«Кто знал, что Москве царством быти, кто ведал,что Москве государством слыти?» — как бы оправдываясь перед читателем занеполноту и неясность своего повествования, задумчиво вопрошает не ведомый нампо имени сочинитель «Повести о зачале Москве», написанной в XVIIвеке.
Кабы знать, кабы ведать… А поскольку не знали и неведали, что будет впереди, то и прошли первоначальные века Москвы — одного измногих селений на восточной окраине Киевской Руси — мимо древних летописцев какнедостойные того, чтобы занести их на страницы летописей. Нестор-летописец зналОку, Клещино озеро (ныне Плещееве), Ростов, Муром — дальние окрестности Москвы,- где, по его сообщению, Рюрик «раздая мужем своим грады». А вотМоскву Нестор не помянул, хотя Москва тогда уже существовала, о чемкрасноречиво свидетельствуют археологические находки.
Но среди москвичей жили устные предания о далекихвременах, о начале Москвы. Они передавались из поколения в поколение в течениевеков, и, как это всегда бывает при устной передаче, что-то добавлялось, что-топереиначивалось, а что-то забывалось. Поэтому, когда в ХVI-ХVII векахпонадобилась Москве — столице России, одного из обширнейших и могучихгосударств того времени, — приличная ее значению и славе легенда об основаниигорода и московские книжники-грамотеи бросились собирать старинные предания, тостарики смогли припомнить лишь общее содержание да несколько эпизодов древнихпреданий.
Развитие исторической науки привело к тому, что мы одревних веках знаем больше, нежели стоящие на несколько веков ближе к ним нашипредки. В отличие от писателя XVII века нынешний литератор может раскрытьнаучное издание «Повестей о зачале Москве», обратиться к трудам историкови археологов, поверить наукой поэтические предания, обнаружить хронологическиеи другие фактические ошибки, но также яснее увидеть и крупицы правды. Н.М.Карамзин называл «Повести о зачале Москве» «сказкой», но онже отмечал, что они «основаны на древнем, истинном предании». Сейчас«истинное предание» просматривается в большей степени, чем во временаКарамзина, но все-таки до воссоздания исторически точной картины«начала» Москвы еще далеко.
Я решился вослед древним авторам вновь рассказать этостаринное предание, потому что нынешнее время дает для этого больше материалов,чем имели они.
Предание, особенно древнее, имеет ту особенность, чтоисторически достоверно в нем бывает только главное событие, которое легло в егооснову, например, основание города, война, а обстоятельства событияпреобразуются народной фантазией очень вольно. Предание не столько стремитсясохранить точность деталей, сколько создать обобщенный художественный образ.
И назвал город по имени реки
Прошло десять лет с тех пор, как князь СуздальскийЮрий Владимирович пировал с князем Новгород-Северским Святославом на берегуреки Москвы, в высоких палатах боярина Кучки. Многое изменилось за эти годы, и,прежде всего, исполнилась его заветная мечта: после шести лет борьбы закиевский престол князь Юрий вышел победителем и стал великим князем Киевским.Теперь он жил в Киеве, а суздальским князем стал его сын Андрей.
Утвердившись на киевском престоле, князь ЮрийВладимирович весной 1156 года поехал в Суздаль к сыну.
Князь Юрий Владимирович ехал по степям и дубравам,мимо сел и городов и наконец достиг границ Суздальского княжества. Здесьначинались сплошные леса: темные ельники, светлые березовые рощи, зеленыеосинники, серые ольшаники, песчаные холмы, влажные низины, а кое-где — и топкиеболота.
Склонив голову, думал князь Юрий думу о том, что онуже стар и, померев, оставит любимому сыну Андрею Юрьевичу в наследствопрародительские земли и своих, им самим нажитых, сильных врагов — князей икняжат удельных, которые в жадном ослеплении готовы разграбить друг друга и темразорить всю Русь. Думал он и о том, что Киев — стольный город — прочимирусскими землями и княжествами, далеко расширившимися на полночь и на восходсолнца, уже не почитается так, как почитался прежде, и, глядишь, скоро наступитвремя, когда удельные князья совсем перестанут признавать его старшинство...
