Теория солидаризма

Министерство образованияРеспублики Беларусь
Учреждение образования
“Гродненский государственныйуниверситет имени Янки Купалы”
Юридический факультет
Специальность 1-240103 – экономическое право
РЕФЕРАТ ПО КУРСУ «ИСТОРИЯПОЛИТИЧЕСКИХ И ПРАВОВЫХ УЧЕНИЙ»:
ТЕОРИЯ СОЛИДАРИЗМА

Выполнила студентка 2 курса,
2 группы, дневного отделения
Зубрик Ольга
Научный руководитель
кандидат юридических наук,
доцент Седельник В.В.
Гродно, 2009

ОГЛАВЛЕНИЕ
 
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. П. ЛЕРУ О ПРАВОВЫХ ИНСТИТУТАХ
ГЛАВА 2. ТЕОРИЯ КВАЗИ-КОНТРАКТА Л. БУРЖУА
ГЛАВА 3. ОБЪЕКТИВНОЕ УЧЕНИЕ О ПРАВЕ Л. ДЮГИ
ГЛАВА 4. КРИТИКИ ОБЪЕКТИВНОГО УЧЕНИЯ О ПРАВЕ
ГЛАВА 5. СОЦИАЛЬНОЕ ПРАВО В АНГЛИИ И РОССИИ
ГЛАВА 6. УЧЕНИЕ Г. ГИНСА О ПРАВЕ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

ВВЕДЕНИЕ
 
Идеи солидаризма получилизначительное распространение в конце XIX -начале XX вв.Солидаризм – от французскогоsolidaire – “действующий заодно”. В общих чертах, солидаризм – “системасогласования свободных устремлений людей и постоянного преодоления неизбежныхобщественных противоречий путем соподчинения противоположных интересов впроцессе солидарного сотрудничества”.
Солидаризм —социально-политическая концепция, получившая широкое распространение вбуржуазных общественных науках с переходом капиталистического общества в стадиюимпериализма. Создатели этой теории, как и либералы, ставили во главу углачеловеческий индивид и его личные права, но, в отличие от последних, считали,что личность не может существовать сама по себе, ибо своими знаниями,культурой, налаженным бытом, своим благополучием, в конце концов, она обязанаусилиям других людей.
Цель исследования является анализтеоретических положений и взглядов ученых, касающихся теории солидаризма. Даннаяцель обусловила постановку следующих задач:
1. Рассмотреть учение о правовыхинститутах Пьера Леру.
2. Раскрыть сущность теорииквази-контракта Буржуа.
3. Охарактеризовать объективное учениео праве Леона Дюги и рассмотреть критические взгляды на данную теорию.
4. Описать учения о социальном правеРоссии и Англии.
5. Раскрыть сущность учения о праве Г.Гинса.
Объектисследования: политико–правовые взгляды таких ученых как П. Леру, Л.Бужуа, Л. Дюги, Т. Грин, Н. Коркунов, Г. Гинса на теорию солидаризма.
Предметом исследованияданной работыявляются работы вышеупомянутых ученых: «Курс позитивной политики» Леру,«Солидарность» Буржуа, «Трактат о конституционном праве» Дюги, «От либерализмак солидаризму» Гинса и др.
Краткая информация оструктуре работы:работа состоит из введения, основной части: шести глав, заключения ибиблиографического списка. В первой главе раскрывается сущность учения ПьераЛеру о правовых институтах. Во второй главе характеризуется теорияквази-контракта Леона Буржуа. В третьей главе отражается объективное учение оправе Леона Дюги. В главе четвертой изложены критические взгляды на теориюобективного учения. В пятой главе рассмотрены учения некоторых ученых осоциальном праве в Англии и России. О учении Г. Гинса о праве говорится вшестой главе.
Методологическойосновой работыявились достижения отечественной юриспруденции, в частности труды ученых попроблемам теории права. При анализе текстов использовалсядиалектико-материалистический метод познания объективной действительности, атакже специально-научные методы (исторический, логический, функциональный,системный, сравнительный) и частно-научные методы (формально-юридический и сравнительно-правовой).
Эмпирическую базу исследования составили трудыотечественных ученых, таких как В. Н. Кудрявцев, В. П. Малахов, А. Ходов, А. Ф.Черданцев, В. С. Нерсесянц, Р. Т. Мухаев и др.

ГЛАВА 1. П. ЛЕРУ О ПРАВОВЫХИНСТИТУТАХ
 
Пьер Леру (1791-1871),первый французский солидарист, получивший техническое образование, и егонамерением было провести трудовую жизнь инженера, к которой он и готовился.Будучи, однако, человеком широко начитанным и интересующимся общественнымипроблемами, он поневоле стал задумываться над противоречиями современной емужизни послереволюционной Франции. С одной стороны, законодательство, основанноена Кодексе Наполеона, требовало формального применения принципов свободы иравенства (братство никогда не получило юридического оформления), а с другойстороны, экономическая жизнь явно вела к классовой борьбе, которую этот Кодексне только не предотвращал, но как будто, наоборот, поощрял. В то же времяпоявился целый ряд крайних течений, требовавших уничтожения всех современныхобщественных и политических институтов и фактического уравнения всех граждан.Обстоятельства, не давшие возможности Леру закончить свое техническоеобразование, натолкнули его на усиленное занятие политикой. Можно по-разномуотноситься к его политической карьере, сделавшей его в конце концов первымминистром социальной политики Французской Республики, где он не проявил нидостаточной прозорливости, ни достаточного организационного таланта, но нельзяне отдать ему пальмы первенства в тех новых идеях, которые легли в основусолидаризма.
