МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ДЕПАРТАМЕНТ ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ
ХАНТЫ-МАНСИЙСКОГО АВТОНОМНОГО ОКРУГА – ЮГРЫ
СУРГУТСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
Факультет управления
Кафедра менеджмента
ДОКЛАД
«История развития кризисов в СССР и России»
Сургут 2010
Глава 1. История развития кризиса в СССР в 1980-1985 гг.
1.1 Нарастание застойных явлений в экономике и предпосылки социально — экономического кризиса.
Рассматривая исторические события в Советском Союзе середины 80-х — начала 90-х годов необходимо для понимания явлений и процессов проанализировать ситуацию, сложившуюся в стране к началу 80-х годов.
Последствия кризиса, нарастающего с момента смещения Хрущева, на рубеже 70-х и 80-х годов начали проявляться все чаще в разнообразных формах. В первую очередь он коснулся экономики.
Система управления обществом, которую называют командно-административной, функционировала все хуже с точки зрения достижения тех целей, которые — по крайней мере, на бумаге — она ставила перед собой: централизованного планирования, производства и распределения, контроля над этими процессами. Даже простое ознакомление с официальными документами эпохи — а ведь в них постоянно присутствовало стремление представить действительность в наиболее оптимистическом свете — неоспоримо свидетельствует: поставленные задачи, провозглашенные проекты, обещанные изменения либо вовсе не осуществлялись, либо осуществлялись минимально. Так называемые государственные планы, в конечном счете, оказывались бесконечно повторяющимися призывами, обреченными на провал.
Там, где, по теории, все регулировалось и контролировалось сверху, большая часть экономических явлений на самом деле ускользала от какой бы то ни было эффективной проверки и предвидения. Наряду с официальной экономикой, отраженной в статистической отчетности, складывалась целая сеть параллельных каналов, причем настолько многочисленных, что из них образовалась «теневая экономика». Ее неписанные правила покорно принимались (а то и поощрялись) самими государственными предпринимателями, вступавшими с ними во взаимоотношения. Поскольку ни один механизм такого рода не был предусмотрен законом — напротив, речь шла о нелегальных, а потому тайных операциях, — подобная хозяйственная практика развивалась рука об руку с коррупцией, постепенным приспособлением властей к незаконным операциям и обширными явлениями деформации нравов и приличий.
В результате складывалось очень тревожное положение. Экономика в целом не развивалась. Даже по официальной статистике, обоснованно подозреваемой в оптимистическом завышении данных, темпы хозяйственного роста СССР на протяжении 70-х годов медленно, но неуклонно угасали и наконец, почти замерзли к началу следующего десятилетия. Именно это явление было позже охарактеризовано как период «брежневского застоя».
Брежневское руководство началось с того, что предстало перед страной с лозунгом, в котором обобщалась целая программа: научно-техническая революция. Но именно на этом направлении стране не удалось продвинуться вперед: ее экономика оказалась маловосприимчивой к тем достижениям — от компьютеров до биотехнологий, — которыми характеризовалась НТР.
Вместе с тем нельзя сказать, что политических новшеств вовсе не было, особенно в деревне. Огромные средства были направлены в сельское хозяйство. Но это не дало ожидаемого эффекта — производство сельскохозяйственной продукции, и в частности животноводства, оставалось на прежнем уровне. Возможно, эти средства не были на практике эффективно использованы. Возможно, уже было слишком поздно и уже нельзя было преодолеть отчужденность крестьянина по отношению к собственному труду, побуждавшую, особенно молодежь, уезжать из села. Как бы то ни было, вместо обещанного изобилия — и, несмотря на импорт зерна в огромных масштабах — страна столкнулась в начале 80-х годов с настоящим продовольственным кризисом. Рассыпалось, таким образом, и обещание роста благосостояния путем обеспечения все большего обилия потребительских благ, которым брежневское руководство пыталось найти и вначале добивалось поддержки населения.
