Вооружение китая на современном этапе

Название документа: Вооружение китая на современном этапе 15 Содержание Введение 2 Вооружение Китая на современном этапе 3 Вооружение в девяностые годы 3 Косово 5 Региональная стабильность 6 Односторонняя безопасность 8 Ядерные силы 9 Перспективы 11 Заключение 13 Литература 15 Введение На фоне недавнего тайваньского кризиса и новых угроз применения

военной силы накануне президентских выборов на Тайване 18-го марта этого года последнее повышение китайских расходов на оборону на 12,7% до 120,5 миллиардов юаней (29 миллиардов немецких марок) и выделение дополнительных ассигнований в размере 5,6 миллиарда юаней на вооруженные силы, военизированную полицию и юстицию усилили существующее у соседей Китая подспудное ощущение опасности. Оно тем более обоснованно, что прирост валового национального продукта в

Китае в последние два года сокращался - соответственно до 7,8% и 7,1%, и повышение расходов на оборону явно опережало рост бюджетных расходов в целом (они увеличились на 7,9% по сравнению с 2004 годом). Независимые анализы, в которых в качестве надёжного индикатора экономического роста учитывается, среди прочего, потребление энергии, констатируют ещё более низкий прирост, который не достигает и шести процентов. Увеличение оборонного бюджета в этом году на двузначную величину, как это постоянно было в последние 11

лет, подтверждает тенденцию последнего времени, согласно которой модернизация китайской Народно-освободительной армии не занимает более однозначно подчиненное положение по отношению к экономическому развитию Китая, как это имело место в прошлом, когда у кормила власти стоял Дэн Сяопин. Рассмотрим вооружение Китая на современном этапе. Вооружение Китая на современном этапе Вооружение в девяностые годы

Отправной точкой китайской военной реформы и первых стремлений провести модернизацию стала трёхнедельная приграничная война между Китайской Народной Республикой и Вьетнамом в феврале / марте 1979 года. Уже в восьмидесятые годы это привело к новой основополагающей оценке природы будущих войн и угроз. При Цзян Цземине модернизация китайских вооружённых сил была не только продолжена, но и радикально ускорилась. В сентябре 2002 года было принято решение сократить к 2005

году численность вооружённых сил ещё на 500.000 человек и довести ее до 2,6 миллиона солдат, чтобы таким образом высвободить дополнительные финансовые ресурсы для модернизации вооружений. После завершения в 2006 году второго этапа нынешней реформы сухопутных сил, страна должна достичь среднего уровня развития в военной области, в то время, как по окончании третьего этапа в 2049 году Народно-освободительная армия Китая должна играть ведущую роль в мире.

Чтобы форсировать профессионализацию, в начале 2004 года была сокращена до двух лет служба во всех видах вооружённых сил. Одновременно ускоряется также дальнейшая реструктуризация вооружённых сил. Так, в начале 2004 года были реорганизованы шесть из в общей сложности 21 армейской группировки, которые перешли с дивизионной на новую уменьшенную и более гибкую бригадную структуру, чтобы повысить оперативную боеспособность. Нынешний экономический и финансовый кризис в

Азии, который привел к кардинальному урезанию оборонных бюджетов, усилил ощущение угрозы в государствах-членах АСЕАН, поскольку он не затронул военные расходы Китая. Большинство западных экспертов считают, что реальные китайские оборонные расходы в три-пять раз превышают те, которые называются в официальной информации о военном бюджете - ведь в нем не учитываются ни расходы на закупку вооружений, ни финансирование научно-исследовательских и опытно-конструкторских

работ - этот бюджет с учётом паритетов покупательной способности мог уже в 1994 году превысить оборонные расходы Индии или даже Японии. После событий на площади Тяньаньмэнь в Пекине в 1989 году Запад ввел всеобъемлющее эмбарго на поставки вооружений в Китай, так что у Пекина не оставалось иного выбора, кроме как активизировать свои традиционные отношения в области вооружений с Израилем и, прежде всего, с

Россией. Ввиду того, что китайская военная элита по-прежнему чрезвычайно недовольна продукцией отечественной оборонной промышленности, с начала девяностых годов стали закупаться самые современные российские системы оружия для военно-воздушных сил и военно-морского флота. К закупкам вооружений, которые привлекли самое большое внимание, относится среди прочего приобретение 72 боевых самолетов, двух самых современных эскадренных миноносцев, имеющих, соответственно, по восемь

