Атлантизм, его характеристика

--PAGE_BREAK--
Вторая позицияотносится к внутренней динамике цивилизаций. Они обладают подвижностью, могут видоизменяться. Цивилизации находятся под воздействием западнических и почвеннических им­пульсов, рационализма и традиционализма.

Третья позициязаключается в зависимости современной трак­товки традиционной проблематики от политической конъюнктуры. Можно понять социоэкономические и психологические предпосылки религиозного фундаментализма и в исламском мире, и в православ­ном, и в индуизме, и в иудаизме. Фундаментализм, если к нему присмотреться, чужд не только рационализму, но и традициона­лизму, ибо он не приемлет традицию в ее исторической изменяемо­сти и данности. Он пытается утвердить традицию как нечто харизматически измышленное, закрепить традицию рациональными сред­ствами.

Геополитические выводы из подхода Хантингтона очевидны: он считает, что атлантисты должны всемерно укреплять стратегичес­кие позиции своей собственной цивилизации, готовиться к проти­востоянию, консолидировать стратегические усилия, сдерживать антиатлантистские тенденции в других геополитических образова­ниях, не допускать их соединения в опасный для Запада континен­тальный альянс.

Он дает такие рекомендации:

«Западу следует

1) обеспечивать более тесное сотрудничество и единение в рам­ках собственной цивилизации, особенно между ее европейской и североамериканской частями;

2) интегрировать в Западную цивилизацию те общества в Вос­точной Европе и Латинской Америке, чьи культуры близки к запад­ной;

3) обеспечить более тесные взаимоотношения с Японией и Рос­сией;

4) предотвратить перерастание локальных конфликтов между цивилизациями и глобальные войны;

5) ограничить военную экспансию конфуцианских и исламских государств; \

6) приостановить свертывание западной военной мощи и обес­печить военное превосходство на Дальнем Востоке и в Юго-Запад­ной Азии;

7) использовать трудности и конфликты во взаимоотношениях исламских и конфуцианских стран;

8) поддерживать группы, ориентирующиеся на западные ценно­сти и интересы в других цивилизациях;

9) усилить международные институты, отражающие западные интересы и ценности и узаконивающие их, и обеспечить вовлече­ние незападных государств в эти институты».

Данные рекомендации являются, по сути, краткой и емкой фор­мулировкой доктрины неоатлантизма. С точки зрения чистой геопо­литики это означает точное следование принципам Мэхэна и Спикмена, причем акцент, который Хантингтон ставит на культуре и цивилизационных различиях как важнейших геополитических фак­торах, указывает на его причастность к классической школе геопо­литики, восходящей к органицистской философии, для которой изначально было свойственно рассматривать социальные структуры и государства не как механические или чисто идеологические обра­зования, но как «формы жизни».

В качестве наиболее вероятных противников Запада Хантингтон указывает Китай и исламские государства (Иран, Ирак, Ливия и т.д.). В этом сказывается прямое влияние доктрин Мейнига и Кирка, счи­тавших, что ориентация стран «береговых зон» — а «конфуцианская» и исламская цивилизации геополитически принадлежат преимуще­ственно именно к этим зонам — важнее, чем позиция хартленда. Поэтому в отличие от других представителей неоатлантизма — в частности, Пола Вольфовица — Хантингтон видит главную угрозу от­нюдь не в геополитическом возрождении России-Евразии, хартленда или какого-то нового евразийского континентального образования.

В докладе же американца Пола Вольфовица(советника по делам безопасности) правительству США в марте 1992 г. говорится о «не­обходимости не допустить возникновения на Европейском и Азиат­ском континентах стратегической силы, способной противостоять США»25, и далее поясняется, что самой вероятной силой, которая имеется в виду, является Россия, и что против нее следует создать «санитарный кордон» на основе стран Прибалтики. В данном случае американский стратег Вольфовиц оказывается ближе к Маккиндеру, чем к Спикмену, что отличает его взгляды от теории Хантинг­тона.

