Роль инвестиций в обеспечении экономического роста

Содержание Введение Глава 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ВЛИЯНИЯ ИНВЕСТИЦИЙ НА ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РОСТ 1.1 . Подходы неокейнсианцев в определении роли инвестиций в обеспечении роста экономики 1.2 . Взгляд неоклассиков на проблему взаимосвязи между инвестициями и экономическим ростом
Глава 2. СОСТОЯНИЕ И ПЕРСПЕКТИВЫ ИНВЕСТИРОВАНИЯ ДЛЯ РОСТА ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ЭКОНОМИКИ 2.1 . Финансовые механизмы экономического роста 2.2 . Проблемы экономического роста 2.3 . Пути разрешения проблем в инвестиционной сфере Заключение Список использованной литературы Приложения

Введение
Для отечественной постпереходной экономики, которая характеризуется ситуацией небывалой в истории степенью спада производства в целях скорейшего обеспечения стабильных и высоких темпов экономического рост, очень важно привнести реальные элементы инвестирования. Как известно, составными частями предмета экономической теории являются теория инвестиций и теория экономического роста. Идеи необходимости достижения устойчивого развития России, заложенные на самом высоком государственном уровне, определяют актуальность темы дипломной работы. Закрепление и развитие позитивных тенденций, сложившихся в экономике России в последние годы, в решающей мере связаны с состоянием инвестиционной сферы и оживлением инвестиционных процессов как факторов восстановления производства и перехода к устойчивому экономическому росту. В настоящее время созданы определенные предпосылки активизации инвестиционной и производственной деятельности. С 1999 года наблюдается положительная динамика макроэкономических показателей, выразившаяся в стабилизации и росте ВВП, объемов промышленного производства и инвестиций в основной капитал. Закрепление этих тенденций, в том числе и за счет преобразований в сфере инвестирования, предопределяет необходимость повышения внимания к исследованию теоретико-методологических вопросов инвестиционной проблематики, составляющих основу принятия управленческих решений в инвестиционной сфере. Отечественными и зарубежными авторами проблемам инвестирования уделялось весьма существенное внимание. Такие выдающиеся экономисты как А. Смит, Д. Рикардо, К. Маркс, Дж. М. Кейнс, М. Фридман, Р. Харрод, Е. Домар, Р. Солоу и другие рассматривали инвестиции в качестве одного из важнейших условий экономического роста, а инвестиционную проблематику в качестве одного из краеугольных камней своих доктрин. Целью дипломной работы является исследование инвестиций и их роли в обеспечении экономического роста. Задачами данной работы является: раскрытие актуальности темы; анализа теоретических аспектов влияния инвестиций на экономический рост; сравнение взглядов неоклассиков и неокейнсианцев на проблему взаимосвязи между инвестициями и экономическим ростом; выявления проблем экономического роста в инвестиционной сфере и поиски методов их преодоления.
Глава 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ВЛИЯНИЯ ИНВЕСТИЦИЙ НА ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РОСТ
1.1. Подходы неокейнсианцев в определении роли инвестиций в обеспечении роста экономики В кейнсианской модели макроэкономического равновесия рассмотрение (чистых) инвестиций сводилось к изучению «доходообразующего» свойства этой переменной, реализующегося посредством мультипликатора инвестиций. Для некоторых мультипликатор (теоретическая конструкция, использующая потребительскую функцию и угол наклона касательной к кривой, характеризующей эту функцию предельную склонность к потреблению) и в действительности представляет собой наиболее значительное достижение «Общей теории занятости, процента и денег» Кейнса. Инвестиции, однако, имеют двоякий характер: они не только создают доход, но, расширяя капитальный запас, увеличивают ресурсы, которыми может располагать хозяйство. Чистые инвестиции уже по самому своему определению представляют собой не что иное, как скорость изменения капитального запаса в единицу времени. И все же в кейнсианской модели макроэкономического равновесия этот аспект инвестиций игнорировался, предполагалось, что запас капитала остается постоянным. Интерес исследователей к «доходообразующему» характеру инвестиций сформировался еще в 30-х годах в период депрессии, когда были сформулированы основные положения теории занятости. В то время экономисты были озабочены проблемой такого увеличения национального дохода, которое позволило бы полностью использовать существующие ресурсы, включая труд и капитал. Поскольку капиталовложения образуют чрезвычайно подвижный компонент национального дохода, видимо, считалось естественным выделять именно аспект воздействия инвестиции на занятость, иначе говоря, их свойство «создавать доход». Острые проблемы, с которыми экономика столкнулась в те годы, побуждали авторов, которые исследовали факторы, определяющие уровень занятости, обращать внимание прежде всего на краткосрочные аспекты этого вопроса. Между тем, очевидно, что на протяжении краткосрочного периода занятость оказывается функцией от темпа текущих инвестиций и других детерминант дохода. И все же, когда речь идет о влиянии инвестиций, предположением о постоянстве капитального запаса в конечном счете приходится пренебрегать. Осуществление чистых инвестиций в какой-то момент неизбежно приводит к такому увеличению запаса капитальных благ, когда игнорировать указанный эффект далее становится просто невозможным. При расширении капитального запаса особую важность приобретает то обстоятельство, что весь прирост капитала должен быть использован по назначению. Производство должно расширяться такими темпами, чтобы обеспечивать полную «загрузку» всего возросшего капитального запаса. В противном случае возникнет незанятый капитал, который будет играть роль барьера на пути будущих инвестиций, а следовательно, и роста уровня дохода и занятости. По сути дела, равновесный уровень дохода, определяемый в рамках кейнсианской макроэкономической теории, по самой своей природе носит временный, краткосрочный характер. Этот уровень дохода или растет, способствуя вовлечению в производство расширяющегося капитального запаса, или падает под воздействием увеличения незагруженных мощностей, оказывающих неблагоприятное воздействие на движение инвестиций. Модели роста Е. Д. Домара и Р. Ф. Харрода представляют первую попытку обобщить процессы, рассматриваемые в рамках кейнсианской модели, распространив их с краткосрочного периода на долгосрочный. В модели Кейнса рассматриваются условия формирования равновесного уровня национального дохода, тогда как в моделях, предложенных Домаром и Харродом, изучается совокупность условий, обеспечивающих равновесный или устойчивый темп роста национального дохода. Так, модель устойчивого роста Домара описывает условия, обеспечивающие такой темп роста дохода, который необходим для полной загрузки увеличивающегося основного капитала, а такой подход предполагает совместное рассмотрение мультипликационного эффекта инвестиций и их влияния на расширение производственных мощностей. Модель Харрода несколько перемещает акценты, выдвигая в центр анализа последствия прироста индуцированных инвестиций - инвестиций, которые были вызваны (по крайней мере частично) ростом дохода в результате действия принципа акселерации. В качестве «побочного продукта» такого воздействия у Харрода выступает рост сбережений, связанный с увеличением дохода. В результате исследований Домара и Харрода была разработана модель, в рамках которой удалось интегрировать описание процессов мультипликации и акселерации; такая модель позволяет определить темпы роста дохода, необходимые для поддержания равенства между намечаемыми сбережениями и инвестициями. Оба эти подхода неизбежно оказываются двумя сторонами одной и той же медали, поскольку подлинно равновесный темп роста предполагает полное использование капитала в той же мере, как и равенство намечаемых сбережений и инвестиций.
Для того чтобы выяснить роль увеличения производственных мощностей, связанного с осуществлением чистых инвестиций, в модели Домара предполагается, что кейнсианское условие краткосрочного равновесия - равенство намечаемых сбережений планируемым инвестициям - уже соблюдено[1]. Кроме того, предполагается, что сбережения и инвестиции составляют s, постоянную долю национального продукта:

S = I = sY, 0 (1,1)

