Особенности квазигосударств в современном мире: геополитические и правовые аспекты (на примере Приднестровья)

КУРСОВАЯ РАБОТА по дисциплине «Геополитика» по теме: «Особенности квазигосударств в современном мире: геополитические и правовые аспекты (на примере Приднестровья)» Оглавление Введение Глава 1. Квазигосударство как современный политический феномен 1.1 Понятие квазигосударства как государствоподобного образования 1.2 Геополитические особенности формирования квазигосударств 1.3

Правовой статус квазигосударства Глава 2.Приднестровье: возникновение и становление квазигосударства 2.1 Краткая история конфликта и становления Приднестровской Молдавской республики (ПМР) 2.2 Политическое и экономическое положение ПМР сегодня 2.3 Приднестровья является крайне актуальной для современной

политологической науки в первую очередь потому, что народ этого непризнанного государства однозначно самоопределился в сторону теснейшего союза с Россией, неоднократно высказывался на плебисцитах за этот союз, и (что уникально в истории постсоветского пространства) за сохранение и упрочение военного присутствия России. В таком случае Россия не может игнорировать мнение сотен тысяч людей, не желающих разделять себя с ней и это главный аргумент в пользу Приднестровья.

Кроме того, военное присутствие России в этом регионе, которое было бы немыслимо в случае отсутствия Приднестровской Молдавской республики, обеспечивает присутствие России в этом геополитически важнейшем регионе на юго-западном направлении - это ближайший к Балканам форпост влияния России. Таким образом, Приднестровский конфликт - это в первую очередь конфликт ориентаций - цивилизационной, культурной и языковой: на

Россию или от России. Необходимость обращения к этой теме вызвана также тем, что в политических кругах России присутствует недооценка важности Приднестровского фактора для России, а в СМИ - поверхностное его освещение. Однако для политологии как академической науки вопросы, связанные с правовым и политическим статусом Приднестровья, выходят далеко за рамки геополитических интересов России. На рубеже XXI века сложные геополитические процессы выдвинули в центр современной

истории проблемы развития Восточно-Средиземноморской цивилизации. Данное цивилизационное пространство объединяет духовно близкие народы России, Армении, Югославии, Белоруссии, Болгарии, Греции, Нагорного Карабаха, Приднестровской Молдавской Республики, Грузии, Западной (турецкой) Армении, Ирана, Кипра,

Курдистана, Ливана, Молдавии, Республики Сербской в Боснии, Македонии, Румынии, Абхазии, Северной и Южной Осетии, Сирии, Эфиопии, Украины и других. Эти народы с древней, самобытной цивилизацией в настоящее время могут оказаться в роли аутсайдеров мировой цивилизации. Современная эпоха поставила вопрос о месте этих народов в новой архитектуре мира.

Негативные последствия разобщенности, изоляционизма очевидны. Изоляционистская парадигма обрекает страны Восточно-Средиземноморской цивилизации на стратегию догоняющего развития, стагнацию и отставание от современных мировых процессов. Интеграция же - явный императив времени. В XXI веке отчетливо проявилась тенденция усиления интеграционных процессов в современном мире.

Началась эра, в которой глобальная политика и международные отношения складываются под влиянием цивилизационных факторов. Во внешней политике России последних десяти лет нельзя не отметить ряд очевидных ошибок, что связано, во-первых, с отсутствием концепции внешней политики, отражающей весь спектр национальных интересов России, во-вторых, с отсутствием четкого понимания того, кто является союзником, а кто противником нашего государства, в-третьих, неумением прогнозировать последствия тех или иных шагов во внешней политике,

подчинение стратегических задач сиюминутным, в-четвертых, т. н. «паритетность» в отношении с жертвами агрессии и агрессорами. Все это вылилось, в частности, в подрыв доверия сербского народа к России и ее дипломатии. Нельзя допустить, чтобы подобная ситуация повторилась и с Приднестровьем. Выработка взвешенной внешней политики России в значительной степени зависит от теоретической проработанности ряда политологических концептов,

составляющих проблемное поле современной геополитики. Одним из наиболее проблемных понятий современной политологии является понятие квазигосударства. Актуальность исследования проблемы квазигосударственности обостряется тем, что распад СССР поставил целый ряд регионов в ситуации, когда их политический и правовой статус является неопределенным. Само понятие квазигосударственности в настоящее время нельзя считать проработанным.

Кроме того, не существует четкой концепции процесса изменения квазигосударственного статуса на государственный. Это делает актуальной разработку проблематики квазигосударства, его территориальных, правовых, геополитических особенностей. Исходя из вышесказанного, можно сформулировать цель данной работы: исследование феномена квазигосударства. Объектом исследования является феномен квазигосударства. Предмет исследования - возникновение и становление квазигосударственности в

Приднестровской Молдавской республики. Настоящая цель требует решения следующих задач: · сформулировать понятие квазигосударства как государствоподобного образования; · выделить геополитические особенности формирования квазигосударств; · определить особенности правового статуса квазигосударства; · рассмотреть в историческом аспекте приднестровский конфликт, рассматривая процесс становления ПМР как возникновение квазигосударства; · проанализировать развитие

ПМР как формирование государства; · определить влияние других геополитических субъектов на становление приднестровской государственности. К сожалению, проблема квазигосударственности вообще, и проблемы стран постсоветского пространства, в частности, изучены еще недостаточно. Разрабатывая данную проблематику, в вопросах геополитики, этнических проблем, вопросах взаимодействия цивилизаций мы отталкивались от фундаментальных трудов

Р.А. Заргаряна, М.В. Ильина, А.Г. Дугина, Г. Старовойтовой, А.И. Неклесса. П. Бергера, С. Хантингтона. В вопросах права были использованы труды Д.И. Фельдмана, В.Н. Чиркина, А. Фердросса. При изучении значительных для определения правового статуса квазигосударства вопросах федерализма и субсидиарности использовались труды Т.Н. Шаповаловой, О.Ю. Аболина, Н.В. Штански, С.М.

Шахрая, А.С. Автономова. Собственно проблема квазигосударственности была рассмотрена на основе статей П.Н. Лукичева и А.П. Скорика, Е.В. Шараповой, Е. Винокурова, Р Хестанова. Проблемы истории Приднестровья, сущности приднестровского конфликта подробно освещены в сборнике «История Приднестровской Молдавской Республики», изданном в Тирасполе, в 2001 году. Изучение современного состояния приднестровской проблемы было произведено на

основе материалов молдавских, российских, приднестровских СМИ, представленных на сайте «Материк» и ряде других информационно-аналитических сайтов. Большое значение для разработки проблематики приднестровского конфликта имели материалы международной научно-практической конференции «Международное право и реалии современного мира. Приднестровская Молдавская Республика как состоявшееся государство» от 16 февраля 2006 г в частности,

труды сотрудников Приднестровского государственного университета Ю.Ю. Бальция, Я.Ф. Федорчукова, Н.В. Штански, В.В. Янковского. Структура диплома обусловлена целью и задачами исследования, а также избранной автором логикой изложения материала и включает в себя введение, 2 главы, состоящие из 3 параграфов каждая, заключение и список использованной литературы. Во введении обосновывается актуальность дипломного исследования,

формулируются его цели и задачи, а также рассматривается степень разработанности проблемы. В первой главе рассматривается собственно феномен квазигосударственности. Квазигосударственность относительно новое понятие для современной политологии, поэтому первый параграф этой главы посвящен рассмотрению термина «квазигосударство». Квазигосударство можно определить как государствоподобное образование, находящееся в стадии становления

определенной формы государства. Даже в случае образования квазигосударства в результате распада федеративного государства оно характеризуется определенными признаками государства, такими как территориальная целостность и конституционность (в ряде случаев). Однако не все исследователи рассматривают квазигосударство как этап государственного формирования. В рамках регионально-экономических исследований регион зачастую рассматривается как квазигосударство, иногда синонимично употребляется понятие «анклав».

Отмечая принципиальную разницу приведенных выше терминов, нельзя не заметить что необходимо также уточнить термины «квазигосударство», «непризнанное государство» или «зона ограниченного суверенитета», относящиеся к геополитическим областям с неопределенным статусом. Во втором параграфе рассматриваются геополитические особенности формирования квазигосударства. Отмечается, что эти особенности часто связаны с распадом крупного государства, и сопровождаются формированием

на периферии нового оппозиционного центра силы, который обладает собственными интересами, не совпадающими с политикой прежнего центра. Распад государства приводит к конфликту отделившейся «провинции» с бывшим Центром. В связи с этим возникает необходимость политико-правового урегулирования отношений между центром и новообразованным квазигосударством. Третий параграф посвящен проблеме правового статуса квазигосударства. Для рационализации взаимоотношений между конфликтующими сторонами в процессе обретения квазигосударствами

правового статуса и международного признания необходимо отказаться от жесткой ориентации на унитарное государство и широко задействовать принципы федерализма и «субсидиарности». Вторая глава посвящена проблеме Приднестровья. В первом параграфе рассматривается история приднестровского конфликта и возникновения Приднестровской Молдавской Республики, определяется соответствие образования ПМР основным особенностям возникновения квазигосударства.

Во втором параграфе рассматривается политическое и экономическое положение Приднестровья сегодня. ПМР обладает всеми чертами квазигосударства, которые выражаются в ярко выраженной центробежной тенденции, наличии территориальной целостности, отсутствии правового статуса самостоятельного государства, наличии харизматичного лидера. В экономическом плане ПМР также соответствует критериям выраженной сельскохозяйственной направленности в экономике, индустриальной

отсталости и активной эксплуатации наследия «имперского» прошлого (что подтверждает, например, кризисная ситуация в энергетике ПМР). Нетипичными для квазигосударственного состояния можно считать отсутствие этнической целостности ПМР, выраженную ориентацию на соблюдение прав всех национальных меньшинств и общее стремление к решению проблемы признания исключительно в рамках норм международного права. Третий параграф посвящен вопросам геополитичекого влияния других стран на политико-правовые процессы

в Приднестровье. Отмечается, что интересы европейских стран, в основном, заключаются в ослаблении влияния России в данном регионе, что делает необходимым скорейшее объединение Приднестровья с Республикой Молдова. Россия не проводит единой политики по отношению к ПМР, и не поддерживает открыто пророссийские настроения, доминирующие в политическом курсе приднестровского руководства. В заключении подведены итоги по теме исследования.

Список литературы включает 50 источников, в т.ч. 1 на иностранном языке, а также 13 ссылок на информационно-аналитические сайты. Глава 1. Квазигосударство как современный политический феномен 1.1 Понятие квазигосударства как государствоподобного образования В современных политологических исследованиях термин «квазигосударство» используется достаточно часто. Но практически все исследователи признают, что термин этот используется не строго.

Используя понятие «квазигосударство» для описания того правового и геополитического состояния, в котором оказались территории бывшего СССР, необходимо, определить, что, собственно, оно в себя включает. Так, Ф. Лукьянов, в своем интервью в журнале «Россия в глобальной политике» говорит, в частности: «…ситуация в Абхазии и Южной Осетии очень различается по всем показателям. Южная Осетия, безусловно, не квазигосударство. Это нежизнеспособный некий анклав, который сам по себе

не может существовать отдельно от России или Грузии. Абхазия, при всей поддержке России, состоявшееся квазигосударство, которое жизнеспособно даже при определенных условиях, не говоря уж о том, что там существует довольно сильная национальная идентичность». Таким образом, очевидно, в политологии нарождается ряд новых определений состояния той социетальной целостности, которая, пройдя ряд преобразований, станет настоящим государством.

Среди понятий, определяющих государственноподобные образования, выделяются термины «анклав» и «квазигосударство». Немало проблем современного политического развития коренится в поверхностно воспринятых политических понятиях, используемых небрежно, с искажением смысла. Рассматривая понятие квазигосударства необходимо учитывать специфику термина государство, так как собственно приставка «квази» как составная часть слова означает «мнимый», «ненастоящий».

Историко-аналитическое исследование понятия «государство» и связанных с ними явлений в отечественной политике было предпринято М.В. Ильиным, и от него мы будем отталкиваться. Первой и главной сущностной характеристикой современного государства является суверенитет. Суверенное государство становится ключевым типом. Однако несвойственность суверенитета имперским системам, более того, типичность включения одних царств

в другие усложняют проблему суверенитета для государств, сохраняющих черты имперской организации. Возникает, например, проблема «разделения» суверенитета между метрополиями и доминионами, между союзными государствами (в федерациях, конфедерациях и т. п.) и образующими их штатами, республиками. Концептуализация суверенного государства естественно и закономерно предполагает его отождествление с личностью, возникновение юридической государственной личности и международного права как нормативной

системы отношений между такими личностями. Возникает концепт государственного расчета, впоследствии развитый в учения о государственных, национальных и частных (общественных) интересах. Такое различие связано с четким противопоставлением государства и гражданского общества, что предполагает трактовку национальных интересов как соединения целостного личностно-государственного интереса с множественностью частных интересов гражданского общества. Территориальность является не менее фундаментальной характеристикой

современного государства. Подобно тому, как имперские, а тем более автократические системы знали лишь протосуверенитет-верховенство, территориальность в строгом смысле не была им известна. Автократии объединяют людей одного этоса (веры, рода, полка, языка) вне зависимости от их нахождения. Автократии нередко «пересекаются» или становятся номадическими. Империи, являясь открытыми системами, претендуют на мировую - в идеале - гегемонию и не знают постоянных

границ. Нация-государство определяется относительно собственных границ и заключенной в них территории. Наиболее точной характеристикой статуса-состояния было бы территориальное государство. Его характеризует квазигерметичность - система в принципе закрыта, но граница позволяет регулировать степень и характер этого параметра, раскрывая государство в тех отношениях и в той степени, в какой этого требуют государственный расчет и национальные интересы.

