Бурыкин А. А.
Боливия.Колумбия. Коста-Рика. Мексика. Парагвай. Норвегия. Шесть названий стран, большаячасть из которых вызывает представления о кофе и бананах. Что общего междуними?
То,что все эти страны — все те, кто на сегодняшний день ратифицировал КонвенциюМеждународной Конференции труда (МОТ) № 169 «О коренных народах, ведущихплеменной образ жизни в независимых странах». Эта Конвенция была принята в июне1989 г. и вступила в силу 5 сентября 1991 г. За пять лет к ней присоединилисьшесть государств, и только те, которые названы выше. Изучает вопрос седьмое —Австралия.
Вэтом списке нет Канады, США, Швеции, Финляндии, Дании с ее Гренландией.Независимая Африка тоже не проявляет интереса к этому документу, государстваАзии вообще его как бы не замечают, среди участников Конвенции нетмногонационального социалистического Китая, нет Вьетнама, Индии. Нет тут и России,где уже много времени звучат голоса определенного неизменного круга лиц с требованием«немедленно» ратифицировать эту Конвенцию.
Еслипосмотреть внимательно, национальный вопрос в России имеет свою собственнуюисторию. До начала 70-х годов твердили, что в СССР он решен — дотвердили дотого, что всем захотелось увидеть, как он, этот вопрос, выглядит. Увидели —тотальный суверенитет от Прибалтики до Корякии, и уже потом все остальное с нюансамипо местным условиям.
ВРоссии изначально развивалась особая модель национальных отношений. Тут никогдане было высшего и низшего слоя населения, которое различалось бы по этническомупризнаку. Вся земля входила в состав метрополии, Север и Дальний Востокколониями не были. Национальная интеллигенция начала складываться в России в прошломвеке, и каждый из людей российской культуры осознавал себя прежде всего какроссийский интеллигент, а уже потом как украинец, чуваш, армянин, казах илиеврей. Это потом начались подвижки по приоритету — кем выгоднее числиться:культурным человеком или представителем «титульного» народа… Попробуемразобраться во всем по порядку.
Кто такой «коренной», что такое «племенной»?
Давайтене будем уходить от общепринятых понятий — договоримся, что представителькоренного населения, ведущего племенной образ жизни — это тот, кто, простите,ходит в национальном костюме с голым задом и с помощью лука и стрел добываетсебе на пропитание вкусных ящериц. Такие народы еще есть на свете в Австралии,в Бразилии, Венесуэле, в Индии на Андаманских островах, о них снимают фильмыдля телевидения и пишут книги. Эти люди не знают, в каком государстве ониживут, какой в нем общественный строй и кто в данный момент исполняетобязанности Президента. Права этих народов, по замыслу МОТ, как раз и призваназащищать Конвенция, но, как видим, многие государства и с такими народамиКонвенцию 169 не подписывают. Если на другой стороне Берингова пролива мы можемувидеть индейца в головном уборе из перьев, приносящего дары жертвенномустолбу, то это уже не образ жизни, а этнографическая экзотика, такая же, как у айновна острове Хоккайдо в Японии. Кто ведет племенной образ жизни и попадает подКонвенцию в России? Ах, ненцы, эвенки, чукчи…
Еслиразбираться, какой субъект политической организации старше в противопоставлениигосударства и народа как части его населения, то не обязательно этнос —какой-либо народ — будет старше суверенного государства. Два «коренных» народаобразовались уже после вхождения Севера в состав России, в 18–19 веках — этодолганы и чуванцы. Сюда же добавятся местные русские низовьев Индигирки и Колымы,камчадалы Охотского побережья и Камчатки, сахаляры — русские, говорящиепо-якутски. Мы сами худо-бедно признали их коренными народами Севера еще дотого, как Конвенция была составлена. С точки зрения Конвенции их как бы нетвовсе. Куда их прикажете девать? Вообще критерий самосознания как статусакоренного народа крайне ненадежен: никто не может запретить любой семьеобъявить себя отдельным народом с эксклюзивными, как принято выражаться,правами на все на свете.
Права: что обещают и что имеем.
Конвенция169 — это международный правовой документ, который будет действовать в каждомиз ратифицировавших его государств в полном объеме. Его нельзя заставитьдействовать частично: эту-де статью принимаем, а эта нам не подходит. Что же в нейнаписано?