Однако в целом партийно-государственный аппарат оказался неспособным перестроить экономику страны в соответствии с новым этапом научно-технической революции. В структуре экономики господствующее положение занимали устаревшие, традиционные отрасли. Экономика развивалась в основном за счет экстенсивных факторов — министерства предпочитали строить новые предприятия, а не оснащать новые. В итоге вытеснение ручного труда в производстве шло очень медленно. Автоматические линии составляли в конце 70-х годов всего лишь 6 % от общего объема оборудования, при этом ручным и малоквалифицированным трудом было занято более половины всех работников материального производства (50 млн. человек). Политическая элита предпочитала наращивать экспорт нефти и газа, доходы от продажи которых позволяли снижать социальную напряженность, сглаживать последствия кризиса в легкой промышленности и других сферах народного хозяйства. Определенное значение имели и субъективные факторы: низкая дисциплина работников, недостаточная требовательность к кадрам.
В итоге уже в 70-е годы наметилось резкое отставание СССР от развитых капиталистических стран Запада по темпам экономического развития. Реальных попыток реформировать экономику в соответствии с требованиями научно-технической революции не производилось. Вместо этого проводились затяжные эксперименты с введением хозрасчета на предприятиях, предпринимались попытки изменить организацию промышленного производства путем создания научно-производственных объединений (НПО). Желаемого слияния науки и производства эти меры не принесли. Отличительным признаком данной эпохи стал рост масштабов незаконной промышленной и торговой деятельности, коррупции. В этой обстановке все проникающие на руководящие посты лица стремились обогатиться. Происходит сращивание государственных структур и спекулятивного капитала. В результате доходы теневой экономики исчислялись миллиардами рублей. К началу 80-х годов стала очевидной неэффективность ограниченного реформирования советской системы.
1.2. Состояние политической системы в СССР
Как считают многие современные ученые, нарастание кризисных явлений в экономике в данный период было связано с тем, что преобразования в социально-экономической сфере не были поддержаны реформированием политической и социальной сфер.
К началу 80-х годов советская тоталитарная система лишается массовой поддержки общества. Кризисные явления, характерные для советской экономики в 70-е — начале 80-х годов были хорошо известны руководству, однако длительное время оно не могло решиться на радикальные реформы, тем более что продажа нефти на Запад позволяла отложить этот вопрос. Между тем кризис в экономике распространялся и на социальную систему, затронув и государственные органы власти в виде коррупционных процессов. Таким образом, стагнация экономической сферы угрожала в начале 80-х годов уже непосредственно государственному функционированию в СССР.
Кризис, следовательно, становился также кризисом морали и культуры. Под влиянием коррупции и увеличивающегося разрыва между руководителями и руководимыми происходило крушение тех нравственных ценностей, без которых любое общество рискует распасться. Аналогичные кризисные явления зачастую соблюдались, правда, и в других странах в период бурных преобразований. Однако чего недоставало СССР, так это именно преобразований. Страна пребывала в застое. Как следствие застоя, развивался пессимизм. Официальным властям не было никакой подающей надежды альтернативы.
Тем не менее, эта реалистическая картина кризиса останется неполной, если не сказать, что брежневские годы не были лишь временем застоя. С особой очевидностью это прослеживается в области культуры. Хотя и наблюдались эмиграция значительных интеллектуальных сил, растущий разрыв между властью, ее идеологией и творческими, духовными потенциями общества, даже будучи придавленными и лишенными средств выражения, эти потенции не исчезли.
Таким образом, главный (хотя и не вполне официальный) лозунг эпохи Л.И. Брежнева — «стабильность», отсутствие резких перемен. «Советские люди с уверенностью смотрят в завтрашний день», — неоднократно повторял Леонид Ильич. В то же время именно в эпоху Брежнева в обществе назревали будущие перемены.
После смерти Л.И. Брежнева в ноябре 1982 года в высших эшелонах власти вновь началась борьба за лидерство. О ее остроте свидетельствует тот факт, что дважды за короткий срок на посту генерального секретаря ЦК КПСС оказывались лица, физически немощные, и уже в силу этого заведомо «временные» как руководители правящих партии: с ноября 1982 — Ю.В. Андропов, а после его смерти в феврале 1984 г. — К.У. Черненко.
