Содержание
Введение
1.Мои сибирские корни
2.Сибирь
3.Все для фронта, все для победы
4.Более подробно о сибирском крае
5.Отдельные эпизоды из жизни семьи
6. Природа Сибирского края. Об охоте ирыбалке
7.Память сердца
8.Переезды
Заключение
Списоклитературы
Введение
Семья играет для людей важнуюроль. Самой природой заложены в человеке зависимость, необходимость, трепетноеотношение и преданность кругу людей, в котором он рос и постигал суть своегосуществования. В былые времена человек был неотделим от своего рода, а знаниеего родословной уходило в древность. Каждая частица этого знания бережнопередавалась из поколения в поколение. Но сейчас мало кто может доподлиннорассказать, откуда берёт начало его род, и перечислить имена предков больше,чем до третьего колена. Почему? Неужели сменились ценности или сам человек?
К счастью, моя семья бережносохранила пусть не всю, но обширную историю своего рода. И, как и в прежниевремена, передавалось это наследие с рассказами мамы, бабушек, дедушек. И пустьне все сегодня с нами, история и сам род продолжают движение в жизненном цикле.
Проблематика моегоисследования состоит в сохранении знаний о моей родословной. Цель работы –изучить историю моей семьи, всех ее многочисленных представителей, многие изкоторых остались только на фото и в памяти последующих поколений. Основныезадачи: проследить генеалогию семьи Шевченко и Предыбайловых, обобщитьполученные данные. Работа была написана на основе воспоминаний моихродственников, а также большого количества фото и документов.
Объем работы получилсябольше положенных 15 страниц, что вполне объяснимо: невозможно уместить историюмоей семьи в столь малый объем реферата.
1. Мои сибирские корни
Родился я в поселкеВерхний Сеймчай в 1993 году, но мои корни уходят далеко за пределы Сибири.
Родина моих далёкихпредков всех поколений – Крым и Кубань.
Более подробно в нашейсемье известно о моих предках по линии бабушки. По этой линии вся мояродословная началась с города Керчи.
Мой прапрадед, КорольАрхип Николаевич, человек с примесью польской крови, имел жену ДарьюПрохоровну, женщину, имевшую в дальних предках греков. Было это в позапрошломвеке.
А в 1913 году у нихродился самый младший ребенок в семье из шестерых детей, Король ВладимирАрхипович, мой прадедушка. Прапрадед Архип служил на мельнице мукомолом ухозяина, был богомазом, плавал матросом на корабле, работал портовым грузчикоми был пьяницей. Он мог за бутылку рома перед французской командой,расположившейся на палубе своего корабля, стоящего в порту на рейде, изгрызтьзубами в крошку стеклянный стакан, а потом, под одобрительные возгласыматросов, бросивших ему на берег заработанную бутылку, первым глотком спиртноговыполоскать изрезанный рот, и, картинно сплюнув в море, осушить бутылку до дна.Дарья же Прохоровна всю жизнь была домохозяйкой при большом семействе.
Прадедушке Володедосталось очень трудное детство. Для помощи семье он крал уголь в порту, чтобытопить печь, собирал на городской свалке обувь и одежду, рыбные пищевые отходы,вывозимые с рыбоконсервного завода.
Очень хороши были вэтих отходах отрубленные осетровые носы.
Ещё для пропитаниясемьи он с ранних лет нырял в море, чтобы добыть мидий на еду и на продажу.Работа эта для мальчишки трудная: колонии мидий оседают и намертвоприкрепляются в несколько слоёв на сваях в порту, или на подводных скалах.Нужно взять с собой какое-то приспособление, чтобы их оторвать, отбить,отделить от этой основы. Когда с тяжёлым пластом мидий выныриваешь из воды иделаешь первый вдох, темнеет в глазах и шумит в ушах. Отлежавшись, прадедушканес мидий домой, к матери. Мать отделяла часть мидий для дома, остальныепрадедушка несёт на базар и продаёт, чтобы в семье были какие-то деньги. Измидий во всех семьях Крыма готовили плов.
Мидий хорошовыскабливали от водорослей, мыли, затем раскрывали с одной стороны при помощиножа створки и наполняли перловой крупой, т.к. рис был не по карману. Ставилина ребро в татарский казан, заполнив его на две трети, наливали воду, солили иставили надолго упревать на огонь. Когда перловка была уже готова, казаноказывался доверху наполненным полураскрывшимися раковинами с разбухшей крупой.В этот последний момент туда вливали со сковороды большое количество жареного врастительном масле лука с томатом, клали лавровый лист и перец и давали ещёнемного потомиться с приправами.
Прадедушка говорил, чтоэто было очень вкусно: мягкая разваренная крупа в соусе и кусочки сварившейсямидии.
Большое количествожареного лука во всех блюдах в Крыму пришло из местной еврейской и итальянскойкухни, т. к. и евреев и итальянцев там до войны проживало много. В болеепозднее время, уже в Приморье, моя прабабушка готовила блюдо, называемое у нихв Крыму «цвыбел-клопс». Оно, это блюдо, густое как соус, тоже изместной керченской еврейской кухни и якобы переводится с еврейского крымскогодиалекта — «много лука». Состоит из обжаренных крупных кубиков мяса,картофеля и опять же зажарено неимоверно большим количеством лука с томатом.
