Молодые на войне

слезы на ус намотал, если в жарком бою испытал, что почем, - значит нужные книжки ты в детстве читал. В.Высоцкий. О тех, кто Девятого мая шел по Красной Площади на Параде Победы, можно сказать словами Давида Самойлова: Как это было! Как совпало – Война, беда, мечта и юность! И это все в меня запало И лишь потом во мне очнулось…

Сороковые роковые, Свинцовые, пороховые… Война гуляет по России, А мы такие молодые! Тех, кто воевал с фашистами, осталось очень мало в живых. Мой дедушка воевал на Третьем Белорусском фронте. Я помню, как он рассказывал о войне. Память. Связь поколений. Что это значит для меня? Как я это ощущаю? В нашем семейном альбоме есть очень затертая, старая фотография

моей бабушки Ани. Эту фотографию, которая была частицей родного дома, всю войну проносил мой дедушка Лаврентий в солдатской гимнастерке. Бабушка Аня рассказывала, как она одна с сыном, моим дядей, пережила трудное время, как работала в госпитале, ждала дедушку Лаврентия. Спасибо им за верность друг другу, потому что благодаря их любви преданности появилась моя мама и я. Вот такая связь, по-моему, существует между теми, кто живет в двухтысячном году, и теми, кто

воевал, защищал Родину в сорок первом – в сорок пятом. Об этом времени, о Великой Отечественной войне, останутся стихи, песни, книги, созданные теми, кто воевал, кто соприкоснулся душой с судьбами солдат. Одной из центральных тем в мировой литературе была и остается тема молодых на войне. Вот строки из стихотворения Луи Арагона “Вальс девятнадцатилетних”:

Годен для ветра, для грязи, для тьмы. Годен под пули. Годен для марша. Годен легендой бродить меж людьми… Кончена молодость. Но если надо, Годен любить, умирать, забывать, В саване сизых дожей истлевая. Мальчик-солдат, у тебя есть кровать – Ров трехметровый, тишь полевая. Может быть, жизнь это, как ни верти: “Мама!

Я скоро умру, до свиданья!” Годен по-всякому, годен вполне, Годен, годен быть на войне. “Мальчик-солдат” в свои девятнадцать годен для войны. Разве “кончена молодость”? А как же любовь? Об этом рассказывает писатель-фронтовик Виктор Астафьев в повести “Звездопад”. Главные герои: медсестра Лида и девятнадцатилетний солдат Миша. Здесь нет картин с фронтовой передовой.

Это поэтический рассказ о любви, которая случилась в такое неладное время. “О своей любви мне рассказывать не стыдно. Не потому, что любовь моя была какой-то уж чересчур особенной. Она была обыкновенная, такая, какой ни у кого и никогда не было, да и не будет” считает солдат. Астафьев еще раз подчеркивает идею, которая присуща всем его произведениям: каждый из нас в этой жизни индивидуален. И любовь, пришедшая не в самые лучшие дни для молодого парня, это его любовь.

Она остается до конца дней самым светлым и чистым воспоминанием. Мудрый взрослый человек из сегодняшнего дня рассматривает себя, парнишку-солдата, и рассказывает нам. Как Миша испугался своей любви, как не сумел за нее постоять. “И война-то вспоминается как далекий затяжной сон, в котором действует незнакомый и в тоже время до боли близкий мне парнишка”. По-детски парню хотелось видеть себя сказочным удалым молодцом: “И если бы я в самом деле был этим

сказочным повелителем, я бы велел всем, всем людям в моем царстве выдавать красивую одежду, особенно молодым, особенно тем, кто ее никогда не носил и впервые любит… и если не навсегда, то хоть на день остановил бы войну”. И тут же эти мечты перебивают реальность: “но я солдат, нестроевой солдат. И сказки нет больше, сказка кончилась. Не время сейчас для сказок”. Философски осмысляя прошедшее, главный герой признается в своей любви к

Родине, которая сродни той любви к девушке: “Я люблю родную страну свою, хоть и не умею сказать об этом, как не умел когда-то и девушке своей сказать о любви”. Астафьев нам рассказал, что в памяти человека остаются навсегда моменты, когда он был “молодым и счастливым”. А иначе быть не должно, страшные картины войны уходят в прошлое. И остается человек с его мироощущением: “В яркие ночи, когда по небу хлещет сплошной звездопад, я люблю

бывать один в лесу, смотрю, как звезды вспыхивают, кроят, высвечивают небо и улетают куда-то. Говорят, что многие из них давно погасли, погасли еще задолго до того, как мы родились, но свет все еще идет к нам, все еще сияет нам”. Вот таким поэтическим сравнением человеческой памяти и мироздания вселенной заканчивает повесть “Звездопад” Виктор Астафьев. Годен для войны и другой девятнадцатилетний герой из повести

Григорий Бакланова “Навеки-девятнадцатилетние”. Молодой лейтенант Владимир Третьяков “годен под пули”, “годен для марша”. Он, как и его сверстники, прямо со школьной скамьи шагнули на фронт в лейтенантских погонах, с правом отвечать и за себя, и за других без каких-либо скидок на возраст. Как хорошо сказал однажды Александр Твардовский, “выше лейтенантов не поднимались и дальше командиров

полка не ходили” и “видели пот и кровь войны на своей гимнастерке”. Или как писал в стихотворении Михаил Кульчицкий: Я раньше думал: лейтенант Звучит “налейте нам”, И, зная топографию, Он топает по гравию. Но нет. “Война ж совсем не фейерверк, а просто – трудная работа”, где Владимир Третьяков, взводный, первым поднимается в атаку.

А самое главное – на его плечах ответственность за исход боя, за жизнь других людей. “Все они вместе и по отдельности каждый отвечали и за страну, и за войну, и за все, что есть на свете и после них будет. Но за то, чтобы привести батарею к сроку, отвечал он один” пишет Григорий Бакланов. Органично в настроение повести вплетается любовь главного героя, короткая, как миг, та самая, к которой едва едва могли прикоснутся “нецелованные” лейтенанты.

Какой может быть любовь на войне, если “кровать – ров трех метровый, тишь полевая”. Вот так уходили из жизни молодые, “недлюбив, не докурив последней папиросы…”. А что остается? “Гаснет звезда, но остается поле притяжения” - эти слова слышит в госпитале Третьяков. Поэтому смерть его не возвращает нас к началу повести: к тем останкам, обнаруженным в засыпанном окопе на берегу Днестра. Смерть как бы вводит героя в кругооборот жизни, в вечно обновляющееся и вечно

длящееся бытие: “Когда санинструктор, оставив коней, оглянулась, на том месте, где их обстреляли и он упал, ничего не было. Только подымалось отлетевшее от земли облако взрыва. И строй за строем плыли в небесной выси ослепительно белые облака, окрыленные ветром” будто поднявшие бессмертную память о них, девятнадцатилетних. Писатели-фронтовики, ушедшие молодыми на войну выполнили свой гражданский долг. Павел Коган И Михаил Кульчицкий оставили стихотворный портрет своего поколения:

Мы были всякими, любыми, Не очень умными подчас. Мы наших девушек любили, Ревнуя, мучась, горячась… Мы - мечтатели. Про глаза-озера Неповторимые мальчишеские бредни. Мы последние с тобою фантазеры До тоски, до берега, до смерти.