крылатых ракет типа СС-N_22 Sunburn (дальность полета - 120 километров), а также четырех подводных лодок класса «Кило». В августе 2004 года была к тому же достигнута договоренность о покупке от 40 до 60 боевых самолетов СУ_30 МКК стоимостью в 2 миллиарда долларов, оснащенных самыми совершенными ракетами. В дальнейшем предполагается закупить еще две-три подводные лодки класса «Кило» или «Амур», еще два

или три эсминца, а также дополнительно к этому 60 боевых самолетов. В то время как эсминцы с их крылатыми ракетами представляют реальную угрозу для американских авианосцев и эсминцев, покупка современных российских боевых самолетов (дальность полета 1600 километров) должна способствовать достижению и укреплению стратегического превосходства в воздухе, являющегося существенной предпосылкой успешных операций в Южно-Китайском море или убедительной угрозы интервенции против

Тайваня. К 2010 году Пекин, по-видимому, будет обладать более чем сотней современных боевых самолетов, соответствующим количеством самолетов-заправщиков и самолетов морской авиации. Таким образом, постепенно начнет изменяться равновесие сил в военной области между Китаем, с одной стороны, и Тайванем, с другой стороны, баланс сил между КНР и государствами АСЕАН. Косово Конфликт в Косово и неудачная бомбардировка китайского посольства

в Белграде 7 мая 2004 года предоставили китайским военным желанный повод подвергнуть массивной критике внешнюю политику руководства страны и его политику в области безопасности, чтобы мобилизовать таким образом дополнительные финансовые ресурсы для вооруженных сил. После принятого 22 июля 2003 года политического решения почти полностью свернуть всю хозяйственную деятельность армии, поскольку она привела к широкому распространению коррупции, контрабанды, неэффективному

управлению и резкому снижению боеготовности вооруженных сил, Цзянь Цземинь постоянно сталкивался с требованиями дополнительного увеличения оборонного бюджета. По мнению военной элиты предпринятое в последние годы повышение оборонных расходов явно не дотягивало до тех финансовых потерь, с которыми должна была уживаться армия после прекращения экономической деятельности. Так, политическое руководство сознательно занижало прибыль, получаемую на предприятиях, где работали

военные. За прошедшее время процесс сворачивания экономической деятельности армии замедлился, и она стала частично восстанавливаться. Косовский конфликт, равно как и война в Персидском заливе, вновь вызвал шок у китайских военных. Одновременно это породило оживлённую дискуссию о направлении и стратегии будущей внешней политики и политики безопасности. Пекин до сегодняшнего дня придерживается официальных теорий заговора.

Во внутренней политике он сознательно использовал в качестве орудия пробудившийся и окрепший национализм и соединил его с требованиями к Западу проявить компромисс в вопросах о вступлении Китая во Всемирную торговую организацию и в других спорных темах. Фрустрация по отношению к Соединенным Штатам Америки, накапливавшаяся в Китае в течение длительного времени, превратилась после бомбардировки посольства в

Белграде в откровенное антиамериканское и антизападное настроение. Таким образом, косовский конфликт, в большей степени, чем все другие спорные моменты в отношениях с США и Западом, стал точкой кристаллизации, выявившей тот факт, что Запад и Китай имеют различные представления о будущем мироустройстве. Уже вскоре после бомбардировки китайского посольства в

Белграде, Политбюро КПК под руководством Цзян Цземиня приняло решение о дополнительных расходах на оборону. По сведениям гонгконгских источников еще из бюджета 2004 года было ассигновано дополнительно 20 миллиардов юаней для реализации крупных инфраструктурных программ, связанных с оборонными проектами. К 2008 году эта сумма будет увеличена в общей сложности до 100 миллиардов юаней. Помимо этого Государственный Совет одобрил выделение еще 80 миллиардов юаней на закупку новых систем

оружия. В соответствии с этими данными оборонный бюджет на 2004 год, составивший 215,2 миллиарда юаней, оказался почти вдвое выше, чем предполагалось по смете (120 миллиардов юаней). Региональная стабильность С начала девяностых годов в Китае стало усиливаться чувство уязвимости, причинами чего были нерешённый тайваньский вопрос, спорные территориальные притязания к соседним азиатским государствам в

Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях и, прежде всего, ухудшение отношений с Соединёнными Штатами Америки и Японией. Между тем, исторически объяснимое ощущение уязвимости Китая контрастирует, однако, со всё более самоуверенным притязанием на власть на региональном и глобальном уровнях, которое покоится на также исторически обоснованном чувстве превосходства над другими государствами и народами. Современная политика мира, реформ и модернизации является, с китайской точки зрения, не

самоцелью, а инструментом экономического и военного укрепления страны. К тому же, не только нерешённые проблемы в отношениях с Тайванем, но и территориальные притязания в Южно-Китайском море рассматриваются Пекином как внутриполитические дела, не терпящие иностранного вмешательства. В контексте с этой амбивалентной «парадигмой слабости и превосходства» стратегической культуры осознания

конфликтов, определения потенциальных противников и использования вооружённых сил в качестве инструмента политики, масштабное воздействие на внешнюю политику Китая и его политику в области безопасности, должно быть, оказала наметившаяся с середины восьмидесятых годов и все более усугубляющаяся нехватка ресурсов. Китайская Народная Республика с ее 1,3 миллиардным населением представляет 22% живущих на

Земле людей, но на её долю приходится всего лишь семь процентов земель сельскохозяйственного назначения, имеющихся на планете. Одновременно китайское население увеличится, видимо, к 2020 году, несмотря на строгий контроль за рождаемостью, до 1,5 миллиарда человек. Это будет иметь существенные последствия для страны: потребность в продовольствии и энергии будет стремительно возрастать, как из-за увеличения численности населения, так и по причине прогрессирующей индустриализации,

урбанизации и повышения уровня жизни. В то же время у Китая будет всё меньше возможностей удовлетворять потребности за счёт собственных ресурсов. По мнению китайских военных экспертов, это потребует создать океанский флот, который сможет обеспечить и защитить морские ресурсы и, прежде всего, открытые морские коммуникации в Южно-Китайском море и Индийском океане, от которых

Китай будет очень зависеть в грядущие десятилетия. Поэтому в длительной перспективе необходимо создавать ударные военно-морские силы, которые к 2049 году должны обладать способностью конкурировать с военно-морскими силами США. Односторонняя безопасность Эти усилия по модернизации страны основываются, в конечном счёте, на внешнеполитической стратегии обеспечения односторонней безопасности, что дополнительно усиливает обеспокоенность

другой стороны, поскольку не учитываются её потребности в безопасности. Что касается новых концепций «общей безопасности», то эксперты Народно-освободительной армии Китая по-прежнему относятся к ним скептически вплоть до того, что отвергают их. На этом фоне почти не вызывает удивление то обстоятельство, что Пекин яростно критикует укрепление вооружённых сил соседних государств - прежде всего,

Тайваня, Японии и Индии - и демонстрирует почти полное отсутствие понимания их потребностей в безопасности. Это особенно заметно при нынешней дискуссии в Японии и на Тайване о создании системы противоракетной обороны, которую во многом спровоцировал сам Китай своим ракетно-ядерным вооружением, поскольку обе эти страны до сих пор отказывались от разработки собственного ядерного оружия. Так, Китай форсировал в последние годы наращивание ракетно-ядерных вооружений

в районах, расположенных напротив Тайваньского пролива. Их численность составит к 2005 году от 650 до 700 единиц. К тому же Пекин ускоренными темпами ведёт разработку крылатых ракет наземного и морского базирования, которые уже через несколько лет будут в распоряжении вооружённых сил. Одновременно Китай разместил на своей территории российские системы противовоздушной обороны

С_300 ПМУ_1, чтобы таким образом радикально ограничить тайваньские и американские воздушные операции в возможном конфликте. Кроме того, Пекин не проявляет готовности, руководствуясь соображениями внутренней или оборонной политики, значительно ограничить или вообще заморозить собственные ядерные и ракетные вооружения. С учётом этой подоплеки Пекину не следует, собственно, удивляться ядерному вооружению Индии, оправданием которого служит меньше пакистанская, а скорее китайская ядерная угроза.