Для такого государства характерно установление единого, в идеале однородного режима по контрасту с империей, которая предполагает угасание плотности задаваемого из центра режима к ее периферии и признание особенных режимов составляющих ее доминиумов. В данной связи логичным и необходимым становится введение территориально определяемой национальности или гражданства/подданничества, установление паспортного режима. Отчетливое понимание этой логики сделало И.

Г. Фихте поборником паспортизации и полицеизма, привело его к формулированию идеи «замкнутого торгового государства». Одновременно с современным государством возникает нация, которая является единством статуса-состояния и гражданского общества. Она образуется благодаря взаимодополняющему политическому (институциональному) сочетанию этнокультурных и территориальных оснований. Единство «происхождения» связано не столько с популяционно-биологической чистотой, сколько с общим

языком, культурой, а нередко и верой. Территориальные основания предполагают создание торгово-хозяйственных (рынок) и коммуникационных (словесность, книгопечатание) систем. Политическое объединение этнокультурных и территориальных оснований осуществляется путем институционализации: формирования единого правового режима для гражданского общества, создание административного аппарата и паспортно-пограничного режима для государства. Европейская идея национального государства или, точнее,

нации-государства фундаментально отличается от позднейшей идеи этнического государства. В то же время следует признать, что привносимый нацией-государством принцип политического равенства националов (граждан/подданных) предполагает принятие ими этнокультурных требований - государственного языка, культурных стандартов и, порой, веры. Неполное их принятие делает отдельные группы граждан политическими меньшинствами, ревитализует структуры имперского типа.

Противоречия, связанные с утверждением суверенности и территориальности современных европейских государств, а также попытки реализации утопии абсолютного государства вели к политическим потрясениям, к революциям сверху и снизу, к религиозным и гражданским войнам. В этих условиях величайшее значение приобретают нерушимость и преемственность политического строя или конституции. Соответственно, существенным признаком действительного государства в отличие от преходящих,

чрезвычайных политических образований (антигосударств, по выражению Ф. Шлегеля) становится конституционность как архетип, наследуемый и воспроизводимый каждый поколением по-своему. Конституционность предполагает помимо преходящих законов, которые творит каждое поколение в лице монарха, представительной ассамблеи или путем прямого волеизъявления, существование еще и над ними неких метазаконов, вытекающих из субстанционального единства нации как последовательности поколений

в рамках государства-состояния. Сообразно этому конституционная монархия и конституционное государство как таковое вовсе не «ограничены» некими политическими институтами, а напротив целиком и безусловно ориентированы на реализацию «извечной конституции» и самоограничены только этой миссией. Понятие современного государства, таким образом, является многогранным и многомерным. В связи с этим попытки ухватиться за одну словесную формулу, например, правовое государство, социальное

государство, вульгарно и прямолинейно их интерпретировать, а тем самым редуцировать до некого мифа могут иметь исключительно негативные последствия - самообман и дезориентацию собственного мышления, навязывание согражданам нелепых и разрушительных утопий. Таким образом, охарактеризовав государство как образование суверенное, территориально целостное, и, что особенно важно, обладающее преемственностью политического строя, попытаемся определить смысл термина «квазигосударство».

В статье Р. Хестанова термин «квазигосударство» приводится как синоним ряда терминов, калькированных с английского. ««Неудавшееся» государство - это буквальный перевод с английского (failing или ailed state). Можно его называть «дефектное» или «дефективное». В ходу также понятия «коллапсировавшее государство» и «квазигосударство»». По каким признакам государство может быть отнесено к «неудавшимся» и равноценны ли приведенные выше

термины? В самом общем виде дефектность государства определяется как структурная недостаточность, или «институциональная слабость». Это означает, что государство не в состоянии контролировать свою территорию, гарантировать безопасность своим гражданам, поддерживать господство закона, обеспечивать права человека, эффективное управление, экономическое развитие и общественные блага. В списке дефектных государств значится не меньше 20 стран.

В политический и правовой жаргон выражение «неудавшиеся государства» было введено членом администрации президента Клинтона госпожой Мадлен Олбрайт, список государств, приведенный ниже, также был разработан в рамках американской политологической традиции. Расширенные варианты списка включают страны, именуемые «слабыми», что можно рассматривать как особую категорию или как смягченный ярлык для той же категории. В зависимости от критериев одни и те же страны могут быть сочтены как «неудавшимися», так и «слабыми».

Состав списка варьируется. В позднейшем списке названо только одно коллапсировавшее государство - Сомали. В категории неудавшихся (failing) попадают Афганистан, Ангола, Бурунди, Демократическая Республика Конго, Либерия, Сьерра-Леоне, Судан - тоже немного. Но зато число «слабых» стран превысило полсотни. Среди слабых:

Белоруссия, Грузия, Киргизия, Молдавия, Таджикистан, некоторые южноамериканские и азиатские страны. Слабое и дефектное государство в настоящее время не может быть попросту поглощено более сильным, как в былые времена. Выделение таких государств, по мнению В.Л. Иноземцева и С.А. Караганова соответствует современным демократическим тенденциям. Суверенитет отдельных государств несовместим с международной демократией, предполагающей подчинение

в той или иной форме меньшинства большинству. Доктрина соблюдения прав человека отказывает попирающим их правительствам во внутренней и внешней легитимности. Отсутствие демократических порядков внутри отдельных стран, их неспособность к социальному и экономическому развитию заставляют усомниться в способности таких наций реализовывать свои суверенные права. Многие ученые и политики сейчас приходят к выводу о том, что «падающие» (failing) или «несостоявшиеся»

(failed) государства составляют большую часть Третьего мира и значительную часть бывшего Второго мира, что эти страны не способны к самостоятельному развитию и представляют собой серьезную угрозу международной стабильности. Однако, далеко не все исследователи согласны с подобной методологической и мировоззренческой установкой. Очевидно, что подобный подход не может восприниматься как терминологически строгий, и даже как политически корректный. Чтобы определить государство как «неудавшееся» или «слабое»,

необходимо выделить критерии: политические, экономические, наконец, временные - ведь история любого государства включает моменты, когда нарушалась, например, территориальная целостность - определяющие отнесение государства к тому или иному типу. Термин «квазигосударство» представляется более корректным в том аспекте, что он фиксирует определенную временную направленность процесса становления государства. Квазигосударство, по мнению А.П. Скорика и П.Н. Лукичева, является одним из этапов движения к многомерному,

сложному образованию, определенному выше как государство является. Через этот этап проходят, прежде всего, степные и горские народы, но также и другие народы. Квазигосударственность политических режимов характерна ныне для большинства национально-государственных образований бывшего СССР (на Кавказе, в Поволжье, в Центральной Азии). Квазигосударственность (почти недогосударственность, как бы государственность) это

такой тип властных отношений, который возникает при отсутствии, недостаточности исторического опыта бюрократического функционирования государственных органов, при патриархальности социальной организации, аморфности социокультурного пространства, отсутствии общегражданской самоидентификации, неразвитости права и правового сознания, авторитарности политических отношений, преимущественно географической обусловленности существования данного политического образования. Квазигосударство может даже иметь внешние формы современного

государства, но при этом основные ориентиры и структуры его политики носят «общинный характер» (по выражению Л.У.Пая). Почему для современных политических процессов понятие квазигосударства имеет детерминационное значение? Именно на стадии квазигосударственности общество приобретает элементы политической централизации. Они позволяют «объединить ряд территорий вокруг одного центра, который порой первоначально не имеет политического значения. Однако притяжение к нему может обусловливаться языковой, религиозной, этнической,

даже кровной общностью, сходством образа жизни и обычаев, географической близостью. Общность территории не всегда носит стабильный характер. В рамках квазигосударства этнически разнородное население (часто при внешней, показной сплоченности) консолидируется за счет экспансии или при наличии внешнего врага (реального или воображаемого). Понятие «мнимой экспансии» предполагает подмену действительного желаемым или надуманным, дезинформацию

населения о проводимой политике, которая все же позволяет сплотить населяющие эту территорию группы в некую относительно организованную целостность. Территориальное квазигосударственное объединение поддерживается политическим, экономическим и/или военным авторитетом лидера. Здесь нет провинции, периферии, поскольку каждая территориальная корпорация считает себя субъектом союза, независимым и самостоятельным в пределах своих границ.

Общее политическое пространство сохраняется за счет военного или иного давления субъекта, претендующего на роль центра этого социального образования. В нем не существует регулярного цивилизованного налогообложения, а взимание средств для содержания аппарата власти строится на даннических (или кормленческих) отношениях. В то же время вождь-лидер берет на себя ответственность за защиту общей территории и населяющих ее людей от внешнего врага и внутренней крамолы. Он же сосредоточивает (в пределах преданной ему властной

группировки) основные функции власти: учредительную, законодательную, военную, судебную и исполнительную. Однако сохраняются вероятность смены кланов у кормила (кормушки) власти и клановая борьба за нее. Квазигосударственность, по-видимому, представляет собой в каких-то условиях этап, предшествующий становлению государственных форм. Одновременно она может быть моментом развития уже сложившейся государственности в ситуациях, когда оказывается необходимым учредить на территории новые ее формы.

Различные национально-государственные образования России в своей истории не раз попадали в типологически сходные ситуации. Названный этап может являться и моментом возвратного движения к начальной, не пройденной самостоятельно стадии государственного устроения. Ярким примером, подтверждающим выдвинутый тезис, выступает нынешнее общественно-политическое развитие Калмыкии. Обычно возврат к этапу квазигосударственности продиктован

тем, что элементы былого положения вещей консервируются в общественном сознании и постоянно сохраняются, с одной стороны, как своего рода рудимент, а с другой - как необходимая основа государственного строительства. Социальная память культивирует устойчивые представления о квазигосударстве как об «идеальной» форме демократии (якобы правлении «демоса» - самого народа), поскольку эта форма уподобляется охлократии. Именно с квазигосударственными пережитками в социальной психологии связана идея об учредительных полномочиях

народовластия. Последнее при нормальном, спокойном состоянии общества находится в «спящем» положении, но в кризисные моменты проявляется как прерогатива народа, могущая быть делегирована его харизматическому политическому лидеру. Нечто подобное Россия уже испытала в отнюдь не отдаленные времена - весной и осенью 1993 г. Нельзя не видеть и того, что в случае развала уже имевшей место государственности общество возвращается к ее ранней стадии. И в эти относительно непродолжительные периоды его политическая жизнь приобретает

черты, характерные для квазигосударства. Одной из причин перехода к квазигосударственной организации, по мнению А.П. Скорика и П.Н. Лукичева, является преимущественно сельский характер хозяйственной жизни, который консервирует общество на стадии квазигосударственности. И даже при последующем внедрении более современных государственных форм извне и иных культурных влияниях этническая культура сохраняет в исторической памяти образ самостоятельного социального организма с квазигосударственными

признаками. По всей видимости, только аграрное, а затем индустриальное общество в силу оседлого и городского стиля жизни придают завершенность процессу перехода к современной цивилизации, для которой характерна территориальная полиэтническая государственность. Кочевым же и полукочевым народам такая государственность привносится извне в уже готовом виде. Освобождение от этого внешнего влияния дает естественную реакцию возвращения к квазигосударственной форме. В таком случае происходят определенное разрушение индустриальных

достижений (как «чуждых» пасторальному укладу) и вспышки этнического национализма, стимулирующего патронофобию. В бывшем надэтническом государственном «патроне» видится враг, наличие которого сплачивает население, находящееся в политическом пространстве квазигосударства. Исчезновение символа внешней угрозы может вызвать дальнейший распад, вплоть до отделения территориальных единиц, которые отказываются признавать ритуальные органы центральной власти.

Как предполагают Лукичев и Скорик, «парад суверенитетов», имевший место в недавнем прошлом свидетельство перехода народов Северного Кавказа на квазигосударственный этап развития. Однако не все исследователи рассматривают квазигосударство как этап государственного формирования. Например, В.А. Колосов и Н.С.Мироненко относят квазигосударства к разряду неконтролируемых территорий, признавая, тем не менее, что квазигосударства обладают всеми необходимыми атрибутами нормального государства,

а их власти полностью контролируют свою территорию. В качестве примера таких образований авторы приводят Приднестровскую Молдавскую Республику, Республику Абхазия, Нагорный Карабах. Нельзя не отметить, что в рамках регионально-экономических исследований регион зачастую рассматривается как квазигосударство, в качестве относительно обособленной системы национальной экономики.

Такой подход может осуществляться лишь вне политологического контекста, так как не учитывает значимых для определения государства понятий суверенитета и правовой политической преемственности. Необходимо также отделить понятие квазигосударства от часто употребляемого понятия анклава. Анклавы - это области, находящиеся в течение более или менее продолжительного времени в окружении чужеродной среды. Таким образом, по своей природе анклавы (как равнозначный часто употребляется термин «эксклавы»)

в значительной степени зависят от внешнего влияния -экономического, политического, культурного. Такое состояние характерно для ряда территорий в границах стран СНГ, наиболее крупной из них является Калининградская области России. Эта область является российским эксклавом на Балтике и уже в близком будущем станет анклавом внутри

Европейского союза. Все же, исходя из предложенного П.Н. Лукичевым и А.П. Скориком методологического подхода, квазигосударственность необходимо рассматривать как этап, предшествующий становлению государственных форм. Одновременно она может быть моментом развития уже сложившейся государственности в ситуациях, когда оказывается необходимым учредить на территории новые ее формы.