Уже в своей первой книге“О Человечестве” Леру впервые проанализировал связь между юридическимиинститутами (собственность, семья и т.д.) и общественным развитием. В ней онпризывает не уничтожать эти институты, а подчинять их общественной пользе,придавать им ту форму, которая в данный период развития общества принесетнаибольшую пользу для общественного прогресса: “Если семья, государство исобственность причинили до сих пор столько зол, это, еще раз будь сказано, непотому, что это дурные вещи, а потому, что они вместо того, чтобы бытьорганизованы таким образом, чтобы служить неограниченному общению человека с емуподобными и миром, были в действительности повернуты против этого общения.Семья, родина и собственность — конечные вещи, которые должны быть организованыс оглядкой на бесконечность. Потому что человек существо конечное, котороестремится к бесконечности. Абсолютно конечное — для него зло. Бесконечное — егоцель, непредвиденное — его право. Пусть это непредвиденное, в котором заключенпрогресс, будет от него отнято; пусть семья, государство и собственность будуторганизованы с расчетом на конечность, — и зло воцарится на земле...”.
Леру, таким образом, неотрицает юридических норм, но требует, чтобы они были увязаны с перспективамиобщественного развития. Впервые право сближалось с учением об обществе. Идеябыла настолько нова и необычна, что, когда ее подхватил Конт и сделалдальнейшую попытку сближения нормативных идей (т.е. права) и социологии,началось общее возмущение среди его учеников. Новые идеи “Курса позитивнойполитики” стали даже приписывать душевной болезни отца социологии, не понимая,что в сущности это был совершенно здоровый и важный шаг вперед. Весь этотнеразумно поднятый шум не мог, однако, остановить дальнейшее сближениеправоведения и социологии, и стык был достигнут на пороге XX века главнымобразом благодаря усилиям солидаристов второго периода развития этого учения, ккоторому мы и переходим.
 
ГЛАВА 2. ТЕОРИЯ КВАЗИ-КОНТРАКТА Л.БУРЖУА
Если солидарность должнастать основой жизни более совершенного человеческого общества, то она должна,прежде всего создать для такого общества твердый юридический фундамент.Биологическая солидарность сама по себе такого фундамента не создает; нужныбыли дополнительные основания из области человеческой психологии, общей теорииправа, традиций человеческой цивилизации. Такова исходная точка той теорииюридического солидаризма, которую создал известный французский политическийдеятель Леон Буржуа.
Леон Виктор Огюст Буржуародился в Париже в 1851 году, получил солидное юридическое образование иявляется автором многочисленных работ по вопросам права, социологии иэкономики. Он был депутатом парламента, сенатором, занимал должности министранародного просвещения, юстиции и иностранных дел. В 1895 году был председателемСовета министров Франции. Буржуа всю свою жизнь боролся за те социальныемероприятия, которые в настоящее время считаются необходимой частьюобщественного устройства каждого культурного государства, но которые в еговремя почти отсутствовали, что вело к постоянным конфликтам между разнымислоями европейского общества.
Изложение идейБуржуа—отрывки из его книги “Солидарность” и его трех лекций из международнойконференции солидаристов в 1901-02 гг.: “Живая материя стремится перейти изсостояния гомогенного (однородного) в состояние гетерогенное (неоднородное).Происходит функциональная дифференциация органов, приспособление к разнымзадачам. И устойчивое равновесие достигается солидарной ассоциацией отдельныхчастей, стремящихся в общей цели. Эта ассоциация — основное условие успеха вборьбе за существование. Кант сказал: “То, что составляет организм, — этовзаимность его частей”. В этом смысл всей биологии. Однако заметим, что уприроды свои цели и эти цели не всегда совпадают с нашими. Цель, которуюстремится постичь человек, живущий в обществе, это достижение справедливости,но она не содержится в природе. Природу нельзя назвать несправедливой, онапопросту вне этого понятия. Нет, таким образом, ничего общего между цельюприроды и целью общества. Природа не интересуется справедливостью, но для людейона важна; они не могут обойтись без нее. Нет устойчивого общества, мира ипрогресса там, где справедливость не считается основной целью. Когда онанарушается, наступают конфликты, войны, революции… Откуда эта идея явиласьили откуда она выведена, неважно; главное, она существует. Идеи, как говорят,являются фактами: я отмечаю этот факт — идею справедливости… Справедливостьне реализуется в обществе, члены которого не признают себя должниками(общества). Ни один результат интеллектуальной, моральной или физическойдеятельности человека не может быть достигнут собственными его силами, егособственной персоной… Человек, живущий в обществе и не могущий жить без него,является должником по отношению к нему… Все знания, которыми я обладаю, —результат огромной работы, произведенной в течение веков; язык, на котором яговорю, выработан бесчисленными поколениями людей… Ни один акт производстваневозможен без орудий производства, которые кто-то изобрел, и т.д. Я всем этимпользуюсь; как могу я заявить себя независимым от общества, которому я должен.Ввиду всего этого я фактически, вольно или невольно, принял на себя долг,который я не имею права отвергнуть, не ставши несостоятелным должником…Обязательства по отношению к другим людям не являются результатом произвольногорешения; они попросту оплата тех преимуществ, которые каждый получает отобщества, цена тех услуг, которые общество предоставляет своим членам. Там гдесила обстоятельств ставит людей в такие отношения, которые они не имеливозможности предварительно обсудить, законы должны определить сущность ихотношений таким образом, чтобы это было лишь интерпретацией и оформлением такихусловий договора, которые бы они сами приняли, если бы они могли действоватькак свободные и равные договаривающиеся стороны. Квази-контракт есть не чтоиное, как договор, принятый ретроактивно...”.