Мондиализм

Становление США сверхдержавой и выход на последний этап, предшествующий окончательной «планетарной гегемонии талассократии», заставил американских геополитиков рассматривать совер­шенно новую геополитическую модель, в которой участвовали не две основные силы, а только одна. Причем в принципе существова­ло два варианта развития событий — либо окончательный выигрыш Западом геополитической дуэли с Востоком, либо конвергенция двух идеологических лагерей в нечто единое и установление «мирового правительства» (этот проект получил название «мондиализм» — от французского monde— мир). В обоих случаях требовалось новое геополитическое осмысление этого возможного исхода истории. Та­кая ситуация вызвала к жизни особое направление в геополитике — геополитику мондиализма. Иначе эта теория известна как доктрина «нового мирового порядка». Она разрабатывалась американский геополитиками начиная с 70-х гг., а впервые во всеуслышание о ней было заявлено президентом США Джорджем Бушем во время войны в Персидском заливе в 1991 г.

Концепция мондиализма возникла задолго до окончательной победы Запада в холодной войне. Смысл мондиализма сводится к постулированию неизбежности полной планетарной интеграции, перехода от множественности государств, народов, наций и куль­тур к «униформному миру».

Истоки этой идеи можно разглядеть в некоторых утопических и хилиастических движениях, восходящих к средневековью и далее к глубокой древности. В ее основе лежит представление, что в какой-то кульминационный момент истории все народы земли соберутся в едином Царстве, которое не будет более знать противоречий, тра­гедий, конфликтов и проблем, свойственных обычной земной ис­тории. Помимо чисто мистической версии мондиалистской утопии существовали и ее рационалистические версии, одной из которых можно считать учение о «Третьей эре» позитивиста Огюста Конта(1798—1857) или гуманистическую эсхатологию Готхольда Эфраима Лессинга(1729—1781).

Мондиалистские идеи были свойственны чаще всего умеренным европейским и особенно английским социалистам (некоторые из них были объединены в «Фабианское общество»), О едином миро­вом государстве говорили и коммунисты. С другой стороны, анало­гичные мондиалистские организации создавались начиная с конца XIXвека и крупными фигурами в мировом бизнесе — например, сэром Сесилом Роудсом, организовавшим группу «Круглый Стол», члены которой должны были «способствовать установлению систе­мы беспрепятственной торговли во всем мире и созданию единого Мирового Правительства». «Часто социалистические мотивы пере­плетались с либерал-капиталистическими, и коммунисты соседство­вали в этих организациях с представителями крупнейшего финан­сового капитала. Всех объединяла вера в утопическую идею объеди­нения планеты».

Показательно, что такие известные организации, как Лига На­ций, позже ООН и ЮНЕСКО, были продолжением именно мондиалистских кругов, имевших большое влияние на мировую поли­тику. В течение XXвека эти мондиалистские организации, избегав­шие излишней рекламы и часто даже носившие секретный характер, переменяли много названий. Существовало «Универсальное движение за мировую конфедерацию» Гарри Дэвиса, «Федераль­ный Союз» и даже «Крестовый поход за Мировое Правительство» (организованный английским парламентарием Генри Асборном в 1946 г.).

По мере сосредоточения всей концептуальной и стратегической власти над Западом в США именно это государство стало главным штабом мондиализма, представители которого образовали парал­лельную власти структуру, состоящую из советников, аналитиков, центров стратегических исследований.

Так сложились три основные мондиалистские организации, о самом существовании которых общественность Запада узнала лишь относительно недавно. В отличие от официальных структур эти груп­пы пользовались значительно большей свободой проектирования и исследований, так как они были освобождены от фиксированных и формальных процедур, регламентирующих деятельность комиссий ООН и т.д.

Первая структура — «Совет по международным отношениям» (CouncilonForeignRelations, C.F.R.). Ее создателем был крупней­ший американский банкир Морган. Эта неофициальная организа­ция занималась выработкой американской стратегии в планетарном масштабе, причем конечной целью считалась полная унификация планеты и создание «мирового правительства». Эта организация воз­никла еще в 1921 г. как филиация «Фонда Карнеги за вселенский мир», и все состоявшие в ней высокопоставленные политики при­общались мондиалистским взглядам на будущее планеты. Так как большинство членов C.F.R. были одновременно и высокопоставлен­ными дигнитариями шотландского масонства, то можно предполо­жить, что их геополитические проекты имели и какое-то гуманис­тически-мистическое измерение.