Конвенцияпровозглашает равные права и основные свободы (статьи 2, 3, 20), отсутствиедискриминации (статья 3), право на труд, на судебную защиту, равноправие мужчини женщин (статьи 3,20 п.3), избирательное право (статья 6б), равноевознаграждение за труд равной ценности (статья 20 п. 2), равные права в отношениипрофессиональной подготовки (статья 21), социальное обеспечение и здравоохранениебез дискриминациии (статья 24), ориентация учебных программ на особыепотребности коренных народов, обучение грамоте на родном языке (статья 27).
Такчто из этого набора отсутствует в российских правовых документах, чегоофициально лишены наши северяне? Ага, смешно становится, всех этих прав у них визбытке. На местном уровне в районах проживания у коренных жителей определенныепривилегии, которые пусть плохо (денег не хватает), но соблюдаются. Более того,эти привилегии каким-то образом завоевываются и диаспорой — теми, кто живет в столицах,Москве и Петербурге, и тут уже региональное законодательство вовсе ни при чем.Разве что статья 31, говорящая об искоренении предубеждения к коренным народам,достойна внимания.
Традиционное хозяйство: без слова «Оленеводство».
Хозяйствокак образ жизни, составляющее комплекс элементарных средств жизнеобеспечениянарода, и то же занятие на промышленной основе при интеграции этого комплекса вэкономику региона или в федеральную структуру — между этими понятиями огромнаяразница как в экономической и правовой основе, так и в экологических и социальныхпоследствиях. Знаете, в чем главная драма наших коренных народов? В том, чтоони уже лет 50 назад окончательно передали государству контроль надсобственными исконными средствами жизнеобеспечения — неважно, добровольно илинет, надо признать факт — этот контроль утрачен. Между тем главный признакотдельного этноса — именно автономность его комплекса жизнеобеспечения, а неязык или религия, и совсем не песни и танцы. Хотим мы этого или нет, но нанаших глазах начался и идет процесс превращения отдельных разных малочисленныхнародов в одну социальную группу с невысоким статусом.
Средитрадиционных занятий коренных народов Конвенция (статья 23) называет следующие:охота, рыболовство, звероводство и собирательство. Охота на пушного зверя наСевере давно стала уделом приезжих. Собирательство — у нас не Австралия и неАфрика, собирать, кроме ягод, нечего. А что такое «звероводство»? Попробуйтеразберитесь: домашнее содержание лис-«кормленок», как было принято в началенашего столетия в Якутии, промышленное клеточное звероводство совхозного типаили что-то еще… Но формально слов «оленеводство» и «морской зверобойныйпромысел» в Конвенции, извините, не имеется. Получается так, что, защищая правакоренного населения на промысловые угодья, этот документ не определяет самихтрадиционных занятий или определяет их очень приблизительно. Тогда как же можноим руководствоваться при принятии решений?
Ещепроблема — так ли уж самобытно хозяйство коренных народов. Сколько лет у нашихаборигенов огнестрельное оружие? Почти двести, уж во всяком случае, больше ста.В начале века чукчи не хуже техасских ковбоев умели отличить винчестер 30х30 дляохоты на нерпу от винчестера 30х60, с которым можно бить моржа. В 1988 годуэвены Среднеколымского района Якутии жаловались: в тундре пожары, сгорелилабазы, а там хранились ящики с патронами к винчестерам, завезенные ещеСвенсоном в конце 20-х годов… В совхозном имуществе они, понятно, не числились.
Земля! Земля! Земля!
Основное,что привлекает всех участников разговоров о данном документе — раздел IIКонвенции, говорящий о праве на землю. Да, статья 14 признает за коренныминародами право собственности и владения на земли, которые они традиционнозанимают. Это так. Но в условиях постсоветской реальности реализация праваособой собственности коренных народов на землю невозможна. Главная причина —такого права нет пока у других граждан России, нет и механизма для егоосуществления. В Конвенции не упомянуты ни приморский шельф, ни прибрежныеакватории — но и на них наши профессиональные представители малочисленныхнародов на международных форумах вроде Е. А. Гаер или В. М. Санги требовали и требуютэксклюзивное, как можно выражаться, право коренных народов. Лакомый кусок —завладеть всем, что есть на Севере, на основании международного документа.