Избрание Генеральным секретарем Михаила Горбачева сразу после смерти Черненко в 1985 году означало выдвижение деятеля совершенно иного типа, относительно молодого и, бесспорно, энергичного. И хотя он был еще малоизвестен, в разных странах уже были замечены его незаурядные способности. Однако разочаровывающий опыт последнего брежневского периода и последовавших «смен караула», апатия общества, очевидный рост трудностей — все это побуждало советских людей относиться к новому руководителю с любопытством, окрашенным скепсисом и глубоким пессимизмом. Особенно это было характерно для молодого поколения. Нужно сказать, что в очень короткий срок Горбачев обнаружил совершенно необычную политическую силу и дееспособность, но весь предстоящий путь ему был дорогой в гору.
Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что к моменту прихода к власти Горбачева, в стране все больше нарастал кризис, а вместе с ним и необходимость коренных перемен, коренной перестройки. И, следовательно, перестройка — процесс закономерный и исторически необходимый. Однако вопрос, который в этой связи возникает, и по которому продолжаются острые споры ученых и сегодня — в какой мере была продумана содержательная часть самой перестройки. Были ли выработаны четкие и эффективные механизмы ее реализации.
1.3 Экономический кризис СССР в цифрах
Каждый может сегодня «взять статистику» и убедиться, что, согласно всем главным показателям, прежде всего по инвестициям, призрак катастрофы в середине 80-х годов мог привидеться только в больном воображении. Никаких признаков коллапса, внезапной остановки дыхания хозяйства, не было. Даже у тех, кто в этот назревающий коллапс верил, это были лишь предчувствия, внушенные постоянным повторением этой мысли «на кухнях». Достаточно посмотреть на массивные, базовые показатели, определяющие устойчивость экономической основы страны. Никто в этих показателях не сомневался и не сомневается.
Таблица 1. Основные экономические показатели СССР за 1980—1990 гг.
ПОКАЗАТЕЛЬ
1980
1985
1986
1987
1988
1990
Валовой национальный продукт (в фактически действовавших ценах), млрд. руб.
619
777
799
825
875
943
Производственные основные фонды всех отраслей народного хозяйства (в сопоставимых ценах 1973 г.), млрд. руб.
1150
1569
1651
1731
1809
1902
Продукция промышленности (в сопоставимых ценах 1982 г.), млрд. руб.
679
811
846
879
913
928
Продукция сельского хозяйства (в сопоставимых ценах 1983 г.), млрд. руб.
188
209
220
219
222
225
Ввод в действие жилых домов, млн. кв. м
105
113
120
131
132
129
Отправление грузов транспортом общего пользования, млрд. т
11,9
12,3
12,8
13,1
13,2
13,0
Мощность электростанций, млн. квт
267
315
322
332
339
341
Добыча топлива (в пересчете на условное), млн. т.
1896
2073
2166
2230
2287
2271
А.Д.Сахаров писал в 1987 г.: «Нет никаких шансов, что гонка вооружений может истощить советские материальные и интеллектуальные резервы и СССР политически и экономически развалится — весь исторический опыт свидетельствует об обратном».
Сахарова в кругах интеллигенции считали «пророком общего назначения», неискушенным в экономике. Но ведь и согласно чисто экономическим критериям никакого неотвратимого приближения фатального кризиса в СССР не наблюдалось. Вот недавний ретроспективный анализ экономического состояния СССР, обобщенный в статье экономиста из МГУ Л.Б. Резникова: «Исключительно важно подчеркнуть: сложившаяся в первой половине 80-х годов в СССР экономическая ситуация, согласно мировым стандартам, в целом не была кризисной. Падение темпов роста производства не перерастало в спад последнего, а замедление подъема уровня благосостояния населения не отменяло самого факта его подъема».
Тем не менее, вывод о «неэффективности» нашего хозяйства овладел умами интеллигенции. Почти никто в нем не усомнился, не потребовал серьезной проверки. А ведь основания для сомнений были на лицо.