где

s ≡ S/Y ≡ ΔS/ΔY. Таким образом, s характеризует угол наклона функции и долгосрочных сбережений, которая проходит через начало координат. Поскольку угол наклона такой линии совпадает с отношением координат соответствующей точки, величина предельной склонности к сбережению, ΔS/ΔY, совпадает со значением средней склонности к сбережению S/Y. Y обозначает физический объем годового национального дохода (все потоки здесь и далее определены в годовом исчислении). Предполагается, что размеры национального продукта достаточны для того, чтобы полностью привести в действие наличный запас капитальных благ (с должной поправкой на резервные мощности). Таким образом, мы сможем считать Y национальным продуктом при условии полного использования производственных мощностей. Итак, инвестиции текущего года, фигурирующие в уравнении (1,1), вызовут расширение производственных мощностей; масштабы такого расширения могут быть описаны следующим образом: oI = osY. Коэффициент о - показатель капиталоотдачи, величина, обратная определяемому технологическими условиями предельному отношению капитал-продукт ΔK/ΔY ≡ I/ΔY. Другими словами, о ≡ ΔY/ΔK ≡ ΔY/I, где К - капитальный запас, а ΔK, следовательно, равно величине чистых инвестиций. Другими словами, коэффициент о представляет собой среднее потенциальное годовое увеличение национального продукта, ставшее возможным благодаря инвестированию одного доллара или соответствующему росту капитального запаса, сочетающемуся с другими наличными ресурсами, главным образом с трудом. Отсюда oI - потенциальное увеличение годового национального продукта (т. е. увеличение производственной мощности), вызванное инвестициями данного года, I. Чтобы это увеличение производственного потенциала не повлекло за собой простого наращивания избыточных мощностей и тем самым не стало бы сдерживать будущие инвестиции и рост национального продукта, необходимо удовлетворить следующее условие:
ΔY = oI. (1,2)
Национальный доход (совокупные расходы) будущего года должен вырасти по сравнению с уровнем данного года на величину, равную добавочной производственной мощности, обеспечиваемой I. Из кейнсианской теории мультипликатора следует, что увеличение инвестиций вызывает рост национального дохода. В самом деле, при данной склонности к сбережению s, увеличение годового дохода ΔY, сопряженное с ростом годовых инвестиций на ΔI, может быть выражено в таком виде:
ΔY = ΔI·1/s, (1,3) где l/s представляет собой мультипликатор. Тогда, подставляя уравнение (1,3) в уравнение (1,2), получим:
ΔI·1/s = oI. (1,4) Разделив обе части выражения (1,4) на I и умножив их на s, получаем
ΔI/I = os. (1,5) При фиксированной величине капиталоотдачи и данной склонности к сбережению полное использование ежегодного прироста производственных мощностей в рамках всей экономики достигается при росте инвестиций (по принципу сложных процентов) ежегодным темпом, равным os. Темп роста, равный os,- это темп равновесного экономического роста, или темп хозяйственного роста при полной загрузке производственных мощностей. Поскольку предполагалось, что инвестиции (и сбережения) составляют постоянную долю национального продукта, из этого следует, что последний тоже должен расти темпом, равным os (процентов). Если это сразу не кажется очевидным, читатель может подставить osY вместо оY в выражение (1,2), тогда, разделив обе части выражения на Y, нетрудно убедиться в том, что действительно ΔY/Y = os. Принимая s равным, например, 0,12 и о = 1/з (что соответствует значению коэффициента капитал - продукт, равному 3), получим, что при полной загрузке производственных мощностей темп роста экономики равен 4% в год. Ясно, что темп роста экономики при полной загрузке производственных мощностей изменяется прямо пропорционально s и о. Это вполне естественно, поскольку, чем большая доля s национального продукта сберегается и инвестируется (при данном коэффициенте капиталоотдачи), тем больше увеличиваются производственные мощности, создаваемые благодаря этим инвестициям, и, следовательно, тем выше должны быть темпы роста национального продукта, препятствующие недоиспользованию производственных мощностей. Аналогичным образом: чем больше о, тем больше при любом заданном размере инвестиций увеличение производственных мощностей и, следовательно, тем значительней должен быть рост национального продукта, который предотвращает образование избыточных мощностей. Более тщательный разбор описываемой модели показывает, что условия равновесного роста экономики (или роста в условиях полной загрузки мощностей) в неявном виде заключают в себе уже знакомое нам кейнсианское условие равенства намечаемых сбережений планируемым инвестициям, но только здесь это условие перенесено с краткосрочного периода (когда размеры капитального запаса фиксированы) на долгосрочный (когда такой запас оказывается переменной величиной). Итак, отправной точкой анализа в рамках такой модели роста служит кейнсианское условие краткосрочного равновесия сбережений и инвестиций. Кроме того, эта модель содержит следующее требование: для реализации приращения продукта, вызванного данными инвестициями, на ту же величину должен вырасти и национальный доход. Но анализ мультипликационного механизма показывает, что этот результат может быть достигнут только с помощью дополнительных инвестиций. Размеры такого увеличения зависят от предельной склонности к сбережению, и, таким образом, мы снова приходим к соотношению (1,4). Перепишем это уравнение в следующем виде: ΔI = osI. Поскольку увеличение потенциального продукта, которому должно соответствовать увеличение дохода или спроса, можно описать как оI = ΔY, то равенство ΔI = osI превращается в ΔI = sΔY = ΔS. Иначе говоря, условием равновесного роста экономики при расширяющемся капитальном запасе является сохранение первоначального равенства сбережений и инвестиций при совпадении между собой всех дальнейших приростов сбережений и инвестиций. Обратим внимание еще на один аспект формулировки условий устойчивого, равновесного роста в модели Домара. Согласно ей, рост инвестиций (и дохода) задается создающим производственные мощности и мультипликативным (доходообразующим) эффектами инвестиций; при этом ничего не говорится о факторах, определяющих инвестиции, другими словами, отсутствует уравнение спроса на инвестиции - уравнение, которое могло бы дать нам какое-нибудь представление об их фактическом поведении.
Исследования Домара на несколько лет предвосхитила ставшая теперь знаменитой модель экономического роста Харрода[2]. Последний сосредоточил свое внимание на четкой формулировке в явном виде условий равновесия намечаемых сбережений и инвестиций в расширяющейся экономике. Модель Харрода, основанная на принципе акселерации, к тому же отражала положения теории инвестиционного спроса. В анализе Харрода равновесие сбережений и инвестиций должно рассматриваться в общем контексте экономического роста потому, что, во-первых, сбережения являются функцией от уровня дохода и, во-вторых, капиталовложения (в силу принципа акселерации инвестиционного спроса) представляют собой - по крайней мере частично - функцию от прироста дохода. Но если условием осуществления инвестиций служит увеличение дохода, то вслед за повышением дохода будут расти и сбережения. Следовательно, поддержание равновесия между (намечаемыми) сбережениями и инвестициями требует также увеличения инвестиций. Проблема заключается в следующем: как определить темп роста, способный обеспечить указанное равенство.
Решение проблемы можно начать с использования традиционного условия макроэкономического равновесия:
S = I. (1,6)
Кроме того, предполагается, что сбережения (S) представляют собой постоянную долю (s) дохода, т. е.:
S =sY, 0 , (1,7) где, как и раньше, символ используется для обозначения постоянной средней (а следовательно, и предельной) склонности к сбережению. В соответствии с принципом акселерации полагаем, что инвестиции составляют постоянную долю в приросте продукции
I = αΔY, (1,8) где α представляет собой коэффициент акселерации, ΔK/ΔY - определяемый техническими факторами предельный капитальный коэффициент. Подстановка (1,7) и (1,8) в соотношение (1,6) позволяет перейти к следующему выражению:
sY = αΔY. (1,9)
Разделив обе части равенства (9) на α и Y, мы можем определить темпы роста национального дохода:
∆Y _ s
Y ¯ α(1,10) Таким образом, условием постоянного сохранения равенства между намечаемыми сбережениями и инвестициями служит постоянный темп увеличения национального продукта, равный s/α. Например, при s = 0,12 и α = 3 темп равновесного экономического роста составит 4% в год. Заметим, что равновесный темп роста будет менять свою величину в том же направлении, что и s, и в обратном изменению α. В рамках данной модели такие соотношения представляются довольно естественными. Чем большая доля дохода сберегается, тем больше должен быть и темп роста национального продукта, чтобы механизм акселерации вызвал к жизни инвестиции, достаточные для поглощения планируемых сбережений. Аналогично, чем меньше акселератор α, тем меньше инвестиции, индуцируемые заданным увеличением национального продукта, а следовательно, тем выше темп экономического роста, требуемый для поглощения данной суммы сбережений. Теория экономического роста Джоан Робинсон представляет собой попытку развить модель капиталистической экономики, функционирующей в исторически определенном времени и предполагающей систему причинно-следственных связей. Тем самым Робинсон следует линии, которую считает центральной идеей всей работы «Общая теория занятости, процента и денег» Кейнса. «С точки зрения развития идей основное содержание «Общей теории» состояло как раз в том, что она порывала с теологической системой ортодоксальных аксиом. Наблюдая за действительными событиями, Кейнс стремился понять, как же на самом деле функционирует экономика; он перевел предмет спора из области «единовременных» стационарных состояний в сферу самых актуальных проблем, в такое «настоящее», когда прошлое уже нельзя изменить, а будущее пока покрыто мраком неизвестности». Временной период, из которого исходит теория Робинсон и который у нее конституирует «настоящее», представляет собой короткий период с точки зрения определений Маршалла. Этот короткий период теоретически определяется как «период, в рамках которого можно пренебречь изменениями запасов капитального оборудования»[3]. Именно эта обстоятельство (а не какие-то конкретные черты и особенности анализируемого промежутка времени) характеризует короткий период. Однако модель, основанная но подобном понятии, сможет оказаться пригодной для анализа конкретных исторических событий лишь тогда, когда «короткий период» будет введен в рамки более четких временных измерений. Календарные сроки, соответствующие понятию «короткий период», зависят от анализируемого в модели реального объекта, поэтому длительность «короткого периода» не может быть во всех случаях одинакова. При исследовании процессов экономического роста в промышленно развитых странах в качестве «короткого периода» (в зависимости от обстоятельств) сегодня могут оказаться подходящими квартал, полугодие и даже целый год. Робинсон выводит свою модель «не из соотношений равновесия, а из правил и мотивов, управляющих человеческим поведением. Поэтому всегда необходимо точно определять, каков характер экономики, которую описывает наша модель, поскольку различные типы хозяйства предполагают неодинаковые системы таких правил»[4]. Дж. Робинсон видит в своей модели первый шаг в анализе современного капиталистического мира, ибо «мы не можем понять целей и результатов осуществления правительственной политики до тех пор, пока не поймем функционирования экономической системы свободного предпринимательства - хозяйственной системы, которую эта политика стремится как-то модифицировать. Наша модель, следовательно, описывает систему, в которой производство ведут индивидуальные фирмы, а потребление осуществляется индивидуальными домашними хозяйствами, причем взаимодействие участников хозяйственного процесса свободно от каких-либо серьезных ограничений». Факторы экономического роста Дж. Робинсон объединяет в семь основных групп; они здесь перечислены, поскольку последующий анализ будет исходить из этой классификации: 1) технические условия, 2) инвестиционная политика, 3) условия формирования сбережений, 4) конкурентные условия, 5) формирование ставки заработной платы, 6) финансовые условия, 7) начальный запас товаров производственного назначения и состояние ожиданий, исходящих из прошлого опыта. Технические условия Рис.1.1 Робинсон исходит из того, что экономика не испытывает нехватки в естественных ресурсах. Численность рабочей силы и ее «качество», темпы роста рабочей силы, равно как и сведения о современной технологии (а также темпы технического прогресса),- все это Дж. Робинсон относит к числу заранее заданных условий. Предполагается также, что все предприятия образуют элементы полностью интегрированной структуры: они производят все, что необходимо для выпуска элементов конечного продукта. Трудовые издержки являются, следовательно, единственной статьей переменных издержек. Тогда поведение предельных издержек может быть охарактеризовано как бы «опрокинутой» L-образной кривой (см. рис. 1.1). Предельные издержки (МС) не обнаруживают изменений до тех пор, пока не достигнут объема производства, соответствующего нормальному уровню загрузки производственных мощностей (ON); затем эти издержки обнаруживают тенденцию к резкому увеличению. Средние переменные издержки (AVC) не меняются даже в ситуации, когда производственные мощности используются не полностью, что связано с наличием вспомогательного (overhead) персонала; оплата этих работников представляет собой «квазификсированные издержки, затраты, которые предприниматель должен будет осуществлять до тех пор, пока его предприятие находится в рабочем состоянии. Что же касается средних прямых издержек (average prime costs), то они снижаются по мере того, как производство приближается к уровню полной загрузки имеющихся мощностей».
Инвестиционная политика Две особенности присущи подходу Дж. Робинсон к анализу инвестиционных решений: во-первых, постоянное подчеркивание важности понятия «жизнедеятельного начала» («animal spirits»), о котором писал Кейнс, и, во-вторых, отказ от попыток сформулировать точный вид используемой инвестиционной функции[5]. Более того, отдельные высказывания Робинсон можно истолковать в чисто негативном смысле: вряд ли вообще можно построить какую бы то ни было разумную инвестиционную функцию. «Чтобы попытаться ответить на следующий вопрос: что делает склонность к накоплению более или менее интенсивной? - мы должны углубиться в рассмотрение исторических, политических и психологических характеристик экономики»[6]. Темп накопления, который выводится из модели Робинсон, представляет собой результат прежде всего стремления фирм к выживанию, а затем и их политики расширения производства. Робинсон считает вполне вероятным, что при данной интенсивности этих мотивов поведения фирм или при данной энергии «жизнедеятельного начала» целевая норма накопления положительно связана с уровнем получаемых прибылей.
Условия формирования сбережений Робинсон различает два класса доходов: прибыль (в эту категорию попадают и процентные доходы) и заработную плату; этим видам доходов соответствуют различные характеристики склонности к сбережению. Базисная модель Робинсон опирается на предположение, что рабочие расходуют весь свой заработок; единственный источник сбережений в таком случае образует прибыль. Предположение об отсутствии сбережений из зарплаты облегчает формулировку модели, к тому же это предположение не оказывает значительного воздействия на выводы, которые из нее следуют. Ключевым постулатом модели, рассматриваемой Дж. Робинсон, служит то, что склонность к сбережению из прибыли превосходит склонность к сбережению из заработной платы. Это предположение опирается на довольно прочную «эмпирическую базу»; подтверждением его, в частности, может служить отличающая современную корпорацию склонность к накоплению нераспределенной прибыли. Лишь часть валовой прибыли, полученной за тот или иной период, распределяется в форме процентных платежей владельцем выпущенных фирмой облигаций и других обязательств, а также в форме дивидендов по акциям. Остаток прибыли не только оказывается достаточным для накопления на протяжении рассматриваемого периода необходимых амортизационных отчислений, но и для финансирования чистых инвестиций. Накопление нераспределенной прибыли увеличивает собственный капитал фирмы и тем самым облегчает привлечение добавочных средств в форме займов, получаемых на рынке ссудного капитала. Доходы рантье включают «дивиденды, а также процентные платежи, к этой же категории мы относим и суммы, используемые владельцами собственных предприятий в целях личного потребления»[7]. Предполагается, что семьи рантье сберегают постоянную долю своих доходов, равную sr. «Нормальная» доля сбережений в совокупных валовых прибылях, таким образом, зависит от двух факторов - доли прибылей, которая распределяется фирмами (будем обозначать эту величину символом (β), и от величины sr. Если абстрагироваться от временного лага между возникновением прибыли и ее распределением, то доля сбережений в совокупных прибылях в обычных условиях равна 1-(1-sr)β. Она постоянна, если обе величины, sr и β, с течением времени не испытывают каких-либо изменений. Конкурентные условия Эти условия определяют способ формирования цен и способность цен реагировать на изменения рыночного спроса. Несмотря на то, что в некоторых версиях своих моделей Робинсон и Калдор предполагают, что на протяжении короткого периода рынки являются конкурентными и цены обнаруживают гибкость, оба автора подчеркивают наличие монополистических элементов процесса формирования цен. Так, Калдор отмечает: «Теория, над созданием которой я работал . представляла собой нечто вроде теории олигополии, реализующейся благодаря лидерству в ценах». Такая теория, по замечанию Робинсон, может быть развита на основе использования подхода Калецкого к проблеме установления цен на готовую промышленную продукцию. Установление цен происходит путем добавления образующей прибыль «накидки» («mark up») к единице прямых издержек. В качестве факторов, определяющих размер «накидки» в той или иной отрасли, выступает ряд конкретных характеристик, и в частности достигнутый уровень концентрации и барьеры на пути проникновения новых капиталов в данную отрасль. Эти два фактора объединены понятием «степень монополизации», и величина «накидки» как раз отражает inter alia указанную «степень монополизации». При краткосрочных колебаниях спроса соотношение цен и удельных прямых издержек предполагается более или менее стабильным. Тогда уравнение цен для сектора, производящего потребительские товары, может быть записано в следующем виде:
p = (1 + μ)w/a, (1,11)
где р представляет собой цену потребительского товара, w - денежную ставку заработной платы, а - средний выпуск продукции на единицу прямых трудовых затрат в секторе, выпускающем потребительские товары, а μ характеризует средний уровень «накидки». На протяжении короткого периода μ, следует отнести к числу независимых переменных: ее величина в свою очередь зависит от различных характеристик экономической системы, таких, как структура рынка, степень организованности рабочих, а также величина прибыли в предшествующие годы. Если исходить из других условий и предположить, что на протяжении краткосрочного периода фирмы ведут между собой конкурентную борьбу, тогда средняя реализуемая «накидка» будет величиной переменной, а объем производства и размеры занятости в сфере производства потребительских товаров будут определяться существующими производственными возможностями. Формирование ставки заработной платы Дж. Робинсон предполагает, что на протяжении каждого конкретного «короткого периода» ставка денежной зарплаты остается постоянной; исключением могут служить два случая: когда возникает избыточный спрос на рабочую силу или когда уровень капитальных вложений и масштабы потребления рантье таковы, что ставка реальной заработной платы должна опуститься ниже того уровня, на который готовы согласиться рабочие. Во втором случае развивается неудержимое движение, направленное на повышение денежной заработной платы, что в свою очередь порождает так называемый инфляционный барьер (inflation barrier)[8]. Ввиду того, что сам принцип формирования цен предполагает суммирование единичных издержек, связанных с оплатой рабочей силы и «накидки», результаты переговоров в ставках заработной платы оказываются ключевым элементом в определении уровня цен на готовую промышленную продукцию. Предполагается, что денежная заработная плата на протяжении короткого периода постоянна и что со временем она будет увеличиваться примерно тем же темпом, что и производительность труда, либо же она может повышаться настолько быстрыми темпами, что вызванное этим ростом «инфляционное давление» влечет за собой свертывание инвестиционных планов. В одной из работ Калецкого - в работе, увидевшей свет лишь после смерти автора,- обрисованы общие контуры модели, в которой увеличение ставок заработной платы, отражающее нарастание мощи профсоюзов, влечет за собой усиление межотраслевой конкуренции, которое сопровождается снижением уровня «накидки»[9]. Цены в таком случае будут повышаться, но такой рост окажется более медленным, чем увеличение издержек, связанны с оплатой рабочей силы.
Финансовые условия Дж. Робинсон выделяет два аспекта данной проблемы. Один - это «различные соотношения между распределением склонности фирм к накоплению, с одной стороны, и распределением тех характеристик, которые определяют кредитоспособность (borrowing power) фирм, с другой». Это соотношение «наряду с «жизнедеятельным началом» фирм» Робинсон рассматривает в качестве «фактора, определяющего склонность к накоплению в данной экономике»[10]. Другой важный аспект финансовых условий связан с характеристикой общего уровня процентных ставок. Робинсон не считает, что кредитно-денежная политика, предполагающая изменение процентной ставки, может обеспечить регулирование уровня капиталовложений. Таким образом, если исключить случай сильной инфляции, когда чрезвычайно резкий рост нормы процента приводит к сдерживанию инвестиций, то в остальных ситуациях Робинсон отводит кредитно-денежной политике лишь минимальную роль.
Начальный запас товаров производственного назначения Начальный запас капитальных благ наряду с техническими знаниями и характеристиками рабочей силы на протяжении «короткого периода» определяет уровень производственных возможностей, которыми располагает хозяйственная система. В модели Робинсон присутствуют два сектора: в рамках одного из них производятся потребительские товары, а в рамках другого - товары производственного назначения для обоих секторов экономики. Неокейнсианская теория экономического роста исходит из аналитических предпосылок, сформулированных главным образом в трудах Дж. М. Кейнса и М. Калецкого. Важным стимулом для дальнейшего развития этой теории послужили работы Харрода. Но в отличие от концепции Харрода неокейнсианская теория роста уделяет больше внимания вопросам распределения дохода. При всей своей разнородности различные версии неокейнсианской теории экономического роста обладают некоторыми общими чертами. Самые важные из них можно было бы сформулировать следующим образом: 1) они предполагают, что капиталовложения осуществляются на основе инвестиционных решений, принятых предпринимателями в предшествующий период, следовательно, эти вложения не зависят от склонности к сбережению; 2) в их основе лежит постулат, согласно которому склонность к сбережению из доходов в форме прибыли выше, чем склонность к сбережению у получателей заработной платы, и, наконец, 3) сторонники этой теории избегают фигурирующего в агрегированных производственных функциях единого показателя, который должен характеризовать «запас» совокупного капитала. Неокейнсианские теории пытаются углубить наши представления о факторах, определяющих экономический рост в условиях капиталистической системы хозяйства Они подчеркивают, во-первых, причинную связь между процессами экономического роста и инвестиционными решениями фирм и, во-вторых, зависимость пропорций распределения национального дохода от темпа накопления и склонности к сбережению. Неокейнсианские теории экономического роста также придают важное значение институциональным факторам, поэтому обычные модели хозяйственного развития должны сопровождаться анализом исторической эволюции соответствующих институциональных учреждений. Все, что дают эти модели, это лишь аналитическая схема действительного развития экономики, поскольку некоторые ключевые характеристики процесса экономического роста и взаимосвязи между ними рассматриваются в таких моделях изолированно от остальных хозяйственных процессов. Как отмечал Калецкий, говоря о своей модели трендового роста и экономического цикла: «Темп роста в данный момент времени оказывается таким феноменом, который коренится, скорей, в условиях прошлого экономического, социального и технического развития, чем полностью определяется коэффициентами наших уравнений».[11]


1.2. Взгляд неоклассиков на проблему взаимосвязи между инвестициями и экономическим ростом
Еще представители классической политической экономии, включая А. Смита, считали центральной темой своих исследований экономическую динамику, «межвременные» хозяйственные сопоставления (intertemporal economics); впоследствии Ирвинг Фишер, Джон Мейнард Кейнс и многие представители современной экономической теории продолжали уделять огромное внимание этим вопросам. Чтобы понять, как отдельные индивидуумы и общество в целом делают выбор между текущим и будущим потреблением, межвременной экономический анализ разрабатывает такие «классические» темы, как сбережения, инвестиции и накопление богатства. В начале 50-х годов в центре экономической теории стояли главным образом вопросы общего равновесия. То был период триумфа достижений Эрроу, Дебре, Маккензи. Модель общего равновесия, по определению, обладает микроэкономической структурой, причем в своем первоначальном виде она была по большей части «единовременной» (intratemporal). Впрочем, хотя в теории тех лет были еще слабо выражены специфические черты межвременного выбора технологий и рынков, подобные трактовки все же позволяли учитывать «товары, относящиеся к тому или иному моменту времени». Начало 50-х годов было отмечено также повышенным интересом к проблемам экономического роста со стороны политических деятелей. Этот интерес определялся двумя взаимосвязанными факторами: во-первых, общей обстановкой «холодной» войны и осознанием роли экономического соревнования между СССР и США; во-вторых, повсеместно возросшим вниманием к менее развитым в экономическом отношении странам. Час возрождения интеллектуального интереса к процессу экономического развития пробил в середине 50-х годов. В 1956 г. «The Quarterly Journal of Economics» опубликовал статью Роберта М. Солоу «К вопросу о теории экономического роста» («A Contribution to the Theory of Economy Growth»). Свой анализ Солоу выдержал в традициях макроэкономической теории, иначе говоря, его анализ отличался высокой степенью агрегированности. В статье фигурировали четыре основные экономические величины: потребление, инвестиции, капитал и труд. Прямое и косвенное влияние идей предшественников (прежде всего таких экономистов, как Кнут Викселль, Франк П. Рамсей, Рой Харрод, Евсей Домар и Джеймс Тобин) в работе Солоу более чем очевидно, поэтому нет ничего странного в том, что ряд изложенных им положений был независимо развит и опубликован в том же году Тревором У. Суэном. Тем не менее, исходной точкой отсчета для периода углубленной разработки теории, которую впоследствии окрестили «неоклассической теорией экономического роста», послужила именно публикация статьи Солоу в 1956 г. И дело тут не только в том, что взгляды Солоу отличались достаточной простотой и четкостью, обеспечивавшими им широкое распространение, но и в том, что его работа уже тогда содержала в зародыше многие важные теоретические усовершенствования, которые получили известность в последующий период.
Односекторнаятехнология (the One-Sector Technology) Начнем изложение теории с очень простого и частного вопроса - рассмотрения односекторной технологии; такой анализ удобен тем, что дает возможность на элементарном примере раскрыть содержание некоторых основных понятий. После такого введения нетрудно будет перейти к обобщениям и усложнению модели.
Итак, предполагается, что в момент t производится поток однородной продукции, Y(t); при этом имеет место взаимодействие двух факторов - используемого в данный момент парка машин (или капитала), К(t) , и занятой на тот же момент рабочей силы, L(t). Будем полагать, что технологически эффективная комбинация «затраты – выпуск» описывается производственной функцией F(·), так что Y(t) = F( К(t), L (t), t). Чтобы еще более упростить рассматриваемый пример, исключим технологические изменения, т. е. положим ∂F/∂t ≡ 0, тогда указанное соотношение межу затратами и выпуском может быть переписано в следующем виде: Y (t) = F ( К(t), L(t)). (1,12) Что же представляет собой однородный продукт Y? На этот вопрос часто дают такой ответ: однородным называется продукт, который может быть с одинаковым успехом использован как для потребления, так и для инвестирования. В частности, если С(t) представляет собой потребление в момент t, a Z(t) - инвестиции в момент t, то можно записать следующее неравенство: С(t)+Z(t) ≤ Y(t) . В такой трактовке Y иногда представляется в виде какого-то придуманного товара, нечто вроде «пузанчиков» (shmoos) - героев карикатур комиксов Эла Каппа. В действительности Y служит в наших рассуждениях лишь «вспомогательной переменной» и при анализе односекторной технологии ее можно легко опустить. Технологические возможности могут быть описаны рядом различных сочетаний выпусков и затрат, осуществимых в пределах данной технологии, Т; последнюю будем задавать следующим выражением:
Т = {(С, Z, К, L) : С ≥ О, Z ≥ 0, К ≥ О, L ≥ О, С+Z ≤ F(К, L)}. (1,13) Зависимость технологии от времени здесь (а также в последующем изложении) в явном виде не указывается. Приведенное выше выражение следует читать таким образом: осуществимый производственный план представляет собой сочетание неотрицательных выпусков и затрат, (С, Z, К, L) ≥ 0, удовлетворяющих следующему соотношению, складывающемуся в производстве: С + Z ≤ F (К, L). Следовательно, если предположить, что затраты К и L фиксированы, потребительские и инвестиционные товары могут замещать друг друга при движении вдоль технологически эффективной границы производственных возможностей. Рассмотрим рис. 1.2, на котором отрезок прямой, очерченный жирной линией, обозначает границу производственных возможностей, или PPF (production possibility frontier). Важной характеристикой модели служит постоянное равенство между ценой предложения потребления и ценой предложения инвестиций (на нашем рисунке отрезок прямой PPF на всем своем протяжении имеет наклон, равный -1). Если же такое равенство рыночных цен (а при иных предположениях цен «общественного спроса» - social demand prices) на потребление и инвестиции не соблюдается, то структура выпуска продукции будет полностью определяться товаром, имеющим более высокую цену. Рассмотрение этого, как нетрудно убедиться, очень частного случая технологии лежит в основе многих макроэкономических моделей, в том числе в основе интерпретации Джоном Р. Хиксом «кейнсианской системы» - интерпретации, использующей кривые IS - LM. Рис.1.2 Нужно отметить, что решающей чертой рассматриваемой модели служит не то обстоятельство, что абсолютная величина наклона PPF равна единице, а то, что угол наклона остается постоянным. И в тех случаях, когда угол наклона равен любой другой постоянной величине, простейшая замена переменных позволяет вернуться в аналогичный «односекторный мир». Предположение о неизменной эффективности при изменении масштабов производства определяет следующее обстоятельство: производственная функция является положительно однородной первой степени относительно своих аргументов; другими словами, для каждой положительной скалярной величины Θ при Y = F (К, L) будет соблюдаться равенство ΘУ = F (ΘK, ΘL). Например, удвоение каждого вида затрат при сохранении прежней эффективности технологии обеспечивает увеличение размеров выпуска в два раза. Отсюда напрашивается обобщение, позволяющее распространить наш анализ также на случай уменьшающейся эффективности расширения масштабов производства. Это всегда можно сделать, введя условные переменные, характеризующие некие дополнительные факторы производства («предпринимательская деятельность»), или приняв во внимание существование реальных факторов производства, запас которых ограничен (например, природные ресурсы)[12]. При уменьшающейся эффективности могут отсутствовать равновесные состояния системы, а в тех случаях, когда они существуют, их изучение может не представлять особого интереса. Но отсутствие равновесных состояний не должно здесь служить помехой серьезному анализу. Гораздо более трудные проблемы возникают в тех случаях, когда предполагается возрастающая эффективность при изменении масштабов производства. Анализ оптимальных планов централизованного развития в случаях растущей эффективности производства оказывается намного сложней, но это вовсе не означает, что подобный анализ вообще невозможен. Особенно важно отметить в связи с этим, что при постоянно растущей эффективности по мере увеличения масштабов производства конкуренция, как правило, перестает быть определяющим фактором хозяйственного развития, вследствие чего в большинстве случаев приходится отказываться от предпосылки, предполагающей функционирование рыночной структуры - структуры, которая больше других понятна экономистам. Прибегнем к следующей замене переменных: Θ = 1/L; тогда в силу предположения о том, что эффективность при изменении масштабов производства остается неизменной, можно записать: Y/L == F (K/L, L/L). Обозначим теми же прописными буквами средний размер рассматриваемых величин в расчете на одного занятого, например У = Y/L. Перепишем теперь приведенное выше выражение следующим образом:
y=F(k,1)=f(k).
Продукция на одного занятого является функцией капиталовооруженности, и только капиталовооруженности труда, что отражает глубинные соотношения, складывающиеся в тех случаях, когда при изменении масштабов производства эффективность остается неизменной.
Непрерывная производственная функция Когда производственная функция непрерывна и дифференцируема, можно выразить предельные продукты через соответствующие производные. Тогда предельный продукт капитала характеризуется величиной ∂Y/∂К = f'(k). Предельный продукт труда равен ∂Y/∂L = f(k) - kf'(k). К этому и сводится основная теорема в теории двойственности (duality theory); в соответствии с этой теоремой в условиях экономики, не ставящей своей целью извлечение прибыли, величины предельных продуктов характеризуют степень редкости соответствующего фактора с общественной точки зрения. Известно также, что в условиях конкурентной (максимизирующей прибыль) экономики при отсутствии внешних эффектов (externalities) владельцы факторов производства вознаграждаются в соответствии с величиной предельных продуктов этих факторов, следовательно,