С такими думами въехал князь Юрий Владимирович втемные заокские леса.
Едет князь по дремучему лесу, посматривает по сторонами видит: впереди, между деревьями, над лесной поляной, то ли туман встает, толи дым клубится. И вдруг из того тумана перед князем и его многочисленнойсвитой появился огромный неведомый зверь. Был он красив, строен и имел триголовы, а шерсть на нем была пестрая, переливалась и сверкала разными цветами.Затем видение пропало.
Тогда князь Юрий спросил сопровождавшего его в этойпоездке ученого монаха, грека, отца Василия: — Что значит, отче Василий,видение сего пречудного зверя? Мудрый старец, поразмыслив, ответил:
— Великий князь, сие явление знаменует, что в этихместах суждено быть граду и что вокруг него распространится царство. Величиназверя предвещает, что будет град велик и обширен, будет град треуголен, ибозверь трехглав, будет град чуден и прекрасен, ибо зверь красив невыразимо, апестрота его шкуры значит, что сойдутся в град этот люди разных племен.Задумался князь, потом снова спросил: — Истинно ли твое толкование, ученыйфилософ? — Истинно, — ответил старец. — Потому что и при основании великогограда Рима было знамение. Когда начали рыть ров под городскую стену, то вырылиголову человеческую, как живую, и значило это, что быть Риму главой многимградам. Что и сбылось. И когда созидали Царьград, то выполз из норы змий, и втот же миг пал на него с высоты орел, и начали они биться. И мудрец-книгочей посему изрек: «Будет сей град — царь другим городам, как орел — царь всемптицам, и будет он подвержен нашествиям басурман». Что также сбылось.Посему сбудется и явленное ныне тебе знамение.
Подивились все предсказанию греческого мудреца.Поехали далее и выехали на Москву-реку в том месте, где берег ее очень крут, ипотому само место зовется Крутицы. (Сейчас — Крутицкая улица и Крутицкиепереулки.) Там, под деревьями, стояла малая хижина, и в этой хижине жилотшельник — праведный человек, по имени Подон.
Князю Юрию понравилось место, и он подумал:«Видно, здесь следует ставить город, о котором было знамение».
Но святой отшельник, который понимал невысказанныедумы так же, как и сказанные вслух речи, говорит ему:
— Княже, место сие предназначено не для града, местосие — Божье, здесь будет монастырь. (Надо сказать, что, действительно, сто летспустя здесь был поставлен монастырь. Сейчас — это знаменитое Крутицкоеподворье.)
Поехал князь Юрий Владимирович далее. Вскорерасступились леса, позади остались болота, и выехал он на высокий берегМосквы-реки.
Глянул князь Юрий Владимирович широко раскрытыми очамиво все стороны, на этот берег и на тот, на светлые рощи, на распаханные поля,на новые избы в селах, на крепкие боярские амбары.
Богато жил боярин Кучка. Мало того, что вокруг поляраспаханы, на заливных лугах стада пасутся, в лесах зверя много, в реках — рыбы, еще идет боярину доход от проезжающих по дорогам людей, от проплывающихпо реке купцов. Кто мимо пройдет-проедет, а кто остановится да и останетсяздесь жить. От пришлых людей год от году все многолюднее села и деревни Кучки,да и больше их становится. О селах и деревнях боярина уже идет слава по Руси,уже называют места по среднему течению Москвы-реки по его имени — Кучково.
Глядя на проторенные дороги, на лодки и ладьи,плывущие по реке, князь Юрий Владимирович теперь по-иному оценил эту окраинную,ничем доселе не привлекавшую к себе его внимания небольшую суздальскую волость,клином вдававшуюся в соседние земли и граничившую с Рязанским, Черниговским, Смоленским,Тверским княжествами и волостями Великого Новгорода.
— Да ведь здесь открытые ворота в Суздаль — и дляСмоленска, и для Чернигова, и для Рязани, и для Твери, и для ВеликогоНовгорода! — сказал князь. — Вот оно — место для града, о котором было нам знамение.Здесь следует его ставить.
И мудрый старец Василий, и воевода, и дружина — всесогласились с князем: да, тут необходима крепость, нужна сторожевая застава.