Родители прадедушки обаумерли рано, в 12 лет он был уже сиротой и стал жить в семье своей тётки,материной сестры.
Жилось так же трудно ибедно, он стал наниматься то в порт палубным матросом, то разнорабочим намельницу то ещё куда–то… Хорошо, что тётка догадалась собрать справки об этойработе, которая позднее была вписана ему в трудовой стаж.
В прадедушкинойтрудовой книжке, которая хранится у нас, написано, что 12 августа 1930 года онпринят в механический цех керченского рыбоконсервного завода «Волятруда» учеником токаря. Стаж работы по найму до поступления на заводсоставлял 5 лет 7 месяцев. Вот и выходит, что трудовой стаж прадедушки началсяс 12 лет.
В конце 20-х начале30-х годов в стране начался голод. Появилось много нищих, люди умирали прямо наулицах. Голод катился по стране. Деньги ничего не стоили. Прадедушка Володя усвоей тётки в день ёе зарплаты украл один миллион рублей из одиннадцати,полученных ею и купил на этот миллион себе фуражку, несколько пирожных и однусолёную селедку. Эти годы названы годами «голодомора».
В 1940 году прадедушкаженился на молодой женщине 1914 года рождения, Черкасовой Вере Ивановне, оченьталантливой во всех отношениях, с красивой внешностью, отличной фигурой,умнице, рукодельнице, по профессии чертёжнице-конструкторе, работающей наКерченском бочарном заводе. Познакомились они в самодеятельном оркестренародных инструментов.
Прабабушка играла набалалайке пикколо, прадедушка – на домре.
Родители прабабушкиВеры Ивановны были тоже люди простые: отец – Черкасов Иван Васильевич, до самойвойны добывал под Керчью соль в соляных копях. А мать – Мария ПетровнаМоскалёва, всю молодость проработала «в людях» нянькой и кухаркой,была домохозяйкой, растившей шестерых детей, озлобившейся от тяжёлой жизни. Онапрятала от мужа и детей в огромный кованый сундук с висячим замком чай, колотыйсахар и варенье. Сама очень любила чаёвничать. От Бога ей было дано умение кстихотворству, но проявлялось это умение у безграмотной женщины лишь вругательствах, сложенных в рифму, направленных на детей и мужа. Матерные словав её лексиконе тоже имели место. И как же развеселило и рассмешило всю семьютакое событие: пришло однажды письмо с царскими гербами, на гербовой бумаге, иначиналось оно так: «Милостивая Государыня Мария ПетровнаМоскалёва!..» Вот это всех и развеселило, что мать – сквернослов иматерщинница – «Милостивая Государыня». А далее сообщалось о том, чтоу Марии Петровны умер дядя, очень состоятельный человек, о котором она толькослышала, но никогда его не видела, и на её долю наследства выпало сколько-то(не один) несколькоэтажных домов с магазинами в Москве. Далее сообщалось о том,как ей следует вступить в наследство. Но вскоре грянул Октябрьский переворот, инаследство «накрылось».
Такая трудная и долгаядорога
А 22 июня 1941 годаначалась Великая Отечественная война.
Прабабушку Веру вавгусте назначили начальником штаба МПВО объекта бочарный завод«Пролетарий» до самой эвакуации, по 3 октября 1941 года. В трудовойкнижке есть запись: «Уволена с завода в связи выезда с города Керчи».Прадедушка же с самого начала войны со всем коллективом приступили к демонтажурыбоконсервного завода и погрузке его в железнодорожные вагоны. В первые же днивойны Наркомом был издан указ об эвакуации предприятий стратегического значенияна восток. Завод «Воля труда» был предприятием стратегическогозначения, т. к. выпускало консервную продукцию, удобную для отправки на фронт.Поначалу погрузка шла в дневное время, но когда немецкая авиация сталасовершать налёты на Керчь и бомбить порт, то погрузку ускорили и работать сталии днём, и ночью, не укрываясь в бомбоубежищах.
В октябре 1941 года,погрузив всё производственное оборудование и загрузив полный вагон консервовдля питания в пути, группа специалистов завода отправилась в долгий,растянувшийся на восемь месяцев путь.
Эвакуационные справкибыли пока выписаны до станции Бертыс Казахской ССР, а там нужно было дождатьсяследующего назначения. На станцию Бертыс прибыли уже глубокой зимой. Нужносказать, что каждый эвакуирующийся специалист имел право увезти с собой точноуказанных в справке ближайших родственников. У прадедушки это были жена ВераИвановна и две её младшие сестры – Любовь и 17-летняя Людмила.