Такова теория социальногоквази-контракта, одна из основных теорий французского солидаризма. Если междувсеми людьми существует договор или, как выражается Буржуа, квази-контракт, тоэто ставит законодательство, особенно социальное, на новое твердое основание.Исходя из факта договора, можно логически вывести не только все обязанностичеловека и гражданина по отношению к обществу, но и обязанность общества поотношению к его членам. Программа социальных реформ, которую в свое времяпредложил Буржуа и которая в настоящее время является общепринятой во всемкультурном мире, была выведена из теории квази-контракта.
Брюно, один из учеников ипоследователей Буржуа, задался целью показать, каким образом следует строитьсистему права, основанную на квази-контракте. В своем исключительно ценномтруде “Солидарность как основа закона” (1903) он, проектируя целую системуправа, основаную на квази-контракте, обязательном не только для отдельныхграждан, но и для публичной власти.
ГЛАВА 3. ОБЪЕКТИВНОЕ УЧЕНИЕ О ПРАВЕЛ. ДЮГИ
 
Дюги (Duguit) Леон (1859-1928)- известный французский юрист, декан юридического факультета в Бордо (с1886 г.). Один из авторов теории «надклассового» корпоративногогосударства (солидаризма). В основу теории права Д. были положены достиженияфранцузских социологов — научный позитивизм О. Конта и разработанный Э. Дюркгеймомтезис о том, что по мере углубления общественного разделения труда социальнаясплоченность в обществе возрастает, так как общие и индивидуальные потребностилюдей могут быть удовлетворены только за счет взаимопомощи и обоюдного обменауслугами.
Прежде всего, Дюгианализирует современное учение о государстве, которое считается субъектомправа, как бы особым коллективным лицом, имеющим “права”, аналогичные правамотдельных граждан. Источником этих прав государства считается так или иначевыраженная воля народа. Так, например, среди юристов пользуется популярностьюопределение Блунчли: “Государство есть политически организованная личностьнации, живущей на данной территории”. Некоторые юристы считают сущностьюгосударства коллективную волю “моральной личности”. “Все это, — говорит Дюги, —является метафизической теорией государства, идущей прямо от Руссо и в наиболеечистом виде выраженной в конституции французской революции… Для другихгосударство — это организованное общество, биологическая реальность, такое же живоесущество, как любой организм, огромный организм, состоящий из личностей… Ономыслится как организм и воля; организм как опора этой воли”.
Есть и третья теория,принадлежащая Еллинеку, которую Дюги также цитирует: “Личность (государства) —не основа, а результат правового общества… Понятие о личности государстваподтверждено фактом, что только оно может дать удовлетворительное юридическоеобоснование системе публичного права”.
Каковы бы ни былиавторитетность и талантливость авторов всех этих доктрин, продолжает Дюги, всеэто только набор фикций и гипотез. Любая наука, в том числе и юридическая,должна заниматься реальными вещами, иначе она не может быть наукой. Юридическиеже системы, основанные на фикциях, построены на зыбком песке и не смогут долгопросуществовать. Сторонники “государственной личности” утверждают, чтогосударство не может просуществовать без системы публичного права, а последняябез теории, что государство это особого рода личность, также без теории, чтокаждая личность имеет присущие ей права. Всего этого они никогда не смоглидоказать и вертятся в заколдованном круге. “Столетиями, — говорит Дюги —утверждалось, что люди, как индивидуумы, имеют права, и все правовые теориибыли построены на этой гипотезе.
В начале XVIII века эта доктринаестественного права окончательно утвердилась… Эта доктрина впервыепровозгласила, что государство ограничено законом, и это будет вечным вкладомФранцузской Революции… Но, базируясь на естественном принципе, они (делегатыГенеральных штатов) не смогли завершить свою работу… Особенно следуетотметить, что хотя власть государства может быть ограничена теориейестественных прав, положительные обязанности государства не могут бытьопределены из этого принципа”.
В своей критикеюридических фикций Дюги также отрицает и ряд других привычных современнойцивилизации понятий — учение о суверенитете, особенно о единстве суверенитета иединстве государственности, а также о чьем бы то ни было праве на власть. Всеэто он объявляет фикциями, возникшими для практических целей, но не применимымидля строго научного анализа.
В заключение своегокритического разбора юридических понятий Дюги говорит следующее: “Мир права неесть замкнутый в себе мир, как стараются показать нам некоторые юристы,идеальный мир, далекий от реальности; на самой деле это — мир конкретныхфактов, которые должны быть объяснены и классифицированы, мир человеческихволь, которые должны быть поняты в их конкретных проявлениях: необходимоопределить и оценить социальный эффект, который эти воли производят,материальную силу, которую они приводят в движение. Наши усилия были всегда устремлены,а этом направлении”.
В противоположность всемфикциям и предрассудкам современного права стоит один основный факт чистообъективного и научного значения — факт солидарности. Школа Буржуа, какизвестно, различала два вида солидарности — солидарность как факт исолидарность как норму. Первый вид солидарности известен также под названием“взаимозависимость”, или “взаимность”, особого рода функциональная связь междучленами любого общества. Дюги имеет в виду только этого рода солидарность,когда говорит о “факте солидарности”. Солидарность, согласно Дюги, — неморальная норма, но если человек хочет жить, а жить он может только в обществе,он должен сделать соответствующие выводы из факта солидарности. Таким образом,косвенно, солидарность все-таки является фундаментом человеческого поведения,хотя и не обладает характером чего-то абсолютного или императивного.