Всеэто при том, что в Конвенции повсюду говорится о равных правах коренныхнародов, о по меньшей мере равных правах (статьи 21, 26 и другие) и ни в одномслучае — о преимущественных правах. Что поделаешь — ее составляли люди, неимевшие понятия о том, что в бывшем СССР некоторые народы привыкли быть в привилегированномположении, и элементарное гражданское равенство, идеал западной демократии —это ущемление их привилегий и достоинства.
Естьв Конвенции статья 4, пункт 3: «Меры по охране лиц, принадлежащих к кореннымнародам, не наносят ущерба бездискриминационному пользованию гражданскимиправами». Тут не совсем ясно, о чьих правах идет речь — о гражданских правахкоренных жителей, или о гражданских, имущественных и личностных правах всегоостального населения. В советские времена, помним, все делалось именно зачей-то счет, в ущерб кому-либо. Здесь опять тупик: дать права на землю кореннымжителям — значит ущемить права всех прочих граждан государства, закрепить за аборигенамиземли их природопользования на особых условиях — это ограничить их же в правечастной собственности.
Кстати,среди статей о земле в Конвенции есть очень важная статья, о которой не любятупоминать борцы за ее ратификацию. Это статья 17, пункт 3: «Необходимопрепятствовать лицам, не принадлежащим к указанным народам… в целях получения всобственность, во владение или в пользование земель, принадлежащих указаннымнародам». Вот так. Препятствовать. Это значит, что, передача в субарендутерриторий традиционного природопользования, то, на что возлагаются надеждывсяких закрытых национальных акционерных обществ, ждущих федеральных законов о коренныхнародах, запрещена данной же Конвенцией. Так что эти надежды напрасны: никакойплаты за ресурсы и других источников дармовых денег Конвенция не предполагает.
Ио плате за ресурсы. В США государство, признав право собственности на землю закоренными жителями-индейцами и эскимосами, исходило из своегокапиталистического правосознания — раз есть земля, у нее должен бытьсобственник, владелец, который может ее продать или сдать в аренду, даже еслион носит не цилиндр, а головной убор из перьев. Капиталисты и индейские вождипризнали себя равными друг другу в праве на землю. Наши северные лидеры ни зачто не признают себя равными в праве собственности со всеми остальнымироссиянами — тут либо все им, а остальным шиш, либо пусть ни у кого ничего небудет.
Коренные северяне: общество и управление
Излюбленнаятема для обсуждения — традиционное общество коренных жителей, особые формыуправления. Зададим себе такие вопросы: сколько коренных жителей-депутатовзаседало в советах разных уровней — от местных до Верховного союзного?Сосчитать трудно. Чьи имена носят улицы в окружном центре Чукотки, может быть,имена борцов за права народов и независимость — нет, имена пусть достойныхлюдей, но представлявших власть. Сколько человек состояло в КПСС — единственнойправящей партии? Много. Из коренных северян, живущих в Петербурге и Москве —почти все. Теперь ясно, почему едва зайдет речь о возрождении традиционногообщества, так советская власть получается.
Сколькоу нас межэтнических браков? Прикинуть на глазок — больше, чем однонациональных.Боюсь, что такие данные о национальном составе малочисленных народов простонельзя публиковать — может оказаться, что жить в традиционном обществе на самомделе уже некому. И вот что: все, кто у нас наиболее активно борется завсевозможные привилегии коренного населения и пользуется таковыми — именночлены смешанных семей. Такое может быть только в России: к примеру, в Канадесмешанные семьи по существующему законодательству теряют почти все привилегии,которые имеют семьи индейцев и эскимосов.
Социальнаяструктура у всех народов России, в том числе и у малочисленных народов, уже покрайней мере лет 30 назад выровнялась под стандарт всего населения бывшегоСоюза. Среди коренных народов высок процент диаспоры — тех, кто живет в областныхцентрах и крупных городах за пределами своих регионов. Общество малочисленныхнародов внутри себя уже совершенно не традиционно: более того, его расслоениезакладывалось в образовательную программу, с привлечением единиц из числакоренных жителей Севера к нетрадиционным занятиям — в основном к посредническимфункциям в управлении: чиновников среднего звена, вторых секретарей,референтов, консультантов по национальным проблемам. У коренных жителей естьсвои труженики и те, кто десятилетиями сидит в кабинете с телефоном, есть своибедные и свои богатые. Как у негров в США — в том-то и проблемы, что уже как у негров,а не как у эскимосов или индейцев. И самое болезненное, что сейчас обостряетвсе социальные противоречия — это частичное сохранение обособленного хозяйстваи культуры коренных народов при нивелировке их социальной структуры в единомобществе.