В 1954 г. была создана вторая мондиалистская структура — Бильдербергский клуб, или Бильдербергская группа. Она объединяла уже не только американских аналитиков, политиков, финансистов и интеллектуалов, но и их европейских коллег. С американской сторо­ны она была представлена исключительно членами C.F.R. и рас­сматривалась как ее международное продолжение.

В 1973 г. активистами Бильдербергской группы была создана тре­тья важнейшая мондиалистская структура — «Трехсторонняя ко­миссия», или «Трилатераль» (Trilateral). Она возглавлялась амери­канцами, входящими в состав C.F.R. и Бильдербергской группы, и имела помимо США, где расположена ее штаб-квартира (Нью-Йорк), еще две штаб-квартиры — в Европе и Японии. «Трехсторон­ней» комиссия названа по фундаментальным геополитическим ос­нованиям. Она призвана объединять под эгидой атлантизма и США три «Больших пространства», лидирующих в техническом развитии и рыночной экономике:

1. Американское пространство, включающее в себя Северную и Южную Америку.

2. Европейское пространство.

3. Тихоокеанское пространство, контролируемое Японией.

Главой важнейших мондиалистских групп — Бильдерберга и Трилатераля — является высокопоставленный член C.F.R., крупней­ший банкир Дэвид Рокфеллер, владелец «Чэйз Манхэттен бэнк».

Кроме него в самом центре всех мондиалистских проектов стоят неизменные аналитики, геополитики и стратеги атлантизма Збигнев Бжезинский и Генри Киссинджер. Туда же входит и знаменитый Джордж Болл.

Основная линия всех мондиалистских проектов заключалась в переходе к единой мировой системе, под стратегической доминацией Запада и «прогрессивных», «гуманистических», «демократи­ческих» ценностей. Для этого вырабатывались параллельные струк­туры, состоящие из политиков, журналистов, интеллектуалов, фи­нансистов, аналитиков и т.д., которые должны были подготовить почву для широкого обнародования этого мондиалистского проек­та «мирового правительства», так как без подготовки он натолк­нулся бы на мощное психологическое сопротивление народов и государств, не желающих растворять свою самобытность в плане­тарном meltingpot.

Мондиалистский и проект, разрабатываемый и проводимый эти­ми организациями, не был однороден. Существовали две его основ­ные версии, которые, различаясь по методам, должны были теоре­тически привести к одной и той же цели.

Первая, наиболее пацифистская и «примиренческая» версия мондиализма, известна как «теория конвергенции». Разработан­ная в 70-е гг. в недрах C.F.R. группой «левых» аналитиков под руководством Збигнева Бжезинского, эта теория предполагала воз­можность преодоления идеологического и геополитического дуа­лизма холодной войны через создание нового культурно-идеоло­гического типа цивилизации, который был бы промежуточным между социализмом и капитализмом, между чистым атлантизмом и чистым континентализмом.

Известнейший социолог, политолог и геополитик, профессор Колумбийского университета, советник Центра стратегических и международных исследований Джорджтаунского университета (Ва­шингтон) Збигнев Бжезинский, бывший в 1977—1981 гг. помощни­ком президента США по национальной безопасности, в своей кни­ге «План игры. Геостратегическая структура ведения борьбы между США и СССР» (Нью-Йорк, 1986) доказывает исторически закономерный и глобальный характер противостояния между СССР и США. Однако еще в работе «Кризис мировой системы»26Бжезинский раз­вивает идею необходимости создания универсальной мировой сис­темы под эгидой США. Советский марксизм рассматривался как преграда, которую можно преодолеть, перейдя к его умеренной, социал-демократической, ревизионистской версии — через отказ от тезисов «диктатуры пролетариата», «классовой борьбы», «нацио­нализации средств производства» и «отмены частной собственнос­ти». В свою очередь, капиталистический Запад должен был бы огра­ничить свободу рынка, ввести частичное государственное регулиро­вание экономики и т.д. Общность же культурной ориентации могла бы быть найдена в традициях Просвещения и гуманизма, к которым возводимы и западные демократические режимы, и социальная этика коммунизма (в его смягченных социал-демократических версиях).

«Мировое правительство», которое могло бы появиться на осно­ве теории конвергенции, мыслилось как допущение Москвы до ат­лантического управления планетой совместно с Вашингтоном. В этом случае начиналась эпоха всеобщего мира, холодная война заканчи­валась, народы сбрасывали тяжесть геополитического напряжения.