Далее Дюги переходит канализу солидарности. Начинает он этот анализ с разбора некоторых фактов,относящихся к индивидууму: “В основе всех явлений, где фактором являетсячеловек, лежит несводимый (элементарный) факт индивидуального себя самогосознающего сознания… “Я сознаю, значит я существую” — не есть декларацияпринципа индивидуализма, а утверждение бесспорной реальности, единственнойбесспорной реальности… “Вещь в себе” немецкой философии есть не что иное, какиндивидуальная мысль… Это сознание может быть подвержено внешним влиянием,все его содержание, может быть, целиком пришло извне… Оно может бытьисключительно социальным; может быть, как мы это сами писали, человек думалобщественно раньше, чем научился думать индивидуально; может быть, человектолько потому и думает, что живет в обществе; может быть, даже, чтоединственным объектом реальности является общество. Что все это меняет?Индивидуальное, себя сознающее сознание — это факт, стоящий выше и вне всякогофилософского или социального учения”.
Вторым фактом, согласноДюги, является стремление индивидуума воздействовать на внешний мир; это волякак фактор и действие как проявление этого фактора. Свободна эта воля или нет,нас в данном случае совершенно не интересует, так как наша задача состоит внастоящее время только в собирании бесспорных фактов. Факт существования волисостоит в стремлении к достижению определенных целей, которые ставит себеличность. Это стремление есть факт, сами же цели могут быть совершенно нереальными, воображаемыми. Эта сторона дела нас тоже в данном плане не должнаинтересовать.
Говоря об обществе, следует,прежде всего, предостеречь против отрицания единственного реального факта, чтосознание может быть только индивидуальным, другого сознания мы не знаем.Сознание, однако, растет с увеличением своего содержания, оно растет, прежде всего,с сознанием своей связи с другими. Поэтому, чем больше человек понимаетчеловеческую солидарность, тем больше он ее желает, тем больше он стремится кее реализации, тем больше растет его личность.
“Противопоставлениесоциализма и индивидуализма, в современном значении этих слов, не имеетразумного основания, — говорит Дюги. — Когда человек становится болеесоциальным, он делается более индивидуальным; и если он становится болееиндивидуальным, он делается более социальным”.
Третьим фактом являетсясама солидарность. Она бывает двух родов: солидарность по сходству исолидарность из-за разделения труда. Относительно первой следует прежде всегоуказать, что большинству из людей очевидно, что жизнь в обществе отдаляетсмерть и уменьшает возможные страдания человека, а эти страдания — это ужетакой “объективный факт", что с его существованием никто спорить нестанет. С другой стороны, существование общества во все времена человеческойистории, жизнь человека в обществе, а не изолированно, — тоже внушительныйнаучный факт. Он влияет на человеческое сознание в течение всей жизни человека,а потому влияет и на человеческую волю. Дюги отмечает, что было бы неправильнымподходить к социальной жизни только с физической или биологической точки зрения,что факт сознания неотъемлем от социальной жизни, и последняя не можетизучаться без признания этого факта. Воля к жизни, чувство самосохранениядиктуют нам, что в обществе мы находим приют и защиту, и ведут к развитиючувства солидарности. Это чувство спаивает общество, делает его возможным, хотясамо это чувство и остается личным, не коллективным. Это, однако, не означает,что следует принять теорию общественного договора. Люди никогда не жилираздельно, а потому и не могли “потом договориться”. Теорию квази-контрактаследует также отбросить как пережиток устаревшей юридической техники.Солидарность и общество — явления естественные, хотя и понятие “естественного”и следует включить такие факты, как индивидуальное сознание, человеческая воля,солидарность.
Солидарность по сходствуесть солидарность сознательная; люди знают, что она у них имеется и каксоображение выгоды, и как подсознательное чувство. Следует еще отметить, чтосолидарность началась как солидарность в определенной, небольшой группе и толькопостепенно развивается в общечеловеческую солидарность. В основе солидарностииз-за разделения труда лежит неравенство людей. Люди имеют разные потребности иразные способности, и эти разности увеличиваются с ходом человеческой истории.Идея “равенства перед законом” ничем не противоречит этим фактам, эгалитарныеже идеи вообще появились с ростом дифференциации людей и являются одним извидов выражения второго вида солидарности. Правильно понятая идея равенстваесть не идея полной одинаковости людей, а идея их равноценности, связанности,взаимозависимости. Разделение труда есть признак высокой степени развитиявысокодифференцированных индивидуумов и, вместе с тем, высокой степени развитияобщества. Чем больше люди специализируются, тем меньше они могут прожитьизолированно, вне общества; степень социальной интеграции есть функция степенииндивидуализации.
Право и государстводолжны быть построены на признании фактов. Они, т. е. право и государство,имеют служебное, функциональное значение; они должны быть внешним проявлениемсолидарности, соответствовать ей. Дюги говорит в этом смысле об объективномправе и придает ему прагматический, целеустремленный характер. Государстводолжно не только защищать личность, но и способствовать ее развитию,государство должно иметь право интервенции в жизнь общества, но в то же времяна него должны быть наложены и обязанности которых оно до сих пор не имело. Привсем этом должна соблюдаться формула — социальное и индивидуальное развитиеидут рука об руку и друг без друга невозможны.
В своих многочисленныхтрудах Дюги показывает, как на основании принципов объективного права следуетприступать к законодательству, которое обеспечило бы прогресс человека иобщества, содействовало бы солидаризации людей и наказывало бы за нарушениесолидарности. Объективное право стоит выше законодательных палат; законделается таковым, только если он соответствует принципам солидаризма, впротивном случае это только узаконенное бесправие. Имущественные праваотдельных лиц подлежат защите, только поскольку это соответствует их социальнойфункции.