Различные национально-государственные образования России в своей истории не раз попадали в типологически сходные ситуации. Названный этап может являться и моментом возвратного движения к начальной, не пройденной самостоятельно стадии государственного устроения. Ярким примером, подтверждающим выдвинутый тезис, выступает нынешнее общественно-политическое развитие Калмыкии. По мнению авторов, возврат к этапу квазигосударственности

продиктован тем, что элементы былого положения вещей консервируются в общественном сознании и постоянно сохраняются, с одной стороны, как своего рода рудимент, а с другой - как необходимая основа государственного строительства. Таким образом, квазигосударство можно определить как государствоподобное образование, находящееся в стадии становления определенной формы государства. Даже в случае образования квазигосударства в результате распада федеративного государства оно характеризуется

определенными признаками государства, такими как территориальная целостность и конституционность (в ряде случаев). Хотелось бы отметить, что проблема разграничения терминов «квазигосударство», «непризнанное государство» или «зона ограниченного суверенитета» значительно сложнее, чем, например, различение понятий «квазигосударство» и «анклав», что не позволяет решить ее в рамках данной работы. Поэтому эти термины будут использоваться как синонимические.

Проблемы политико-правового характера, не позволяющие выделить квазигосударство как настоящее, установившееся государство, будут рассмотрены в следующих параграфах. 1.2 Геополитические особенности формирования квазигосударств Геополитика, по мнению А.Дугина это сложное, системное мировоззрение где системообразующим фактором выступают география и пространство. Как важный аспект геополитического исследования квазигосударства

выступает проблема территориальной суверенности. Рассмотрим полнее проблему государственной суверенности, в том числе, и суверенности территориальной, исходя из того, что традиционная геополитика рассматривает каждое государство как своего рода географический или пространственно-территориальный организм, обладающий особыми физико-географическими, природными, ресурсными, людскими и иными параметрами, собственным неповторимым обликом и руководствующийся исключительно собственными волей и интересами.

В зависимости от понимания категории единства (в узком или широком аспекте) можно выделить гарантии внешнего и внутреннего единства государства. К гарантиям первой группы можно отнести территориальную неприкосновенность государства и независимость во внешних отношениях. Ко второй группе относятся те гарантии, которые закреплены в Конституции РФ в качестве основ конституционного строя и принципов демократического развития

России и детерминируют сохранение целостности и единства Российской Федерации. Важнейшим показателем государственности является наличие территориального суверенитета. Территориальный суверенитет - это компетенция государства в отношении его территории. Территория не находится и не может находиться в правовых отношениях с государством. Существенным признаком территориального суверенитета государства является принцип неотчуждаемости государственной

территории. Он предполагает, что никакая часть государственной территории не может быть отчуждена в какой-либо форме другому государству, кроме как в силу собственного свободного решения передающего ее государства. Но существуют ситуации, когда и без передачи территории одного государства другому принцип неотчуждаемости территории нарушается в такой мере, что может возникнуть вопрос о территориальном верховенстве соответствующего государства. Например, если иностранные военные базы размещены на основе договора,

но при политическом или ином давлении боле сильного государства, такую ситуацию нельзя квалифицировать иначе как ущемление суверенитета соответствующего государства. Принцип территориальной целостности и неприкосновенности границ обеспечивает целостность и государственной, и национальной территории, в пределах которой данная нация исторически сложилась и развивалась как социальная общность. В отдельную группу по отношению к суверенности можно выделить территории совместного

суверенитета - кондоминиумы. Существуют следующие основные признаки кондоминиума: · вхождение территории в состав обоих государств; · двойное гражданство; · несколько государственных (официальных) языков; · нахождение на территории кондоминиума вооруженных сил обоих государств. Неотъемлемым элементом территориальной системы в современном мире стали внутренние, существующие де-факто политические рубежи между неконтролируемыми суверенными государствами территориями и остальной

частью суверенных государств. Существование непризнанных государств или зон ограниченного суверенитета стало неотъемлемым элементом мирового геополитического порядка. В 1945-1990 гг. в 41 стране мира были развязаны гражданские войны. При этом в 15 странах часть территории была оккупирована иностранными вооруженными формированиями. Хотя в 1989-1996 гг. число текущих вооруженных конфликтов несколько сократилось, в 1996 г. в 24 странах

велось 27 войн. В результате возник целый архипелаг территорий, официально находящихся под юрисдикцией какой-либо страны, но на самом деле полностью управляемых собственными властями или же лидерами партизанских армий. Многие никем не признанные республики существуют десятилетиями. Конкретными причинами возникновения зон ограниченного суверенитета чаще всего бывает острый национальный конфликт (например, на Кипре) и гражданская война, в которую нередко вовлекаются иностранные державы.

Из ряда таких зон можно выделить квазигосударства, обладающих всеми необходимыми атрибутами нормального государства, власти которых полностью контролируют свою территорию. К таковым, в частности, можно отнести Приднестровскую Молдавскую Республику, Республику Абхазия, Нагорный Карабах. Лукичев П.Н. и Скорик А.П. считают, что на стадии квазигосударственности общество приобретает

элементы политической централизации. Они позволяют объединить ряд территорий вокруг одного центра, который порой первоначально не имеет политического значения. Однако притяжение к нему может обуславливаться языковой, религиозной, этнической, даже кровной общностью, сходством образа жизни и обычаев, географической близостью. Общность территории не всегда носит стабильный характер. «Непризнанные государства» могут быть классифицированы

по происхождению. Так, можно выделить квазигосударства, возникшие в результате: · распада многонационального государства (Абхазия, Приднестровье и т.п.); · самоопределения региона с особой этнической и этнокультурной структурой населения (Северный Кипр, Палестина); · гражданской войны или вооруженного вмешательства (Северный Афганистан, Босния). В настоящей работе наибольшее внимание будет обращено на проблемы, возникающие при отделении территорий при распаде многонационального государства.

Экспансивные характеристики территориальных образований рождают и проблему появления «новых» субъектов геополитического порядка. Появлению новых государственных единиц, способствует распад прежних. Каждый центробежный процесс в государстве имеет конкретные и четкие причины. По мнению В.А. Колосова и Н.С. Мироненко, распад государства зависит от многих факторов:геополитических; демографических; исторических; экономических; культурных; политических.

Анализ причин появления «непризнанных государств» позволяет судить о том, что распад государства связан с формированием на периферии нового оппозиционного центра силы, который обладает собственными интересами, не совпадающими с политикой прежнего центра. На фоне этого между Центром и периферией происходит передача взаимных требований. Распад государства приводит к конфликту отделившейся «провинции» с бывшим

Центром. После произошедшего отделения одной и нескольких частей государства, происходит объединение с уже существующим государством. В эпоху династических государств объединение или раздел государств происходил путем завоевания, наследства, дарения, покупки. В эпоху народного суверенитета подобные основания перестают быть легитимными. Сегодня для образования или преобразования государственной единицы необходима легитимация посредством

волеизъявления народа. Однако образование государства не всегда приветствуется существующим геополитическим порядком. Возникает проблема «задержки признания», когда субъекты международных отношений искусственно сдерживают, игнорируют «нового игрока». Существование феномена непризнанности государственных образований связывают со слабым политическим менеджментом дробящихся государств. Сам феномен, часто трактуют с тех позиций, что признание новых квазигосударственных форм приведет к

неконтролируемому дублированию подобных процессов в других государствах. Следовательно, позиция признания новых государственных образований, означает потерю контроля над процессами, происходящими на территории с центробежными тенденциями. Существование де-факто подобных квазигосударственных образований стало неотъемлемым элементом международного геополитического порядка. Квазигосударства обладают всеми атрибутами нормального государства, власти

которых полностью контролируют свою территорию. Подобные квазигосударства уделяют большое внимание государственному строительству и, в частности, созданию своей идентичности, необходимой для легитимации их территории и границ. Е.В Шарапова считает, что отсутствие опыта государствования лишает данные территории самостоятельности в пространственном отношении, хотя, по нашему мнению, речь здесь скорее идет не о пространственной, а о политической самостоятельности. Необходимо остановиться на таком явлении, которое французский геополитик

Ж. Готтман называет «iconographic», обозначая систему символов, воплощающих государственную идею: флаг, герб, гимн, с помощью которых культивируется у гражданского населения чувство самоидентификации с государством. В качестве государственной идеи могут выступать возвращение утраченных территорий, объединение этнической группы в пределах государства и т.п. Ж. Готтман подчеркивает, что подобные «образы» не зависят от физико-географических условий, а воспроизводятся как типичные для той или иной общности.

Одним из формирующих подобные образы факторов является национализм, который Ж. Готтман определяет как «геополитическую силу», обладающую созидательным характером. Возникновение квазигосударств всегда обусловлено пространственными характеристиками. Большинство «непризнанных государств» возникает вдоль геополитических «разломов». Такие районы, так называемые «буферные зоны», типичны для порубежья между крупными геополитическими

субъектами, рассматривающими эти территории как стратегические плацдармы. На протяжении определенного количества лет они находились под контролем то одной, то другой стороны, что приводило к «возникновению сложных смешанных идентичностей, которые, в свою очередь, становились объектом манипуляций заинтересованных политических сил и держав». По мнению А.И. Неклесса, для «непризнанных государств» характерна трофейная экономика, основанная на

поедании ресурсов, доставшихся от предшествующего государственного строя. Для социальной организации этих территорий часто свойственен возврат к архаическим формам, клановым формам. Неурегулированный политический статус становится причиной втянутости в международные конфликты, т.к. как уже говорилось выше, «непризнанные государства» становятся предметом интересов сопредельных государств и центров политической силы. Распад СССР связан с возникновением на ее рубежах геополитической

нестабильности и возникновению на ее бывшей территории «непризнанных государств». Россия глубоко вовлечена в конфликты, связанные с четырьмя непризнанными республиками на территории бывшего СССР. Это - Абхазия, Южная Осетия, Нагорный Карабах, Приднестровская Молдавская Республика. Абхазия и Южная Осетия непосредственно примыкают к российским границам, а события в других застрагивает российские

интересы. Существующие «непризнанные государства» обладают стабильными характеристиками, что говорит об устойчивости подобного феномена в современном обществе. Неурегулированный политический статус становится причиной втянутости в международные конфликты, т.к. как уже говорилось выше, квазигосударства становятся предметом интересов сопредельных государств и центров политической силы. Возникновение квазигосударств всегда обусловлено пространственными характеристиками.

Большинство «непризнанных государств» возникает вдоль геополитических «разломов». Такие районы, так называемые «буферные зоны», типичны для порубежья между крупными геополитическими субъектами, рассматривающими эти территории как стратегические плацдармы. Реалии постсоветского пространства отразили необходимость постановки проблемы государственного признания новых квазигосударственных образования. Распад СССР связан с возникновением на ее рубежах геополитической

нестабильности и возникновению на ее бывшей территории «непризнанных государств». Россия глубоко вовлечена в конфликты, связанные с четырьмя непризнанными республиками на территории бывшего СССР. Это - Автономная Республика Абхазия, Южная Осетия, Нагорно-Карабахская Республика, Приднестровская Молдавская Республика. Абхазия и Южная Осетия непосредственно примыкают к российским границам, а события

в других застрагивает российские интересы. По мнению американского географа Р. Хартсхорна, государство должно быть способно действовать как единое целое. Эффективность связанности политической государственной единицы не может быть обеспечена одной только системой государственного аппарата, как бы она ни была хорошо продумана и умело использована. Для ее достижения в еще большей степени требуется убежденность в необходимости объединения всех групп

населения во всех частях района, то есть чувство их тождества с районом в целом и его организацией как политическим государством Вышесказанное подчеркивает необходимость поиска политических правовых решений по урегулирование внутригосударственного конфликта, возникающего вследствие центробежных тенденций. Очевидно, что существует необходимость разработки международных правовых процедур обретения независимости и признания, т.к. это обосновано повысившейся активностью этнических элит, которые в процессе самоопределения,

зачастую стремятся к образованию новых государств в мировом политическом пространстве. Таким образом, подводя итоги можно сказать, что основной геополитической особенностью формирования квазигосударства, связанного с распадом крупного государства, является формирование на периферии нового оппозиционного центра силы, который обладает собственными интересами, не совпадающими с политикой прежнего центра. Распад государства приводит к конфликту отделившейся «провинции» с бывшим

Центром. В связи с этим возникает необходимость политико-правового урегулирования отношений между центром и новообразованным квазигосударством. Кроме того, необходимо признание новообразованного государства сопредельными государствами. Решение этих спорных вопросов, по нашему мнению, и будет означать переход от состояния квазигосударственности к подлинной государственности. Механизмы разрешения правовых вопросов, связанных с утверждением правового статуса квазигосударствами,

будет рассмотрен в следующем параграфе. 1.3 Правовой статус квазигосударства Проблема определения правового статуса квазигосударства отражает полярность современных политико-правовых процессов. С одной стороны, наблюдается тяготение национальных государств и этнических общностей к установлению и усилению собственного суверенитета. Напротив, федералистское движение основывается на отрицании суверенного национального государства как единственной формы государственного образования и предлагает гибкую систему

интеграции национальных образований, основываясь на принципах кооперации, интеграции и субсидиарности. Разобраться в политико-правовых проблемах квазигосударства возможно, только отталкиваясь от понятий суверенитета, федерализма и конституционности. Согласно М.В. Ильину, Конституционно-правовая стабильность и неизменность территориальных пределов государства основываются на принципиальном положении о том, что государственность в принципе неделима.