r = f'(k)иw = f(k) - kf'(k), (1,14) где r и w представляют собой соответственно конкурентную норму ренты и конкурентную величину заработной платы, выраженные в единицах продукта. Более того, r и w оказываются при этом оптимальными «теневыми» ставками ренты и заработной платы. Взаимозависимость капиталовооруженности и вознаграждения владельцев факторов может быть охарактеризована с помощью кривых, приведенных на рис. 1.3. Здесь показан случай уменьшающейся эффективности при расширении масштабов производства, вторая производная f''(k) отрицательна на протяжении всего рассматриваемого интервала. Касательная к кривой, которая характеризует производственную функцию, выраженную показателем производительности труда (другими словами, производственную функцию, рассчитываемую как объем выпускаемой продукции на одного занятого, f(k)) образует положительный угол α с осью абсцисс. Тангенс угла α равен f(k)/(k+w) = f'(k). Отрезок w также равен соотношению между заработной платой и рентой, поскольку w/r = (f(k) - kf'(k))/f'(k).
Существование таких производных не может считаться обязательным условием для определения цен на факторы производства. На рис. 1.3 б при 0 k*, МРk = α2 и МРL = f(k) - α2k. Для k = k* предельные продукты определены, но такое определение неоднозначно,
α2 ≤ MPk ≤ α1 и МРL = f(k*) - k*MPk. (1,15)
Рис.1.3 В случае гладкой, строго выпуклой вверх функции, вторая изображена на рис. 1.3а, где f''(k) 0.
Экономические законы динамики Будем полагать, что темпы расширения численности рабочей силы остаются постоянными, иначе говоря %ΔL = n > 0, где n представляет собой естественный (так сказать, биологический) темп роста. В условиях, когда время предполагается непрерывным, этот процесс может быть описан простым дифференциальным уравнением (dL/dt) = nL', если для обозначения дифференцирования по времени мы воспользуемся точками, это соотношение можно переписать следующим образом:
(1,16) Инвестиции определяются как приращение запаса капитала; если абстрагироваться для простоты изложения от амортизации, то , где Z - чистые или полностью совпадающие с ними в нашем примере валовые инвестиции. Прирост капиталовооруженности, выраженный в процентах, совпадает с темпами увеличения капитала (за вычетом процента увеличения численности рабочей силы), или
(1,17) Уравнение роста может быть также выведено на основе логарифмического дифференцирования тождества k = K/L оно может быть записано следующим образом:
(1,18) где z = f(k) представляет собой среднюю величину инвестиции, приходящуюся на одного занятого.








Равновесные состояния Рис.1.4 На рис. 1.4 выпуск продукции в расчете на одного занятого, f(k), представлен в форме строго выпуклой функции. На этом же рисунке проведен луч nk. Предполагается, что значения производственной функции, которая выражена через объем производства, приходящийся на единицу труда, при небольшой (ненулевой) капиталовооруженности расположены выше, а при очень большой капиталовооруженности -ниже указанного луча. В силу того, что , при данной капиталовооруженности разница между кривой, описывающей производственную функцию, и лучом характеризует размеры «излишнего» продукта, пригодного для потребления или увеличения капиталовооруженности. Точка пересечения луча и кривой описывает максимально устойчивое соотношение между капиталом и трудом, . Для значений, отличных от , даже в условиях, когда весь продукт сберегается и инвестируется, средние инвестиции, рассчитываемые на одного занятого, будут меньше, чем это необходимо для поддержания постоянной капиталовооруженности при растущей численности населения. Стационарное состояние (или путь сбалансированного роста) характеризуется траекторией, вдоль которой темпы увеличения капитала и труда оказываются одними и теми же, т. е. траекторией, для которой соблюдается условие , или = 0. Из рис. 1.4 можно видеть, что существует ряд возможных соотношений между капиталом и трудом, характеризующих устойчивое состояние при 0 ≤ k ≤ .
Золотые правила накопления В чем же заключаются различия между этими устойчивыми состояниями? Напомним, что с = f(k) - nk -. В устойчивых состояниях = 0, поэтому мы можем выразить стационарные размеры потребления в расчете на одного занятого при устойчивом состоянии сS как функцию от величины капитала, приходящегося на одного занятого:
сS(k) = f (k) - nk. (1,19) Рис.1.5
На рис. 1.5 приведен график кривой сS(k). В исходной точке функция равна нулю; по мере увеличения капиталовооруженности она растет, достигая максимума в точке k*, а затем уменьшается и снова обращается в нуль в точке . Эти свойства можно проследить на рис. 1.5 или непосредственно вывести их, так как dcS/f(k)-n и d2cS/dk2 = f'(k)
k* может считаться оптимальным соотношением между капиталом и трудом только в очень ограниченном смысле. При этом отношении, определяемом «золотым правилом», размеры потребления оказываются больше, чем при любом другом стационарном состоянии, но общество может не пожелать, чтобы экономика развивалась вдоль равновесной траектории, и, уж само собой разумеется, оно несвободно в выборе начального уровня капиталоемкости, k(0).
Принося в жертву текущее потребление ради расширения капитального запаса, общество в конечном счете стремится увеличить будущее потребление. Из рис. 1.4 и рис. 1.5 можно видеть, однако, что если отношение между капиталом и трудом раз и навсегда зафиксировано на уровне, превышающем k*, то общество произвело излишние сбережения, оно не использовало полностью свои возможности «изъятий из банка Природы». Допустим, что в некоторой точке некоторая небольшая единица капитала была бы ликвидирована (или, если это возможно, потреблена); в такой ситуации стало бы возможным движение экономики по параллельной траектории накопления, вдоль которой, начиная с указанного момента, потребление всякий раз оказывалось бы строго больше. В этом и состоит суть теоремы Фелпса - Купманса, которая утверждает, что если существует во времени точка t0 и положительная постоянная величина , такая, что k(t) > k* + для всех t ≥ t0, то программа {k(t)} неэффективна. Случаи неэффективности, выявленные Фелпсом и Купмансом, обусловленные перенакоплением капитала, сохраняют силу только в моделях с бесконечным временным горизонтом. Если бы точно была известна дата конца света, то программа эффективного накопления предполагала бы постепенное исчерпание капитального запаса по мере приближения к «конечному моменту» времени.
Межвременная оптимальность Анализ, основанный на использовании «золотого правила» накопления, полезен тем, что помогает распознавать перенакопление; вместе с тем нам предстоит еще рассмотреть критерий «межвременной оптимальности». Литература, посвященная проблемам оптимального роста, предлагает максимизировать следующее выражение:
(1,20)
где U характеризует полезность потребления (U'>О, U''≤0). Фрэнк П. Рамсей исследовал случай, когда ∂U/∂t ≡ 0. Дэвид Кэсс, Тьяллинг К. Купманс и ряд других экономистов дали более общую характеристику приведенного выше критерия, исследовав случаи, когда этот критерий предполагает постоянный дисконт (тогда ∂U/∂t = -ρU, где ρ ≥ 0 представляет собой постоянную «общественную норму» дисконтирования). Проблема роста, обеспечивающего оптимальные размеры потребления, сопряжена с учетом существующих ограничений в области технологии и размеров начальных вложений факторов производства. Между тем именно такие ограничения на начальные вложения капитала и труда вообще не фигурируют в наивной процедуре, предусматриваемой «золотым правилом». Решение задач Рамсея - Кэсса - Купманса требует вариационных расчетов и учета сопряженных технологий; подробное рассмотрение всех этих вопросов выходит за пределы данной главы, однако ниже мы еще упомянем о некоторых характерных особенностях решения подобных задач.
Экономический рост, описываемый некоторыми «поведенческими» функциями До сих пор в центре нашего внимания находился эффективный и оптимальный с точки зрения потребления экономический рост. Между тем первоначальная цель Солоу заключалась в том, чтобы изучить особенности хозяйственного роста децентрализованной экономики, в которой выбор между потреблением и инвестициями определяется некоторыми агрегированными «поведенческими» соотношениями, в частности, он удовлетворяет, скажем, требованиям потребительской функции. В данной связи целесообразно рассмотреть в качестве примера процесс накопления в модели, в которой фигурирует государственный долг. Такой пример в значительной мере сводится к дальнейшему развитию Фелпсом и Шеллом основной модели Солоу (в которой государственный долг просто отсутствовал)[13]. Вслед за Солоу будем использовать простейший из возможных вариантов кейнсианской потребительской функции; иными словами, допустим, что потребление составляет фиксированную долю (1 - s) заранее известного дохода, складывающегося из соответствующей платы частным владельцам факторов производства, а также государственных трансфертных платежей (за вычетом налогов). Прибегнем далее к весьма смелому предположению, согласно которому политика центрального банка способна удерживать экономику на траектории полной занятости при нулевой инфляции; в таком случае средние размеры частного спроса на потребительские товары в расчете на одного занятого будут составлять сD = (1 - s) [f(k) + Ф], где Ф характеризует величину чистых государственных трансфертных платежей в расчете на душу населения. В случаях, когда государственные расходы равны нулю, Ф = ξ, где символ обозначает сумму дефицита государственного бюджета в расчете на душу населения,
сD = (1 - s) [f(k) + ξ]. (1,21)
Величина государственного долга в расчете на душу населения x, таким образом, подчиняется простому динамическом закону: =ξ-nx, поэтому в условиях сбалансированного роста х = ξ/n. Следовательно, размеры потребительского спроса в расчете на душу населения при стационарном состоянии экономики составляют
cD = (1 - s) [f(k) + nх]. (1,22) Равновесие в условиях устойчивого состояния (=0=) определяется равенством величин сD и сS, или (1 - s)[f(k) + nх] = f(k) - nk, а последнее выражение может быть переписано следующим образом:
cD(y) = (1 - s) (y + nх) = y - nk(y) = cS(y), (1,23)
поскольку капитал, приходящийся в среднем на одного занятого, может быть выражен как растущая функция выпуска продукции на одного рабочего. Из рис. 1.6 можно видеть, как определяются стационарный выпуск продукции и стационарный уровень потребления в расчете на душу населения. Рассмотрим сначала описанный Солоу случай, когда государственный долг вообще отсутствует. Стационарное состояние экономики будет тогда определяться единственным пересечением кривой, характеризующей сS(y) с лучом (1-s)y. Единственная нетривиальная капиталовооруженность, которой обладает простая модель Солоу, следовательно, равна , а . Стационарное состояние, по Солоу. эффективно, если угол между лучом и осью абсцисс достаточно велик, иначе говоря, если . Рис.1.6 Когда размеры государственного долга на душу населения остаются постоянными и равными некоторой положительной величине, возможно существование двух уровней выпуска продукции на душу населения,- уровней, соответствующих условиям стационарного состояния. Они показаны на рис. 1.6 (точки и ); эти точки определяются пересечением кривой сS с линией cD, параллельной лучу Солоу и пересекающей вертикальную ось в точке, ордината которой принимает значение (1 - s) nх, С другой стороны если государственный бюджет сводится с превышением доходов над расходами и долговременный государственный долг в расчете на душу населения составляет отрицательную постоянную величину, размеры стационарного выпуска продукции на душу населения определены единственным образом. В этом случае величина стационарного объема производства, исчисленная на душу населения, y=, определяется единственным пересечением кривой сS и линии, опять-таки параллельной лучу Солоу, но пересекающей отрицательную полуось ординат в точке, равной (1 - s) nх Сравнительная динамика Ограничившись рассмотрением стационарных состояний, мы смогли выяснить некоторые существенные свойства модели Солоу (при х = 0), в частности, мы установили, что величины и положительны. В долговременном периоде усиление склонности к сбережению приводит к возрастанию объема производства на душу населения и к увеличению капиталовооруженности труда. Однако, будет ли больше или меньше нуля, определяется тем, окажется ли k меньше (или больше) той величины капиталовооруженности, k*, которая определяется «золотым правилом». Какое же влияние оказывает на модель включение в нее государственного долга? Если мы находимся в режиме превышения бюджетных доходов над расходами, то никаких сложностей нет. Уменьшение размеров бюджетного излишка влечет за собой снижение капиталовооруженности и выпуска на душу населения, т. е. ∂k/∂х В ситуации бюджетного дефицита возникают более сложные проблемы. Для случая, характеризующегося «высокой» капиталовооруженностью, сохраняют силу результаты, которых можно было ожидать: ∂y/∂х смещения сD вверх при низком уровне капиталовооруженности, мы столкнемся с «неожиданным» результатом: ∂y/∂х > 0 и ∂k/∂х > 0. Этот пример показывает, что свойства модели, характерные для условий сравнительной статики, не всегда можно механически переносить на условия сравнительной динамики. Несмотря на то, что рост бюджетного дефицита означает увеличение потребления за счет сбережений, успех государственных мер, направленных на устойчивое повышение капиталовооруженности с помощью налоговой политики, может привести к увеличению размеров государственного долга и требующегося при этом дефицита правительственного бюджета в расчете на душу населения.
Стабильность Рис.1.7 Интерес к равновесным состояниям основан на предпосылке, согласно которой экономика со временем обнаруживает тенденцию закрепиться в них, если основные хозяйственные условия не претерпевают изменений. Например, изучая рис. 1.7, можно обнаружить, что в модели Солоу, где = z - nk = sf(k) - nk, равновесное соотношение между капиталом и трудом стабильно, поскольку вследствие строгой выпуклости функции f(·) при положительных значениях капиталовооруженности знак совпадает со знаком (k -). Поэтому равновесный уровень глобально устойчив, так как при любой нетривиальной первоначальной величине капиталовооруженности величина k в ходе хозяйственного развития асимптотически приближается к . Стабильность образует важное свойство моделей роста, но надо иметь в виду, что многие интересные модели обладают равновесным состоянием, которое не стабильно. Предоставим самому читателю проанализировать поведение модели Солоу (вроде той, которая описана на рис. 1.7, отбросив предположение о строгой выпуклости f''(·) Стабильность и государственный долг Что же можно сказать о стабильности в моделях, в которых фигурирует государственный долг? Предположим сначала, что размер бюджетного дефицита в расчете на душу населения ξ со временем не меняется. Поскольку с = (1 - s) [f (k) + ξ] и = f(k) - с - nk, то можно записать следующее выражение:
= s f(k) - [(l-s)ξ+nk]. (1,24)
На рис. 1.7 равновесные значения k определяются пере сечением кривой sf(k) и проведенной параллельно лучу nk пунктирной линии, пересекающей ось ординат в точке (1 - s)ξ. В ситуации, когда государственный бюджет сводится с дефицитом, возможны два равновесных состояния: и . В окрестности точки знак k тождественно совпадает со знаком ( - k), поэтому равновесное состояние при постоянном ξ оказывается нестабильным. В окрестности точки знак k совпадает со знаком (k -), вследствие чего при постоянном ξ устойчивость носит локальный характер.
Таким образом, равновесный уровень k вряд ли может наблюдаться в реальной жизни. Означает ли это, что и анализ этого случая не представляет интереса? Такое утверждение было бы справедливым только при условии, что мы сосредоточили все внимание лишь на тех случаях, когда государство упорно поддерживает постоянные размеры дефицита правительственного бюджета в расчете на душу населения. Читатель может убедить себя в том, что существует такая динамичная финансовая политика, которая обеспечивает глобальную устойчивость соотношения между капиталом и трудом, k. Для этого ему следует просто выбрать такую функцию , чтобы величина [nk + (1 - s) ξ(k)] оказалась меньше (лежала ниже) sf(k) при k и выше sf(k) при k > k. Следует учитывать там же, что, когда анализ условий стабильности исходит из искусственно ограниченного набора инструментов правительственной политики, легко прийти к ложным выводам. Приведенный выше анализ может свидетельствовать о том, что для теоремы «бремени государственного долга» можно построить контрпримеры, так как и в условиях равновесного состояния знак dk/dx может оказаться положительным.
Межвременной выбор и норма процента Допустим, что все прочие обязательства фиксированы; тогда общество оказывается перед выбором между потреблением в настоящее время (момент t) и потреблением в более отдаленном будущем (момент t+Δt). Производственные возможности общества могут характеризоваться заштрихованным сектором на диаграмме Ирвинга Фишера, приведенной на рис. 1.8[14]. Величина С(t) характеризует потребление в момент t, а С(t+Δt) потребление в момент t + Δt. Положим, что выбирается определенный производственный план, например [С0(t), C0(t+Δt)], который принадлежит кривой, представляющей границу производственных возможностей PPF. Мы знаем, что производственному плану соответствует набор эффективных цен [p(t), р(t+Δt)], где р(t) представляет собой цену потребления на момент t, а р(t + Δt) - цену потребления на момент t + Δt. Богатство общества будет тогда характеризоваться величиной W0 = р (t) С0(t) + р(t+Δt) С0(t + Δt). Соотношение цен р (t)/p (t + Δt) можно описать отрицательным значением угла наклона касательной к кривой PPF в точке [С0(t), C0(t+Δt)]. Допустим, что рассматриваемая экономика относительно невелика и цены мировой торговли [р(t), р(t+Δt)], с которыми она сталкивается, могут считаться фиксированными, иначе говоря, рынки, на которых эти участники хозяйственного процесса осуществляют свои заемные и ссудные операции,- это рынки совершенной конкуренции. В таком случае набор производственных возможностей общества на рис. 1.8 будет заключен внутри треугольника, описывающего всю совокупность таких возможностей. Рис.1.8 Границы этого набора возможностей будут описываться cледующими линиями: p(t) С(t) + p(t+Δt) С(t+Δt) = W0, С(t) ≥ О, С(t+Δt) ≥ 0. Дифференцируя первое из приведенных соотношений, можно записать
(1,25)