Стоит князь с дружиной, поглядывает на усадьбу бояринаКучки и удивляется: коли им усадьба видна, значит, и их из усадьбы видно, такпочему же боярин не встречает его, не выходит с сыновьями своими со двора,огороженного частоколом, не зовет князя в хоромы?
Юрий послал воина сказать Кучке, чтобы тот поспешалперед светлые очи князя.
Поскакал посланец и через немалое время вернулся сКучкой.
— Почему не встречаешь, чести не оказываешь? В хоромыменя, великого князя, не зовешь? — грозно спросил князь Юрий ВладимировичКучку. Но Кучка не сробел и отвечает:
— Не знал я, господин, что ты едешь, потому невстретил. В хоромы не зову, потому что старые хоромы разметали, новые еще непостроили.
— Хорошие у тебя села, богатые, — говорит князь ЮрийВладимирович Кучке.
— Богатые, — соглашается Кучка. — Знать, поля хорошородят. — Хорошо.
— Гляжу, стада большие, видать, и выпасы хороши. — Ивыпасы хороши. — А река рыбна ли? — И река рыбная.
— Хочу здесь город ставить, — сказал князь ЮрийВладимирович. — Будет он охраной рубежа Суздальского княжества.
Боярин Кучка в лице изменился и стал князяотговаривать: мол, ни к чему ставить город — расходы большие, городовыхмастеров нет, мол, жили без города столько лет — и ничего не случилось.
Но князь понимал, что хитрит боярин, другое у него науме: пока тут нет крепости, нет княжеского воеводы, нет княжеского наместника иуправителя-тиуна — он здесь полный хозяин всему, а когда будет все это — егодоходы поуменьшатся, и пошлина с купцов пойдет в княжескую казну. Потом князюЮрию пришла на ум — поскольку был он человек подозрительный — и такая мысль:«Не сносится ли боярин тайно с кем-то из соседей, не измену ли готовит,оттого и не хочет заставы?»
Слово за слово, князь поспорил с боярином, тот тоже неспустил — никак не хотел уступить своих земель под устройство города. И тогдакнязь Юрий Владимирович сильно разгневался.
История не сохранила подробностей ссоры князя ЮрияВладимировича и боярина Стефана Кучки, летопись говорит о ней кратко: бояринзело возгордился. Вполне вероятно, возгордившись, сказал боярин Кучка князюЮрию Владимировичу:
— Иди, князь, отсюда, куда шел, пока еще у тебядружина есть. Ведь из твоих отчин люди разбегаются, а ко мне народ идет. Скороя стану вровень с тобой, а потому не хочу тебе, князю моему, покориться!
Сказал так, убежал в свою усадьбу, огороженнуючастоколом, и запер ворота.
Князь Юрий Владимирович не мог стерпеть такойдерзости, крепко разгневался и повелел дружине взять усадьбу непокорного Кучкиприступом.
Хоть и очень дерзко величался Кучка перед князем, ноприступа выдержать не смог. Княжеские дружинники разбили главные ворота, схватилиКучку и немилостиво предали смерти.
Теперь никто не мешал Юрию Долгорукому поставить городтам, где он хотел. Однако трудно ему было выбрать место: владения бояринаобширны, и села одно другого краше. То ли остановить выбор на селе Воробьеве,где ныне Воробьевы горы, то ли на Симонове, где ныне Симонов монастырь, то лина Высоцком, где потом построили Высокопетровский монастырь, то ли на Кудрине,где ныне Кудринская площадь и улица Садовая-Кудринская, то ли на селе Сухощаво,нынешней Сущевке?
Первым делом, конечно, князь обратил внимание набоярские хоромы. Но Кучково поле для устройства крепости не подходило: слишкомуж оно было со всех сторон открыто.
Тут кто-то напомнил князю о старинном городище наБоровицком холме.
Князь Юрий поднялся на холм, и перед ним открылся видна все стороны. Он увидел бескрайние луга за Москвой-рекой, села за Неглинной иЯузой, пристани на реках, дороги, подходящие к бродам, поля и леса, и ширь, идаль… И, увидев все это, повелел он здесь — на реке Москве, выше устья Яузы иниже устья Неглинной — ставить город и велел называть его по имени реки — Москвой, а Кучковым ничего не называть!