Здесь важно провести параллель с переходом технологических систем от талассократии к эфирократии: мондиалистские политики начинали смотреть на планету не глазами обитателей западного кон­тинента, окруженного морем (как традиционные атлантисты), но глазами «астронавтов на космической орбите». В таком случае их взгля­ду представал действительно единый мир.

После распада СССР и победы Запада, атлантизма мондиалис­тские проекты должны были либо отмереть, либо изменить свою логику. Новой версией мондиализма в постсоветскую эпоху стала доктрина Фрэнсиса Фукуямы, опубликовавшего в начале 90-х про­граммную статью — «Конец истории». Ее можно рассматривать как идейную базу неомондиализма. Фукуяма предлагает следующую вер­сию исторического процесса. Человечество от темной эпохи «зако­на силы», «мракобесия» и «нерационального менеджирования со­циальной реальности» двигалось к наиболее разумному строю, воп­лотившемуся в капитализме, современной западной цивилизации, рыночной экономике и либерально-демократической идеологии. История и ее развитие длились только за счет нерациональных фак­торов, которые мало-помалу уступали место законам разума, об­щего денежного эквивалента всех ценностей и т.д. Падение СССР знаменует собой падение последнего бастиона иррационализма. С этим связано окончание истории и начало особого планетарного существования, которое будет проходить под знаком рынка и де­мократии, которые объединят мир в слаженную рационально функ­ционирующую машину. Такой новый порядок, хотя и основанный на универсализации чисто атлантической системы, выходит за рам­ки атлантизма, и все регионы мира начинают переорганизовываться по новой модели, вокруг его наиболее экономически развитых центров.

Англо-американская геополитика

Вторая мировая война, развязанная нацистскими привержен­цами идеи «жизненного пространства», хотя и развивалась во мно­гом вопреки взглядам и предположениям Хаусхофера и его шко­лы, пробудила на политико-теоретическом уровне пристальный интерес к проблемам геополитики не только в плане критики немецкой школы, но и в плане позитивного развития геополитичес­ких идей. В 40-х гг. в Соединенных Штатах появились крупные рабо­ты, и в них наряду с критикой геополитики вообще, называемой не иначе как «псевдонаукой», содержались и первые, притом креп­кие ростки собственно американских геополитических воззрений. Среди этих работ следует назвать прежде всего два труда Спикмена, книги Страуса-Хюпе и Джиорджи.

После поражения Германии США стали самой сильной эконо­мической державой. Значительное доминирование в мировой эко­номике (почти 50% мирового ВНП после окончания войны) озна­чало неизбежность выхода США за пределы Западного полушария, которое ей отводилось германскими пан-регионалистами. Эта стра­на нуждалась в мировой стратегии и модели мира, заложенной в основу данной стратегии.

Еще во время второй мировой войны основные силы были на­правлены на разработку новой глобальной стратегии США. В связи с этим прежде всего следует назвать имена Г. Уайджерта, Спикмена, Р. Страуса-Хюпе, В. Стефанссона, О. Латимора и др. Некоторые из них претендовали на формирование «гуманизированной версии гео­политики». В качестве отправной точки служил тезис о том, что Америке суждено сыграть особую роль в мире. Для реализации этой роли обосновывалась мысль о необходимости разработки особой аме­риканской геополитики. Как считал, например, Р. Страус-Хюпе, «гео­политика представляет собой тщательно разработанный план, пре­дусматривающий, что и как завоевать, указывая военному стратегу самый легкий путь завоевания». Таким образом, утверждал Страус-Хюпе, «ключом к глобальному мышлению Гитлера является гер­манская геополитика»4. При разработке американской геополитики этими авторами наряду с проблемами взаимоотношений США со странами Западного полушария все более настойчиво на передний план выдвигался вопрос об отношениях со всей Евразией.

Основные концепции новой американской геополитики были подробно изложены еще во время второй мировой войны в трудах — «Американская стратегия в мировой политике» (1942) Спикмена, «Главные движущие силы цивилизации» (1945) С. Хантингтона и др. В 1943 г. была переработана модель Маккиндера. Она отражала крат­косрочный союз СССР, Великобритании и США. Хартленд теперь объединялся с Северной Атлантикой, включающей «Межконтинен­тальный океан» (северная часть Атлантического океана) и его «бас­сейн» в виде Западной Европы и Англо-Америки со странами Кариб­ского бассейна (используется терминология Маккиндера).