Норма процента Межвременные соотношения между ценами потребления могут быть установлены (или определены) иным способом - с помощью соответствующих процентных выплат и нормы процента. Так, определим величину R как процентную «премиальную надбавку» в области потребления за период от момента t до момента t+Δt; она равна R = (р(t)/p(t+Δt))-1. Если потребление, которое станет возможным в будущем, стоит сейчас ровно столько же, сколько стоит текущее потребление, можно сказать, что процентная «премиальная надбавка» R равна нулю. Если же, однако, мы должны платить за текущее потребление больше, чем за будущее, то такая «премиальная надбавка» R характеризуется положительной величиной. Допустим, что интервал между t и t+Δt достаточно мал, чтобы мы могли считать, что процент выплачивается непрерывно по примерно одинаковой ставке; другими словами, предположим, что R = ρ·Δt, где ρ обозначает норму процента. Тогда
(1,26) Разделив обе части на Δt и приняв Δt → 0, можно записать
(1,27) Итак, относительное снижение текущей цены потребления равно (по сравнению) соответствующей норме процента. В односекторной модели в силу того, что угол наклона касательной и кривой производственных возможностей PPF равен предельному продукту капитала, взятому с обратным знаком, мы можем записать ρ = МРк или, в случаях, когда указанную функцию можно продифференцировать, ρ(t) = f'(k(f)). В качестве основной категории в теории межвременного выбора выступает норма процента, которая в условиях простой технологии, предполагающей один товар производственного назначения, оказывается равной предельному продукту капитала. Когда в модели фигурирует несколько товаров производственного назначения, столь простая взаимосвязь, конечно, не соблюдается, хотя норма процента по-прежнему продолжает играть важную роль в распределении ресурсов между текущим и будущим периодами. Когда же налицо множество потребительских товаров, понятие единой нормы процента «в чистом виде» исчезает; и все же подобно тому, как мы свободны в выборе масштаба цен (numeraire), мы можем исчислять норму процента на любой выбираемый нами товар, в том числе можем определить норму процента в денежном выражении.
Случаи, предполагающие более сложную технологию Теория роста не может, конечно, сводиться лишь к самым простым примерам. Такой подход мог бы только привести - и действительно приводил - к «методологическим» спорам относительно того, можно ли «основные» выводы, полученные для самых элементарных моделей, распространять на более сложные построения. Процесс выведения общих характеристик и закономерностей, естественно, предполагает и определенные «издержки», связанные с усложнением математического аппарата моделей. Модель, которую мы сейчас рассмотрим, содержит столь же общую характеристику технологии, как, скажем, и любая другая из существующих моделей роста. Она основана на разработанной автором этих строк совместно с Дэвидом Кэссом модели, опубликованной в 1976 г. в «The Journal of Economic Theory». Предположим, что С(t) характеризует размеры выпуска потребительского товара: Z(t) = (Z1(t), ., Zm(t)) представляет собой вектор выпуска инвестиционных товаров; К(t) = (K1(t), ., Km(t)) - вектор запасов капитальных благ; L(t) - запас единственного «первичного» фактора производства (скажем, труда), причем все величины взяты на момент t. Осуществимая (feasible) технология Т описывается тогда функцией (С, Z, К, L).

(С, Z, К, L) принадлежит Т и = Z, (1,28)
где технология представляет собой набор неотрицательных осуществимых сочетаний затрат и выпускаемой продукции. Положим, что Т представляет собой замкнутый выпуклый конус, иначе говоря, технология характеризуется постоянной эффективностью при изменении масштабов производства и уменьшающимися нормами замещения.
Пусть р(t) характеризует цену текущего потребления в момент t. Будем использовать цену потребления в исходный момент в качестве масштаба цен (numeraire), р(0) = 1. Допустим, что q(t) = (q1(t), ., qm(t)) представляет собой вектор текущих цен инвестиционных товаров в момент t. Если производственный план (С, Z, К, L) эффективен, то в каждый данный момент существуют такие цены выпуска (р, q), которые при использовании существующего запаса факторов производства (К, L) позволяют максимизировать размеры чистого национального продукта NNP. В таком случае максимизируемый NNP может быть записан в виде функции цен на выпускаемую продукцию и запасов факторов производства:
(1,29) Статические технологические возможности производства полностью описываются свойствами функции Н. В силу отмеченных выше характеристик цен Н выпукла, линейно это однородная функция по переменным (р, q). Предположение о том, что Т представляет собой выпуклый конус, равносильно посылке, согласно которой Н вогнуто и однородно первой степени относительно переменных (К, L). Частная производная (или обобщенный градиент) Н по р равна С, ∂H/∂р = С. Подобным же образом ∂H/∂qi = Zi; при i = 1, .,m. Частная производная Н по Ki является приведенной к настоящему моменту (дисконтированной) стоимостью нормы рентных платежей, обеспечиваемых i-м капитальным товаром ∂Н/∂Кi = ri, i = =1, .,m, тогда как ∂H/∂L = w (последняя величина представляет собой дисконтированную стоимость ставки заработной платы). Тогда r - это вектор текущих норм рентных платежей, обеспечиваемых капитальными товарами, а р (t), q (t), r (t) и w (t) представляют собой текущие цены, причем все они выражены через начальное (или текущее) потребление, р(0) = 1. Как и раньше, норма процента . В условиях конкуренции прибыль, которую приносит владение каким-либо активом, выраженная в единицах начального потребления, равна нулю. Прибыль, которую обеспечивает собственность на одну единицу i-го капитального блага в течение короткого периода времени [t, (t+Δt)], примерно равна qi(t+Δt) - qi(t) + ri(t)iΔt, где ri(t) представляет собой «среднюю» норму арендной платы для этого короткого периода. Разделим это вырадение на Δt и рассмотрим его предельное значение при Δt ≥ 0; тогда, введя условие нулевой прибыли, можно записать следующее соотношение:
(1,30) Для каждого капитального блага сумма доходов от прироста рыночной стоимости этого вида имущества и арендной платы, выраженной через начальное потребление, равна нулю. Если владельцы активов наделены даром совершенного краткосрочного предвидения, то такие уравнения будут обеспечивать равенство спроса и предложения на рынках капитального имущества. Указанные дифференциальные уравнения служат также условиями эффективного использования ресурсов: эффективному «межвременному плану» должны соответствовать цены (р (t), q (t}, r (f), w (t)), которые обладают описанными выше свойствами. Положим, что процентные «премиальные надбавки» в области потребления (или в сфере «полезности») равны нулю. Тогда, поскольку и р(0) = 1, р(t) = 1 для всех t. Допустим также, что численность рабочей силы не увеличивается, тогда мы можем перейти к рассмотрению NNP в расчете па душу населения Н (р(t), k(t)) ≡ Н (1, q(t), К(t)/L(t), 1). Траектории конкурентного (и эффективного) роста должны удовлетворять следующим условиям:
(1,31) и
(1,32) Из первого уравнения следует, что = z, из второго - что + r = 0. Подобная система дифференциальных уравнений известна математикам и физикам под названием системы Гамильтона. Гамильтонова функция Н полностью описывает статичную технологию. В случаях, когда ρ = 0, складываются условия оптимального (в соответствии с определением, содержавшимся в задаче Рамсея) роста при более широком выборе технологических возможностей. Решение этих дифференциальных уравнений, характеризующих равновесные состояния, позволяет получить вектор соотношений между капиталом и трудом, определяемых «золотым правилом» накопления. Обеспечивает ли такой вектор k*, определяемый «золотым правилом», стабильное или нестабильное равновесие, зависит от технологии. В частности, если H строго выпукла по q и строго вогнута по k, то при соблюдении граничных условий равновесие системы окажется глобально стабильным. Заметим: для того чтобы модель носила замкнутый характер, используется «условие спроса», которое определяет норму процента. Для того чтобы обеспечить стабильное равновесие в рамках более общей системы по мере увеличения нормы процента ρ, должны предъявляться все более жесткие требования к форме (более конкретно, на k выпуклости или вогнутости), соответствующей функции Гамильтона. Итак, в настоящее время неоклассическая теория имеет в своем распоряжении развитый «инструментарий», позволяющий исследовать в самых общих теоретических построениях (general setting) условия глобальной стабильности. При этом следует еще раз подчеркнуть: вопрос о стабильности, конечно, представляет собой интересный аспект экономических моделей, и все же стабильность никак не может считаться главным свойством таких моделей.
Неоднородный капитал и накопление различных видов активов Модели с неоднородным капиталом во многом отличаются от моделей с однородным капиталом, в этом разделе мы рассмотрим лишь две особенности моделей, включающих неоднородный капитал. Одна из них, связанная с проблемой «переключения» технологии (reswitching of techniques), вызвала особый интерес и изучалась многими авторами, хотя, на мой взгляд, эта проблема не столь уж важна с точки зрения общего содержания «межвременной» экономической теории. Другой вопрос касается оценки активов в предпринимательской экономике. Процессы оценки активов на основе конкуренции, по-моему, в какой-то мере обойдены вниманием экономистов, хотя, как мне представляется, они-то и заслуживают самого серьезного исследования, поскольку они оказываются в центре многих проблем, с которыми сталкивается «межвременная» экономическая теория.

«Переключение» технологии Ограничим наше рассмотрение случаями, в которых норма процента сохраняет постоянную величину,. Пусть Q(t) представляет собой вектор текущих цен инвестиционных товаров: Q(t) = . Тогда условия эффективности можно записать в следующем виде:

(1,33) и
(1,34) Допустим, что ∂Н(Qρ, k)/∂Q = 0 = ∂Н(Qρ, k)/∂k + ρQρ; в таком случае (Qρ, kρ) будет определять равновесное состояние, складывающееся при постоянной норме процента. Теперь предположим, что равновесный вектор капиталовооруженности представляет собой функцию от нормы процента ρ, kρ(ρ). Мы показали, что в моделях, в которых фигурирует один товар производственного назначения, равновесная норма процента определяет капиталовооруженность, соответствующую стационарному состоянию экономики, и, достигнув величины kρ, она не уменьшается при дальнейших изменениях ρ. Таким образом, в модели с однородным капиталом по мере снижения нормы процента (предполагаем, что последняя проходит через ряд равновесных значений) капиталовооруженность возрастает или по крайней мере не уменьшается. Сохраняет ли это утверждение силу и для технологий, предполагающих функционирование неоднородного капитала? Ответ гласит: нет. Используя применяемые в экономической теории методы математического программирования и предположив, что технологические коэффициенты сохраняют постоянную величину, Чемпернаун, Пасинетти, а также некоторые другие авторы построили примеры, Демонстрирующие следующее свойство. Пусть ρ1 представляет собой норму процента, при которой используется технология А. Предположим, что при некоторой норме процента ρ2 ρ2 > ρ3) снова используется технология А. Но в таком случае технологию А нельзя назвать ни более «капиталоемкой», ни менее «капиталоемкой» по сравнению с В. Эти примеры свидетельствуют о том, что трудно предполагать существование какой-то «обобщенной характеристики капиталоемкости»; вместе с тем норма процента продолжает оставаться мерой общественного дисконта при динамических сопоставлениях, предполагающих технические преобразования в процессе производства.
Уравнение, определяющее равенство спроса и предложения на рынке капитального имущества Различие, которое Кейнс проводил между сбережениями и инвестициями, на самом деле касается структуры сбережений. В простейшей модели Солоу не предусматриваются какие-либо средства накопления богатства, кроме единственного товара производственного назначения, поэтому сбережения должны принимать форму капитальных вложений и проблема распределения инвестиций между различными видами активов, разумеется, просто не возникает. Между тем действительно интересные макроэкономические динамические процессы появляются только тогда, когда становится возможным выбор того или иного вида капитального имущества. Суть процесса видна с особой отчетливостью, если рассмотреть в качестве примера выбор между различными видами «бумажных активов» (деньги, облигации, обыкновенные акции и т. п.) - такие примеры можно найти в ряде работ, однако здесь мы ограничимся простой моделью, включающей неоднородный капитал. Будем полагать, что выпуск продукции на душу населения у является функцией от приходящегося на одного занятого парка оборудования типов 1 и 2 (обозначим эти величины соответственно k1 и k2). Производственную функцию будем обозначать символом f(·); в таком случае
y(t) = f(k1(t), k2(t). (1,35)
Перед нами односекторная модель, включающая два вида капитального имущества; в этой модели y = с + z1 + z2, где zi(i = 1, 2) обозначает инвестиции в i-й вид капитального имущества, приходящиеся в среднем на одного занятого. Тогда граница производственных возможностей PPF будет представлять собой плоскость в пространстве (с, z1, z2), a при i = 1, 2. Величина p(t) представляет собой текущую цену потребления в момент t, р(0) = 1 и qi(t) - текущую цену капитального блага i на тот же момент t. Пусть Qi(t) = qi(t)/p(t) будет представлять текущую цену инвестиций в момент t. Положим также, что кейнсианская функция потребления имеет самую простую форму, скажем с = (1 - s) f(k1, k2). Если намечено производить потребительские и инвестиционные товары, то
mах (q1, q2) = р, или max (Q1, Q2) = 1. (1,36)
Кроме того, капитальные вложения будут направляться в инвестиционный товар, имеющий более высокую цену, другими словами, если 1 = Q1 > Q2, то z2 = 0. Пусть - это ожидаемый темп изменения цены i-го капитального товара, а ri - конкурентная норма арендных платежей, обеспечиваемая тем же капитальным благом. Тогда равновесие на рынке капитального имущества будет характеризоваться следующим соотношением:
(1,37) Иначе говоря, суммы ожидаемых доходов от прироста рыночной стоимости капитального блага и от поступления арендных платежей для рассматриваемых инвестиционных товаров должны быть одинаковыми. В условиях конкуренции нормы арендной платы совпадают с предельными продуктами соответствующих видов капитала, следовательно, можно записать:
ri = ∂f/∂ki ≡ fi (1,38)
и
(1,39) Если предположить, что ожидания цен носят статичный характер: ,то окажется, что Q1/Q2 = f1/f2 и инвестируемые средства направляются в тот вид капитальных благ, который обеспечивает сравнительно больший предельный продукт. Таким образом, выбор оборудования в рассматриваемом частном случае оптимален но при этом предполагается, что капиталисты не посещают школ бизнеса (иначе говоря, предполагается, что они исходят из того, что цены будут оставаться неизменными плохо справляясь с задачей предвидения будущего). Рассмотрим, однако, другой крайний случай. Пусть теперь капиталисты - все без исключения - являются выпускниками школ бизнеса и могут верно предугадывать действительные события; итак, будем полагать, что их ценовые ожидания полностью реализуются, т. е. или

(1,40) Положим, что 1 = Q1 > Q2, но f2 > f1 таком случае рассматриваемая система начинает направлять инвестиции в тот капитальный товар, который обеспечивает меньший предельный продукт. Тогда можно записать следующее соотношение:

Q2 = Q2f1 - f2. (1,41)
При этом k2 будет уменьшаться по сравнению с k1, заставляя тем самым (Q2 снижаться в еще большей степени. Этот пузырь в конечном счете должен лопнуть - весь вопрос лишь в том, как скоро это случится. Вот эти-то изменчивые, «самопроизвольные» и дестабилизирующие доходы от прироста рыночной стоимости капитальных благ и лежат в основе кейнсианского подхода, различающего общественные и частные доходы, обеспечиваемые тем или иным видом капитального имущества. В заключение можно выразить надежду на то, что в ближайшее десятилетие будут достигнуты новые важные успехи в развитии фундаментальных положений макродинамической теории. Центральную роль призваны сыграть дальнейшее изучение процессов формирования ожиданий и установления равенства спроса и предложения на рынках капитального имущества. И если можно будет преодолеть сложности, которые возникают при анализе моделей экономического роста, включающих различные виды товаров производственного назначения, ценных бумаг и денег, в будущем ждет соответствующая «награда»- которая поможет глубже разобраться в хозяйственных механизмах, определяющих сбережения, инвестиции и формирование цен на элементы капитального имущества.





