Эвакуирующиеся имелиправо часть продукции, которую они везут, обменивать в пути на другие продуктыпитания. Так вот керчане ели свои консервы, и обменивали их же на хлеб уместного коменданта, распорядителя продуктами среди прибывающих людей. Хлеб он,конечно, давал, но при этом очень сердился и кричал: «Война! Понимаешь,война! А клеп (в его произношении — хлеб) – это пулемёт! Это миномёт!Понимаешь?». Ударение в словах «пулемёт» и «миномёт»он делал на первый слог.
2. Сибирь
Наконец, последвухмесячной стоянки в Казахстане, получили направление дальнейшего следования.В трудовой книжке прадедушки такая запись: «Согласно распоряжениюНаркомрыбпрома СССР откомандирован в распоряжение Новосибирского Госрыбтреста,рыбпромысел г. Колпашево». В то время в Колпашево существовал рыбозавод, всоставе которого был засолочный пункт, холодильник, коптильня и так называемаятранспортная база, то есть судоверфь, которая строила весь водный транспорт длявылова рыбы: катера, неводники, мётчики, и др.
Так вот, пока прибывшийв марте 1942 года в г. Новосибирск эшелон с оборудованием ожидал вскрытия льдана Оби, специалисты – рабочие уже прибыли в Колпашево и приступили к работе насудоверфи, готовясь к встрече оборудования, которое прибыло баржами в мае.Колпашево стоит на Оби, а рыбозавод – на берегу притока Оби, речушке Матьянге.Отсюда и район Колпашева, где стоит рыбозавод, носит название Матьянга. Оченьудобно, что суда с рыбой с Оби заходят в речку Матьянгу и тут же оказываются уздания холодильника, расположенного прямо на берегу.
Началось восстановлениерыбоконсервного завода. Прабабушка была зачислена в качестве"…ответственного исполнителя по кадрам…". Эти кадры были – люди изтак называемого Сибирского лагеря заключённых, которых согнали на строительствозавода.
Это были в основномсосланные по политической неблагонадёжности, высланные из прифронтовых районовлюди нерусской национальности. Сокращённо от «Сибирского лагерязаключённых» этих людей называли сиблаговцами, а местное население в своёмпросторечье трансформировало это слово в «сиблонцы». Позже, черезмного лет слово «сиблонец» среди местных существовало уже какругательное, и уже новое поколение не задумывалось о происхожденииругательства.
Мой прадедушка –единственный токарь по металлу из эвакуированных. После пуска завода изсудоверфи перевели ещё одного токаря на рыбоконсервное производство, принялипару учеников.
3. Всё для фронта, всёдля победы
Личный указ Сталина был– восстановить завод за 12 месяцев. При ударном труде работников и рабочихстроительство закончили на 5 месяцев раньше. Сами работники с гордостьюговорили так: «На 5 месяцев раньше дали продукцию фронту». На всехосновных работах были заняты специалисты, эвакуированные из Керчи, то есть небыло затрачено время на обучение людей. Приехавших специалистов было много: ирыбообработчики, и соусовары, и работники жестянобаночного цеха, и лаборанты, иначальник консервного цеха Степанида Александровна Нестеренко, для своих –Стеша. Она очень похожа на торговку черноморскими бычками, сыгранную ГалинойВолчек в фильме «Белеет парус одинокий». Тётя Стеша – член партии,всегда сидит в президиуме на праздничных собраниях. И вот однажды в своей речис трибуны не то 7 Ноября, не то 1 Мая, не владея классическим речевым стилем,она произнесла: "…Благодаря, товарищи, Гитлера, мы все оказались здесь".Многим показалось, что сказано было с "…благодаря товарища Гитлера…"Прошло много лет, уже после войны году в 50-м тётя Стеша, награждённая ОрденомЛенина за доблестный труд, вернулась в Керчь, а эта фраза, как анекдот,передавалась из уст в уста.
Когда завод был ещё вКерчи, инженером по рыбоконсервному производству там был наш родственник грекХристофориди Харлампий Георгиевич, которого, естественно, с первых дней войнывыслали со всей семьёй и отправили в Сибирь, в село Александровское на севереНарымского края на лесоразработки. Семья его была такова: мать – ХристофоридиДеспина Георгиевна, жена – Евгения Фейзопуло – Христофориди и младшая сестракрасавица Афродита Христофориди.
Когда ему сталоизвестно, что его родной завод эвакуирован и восстановлен тут же недалеко, вКолпашево, он обратился лично к Сталину и попросился на своё место на заводе,т. к. и Александровское, и Колпашево – места высылки, а на заводе, доскональнозная производство, он принесёт большую пользу. Его просьба была удовлетворена,и он со всем своим греческим семейством приехал в Колпашево, в свой коллектив,и находился там вплоть до 1956 года, до тех пор, когда все сосланные были«откреплены от комендатуры», так это называлось тогда. Много людейуехало из Колпашево сразу – венгры, латыши, евреи, немцы…
4. Более подробно оСибирском крае
Население довоенногоКолпашева – охотники — промысловики на белку, соболя, колонка, боровую иводоплавающую дичь, охотники-медвежатники, рыбаки; белку бьют в глаз, медведяподнимают из берлоги. Руку нужно иметь твёрдую, меткую. Это про одного такогоохотника написал В.Высоцкий в своём стихотворении «У Доски, где почётныеграждане…»:
…Раньше оба мы былиохотники-
А теперь на нас ватныепотники
Да потёртые подлокотники!