Улюбого общества есть такой показатель — соотношение численности занятых в производствеи общей численности людей. В развитых государствах количество работниковпроизводственной сферы в процентном отношении имеет тенденцию к сокращению, а вряде случаев — к качественному изменению, когда хозяев там заменяют иммигранты,«гастарбайтеры», приезжающие на временные заработки и тому подобное — например,как в Германии. Когда-то на нашем Севере коренные жители были все стопроцентнозаняты в своих традиционных областях хозяйства. С изменением характерапроизводства и там стало доминировать приезжее население, которое вообщечисленно преобладает — это хорошо известно. Но в России, как ни в какой другойстране, среди коренных народов Севера число тех, кто продолжает заниматьсятрадиционным хозяйством, составляет величину, далекую от 100% населения, и скаждым годом продолжает уменьшаться. Эти социальные условия не регламентируютсяникакими правовыми документами, они складываются из системы общественных,этических и культурных ценностей народов. Изменения, происшедшие за последниедесятки лет, тут уже необратимы.
Еслибы этих процессов не было, если бы народы Севера не имели бы своих людей у власти,пусть номинально, если бы не было своих людей с высшим образованием, занятых в нетрадиционныхсферах деятельности — было бы более жизнеспособным традиционное хозяйство,сохранялось бы традиционное общество и управление, язык и культура имели быболее прочные позиции, все было бы более похоже на «племенной образ жизни»,нежели то, что мы имеем на сегодняшний день.
Кви продест? — так кому же это выгодно?
Вримском праве есть такая формула: Qui prodest? — «Кому выгодно? », основаниедля расследования: кто заинтересован в данном действии?
Некаячасть представителей малочисленных народов — те, кто сидит в уютных офисах, ужепользуется массой профессиональных привилегий и более всех воюет за ратификациюКонвенции — обещает какие-то преимущества своим соотечественникам в северныхрегионах, и знает, что она сама с гарантией получит от ее ратификации гораздобольше. Еще бы, понадобятся грамотные люди с опытом управленческой работы, а гдеони? — из старой номенклатуры, других нет. Почему? Да потому, что приподготовке специалистов с высшим образованием старые кадры из коренных жителейбоялись конкуренции поколений — как бы молодые не стали умнее их, а то раньшевремени на пенсию отправят.
«Верхушка»,выступающая за немедленную ратификацию Конвенции от имени всех северян, насамом деле говорит от своего собственного имени. Оленеводам все равно, на чьейземле пасти оленей, и чьих оленей: совхозных или союзных — союза оленеводовмира, создаваемого с видимым усердием. А для тех, кто задействован в политизированныхорганизациях, создается неплохой выбор — поселковая школа или столичный НИИ,сельская администрация или московская квартира с непыльной должностью, чернаяработа зоотехника в хозяйстве или руководство малым предприятием — закрытым АО,и так далее.
ВСССР членов Союза писателей было столько же, сколько нивхов, композиторов —столько же, сколько орочей, космонавтов чуть меньше, чем ороков, а ГероевСоветского Союза немного меньше, чем чукчей и больше, чем коряков. Оленеводы —профессиональное межэтническое сообщество малочисленных народов — сейчаснаверняка численно меньше ученых-кандидатов наук, летного состава авиации, илиплавсостава флота. Но у профессиональных сообществ есть общие интересы. У малочисленныхэтносов, чья социальная структура уже давно размыта и нивелирована подстандарт, общих этнических интересов уже нет — они заменены совсем другими. У надэтническойсеверной бюрократии эти интересы есть, и они обозначены явственно — владеть и управлять,и желательно на основе международного правового документа.