Глава 2. СОСТОЯНИЕ И ПЕРСПЕКТИВЫ ИНВЕСТИРОВАНИЯ ДЛЯ РОСТА ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ЭКОНОМИКИ
2.1. Финансовые механизмы экономического роста
В условиях новых вызовов глобальной экономики возрастает актуальность выбора экономических механизмов и экономической политики, которые смогут обеспечить стране и ее национальному бизнесу — промышленности и банкам — прочную внутреннюю основу развития и достойное место в мире. Положение бизнеса в первую очередь определяется состоянием национальной экономики — насколько она сильна, настолько прочны будут и позиции отечественных компаний. В слабой кризисной экономике нельзя ожидать формирования мощного национального предпринимательского сектора и повышения уровня жизни населения. Поэтому для укрепления позиций российского бизнеса на внутреннем и мировом рынках необходимо прежде всего динамичное развитие экономики страны. Важность экономического роста вряд ли может быть поставлена под сомнение. При этом его нельзя рассматривать как панацею от всех проблем страны или лишь как текущую конъюнктурную фазу ее развития. Более того, следует оценить, всякий ли экономический рост в принципе «хорош» и любые ли средства для его достижения оправданы. Существуют примеры, когда ТНК «выкачивали» ресурсы из развивающихся экономик, которые временно росли (качественно не развиваясь), после чего, лишившись ресурсной базы, прочно застревали на третьеразрядных ролях, не имея каких-либо перспектив улучшить свое положение. Эффективный экономический рост должен опираться на объективные устойчивые предпосылки и быть составной частью долгосрочной стратегии социально-экономического развития страны в целом. Одновременно необходимо проводить активную политику по его стимулированию в увязке с промышленной, бюджетно-налоговой, денежно-кредитной политикой в целях обеспечения национальных приоритетов развития экономики. Механизмы экономической политики также должны быть направлены на достижение этих целей. Между тем в ходе обсуждения проблем поддержания экономического роста часто приводятся доводы о крайне важной роли мировых цен на нефть для исполнения государственного бюджета и финансирования экономического роста. Встречаются рассуждения и о том, каков должен быть «девальвационный потенциал» рубля и на какую величину в данной связи следует обесценить национальную валюту, чтобы стимулировать экспорт. Постановка таких вопросов исходит из вполне конкретных, получивших распространение в настоящее время подходов, определяющих границы и устанавливающих рамочные условия, при которых возможно осуществление экономических «маневров» при решении текущих и стратегических задач. Очевидно, при таких подходах экономический рост в России будет полностью зависеть от мировой конъюнктуры и от желания (или нежелания) иностранных инвесторов финансировать экономические проекты в нашей стране. Насколько это оправдано? Действительно ли (если не принимать во внимание перераспределение одних и тех же ресурсов внутри страны между участниками рынка) основной прирост ресурсов в экономике в целом возможен только на базе использования внешних источников? А значит, в стратегическом плане лишь внешние ресурсы могут обеспечить масштабный экономический рост? Но если они не поступят в страну, то и экономический рост не состоится? И насколько целесообразно делать ставку на экспорт как на один из главных каналов увеличения средств, необходимых для экономического роста? Рассмотрим некоторые важные механизмы поддержания экономического роста. В условиях интеграции в мировую экономику внешняя сфера и те огромные ресурсы, которые находятся на финансовых рынках, открывают большие возможности для финансирования экономического роста. Их приток свидетельствует и о повышении доверия к экономике, что в целом положительно влияет на общеэкономический климат. В то же время эти ресурсы подвержены действию мировой конъюнктуры, а также политических факторов и могут в достаточно короткие сроки быть выведены из страны. В результате на валютном и финансовом рынках может возникнуть кризисная ситуация, что способна поставить под угрозу стабильность национальной экономики в целом и надолго остановить экономический рост. Фактически на эту опасность указывал видный экономист М. Мусса, который был одним из экономических советников президента США Р. Рейгана, а затем в течение 10 лет занимал пост директора Департамента исследований МВФ: «Высокая открытость к международным движениям капиталов, особенно краткосрочных, может быть опасна для стран, проводящих непоследовательную макроэкономическую политику, а также для недостаточно капитализированных или неадекватно регулируемых финансовых систем»[15]. По уровню монетизации, то есть по отношению М2/ВВП, российская экономика занимает одно из последних мест в мире (этот показатель составляет 15-16%), а на национальном финансовом рынке в силу незначительных объемов внутренних ресурсов вся конъюнктура фактически определяется притоком или оттоком иностранных средств. С учетом этого стабильность национальной экономики и финансового сектора должна опираться, во-первых, на рычаги, предотвращающие дестабилизирующее воздействие краткосрочных «горячих» денег, а во-вторых, на системные механизмы формирования инвестиционных ресурсов.
Политика привлечения иностранных инвестиций (при всей их важности) в целом не может носить стихийного характера исходя из принципов: «любые инвестиции хороши» и «чем больше — тем лучше». Существенно, какова доля привлекаемых ресурсов в общем объеме денежной массы, как они соотносятся с ВВП. Если «короткие», ликвидные иностранные деньги будут доминировать в денежной массе, то любое их движение может привести к дестабилизации всей экономики (практически во всех «кризисных экономиках» Латинской Америки и ЮВА доля иностранных ресурсов в М2 и их отношение к ВВП в преддверии кризиса были очень высокими).
Следует принимать во внимание и факторы геоэкономического характера, вопросы экономической безопасности, возможности использования внутренних рычагов в формировании активной экономической политики и управления ресурсами в соответствии с национальными приоритетами. И здесь денежные власти страны и отечественный бизнес должны играть более значимую и активную роль. Это особенно актуально, учитывая что, согласно последним оценкам Всемирного банка, экономический рост в России «по-прежнему в большой степени зависит от цен на нефть и газ»[16]. При этом, как и раньше, в материалах Банка России предусмотрено, что «основным» источником увеличения денежного предложения продолжает оставаться покупка Банком России иностранной валюты»[17]. Причем сам Центральный банк РФ признает несовершенство данного подхода: «Такая система управления не позволяет взять под полный контроль динамику денежно-кредитных показателей, так как в ней отсутствуют элементы «тонкой настройки». Причина этого кроется в том, что приток или отток ликвидности по линии интервенций Банка России на валютном рынке напрямую зависит от колебаний внешнеэкономической конъюнктуры»[18]. Способствуют неустойчивости и фактор волатильности и подвижности международных финансовых ресурсов, а также внеэкономические причины, по которым средства иностранных инвесторов могут поступать в страну или выводиться из нее[19]. В целом валютный фактор в экономическом развитии должен прежде всего учитываться при решении тех вопросов, когда без валютных ресурсов обойтись нельзя. Речь может идти, например, о стратегическом импорте, погашении внешнего долга и т.д. Что же касается формирования рублевых ресурсов, а также финансирования внутриэкономических процессов, то здесь в первую очередь необходимо опираться на внутренние механизмы, где важную роль играют инструменты национальных денежных властей — и с точки зрения формирования ресурсной базы, и в плане управления самими финансовыми потоками. Именно это наблюдается в ряде ведущих стран. На рисунке 2.1 показаны основные каналы формирования ресурсной базы японской иены и доллара США, которые используются соответственно Банком Японии и Федеральной резервной системой (ФРС) США. Денежная база, данные о которой приводятся на рисунке, является показателем, фактически отражающим величину всей эмиссии японских иен и американских долларов, имеющих в настоящее время хождение в мире. Почти на 80% Банк Японии формирует ресурсы под бюджетные задачи — об этом свидетельствует величина государственных ценных бумаг, находящихся на балансе Банка Японии, под которые он эмитировал иены. Аналогичная картина наблюдается в США. По данным ФРС, при величине денежной базы доллара около 700 млрд. долл. (октябрь 2002 г.) на государственные казначейские облигации, находящиеся на балансе Центрального банка США, приходится примерно 600 млрд. долл. Другими словами, более чем 80% всех долларов, имеющихся в настоящее время в мире, были эмитированы в результате финансирования различных бюджетных программ. Отметим, что рассматриваемые подходы важны не только с точки зрения денежно-кредитной политики. Они свидетельствуют о характере фундаментальных системных основ при проведении экономической политики в целом. Как мы видим, такая политика опирается на следующие принципы: бюджетные приоритеты являются решающими при формировании ресурсов в экономике; бюджет служит механизмом, определяющим первичную структуру финансовых потоков; денежные власти (Минфин, ЦБ) полностью замыкают на себя и контролируют процесс создания всей ресурсной базы, используя при этом сугубо внутренние, «эмиссионно-бюджетные» рычаги, что позволяет проводить независимую от воздействия мировой конъюнктуры политику в соответствии с национальными приоритетами. Важно, что при проведении такой политики ресурсы направляются в первую очередь в те сферы и на те нужды, которые влияют на тип экономического развития и дают сигнал рынку относительно общего характера экономических целей и задач. Более того, именно через указанные механизмы решается задача формирования «длинных» ресурсов, необходимых для обеспечения долгосрочного экономического роста. В числе проблем, тормозящих развитие инвестиционной деятельности в России, часто называют отсутствие «длинных» денег. Действительно, банки имеют в привлекаемых ресурсах (пассивах) преимущественно «короткие» средства, что затрудняет последующее их размещение на более длительные сроки. Очевидно, используя только внутрибанковские рычаги (процентные ставки, норму резервирования и т.д.) и внутренние возможности банковского сектора, нельзя полностью решить задачу формирования инвестиционных ресурсов, адекватных целям подъема экономики. В ведущих странах основа таких ресурсов формируется национальными денежными властями. Как показывают балансы Банка Японии и ФРС США, в их портфелях госбумаг большую часть занимают «длинные» инструменты (см. табл. 2.1 и 2.2). Так, в Банке Японии бумаги со сроком погашения свыше 5 лет составляют более 40 трлн. иен, то есть 60% его общего портфеля госбумаг. В ФРС на такие бумаги приходится более 130 млрд. долл., или свыше 20% его госпортфеля, при том, что еще более 170 млрд. долл. (30% госпортфеля) составляют инструменты со сроками от 1 до 5 лет. Таблица №2.1
Правительственные облигации Японии,
находящиеся на балансе Банка Японии (октябрь 2002 г.) Срок обращения Трлн. иен
Доля в общем портфеле госбумаг,
находящихся у Банка Японии, % от 1 года до 5 лет
4
6
6 лет
2
3
10 лет
35
51
20 лет
8
12
Итого
49
72 Источник: Bank of Japan, Policy Planning Agency, October 2002. Таблица № 2.2 Правительственные облигации США, находящиеся на балансе
Федеральное резервной системы (октябрь 2002 г.) Срок обращения
Млрд. долл.
Доля в общем портфеле госбумаг,
находящихся у ФРС, % от 1 года до 5 лет
177
29
от 5 лет до 10 лет
51
8
свыше 10 лет
82
14
Итого
310
51 Источник: Federal Reserve Statistical Release, October 2002. С учетом той роли, которую играют бюджетные инструменты в формировании всей денежной базы доллара и иены, можно прийти к выводу, что такие «длинные» бумаги более чем на 40% (по доллару) и более чем на 50% (по иене) формируют всю денежную базу указанных валют. Таким образом, около половины всех иен и долларов, имеющихся в мире, в момент своего возникновения были эмитированы на основе долгосрочных бюджетных инструментов. Следовательно, экономика уже изначально получает существенный инвестиционный потенциал, который мультиплицируется по мере подключения к работе с «длинными» проектами частного сектора (субподрядчиков и т.д.). Именно денежные власти закладывают основы «длинных» финансовых ресурсов в экономике. Это, естественно, отражается и на структуре денежной массы. Так, в США в 2002 г. в денежном агрегате МЗ на «нетрансакционный» компонент (то есть, по сути, на ресурсы уменьшенной ликвидности) приходилось 85%. Можно заключить, что сам характер базовой структуры формируемых ресурсов способствует развитию инвестиционной деятельности. Но частный сектор имеет ряд дополнительных возможностей. Речь идет о сбережениях населения, средствах пенсионных фондов, чьи ресурсы также носят долгосрочный характер, развитой системе гарантий (в том числе при участии государства). Кроме того, в качестве стимулов задействованы нормы резервирования. Например, в США по целому ряду срочных вкладов финансовые институты вообще не производят резервных отчислений в ФРС. Это, во-первых, в целом увеличивает объем ресурсов, находящихся в распоряжении частного сектора; во-вторых, повышает эффективность использования средств (поскольку проценты на резервы не начисляются); в-третьих, стимулирует привлечение средств на срок, что также увеличивает инвестиционные возможности. Широко распространена и практика рефинансирования, способствующая большей эффективности управления ресурсами. Интенсивно используются рычаги снижения процентных ставок для того, чтобы сделать ресурсы более доступными для участников рынка. Отметим, что с 2001 г. ФРС США уже 12 раз снижала процентные ставки, которые составляют в настоящее время 1,25% — самый низкий показатель за более чем 40 лет. В Японии ставки приближаются к нулевым значениям. Ясно, что удешевление ресурсов расширяет и круг их использования, делая возможным финансирование все возрастающего числа проектов. Подобное активное участие центральных банков многих стран в проведении экономической политики в принципе оправдано, поскольку в их руках сосредоточены мощные экономические рычаги. Именно поэтому многие страны законодательно возлагают на свои центральные банки задачи не только финансового характера (поддержание низких темпов инфляции, обеспечение стабильности национальной валюты и т.д.), но и более широкие — стимулирование экономического роста, повышение уровня занятости (ФРС США), содействие достижению государственных целей (Банк Японии), помощь в координации политики в сфере занятости (Европейский центральный банк — ЕЦБ). Даже в тех случаях, когда речь идет о стабильности цен, она часто понимается не как конечная цель, а как необходимая предпосылка экономического роста (ЕЦБ). В результате системообразующая роль государства в целом в экономике и при выработке экономической политики остается решающей. При этом финансовый сектор выступает той основой и тем инструментом, на которые опираются различные страны при проведении своей экономической политики. Отметим в данной связи, что участие государства в банковских системах многих стран (в том числе и развитых) весьма значительно. Так, в Германии высокая доля государства в активах сберегательных и земельных банков позволяет им при проведении кредитной политики использовать более низкие процентные ставки, что, по оценкам экспертов, способствует оживлению экономики. Поэтому, несмотря на возражения других стран по поводу нарушения правил конкуренции ЕС, германские власти согласились рассмотреть вопрос об уменьшении своей доли в банковских активах лишь начиная с 2005 г. Государство часто концентрирует свое внимание на сферах, требующих настолько масштабных, долгосрочных и порой низкодоходных инвестиций, что частный бизнес их освоить не может. В то же время в реализации таких проектов заинтересованы все участники рынка, потому что это позволяет им более эффективно осуществлять свою деятельность. Более того, возможно подключение частного бизнеса к различным компонентам таких проектов. Здесь речь идет не о конкуренции между бизнесом и государством, а об их взамодополняемости, о координации усилий и совместной заинтересованности в создании нормальных условий ведения бизнеса и формировании стабильной общеэкономической среды. При этом широко используется практика «целевого» финансирования. В рамках федерального бюджета США существует разветвленная сеть специализированных фондов, участвующих в финансировании как социальных программ, так и программ развития бизнеса. Таблица № 2.3
Доля государства в активах банков, (в %) Страны
Доля государства в активах банков Страны
Доля государства в
активах банков
1985 г.
1995 г.
1985 г.
1995 г. Австрия
64
50
Исландия
71
71 Аргентина
61
61
Италия
65
36
Германия
36
36
Норвегия
68
50
Греция
78
78
Тайвань
81
77
Египет
91
89
Турция
56
56
Израиль
65
65
Уругвай
69
69
Индия
97
85
Финляндия 31
31 Индонезия
43
43
Франция
75
17 Источники: Cеcchetti S., Krause S. Financial Structure, Macroeconomic Stability and Monetary Policy. — NBER Working Papers, July 2001; Porta R., Lopez-de-Silanes F., Shleifer А. Government Ownership of Bаnks.— NBER Working Papers, March 2000. Европейские страны, причем даже такие «столпы» европейской интеграции, как Германия, Франция, Италия, тоже нередко опираются на чисто административные формы регулирования экономики. Демонстрируемая ими склонность к использованию в ряде случаев протекционистских или административных методов решения экономических проблем (в том числе путем оказания «помощи» неэффективным предприятиям и т.д.) дала повод английскому журналу «Economist» квалифицировать подобные действия как «атавизм», а сами страны, представляющие ядро ЕС, — как «смотрящие назад»[20]. В целом доля государства в экономике в нормальных некризисных условиях характеризуется тенденцией к постепенному снижению. Так, если еще в середине 1980-х годов эта доля в активах национальных банковских систем была очень высокой (несмотря на то что к тому времени банковские системы многих стран уже были достаточно зрелыми, имели довольно долгую историю и могли развиваться на сугубо частной основе), то в 1990-е годы ситуация начала меняться и в банковских системах стала возрастать роль частного сектора (см. табл. 2.3). При этом он мог опираться на те прочные и эффективные основы, которые были заложены государством, что позволило уменьшить присутствие последнего. Кроме того, создавались благоприятные условия для укрепления позиций банков, использовался большой набор стимулов и рычагов, способствующих упрочению частного сектора. В случаях, когда национальные банковские системы входили в полосу кризисов, им оказывалась мощная государственная поддержка: в Японии, Чили, Уругвае— более 30% ВВП; в Германии, Испании, Финляндии, Мексике — 10-15% ВВП; в Аргентине, Индонезии, Кувейте — 45-50% ВВП. Напомним, что в России эта величина составляла 0,3% ВВП, то есть даже в относительных цифрах — в 100 и более раз меньше, чем в целом ряде стран[21]. В России также нужно проводить более активную политику стимулирования экономического роста и инвестиций с учетом опыта других стран. Один из важнейших моментов здесь — последовательное использование денежными властями имеющихся у них механизмов, необходимых для формирования финансовых ресурсов и содействующих их дальнейшему направлению на инвестиции, что должно сопровождаться реализацией мер по стимулированию спроса в увязке с выработкой приоритетов экономической политики в целом. При этом надо учитывать, что процесс формирования «длинных» инвестиционных ресурсов не может идти быстро, и сам реальный сектор еще не всегда готов к приему средств. В данной связи следует уделить особое внимание отладке механизмов, стимулирующих поступление ресурсов в реальную экономику, создающих условия для более длительных сроков размещения средств с одновременным предотвращением разбалансировки других сегментов рынка и уменьшением инфляционных рисков. Естественно, мы имеем в виду комплексный подход, обеспечивающий благоприятные предпосылки для этого процесса на всех этапах движения финансовых средств — от первоначального привлечения ресурсов до их конечного инвестирования. Так, нужно разработать комплекс мер по удешевлению формируемой ресурсной базы. Стимулами и для вкладчиков, и для банков могут быть более низкие ставки налогообложения по начисляемым процентам в случае размещения средств на длительные сроки. Эти меры могут сочетаться, с более низкой нормой резервирования по «длинным» ресурсам, что позволит устанавливать по таким вкладам и более высокие проценты, повышая их привлекательность. Причем, если есть опасения (а они иногда высказываются), что участники рынка будут по-прежнему ограничиваться «коротким» размещением средств, возможно использование механизмов, предполагающих «заниженные» резервный и налоговый режимы только на величину средств, размещенных на длительные сроки. Важную роль должен играть механизм гарантий, особенно актуальный в период, когда общеэкономическая среда еще довольно неустойчива и требуется первоначальный импульс, чтобы сдвинуть процесс с мертвой точки. Например, Банк России (помимо Минфина) может предоставлять гарантии поддержания ликвидности коммерческих банков, направляющих средства на финансирование приоритетных (с точки зрения задач экономической политики) проектов. В случае задержек отдачи от них он мог бы временно пополнять ликвидность таких банков (подобные механизмы предлагались в начале 1990-х годов). Большое значение имеет формирование механизмов, способствующих высвобождению и расширению возможностей использования уже имеющихся средств. В этой связи целесообразно рассмотреть меры по увеличению кредитного мультипликатора — уже упоминавшееся снижение нормы резервирования (в данном случае — с точки зрения мультипликационного роста ресурсов), уменьшение доли наличных денег в денежной массе, ограничение отвлечения ресурсов на депозиты ЦБ (за счет создания других эффективных возможностей) и т.д. Важны здесь и меры по уменьшению долларизации отечественной экономики. Использование долларов во внутреннем обороте существенно сужает возможности мультипликационного расширения средств и в целом подрывает позиции рубля как национальной валюты. Помимо объективных причин, связанных с неясностью экономической политики, такая ситуация «подпитывается» и ожиданиями самих участников рынка относительно дальнейшего номинального обесценения рубля, поскольку они понимают, что подобная курсовая политика проводится в целях стимулирования экспорта (рост валютных резервов ЦБ фактически свидетельствует о том, что осуществляются интервенции в поддержку доллара, не допускающие снижения его курса)[22]. Укрепление экономики и национальной валюты будет для участников рынка серьезным стимулом для проведения операций в рублях и создаст дополнительную основу для инвестиционной деятельности. 2.2. Проблемы экономического роста