Я в Сибири всего
Только соболя бил, -
Ну а друг — он того -
На медведя ходил.
Он Колпашевский – тожеберлога! -
Ну а я из ВыезжегоЛога.
И ещё (если друг нехитрит):
Белку в глаз, да влюбой, говорит…
Дома, избы Колпашева –деревянные, огромные огороды, засеянные картошкой, капустой, за«оградой» каждого двора – поленницы дров, у ворот со стороны улицы –жердяные стойки для просушивания рыбацких сетей.
На голове у многих –накомарник, сделанный из куска старой рыбацкой сети и пропитанный дёгтем. Этозащита от гнуса. Гнус – это комары, мошка, пауты, слепни… У входа в каждуюстайку и у крыльца в избу курятся дымокуры. Это чтобы гнус не залетал в стайкук скотине и в избу. В старом ведре надо разжечь костерок из щепок, и когда онразгорится, навалить и периодически подбрасывать в него свежую траву. Будетмного дыма, тление будет продолжаться долго. Это хорошее спасение от гнуса.
Группа эвакуированныхазово-черноморцев – так они называли себя – обрушились на тихий сибирскийгородок как лавина со своим южным темпераментом, европейскими привычками,речью, южным «г», громкоголосьем и непрестанным пением.
Да и понятно – ведьКерчь – город южный, певучий, музыкальный. Как рассказывал прадедушка, в Керчикакой-нибудь мальчишка-босяк бежит с моря домой с низкой ставридки, и напевает"…мальчик резвый, кудрявый, веселый…", из «Свадьбы Фигаро».А нищий в керченском порту не просто стоит с протянутой рукой и с закрытымиглазами, изображая слепого, а хорошим басом поёт, с примесью украинского языка:«Дайте, дайте не минайте, а хто минэ – того холера забэрэ». Мояпрабабушка, с утра занимаясь домашними делами, поёт в полный голос, как можнопеть в своём доме. Это или «Не брани меня, родная», или«Соловей» Алябьева, или «Помню, я ещё молодушкой была» и т.п.
Соседок-сибирячек это иудивляет и раздражает, вызывает неприязнь.
«Чё онараспелась?» — спрашивают у бабушки, маленькой девочки. Постепеннопривыкли. Отец, когда рыбозавод был уже восстановлен и понемногу сталобзаводиться «культинвентарём», принёс домой выданные ему подрасписку в «Красном уголке» аккордеон, домру и балалайку.Музыкального образования он не имел, но от природы был очень музыкален. Вечеромпосле работы прадед до поздней ночи музицировал. В то время это былоединственным развлечением. Звучали «Мазурка» Венявского, вальсыАндреева, венгерские танцы, старинные русские романсы, отрывки из популярныхдовоенных оперетт, произведения, исполняемые Петром Лещенко, АлександромВертинским, Вадимом Козиным… Много чего звучало в эти вечера. Если было лето,то из кухни в сени выносилась керосиновая лампа. Она освещала и маленькие сени,и крылечко в одну ступеньку, и часть небольшого двора. Приходила пара соседейпослушать, рассаживаясь на табуретках перед крыльцом, на колоде для рубки дров.Обязательно приходил сосед Александр Яковлевич Шнейдер, уже старик, высланный ссемьёй немец из Саратова, очень высокий, худой, туберкулёзный, с пышными усамии шевелюрой полуседых волос, с тростью. Он очень похож на Максима Горького. Еговсе звали просто – дядя Саша.
Моей бабушке,воспоминания которой я сейчас пишу, прадедушка и прабабушка с ранних летстарались передать музыкальные познания. Так что в 4-5 лет она, качаясь накачелях, изо всех сил распевала арию Розины из «Севильскогоцирюльника» и прочее.
Да и сейчас бабушка помнитмелодии практически всех советских песен довоенных и послевоенных лет,опереточные и оперные мелодии. Сразу после окончания войны, когда люди немногоуспокоились от тревог, все эвакуированные горячо взялись за организациюсамодеятельности. В самодеятельность вовлеклись некоторые люди из местногонаселения, организатором и ответственным лицом сделали Харлампия Христофориди,свои называли его просто Пико. К этому времени его сестра Афродита вышла замужза молодого человека, хорошо игравшего на аккордеоне. Теперь она была АфродитаГородович. Ещё тут был Владимир Турчанис. Место для занятий выделили в клубеимени С.М. Кирова. Старый гараж пожарных машин на Матьянге, отданный под клуб,был разделён на кинозал, «фойе», маленькие сени и комнату для кружковыхработ. В этой комнате и репетировали самодеятельные артисты.
Пико Христофориди,отличный балалаечник, ещё и замечательный организатор. Он быстро создалструнный оркестр (домры, балалайки, гитары), небольшой хор, нашёл певцов –солистов, декламаторов.