Дюги, однако, не толькоюрист, но и теоретик политического направления; он не только закладывает основынового, на объективной науке основанного законодательства, но и разрабатываетпрограмму нового строя, во многом схожую с программой русских солидаристов.
Следует еще отметитьотличную от Дюги систему объективного права французского солидариста Ориу,основанную на объективных, “бытовых элементах нации, приведенной вгосударственный режим”.
ГЛАВА 4. КРИТИКИ ОБЪЕКТИВНОГО УЧЕНИЯО ПРАВЕ
Идеи Дюги были встреченыв научно-юридическом мире со значительным интересом; нашлись и пламенныезащитники, и суровые критики. Из многочисленной критической литературы выбранытри интересные работы — Саратовская лекция проф. Е. Спекторского (1911), статьяавстралийского юриста В. Д. Брауна (1915) и статья английского юриста В. И.Эллиота (1922).
Е. Спекторский неявляется ни сторонником, ни противником солидаризма; он только хочет уяснитьего историческую роль и возможные виды на будущее. Его оценка работ Дюги вобщем положительна. Его высказывания по поводу теории объективного права: “Этуточку зрения нельзя не признать свежею и плодотворною… Все это не могло непринести большой пользы правоведению… Им (юристам) пришлось вспомнить, чтоправо существует для людей, а люди живут в обществе. И для того, чтобы открытьи установить принципы права, они оставили заманчивую, но также и обманчивую,область метафизики и стали ориентировать право в общественной жизни. Все этообновило и углубило правоведение. Оно очутилось на твердой почве и, подобнолегендарному Антею, получило новые силы от прикосновения с землею. Но в этом жесодержалось и содержится немалая опасность для него. Дело в том, что социологиявсегда стремилась и стремится стать чем-то вроде физики общественной жизни, —науки, подчиняющей ее онтологию закономерности исключительно механическоготипа. Правоведение же всегда остается наукою моральною, изучающею общественнуюжизнь с точки зрения деонтологической закономерности. И вот, когда социологиячересчур подчиняет себе или даже поглощает правоведение, то от всегоспецифически юридического не остается ничего… И верховной идеей правастановится какой-то уже даже не юридический, а социально-физический автоматизм.Если Буржуа и Дюги более или менее благополучно избежали этой опасности, тоэтого нельзя сказать про Ориу с его теорией равновесий и социальногоавтоматизма. Несмотря на этот недостаток, положительной стороной теориисолидарности является то, что она нашла-таки какое-то решение вопроса овзаимодействии юриспруденции и социологии. Таким образом, доктрина солидарностипринципиально интересна, прежде всего, тем, что она сближает юриспруденцию ссоциологиею. С этим связано то, что она дает голую теорию государства… Кроменовой теории государства, доктрина солидарности дает также и новую теориюправа. Сущность перемены состоит прежде всего в том, что она решительноотрицает императивную теорию объективного права… Новая теория права ведет засобой новую теорию источников объективного права… В согласии с общеютенденцией солидаристов построить теорию права не извне, а изнутри, изсобственной жизни общества, выдвигается в качестве одного из основныхисточников права автономия… Таким образом, децентрализованная теориягосударства ведет за собой и децентрализованную теорию права”.
Статья эта появившаяся в“Юридическом Вестнике” за 1912 год, получила в свое время достаточнуюизвестность и впервые показала русскому, тогда еще дореволюционному, обществувесь комплекс проблем юридического солидаризма.
Совсем иначе быливстречены идеи юридического солидаризма в англосаксонских странах. АвстралиецБраун подходил к критике Дюги глазным образом с практической точки зрения, т.е.не с точки зрения законодателя, а с точки зрения судьи. Он признает, что учениеДюги — полезный корректив к господствующей школе Остина, который под влияниемнемецкой юридической науки все право сводил к приказу верховной власти, коейвсе должны подчиняться. Но он не видит, как учение Дюги может быть использованов суде.
“Да, конечно, — говоритон, — давайте уйдем от юридических фикций, давайте построим наше учение о правена фактах, но пусть эти факты будут таковы, чтобы их можно было использовать всуде”.
Браун подробноостанавливается на отдельных частях учения Дюги, показывая их, по его мнению,неприменимость для судебного разбирательства. Возьмем, например, учение Дюги отом, что государственная власть не суверенна, а подчинена высшему закону. Какойсудья может отказаться судить по закону, исходящему от высшей власти, на томосновании, что этот закон не соответствует принципам объективного права? Или —должен ли судья действительно проверять каждую статью закона в том смысле, чтоее применение в данном случае достигнет социальной цели? Не является ли государство,издающее закон, высшим судьей в этом отношении? Далее, сомнительно, чтобызаконы делались таковыми не потому, что так решил соответствующий парламент, ав силу того, что они являются проявлением и применением объективного права.Право есть то, что соответствует закону, а не наоборот. Правда, иногда судьеприходится решать случай, не предвиденный законом. Для этого он ищет решение вдухе закона, но никак не в духе какой-то “социальной функции”. И что, наконец,значит обязанность правительства “хорошо управлять”? Относительновторостепенных властей Дюги может быть и прав, так как во всех государствах всёбольшие старания прилагаются к избеганию злоупотреблений, но относительносуверенной власти нет такой инстанции, к которой можно бы было апеллировать, заисключением самого “объективного права”, да и то это возможно только вреволюционном порядке.