В фокусе экономико-политических разногласий 2002 года была проблема экономического роста. В обсуждении приняли участие практически все ведущие политики и экономисты России, включая Президента РФ. У дискуссии была объективная основа — неуклонное снижение темпов роста, происходящее вот уже на протяжении трех лет.
Вопрос о темпах роста стал предметом критического анализа с самого начала 2002 г. Первоначально это было связано со стагнацией в зимние месяцы. Осенне-зимняя стагнация прослеживается в российской экономике уже на протяжении ряда лет, однако каждый раз исследователями ставится один и тот же вопрос: является ли эта приостановка сезонным явлением или же страна находится перед угрозой полномасштабной рецессии? Вопрос этот стоял тем более остро, что в 2001 г. наметились негативные тенденции в развитии мировой: экономики и, естественно, возникли опасения, не является ли российская стагнация частью общемировых процессов.
К весне 2002 г. экономика России вновь продемонстрировала рост, однако темп его был ниже, чем в предыдущие два года. Если в 2000 г. ВВП вырос на 9%, в 2001 г. — на 5, то в 2002 г. — не более чем на 4%. Низкими оставались и показатели инвестиционной активности — прирост инвестиций в 2002 г. составил порядка 2,7%. Серьезной проблемой стало отсутствие заметного структурного обновления: во втором полугодии наблюдалась стагнация производства в инвестиционных и потребительских отраслях промышленности приросте экспортных сырьевых отраслей (прежде всего топливной промышленности и цветной металлургии). Правда, одновременно происходило повышение спроса на конечные товары как потребительского, так и производственного назначения, что при определенных условиях может стать фактором расширения производства. И хотя темп роста российской экономики превышал показатели стран ЕС и Северной Америки, его параметры стали поводом для жесткой критики правительства со стороны различных групп политиков и экономистов. Суть ее состояла в том, что такими темпами Россия очень нескоро достигнет нынешнего уровня даже наиболее бедных стран ЕС и уж точно проиграет в соревновании с Китаем. В. Путин несколько раз весной 2002 г. высказывался на эту тему, призывая правительство ставить перед собой «более амбициозные задачи». Таким образом, проблема роста в этой дискуссии выступала не столько как экономическая, сколько как политическая. Главным вопросом здесь была оценка эффективности деятельности правительства и соответственно вопрос об альтернативах — как проводимому курсу, так и осуществляющим этот курс персоналиям. Данный вопрос, впрочем, не может ограничиваться узкополитическим аспектом, каким бы важным он ни представлялся. В 2002 г. была четко сформулирована ключевая задача на предстоящие годы (или даже десятилетия): преодоление разрыва между Россией и наиболее передовыми странами мира. Такого рода задача достаточно хорошо известна из экономической истории последних двух столетий и именуется «догоняющим развитием». Ее решение может стать объединяющей общество идеей, на отсутствие которой нередко жаловались представители российской элиты в 1990-е годы. Однако принципиальной особенностью стоящей перед Россией задачи является необходимость прорыва в условиях постиндустриализации, прорыва от индустриального общества к постиндустриальному. Такую задачу пока еще никому решать не приходилось[23]. Признание названной проблемы в качестве ключевой уже в исходном пункте позволяет выделить ряд характеристик роста, который необходимо обеспечить в современной России. Во-первых, нужен устойчивый рост в средне- и долгосрочной перспективе, а потому важно не допускать принятия популистских решений, которые приводят к краткосрочным эффектам, то есть обеспечивают красивые цифры роста в ближайшие годы, за чем следует тяжелый кризис. Во-вторых, рост должен сопровождаться прогрессивными структурными сдвигами. В-третьих, радикальные структурные сдвиги требуют формирования такой институциональной системы, которая обеспечивает высокую адаптивность экономики и отдельных экономических агентов к постоянно меняющимся вызовам времени. Экономический рост — проблема многоаспектная, тем более когда речь идет о стране, только выходящей из длительного периода революционных потрясений и стоящей перед необходимостью глубокой структурной трансформации экономики. Разные экономические и политические группировки, участвующие в такой ситуации в дискуссии о росте, пытаются решать в ней свои, существенно различающиеся задачи. Вопрос о росте становится полем борьбы за власть, причем менее всего тактика этой борьбы может ассоциироваться с позицией левых сил. Они, конечно, также имеют свои представления о «правильной», то есть обеспечивающей экономический рост системе мероприятий, однако отнюдь не КПРФ играет сейчас ведущую роль в критике правительства. Наиболее активными здесь были как раз группировки, так или иначе связанные с исполнительной властью — уже находящиеся в структурах власти, но стремящиеся к укреплению своего положения и расширению сферы влияния на правительство. В содержательном отношении дискуссия развивалась вокруг четырех базовых моделей консолидации экономического роста. 1. Дирижистская модель, основанная на применении принципов традиционной промышленной политики, включая выделение отраслевых приоритетов и государственную (финансовую и нефинансовую) поддержку этих секторов. Ее сторонниками выступали представители как левых сил, так и ряда действующих структур власти и связанных с ними экономистов. Данная модель основывается на этатистской идеологии, на вере в возможности государства объективно определять приоритеты и формировать долгосрочную стратегию роста. Не менее важен в этой модели протекционизм как способ защиты отечественного производителя от конкуренции иностранных фирм. Таким образом, модель предполагает проведение активной «промышленной политики» в традиционном (отраслевом) значении этого слова. 2. Укрепление финансово-промышленных групп, повышение инвестиционной (и вообще организаторской) роли конгломератов крупнейших фирм. Предполагается, что такие образования обеспечивают концентрацию ресурсов (финансовых, интеллектуальных), а также снижение трансакционных издержек (благодаря соединению в себе финансовых, производственных и исследовательских организаций)[24]. 3. Резкое сокращение бюджетной нагрузки на экономику (реформа формирования и расходования бюджетных средств), приведение ее в соответствие с параметрами, характерными для стран аналогичного уровня экономического развития[25]. 4. Институциональные реформы, нацеленные на стимулирование предпринимательской деятельности, проведение активной политики государства по созданию благоприятных условий для инвесторов — как отечественных, так и иностранных. Для этого необходимо формирование адекватной системы институтов, включая соответствующее законодательство и эффективную правоприменительную систему. Правительство М. Касьянова делает очевидный упор на последнюю модель, которая является, по нашему мнению, наиболее адекватной вызовам постиндустриальной эпохи, но и наименее эффектной с точки зрения публичной политики. Консервативная макроэкономическая политика, налоговая реформа, дерегулирование, переговоры о присоединения к ВТО и об общеевропейском экономическом пространстве, разработка нового трудового и пенсионного законодательства, постепенное реформирование естественных монополий — эти и другие направления работы правительства реализуются с 2000 г. (хотя и непоследовательно). Но именно они создают базу для достижения устойчивости российской экономики, осуществления в ней структурных реформ.
Однако, повторим, такая политика внешне выглядит недостаточно эффектно и оказывается очень уязвимой для критики со стороны тех, кто верит в «экономические чудеса» или просто заинтересован в смене кабинета министров. Естественно, возникают разного рода предложения: например, об активизации промышленной политики в смысле «назначения» отраслевых приоритетов и предоставлении им финансовой и нефинансовой поддержки со стороны государства; или о резком снижении бюджетной нагрузки в ВВП; или о заметной девальвации рубля как способе защиты отечественных товаропроизводителей от иностранной конкуренции.
Проблема консолидации роста имеет несколько аспектов, которые следует принимать во внимание при выработке решений практической политики. Во-первых, это особенности современного этапа технологического развития, когда перед страной стоит задача постиндустриального прорыва. Во-вторых, существуют некоторые особенности роста, совпадающего по времени с глубокой структурной трансформацией национальной экономики. В-третьих, в условиях глобализации и открытости российской экономики ее состояние не может не реагировать на состояние мировой конъюнктуры (было бы странно ожидать высоких темпов роста при мировой рецессии). В-четвертых, на рост влияет и специфика постреволюционной ситуации. Все четыре перечисленных обстоятельства непосредственным образом влияют на экономический рост в современной России, а их переплетение в значительной мере предопределяет специфику решения стоящих перед страной социально-экономических проблем. Ключевой проблемой при выработке политики роста является признание постиндустриального характера стоящих перед современной Россией вызовов. Механизм решения задач «догоняющего развития» в постиндустриальном мире существенным образом отличается от решения аналогичных проблем в эпоху индустриализации, к которой привыкли апеллировать критики проводившейся в 2000 — 2002 гг. экономической политики. Главной особенностью современного экономического развития является стремительный рост уровня и разнообразия (вплоть до индивидуализации) потребностей, с одной стороны, и возможностей их удовлетворения — с другой. Это означает, в свою очередь, резкое сужение временных горизонтов, позволяющих делать ответственные прогнозы относительно особенностей и приоритетных направлений технологического развития стран и отдельных секторов. Если в индустриальную эпоху можно было наметить приоритеты роста на 20-30 лет и при достижении их действительно войти в число передовых стран (что и сделали в XIX в. Германия, а затем Япония и СССР), то теперь приоритеты быстро меняются. И сейчас можно попытаться превзойти весь мир по производству компьютеров на душу населения, разработать программы производства самых лучших в мире самолетов и телефонов, но к моменту их успешного осуществления выяснится, что мир ушел далеко вперед. На протяжении 2002 года неоднократно предпринимались (и будут предприниматься в дальнейшем) попытки определения долгосрочных отраслевых приоритетов, на которых государство могло бы сосредоточить внимание и сконцентрировать ресурсы. Однако пока все попытки такого рода проваливались, поскольку на самом деле не существует объективного критерия для выделения отраслевых приоритетов. Дальнейшая дискуссия может привести лишь к тому, что в качестве приоритетных будут выделены сектора, обладающие максимальными лоббистскими возможностями. Специфика постиндустриального прорыва предполагает выдвижение на передний план задач обеспечения гибкости и адаптивности экономической системы, роста способности экономических агентов быстро и адекватно реагировать на вызовы времени. Адаптивность заступает место концентрации ресурсов в качестве ключевого ориентира государственной политики. Причем адаптивность гораздо важнее формальных показателей уровня экономического развития, измеряемого данными о среднедушевом ВВП. Не следует также забывать, что перед Россией стоит в настоящее время задача не только (и даже не столько) обеспечения роста, но прежде всего проведения глубокой структурной трансформации. Между тем, как показывает опыт наиболее развитых стран, период структурных реформ нередко сопровождается замедлением темпов роста, а то и внешней стагнацией (как это было, например, в ряде стран Запада в 1970-е годы). Отчасти это связано с тем, что новые сектора (особенно сектор услуг) плохо фиксируются методами традиционной статистики, отчасти обусловлено необходимостью накопления ресурсов для нового технологического рывка[26]. Разумеется, сказанное не должно восприниматься как апология стагнации. Экономического роста без структурных сдвигов достаточно легко достичь с помощью методов государственного администрирования, однако такой рост не сделает страну богаче, а экономику эффективнее. Постиндустриальное общество структурно отличается от индустриального тем, что доля услуг в ВВП и в занятости становится преобладающей. Движение в этом направлении уже обозначилось в современной России, однако надо придать ему более целенаправленный и последовательный характер. Стратегия прорыва (а не повторения) должна ориентироваться на усиленное развитие сектора услуг и в первую очередь высокотехнологичных услуг. Хотя дальнейшая отраслевая конкретизация и здесь была бы опасна. Что же касается «промышленной политики», то она ни в коем случае не должна ориентироваться ни на «назначение приоритетов», ни на «выбор победителей». Оба таких подхода означали бы консервацию формирующихся пропорций. Гораздо важнее стратегия постоянной корректировки структуры, при которой власть готова гибко защищать политическими (в том числе и внешнеполитическими) методами всех, кто добивается успеха на поле мировой конкуренции. Акцент на секторе высокотехнологичных услуг не означает забвения других секторов, где у страны есть определенные перспективы. К таковым относятся, например, автомобилестроение и самолетостроение. Однако надо отдавать себе отчет в том, что при всей важности развития этих секторов (с политической, технологической и социальной точек зрения) они вряд ли станут точками прорыва в постиндустриальную систему координат. Есть также ряд приоритетных в логике постиндустриального общества, но выходящих за рамки собственно экономической сферы секторов, на которых государство должно сосредоточиться в первую очередь. К ним относятся: — развитие образования. Россия имеет здесь очевидные сравнительные преимущества, поскольку уровень и качество образования у нас превышают параметры, характерные для стран с аналогичным уровнем экономического развития. Между тем именно вложения в образование являются важнейшим фактором обеспечения экономического рывка. — развитие здравоохранения. Эта отрасль помимо гуманитарной составляющей, по-видимому, характеризуется значительным мультипликативным эффектом. При всей условности подобного примера стоит отметить, что здравоохранение может в современных условиях сыграть ту же роль, что и железнодорожное строительство при индустриализации конца XIX в. — военная реформа, включая изменение системы комплектования армии с выходом на контрактные принципы в кратчайшие сроки. В настоящее время массовое уклонение молодежи от службы в армии оказывает существенное искажающее влияние на рынок труда, а также на спрос на образовательные услуги (включая отъезд на учебу и работу за границу).
К этому перечню следует добавить реформу судебной системы и реформу государственного управления, о чем в 2002 г. также велись активные дискуссии среди экспертов, разрабатывались соответствующие документы. Более того, реальное развитие событий подводит к выводу, что именно в реформе политических институтов и кроется сейчас «узкое место» экономического развития. В условиях несовершенства политических институтов (судебной и правоохранительной систем, а также государственного управления) дальнейшее совершенствование экономического законодательства будет давать все меньшую и меньшую отдачу. Ведь экономическое законодательство лишь формирует определенные «правила игры», реализация которых зависит от правоприменительной практики, то есть прежде всего от состояния институтов политической организации общества.
Помимо традиционной промышленной политики муссируется еще один комплекс рекомендаций по стимулированию экономического роста. В центре внимания здесь находятся вопросы денежной политики и в первую очередь противодействия или допущения укрепления реального курса рубля. Сторонники «слабого рубля» мотивируют свою позицию тем, что при таком развитии событий национальный производитель оказывается в большей степени защищенным от иностранной конкуренции. Адепты же «сильного рубля» утверждают, что такого рода защита от конкуренции сдерживает структурную перестройку экономики и консервирует отсталость. Реальная ситуация выглядит несколько иначе. Во-первых, возможности денежных властей воздействовать на реальный курс в условиях его высокой зависимости от предложения валюты на внутреннем рынке ограничены. Благоприятная ценовая конъюнктура на товары российского экспорта объективно толкает рубль вверх, и власти могут сдерживать его рост лишь в небольших масштабах и лишь при некоторых дополнительных условиях. Скажем, в 2002 г. реальный курс рубля мало изменился, одновременно евро начал расти по отношению к доллару. Тем самым, несмотря на существенный приток иностранной валюты, рубль по отношению к евро не укрепился, а значит, это не повлияет негативно на конкурентоспособность российских товаропроизводителей (поскольку основная часть импорта поступает в Россию из Европы). Во-вторых, укрепление национальной валюты с точки зрения его воздействия на экономику само по себе не может оцениваться ни положительно, ни отрицательно. Рост обычно сопровождается усилением местной валюты, однако исключительно важны факторы подобного усиления. Положительное влияние укрепления рубля на рост будет наблюдаться только в случае притока иностранных инвестиций, то есть в условиях повышения производительности труда и соответственно конкурентоспособности внутреннего производства. Напротив, укрепление рубля в результате увеличения притока экспортной выручки является опасным феноменом, способным лишь подорвать внутренне производство, став причиной «голландской болезни». Если постиндустриальные вызовы задают стратегические контуры политики роста, то специфика послереволюционного развития определяет набор тактических проблем, которые должно принимать во внимание правительство. Постреволюционная экономика характеризуется двумя важными особенностями. Во-первых, существование так называемых восстановительных закономерностей роста, которые проявляются практически во всякой экономике, пережившей тяжелый спад и восстанавливающей докризисный уровень. Во-вторых, сохранение высокого уровня трансакционных издержек из-за слабости ряда политических институтов (прежде всего судебной, административной и правоохранительной систем), а также из-за отсутствия (или наличия негативной) кредитной истории большинства экономических агентов, включая государство. Применительно к современной России существенным моментом проявления восстановительных - закономерностей выступает затухающий характер этого роста[27]. Проблема состоит в том, что параллельно с восстановлением докризисного уровня производства необходимо запустить механизм нового роста, ориентированного на структурное обновление экономики, а это требует реализации очень сложного комплекса мер, о которых речь шла выше. Наличие временного разрыва между затуханием восстановительных темпов и началом качественно нового роста может стать источником политического кризиса, связанного с неготовностью элиты примириться с периодом относительно низких темпов развития. Возникает искушение прибегнуть к набору экзотических и крайне опасных мер, как это уже было в СССР в конце 1920-х годов[28]. Для ускорения экономического роста необходимо также существенное снижение трансакционных издержек, которые в постреволюционной стране по меркам развитых экономик чрезвычайно велики. Эта проблема характерна для всех стран, выходящих из периода социально-политической нестабильности, причем а priori нельзя сказать, сколько времени потребуется для восстановления доверия инвесторов к институциональной системе страны. Очевидно, что для снижения трансакционных издержек необходимо обеспечить устойчивое функционирование политических и правовых институтов. Не менее важно избегать принятия государственных решений, сомнительных с точки зрения нормального частного инвестора. В принципе исполнительная власть в 2002 г. в основном стремилась следовать этой логике — обеспечения стабильности и предсказуемости своего поведения, отказа от принятия мер, которые можно было бы отнести к экзотическим. Следует положительно оценить действия правительства, которое, несмотря на мощное давление с разных сторон, не пошло на принятие популистских мер и продолжило осуществление политики планомерных институциональных преобразований. Осторожной оставалась и денежная политика, позволившая в 2002 г. не допустить серьезного укрепления реального курса рубля. Вместе с тем в процессе выработки и реализации реформ, которые способствовали бы преодолению затухающей динамики восстановительного процесса и активизации прогрессивных структурных сдвигов, наметилась явная пробуксовка. Продвижение в реализации Стратегической программы, принятой в 2000 г., налицо, однако его темпы существенно ниже, чем в предыдущие годы. В 2002 г. продолжались институциональные реформы. Так, 27 декабря был принят принципиально важный «Закон о техническом регулировании», обеспечивающий снижение административных барьеров и открывающий новые возможности для кооперации с иностранными партнерами, хотя и не удалось принять другой важный для дерегулирования закон — «О саморегулируемых организациях». Активно работала комиссия правительства по снижению административных барьеров, которая рассматривала функции действующих регулирующих и контролирующих инстанций и принимала решения об упрощении их структуры, об упорядочении их функций. Однако дебюрократизация продвигается медленнее, чем требуется, причем это связано не столько с разработкой законодательства, сколько с сохраняющейся практикой избыточного административного регулирования, а это уже обусловлено низкой эффективностью всей правоприменительной системы. Важные, хотя и компромиссные решения, были приняты в 2002 г. в области земельного, трудового и пенсионного законодательства.