Концерты давали и усебя в клубе, и в. центре города. Большим событием был концерт на«радиоузле», так в то время называли городскую радиовещательнуюточку. Готовились тщательно, репетиции проводились после работы каждый вечер.
Постепенно сталивозвращаться в Керчь эвакуированные. Но остались ещё люди, которые быливысланы, их освободили от «комендатуры» гораздо позже. И онипродолжали нести музыку в народ. Например, в средней школе №4, которую окончиламоя бабушка, преподавала пение Мария Карловна Розенберг. Вот выдержка из статьимоей бабушки в книге «Колпашевский район. Прошлое и настоящее»:"…Это седая пожилая дама из сосланных латышских евреев. Интеллигентная,говорящая с акцентом, Мария Карловна среди местного населения выделяется всем:и лёгким белым пыльником, и лёгкой шелковой косынкой на шее, исветло-коричневым лакированным портфелем в какую-то шишечку, и медленнойпоходкой. Вот она проходит по Матьянге на работу, полная, видная, из всех«оград» с нею здороваются и знакомые, и незнакомые. У незнакомых людей,видимо, возникает желание прикоснуться к чему-то светлому, чистому, высокому, ав условиях жизни сибиряков тех времён, среди огородов с картошкой, развешанныхсохнущих сетей, огромных куч навоза со стаями жёлтых навозных мух,накомарников, пропитанных дёгтем, надетых на каждую пятую голову, МарияКарловна как раз была тем самым светлым, чистым и высоким. Во второй половинедня она проходит по Матьянге обратно, домой. По дороге собирает в газетныйкулёчек грибы дождевики, в изобилии растущие вдоль улицы. Это белоснежныешарики, которые местное население считало поганками. Теперь и мы знаем, что этигрибы очень даже съедобны".
Так вот, об урокахпения. Уроки эти проходят в общем школьном коридоре сразу у всех начальныхклассов. Их всего четыре. Все дети сидят на деревянных диванчиках. МарияКарловна сидит за старым, видавшим виды фортепиано. Она прекрасная пианистка.
Перед детьмиучительница одного из этих классов – Анохина Александра Георгиевна, у неё оченькрасивое сопрано и хороший слух. Вдвоём с Марией Карловной на два голоса онипоют ту песню, которую хотят с детьми разучить. Песни не программные дляначальной школы, а те, которые подбирают для учеников эти талантливые женщины.Мария Карловна, видимо, и не педагог по образованию, а, скорее всего, концертмейстер,потому что уж очень гармонично, верно звучал аккомпанемент в её исполнении. Нуи пели они прекрасно: у Марии Карловны – контральто. Она хорошо подбираетвторую партию. Уехала она из Колпашева после открепления от комендатуры домой вРигу в начале пятидесятых, а помнит моя бабушка её до сих пор, уже пятьдесят слишним лет.
В 1954 году прабабушкаВера Ивановна начала преподавать в школе техническое черчение, труд и стала нацелых 15 лет бессменным председателем родительского комитета школы. Она нашласебя в педагогической деятельности.
К тому времени, когдаразъехались все эвакуированные и высланные люди, уже стала подниматься на болеевысокий уровень культурная жизнь города. Построили кинотеатр, Дом культуры«Рыбник», принадлежащий рыбоконсервному комбинату, открыласьмузыкальная школа, в 1964 году создался народный хор, получивший позднее звание«академический».
Мои множественныенаброски не очень-то складываются в связный рассказ, уж больно их темыразличны. Поэтому следующая глава моего повествования называется…
5. Отдельные эпизоды изжизни семьи
Первые годы – самыетрудные.
Оставшись в Сибири,бабушкины родители привыкли к ней и полюбили.
Сразу после войны,конечно, было очень трудно и голодно. Жили в маленькой квартирке в домебарачного типа. Не было вторых оконных рам чтобы утеплиться на зиму. Дров им,приезжим, взять было негде. Всё лето прадедушка ходил в лес и в поле сдвухколёсной хозяйственной тачкой корчевать пни для топки печи. Пни смолистые,но корявые и сырые, их нужно долго сушить на солнце, а потом уже рубить. Рубитьих очень сложно, настолько они корявые. Просто топором не разрубить. Прадедушкасделал в своём механическом цехе штук пять металлических клиньев и тяжёлуюкувалду.
Вечером после работы,поев и немного отдохнув, прадедушка выходил во двор рубить пни. Сделавповерхностный надруб топором, вставлял в эту щель клин и начинал бить по немукувалдой. Моя бабушка и её мама всегда выходили на крыльцо, усаживались исмотрели на эту работу.
Зрелище замечательное,т. к. с каждым ударом металла о металл из-под кувалды летят снопы искр и целыевсполохи огня. Это было очень красиво в летние сумерки. Некоторые пни бывалиподгнившими, и когда нарубленные куски заносили в дом и складывали за печку,всё запечье в темноте полыхало зелёным фосфорисцирующим светом отмикроорганизмов, вызывающих гниение древесины. Добытых таким трудным способомдров, конечно, было мало и печь замой протапливалась слегка только для того,чтобы приготовить немудрёный ужин. Приходилось и зимой выезжать в поле за топливом,но это было очень тяжело: снег в Сибири – по пояс, найти что-то в снегу – нужноочень потрудиться. Однажды прадедушка заблудился в лесу и уже почти ночьюпрабабушка побежала к Христофориди звать на помощь. Вся их семья вместе сженщинами пошла в лес, прабабушка осталась дома, т. к. у них был ещё маленькийребёнок Игорь, родной брат моей бабушки. Через некоторое время привели домойпромёрзшего прадедушку.