К правовым гарантиям стабильности режима территории относятся: · принципы международного публичного права, среди которых выделяются: принцип территориальной целостности и неприкосновенности границ; принцип мирного решения международных споров; принцип неприменения силы; · институт остаточного (номинального) суверенитета; · институт приобретательской давности; · договорный режим границ; · система внутреннего права. Обеспечение стабильности правового режима территории осуществляется юридическими механизмами

структурного и материально-правового характера. К структурным механизмам международного характера относятся Совет Безопасности ООН, Международный суд, Специальные органы ООН (Совет по Опеке, Комитет по несамоопределившимся территориям) и др. Структурные механизмы такого обеспечения в национальных государствах включают, прежде всего, конституции государств и Верховный или Конституционный суд. Среди материально-правовых механизмов обеспечения стабильности

правового режима территории Российской Федерации можно выделить: конституционное закрепление государственной целостности как принципа федеративного устройства Российской Федерации; единое правовое пространство, предполагающее верховенство, высшую юридическую силу и прямое действие федеральной Конституции и федерального законодательства; единство государственной власти; закрепление в Конституции РФ субъектного состава, составляющего государство.

В статьях М.В. Ильина, посвященных проблеме суверенитета и государственности значительное место уделяется вопросам конституции как правового основания существования государства. Становление, традиционность и общепризнанность правовой основы государства - это тот момент, который квазигосударства не успевают пройти, то чего они не успевают достигнуть. Идея конституционности и конституционного государства - шаг к концепту правового государства, предполагающему

не только действительность политической конституции-строя, но и ее закрепление в виде юридической конституции-устава. При этом правовое государство может получить самые различные версии. Либеральные посылки могут реализоваться в ориентации на консервативный образец (извечная конституция Британии, неизменная - США) или на прогрессистское «бесконечное приближение» к идеальной конституции. Авторитарные посылки ведут к консервативному «воссозданию истинных конституций» или к прогрессистским

попыткам «возвести совершенно новое здание государства исключительно по принципам разума». Концепт представительства, имеющий глубокие исторические корни, проявляет понятие республики как особого типа современного государства, характеризуемого представительным правлением. Народный суверенитет позволяет обнаружить внешний по отношению к государству источник права, хотя по существу парадокс не разрешается, а лишь переносится из юридической сферы в политическую.

Чистая, непосредственная демократия оказывается невозможной в современном государстве, да и вообще она органична лишь для дополитических, чисто социетальных общностей-коммун. Однако прямая демократия, как и принцип народного суверенитета необходимы для средового наполнения и подкрепления современных государственных структур. С распадом крупного государства особенно остро встает вопрос о государственной власти, ее легальности

и легитимности, т.е. ее юридической обоснованности, с одной стороны, и справедливости, признании, поддержке ее населением - с другой. Острота проблемы усугубляется условиями формирования в некоторых сферах номенклатурно-мафиозного капитализма, нерасчлененностью в ряде случаев коммерческих, административных, а то и криминальных структур, противодействием со стороны местной номенклатуры, федеральной власти, частой некомпетентностью последней, авторитаристскими чертами федеральной конституции и некоторыми другими, в том числе персональными,

факторами. Легитимность власти в состоянии квазигосударственности - один из самых проблемных вопросов становления квазигосударства. Власть в таком политическом образовании нередко носит харизматический, а в последующем - традиционный (легитимно традиционный, когда само соблюдение законности становится традицией) характер с возможными «вспышками» харизматичности. Вождь стремится создать и утвердить необходимые государственные атрибуты - армию (дружину), систему

судебных институтов (часто традиционалистского типа) и т.д. Однако на стадии квазигосударственности еще достаточно сложно обеспечить функционирование собственно государственных механизмов власти в силу ее кланового происхождения и изменчивости принципа наследования. Вождь (лидер) использует для осуществления властных функций сложившийся родоплеменной аппарат управления, который при этом может носить вполне цивилизованные названия.

Любая попытка прервать такую практику (или «перепрыгнуть» через нее) в конечном счете все равно приводит общество к возвращению в лоно клановых отношений, если это общество не прошло в своем историческом движении стадию квазигосударственности. Только в последующем, на стадии современного, «зрелого» государства, формируется отделенность аппарата управления от общества как имманентное свойство политической власти на стадии формирования бюрократического государства.

В квазигосударстве каждое из входящих в него этнических и субэтнических образований управляется по своим обычаям. Там же, где местные традиции пересекаются, не согласуясь друг с другом, вступая в противоречия, оказывается необходимым нисходящее правовое регулирование. Его осуществляет политический лидер, установки которого, по сути, становятся источником права; но сам он, обосновывая управленческие и судебные решения, апеллирует к традициям своего этноса, к опыту предшественников

и к логике событий. В конце концов складываются самостоятельные традиции политического управления, которые могут быть затем фиксированы в законодательных актах. Квазигосударству свойственны попытки либо скоррелировать названные традиции с этнической психологией, либо отказаться от следования традициям, в т.ч. под предлогом формального согласия на это входящих в него этнических образований. Определение ситуации с легитимацией государственной власти, даваемое

Лукичевым П.Н. и Скориком А.П фиксирует тенденцию к усилению этноцентрических и националистических настроений. Принимая во внимание усиление процессов интеграции в современном мире, такое геополитическое «дробление» крайне неблагоприятно скажется на ситуации в регионе и мире в целом. Возникновение новых субъектов международного права в результате распада федеративных государств в начале 90-х показало, что применение института признания в отношении распадающихся частей данных государств имеет

свою специфику и отличается от возможной ситуации с признанием в унитарных государствах. Специфика признания государств, образовавшихся в результате распада федераций в начале 90-х заключалась в том, что субъекты и советской, и югославской федераций, будучи в составе СССР и СФРЮ соответственно, обладали определенной международной правосубъектностью, хотя и формальной. Конституции СССР 1977 г. и Югославии 1974 г. предоставляли субъектам федерации формальное право выхода

из федерации. Процесс демократизации, охвативший в конце 80-х г.г. XX в всю Восточную Европу, способствовал республикам СССР и СФРЮ выдвинуть требования о превращении указанных прав в реальные и как конечный результат постановку вопроса о выходе из состава федерации и получении международного правового признания. Наличие компетентных органов власти, четко очерченных межреспубликанских границ, высокого статуса союзной

республики создавали благоприятные условия для требований о международно-правовом признании. Очевидно, что таких условий не существует в ситуации с унитарным государством. Правильное разрешение вопроса о правовом статусе квазигосударственных образований возможно в контексте норм и принципов международного права и, прежде всего, принципа сохранения территориальной целостности государств. Эта проблема неразрывно связана с принципом самоопределения народов (наций).

Не отрицая в целом за национальными меньшинствами, населяющими квазигосударства, права на самоопределение, очевидно, что данный принцип должен проводиться в жизнь в приемлемых и цивилизованных формах, с учетом суверенных прав государств, частью которых они являются. Своеобразный выход из этой непростой правовой и политической ситуации предлагает федералистское движение. Евразийский федерализм основан на традиционалистском теоретико-методологическом базисе, отрицающем

безальтернативность государств-наций и присущих им либерально-демократических форм территориального устройства и национального суверенитета. Современный кризис национальной государственности в условиях глобализации интерпретируется в евразийском контексте как «исторический шанс» для перехода или возврата к иным, более традиционным, квазиимперским моделям политико-правовой организации публичной власти, одинаково противоположным как политико-правовым институтам государства-нации, так и глобального, космополитического

мирового порядка. Главными факторами стали тесно взаимосвязанные процессы однополярной глобализации и локального национализма. Возможности национального государства подрываются такими проявлениями, как транснациональность, возникновение космополитического права, формирование международных финансовых рынков и т.д. По афористическому выражению одного из англо-саксонских политологов, «национальные государства становятся слишком маленькими для больших житейских проблем и слишком большими для маленьких».

Для рационализации взаимоотношений между конфликтующими сторонами в процессе обретения квазигосударствами правового статуса и международного признания необходимо отказаться от жесткой ориентации на унитарное государство и широко задействовать принцип федерализма. Для этого необходимо переосмыслить и содержательно развить целый ряд устоявшихся понятий, например, таких, как понятие «субсидиарности» . Анализ конституционного устройства современных федеративных государств

Европы позволяет сделать вывод, что именно принципы добровольности, суверенитета и субсидиарности, лежат в основе конституционного устройства успешных федераций. По мнению члена президиума Академии парламентского корпуса РФ, автора многих аналитических статей на тему федерализма С.Е. Шилова правовое обеспечение постулатов федерализма базируется в

РФ на следующих пяти принципах субсидиарности: «Народ первичен, государство производно»; «Народ - источник социально-правовых систем «История - это смена социально-правовых систем»; «Право, закон первичны, экономика производна»; «Международное право первично, межгосударственное право производно». В своей статье «Федерализм и локальная демократия в ФРГ» Ю.Ю. Бальций обращает внимание на изложенные С.

Е. Шиловым принципы и замечает, что упомянутые выше пять принципов субсидиарности являются тем прочным фундаментом, на котором возможно возведение федерации. Главное, по словам автора, на что нельзя не обратить внимание в связи с описанием принципов субсидиарности, состоит в том, что эти принципы на деле позволяют реально утвердить фундаментальные идеалы, ценности и нормы, выраженные опытом человечества в современной действительности.

Прежде всего, пишет Ю.Ю. Бальций, это право народа (как единственного и главного субъекта мировой истории) на самоопределение в истории, право на саморазвитие, право на самоуправление, это равные права народов вне зависимости от занимаемой территории проживания, от государственной и территориальной разобщенности, от численности населения, от вероисповедания; право на устойчивое социальное и экономическое развитие, право на культуру, образование и язык, право на экологически устойчивое и безопасное развитие.

В новейшей литературе по проблемам федерализма субсидиарность называется в качестве одного из ключевых принципов федерализма. Так, С.М. Шахрай, анализируя феномен федеративного государства, пишет: «В качестве признаков, наличие которых необходимо и достаточно для вывода о том, что данное конкретное государство является федерацией, можно выделить следующие принципы федерализма: принцип единства федерации; принцип институциональной самостоятельности частей федерации; принцип участия субъектов федерации в реализации

власти на федеративном уровне; принцип субсидиарности; принцип равенства прав субъектов федерации». Как отметил в своей статье «Федерализм: российское измерение» д.ю.н заведующий сектором сравнительного права Института государства и права РАН А.С. Автономов, в Европе признается, что классическое определение смысла принципа субсидиарности в современном его значении дал римский папа Пий XI в энциклике «Куадрагесимо Анно» (15 мая 1931 г.): «Было бы несправедливо и одновременно

очень досадно нарушить социальный порядок, если забрать у объединений низового уровня функции, которые они способны выполнить сами, и поручить их выполнение более обширной группе, имеющей более высокий ранг». Сегодня субсидиарность в основном рассматривается именно как принцип организации государственной власти в федеративной модели государства. Понятие субсидиарности является производным от понятия «субсидиарная ответственность», применяемого в гражданском праве.

Как известно, гражданское право, в зависимости от характера распределения ответственности, различает долевую, солидарную и субсидиарную ответственность. «Субсидиарная ответственность имеет место тогда, когда в обязательстве участвуют два должника, один из которых является основным, а другой - дополнительным (субсидиарным). При этом субсидиарный должник несет ответственности перед кредитором дополнительно к ответственности основного должника». Первоначально идея субсидиарности вне рамок гражданского права

рассматривалась лишь применительно к опыту Европейского Союза и имела международно-правовой характер. В.Чиркин отмечает, что впервые официально этот термин был употреблен в заключении Комиссии по Европейскому Союзу в 1975 г. Затем, по предложению Европейского парламента в 1984 г. он стал рассматриваться как один из основных принципов системы Европейского сообщества.

В последние годы субсидиарность стала применяться также и для анализа системы внутригосударственных отношений в федеративном государстве. Субсидиарность теперь приобретает более четкий конституционно-правовой характер, обретает статус достаточно общепринятой или не слишком оспариваемой научной категории, широко используемой различными исследователями для анализа проблем теории государства и права, конституционного права и политологии. В национальных Конституциях, даже новейших, этот принцип по-прежнему не используется

для характеристики природы и сущности федеративного государства. Так, в статье 5 Конституции РФ констатируется, что федеративное устройство Российской Федерации основано на ее государственной целостности, единстве системы государственной власти, разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов

Российской Федерации. Принцип субсидиарности здесь прямо не упоминается, но он является производным из всех вышеназванных ключевых принципов федеративного устройства Российской Федерации, он здесь подразумевается. Вместе с тем, следует отметить, что в литературе существует и несколько иное понимание субсидиарности - как принципа управления, согласно которому вопросы, которые могут быть решены на низовых уровнях управления, решаются именно здесь, а властные органы более высокого

уровня вмешиваются в них лишь тогда, когда нижестоящие не в состоянии самостоятельно решить данную проблему. Это достаточно аксиоматично, и специально называть это субсидиарностью означало бы лишь изобретение очередного нового термина для обозначения вещи вполне очевидной и общепринятой. Представляется более правомерным понимать субсидиарность именно как некую форму взаимосвязи и взаимодействия разных уровней государственной власти - федеративной и субъектов федерации - для совместного выполнения

принадлежащих одной из сторон полномочий, в том случае, если данная сторона в силу разных обстоятельств неспособна самостоятельно их выполнить. Субсидиарность в данном понимании неизбежно включает в себя право и федерации, и всех ее субъектов, иметь собственный круг полномочий, определенный конституцией государства. Но она предполагает уже и механизм взаимодействия различных уровней государственной власти федеративного государства в процессе их реализации.