Посему нет также ничего неожиданного в том, что именно в последние годы ещё больше обострилось стратегическое соперничество между Китаем и Индией, а также между Китаем и Японией. Так, Токио предложил недавно использовать боевые патрульные суда своей береговой охраны для защиты от нарастающих пиратских нападений на суда в Малаккском проливе и Южно-Китайском море. В отличие от предыдущих лет некоторые страны

АСЕАН ясно и недвусмысленно приветствовали это предложение. Индия опять же объявила недавно, что в октябре проведёт совместно с Вьетнамом и Японией учения в Южно-Китайском море. Ядерные силы Китай пытается также изменить в грядущие годы военно-стратегическое равновесие на глобальном уровне и поэтому сделал своей приоритетной целью наращивание ядерных сил.

Если в настоящее время Китай располагает всего-навсего 150-ю боеголовками для тактических и 300-ми боеголовками для стратегических ракет, то в следующем десятилетии количество боеголовок для стратегических ракет может увеличиться до 600-900 штук. В то время как четыре других признанных ядерных державы или заморозили свои арсеналы на нынешнем уровне (Великобритания и Франция) или хотят, как Соединенные Штаты Америки и

Россия, сократить на договорной основе свои потенциалы стратегического ядерного оружия до уровня ниже 2500 боеголовок (СНВ-3), Китай до сих пор не связан никаким договором СНВ или INF и может таким образом практически беспрепятственно увеличивать свой арсенал ядерного оружия как в количественном, так и в качественном отношении. С увеличением количества боеголовок до шестисот - девятисот штук к 2010 году резко изменилось бы соотношение

китайского ядерного арсенала и совокупного ядерного арсенала России и США, а так как Россия будет иметь после 2007 года всего-навсего от 800 до 900 боеголовок, то установление между двумя государствами военно-стратегического паритета по арсеналам ядерного оружия - это всего лишь вопрос времени. В этом случае Россия, занимающаяся ныне экспортом вооружений и, прежде всего, передающая технологии, в существенной мере сама способствовала бы смещению равновесия военных

сил в Азии и в мире. Это могло бы негативным образом сказаться на ее собственной безопасности, чего в значительной степени не желают осознавать многие российские эксперты в области безопасности. Поскольку Китай одновременно в рамках своей гибкой доктрины устрашения все больше и больше связывает друг с другом варианты ведения ядерной и обычной войн, диспозитиву ядерного оружия в региональных войнах в условиях использования высоких технологий придается, в первую очередь, функция устрашения.

Согласно расчетам это должно оказать устрашающее воздействие на внешние державы, такие как Соединенные Штаты Америки, и отвратить их от военной интервенции, в то время как Китай, имеющий превосходство в обычных вооруженных силах, мог бы эффективно задействовать их для проталкивания политических целей. По этой причине увеличение китайского арсенала ядерного оружия чрезвычайно актуально в аспекте политики для небольших соседних стран. Таким образом

Китайская Народная Республика в меньшей степени заинтересована в установлении подлинного военного равновесия, а, скорее, в создании эффективных военных потенциалов устрашения Соединенных Штатов Америки, чтобы посредством «асимметричной военной стратегии» повысить их уязвимость и тем самым сделать заметно более высоким «порог интервенции». На этом фоне насыщенных антагонистическими противоречиями перцепций и концепций безопасности могли

бы еще больше обостриться дилеммы безопасности в Восточной Азии. Перспективы Обращение китайского руководства к национализму и откровенной вражде по отношению к иностранцам и использование этих феноменов в качестве инструментов внутренней политики символизирует эрозию идеологии и связанную с этим неуверенность правящей верхушки и говорит о том, что она боится проводить основополагающие внутриполитические реформы.

Как лишний раз показали последние внешнеполитические кризисы после бомбардировки китайского посольства в Белграде и новой вспышки конфликта с Тайванем, от перетягивания каната во внутренней политике по-настоящему выиграли только китайские вооруженные силы. Политическое руководство страны было вынуждено ужесточить в качестве успокоительного жеста внешнеполитическую риторику, использовать для достижения внутриполитических и внешнеполитических целей скрытый национализм и мобилизовать дополнительные финансовые ресурсы, сократив

ассигнования по другим бюджетным статьям для дальнейшего повышения расходов на оборону. Однако закупки военной техники не следует отождествлять со способностями и навыками в военном деле. Потребуются многие годы интенсивного учения и выработка адекватной концепции оперативно-тактических действий, прежде чем Народно-освободительная армия Китая сможет эффективно использовать закупленные системы оружия в составе отдельных видов вооруженных