А по воскресеньямпрадедушка брал с собой маленькие санки, складывал на них остатки того, чтопривезли с собой в эвакуацию: бабушкино красиво вышитое бельё, постельноебельё, и вёз на базарчик в город поменять на какие–нибудь продукты. Частовозвращался ни с чем, а однажды привёз свиную требуху. Прабабушка стала срочномыть её и чистить, затопила уже в сумерках печь и стала варить этот продукт,который распространял по дому очень неприятный запах. Взрослые поели, а бабушкав этот вечер легла спать голодная. Семья так обеднела, что у них на двоихвзрослых были одни валенки, старые, растоптанные, в заплатах, и в туберкулезныйдиспансер на приём прабабушка ходила зимой в резиновых ботиках и в пальто свысоко поднятым воротником без платка, т. к. его не было – обменяли напродукты.
6.ПриродаСибирского края. Об охоте и рыбалке
В те же ещё довольнотрудные годы – конец пятидесятых, прадедушка очень пристрастился к охоте наводоплавающую дичь и ловле рыбы на удочку. Постепенно завёл себе целоерыболовное хозяйство: изготовил из черёмуховых молодых тонких стволов удилища,приобрёл крючки, целую бобину тонкой суровой нити (лески и капроновой нити ещёне было), грузила и поплавки сделал сам.
А весной и осеньюпрадедушка ходил на охоту.
Сначала, когда своегоружья не было и приходилось его у кого-то просить, ходил только на вечернююзорьку на болота, которых вокруг Колпашево – изобилие. Позднее прадедушка купилдвуствольное ружьё Ижевского оружейного завода, «ижевку», как самиохотники называли, и ещё позднее – «тулку» — ружьё тульскогооружейного завода, тоже двуствольное.
Бабушка ездила в городв магазин, который среди охотников называли «охотсоюз», попрадедушкиному охотничьему билету покупала положенное количество дроби, пороха.Порох был дымный и бездымный. Сейчас бездымный порох по внешнему видунапоминает бабушке чай «матэ», выращиваемый в Латинской Америке.Когда не было в продаже дроби, её делали сами. В сосновом брусочке ширинойпримерно 6 сантиметров нарезали 3 – 4 дорожки нужной ширины, например, самойпопулярной дробью была дробь №3, т. е. дробина имеет диаметр 3 миллиметра. Вотдля этой дроби дорожки были шириной 3 миллиметра. В эти дорожки заливалсярасплавленный в жестяной банке свинец, который легко плавится на керогазе.Когда эти свинцовые «палочки» остынут и застынут, их обычным ножомрежут на кусочки длиной 3 миллиметра. Эти кусочки ссыпают в чугуннуюсковородку, сверху ставят ещё одну и начинают вращать. Свинец металл мягкий,очень быстро укатывается в шарики, правда шарики с углублениями, трещинками побокам, часто кривоватые, но это уже дробь.
Когда прадедушкасадился заряжать патроны, никто не должен был к нему подходить, считалось, чтоэто опасно, хотя прадед работал очень осторожно.
Сначала нужно в пустуюпатронную гильзу 16 калибра осторожно вбить молотком капсюль. Когда всёзапланированное количество патронов уже заряжено капсюлями, всыпается меркапороха, вдавливается картонный пыж. Затем всыпается мерка дроби и вдавливаетсяуже войлочный пыж. Этих пыжей в любой охотничьей семье можно было нарубитьсколько угодно, поскольку вся Сибирь в те годы ходил в войлочных валенках.Валенки ставили на ночь сушить на протопленную печь, а то и клали их в духовку.Печи были сложены из кирпича, топка, естественно, находилась в кухне, анагревающаяся часть печи, где находился дымоход, её называли щитом, выходила вспальню или в «горницу». Около щита обычно ставили кровать илитопчан, чтобы было тепло спать. Так вот в щит была вделана духовка. В неё иклали валенки, или кошка забиралась спать в тепле. Очень часто, начиная топитьпечь, хозяйка забывала, что в задней комнате сохнут валенки, и обнаруживалось этотолько когда в доме начинало пахнуть палёной шерстью. А то бывало, и тоже оченьчасто, что духовку закрывали на задвижку, а там спокойно спала кошка. И когдараздавался ужасный вой в доме и грохот в духовке, разносился запах горелойшерсти, сломя голову бегут открывать духовку и «спасать» валенки;кошки же пулей с воем выскакивают сами и просятся на улицу. Вот поэтому умногих сибиряков валенки были с рыжими подпалинами, а кошки хроменькие. Набивпатронтаж патронами прадедушка готовил для похода на охоту на несколько днейстарое ватное одеяло, мешок с чучелами уток, скрадок из рогожи, сумку снемудрёной едой, надев резиновые бродни, тёплую фуфайку, взяв весло дляобласка, навьюченный прадедушка уходил на охоту дня на 3 –4, смотря сколькополучил отгулов.