Из всего сказанного вовсе не следует, что экономика СССР была устроена хорошо или что надо вернуться к прежней системе. Это — совсем другая тема, мы ее здесь не обсуждаем. Здесь для нас выяснение истины в сравнении эффективности даже не существенно. Ведь мы говорим именно о мышлении интеллигенции и ее поразительной доверчивости к самым сомнительным доктринам. Она легко восприняла фальшивые критерии эффективности, легко согласилась разрушить лучшую часть национального достояния (системы военно-промышленного комплекса). Она легко согласилась на демонтаж всех тех «нецивилизованных» систем жизнеобеспечения, которые позволяли при весьма небольшом еще национальном богатстве создать всем гражданам достойный уровень жизни.
Но самое поразительно заключается в следующем. Реформа длится более 15 лет, все мы получили за эти годы большой и наглядный опыт. Стали достоянием истории те интеллигентские дебаты, в которых порицалось «плохое» советское хозяйство.
Реформы породили абсолютно ненормальную экономическую систему — в ней происходит отток средств производства из отраслей, призванных удовлетворять самую острую, жизненную потребность. Значит, сделана фатальная ошибка в экономической политике (если хозяйство не удушается преднамеренно или из корыстных побуждений – мысль, которую мы в первом приближении отвергаем).
Чего добились реформаторы? Создали такие условия, при которых производство продовольствия в России стало убыточным — при том, что крестьяне прекратили капиталовложения и снизили даже собственное потребление до небывалого минимума.
Создав губительную экономическую систему, новый режим поставил страну на грань полного краха, характер и последствия которого даже трудно себе представить. Народы России внезапно попали в ту совершенно новую категорию людей, которых на Западе уклончиво называют «социальными общностями, которые нет смысла эксплуатировать». При смехотворной цене на рабочую силу Запад не желает делать у нас капиталовложений и даже даром брать заводы. Ждут, пока не вымрет «лишнее население». А потом, наверное, планируют все смести бульдозерами и заселить площадку трудовыми армиями из покладистых иноземцев. Иначе невозможно объяснить происходящее.
В качестве вывода следует отметить, что перестройка оказалась гораздо более трудным, тяжелым, полным драматических противоречий делом, чем можно было предположить в начале ее пути. Рассмотрев развитие кризиса политической системы в СССР в 1985 — 1991 гг. и особенности реализации политики перестройки можно сделать следующие выводы:
— перестройка завершилась глубокими изменениями политической системы, общественно-экономического строя, национальных отношений, образа жизни и культуры всех граждан и народов СССР. Она привела к кардинальному изменению геополитической структуры мира и породила мировые процессы, далекие от завершения;
— перестройка была частью мирового конфликта — холодной войны. В ее развитии и использовании результатов зарубежные политические силы играли активную и важную роль;
— движущей силой перестройки стал необычный союз следующих социокультурных групп: часть партийно-государственной номенклатуры, стремящаяся преодолеть назревающий кризис легитимности с сохранением своего положения (даже ценой смены идеологической маски); часть интеллигенции, проникнутая либеральной и западнической утопией (ею двигали смутные идеалы свободы и демократии и образ “прилавки, полные продуктов”); криминальные слои, связанные с “теневой” экономикой. В целом, все эти активные социальные субъекты перестройки получили в результате то, что хотели.
Один из главных вопросов современной истории заключается в том, чтобы ответить: как могло случиться, что с исторической арены быстро и неожиданно ушло такое мощное государство, как СССР? Вряд ли сегодня кто-либо сможет достаточно убедительно, главное объективно дать ответ на такой сложный вопрос. Потребуется немало времени, прежде чем историки и современники придут к окончательному разрешению этого вопроса.
Глава 2. История развития кризиса в России
2.1 Мировой финансовый кризис в России
Мировой финансовый кризис – одна из самых серьезных проблем, которая волнует человечество с прошлого года. Эта беда коснулась практически каждого из нас. Уменьшение прибыли, лишение места работы, рост цен, задержка заработной платы, стипендии, пенсии, безработица… Люди просто в панике! Слово «кризис» звучит повсюду. В газетах можно прочесть ужасающие заметки о том, что какой-то предприниматель покончил жизнь самоубийством, так как не мог прокормить свою семью.
Финансовый кризис 2008 года характеризуется ухудшением главных экономических показателей почти во всех странах мира.