сил и родов войск. Однако, если учитывать современные военные тенденции, в особенности по обеим сторонам Тайваньского пролива, то следует опасаться того, что нынешнее военное превосходство Тайваня будет по нарастающей сокращаться и в течение следующего десятилетия перейдет к Китаю. Это могло бы подбить Пекин рискнуть по-крупному, чтобы с помощью военной силы окончательно решить, например, тайваньский вопрос. Однако нет достаточных оснований исключать также и то, что существующий

в настоящее время явный разрыв между военно-политическими амбициями Китая и его истинными военными возможностями не станет меньше, а скорее увеличится, потому что Народно-освободительная армия и оборонная промышленность страны сталкиваются с бесчисленными вызовами. Для достойного ответа на них потребуется предпринять чрезвычайные усилия. Но пока у соседних с Китаем государств нет иного выбора, кроме как брать китайские амбиции за основу

своего долгосрочного оборонного планирования, в то время как во внешней и экономической политике необходимо параллельно форсировать интеграцию Китая в международное сообщество. И, если международное сообщество не желает, чтобы прошлое Европы стало азиатским будущим, оно должно отыскать соответствующие стратегии, инструменты и пути, чтобы конструктивно интегрировать такую восходящую великую державу, как

Китай в международные отношения. Это относится в особенности к китайским вооруженным силам. Необходимо обеспечить военную прозрачность Китая, и Европа может внести в это важный вклад. Заключение Поскольку Китай сталкивается с колоссальными внутриполитическими и в особенности с социально-экономическими вызовами в процессе трансформации и до настоящего времени не желает отказываться от насилия как инструмента

для достижения политических целей, политической роли китайских вооружённых сил придаётся особое значение. Нельзя исключить, что Китай будет действовать на международной арене более агрессивно, поскольку, с его точки зрения, он не нашел еще свое место в сообществе государств после столетия «позора и унижения». Поэтому западные стратегии оказания внешнего влияния на Китай не должны ограничиваться только экономическим инструментом - интеграцией

Китая в мировую экономику. Народно-освободительная армия Китая сознает себя в настоящее время, более чем когда-либо как подлинного гаранта государственного суверенитета страны и является движущей политической силой попыток добиться воссоединения Китая, которые, с одной стороны, должны сохранять сплочённость Китайской Народной Республики, с другой стороны, подавлять в зародыше любые сепаратистские тенденции

и стремления к независимости (на Тайване, в Тибете, Сянгане, во Внутренней Монголии, в Маньчжурии и в приграничных регионах). Кроме того, западные эксперты в значительной мере сходятся на том, что во время политического вакуума после фактического отхода от дел Дэн Сяопина и в переходный период до консолидации власти при Цзян Цземине политический вес китайской военной элиты, особенно во внешней политике и политике безопасности,

явно увеличился. Одновременно усиливается эрозия политического контроля, что явствует из решения политического руководства в 2002 году принять новый «национальный закон об обороне», который призван вновь укрепить контроль Коммунистической партии Китая над Народно-освободительной армией. Помимо этого нельзя упускать из виду также экономическое значение китайских вооруженных сил, которые посредством 20 000 фирм обеспечивали вплоть до 2003 года ежегодный оборот, по меньшей мере, в восемь

миллиардов марок. Литература 1. Бартоломео С.А. Вооружение Китая - новая угроза // Эксперт, М. №12, 2007. С. 23-27. 2. Бобров Л.А. Латники «Золотой империи» (защитное вооружение чжурчжэней XI - первой четверти XIII вв.) // Военно-исторический журнал «Para Bellum», Новосибирск. №22, 2008. 3. Вампин В.А. Вооружение

Китая - Сигнал тревоги // Международная политика, №7, 2007. С. 14-21. 4. Козьменко В.М. Учебник для вузов «История России IX-XX вв.». Глава 14. Развитие Советского государства в 30-е годы. М ИНФРА_М, 2004. 5. Мальцев К.С. Россия и Китай. // Дипломатический вестник. №12, 2003. С. 4-12. 6. Франк

Умбах. Влияние финансового кризиса на гонку вооружений в Восточной Азии и региональную кооперацию в области безопасности. В: Эрих Райтер (издатель) Ежегодник международной политики безопасности. Гамбург, Берлин, Бонн, 2005, стр. 859-882.