Глава 2.Приднестровье: возникновение и становление квазигосударства 2.1 Краткая история конфликта и становления Приднестровской Молдавской республики (ПМР) Следует отметить, что на протяжении всей истории территория Левобережного Днестра никогда не являлась не только частью Румынии (за исключением 2,5 лет фашистской оккупации), но и не ходила в состав

Молдавского княжества, восточные пределы которого ограничивались р. Днестр. В середине Х века территория нынешнего Приднестровья принадлежала Киевской Руси, со второй половины 14 века - в составе Великого княжества Литовского, Русского и Жемайтского, с 1569 года, соответственно - в составе Речи Посполитой. В 1793 году-при втором разделе Польши эта территория отошла к

России, а двумя годами ранее к Российской империи была присоединена южная часть Днестрово-Бугских земель. В 1792 великий русский полководец граф Суворов основал крепость Тирасполь, которая являлась противовесом турецкой крепости Бендеры, и с тех пор Тирасполь считался русским городом. После 1917 года река Днестр превратилась во временную пограничную линию между

СССР и Румынией, в 1924 году левобережное Приднестровье получает государственность в качестве Молдавской АССР в составе Украинской СССР. В 1940 г. происходит присоединение Бессарабии к СССР, создание Молдавской ССР, куда волюнтаристским путем была присоединена и часть районов бывшей МАССР. В июне 1990года парламент Молдовы объявил о самоликвидации Молдавской ССР, а 2.09. 1990 г. была провозглашена

Приднестровская Молдавская Республика как новое государство на территории левобережного Днестра. С 1988 года в Молдавии стремительно растут прорумынские настроения, появляются призывы к объединению с Румынией. На XIII сессии Верховного Совета МССР принимается Закон «О функционировании языков», которым вводится латинская графика и ущемляются гражданские права немолдавского населения. Обострение национальной проблемы заставило поднять вопрос о проведении местных

референдумов об автономии Приднестровья. В Рыбнице референдум прошел 3 декабря 1989 года, а в Тирасполе - 28 января 1990 года. За целесообразность создания Приднестровской АССР в Рыбнице проголосовало 91,1% (явка избирателей составила 81,8%), а в Тирасполе -96% (участие в голосовании приняли 92,3% от списочного состава). Протесты против политики Кишинёва наиболее значительны среди гагаузов на юге

Молдавии и в Приднестровье, где для защиты своих прав начинают формироваться Советы трудовых коллективов на предприятиях, а затем проходит I съезд Объединённого Совета трудовых коллективов (ОСТК). В июне 1990 года в с. Парканы состоялся I съезд народных депутатов Приднестровья всех уровней. На нём появляется идея о создании независимого государства в

Приднестровье. 5 июня 1990 года молдавскими властями съезд был объявлен незаконным. Уже на этом этапе (т.е. до распада СССР) официальная Москва занимала отстранённую позицию. Центральные СМИ назвав молдаван «демократами», а приднестровцев «коммунистами», тем самым «закрыли» понимание ситуации в этом регионе и для новоиспечённых российских властей, и для общества. 2 сентября 1990 года на II

Чрезвычайном съезде народных депутатов Приднестровья принимается Декларация об образовании Приднестровской Молдавской Республики. Это решение обосновывается тем, что в момент образования МССР в 1940 году на территории Левобережного Поднестровья существовала Молдавская Автономная Советская Социалистическая Республика в составе

Украинской ССР, созданная 12 октября 1924 года. С осени 1990 года начинается вооруженное противостояние между ПМР и Молдавией. 2 ноября была предпринята попытка ликвидации местных органов власти в г. Дубоссары силами молдавского ОПОНа (отряд полиции особого назначения). По мнению Приднестровской стороны в вооруженных акциях участие принимали молдавские националисты с ведома, а часто и под руководством, кишинёвских силовых ведомств.

В ПМР только осенью 1991 года появляется Республиканская гвардия и создаётся Комитет по Обороне и безопасности. А ещё через год, 8 сентября 1992 года постановлением Правительства ПМР была определена структура и сроки формирования вооруженных сил, 23 сентября назначается и.о. министра обороны полковник

С.Г. Хажеев. Основные события конфликта приходятся на март-июль 1992 года, когда противоборствующие стороны вели активные боевые действия. В частности, в районах Бендер и Дубоссар разворачиваются полномасштабные бои с применением артиллерии и танков. Только жёсткое вмешательство 14-й российской армии под командованием генерала Лебедя с участием офицеров Генштаба РФ, занявшей позицию «вооруженного нейтралитета», положило конец

дальнейшей эскалации военного конфликта (скорее всего уже на этом этапе проявилось разногласие в оценки ситуации и соответственно стратегии действий между российскими военными и дипломатами). В ходе вооруженной фазы конфликта в 1992 году со стороны Приднестровья погибло 284 военнослужащих (с учётом умерших от ранений - 364) и более 600 мирных жителей. Интересен тот факт, что большинство жителей

Молдавии ностальгируют по СССР и сожалеют о его распаде. К такому выводу пришли западные ученые, чьи изыскания вошли в опубликованный в Бухаресте сборник «Слабое государство, неопределенное гражданство - исследования о РМ». По их мнению, «…большинство населения, в том числе национальные меньшинства, сожалеют о развале СССР, единственном законном государстве для них». Даже если никто не ставит проблему воссоединения с

РФ, «победа коммунистов на выборах 2001 года стала следствием ностальгирующих чувств электората о стабильности, рабочих местах и социальных правах», отмечают ученые. Рассматривая ПМР как квазигосударственное образование, необходимо отметить, что картина его становления вполне укладывается в схему предложенную А.П. Скориком и П.Н. Лукичевым. Территориально ПМР сложилась задолго до возникновения конфликта, когда в результате

русско-турецких войн в 1792 г. к России отошлат территория между Южным Бугом и Днестром (Приднестровье). Через полтора века, в 1924 г. на Левобережье Днестра образована Молдавская Автономная ССР в составе Украинской ССР. Центробежные тенденции, возникающие при распаде крупного государства, здесь также присутствуют, но понятие «центр» включает не

Россию, а Молдавию. Это обусловлено ростом националистических настроений в стране и повсеместным грубым нарушением прав ее русскоязычных жителей, в первую очередь, а также представителей других народностей, не принадлежащих к «титульной» нации, что вызвало обострение внутриполитической обстановки в самой Молдавии и, особенно, в «немолдавских» регионах - на Левобережье, большинство населения которого составляли русские и украинцы, и на

Юге, где компактно проживают гагаузы и болгары. Эскалация конфликта со стороны РМ продолжается до сих пор. Так, 29 декабря 2006 года президент Молдовы совершил могущий иметь далеко идущие внутри- и внешнеполитические последствия шаг - демонстративно проигнорировал состоявшуюся в Комрате инаугурацию нового башкана АТО Гагауз Ери. Вопросы, связанные с правами и компетенцией

Гагаузии, требуют дополнительного урегулирования, и осложняют и без того непростую ситуацию в регионе. Официальная Молдова занимает достаточно жесткую позицию по ряду вопросов, в том числе и касающихся национальных проблем. Несомненно, сохранению и упрочению пророссийских настроений в ПМР способствует наличие харизматичного лидера, хотя осуществление его властных функций и не несет черт «клановости», которые фиксировались А.П. Скориком и

П.Н. Лукичевым для кавказских республик. Состоявшиеся 10 декабря 2006 г. президентские выборы в Приднестровье закончились внушительной победой действующего главы Приднестровской Молдавской Республики Игоря Смирнова, который в четвертый раз был избран населением региона на высший государственный пост. Необходимо отметить, что И.Н.Смирнов достаточно упорно отстаивает свою точку зрения по поводу государственности

ПМР - он считает его реально существующим государством, а не квазигосударством. Так, на Международной научно-практической конференции «Международное право и реалии современного мира. Приднестровская Молдавская Республика как состоявшееся государство» 16 февраля 2006 г. И.Н. Смирнов заявил «…в результате торжества принципа права народов на самоопределение на политической карте мира может появиться еще 200 новых государств.

Некоторые уже появились. И среди них - Приднестровская Молдавская Республика, реально 15 лет независимое и вполне самодостаточное государство - действительный факт мировой истории. И игнорировать этот объективный факт уже не может ни один из серьезных политологов». Подводя итог вышесказанному, можно отметить, что Приднестровская Молдавская Республика обладает всеми чертами квазигосударства, если исходить из определения, даваемого

квазигосудаству А.П. Скориком и П.Н. Лукичевым. Эти черты выражаются в ярко выраженной центробежной тенденции, наличии территориальной целостности, отсутствии правового статуса самостоятельного государства, наличии харизматичного лидера. В экономическом плане ПМР также соответствует критериям выраженной сельскохозяйственной направленности в экономике, индустриальной отсталости и активной эксплуатации наследия «имперского» прошлого (что подтверждает, например, кризисная

ситуация в энергетике ПМР). Нетипичными для квазигосударственного состояния можно считать отсутствие этнической целостности ПМР, выраженную ориентацию на соблюдение прав всех национальных меньшинств и общее стремление к решению проблемы признания исключительно в рамках норм международного права. Для более подробного исследования проблемы квазигосударственности как динамичного догосударственного состояния, рассмотрим процесс становления приднестровской государственности - этому будет посвящен второй

параграф настоящей главы. 2.2 Политическое и экономическое положение ПМР сегодня В Приднестровской Молдавской Республике проживает около 730 тыс. человек, из них: 31% молдаван, 29% русских, 26% украинцев. Национальная политика ПМР опирается на равноправное отношение ко всем проживающим национальностям. В Приднестровье отсутствует понятие «государственный язык», согласно приднестровскому законодательству

есть три официальных языка - русский, украинский и молдавский. В гуманитарной области политика ПМР нацелена на интеграцию высшей школы в образовательное пространство России. В частности, приднестровцы добились того, что ряд специальностей Тираспольского университета лицензированы МГУ и его выпускники получат российские дипломы. Кроме того, намечено создание Славянского университета (с участием

Софийского университета). Одновременно ежегодно 200 приднестровских юношей и девушек получают стипендии в украинских вузах. Таким образом, руководство ПМР изначально поставленное Россией в ситуацию неопределённости, предпочло ориентироваться на взаимодействие со всеми дружественно настроенными соседями. Политическое и государственное устройство ПМР сохранило много элементов советского образца. В условиях военного противостояния и внешнеполитического

давления ПМР как суверенное государство могло сохраниться на протяжении 10 лет только при высокой централизации власти и государственном контроле за многими сферами общественной жизни. По формальным признакам ПМР - демократическое государство с парламентом, Конституцией и сильной президентской властью. Значительных политических разногласий и явно выраженной оппозиции в Приднестровье нет. Всё руководство объединено с одной стороны «военным прошлым», а с другой

- ориентацией на Россию. Хотя, пророссийские настроения конкретных лиц в руководстве республики, скорее всего, связаны с личными интересами отдельных представителей приднестровской элиты и их ориентацией на определенные политические силы внутри России. Такое состояние властных структур в Приднестровье вписывается в обозначенные П.Н. Лукичевым и А.П. Скориком особенности властных отношений в квазигосударстве, однако обращает внимание отсутствие

негативной «центробежной» тенденции по отношению к России, выделяемой как характерная при распаде крупного геополитического субъекта. Наряду с этим, в республике велико разочарование по поводу политики России в отношении Украины и Молдовы, а также туманной позицией Москвы по Приднестровью. Для многих очевидно, что ресурсы самостоятельного существования практически

исчерпаны и необходимо найти сильного внешнеполитического партнера. Близится кризис государственности ПМР. В последнее время, несмотря на отсутствие явной оппозиции, усиливается недовольство властями со стороны населения из-за сложного экономического положения и неопределенного статуса Приднестровья. Наибольшим влиянием пользуется директорский корпус, представителем которого является нынешний президент И.Н. Смирнов. В силу международной непризнанности

ПМР и большому объёму внешнеполитической деятельности достаточно влиятелен руководитель Управления внешних связей В.А. Лицкай. Большим авторитетом пользуются военные и силовики, что сложилось ещё со времён вооруженного конфликта, а также постоянного противостояния с Молдовой, в частности, министр госбезопасности В. Антюфеев. Основным общественно-политическим органом, представляющим интересы русского населения

ПМР является Союз Русских Общин Приднестровья, возглавляемый народным депутатом ПМР Н.В. Авериной. Русские общины созданы во всех районах ПМР. Другим важным пророссийским фактором является политика Приднестровской епархии Московского Патриархата, возглавляемой епископом Юстинианом (Овчинниковым). В частности, в тесном сотрудничестве с епархией действует военно-спортивная

молодежная организация «Лутич», занимающаяся консолидацией молодёжи Приднестровья на патриотических славянских идеалах. ПМР имеет собственную банковскую систему и выпускает собственную валюту - рубль. В республике действует 14 банков (на 1999 г.). Сильные негативные последствия на финансы и экономику ПМР оказал финансовый кризис 1998 года в России, т.к. в

ГКО РФ была размещена значительная часть государственных финансовых средств Приднестровья. Основными экспортными предприятия ПМР, приносящими доход бюджету, являются ММЗ в г. Рыбница и коньячный завод «Квинт». Остальные крупные промышленные предприятия, расположенные в Тирасполе и Бендерах, переживают кризис. Хотя по утверждению госчиновников 11 предприятий ПМР отправляют свою продукцию на экспорт. Основные державы, с которыми поддерживаются экономические