Неоднозначно складывается ситуация в области налоговой реформы. Снижение налогов не привело к снижению эффективной ставки, но привело к ее сближению с номинальной. Естественно, новая система резко облегчила положение добросовестных налогоплательщиков, однако значительная часть производителей, ранее уклонявшаяся от уплаты налогов, реального облегчения не почувствовала. Это вызывает недовольство бизнеса, подталкивающего власти к дальнейшему снижению налогов как предпосылке повышения темпов роста.
Существует и ряд негативных моментов в реализации институциональных и тактических задач стимулирования экономического роста. Обозначилось торможение по направлениям, имеющим принципиальное значение для стратегических перспектив инвестиционной и предпринимательской деятельности, среди которых реформы естественных монополий (особенно газовой отрасли и электроэнергетики), отраслей социального сектора, бюджетных расходов, банковского сектора, а также военная реформа. Без активного преобразования в этих секторах экономический рост будет неустойчивым и вряд ли будет сопровождаться серьезными структурными сдвигами. С тактической точки зрения остается весьма острой проблема принятия властью решений, понятных предпринимателям (инвесторам) и признаваемых ими справедливыми, не требующими специальных объяснений и обоснования. Начиная с 2000 г. практически все действия властей были понятны бизнес- сообществу и принимались им. Однако в конце 2002 г. сложилась ситуация, создающая прецедент, опасный с точки зрения репутации страны. Состоявшийся в декабре 2002 г. аукцион по продаже принадлежащего государству контрольного пакета акций «Славнефти» вызвал сомнение относительно серьезности намерений власти быть «равноудаленной» от большого бизнеса, обеспечивать равные условия и прозрачные процедуры принятия хозяйственно-политических решений. Проблема здесь не в том, справедливой ли была цена, по которой нефтяная компания была куплена «Сибнефтью», и даже не в том, какую сумму потерял федеральный бюджет из-за отстранения от аукциона некоторых крупных участников. Главная проблема состоит в том, что общественное мнение (и особенно мнение бизнес-сообщества) признало результаты состоявшейся сделки несправедливыми. Тем самым был нанесен урон деловой репутации современной России. Пока еще рано говорить, в какой мере это событие повлияет на поведение иностранных инвесторов, однако, несомненно, не добавит им энтузиазма. Пробуксовка реформ в сочетании с низкими темпами экономического роста стала причиной обострения полемики по вопросам роста в последние месяцы 2002 г. уже внутри самого правительства и в рамках правительственной логики институциональных реформ. Подводя итоги истекшего года и первых трех лет президентства В. Путина, руководство Минэкономразвития России выступило с серией заявлений о недостаточно глубокой либерализации российской экономики, включая сохранение высокого уровня налоговой нагрузки (по- рядка 33% ВВП), рост бюджетной нагрузки на экономику (она достигла 40% ВВП), медленное и неэффективное дерегулирование (снижение административных барьеров), отсутствие специальных мер по привлечению иностранных инвестиций (в частности, законодательства об особых экономических зонах), торможение реформирования естественных монополий и т.п. Именно в этом виделся источник замедления темпов роста, недоиспользования преимуществ, полученных Россией от политической стабилизации. Главным оппонентом Минэкономразвития стал Минфин, фактически поддержанный Минналогов. Естественно, финансовые ведомства выступили за более консервативный подход к институциональным и налоговым реформам. В частности, было предложено на один- два года снизить темп изменения налогового законодательства, не идти на стимулирование инвестиционной активности через специальные льготы (прежде всего СЭЗ/ОЭЗ), крайне осторожно относиться к дальнейшей либерализации валютного режима и любым решениям, напоминающим налоговую амнистию (например, Минфин возражал против отмены контроля за доходами при вложении средств в жилье), и т.п. Словом, речь шла о фиксации на некоторое время сложившихся «правил игры» для того, чтобы и бизнес, и государство адаптировались к новой системе. Тезис о некотором спаде в темпах институциональных реформ является справедливым, хотя из него нельзя сделать однозначные выводы о влиянии такого замедления на темпы экономического роста. Еще раз подчеркнем, возникающие проблемы имеют гораздо более сложную природу. Мощные факторы повышения темпов и обеспечения устойчивости экономического роста лежат во внешнеэкономической сфере. Их реализация предполагает повышение эффективности тарифной политики России (включая принятие нового Таможенного кодекса), окончание переговоров о присоединении России к ВТО, а также продвижение на пути к Общему европейскому экономическому пространству (ОЕЭП). При данном уровне открытости российской экономики формирование современных механизмов регулирования в этой сфере хозяйственно-политической деятельности становится все более актуальным. В 2002 г. процесс присоединения к ВТО вступил в решающую фазу. Переговоры заметно активизировались и сосредоточились преимущественно на технических вопросах, а правительство занялось доработкой пакета законопроектов, принятие которых является предпосылкой членства в ВТО. Наконец, США и ЕС приняли важные политические решения относительно признания России страной с рыночной экономикой, что также является важным шагом на пути присоединения к ВТО. Правда, обозначились и некоторые дополнительные препятствия, связанные с позицией отдельных стран. Так, Китай, ставший членом ВТО, пытается получить согласие на упрощение условий деятельности своих граждан на территории России. Предпринимаются попытки привязки условий присоединения к ВТО к решению политических вопросов, существующих в отношениях России с отдельными странами (например, с Грузией). Однако все эти моменты не являются серьезными препятствиями. У проблемы присоединения к ВТО есть важный внутриполитический аспект, который и является для России ключевым. Речь идет о четком осознании задач (точнее, о построении иерархии целей), решение которых может обеспечить для страны участие в этой организации. В принципе существуют четыре такие задачи. Во-первых, присоединение ради присоединения, ради участия в основных международных институтах, однако требующее защиты отечественного товаропроизводителя от иностранной конкуренции. В этом случае необходимо отстаивать максимальные защитные меры, ни в коем случае не форсируя присоединение к ВТО, соответствующий процесс может продолжаться сколь угодно долго. Во-вторых, поддержка российских экспортеров, которые благодаря ВТО получают новые инструменты реализации своих интересов, включая возможности противодействия антидемпинговым процедурам. В центр внимания здесь ставятся интересы российской металлургии, химии, некоторых других отраслей. В-третьих, стимулирование развития новых секторов (прежде всего высокотехнологичных услуг), которые принципиально важны для прорыва России в постиндустриальный мир. Эта логика основана на признании того, что успешное решение задач постиндустриального прорыва возможно только при экспортной ориентации национальной экономики, при развитии новых секторов в кооперации и при конкуренции с иностранными производителями.
В-четвертых, ограничение всевластия отечественных монополий (финансово-промышленных групп), стремящихся к расширению своего экономического и политического контроля. Лишь с учетом данных приоритетов можно выстраивать дальнейшую стратегию на переговорах со странами-членами ВТО, равно как и отношения между основными группами влияния внутри страны. Представляется, что ключевым применительно к современной России выступает достижение третьей и четвертой целей. Действительно, в стране растут и укрепляются крупные финансово-промышленные группы, которые способны решать определенные стратегические задачи и не могут становиться объектом примитивной, прямолинейной борьбы. Но главное — это создание благоприятных условий для формирования и экспансии новых секторов экономики. Хотя этому вопросу в настоящее время не уделяется особого внимания, он является важнейшим.
Именно на постиндустриальный прорыв, а не на примитивную защиту «отечественных товаропроизводителей» должны быть нацелены переговоры по присоединению к ВТО, а затем и по вопросам формирования Общего европейского экономического пространства. Политика должна быть ориентирована не на защиту неэффективных отраслей, а на обеспечение проникновения перспективных производств и высокотехнологичных услуг на мировые рынки. Такой подход предполагает принципиально иное, нежели теперь, представление о том, зачем нам нужна ВТО. Присоединение к ВТО представляет собой лишь один, хотя и важнейший шаг на пути России в мировую экономику. Особой задачей является также формирование отношений с Европейским союзом. После его расширения примерно половина внешнеторгового оборота России будет приходиться на ЕС, и это необходимо учитывать при выработке стратегических вопросов социально-экономического развития страны. За прошедшие два-три года российская политическая и экономическая элита начала более четко осознавать перспективы отношений России и ЕС. После 2000 г. диалог России и ЕС заметно активизировался, начался процесс реального сближения, в основу которого была положена идея Общего европейского экономического пространства, официально сформулированная в мае 2001 г. В. Путиным и Р. Проди. Вместе с тем прошедший год показал, что сближение является делом непростым и на этом пути предстоит преодолеть немало препятствий. В настоящее время отчетливо выделяется несколько групп проблем, поиск путей разрешения которых предопределит характер взаимоотношений России и ЕС в обозримой перспективе: во-первых, принципы политического и экономического взаимодействия России и ЕС; во-вторых, перспективы расширения ЕС и готовность Евросоюза учитывать интересы России; в-третьих, контуры Общего европейского экономического пространства. Дискуссии последних двух лет продемонстрировали, что оба партнера не готовы к политической интеграции России в объединенную Европу. Это создало бы серьезные проблемы для ЕС, принимая во внимание размеры России и ее геополитическое положение. Это было бы нецелесообразно и с точки зрения интересов развития самой России. Последнее имеет как политическое так и экономическое основание. С политической точки зрения Россия остается крупным и преимущественно национальным государством, то есть государством нового времени, стремящимся к четком оформлению своего геополитического положения с зафиксированными границами и внутриполитической структуризацией. Этим пост коммунистическая Россия оказывается близкой к организации политической жизни в США и далекой от Европы, в которой все боле происходит трансформация в направлении государства «постмодерна»[29] с размытым национальным суверенитетом и прозрачными границами. Кстати, именно поэтому политический диалог с США складывается у России в последние годы значительно проще, чем с ЕС. С экономической точки зрения адаптация европейского законодательства (acquis communautaire) в России, что является непременным условием полноценного членства в ЕС, также не может быть признана целесообразной. Acquis communautaire накладывают на государства финансовые обязательства, несовместимые с уровнем экономического развития России и с решением задач постиндустриального прорыва. Россия может использовать acquis communautaire в качестве ориентира для построения новой институциональной системы в весьма ограниченном объеме и лишь по тем параметрам, которые стимулируют, а не тормозят экономический рост[30]. Скажем, внедрение в практику; современной России принятых в ЕС норм социального, трудового, экологического и особенно сельскохозяйственного законодательства породило бы лишь дополнительные препятствия на пути экономического роста. В то же время вполне разумным было бы использование законодательства о банкротстве, банковского законодательства, европейской системы стандартизации и технического регулирования. Обратим внимание на то, что именно в этом направлении ведется постепенная адаптация действующего российского законодательства. В 2002 г. был принят закон о техническом регулировании, который создает правовые рамки, близкие к европейским, и должен способствовать существенному облегчению сотрудничества европейских и российских фирм. То же можно сказать и о кодексе корпоративного поведения, разработанном и принятом в минувшем году ФКЦБ совместно с профессиональными участниками фондового рынка. Таким образом, вместо полномасштабной интеграции России в ЕС в обозримой перспективе предполагается проведение политики сближения, центральным элементом которого будет, по-видимому, формирование ОЕЭП. Несмотря на существующие сомнения в конкурентоспособности значительной части российского производства, взаимное открытие рынков было бы весьма благоприятным с точки зрения стратегических интересов России, выхода на новый уровень технологического развития. С одной стороны, это позволило бы ограничить монополистические тенденции, усиливающиеся в последнее время в российской экономике. С другой стороны, способствовало бы преодолению преимущественно сырьевой направленности российского экспорта, поскольку частные фирмы (не входящие в монополистические сектора) нашли бы нишу для реализации своих товаров и для производственной кооперации. Во всяком случае, именно так развивались события в первой половине 1990-х годов в странах Центральной и Восточной Европы, для которых были в значительной мере открыты рынки ЕС, что стало важным фактором их роста на первом этапе посткоммунистического развития. Практика последнего времени показывает, что ЕС неохотно идет на открытие своих рынков для российских конкурентов. Причем это проявляется не только в переговорах по ОЕЭП, но даже в вопросах присоединения к ВТО, частью чего должно было стать принятие странами ЕС решения о предоставлении России статуса страны с рыночной экономикой. В 2002 г. были приняты соответствующие решения - как в США (весной), так и в ЕС (осенью). Однако сам ход переговоров и характер принятого решения свидетельствуют о том, что в ЕС серьезно опасаются конкуренции российских товаропроизводителей и, следовательно, перспективы либерализации торгово-экономических отношений и построения ОЕЭП весьма туманны.
Сняв упоминание о России в нерыночных регламентах, Комиссия ЕС перенесла ряд претензий в рыночные процедуры, где они фактически нацелены против российского экспорта. Это касается распространения практики использования ненациональных (суррогатных и даже мировых) цен при проведении антидемпинговых расследований уже в отношении стран с рыночной экономикой. Кроме того, скорректированные правила позволяют применять санкции не только по отношению к отдельным производителям, но и к целой стране, даже если ее экономика официально признана рыночной. Таким образом, ряд позиций и санкций, применявшихся к нерыночным странам, теперь внесен в рыночные регламенты, причем сделано это было достаточно демонстративно, в связи с принятием политического решения о предоставлении России статуса рыночной экономики.
Тем не менее, в 2002 г. была продолжена работа по выработке концепции Общего европейского экономического пространства, по изучению факторов и механизмов его формирования. В рамках специально созданной Комиссии высокого уровня в составе В. Христенко и К. Паттена началась проработка концептуальных и экономических докладов, включая обзоры состояния отдельных секторов и перспектив их функционирования в условиях единого европейского рынка (черной и цветной металлургии, автомобилестроения и др.). ЕС было принято решение о распространении на Россию мандата деятельности Европейского инвестиционного банка. Продолжались, хотя и не особенно эффективно, контакты в области энергодиалога и совместного решения экологических проблем. Одним из самых острых вопросов с точки зрения перспектив развития отношений России и ЕС является проблема Калининградской области, становящейся после расширения ЕС эксклавной российской территорией в ЕС. В минувшем году основное внимание уделялось установлению визового режима при передвижении между Калининградской областью и остальной территорией РФ. Однако в скором времени на передний план должны будут выйти вопросы экономического развития. Калининградскую область иногда предлагалось рассматривать в качестве «пилотного региона» взаимоотношений России и ЕС. Пока этого не получалось как по политическим, так и по экономическим проблемам. Но обеим сторонам в любом случае необходимо определиться относительно готовности идти на глубокую интеграцию этой области в европейскую экономику, что может стать базой для дальнейшей интеграции российской и европейской хозяйственных систем. Пока с обеих сторон просматриваются настороженность и недоверие к партнеру. Однако при принятии ясного политического решения в пользу экономической интеграции без формального членства России в ЕС интеграция калининградской экономики в европейскую уже не сможет рассматриваться Россией как шаг к отделению области, а ЕС — как способ незаконного внедрения российских конкурентов на свои рынки. 2.3. Пути разрешения проблем в инвестиционной сфере
Отгремевшие несколько лет назад бои за финансовую стабилизацию экономики были нацелены в первую очередь на создание благоприятного инвестиционного климата и привлечение инвестиций как основы экономического роста, структурной перестройки и повышение благосостояния населения. Однако после перехода к росту производства инвестиционная проблема пока не только не «рассасывается», а приобретает новую остроту. Спад в инвестиционной сфере в ходе затянувшегося трансформационного кризиса в России был наиболее глубоким и драматическим. Если в 1998 г., когда снижение производства было наибольшим, ВВП, согласно официальной статистике, составлял 61%, объем промышленного производства — 50% по отношению к уровню 1991 г., то инвестиции в основной капитал достигали только 25%, в том числе прямые инвестиции производственного назначения — всего лишь 15% от уровня 1991 г. Преодоление инвестиционного кризиса приобретает особую важность как в текущем, так и стратегическом аспектах. Текущая потребность в инвестициях связана с крайней изношенностью оборудования в среднем по стране износ основных производственных фондов составляет 40,4%, при этом в нефтедобыче и электроэнергетике — более 50, в нефтепереработке — 75, в газопереработке — 80%. Если доля полностью изношенных основных фондов в целом по стране равна 12,5%, то в подотраслях ТЭК она колеблется от 22 до 38%[31]. К 2000 г. выработали ресурс 17% мощностей электростанций России, около 25% оборудования электрических подстанций также достигло предельного срока службы. За последнее десятилетие ХХ в. ввод новых и замещающих генерирующих мощностей сократился в 3 раза, электросетевых объектов — почти в 5 раз[32]. Ближайшие годы станут критическими с точки зрения обновления оборудования в электроэнергетике. А в стратегическом аспекте инвестиции сейчас выступают ключевым знаком, определяющим решение всего комплекса проблем развития страны и модернизации экономики и прежде всего достижения устойчивого экономического роста и повышения конкурентоспособности отечественного производства на внутреннем и мировом рынках. При этом особое значение приобретает структурный поворот от производства и экспорта топливно-энергетических ресурсов к развитию высокотехнологичных и инновационно емких обрабатывающих отраслей. Динамика инвестиций в основной капитал и некоторых других: показателей, характеризующих инвестиционный процесс за последние годы, представлена в таблице 4. До 2002 г. она в целом производила оптимистическое впечатление. В течение двух лет прямые отечественные инвестиции росли значительно быстрее, чем ВВП и объем промышленного производства. Увеличение инвестиционного спроса стало достаточно устойчивой составляющей общего экономического роста. В 2000 г. темп роста инвестиций достиг своеобразного рекорда - 17,4%. В 2001 г. он снизился, составив все же весомую величину, равную 8,7%. В середине 2002 г. объем инвестиций в основной капитал примерно на 15% превысил уровень предкризисного 1997 года (объем ВВП — на 20%, промышленного производства — на 25%)[33]. Стала несколько повышаться доля инвестиций в основной капитал в ВВП. Налаживается расстроенное было взаимодействие отраслей, обеспечивающих инвестиционный процесс: производство строительных материалов, строительство, машиностроение. Повышенные по сравнению с динамикой инвестиций темпы роста этих отраслей были достигнуты уже в 1999 г., подготовив рывок 2000 г. Несмотря па некоторые благоприятные явления, сложившаяся ситуация не только не дает пока оснований для самоуспокоенности, но вызывает нарастающую тревогу. Во-первых, увеличение инвестиций начинается с очень низкого исходного уровня, обусловленного длительным и тяжелым спадом. Во-вторых, несмотря на повышение их доли в ВВП, она остается весьма низкой: 14-18%[34]. В развивающихся же странах и в развитых странах Тихоокеанского бассейна удельный вес инвестиций в ВВП значительно выше. Так, в Китае, Малайзии, а недавно и в Таиланде он превышал 40%, в Южной Корее и Гонконге — 35, в Японии и Индонезии близок к 30%. Выше он и в успешно развивающихся бывших социалистических странах: в Венгрии — 22-24%, в Польше до 25, в Эстонии — 26-28%[35]. Кроме того, доля инвестиций в основной капитал и в целом валового накопления в составе российского ВВП заметно отстает от доли валовых сбережений, что отражает, в частности, бегство капитала из страны. По имеющимся косвенным оценкам, ежегодный отток капитала в течение нескольких лет превышал 20 млрд. долл. ежегодно.
В-третьих, по данным за 9 месяцев 2002 г., наметилось значительное сокращение темпов роста инвестиций в основной капитал и отставание их от динамики важнейших показателей производства. В-четвертых, абсолютная сумма прямых отечественных инвестиций резко отстает от потребности в них. По расчетам Минэкономразвития РФ, в течение ближайших 15 лет необходимы ежегодные инвестиции в реальный сектор экономики в объеме порядка 3 трлн. рублей.[36] Фактически же они составили в 2001 г. почти вдвое меньшую величину — 1599,5 млрд. рублей. По оценке председателя правления НК «Юкос» М. Ходорковского, для того чтобы повысить промышленный потенциал России до уровня западных стандартов, нужны инвестиции в суммарном объеме 3 трлн. долларов.[37] Если исходить из масштабов инвестиций, осуществленных в 2001 г., то для решения такой задачи потребуется более 50 лет, а с учетом того, что доля инвестиций в промышленность немногим превышает 40% их общей суммы, — более 100 лет. Таблица № 2. 4 Темпы роста показателей,
характеризующих инвестиционный процесс
( в % к предыдущему году)