Эксперты называют такие причины мирового экономического кризиса:
— общая цикличность развития экономики;
— «перегрев» рынка кредитов, а, следовательно, ипотечный кризис;
— большие цены на сырье;
— воплощение в жизнь ненадежных финансовых методик.
В Российской Федерации произошло уменьшение золотовалютных резервов на 10 процентов. Кризис привел к сильнейшему спаду производства.
Существует много прогнозов касаемо мирового финансового кризиса. Кто-то считает, что его конец наступит уже через несколько месяцев. Другие специалисты уверены, что для решения всех вопросов понадобятся целые десятилетия!
2.2 Экономический кризис в России
Масштабный кризис в российской экономике требует серьезного анализа и нуждается в прогнозировании. Сейчас можно утверждать, что его нельзя однозначно считать ни «инфекцией», занесенной из западной экономики, ни чисто российским циклическим кризисом. Сочетание внешних и внутренних факторов придает ему известную уникальность. Важно осмыслить происходящие процессы, сформулировать требования к их мониторингу, определить меры, смягчающие остроту кризисных явлений, и выработать подходы, направленные на поиск «спящих» сегодня сил, которые способны стать двигателем последующей модернизации российской экономики.
Существуют две принципиально разные точки зрения на происходящие кризисные процессы. Согласно первой, более распространенной, текущий экономический кризис стал результатом регулярного циклического развития экономики, нынешняя же фаза рецессии более глубокая и длительная, чем обычно. В этом случае активная политика по поддержанию спроса и предотвращению необратимых потерь в промышленности позволит сохранить производственный потенциал.
Приверженцы второй, альтернативной точки зрения исходят из долгосрочного характера кризиса, вследствие чего изменится структура потребления в глобальном масштабе на фоне перехода к более экономичной модели развития. Тогда любые попытки сохранить спрос на прежнем уровне за счет мер государственного регулирования могут дать лишь кратковременный эффект, а в долгосрочной перспективе приведут к расходованию ограниченных ресурсов. В этом случае основной акцент должен быть сделан на смягчении «посадки» экономики и ее ускоренной адаптации к новым условиям.
2.3 Болевые точки российского кризиса
Кризис затронул все сферы отечественной экономики: серьезные проблемы возникли в реальном секторе, в финансовой и социальной сферах. К началу 2009 г. российская экономика вступила в промышленную рецессию, сопровождающуюся обесценением рубля, ростом безработицы и приостановкой инвестиционных программ. Национальная финансовая система оказалась не готова к мировому шоку 2007—2008 гг., и Россия повторила путь более развитых стран — через финансовый кризис к промышленному спаду.
Финансовый сектор
Опора на самофинансирование, низкая капитализация банковской системы, недостаточное развитие рынка корпоративных облигаций не позволяли активно использовать национальные сбережения. Привлечение ресурсов для финансирования инвестиций может осуществляться как через банки с использованием кредитных механизмов, так и непосредственно на рынках капитала. Но российская финансовая система не очень хорошо выполняет эти функции, особенно в случае сложных и крупных проектов, которые до сих пор реализовывались лишь с помощью государственных средств или средств госкомпаний.
Рост цен на нефть обусловил повышение рейтингов российских компаний и банков и снижение стоимости заимствований за рубежом. Такая ситуация не способствовала совершенствованию институциональной базы финансового сектора, формированию инструментов развития важнейших секторов экономики, включая доступ малого и среднего бизнеса к кредитным ресурсам.
Сбережения нефинансового сектора существенно меньше его внутренней задолженности. До середины 2008 г. этот дисбаланс финансировался за счет притока капиталов с внешних рынков, но затем начался их отток. В результате возникли проблемы и в банковской системе (и с ликвидностью, и с кредитом). Таким образом, модель форсированного роста, действовавшая в России в 2006—2007 гг., исчерпала себя, поскольку характеризовалась «пирамидальной» структурой.
Россия встретила мировой финансовый кризис с большими государственными резервами и слабой финансово-кредитной системой. Резко сократились возможности привлечения средств для финансирования инвестиций в основной капитал, а риски финансирования крупных проектов существенно возросли.