Возражения Брауна лежат вплоскости международного недоразумения: британский юрист, традиционалист ипрактик, не может понять французского ученого-новатора, ищущего точки опорыпосле трех революций и в обстоятельствах неудовлетворительных социальныхусловий современной ему Франции. Он приписывает Дюги желание внести хаос всудебную процедуру, фактически отменить все законы и заменить их судебнымтолкованием объективно-социального права. Такого рецепта Дюги не предлагал; егоинтересовало дать совет не столько судьям, сколько законодателям. Иестественно, что если законы будут в духе объективно-социального права, то итолкования законов судьям будут в том же духе. В настоящее время, полвекаспустя после статьи Брауна, не только в фашистских и социалистических странахмы видели тенденцию судей к социальному толкованию законов (правда, чаще всегов уродливых формах), но и в демократических странах Европы, США и самойАвстралии суды все больше проявляют интерес к социальным результатам своихпостановлений. Дюги в этом смысле явился, в известной мере, пророком будущегоразвития юриспруденции.
Критика Эллиота в егостатье “Метафизика прагматической концепции права Дюги” содержит болеесущественную дискуссию принципов объективного права; она направлена на самыйфундамент юридического солидаризма и старается показать, что этот фундаментстоль же метафизичен, как и те теории, против которых так упорно боролся самДюги.
“Социальнаявзаимозависимость, — говорит Эллиот, — может вызвать у людей мысль онеобходимости социальной солидарности, но это не создает этот желаемый эффекткак факт. Фактом же именно является то, что социальная солидарность как разесть одна из тех идеальных целей, которые в одно и то же время являются важнымипотребностями, существующими в сознании людей, однако и приблизительно не могутбыть осуществлены. В свете того, что мы знаем об этих идеальных целях, наш“факт” получает метафизический характер такой степени, которую только можнопридумать; он ведет нас прямо к вопросам правоверности, которых мы егопризнанием должны были будто бы избежать”. Это мудреное рассуждение не трудноопровергнуть ссылкой на действительный текст из работ Дюги. Прежде всего, дляДюги взаимозависимость и солидарность — одно и тоже, а потому одно не вызываетдругое; во-вторых, солидарность, осознанная людьми, членами общества, не имеет,согласно Дюги, абсолютного, императивного характера. Это всё — неоспоримыефакты безо всякой метафизической подкладки.
Эллиот далее сопоставляетдве выдержки из Дюги и обнаруживает в них будто бы разительное противоречие. Водной Дюги говорит, что “во всех социальных группах, которые мы считаемгосударствами, есть личности сильнее других, которые могут навязать свою волюостальным”, в другой он, однако, утверждает, что эти правители, “которые, поопределению, обладают наибольшей силой, существующей в данном обществе, всё жеобязаны “правлением права” употребить свои силы для реализации социальной солидарности”.И в другом месте: “как отдельные личности, так и правители имеют правовыеобязанности, основанные на социальной взаимозависимости”.
Терминология у Дюгиздесь, действительно, несколько хромает, так как он употребляет привычные словав необычном смысле. Дело не идет, прежде, всего, о моральных обязанностях, таккак понятия морали Дюги исключил из своего рассмотрения, как метафизические, аоб обязанностях юридических, опять-таки не в общепринятом смысле, а в томсмысле, что неисполнение их вызывает социальную реакцию. В случае отдельныхчленов общества — это наказание за нарушение солидарности; в случае правителей— дворцовый переворот или революция, иногда просто потеря голоса при выборах.Ничего метафизического или противоречивого мы и здесь не обнаруживаем.
Дюги был первым средисолидаристов, применившим, хотя бы частично, метод понимания к социальнымявлениям. Его позитивизм, унаследованный со школьной скамьи, значительно, такимобразом, расширен включением человеческого сознания, воли, солидарности и т.д.,как фактов общественной действительности. Однако он пошел по этому путинедостаточно далеко и в результате, как на это указывает Эллиот, слишкомпримитивизировал механизм власти. Не было, например, необходимости выключить израссмотрения нравственные идеи, так как их существование у цивилизованных людейесть тоже несомненный факт, хотя бы даже только как состояние сознания,констатирующее нарушение целесообразной социальной структуры. Также приходитсясогласиться с Эллиотом, что хотя Дюги и упомянул о сознании как факте, он вдальнейшем своем изложении избегает о нем говорить. И творческие способностисознания не находят применения при построении теории власти и государства.
Учение Дюги имеетисключительное значение для теории юридического солидаризма. Дюги указал путь,по которому может пойти дальнейшее развитие этой теории, хотя его учение итребует в настоящее время не тольки значительных поправок, но и основательнойперестройки.
ГЛАВА 5. СОЦИАЛЬНОЕ ПРАВО В АНГЛИИ ИРОССИИ
Идея, что право существуеттолько как общественный институт и является результатом многовековой эволюцииобщества, существовала уже до Дюги. Два автора особенно известны как основателисистемы социального права: англичанин Томас Хилл Грин и русский Н. К. Коркунов.Они заложили основы юридического солидаризма ранее, чем сам термин “солидаризм”появился в 1891 году. Их идеи были восприняты более поздними солидаристами,включая русских. История эволюции юридического солидаризма была бы поэтомунеполной и непонятной без, хотя бы, краткого обзора их учений. Что эти ученияоткосятся к солидаризму, было отмечено Спекторским (в отношении Коркунова) идругими исследователями.
Во второй половине XIXвека в Англии начался отход от того крайне индивидуалистического и весьманекритического образа мышления, который был когда-то так характерен для этойстраны. Во главе этого нового движения стал Оксфордский университет, а один изглавных духовных вождей его был профессор этого университета Т. X. Грин(1836-1882). Взаимность отношений между личностью и обществом является,согласно Грину, основой нравственности: “Человеческое Я есть Я общественное”.Высшей формой общества, говорил он, является то, в котором равный соединен сравным и в котором главная связь членов общества — их лояльность к нему и егоцелям. Общество должно предоставить каждому его члену право на нравственноесамоопределение и на человеческое достоинство, что является как условиемразвития личности, так и ее правом. Однако и свобода имеет не толькоиндивидуальный, но и социальный характер. Основанное на свободе, так называемоелиберальное государство (в английском смысле этого слова) не является таковым,если оно ни во что не вмешивается и не способствует развитию общества.