В назначенный деньпрадедушка возвращается с охоты – уставший, загорелый, искусанный гнусом,приносит добычу – от двух до тридцати уток.
Когда моя бабушка былауже девушкой, вся семья часто садилась в лодку с вёслами и уплывала подальше отгорода, туда, где по весне буйствуют в белоснежном цвете заросли черёмухи. Вовремя разлива Матьянги затапливается вся прибрежная зона вместе с черёмуховымизарослями, и в них, в эти заросли можно въехать на лодке, как в шатёр,остановиться и сидеть тихо: слушать как в кронах гудят сотни пчёл, потом, послепрогулки наломать букет цветущих веток и вернуться домой.
В Сибири в те временачерёмуховые ягоды были очень популярны, невзирая на то, что эта ягода имееткрупную косточку с запахом горького миндаля. Но ягоды собирали вёдрами, сушилина солнце, тонко перемалывали вместе с косточками и пекли пироги.
Об инспекторах, маляриии дизентерии и ещё немного о природе. В конце пятидесятых годов по дворам,квартирам ходило множество официальных лиц, это было часто, раза 2 – 3 в неделю.То приходит так называемый «фининспектор», делает чуть ли не обыск,выясняя, не шьёт ли хозяйка одежду «на сторону» и не скрывает лидоход от органов. То приходит другой инспектор, рыщет по стайкам и сараям,выискивая, не держат ли хозяева корову или поросёнка, не платя за это налог. Топриходит с малярийной станции медработница, каждому в рот кладётпротивомалярийную таблетку, то раздаёт какие – то горошины от дизентерии, топредупреждают, что к такому – то дню нужно всей семье собрать коробочки с калом,а потом в назначенный день собирает по всей улице эти коробочки в хозяйственнуюсумку. Поскольку жили в окружении болот, а водокачек до определённого моментане было, пользовались болотной водой для питья.
Прабабушка водутщательно кипятила, и никто в нашем роду никогда не болел дизентерией, а вотместное население относилось к санитарно-гигиеническим требованиям спустярукава, и дизентерия иногда со смертельными случаями прямо косила народ. Ималярия была серьёзной проблемой для населения.
Опять же из–за болот.Малярией болела половина населения. Зато моей бабушке болота доставляли толькоэстетические чувства. Весной, после таянья снега болота до краёв наполненыкоричневой, настоянной на торфе водой до самых краёв. В этой воде отражаетсянебо со светлыми облаками. Вскоре из воды вытягивается множество стеблейболотного растения калужницы. У неё сочная тёмно – зелёная листва и ярко –жёлтые цветы. Когда цветет всё болото — это очень красиво; затем калужницаисчезает, начинается брачный период у лягушек. Уже начало лета, и на ночь отжары открывается окно и вставляют лёгкую раму с марлей от гнуса. Семья ложитсяспать, на улице светит луна. Вдруг слышится одиночный «квак» лягушки.Тут же откликаются ещё несколько голосов, и через минуту уже всё болото стонетот «пения» сотен лягушек. Вам может показаться, что это неприятно для«изысканного» человеческого слуха. Нет! Можно до пол – ночи лежать ислушать этот удивительный концерт с удовольствием. Замолкают лягушки лишь подутро.
7. Память сердца
Прошло уже много лет.
Давно умерли прабабушкии прадедушки, одни из эвакуированных, не вернувшиеся в Керчь. Дело в том, чтосразу после войны прабабушка заболела туберкулёзом, это задержало отъезд.
Слава Богу, всёобошлось, её смогли излечить от недуга. За это время они привыкли к Сибири,прабабушке понравилась зима с морозами до пятидесяти градусов, и они остались.Но тоска по родине, конечно, была. Прадед часто вспоминал, как на керченскомприморском бульваре каждый вечер играл вальс «Грёзы» Эбана духовой оркестрморяков в белоснежных парадных морских кителях и в фуражках с«золотом». Прадед попросил у капельмейстера ноты этого вальса дляпереложения в своём оркестре на народные инструменты, но началась война, онпривёз ноты в Колпашево, всю жизнь мечтал отослать их в оркестр народныхинструментов имени Гуляева, для того, чтобы этот знаменитый оркестр исполниллюбимый вальс, но так и не осмелился. А однажды, уже в конце жизни он,расплакавшись, порвал эти ноты и выбросил.
А свою родную Керчь онипомнили всегда.