связи, это страны Балтии и СНГ, а из западных - Германия. Меры против импорта молдавских вин, принятые Россией, распространились и на продукцию Приднестровья, что нанесло экономике значительный ущерб. Приднестровье полностью обеспечивает себя электроэнергией от Дубоссарской ГРЭС, которая работает на газе, получаемом из

России. По заявлениям тираспольских чиновников ПМР старается исправно рассчитываться за поставки российского газа. В течение трёх лет действует трёхстороннее соглашение (РФ-РМ-ПМР) о самостоятельной оплате за поставки газа Кишинёвом и Тирасполем. Тем не менее, по данным Минпрома ПМР, на 1 января 2007 года задолженность республики перед «Газпромом» превысила 1,3 млрд. долл. США, при этом основной долг составил 684 млн. долл а пеня -

670 млн. долларов. Таким образом, на каждого жителя Приднестровья приходится порядка 2 400 долларов «газового долга», что показывает явное неблагополучие приднестровской экономики. Между Молдовой и Приднестровьем согласно взаимной договоренности существует «экономическая граница» с 30 таможенными постами. Перемещение товаров через границу из ПМР облагается пошлиной, приравненной к ввозу товаров из

России. В основном Приднестровье - это сельскохозяйственный регион. Благоприятные климатические условия (по два урожая в год многих видов овощей и фруктов) и хорошая аграрная культура в потенциале позволяет экспортировать большие объёмы продукции садоводчества и виноградарства. Государство ежегодно выделяет дотации для сельского хозяйства в размере около 17 млн. долларов. Однако за годы после распада СССР основные рынки сбыта были потеряны, а их восстановлению мешает сложное

экономическое положение и неопределённость международного статуса ПМР. В Приднестровье ждут, когда российские финансы придут на местный рынок. Однако концентрация индустриальных предприятий, построенных до 1989 г. на территории ПМР делает ее более индустриально развитой, по сравнению с РМ. Переговорный процесс реально начался в апреле 1994 года и обеспечил разработку и подписание более 40

документов между Молдовой и ПМР, при активном посредничестве, в первую очередь - Российской Федерации, а также Украины и Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). Первое совместное соглашение о прекращении военной фазы конфликта было подписано в июле 1992-го. С той поры на высшем уровне принято более 50 различных документов. На первом этапе сторонам пришлось заниматься вопросами безопасности, в результате чего в 1995 году

был подписан договор о неприменении силы. Затем стороны приступили к разработке первичных основ урегулирования. В меморандуме 1997 года появляются такие важные для приднестровской стороны понятия как «общее государство», «международная правосубъектность», «система гарантий», «экономическая самостоятельность» и др. Сегодня стороны сходятся в том, что начинается некий новый этап переговорного процесса, при котором приднестровская сторона считает, что на первый план выходит проблема понимания что такое «общее государство»,

а молдавская выступает за принципиальное разрешение «главного вопроса» - о статусе Приднестровья в составе Республики Молдова. С точки зрения «внешнего обеспечения» переговорного процесса новым этапом можно считать и событие включения в формат переговорного процесса Украины. В июле 1995 года подписано Соглашение о неприменении во взаимных отношениях военной силы и экономических санкций, которое стало первым международным документом и было одобрено на саммите

ОБСЕ. 8 мая 1997 года в Москве был подписан Меморандум «Об основах нормализации отношений между Республикой Молдова и Приднестровьем», определивший основные принципы во взаимоотношениях Приднестровской Молдавской Республики и Республикой Молдова. В ходе переговорного процесса стороны, на основании двустороннего обращения, выразили пожелание превратить посредников в гарантов выполнения достигнутых договоренностей.

Российская Федерация и Украина стали гарантами выполнения достигнутых договоренностей, ОБСЕ, отказавшись от участия в переговорном процессе в качестве гаранта, сохранила за собой статус посредника. 4 июня 1997 года согласно подписанному протоколу от 24 мая 1997 года комиссии экспертов Сторон возобновили встречи с целью разрешения возникающих проблем в рабочем порядке. До сентября 1997 года встречи экспертов проводились регулярно (12 июня,

3 июля, 10 июля, 17 июля, 14 августа, 21 августа). К сентябрю работа над предложенным ОБСЕ проектом Соглашения «По окончательному урегулированию конфликта и распределению полномочий между Республикой Молдова и Приднестровьем» зашла в тупик. Предлагаемые экспертами Приднестровья изменения не были учтены в проекте Соглашения.

Без учета предложений приднестровской Стороны Соглашение не являлось взаимоприемлемым. Мнение экспертов приднестровской Стороны было выражено в Заключении по данному проекту Соглашения. 23 сентября 1997 года на встрече руководителей делегаций Российской Федерации, Республики Молдова и Приднестровья был подписан Протокол по итогам переговоров Заместителя Председателя

Правительства Российской Федерации В.М. Серова с руководителем Приднестровья И.Н. Смирновым. В конце января 1998 года представленный пакет предложений экспертов Приднестровья, в частности «О государственности ПМР», позволил сделать еще один шаг на пути к становлению государственно-правовых отношений ПМР с Республикой Молдова. 17 февраля 1998 года на очередной рабочей встрече руководства

Республики Молдова и Приднестровья в присутствии представителей от Российской Федерации, Украины, ОБСЕ президентами Республики Молдова и Приднестровья был подписан протокол, где Стороны договорились подготовить проекты документов по вопросам внешнеэкономической деятельности, таможенной службы, образования и борьбы с преступностью. Стороны согласились с необходимостью ускорить разработку

механизма участия Украины в миротворческой операции, а также о вводе в действие Дубоссарского автомобильного моста. 19-20 марта 1998 года в Одессе состоялась встреча руководства Российской Федерации, Украины, Республики Молдова, Приднестровья при участии ОБСЕ, на которой было принято Соглашение о мерах доверия и развития контактов между

Республикой Молдова и Приднестровьем, а также был подписан Протокол о некоторых первоочередных шагах по активизации политического урегулирования приднестровской проблемы. 23 июля 1998 года руководством Приднестровья и Одесской областной государственной администрацией были подписаны Соглашение о торгово-экономическом, научно-техническом и культурном сотрудничестве, протокол к

Соглашению. Переговорный процесс между Приднестровской Молдавской Республикой и Республикой Молдова заметно активизировался с начала 1999 года, когда в Тирасполе была проведена встреча президентов. На январском саммите Приднестровье представило проект «Принципов построения Общего государства». 26 января 1999 года на встрече руководителей

ПМР и РМ был подписан пакет документов, в основном экономического характера. Также подписано соглашение «Об основах взаимодействия Министерства Внутренних дел Республики Молдова и Руководством органов внутренних дел Приднестровья». 13 июля 1999 года в г. Кишинёве состоялась встреча делегаций РМ и ПМР на высшем уровне, на которой подписан пакет документов по сотрудничеству в социально-экономической

области. 16 июля 1999 года в Киеве прошла встреча на уровне Президентов ПМР и РМ с участием посредников и гарантов в переговорном процессе. В результате встречи было подписано совместное заявление в котором, в частности отмечалось, что стороны согласились строить свои отношения на следующих принципах: общих границ, экономического, правового, оборонного и социального пространства. Параллельно шла работа экспертов, возобновленная с 7 сентября 1998

года. Из-за правительственного кризиса в Молдове, работа экспертов была приостановлена, однако, парламентарии РМ и ПМР провели встречу в Тирасполе, в результате которой подписали Соглашение о сотрудничестве между Парламентом Республики Молдова и Верховным Советом Приднестровья. Данным соглашением предусмотрено установление каналов коммуникации между законодательными органами, а также решено установить парламентский контроль над переговорным процессом.

Главным и неизменным пунктом в позиции западных стран, международных организаций, является требование ликвидации российского военного присутствия в любой форме. Демилитаризация региона, вплотную подступающего к новым границам НАТО - ключевая задача Запада. Первоначальная позиция Запада относительно статуса ПМР изложена в докладе №13

Миссии ОБСЕ в Молдове от 12 ноября 1993 года. В докладе предлагается создание Особого Региона Приднестровье со статусом автономии. Предусматривается единственный государственный язык - молдавский (де-факто - румынский), в «Особом регионе» - дополнительные официальные языки. Согласно докладу, к сфере юрисдикции Приднестровья относятся только вопросы культуры, образования, «основной закон», не противоречащий

Конституции Молдовы, право на создание региональных общественно-политических структур. Очевидно, что такой статус не может удовлетворить приднестровскую сторону. Но в случае объединения Молдовы с Румынией Особому району Приднестровье должно быть предоставлено право на «внешнее самоопределение». Особое место в истории переговоров по Приднестровскому урегулированию занимает проблема российского

вооружения, находящегося на территории ПМР, а также присутствие российских войск. Для приднестровского руководства присутствие российского воинского контингента (около 2500 человек) и российских миротворцев (численность 500 человек) остаётся основной гарантией независимости ПМР. В течение 2001 г. В.Воронин и И.Смирнов провели несколько встреч, в ходе которых был подписан ряд документов по приднестровскому урегулированию, отвечавшим интересам обеих сторон.

Однако в августе 2001 г. между Кишиневом и Тирасполем последовало обострение отношений, в результате которого переговорный процесс оказался фактически блокированным. На встрече в Киеве 2-3 июля 2002 г. на рассмотрение сторон был предложен подготовленный посредниками проект соглашения об окончательном урегулировании отношений между РМ и Приднестровьем, предусматривающий, в частности, федеративное устройство воссоединенного государства.

Однако в силу разных причин он, в конце концов, не устроил ни одну из сторон. Предложенный Кишиневу и Приднестровью российский план урегулирования молдавско-приднестровских отношений, получивший название «плана Козака», хотя и был ими одобрен, был отклонен Молдовой под нажимом Запада. Кишинев ныне отказался от принципа федерализма и надеется с помощью США, ЕС, ОБСЕ, а также Украины решить приднестровский вопрос и вопрос воссоединения страны в рамках

унитарного государства. Появившийся и одобренный сторонами (Кишиневом и Тирасполем) в принципе новый украинский план урегулирования проблемы Приднестровья дал Молдове основания для принятия 22 июля 2005 г. парламентом РМ в одностороннем порядке без какого-либо участия приднестровской стороны внутреннего закона об основных положениях статуса «левобережных районов Республики

Молдова», т.е. Приднестровья. Хотя к пятистороннему механизму переговоров по урегулированию (Молдова, Приднестровье, Россия, Украина, ОБСЕ) в октябре 2005 г. в качестве наблюдателей присоединились США, ЕС, пока не удалось добиться сдвига в решении приднестровской проблемы. Летом 2006 г. приднестровский Верховный Совет решил провести 17 сентября общенародный референдум. На него были вынесены 2 вопроса: «Поддерживаете ли

Вы курс на независимость Приднестровской Молдавской Республики и последующее свободное присоединение Приднестровья к Российской Федерации?» и «Считаете ли Вы возможным отказ от независимости Приднестровской Молдавской Республики с последующим вхождением в состав Республики Молдова?». Примерно 97% проголосовавших решили оставаться независимыми и впоследствии «свободно

присоединиться» к России. Черногорский прецедент заставляет прислушаться к волеизъявлению народа, тем более, что, по данным международных наблюдателей, референдум проведен демократично, организованно и прозрачно. В силу увеличившихся разногласий между Кишиневом и Тирасполем по проблеме приднестровского урегулирования и односторонних действий молдавской стороны нет оснований полагать, что выход из сложившейся тупиковой ситуации будет найден в ближайшее время.

Однако такой выход мог бы быть найден, если отталкиваться от договорной концепции образования федерации с равным распределением полномочий между субъектами федерации. В своей статье «О механизме выстраивания федеративных отношений между Молдовой и Приднестровьем» доцент, к.ю.н заведующий кафедрой гражданского права и процесса Приднестровского Государственного Университета Я.Ф.

Федорчуков отметил, что формирование устойчивых и легитимных федеративных отношений должно опираться на четко выработанный механизм. В качестве наиболее подходящей для Молдовы и Приднестровья автор выдвигает договорную концепцию образования федерации с равным распределением полномочий между субъектами федерации. В условиях процесса федерализации Приднестровская государственность находится на таком этапе развития, который заставляет переосмыслить

понятие «субсидиарности». Ведется сложная и кропотливая работа по разработке Конституции Федеративного Государства, образуемого Приднестровской Молдавской Республикой и Республикой Молдова на договорной основе. Усилия полномочных представителей в Совместной Конституционной Комиссии направлены на отстаивание жизнеобразующего принципа этого государственного

строительства - равноправие субъектов федерации, которые в свою очередь должны составить его государственно-правовой фундамент. Исходя из сказанного в параграфе 1.3, субсидиарность в федеративном государстве зачастую понимается именно как право субъекта федерации самостоятельно решать определенный круг вопросов, предусматривающее, в то же время, возможность вмешательства центральной власти. Коллизия толкований этого понятия весьма актуальна и важна в процессе построения

Общего государства (РМ-ПМР). Ведь действительно, основное отличие федерации от унитарного государства заключается именно в особом статусе ее субъектов, закрепленном в конституции федерации их праве иметь свой, собственный круг предметов ведения и полномочий. Следует отметить, что позиция руководства Республики Молдова на протяжении многих лет базировалась на унитарной схеме построения отношений между сторонами,

в то время как Приднестровская сторона уже в 1992 году выдвигала предложения о создании конфедерации, о чем свидетельствует Постановление Верховного Совета Приднестровской Молдавской Республики «Об образовании молдавской конфедерации» № 276 от 06 января 1992 года. Затем 5 декабря 2002 года была подписана Декларация о намерениях, согласованная Постоянным совещанием по политическим вопросам в рамках переговорного процесса по приднестровскому урегулированию,

согласно которой РМ и ПМР согласились строить демократическое правовое федеративное государство, создаваемое на договорной основе. Было вынесено решение принять за основу концепцию федерализации, предложенную июльским Соглашением. 28 февраля 2003 года в г. Кишинев участниками переговорного процесса был подписан Протокол о создании механизма разработки и утверждения Конституции Федеративного Государства. 15 апреля 2003 года в г.