Особо важным являетсяучение Грина о праве. “Право, — говорит Грин, — есть власть, затребованная ипризнанная, как соответствующая благу общества”, “право не против общества, аправо человека, чтобы с ним обращались как с членом общества”. Это — правоучастия в обществе и содействия его развитию.
Право, таким образом,состоит из двух элементов. Первый элемент есть заявка на свободу действия,которая есть результат желания человека проявить свои внутренние силы испособности. Это желание, однако, само по себе не оправдывает права; требуетсяеще, чтобы личность считалась с столь же законными желаниями других людей.Вторым элементом является общественное признание стремлений данной личности;уверенность, что ее свободная деятельность соответствует общественномуинтересу. Общественный интерес, однако, есть сумма интересов отдельныхличностей. Общество имеет обязанности по отношению к своим членам так же, как ипоследние имеют их по отношению к обществу. Право должно быть, таким образом,построено на системе право-обязанностей как личности, так и общества.
Проф. Н. М. Коркунов(1853-1904), автор известного труда “Указ и закон”, был не только защитникомтеории социального права, но и предшественником Дюги в стремлении создатьобъективное учение о праве. Он требует отказа от двух фикций: от взгляда нагосударство как на личность и от веры в особую государственную волю. Где, —спрашивал он, — единая воля в конституционных государствах, особенно спарламентским правительством и борьбою партий? Где эта воля в республиках? Гдеее искать в тех случаях, когда -два учреждения пререкаются между собою, атретье решает их спор? Здесь, как будто, целых три воли… Словом, основавластвования, осуществляемого государственными органами, состоит не в том, чтосуществует какая-то высшая государственная личность, диктующая свою высшую волю,а в том, что люди, живущие совместно, связаны сознанием взаимной зависимости.Коркунов старается построить теорию государства как юридического отношения, вкотором субъектами являются граждане, а объектом — власть.
 
ГЛАВА 6. УЧЕНИЕ Г. ГИНСА О ПРАВЕ
 
Среди русских уже болееста лет существовали люди, которые придавали особо важное значениесолидарности, соборности, взаимности, “конструктивному альтруизму”, немало вРоссии было и последователей Леру и Дюги, почитателей Фуйе, но никто до проф.Г. Гинса не назвал себя ясно и открыто солидаристом. Его первенство в этомотношений неоспоримо.
К идее солидаризма онпришел самостоятельно, во время работы над своей диссертацией о водном праве,которую он защищал в Париже в 1929 г. Гинс не нашел у французских солидаристов“сколько-нибудь разработанной социально-экономической доктрины” и решилразработать ее сам, заимствовав от французов только самый термин “солидаризм”.В своем главном труде “От либерализма к солидаризму” (“На путях к государствубудущего”), написанном в 1930 году, а также в более поздних книгах и статьяхГинс старается дать “экономическое, психологическое и юридическое обоснованиесолидаризма” как единой стройной системы. В настоящей статье нас, однако, будетинтересовать только его учение о праве, — область солидаристического учения,которому сам Гинс придает исплючительно важное значение: “Практическая сторонасолидаризма, — говорит Гинс, — гармонизация общественных и личных,государственных и индивидуальных правоотношений”. Эта идея гармонизации общественныхи частных интересов, прав и обязанностей должна стать основой “нового права” иявляется причиной тому, что солидаризм станет как фактором, так и продуктомпрогресса. Приведем несколько последовательных выдержек из основного трудаГинса, поясняющих эту идею: “Формула “от либерализма к солидаризму” означаетдвижение, переход от одного порядка к другому.
Право вноситгармоническое начало в человеческое общежитие, оно уравновешивает действующиесилы, распределяя права и обязанности. Если солидаризм вносит большуюравномерность в распределение прав и обязанностей, подчиняет началу гармониивсе живые общественные силы… то можно сказать, что солидаризм — завоеваниепрогресса.
Правовые принципы ивоззрения выражают психологию, которая, в свою очередь, определяется состояниемкультуры и внешними условиями. С этой точки зрения и солидаризм являетсяпродуктом развивающейся культуры… Наконец, и с точки зрения гармонизацииактивных начал общественной жизни солидаризм наиболее соответствует современнымусловиям. Индивидуализм и социальные тенденции наиболее гармонично примирятся всолидаризме”. Существующие до сих пор теории права, очевидно, не содержатдостаточных для этой гармонизации элементов. Применяя “старое право”,государство должно или брать решение какого-либо вопроса в свои руки, илиотступать перед принципом неприкосновенности частных прав.
Сначала ученые юристыпытались новые правовые отношения разбить на составные элементы, взятые изпубличного и частного права, создать новую “смешанную систему” права,соответствующую действительности XX века. О ней, однако, проф. Гинс говоритследующее: “Смешанная система, сочетающая частное и публичное право, лишена определенности.В смеси может преобладать либо одно, либо другое начало. Гибридные формы вправе менее всего пригодны, они равносильны уклонению от прямого ответа. Еслиже смесь, как некоторые химические составы, создает нечто новое, то не лучше лидать ей наименование и определить ее особые качества и свойства?” Поэтому онпредлагает “вместо насильственного втискивания новообразованного права в однуиз существующих рубрик” признать его новым, третьим типом права и назвать его“регулятивным правом”, и “тогда современное право будет складываться из трехвидов права: публичного, регулятивного и частного”. Таким образом, мы видим,что Г. Гинс значительно менее радикален, чем Дюги, который считал, что новоесолидаристическое “объективное право” должно не стоять рядом с двумя старымисистемами права, а полностью заменить их.