Во-первых, финансовый кругооборот, настроенный на приток дешевых денег, не стимулировал поиск вариантов их эффективного использования, способствовал опережающему развитию институтов, обслуживающих спекулятивный оборот, а не оборот товаров и инвестиции в основной капитал. В целом это привело к образованию пузырей в российской экономике.
Во-вторых, возрастающая включенность крупного российского бизнеса в мировые товарные и финансовые рынки обусловила быстрый рост капитализации отечественных компаний, что также содействовало притоку дешевых денег, а вместе с ними — импорту пузырей, возникших в мировой финансовой системе.
Как следствие, в острой фазе кризиса крупнейшие российские финансовые группы увязли в краткосрочном заимствовании за рубежом под залог своих быстро падавших в цене акций. Руководство страны оказалось перед нетривиальным институциональным выбором: позволить иностранным держателям залогов получить контроль над значительной долей российских активов или платить за частный бизнес.
Пакет антикризисных мер, принятых властями в оперативном порядке, предусматривает вливание в экономику огромных средств, однако его эффективность в ряде случаев не очевидна. Более того, размеры «антикризисного пакета», а также быстрое сокращение валютных резервов вызвали озабоченность на мировых финансовых рынках, что ослабило положение России и российских эмитентов на мировых площадках.
Реальный сектор
Несмотря на понимание обществом необходимости модернизации, в стране не сформировалась прагматическая коалиция частного бизнеса и институтов развития, ориентированная на достижение данной цели. В ближайшие годы исчерпает свой ресурс значительная часть оборудования, установленного в 1970 — 1980-е годы. С учетом ожидаемого сокращения численности трудоспособного населения требуется резко увеличить инвестиции в модернизацию экономики страны.
Вместе с тем в большинстве отраслей реального сектора в IV квартале 2008 — начале 2009 г. производственная и инвестиционная активность резко снизилась. Пересматриваются в сторону сокращения производственные планы и инвестиционные программы, останавливаются проекты реорганизации крупных компаний.
Социально-политическая сфера
В этой сфере с точки зрения соблюдения принятых обязательств на всех уровнях тоже начинает расти напряжение, меняются ожидания и даже ценностные ориентиры разных социальных групп. Речь идет о свертывании ипотеки, ограничении потребительского кредитования, бегстве от национальной валюты. Осенью 2008 г. это проявилось в форме бегства в товары: потребители сохранили на определенный период уровень покупок при значительном снижении доходов. Этот эффект действует недолго, пока семьи пытаются использовать для покупок обесценивающиеся сбережения до ускорения инфляции.
Кризис уже сказался на бюджетах регионов. Из-за спада производства во многих из них не выполняется план по доходам. С августа началось снижение темпов их роста, а в ноябре они резко сократились. Риски недополучения доходов в 2009 г. оцениваются в регионах как очень высокие — до 20 — 30% от запланированного уровня.
Стала расти безработица, уменьшается число вакансий, заявленных в службах занятости, увеличивается задолженность по зарплате. Предприятия переходят с двух- на односменный режим работы. Работников отправляют в неоплачиваемые или частично оплачиваемые отпуска, переводят на сокращенную рабочую неделю, используются и другие формы неполной занятости. Уменьшается размер бонусов и премий, фирмы отказываются от проведения корпоративных праздников.
Под предлогом финансового кризиса многие предприятия избавляются от кадрового «балласта». Руководство предприятий в одностороннем порядке пересматривает коллективные договоры, сокращает объем социальных гарантий и выплаты стимулирующего характера, оказывает давление на профсоюзных лидеров. Вероятно, экономический кризис приведет к росту нарушений прав работников в трудовой сфере. При этом надо иметь в виду важную особенность российского рынка труда: наказание за невыплату заработной платы меньше, чем за неправильное увольнение.
Ситуация на рынке труда пока еще не такая острая. Предприятия не спешат высвобождать рабочих. Это связано с тем, что у них были очень серьезные проблемы с привлечением кадров в 2005—2007 гг., в период устойчивого развития. Сейчас они боятся растерять этот потенциал; кроме того, по опросам, руководители предприятий до сих пор считают, что платят своим работникам низкую заработную плату.