Затем князь Юрий приказал кликнутьмастеров-городников. Мастера нашлись в окрестных селах. Уговорились с ними оработе и плате, сколько и чего им следует на прокорм и какой город они должныставить. Мастера, помолясь, принялись за дело.
Старый вал, насыпанный вятичами, уже много летразмываемый дождями и не подновляемый, расползся, осел и сровнялся с землей.Обрушившиеся землянки заросли кустарником. Но на поляне, там, где было древнеемольбище, все еще чернели кострища: сюда, как и прежде, с вечера наканунеЯрилина дня сходилась молодежь. Как было заведено, всю ночь парни и девушкижгли костры, прыгали сквозь пламя, затевали игрища. Находились смельчаки,которые бродили с замирающим от страха сердцем по темному бору, ища заветныйцветок папоротника. Девушки гадали о суженом, пуская по реке венки. А нарассвете все собирались на самой макушке холма и оттуда, с высоты, смотрели навосходящее солнце, и каждый, как и их деды и прадеды, шептал заветную молитвуЯриле-солнцу.
Князь Юрий Владимирович повелел ставить город нахолме, на мысу, по старому городищу, но прихватить еще знатный кус земли, так,чтобы мольбище, прежде находившееся за валом и острогом, теперь оказалось всередине города. Границу города с юга и северо-запада князь указал вести пообрыву вдоль Москвы-реки и Неглинной, а с востока ставить стену в том месте,где кончается обрывистый берег и спуск к реке становится более пологим. А когдаразметил князь, где ставить стены, то оказался город треугольным.
Князь Юрий оставил в Москве воеводу с небольшойдружиной, чтобы следил за неукоснительным и добросовестным исполнением егоповеления, и последовал далее, в Суздаль, размышляя о том, сколь чудесно началоуже осуществляться знамение.
Мастера-городники и отряженные им в помощь мужики изокрестных деревень принялись за работу.
Погостив некоторое время у сына, князь ЮрийВладимирович поехал в обратный путь, в Киев. Проезжая Москву, он порадовался,как быстро и ладно поставили мастера город — и стены, и башни-стрельницы, иводяную башню с тайным ходом к реке Неглинной.
Князь Юрий Владимирович остался доволен работой и,памятуя знамение, наказал провожавшему его сыну Андрею, князю Суздальскому, незабывать про город Москву, расширять его и населять людьми.
А ученый монах, отец Василий, похвалив башни и стены,сказал:
— Только без Божьего храма город — не город. — Тыправ, отче, — согласился князь и приказал воеводе: — Прежде хором ставь Божийхрам.
— Где прикажешь ставить и как именовать его? — спросилвоевода.
— Это пусть решает отец Василий, — ответил князь.Ученый монах уже приметил кострища вокруг Ярилина мольбища, понял, почему здесьжгли костры, и, указав на них, сказал: — Божий храм ставьте здесь.
— Самое хорошее место на всем холме, — сказал один изгородников. — Тут на Ярилу от прадедов парни с девицами игры играли… Такоемилое веселье!..
— Веселье в праздник и Богу угодно, — назидательнопроизнес отец Василий. — Да встанет здесь храм православный во имя РождестваИоанна Предтечи, который возвестил пришествие Иисуса Христа. А праздник сей — Рождества Иоанна Предтечи как раз в день летнего солнцеворота. Да будут отнынездешние юноши и юницы, радуясь, славить сей светлый праздник, а не беса тешить.
И на Ярилином мольбище, освятив его, поставилидеревянную церковь во имя Рождества Иоанна Предтечи — первую церковь в Москве.Двести лет спустя ее заменили каменной. А в 1847 году, при очереднойперестройке, под ее полом обнаружили остатки языческого жертвенника с костямидомашних животных. Только благодаря этой находке мы знаем о том, что на этомместе до церкви было языческое мольбище.
Так встал на Боровицком холме над Москвою-рекою градМосква, поставленный князем Юрием Долгоруким по чудесному знамению, явленномуему, и что было явлено, то все исполнилось и исполняется по сей день.
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованыматериалы с сайта manas.kyrgyz.ru/