвестны. Все последующие общие соображения основаны по большей части намемуарах, оттуда же почерпнуты и примеры.
Периодическиеиздания распадались на следующие группы: информационные (как правило, газеты,местные или имевшие хождение по всей диаспоре), политические (органыполитических групп различной ориентации от леваков-анархистов и социалистов домахровых реакционеров-монархистов), издания различных ассоциаций(профессиональных, общественных, ветеранских, благотворительных и т.д.),научные (финансировавшиеся научными учреждениями), литературно-художественные(представляющие различные стили и течения), популярные и развлекательные,“серьезные”, так называемые “толстые”, журналы (подробнее о которых мырасскажем ниже) и религиозно-философские, более полно описанные в шестой главе.Кроме того, выходили регулярные информационные листки, чаще всего имевшиехождение только в какой-либо отдельной местности.
За исключениемчисто технических и специальных, а также имевших исключительно политическуюнаправленность изданий самыми долговечными и авторитетными были журналы,издававшиеся либералами или умеренными социалистами. Несмотря на то, чтопреобладающее большинство “средних” русских эмигрантов были консервативны ипридерживались монархических убеждений, ни одна газета или журнал правого толкане пользовались таким успехом, как либеральные издания. Объяснение кроется впервую очередь в том, что у либералов и прогрессивной интеллигенции былобширный опыт издания периодики, накопленный в дореволюционный период. Этотопыт сослужил им хорошую службу и при налаживании издательского дела вэмиграции. Во-вторых, представители либеральной интеллигенции занимали болеевзвешенную позицию и были более терпимы в своих суждениях, более критично подходили к информации, которую ониполучали и сообщали, нежели их консервативно настроенные конкуренты. Такимобразом, они могли обращаться к более широкой аудитории читателей, ведь дажесреди монархистов были глубоко укоренившиеся и эмоционально окрашенныепротиворечия, которые порождали нетерпимость и предрассудки.
Основнымиежедневными газетами эмигрантов, выходившими в течение более чем десяти лет,были “Последние новости” и “Возрождение” в Париже, “Руль” в Берлине, “Сегодня”в Риге и “Новое время” в Белграде. Эти газеты имели читателей во всей русскойдиаспоре. В других крупных центрах Русского Зарубежья — Праге, Харбине, Варшаве— также выходили ежедневные газеты, но они существовали относительно недолго и,по-видимому, не имели читателей в других местах. “Руль” и “Сегодня”,превосходные во многих отношениях газеты, со временем приобрели налетпровинциальности, сосредотачивая свое внимание на событиях местного значения,перепечатывая статьи и рассказы из других изданий и используя информациюместных и иностранных газет для сообщений о текущих событиях. “Руль” закрылся вначале 30-х гг., главным образом в результате сокращения численности русскойколонии в последние годы существования Веймарской республики. “Сегодня”,испытывая давление со стороны авторитарного режима К. Ульманиса, все большевнимания уделяло местным, латвийским делам и утратило, таким образом, своидостоинства, несмотря на то, что временами перепечатывало статьи икорреспонденции из парижских “Последних новостей” и произведения известныхэмигрантских авторов.
По общему мнению,парижские “Последние новости” были наиболее известной, уважаемой и широкочитаемой газетой Русского Зарубежья. Они выходили под редакцией П. Милюкова безперерывов с 27 апреля 1920 г. до II июня 1940 г., т.е. вышли в последний разнакануне того дня, когда немцы вошли в Париж. Газета честно и объективноотражала события международной жизни; внутренние, французские, проблемы отнюдьне занимали основного места на ее страницах, хотя постоянно обсуждались впериод кризисов. Газета могла гордиться тем, что она следила и полно освещаласобытия и положение в Советском Союзе. Эта информация носила в основном резкокритический и негативный характер, хотя газета должным образом замечала иподчеркивала все позитивные моменты, имевшие место на советской родине:например, международную позицию и отношение к войне, реформы в системеобразования, различные мероприятия социального плана и т.д. Газета широкоосвещала события художественной, музыкальной и литературной жизни в РусскомЗарубежье и в мире, что привлекало к ней высокообразованного читателя. Каждуюнеделю “Последние новости” отдавали несколько страниц исключительно поэзии,художественной прозе, литературной критике и истории литературы. Ежедневно в ееподвале помещались публицистические материалы, критические эссе илихудожественная проза, причем газета давала возможность высказаться эмигрантскимавторам, придерживавшимся различных художественных и политических взглядов.Газету упрекали в чересчур консервативной позиции в вопросах искусства илитературы, обвиняя главного редактора П. Милюкова в отсутствии воображения исмелости в эстетических суждениях. Это было весьма прискорбно, посколькугазета, практически единственная из всех эмигрантских изданий, выплачиваласолидные, по эмигрантским меркам, гонорары; публикация на страницах “Последнихновостей” была важна не только для авторского ego, но и для его кошелька. Милюков печаталтакже детективы, как правило, в переводах с английского.
В начале своегосуществования “Последние новости”, очевидно, получали субсидии из различныхисточников, в том числе, возможно, от некоторых правительств, но вскоре,благодаря своей широкой популярности, стали в финансовом отношениинезависимыми. Реклама, главным образом местная, не оказывала большого влиянияна финансовое положение газеты и не занимала