Большинство кризисов в мире начинались с ухудшения потребительских ожиданий, сокращения потребительских расходов. До этого нередко наблюдался опережающий рост почасовой оплаты труда относительно динамики почасовой выработки. В результате возрастали удельные трудовые издержки, снижалась доля прибыли в цене. В последние годы то же самое наблюдалось и в нашей экономике: удельные трудовые издержки росли беспрецедентными темпами. Очевидно, данная диспропорция сейчас будет устраняться.
2.3 Риски антикризисных мер
В середине января 2009 г. Минэкономразвития РФ скорректировало прогноз на текущий год (см. табл. 2). Особенность прогнозов в условиях кризиса заключается в их «активном» характере. Другими словами, «сбываемость» заявленных показателей непосредственно зависит от эффективности как уже принятых регулятивных антикризисных мер, так и тех, которые еще только предстоит осуществить. При этом исходят из допущения, что все необходимые решения разумны, адекватны потребностям банковской системы и реального сектора и характеризуются хотя бы «средненормативной» результативностью.
Таблица 2. Прогнозные показатели экономического развития на 2009 г.
/>
Сами меры, заметим, выглядят пока достаточно абстрактными. Лишь некоторые из них имеют количественное выражение, прежде всего это касается снижения темпов роста цен и тарифов на товары и услуги естественных монополий.
Перечень планируемых регулятивных мер крайне обширный. В него входят и капитализация системообразующих предприятий, и фондирование банков, кредитующих сельское хозяйство (при этом допускается субсидирование процентной ставки по отдельным видам кредитов до 80%), и поддержка программ кредитования и инвестирования малого, а также инновационного бизнеса, и выкуп «плохих» долгов и стрессовых активов, и многое другое. Более конкретно предложение о «неснижении общего объема расходов». При этом госинвестиции должны стабилизироваться в 2009 г. на уровне около 4% ВВП.
Весьма показательна предварительная оценка платежного баланса РФ за 2008 г., опубликованная Банком России в начале января 2009 г. Счет текущих операций пока остается положительным, но его сальдо (8,1 млрд долл. в IV квартале) составило лишь треть от аналогичного показателя 2007 г. Отток капитала за IV квартал достиг 130,5 млрд долл., за декабрь — 50 млрд (абсолютный максимум с начала публикации данного показателя в 1994 г.).
19 марта 2009 г. правительство РФ представило новый, скорректированный вариант уже принятого бюджета-2009. Спад ВВП прогнозируется на уровне 2,2%. Соответственно неизбежны изменения и в программе намеченных антикризисных регулятивных мер. На рубеже 2008—2009 гг. Здесь наметилась «развилка»: с одной стороны, четко обозначились риски госрегулирования, а с другой — возникло осознание зависимости контуров посткризисной экономики от содержания антикризисной программы.
Осенью 2008 г. регулятивные меры принимались во многом стихийно, в режиме «пожаротушения». Практически все известные в экономической истории антикризисные программы (в том числе и «Новый курс» Ф. Д. Рузвельта во время Великой депрессии) формировались похожим образом. Итог этой фазы неоднозначен, но определенный и немаловажный позитивный результат есть: банковская система в целом устояла и сохранила работоспособность. Впрочем, банки не торопятся отдавать деньги в реальный сектор (наращивая в том числе депозиты в ЦБ, которые выросли в сентябре 2008 — январе 2009 г. в четыре раза, превысив 300 млрд руб.).
Кредитное сжатие, усугубляя промышленный спад, спровоцировало «точечно-списочную» помощь системообразующим предприятиям на федеральном и региональном уровнях. Таким образом, универсальные меры по накачке экономики ликвидностью получили развитие в виде раздачи индивидуальных пакетов антикризисной помощи.
С конца декабря 2008 г. и особенно в январе 2009 г. началась своего рода консолидация регулятивных мер (их систематизация и упорядочение). Государство приступило к мониторингу последствий своих действий. Результат оказался ожидаемым. По оценке президента РФ Д. А. Медведева, непосредственно исполняется не более трети принятых решений. Подобная «эффективность» в кризисные времена, однако, не новость. Очевидно, самые первые (да, впрочем, и последующие) решения принимаются на основе технологий побед над прежними кризисами.