Тирасполь был подписан Протокол двусторонней встречи представителей по политическим вопросам от Республики Молдова и Приднестровья, на которой стороны провели консультации по вопросам, связанным с созданием СКК и предложили внести предложения о её численном составе. 17 апреля 2003 года Парламентом РМ принято Постановление №180-ХV «Об утверждении группы лиц, которые войдут в состав Комиссии по разработке проекта новой

Конституции Республики Молдова», которым были утверждены кандидатуры полномочных представителей. Таким образом, в Совместную Конституционную Комиссию от Приднестровья вошли 2 представителя Верховного Совета Приднестровской Молдавской Республики, 2 представителя исполнительных органов власти ПМР, 1 представитель судебной власти ПМР и 2 представителя

Приднестровского Государственного Университета. Работа Совместной Конституционной Комиссии началась в июне 2003 года и до октября сего года сторонам удалось разработать и принять Регламент Совместной Конституционной Комиссии, согласовать проект Структуры Конституции Федеративного Государства, разработать и принять Раздел

II «Основные права, свободы и обязанности». Тем не менее, работа экспертов обеих сторон продвигается не так быстро, как того ожидали многие наблюдатели. Особые сложности в деятельности Совместной Конституционной Комиссии возникли при разработке Раздела I «Основы конституционного строя». В своем выступлении на пленарном заседании Сессии

Верховного Совета Приднестровской Молдавской Республики сопредседатель Совместной Конституционной Комиссии от Приднестровья Е.В. Шевчук отметил: «Молдавская сторона выступает категорически против упоминания в проекте Конституции термина Федеративное Государство, что также находит отражение в проекте Декларации «Об основных принципах разграничений полномочий при разработке новой

Конституции РМ», полученной 5-го сентября сего года. В нем в частности предлагается, что в ведении центральных органов власти Республики Молдова находятся: «…принятие и изменение Конституции и законов РМ, контроль за их выполнением; установление системы органов законодательной, исполнительной и судебной власти, порядка их организации и деятельности, формирование органов публичной

власти и управления; общегосударственный бюджет, налоги и сборы; судоустройство: правоохранительные органы, уголовное, уголовно-процессуальное и уголовно-исполнительное законодательство, амнистия и помилование, гражданское, гражданско-процессуальное и арбитражно-процессуальное законодательство, правовое регулирование, интеллектуальное право, и еще 14 групп полномочий, то есть к ведению центральных властей относится около 18 групп полномочий, а совместному ведению 10 групп, в частности вопросы ведения, пользования

и распоряжения землей, недрами, водными и другими природными ресурсами». К ведению Приднестровья относятся все другие вопросы, не находящиеся в ведении центральных органов власти Республики Молдова или совместном ведении. То есть при данной формулировке Законом центральных властей Республики Молдова возможно изъять все полномочия по предмету ведения Приднестровской Молдавской Республики». На прошедших в

Республике Молдова и Приднестровской Молдавской Республике семинарах по федерализму, организованных ПА ОБСЕ, международными экспертами неоднократно подчеркивалось, что особенность прочной не псевдофедерации заключается в том, что составляющие её субъекты обладают определенным суверенитетом, властью и автономией, действуя, тем не менее, в рамках федерального законодательства, а именно договорные федерации исторически отличаются большим уровнем самостоятельности входящих в них субъектов.

Тем не менее, закрепление такого принципа в конституциях является «камнем преткновения» в ходе их разработки. Таким образом, в настоящее время есть реальная правовая основа выхода ПМР из состояния квазигосударственности и обретения ею правового статуса в рамках автономной единицы совместного федеративного государства с РМ. Однако приверженность РМ принципу государственной унитарности и нежелание фактически предоставлять гарантии самоуправления

ПМР заводят переговорный процесс в тупик. Необходимо отметить, что экономическое и политическое положение в РМ также достаточно шаткое и нестабильное, и упорство, проявляемое действующими лидерами в отношении приднестровской проблемы, заставляет предположить наличие постороннего влияния, реализацию иных геополитических интересов, помимо приднестровских и молдавских, в процессе обретения ПМР государственного правового статуса. Следующий параграф будет посвящен анализу положения

ПМР в системе геополитических интересов стран, непосредственно принимающих участие в решении приднестровской проблемы. 2.3 Приднестровье в системе геополитических интересов По мнению ряда экспертов, важнейшей задачей США и НАТО является ликвидация всякого российского присутствия в Приднестровье, в особенности - военного. Именно пророссийские настроения в руководстве ПМР и у населения Приднестровья не устраивают евроатлантических стратегов.

Демилитаризация региона достигаемая через вывод российских войск позволит реализовать любые варианты, соответствующие интересам Запада. При этом при разрешении конфликтов, связанных с развитием квазигосударств и их стремлением обрести государственность США и ЕС очевидно придерживаются политики двойных стандартов. Референдумы в Косове и Черногории поддерживаются, а в Преднестровье, Южной Осетии - не замечаются. План создания общего государства, своеобразной

Молдавской конфедерации с большими правами у двух ее членов - ПМР и Молдовы. Этот вариант наиболее проработан, он аналогичен плану Карабахского урегулирования. Ведущей силой по продвижению и реализации этого плана являются представители ОБСЕ. Миссию ОБСЕ в Тирасполе уже третий срок возглавляет американец. Тирасполь готов двигаться в направлении реализации этого плана, но

Молдова упорно стремится сохранить Приднестровье в своем составе и на уступки не идет. Обсуждался также вариант присоединения ПМР к Украине (хотя ряд экспертов считает такое развитие событий маловероятным). Откровенное нежелание Украины быть субъектом геополитического процесса и вести себя с ПМР сообразно своим интересам, а не согласно чужим установкам достойно осуждения, особенно учитывая факт проживания в Приднестровье 200 тысяч украинцев и полускрытую агрессию по отношению к ним со стороны

Румынии. В связи с проведением референдума в 2006 г. министерство иностранных дел Украины заявило, что Киев не станет признавать результаты голосования. 3 марта 2006 г. украинскими властями были введены новые таможенных правила, Украина согласилась пропускать грузы в/из Приднестровья только на основании таможенных документов, оформленных в соответствии с законодательством Республики

Молдова. Законопроект был принят уже давно, но введение новых правил трижды откладывалось - в последний раз 25 января 2006 года. Этот шаг подчеркнул негативное отношение Украины к обретению самостоятельности ПМР и сделал возможность объединения еще более гипотетической. Стремление приднестровцев отграничить свои политические и экономические интересы от Молдавии понятно. Молдавия сейчас значительно зависима от

России, имеющей рычаги влияния на молдавскую экономику. Но при этом во властных структурах Молдавии весьма популярна идея вхождения в состав Румынии, и этим летом президент Бэсэску заявил о будущем слиянии совершенно открыто. Стремление руководства Молдовы к объединению с Румынией вполне устраивает ОБСЕ и стоящие за ним США. Вполне вероятно постепенное слияние

Молдовы с Румынией под эгидой международных организаций в течение нескольких десятилетий, однако такой вариант крайне нежелателен для Приднестровья. Все эти годы у России не было общегосударственной, общенациональной позиции по отношению к Приднестровью. Политика России в этом регионе складывалась из сложного комплекса ведомственных, корпоративных, личных взаимоотношений. Однако, можно проследить несколько центров принятия решений, непосредственно

влиявших на ситуацию вокруг Приднестровья. Это МИД России, Генштаб ВС РФ, руководство Государственной Думы и позиция представленных в ней политических сил. Например, самостоятельная позиция Генштаба, в наибольшей мере соответствующая российским интересам, достаточно отчетливо проявилась во время во время вооруженного конфликта

Приднестровья с Молдовой. Тогда МИД, руководимый Козыревым, проводил однозначно прозападную, а в данном случае - промолдавскую линию. Однако вмешательство 14 армии, открывшей ракетный огонь по молдавским позициям, не позволило ей занять стратегическую высоту, с которой простреливался Тирасполь. Это и решило исход вооруженной фазы конфликта, спасло Приднестровскую государственность. События 1999 года с марш-броском российских десантников в

Косово, также считающиеся самостоятельным решением Генерального Штаба, предпринятым без согласования с МИД, позволяют провести параллель с событиями 1992 года в Приднестровье и утверждать, что решение о фактическом вмешательстве российской 14 армии в конфликт не было «самодеятельностью» генерала Лебедя. С возглавлением

МИДа Евгением Примаковым начинается новая линия этого ведомства в Приднестровском конфликте. Именно с его именем связывают появление в Меморандуме об основах взаимоотношений между Республикой Молдова и Приднестровьем от 8 мая 1997 года пункта 3, согласно которому «Приднестровье имеет право самостоятельно устанавливать и поддерживать международные контакты в экономической, научно-технической и культурной

областях, а в других областях- по согласованию сторон», что интерпретируется в ПМР как важный рубеж в признании своей государственности, сначала де-факто. Считается, что с подачи Примакова появился термин «общее государство», который стал зацепкой именно для приднестровской стороны - его можно сколь угодно широко интерпретировать. Евгений Примаков является также инициатором идеи подключения

Украины к переговорного процесса и привлечения ее в качестве государства-гаранта. При всей ее противоречивости, она находилась в русле интересов ПМР, была еще одой «зацепкой» для Приднестровья, препятствием для сдачи Приднестровья, особенно в контексте противоречивой и непоследовательной политики России. Линия МИД при преемнике Примакова Игоре Иванове характеризуется как выжидательная - раз в полгода

в Приднестровье приходят просьбы «согласовать график вывода войск и вооружений», однако никаких реальных шагов к этому не предпринимается. 10 декабря 1998 года, Комитет ГД по делам СНГ принял решение рекомендовать Госдуме принять представленный группой депутатов проект постановления «О ходе выполнения Меморандума об основах нормализации отношений между

Республикой Молдова и Приднестровьем и о рекомендации по заключению договора об основах межгосударственных отношений, о дружбе и сотрудничестве между Российской Федерацией и Приднестровской Молдавской Республикой», т. е. о признании ПМР де-юре. Однако дальнейшее прохождение этого проекта было заблокировано руководством Госдумы. Надежда на улучшение отношений с Молдовой оказалась проигрышной - республика приняла активное

участие в создании антироссийского блока ГУУАМ, а молдавские коммунисты не смогли остановить процесс тотальной дерусификации в республике (это при том, что 30% населения Молдовы - не молдаване, а, как правило, русскоязычные). Непоследовательность по отношению к Приднестровью привела к укреплению позиций Украины в регионе. Например, на празднование десятилетия

ПМР в сентябре 2000 года приглашена делегация УНА_УНСО, где члены этой организации будут награждены медалями за оборону ПМР. Однако можно предположить, что Россия не заинтересована в прохождении ПМР пути от квазигосударства до реального признанного государства. В результате недавнего референдума в Черногории появилось новое государство, ставшее членом ООН. Грядет голосование и в Косово, после которого может образоваться еще одно признанное государство

на Балканах. В 90-е годы федерация дробилась по линии союзных республик. Сегодня процесс продолжается на другом уровне - отделение от государства автономий. Речь идёт о Косове и Метохии. Это очень опасно для России, как, впрочем, и для Македонии, и Сербии. В вопросе Косова и Метохии российские интересы имеют двойственный характер.

Предоставление Косову независимости при одновременном признании КиМ «особым случаем», на чём настаивают сегодня европейские структуры и США, не позволит поднимать вопрос о признании независимости самопровозглашённых республик на постсоветском и постюгославском пространстве. Если же добиться, чтобы Косово стало универсальным случаем международного права, то можно будет решать вопросы статуса

Приднестровья, Южной Осетии, Нагорного Карабаха, Республики Сербской и т.д. Но одновременно возрастает опасность попытки отделения от РФ отдельных частей территорий. Сегодня у сербов присутствует страх от того, что Россия будет торговаться: «за Косово - Южная Осетия и Абхазия». Но сербы нам напоминают, что в случае осетин и абхазцев речь идёт об исконных народах на этой

территории, а в случае с Косовом, по их мнению, ситуация иная: албанцы «узурпировали сербскую землю». По их мнению, Косово и Метохия может быть сравнима лишь с Суздалем, Владимиром, Псковом, Москвой, Новгородом. И все же при благоприятном разрешении косовская модель может оказаться весьма перспективной для стран, в которых развиваются «центробежные тенденции», где, в отличие от

ПМР, центром выступит уже Россия. Правовой прецедент весьма важен в вопросе определения правового статуса квазигосударства - а квазигосударственность сейчас является актуальной геополитической проблемой для России. Заключение Приднестровье - уникальное русскокультурное квазигосударство. Несмотря на то, что русские являются в Приднестровье второй по численности этнической группой, данный регион был и остаётся российско-ориентированным. Здесь на протяжение 200 лет усилиями

России - СССР формировался «форпост империи». Сегодня руководство Российской Федерации должно учитывать, что практически при любом развитии событий пророссийское квазигосударство невозможно вписать ни в какое региональное устройство без участия России. Эта русская республика (и в этом смысле она обречена) на протяжении 15 лет была и остаётся источником политической нестабильности и поводом для вооружённого противостояния.