Много внимания американские геополитики уделяли вопросу об относительном географическом положении США и СССР. Так, в сборниках «Компас мира» (1944) и «Новый компас мира» (1949) и других авторы, ссылаясь на географическое положение обеих стран, доказывали неизбежность войны между США и СССР. Наиболее отчетливо эти идеи были выражены в работах профессора полити­ческой науки Дж. Киффера. В книгах «Реальность мирового могуще­ства» (1952) и «Стратегия выживания» (1953) он рассуждал об «аг­рессивных тенденциях СССР», вытекающих из его географического положения в центре Евразии.

В послевоенный период ведущее место в геополитике заняло обо­снование предопределенного климатом превосходства западной ци­вилизации над народами других континентов (Э. Хантингтон), а так­же географически обусловленного антагонизма между «морскими» и «океаническими» державами Запада и «континентальными» держава­ми Востока, между передовым индустриальным Севером и «отста­лым» аграрным Югом. Согласно геополитическим доктринам, «морс­кие» и «океанические» державы, например Афины в античности, Англия в Новое время и США в современную эпоху, всегда ориенти­ровались на коммерцию и были демократическими государствами, тогда как «континентальные» державы, например империя Ахеменидов в древнем Иране, Германия и Россия, олицетворяли агрессив­ность во внешней политике и авторитарность — во внутренней. Как бы ни менялась политическая и социальная система «континенталь­ных» держав, их географическое положение диктует им одни и те же экспансионистские цели, которые, по мнению ряда представителей геополитики, СССР воспринял от царской России.

Очевидно, что американские геополитики далеко не всегда оши­бались в своих практических выкладках и предположениях. Если су­дить по нынешней внешней политике Соединенных Штатов, то можно сделать вывод, что американские политические и государ­ственные деятели всерьез усвоили геополитические идеи Мэхэна, Спикмена, Реннера и др. Вместе с тем и сами теоретики-геополитики хорошо прочувствовали экспансионистскую суть внешней поли­тики выходящих на мировой простор Соединенных Штатов и, соот­ветственно, будущую их роль в мире, и хотя не всегда точно в дета­лях, но в целом верно отразили ее в своих работах. «В интересах не только Соединенных Штатов, но и в интересах человечества, чтобы существовал один центр, из которого осуществлялся бы балансиру­ющий и стабилизирующий контроль, сила арбитра, и чтобы этот балансирующий и стабилизирующий контроль находился в руках Соединенных Штатов» — таково убеждение Страуса-Хюпе5.

Мондиализм(Нартов)

Идеи всеединства человечества имеют очень давние исторические корни. Отдали им дань и мыслители, философы, писатели России, частности, гениальный русский писатель Ф.М. Достоевский(1821 — 1881) утверждал, что Россия должна собрать в братском всеединстве все человечество. Его идеологический противник публицист К.Н. Леонтьев (1831 — 1891) предрек России не роль избирательницы человечества в братском всеединстве, а родины Антихриста. Еще один глубокий ум России историк Г.П. Федотов (1886—1951) высказал не только веру в великое будущее России, но и тревогу по поводу ее духовного, политического, экономи­ческого перерождения, в частности, тревогу о подмене религи­озного начала в духовной жизни России национальным.

Задолго до победы Запада над Востоком возникла геополитическая концепция «мондиализма». Ее сущностью является утверждение полной планетарной интеграции, создание единого мира. Подобные идеи высказывал еще О. Конт. В письме к Тулузу от 26 августа 1852 г. он утверждал:
человечество — это всемирная родина, призванная объединить по крайней мере в будущем всех обитателей планеты. Это совокупность всех способных к ассимиляции, всех как живущих поколений, так и сошедших со сцены, так, наконец, и грядущих; к нему не принадлежат разве Нероны, Робеспьеры и Бонапарты — одним словом те, кто на­рушает своими действиями человеческую гармонию; индивид сам по себе не существует, представляя только абстракцию....


Далее в этом-письме О. Конт пишет, что
    продолжение
--PAGE_BREAK--