Отметим озабоченность многих участников рынка и экспертов тем, что вместе с национальными резервами (уже сократившимися на 1/3) страна теряет время для настройки экономики на новое качество послекризисного роста. Проблема в том, что содержание антикризисного регулирования, неся в себе очевидные риски, не нейтрально к перспективе развития. Прежде всего мы имеем в виду затратность принимаемых мер. Средства, уже направленные в экономику, составляют не менее 15% ВВП 2008 г., а предназначенные для поддержки банков и реального сектора — еще как минимум столько же. При прогнозируемом дефиците бюджета-2009 на уровне 7,4% ВВП (согласно последнему, мартовскому его варианту) господдержка должна быть строго селективной. Принципиально важны и условия ее предоставления. Именно они призваны давать участникам рынка правильные сигналы.
Идея, что кризис «спишет» любую прошлую неэффективность и ошибки в корпоративном управлении, постепенно начинает овладевать «массами». В итоге у «реципиентов» формируется своего рода «культура запросов с запасом». Нередко это действительно связано с обстоятельным анализом ситуации в тех или иных отраслях и секторах (например, у «оборонщиков» и «зерновиков»). Беда в том, что в искомое «точечное» решение в кризисных обстоятельствах порой «впрессовывается» целая государственная программа стимулирования отрасли (сектора), реализация которой требует нескольких лет и другой логики финансирования. Отсюда и растущий риск для государства потратить средства неэффективно. Именно этой финансовой интуицией, «замешанной» на опасениях ослабить бюджетную и денежно-кредитную политику и сорваться в стагфляцию, и можно объяснить парадоксальную на первый взгляд прижимистость Минфина и госбанков. Пока падение не достигло дна, осуществлять крупномасштабные затраты не рационально.
Снижает указанный риск уже сделанный выбор — поддерживать не отрасли, а предприятия. Но здесь появляется новая зона неопределенности: это критерии отбора в условиях очень высокого (до 20 раз) внутриотраслевого разброса показателей эффективности. Наилучший измеритель — положительная добавленная стоимость, создаваемая предприятием, но его практическое применение затруднено большим объемом расчетов, хотя надежность показателя вполне способна компенсировать затраченные усилия.
Российская антикризисная программа соответствует общемировому опыту принятия подобных мер. Антикризисное регулирование объективно противоречиво, инерционно и структурно детерминировано.
Важное качество антикризисной программы — настройка режима функционирования «регулярных» рыночных институтов, но неоптимальное предоставление финансов ведет к их ослаблению.
Оборотная сторона господдержки — неизбежная имущественная экспансия государства и концентрация в его руках при выходе из кризиса значительного объема избыточных активов. Риск перераспределения собственности (вполне естественный в кризисные времена) в наших условиях усиливается из-за опасности нарушить фундаментальный баланс между государством и рыночной экономикой, когда частная собственность дискриминируется по сравнению с государственной. И это, увы, отнюдь не теоретические рассуждения. Повышение роли государственной собственности стало одной из доминирующих институциональных тенденций в 2000-е годы. К началу 2008 г. государство сконцентрировало в своих руках не менее 40—45% акций российских компаний. По оценкам экспертов, в ходе исполнения антикризисной программы эта доля может возрасти еще на 9—10%.
Однако главной проблемой остается нестабильность отношений частной собственности. Это прямое следствие конфликта интересов, когда государство одновременно выступает и как законодатель, и как регулятор, и как крупный рыночный оператор (госкорпорации и госбанки).
В антикризисной тактике крайне важно не упустить из виду перспективы социально-экономического развития. Политическое руководство страны это понимает: приняты концепция — 2020, правительственный план действий на 2009—2012 гг., стратегия развития финансового рынка до 2020 г., внешнеэкономическая стратегия, завершается подготовка концепции создания международного финансового центра. Однако одного стратегического целеполагания недостаточно. Риски, до поры скрытые в антикризисных решениях, могут перейти в генетический код посткризисной реальности.