Вспомнимисторию: когда в 1731 году на Камчатке восстали ительмены, то их социальныйлидер Федор Харчин-ительмен уже с русским именем и уже говорящий по-русски, такразговаривал с казаками: «Вы зачем пришли? Я теперь камчатский комиссар! Я самбуду ясак собирать, а вам на нашей земле делать нечего?». Видите, дело былодвести с лишним лет назад, а он уже не эрым — он уже комиссар, главаадминистрации, и его управление состоит в том чтобы лично с соотечественников исоседей ясак «драть», как выражались позже герои романа Валентина Пикуля«Богатство». Не знаю, как в других странах, подписавших Конвенцию, но у нас —прислушайтесь: лидеры северян давно рассуждают вслух примерно так же.
С точки зрения науки…
Швейцария,где размещается штаб-квартира МОТ — это страна надежных банков и качественныхчасов. Гуманитарные науки, в частности, этнология, похожая на нашу этнографию,там не имеют большого распространения. Из окон высотных зданий Женевы илиЛозанны не видны ни Южная Африка, ни Индонезия, ни Гренландия, ни Чукотка.Может быть, поэтому все проблемы коренных народов, столь разные в разныхстранах, мыслятся в Конвенции столь одинаково. Авторы и эксперты Конвенцииокончили престижные европейские и американские университеты, но их знакомство скоренными народами, похоже, ограничивается книгой классика французскойэтнографии Клода Леви-Стросса «Печальные тропики», рассказывающей об индейцахБразилии. Но и в этой книге речь идет о тридцатых годах…
Нашиэтнографы-североведы знают российские реалии лучше своих зарубежных коллег. У нихна виду столичная и региональная северная элита, но многие поддерживают ее в отношениик Конвенции о коренных народах — то ли наивно верят в решение проблем, то липредпочитают не осложнять отношений с представителями изучаемых этносов, а многиеоткровенно зарабатывают себе политический капитал на заигрывании с северянами.Это просто непрофессионально. Предметом внимания должны быть не те, кто навиду, а или те, кто не на виду — жители дальних сел, люди, плохо знающиерусский язык, или все представители народа от пастухов и охотников до писателейи депутатов. Нельзя оценивать современное положение коренных жителей безвсестороннего анализа его причин. Нельзя основываться в разработке правовыхактов и рекомендаций только на основании устных запросов какой-то частинаселения и выступлений «лидеров»: нам надо то-то и то-то, закрепите нашитребования в законе или Конвенции. То, что в политическом сознании коренныхжителей произошли сдвиги, то, как национальная элита озвучивает свои требования— это тоже предмет, достойный изучения, показывающий, что сегодняшние коренныежители — уже совсем не те, какими они видят себя и какими их нам преподносятноменклатурные выдвиженцы. Еще ремарка: у ученых не должно быть и не может бытьличной заинтересованности в ратификации Конвенции — она на них нераспространяется. Правда, может быть, какой-нибудь местный кадр и попытаетсязапретить кому-то писать о Севере — знаете, предпосылки уже были…
На что похожа Россия — на Китай или на Парагвай?
Чтоже делать нам, россиянам? Разобраться, к чему реально подошло коренноенаселение со своей этнодемографией, состоянием традиционного хозяйства и степеньюего автономности, своей социальной структурой — занятость, образование,профессиональный состав — и определением того, в чем нуждается регион и егонаселение в целом, и в чем — коренные жители как относительно замкнутая группа.Такие вопросы эффективнее всего решаются на региональном уровне — во-первых,для того регионы и имеют федеральный суверенитет, которого они добивались в первуюочередь с национальными проблемами, во-вторых, специфика региона виднееизнутри. У эвенков, живущих в двенадцати областях и краях, повсюду разныепроблемы — их не уравняет никакой правовой документ.
Вминувшие десятилетия в Советском Союзе, в Китае, и в Парагвае положение дел с правамии демократией было примерно одинаковым. Но Россия все же больше похожа наКитай, чем на Парагвай — ну хотя бы тем, что она очень большая, правда?
Таквот, в Китае, где, как и в России, живут нанайцы, эвенки и ихродственники-солоны, буряты, другие малочисленные монголоязычные народы, ихпроблемы решаются на уровне провинций или автономных районов, и эти народыимеют возможность сохранять свой образ жизни, хозяйство и культуру.Цивилизованное решение проблем может быть найдено и внутри государства. В то жевремя шумиха вокруг международных документов может быть совсем нецивилизованной — по крайней мере, в отдельно взятых государствах.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта zaimka.ru/