Отказываясь от своей исторической ответственности, Россия тем самым обрекает данное государственное образование и людей проживающих в нём на крайне непредсказуемое существование. Военные столкновения начала 90-х имели под собой культурные (сегодня в Приднестровье любят говорить - «цивилизационные») противоречия. Вопрос о международном признании ПМР для России не является первостепенным.

Для Москвы необходимы: внешнеполитическая стратегия и культурное самоопределение в отношении этого региона (и автоматически ряда других подобных регионов). Ведь культуре признание не нужно. С ней можно бороться только одним способом - тотально изменить этнический состав, например депортировать всё население, как это делал Сталин и как это происходит сегодня с сербами в Косово под «покровительством» сил

КФОР. Приднестровье является важным военно-стратегическим плацдармом России, обеспечивающим ей влияние в Юго-Восточной части Европы и на Балканах. Поэтому вопрос сохранения российского военного присутствия в ПМР как никогда актуален, особенно после ослабления российского военного присутствия в Крыму. Следует помнить, что русская культура и российское присутствие в

Приднестровье имеют глубокие исторические корни. В течение XVIII века именно на эти земли переселялась духовная и культурная элита Русской Православной Церкви, укрывавшаяся от гонений в послепетровскую эпоху и секуляризаторскую политику второй половины XVIII века. Выдающийся богослов той эпохи Паисий Величковский основал на этой территории сеть монастырей и духовных школ, внесших колоссальный

вклад в «культурную колонизацию» этого края, а на втором шаге, вызвал новый духовный подъём XIX века в самой России. Состояние «квазигосударственности», в котором оказалось Приднестровье сегодня, не может не сказаться негативно на экономическом, культурном, политическом состоянии региона. Очевидно, что Приднестровская Молдавская Республика обладает всеми чертами квазигосударства. Эти черты выражаются в ярко выраженной центробежной тенденции, наличии территориальной целостности,

отсутствии правового статуса самостоятельного государства, наличии харизматичного лидера. В экономическом плане ПМР также соответствует критериям выраженной сельскохозяйственной направленности в экономике, индустриальной отсталости и активной эксплуатации наследия «имперского» прошлого (что подтверждает, например, кризисная ситуация в энергетике ПМР), хотя, по сравнению с РМ Приднестровье и обладает более развитым индустриальным потенциалом.

Нетипичными для квазигосударственного состояния можно считать отсутствие этнической целостности ПМР, выраженную ориентацию на соблюдение прав всех национальных меньшинств и общее стремление к решению проблемы признания исключительно в рамках норм международного права. Все заинтересованные стороны сегодня признают, что лучшим вариантом развития ситуации для ПМР может стать интеграция с Молдовой на федеральной основе при неукоснительном соблюдении принципа

субсидиарности. Однако для Приднестровья осмысление содержания принципа субсидиарности сталкивается со сложившимися стереотипами закрепленными в таких понятиях, как: административно-территориальное деление, схемы расселения, размещение производительных сил в госплановском смысле, полномочия органов власти, взаимная ответственность. Поиск оптимальной модели приобретает особое значение для Приднестровской Молдавской Республики в условиях интеграционного процесса и построения новых для республики

федеративных отношений. Этот процесс осложняется предвзятым отношением европейских государств и США, представители которых осуществляют наблюдательные функции в регионе. Под влиянием этих стран правительство Молдовы стремится ограничить влияние России на территории ПМР и проводит собственную политику, направленную на формирование унитарного государства и ограничения самоуправления в Приднестровье. Это влияние никак не уравновешивается влиянием

России, которая до сих пор не выработала четкой внешней политики по отношению к Приднестровью. Однако события последних месяцев позволяют надеяться, что проблема ПМР, наконец, найдет устраивающее Россию и Молдавию разрешение. В конце апреля в «Независимой газете» появилось сообщение о скандале в Брюсселе, в центре которого оказались Москва, Кишинев и

Тирасполь. Поводом для него послужило сообщение издания EUObserver о том, что между Россией и Молдавией существует некий секретный договор по урегулированию приднестровского конфликта, в который не посвятили других участников переговорного процесса - Украину, ОБСЕ, Евросоюз и США. По данным журнала «The Economist» президент Владимир Воронин изложил новый подход, который предусматривает подписание совместно

с приднестровским лидером Игорем Смирновым декларации, согласно которой Молдавия впервые признает правительство и руководство Приднестровья как законные структуры. Молдавский парламент будет выбираться избирателями по обе стороны. Приднестровье сохранит свой Верховный совет и будет иметь ведущих замминистров в национальном правительстве. Договор предусматривает проведение в ближайшие полгода параллельных перевыборов молдавского парламента

и приднестровского Верховного совета. Если Молдавия пойдет на такую уступку, Россия обязуется вывести из региона остатки бывшей 14-й армии и все вооружения в течение 2 лет, и к 2009 году на смену войскам России придут невооруженные международные наблюдатели. Но и Молдавия обещает не менять статус нейтрального государства, что фактически исключает ее интеграцию в НАТО. Заключение и выполнение такого договора было бы доказательством усиления российского геополитического

влияния в этом регионе и создало бы прецедент для разрешения подобных ситуаций в будущем. Однако нельзя забывать, что приднестровско-молдавские переговоры уже не раз заходили в тупик. Сможет ли Россия употребить свое влияние для достижения соглашения - покажет время. ЕС и США такое соглашение, очевидно, не устроит, но учитывая результаты референдума в Приднестровье и событий в Косово, это лучший вариант решения проблемы.

Подытоживая, можно сказать, что осуществить переход от квазигосударственности к собственно государственному статусу (пусть даже в рамках объединенной РМ) ПМР мешает конфликт геополитических интересов, неразрешимый при сегодняшней непримиримой позиции сторон. Библиографический список 1. Аврутина Л.Г. Легитимация политической власти в России: анализ, проблемы, приоритеты. Дисс канд. полит. наук М 2001. 2. Автономов А.С. Федерализм:

Российское измерение. www. federalmcart.ksu.ru. 3. Аболин О.Ю. Всемирный и европейский федерализм: вероятные перспективы // ПОЛИС. 1994. N 5. С.142 - 144. 4. Бальций Ю.Ю. Федерализм и локальная демократия в ФРГ. // «Приднестровская государственность в контексте современного международного опыта федерализма», Тирасполь. 2003. С.43-48. 5. Бобкова Е.М. Общественное мнение: механизмы формирования // «Приднестровская

государственность в контексте современного международного опыта федерализма», Тирасполь. 2003. С.61. 6. Будагов Р.А. История слов и история общества. М 1971. 7. Винокуров Е. Анклавы в мировой экономике и политике: опыт последних десятилетий г. // Мировая экономика и международные отношения, 2002, №9, С. 83-88. 8. Гаджиев К.С. Введение в геополитику М.:

Логос, 2000. 9. Гамова С. Брюссель просит предъявить пакт Воронина-Путина. // Независимая газета. 2007. 27 апреля. 10. Гражданское право. Под редакцией А.П.Сергеева, Ю.К. Толстого - М 2000 Т.1. 11. Дерлугьян Г.М. Крушение советской системы и его потенциальные следствия: банкротство, сегментация, вырождение. // «Полис». 2000. № 2, 3. 12.

Доклад «Приднестровский конфликт: прошлое и настоящее» //Информационно-аналитический бюллетень Института стран СНГ. 2000. №9 13. Дугин А.Г. Основы геополитики. Геополитическое будущее России М.: Арктогея. 2000. 14. Дымов Д.Е. Конституционные гарантии целостности федерации в зарубежных странах. М 1996. 15. Евангелиста М. Геополитика и будущее Российской

Федерации. http://www.geopolitics.ru. 16. Замятин Д.Н. Национальные интересы как система упакованных политико-географических образов // «ПОЛИС». 2000. № 1. С.45-51. 17. Заргарян Р.А. Доктрина геополитики современной Восточно-Средиземноморской цивилизации: Турецкая угроза Восточно-Средиземноморской цивилизации - С.Пб: Алетейя,

2004. 18. Ильин М.В. Политический дискурс: слова и смыслы (Государство) // ПОЛИС. 1994. № 1. С. 127-140. 19. Ильин М.В. Ритмы и масштабы перемен (О понятиях «процесс», «изменение» и «развитие» в политологии). // «ПОЛИС», 1993, № 2, с.57-68. 20. Ильин М.В. Собирание и разделение суверенитета.// «ПОЛИС». 2001-№1. С.144 - 149. 21. Иноземцев В.Л. Караганов

С.А. О мировом порядке XXI века // Россия в глобальной политике. 2006. №1. С.69-76. 22. История Приднестровской Молдавской Республики Тирасполь, 2001. 23. Клименко Б.М. Государственная территория. Вопросы теории и практики международного права. М 1974. 24. Коллинз Р. Предсказание в макросоциологии: случай Советского коллапса. // «Время мира»,

Альманах. Вып. 1: Историческая макросоциология в XX веке. Новосибирск. 2000. 25. Колосов В.А Тикунов В.С Заяц Д.В. Мир в зеркале средств массовой информации // Вестник МГУ, 2000. сер.5. №2. 26. Куббель Л.E. Очерки потестарно-политической этнографии. М 1988. 27. Колосов В.А. Мироненко Н.С. Политическая география.

М 2003. 28. Лукичев П.Н Скорик А.П. Квазигосударственность.// «ПОЛИС». 2001. №2. С. 139-142. 29. Лукьянов Ф.А. Патовая ситуация (Интервью) // «Россия в глобальной политике» №8 .2006 info@pankisi.info. 30. Материалы Международной научно-практической конференции «Международное право и реалии современного мира. Приднестровская Молдавская Республика как состоявшееся государство» 16 февраля 2006 г

Тирасполь: ЦСПИ «Перспектива». 2006. 31. Многоликая глобализация. Культурное разнообразие в современном мире. Под ред. Бергера П Хантингтона С М.: «Аспект Пресс». 2004. 32. Мухаев Р.Т. Теория политики М.:Юнити-Дана, 2005. 33. Неклесса А.И. Ordo quadro - четвертый порядок: пришествие постсовременного мира.// «ПОЛИС».

2000. №6. С. 104-109. 34. Примаков Е. С кем дружить России? // Аргументы и факты. 2005. №51. 35. Суверенитет в условиях глобализации: опыт политик Запада и Востока М.: Наука, 2005. 36. Пэ О. Процесс международного признания бывших югославских республик - опасный прецедент для многонационального государства // Этнические и региональные конфликты в Евразии. Кн. 3

М.: Весь мир, 1997 С. 139-149. 37. Саломаткин А.С. Административно-территориальное устройство Российской Федерации (вопросы теории и практики) М. Политика, 1995. 38. Старовойтова Г. Национальное самоопределение: подходы и изучение случаев СПб 1999. 39. Фадеева Т.М. Федеральные модели Европейского

Союза - Концепции и практика М 1999. 40. Фельдман Д.И. Признание правительств в международном праве Казань: Изд-во Казанского университета, 1961. 41. Фердросс А. Международное право М 1959. 42. Федорчуков Я.Ф. О механизме выстраивания федеративных отношений между

Молдовой и Приднестровьем. //Приднестровская государственность в контексте современного международного опыта федерализма Тирасполь. 2003. С.128-129. 43. Хестанов Р. Недодержавие // Политический журнал. 2004. №8 С.56 - 59. 44. Чиркин В.Н. Федерализм: теория, институты, отношения (сравнительно-правовое исследование) М 2001. 45. Шарапова Е.В. Консервация непризнанных квазигосударственных образований как угроза национальной

безопасности. // «Южнороссийское обозрение» 2003. Вып. 14. С.49-51. 46. Шаповалова Т.Н. Евразийский федерализм: контуры политико-правового проекта // Философия права. 2006. № 3. 47. Шахрай С.М. Конституционное правосудие в системе российского федерализма М 2001. 48. Шевчук Е.В. Доклад о работе Совместной Конституционной Комиссии. Газета «Приднестровье» №188 (2198) от 27 сентября 2003 года.

49. Штански Н.В. Принцип субсидиарности в федеративном устройстве государства // Приднестровская государственность в контексте современного международного опыта федерализма - Тирасполь, 2003. С.113-117. 50. Янковский В.В. Переговорный процесс и позиции Молдовы и Приднестровья по проблеме федерализации. // Приднестровская государственность в контексте современного международного опыта федерализма -

Тирасполь, 2003. С.57-61. 51. Waters M. Globalization. London, 1995. P. 96. 52. Материк. Информационно-аналитический портал постсоветского пространства // http://www.materik.ru 53. Независимое информационное агентство Peacekeeper.ru // http://www.peacekeeper.ru 54. Официальный сайт посольства республики Казахстан в Украине и Республике Молдова // http://kazembassy.com.ua/moldova 55.

Юридическая Россия. Федеральный правовой портал // http://law.edu.ru 56. Информационно-аналитический портал «Новое армянское слово» // http://www.novarm.am/index.htm 57. Социально-гуманитарное и политическое образование. Система федеральных образовательных порталов // http://humanities.edu.ru 58. Журнал «Полис». http://www.politstudies.ru 59. Сайт «Российская ассоциация политической науки» // http:

//www.rapn.ru 60. Журнал «Политическая экспертиза» // http://www.politex.info 61. Научно-образовательный форум по международным отношениям // http://www.obraforum.ru 62. Фонд «Либеральная миссия» // http://www.liberal.ru 63. Институт стран СНГ. Институт диаспоры и интеграции. Информационно-аналитический бюллетень. http://www.zatulin.ru/institute 64.

Геополитика http://www.geopolitics.ru