Самым важным, однако,является дух нового права, оставляющий достаточное поле самодеятельностиотдельным лицам, но призывающий их к добровольному сотрудничеству подруководством государства: “Основная идея регулятивного права, — говорит Гинс, —отвечающая и его названию, заключается в том, что государство не можетнавязывать частному хозяйству те цели, которые ему чужды, и приноситьиндивидуальные или групповые интересы в жертву “общему благу”, оно можетдопускать только такие ограничения, — вернее, такое соподчинение илисогласование прав, в интересах общей выгоды, — которые приносят одновременновыгоды и тем, кто подвергается ограничениям...
Регулятивное право,отделяясь от права публичного, поддерживает уважение к частным правам истановится оплотом против опасных тенденций централизации и социализациихозяйства, против удушения предпринимательства...
Человеческая личность ихозяйственная свобода не пострадают. Государство будет оплотом для личностипротив злоупотребления со стороны общественности, организованное общество —против всепоглощающего государства”.
Термин “солидарность”Гинс редко употребляет в смысле существующей взаимозависимости отдельных членовобщества, чаще же всего — в смысле морально-утилитарной нормы, которая ведет ксотрудничеству. Демократическое по существу государство (“в его принципах июридических гарантиях, а не в избитых формах парламентаризма”) должно поощрятьосуществление солидарности как путем соответствующего законодательства, так инепосредственным действием, если принципы солидарности все же не осуществляютсяили нарушаются.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
 
При изучении разныхтеорий юридического солидаризма бросается в глаза одно необычное явление. Г.Гинс делает заявление, что он от французских солидаристов заимствовал толькосамое слово “солидаризм”. Дюги еще более решительно отмежевывается от Буржуа иего школы. Да и сам Буржуа, только вскользь упоминая о Леру, считаетюридический солидаризм своим личным открытием. И действительно, изложенное вышепоказывает значительную разницу в содержании теорий Буржуа, Дюги, Гинса и Грина,несмотря на то, что под солидарностью они понимают приблизительно то же самое —солидарность как факт и солидарность как норму. Общим, во всяком случае,является понятие, не только слово или термин.
Главным различием этихучений является их тематика и методология. Темой Дюги была солидарность какисточник права, причем права всякого, независимо от того, о каком периодеистории идет речь. Он старался отыскать эту связь “объективным” путем, исключаявсякий философский подход к данному вопросу.
Буржуа хочет внестиэлемент социальной справедливости в современное ему французское право, неразрушая его, а только давая ему расширенное толкование, что приводит его кнесколько неудачному, формальному учению о квази-контракте. Это учение не былопринято более поздними солидаристами, даже французскими, но основная идеяБуржуа о социальной справедливости в праве, наоборот, получила широкоераспространение и среди несолидаристов.
Учение Гинса имеетсовершенно другую тематику: регулятивное право и его переход в координационноеправо будущего, — в право при солидаристическом строе. Его не столькоинтересуют источники права вообще, как его развитие в будущем. Он планирует этоправо, старается предвидеть его формы и особенности, обосновать его на твердом,реалистическом фундаменте.
Для каждого автораестественно известное увлечение собственной тематикой, но для успехасолидаризма, как движения, важно такое отношение к различным теориямюридического солидаризма, которое видело бы этот предмет в целом и не утерялобы тех зерен истины, которые содержатся в каждой из этих теорий. Передсолидаристами стоит задача интеграции этих учений и дальнейшая работа надвопросами солидаристического права.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Западно-европейская социология XIX века: Тексты/ под ред.В.И. Добренькова. М.: Издание Международного Университета Бизнеса и Управления,1996. 124с.
2. История политических учений. Вып.2 /Под ред. О. В.Мартышина ‒М.: Юрист,1996.  368с.
3. История политических и правовых учений: Учебник для вузов/Под общ. ред. В. С. Нерсесянца. М.: ИНФРА-М, 1996. 728 с.
4. История правовых и политических учений: Учебник. / Подред. О.Э.Лейста. — М.: Госюриздат, 1997.456с.
5. История политических и правовых учений: Хрестоматия дляюридических, вузов и факультетов/ Сост. и общ: ред. Г. Г. Демиденко. Харьков:Факт, 1999.‒1078с.
6. История политических и правовых учений: Хрестоматия /Подред. В. П. Малахова.  М.: Академический проект, 2000. 414с.
7. История теоретической социологии Том 1. М.: издательствоКАНОН, 1997. 674с.
8. Коваленко, А. И. Правовое государство: концепции иреальность/ А. И. Коваленко. М.: ИНФА-М, 1993.256с.
9. Кудрявцев, В.Н. Современная социология права: Учебник длявузов/В. Н. Кудрявцев, В. П. Казимирчук. М.:Юрист, 1995.88с.
10. Мухаев, Р.Т. Хрестоматия по теории государства и права,политологии, истории политических и правовых учений: Пособие для вузов,юридических и гуманитарных факультетов/ Р. Т. Мухаев. М.: Изд-во ПРИОР, 2000. 1104с.
11. Ходов, А. Солидаризм/А. Ходов // Новый Мир.2006.№2. С.1248.
12. Черданцев, А.Ф. «Теория государства и права» учебник дляВУЗов /А. Ф. Черданцев М.: Юрайт, 2001. 432с.