Как-то, осеньюпятьдесят третьего года прадедушку Володю за хорошую работу премировали живымпоросёночком, маленьким, хорошеньким. Надо сказать, что премии часто былитакие: в январе сорок пятого года «премирован американским одеялом захорошую работу» в мае сорок четвертого года «за хорошую работупремирован отрезом на костюм», в январе сорок шестого – «премированза хорошую работу комбинезоном», и т. п. Это я привела записи из трудовойкнижки прадедушки. Но вернёмся к поросёнку. Прадеды не знали, что с ним делать.В Крыму никогда поросят их семьи не держали и они не умели это делать. Соседкиуверили прабабушку Веру, что при их консультации поросёнок вырастет. И правда,он вырос и был по размерам приличным. Стайки для скотины у них не было, нопрадед отделил в холодной кладовке угол для него, набил соломой и поросёнокжил, зарывшись в солому. Но в лютые морозы он всё же обморозил себе уши и кожуна спине. А однажды, вырвавшись из своего закутка, чуть не опрокинул бабушку,сидящую в сенях на горшке. В марте пятьдесят четвертого его забили на мясо,прабабушка наделала колбас, и когда они жарились в духовке на противнях,распространяя на всю округу невиданный запах чеснока и жарящегося мяса, покакому-то делу зашел Пико Христофориди. Он потянул носом воздух и, остолбенев,воскликнул: «Вера! Это что? Домашняя колбаса?». Прабабушка приоткрылатайну и сказала, что готовит угощение к особому случаю.
И вот, 10 апреля 1954года были созваны гости, впервые после окончания войны. Прабабушка к этомуслучаю сшила из белого простынного полотна «парадную» скатерть ссемейным вензелем, 12 салфеток, накрыла стол «по-европейски»: сыр,балык осетровый, нарезанный тонкими ломтиками, заливное мясо, огурчики-пикули,что-то ещё. И на горячее – румяная, с хрустящей корочкой, брызгающая жиром домашняяколбаса с пюре.
Гости – вся семьяХристофориди и ещё несколько не уехавших пока керчан. Поднялся прадедушка состаканом вина в руке (фужеров ещё не было; водки в доме не держали) и сказал,что они (с прабабушкой) для своих земляков устраивают праздник, т. к. именно вэтот день, 10 апреля 1944 года была окончательно освобождена их родная Керчь отнемецко-фашистских захватчиков. Все были ошеломлены, кто-то прослезился.
8. Переезды
В 1981 году моя бабушкарешилась уехать на заработки в Приморский край.
Там же моя мама нашласвоего мужа – Оськина Николая Владимировича — в 1987 году. Через 3 годародилась моя старшая сестра — Оськина Регина Николаевна, а еще через три годародился Я.
Через год после моегорождения мои родители разошлись и мы уехали оттуда на Кубань, и поселились вхуторе Латыши. Там прошло мое детство, но его вспоминать не очень хочется вэтом реферате. Но пару слов о нем я все-таки скажу.
Бабушка в то времяустроилась на работу на местную ферму, лаборантом. Там же она и проработалаоколо 3 лет, после чего ферму закрыли, поэтому бабушка начала заниматьсядомашним хозяйством. У нее был большой огород и много всякой живности, закоторой нужно было все время смотреть и ухаживать за ней.
На этом фрагменте япожалуй остановлюсь.
Когда мне едва стукнуло6 лет, мы снова переехали в город Тихорецк и снимали некоторое время тамквартиру. Через 2 или 3 года мама нашла себе ухажера, который до сих пор живетс ней. Он дал нам крышу над головой и лично мне он стал истинным отцом, вотличии от биологического.
Там же в городеТихорецке я окончил 11 классов в школе №4. Школьные годы это самое веселоевремя, которое я только помнил! После я поступил в НПИ и сейчас там учусь ихочу оправдать надежды моих родителей, в отличии от моей сестры.
Наверно, именно на этомя и прервусь.
Заключение
Наша семья дружная икрепкая. Мы часто встречаемся, помогаем друг другу, и очень счастливы вместе. Унас есть свои устоявшиеся традиции. Дни рождения мы встречаем с конкурсами, играми,призами. Подарки готовим с вечера, чтобы именинник, открыв глаза, сразу увиделжелаемое… А в новогоднюю ночь, как только часы пробьют 12, на пороге обнаруживаетсяогромный мешок с подарками для всех. Новый год мы отмечаем вместе с бабушками унас дома. Бывает всегда шумно и весело, особенно, когда начинается просмотрподарков. Еще одна традиция — поездки на море летом. Мы очень любим, когда мамачитает нам интересные книги. Такие вечера бывают очень приятными. По ходу деламы обсуждаем прочитанное, это так интересно. Мы постоянно ходим в гости кбабушкам. Традиций в нашей семье много, кое-что пытаемся перенять от старшихпоколений. Моя семья – это частичка большого рода, и счастье в том, что я знаю,откуда я и кто я. Моя семья – это мое богатство. Давно уже нет многих моихстарших родственников. Но я знаю, что когда-нибудь через много-много лет онивстретят меня в том, другом мире. И я скажу, что история нашей семьи и еетрадиции хранятся у моих детей и внуков. Я верю, что эта связующая нас нить необорвется никогда.
Список литературы
Домашниеархивы, воспоминания родных, собственные воспоминания и другие подобныеисточники.