1999

2000

2001
2001
Январь
Сентябрь
2002
Январь
Сентябрь Инвестиции в основной капитал
105,0
117,4
108,7
107,8
102,5 Валовой внутренний продукт
105,4
108,3
105,0
104,9*
103,9* Продолжение табл. № 2.4 Объем промышленной продукции
111,0
112,0
104,9
105,2
104,0 Доля валового накопления основного капитала в ВВП
14,3
15,6
17,7
14,7*
14,7* Темп роста валового накопления основного капитала в ВВП
108,5
139,9
117,6
-----
---- Доля валового накопления ВВП
14,7
18,6
22,0
18,1*
18,9* Доля валовых сбережений ВВП
26,9
33,6
32,5
----
---- Машиностроение
108,3
120,0
107,2
107,7
103,1 Стройматериалы
109,4
113,1
105,5
105,4
104,7 Строительство
106,0
111,5
109,9
108,2
102,7 * Данные за 1-ое полугодие В-пятых, важнейшим источником финансирования инвестиций остаются собственные средства предприятий (см. табл. 5). В 2001 г. доля собственных средств возросла, превысив половину всего объема инвестиций (более ¼, общего финансирования шло из прибыли и около 1/5 — за счет амортизации). Государство, преимущественно из региональных бюджетов, финансировало 1/5 общего объема вложений. В 2002 г. после введения в действие нового Налогового кодекса в структуре собственных средств, направляемых на инвестиции, наметились изменения: роль прибыли несколько уменьшилась (поскольку расширяется круг затрат, включаемых в издержки производства), амортизации — возросла Обращает на себя внимание исключительно низкий вес банковских кредитов в финансировании инвестиций — 3,5% (без кредит в иностранных банков — только 2,9%). При этом немногим более 30% предоставленных кредитов приходится на ссуды сроком более одного года и их сумма составляет порядка 20% по отношению к величине прямых инвестиций. Подавляющая их часть идет, судя по всему, на кредитование оборотных средств и иные операции. Трансформация сбережений в инвестиции и межотраслевой перелив инвестиционных ресурсов по банковской линии чрезвычайно малы. Слабый фондовый рынок также не способен пока выполнять эти функции. В-шестых, недостаточен приток иностранного капитала. Хотя суммарный приток капитала в Россию из года в год растет, объем и доля прямых иностранных инвестиций сокращаются. В 2001 г. удельный вес прямых иностранных инвестиций снизился до 27,9% общего их объема, тогда как в 2000 г. составлял 40,%, а в 1999 г. — 44,6%. В накопленном же иностранном капитале, который к концу 2001 г. составил 35,б млрд. долл., доля прямых инвестиций достигает 51%. Портфельные инвестиции ежегодно растут в разы (в 4,5 раза в 2001 г. по сравнению с 2000 г.), но доля их остается едва заметной (3,2% в 2001 г.). Преимущественная же часть приходится на прочие инвестиции, главным образом на торговые и прочие кредиты (12,9 и 55,4% соответственно в 2001 г.). В 2001 г. прямые иностранные инвестиции составили менее 7,5% прямых отечественных инвестиций. В развитых же странах мира на иностранные вложения приходится 12-13% общего объема инвестиций. За последние пять лет средняя доля в ВВП прямых иностранных инвестиций в российские предприятия была меньше 1%, в то время как в Китае, Венгрии, Чехии, Польше она превышала 4%[38].
Таблица № 2.5 Структура источников финансирования инвестиций ( в %)
2000 2001
2001
1-ое полугодие
2002
1-е полугодие Инвестиции в основной капитал- всего
100
100
100
100 в том числе по источникам финансирования: собственные средства из них:
46,1
50,3
49,3
51,6 прибыль, остающаяся в распоряжении организации
23,4
26,6
24,1
21,6 амортизация
18,1
19,3
21,5
24,6 Продолжение табл. № 2.5 привлеченные средства из них:
53,9
49,7
50,7
48,4 кредиты банков из них:
2,9
3,5
3,3
4,3 кредиты иностранных банков
0,6
0,6
0,7
0,5 заемные средства других организаций
7,2
4,9
6,0
5,7 бюджетные средства в том числе:
21,2
19,8
19,2
18,9 из федерального бюджета
5,8
5,8
5,3
5,2 из бюджетов субъектов РФ
14,4
12,6
12,9
12,4 средства внебюджетных фондов
4,8
2,6
4,6
2,8 из них средства от эмиссии акций
0,5
0,1
0,1
0,2 из общего объема инвестиций в основной капитал - инвестиции из-за рубежа
4,6
4,2
----
---- В-седьмых, весьма неоднородна межотраслевая структура инвестиций: разные отрасли обеспечены ими весьма неравномерно и эта неравномерность пока усиливается (см. приложение). Наиболее существенно увеличиваются инвестиции в топливную промышленность и в транспорт. Доля всех инвестиций в топливную промышленность составила в 2000 г. 18,5% (около ½ инвестиций в промышленность), в транспорт — 21,1%. В 2001 г. соответствующие показатели составили 22,1%, 52 и 23,1%. Причем среди инвестиций в транспорт подавляющая часть приходится на трубопроводный транспорт, иными словами, структура инвестиций консервирует экспортно-сырьевую направленность развития российской экономики, до сих пор не став фактором ускоренного развития обрабатывающей промышленности. Трудно рассчитывать на то, что после глубокого спада инвестиции сразу пойдут в экономику широким потоком. Более того, с учетом низкого уровня использования производственных мощностей можно ожидать, что первоначально экономический рост будет достигаться в значительной мере за счет более полной их загрузки. Соответственно можно выделить следующие основные ступени взаимозависимости экономического роста и инвестиций. Во-первых, экстенсивный тип экономического роста, основанный прежде всего на повышении загрузки производственных мощностей и слабо связанный с инвестициями. Во-вторых, инвестиционно зависимый тип роста. Инвестиции начинают оказывать влияние на увеличение производства, однако на первых порах они могут быть недостаточными по объему, некомплексными и, следовательно, мало эффективными. В-третьих, инвестиционный тип роста. Инвестиции превращаются в основной фактор развития производства. Возрастают комплексность и масштабность инвестиционных проектов, хотя не всегда обеспечивается самый современный высокотехнологичный уровень производства.
В-четвертых, эффективный инвестиционный тип роста. Подразумевается, что он обеспечивает перевооружение производства на основе высоких технологий, гарантирующих конкурентоспособность. Первоначально он носит, так сказать, точечный характер, затем получает все более широкое распространение.
Попытаемся теперь оценить, на каких ступенях инвестиционного процесса находятся отдельные отрасли экономики и промышленности. Рассмотрим прежде всего сравнительную степень насыщенности разных отраслей отечественными инвестициями в основной капитал[39]. Это сравнение с неизбежностью весьма относительно, поскольку отрасли имеют разную капиталоемкость, обычно тем более высокую, чем ближе производство к добыче полезных ископаемых. Но, тем не менее оно достаточно содержательно. Самый низкий уровень насыщенности инвестициями характерен для легкой промышленности. Затем идут машиностроение и металлообработка, производство строительных материалов, химическая промышленность. Ненамного лучше (кроме отношения инвестиций к основным производственным фондам) ситуация в черной металлургии. В лучшую сторону выделяются топливная промышленность, а также цветная металлургия, пищевая, лесная, деревообрабатывающая и целлюлозно-бумажная отрасли промышленности. Фондоемкая электроэнергетика слабо насыщена инвестициями по отношению к основным фондам (см. приложение). Из непромышленных отраслей наименьшее отношение инвестиций к основным фондам наблюдается в сельском хозяйстве. Несколько лучше, особенно в последние годы, положение на транспорте и в строительстве. Оно близко к соответствующему показателю таких отраслей промышленности, как металлургия и лесная промышленность. Отношение инвестиций к объему выпуска продукции в сельском хозяйстве и в строительстве близко к средним данным по промышленности. По транспорту такое сравнение затруднено, поскольку его продукция измеряется в тонно-километрах. Динамика производства продукции была наиболее благоприятна, как правило, именно в отраслях промышленности, наименее насыщенных инвестициями (см. приложение). Особенно характерно это для 1999-2000 гг. Таким образом, легкой промышленности, машиностроению, промышленности строительных материалов, а также химии и нефтехимии присуще по преимуществу экстенсивный тип экономического роста, достигаемый в решающей степени за счет лучшего использования незагруженных производственных мощностей. Учитывая низкий уровень инвестиций по отношению к основным фондам, следует причислить к этой группе отраслей и сельское хозяйство.
Особенности отраслей,характеризующихся экстенсивным типом экономического роста. Несмотря на значительный рост производства продукции, численность занятых в легкой промышленности, машиностроении и производстве строительных материалов в 1999-2000 гг. или оставалась практически неизменной, или продолжала сокращаться. Соответственно в этих отраслях в наибольшей степени повысилась производительность труда. Прирост выпуска продукции был обеспечен за счет лучшей загрузки имеющихся работников без увеличения общей численности персонала. В химии и нефтехимии наблюдалась похожая картина, хотя в 2000 г. длительное сокращение численности персонала сменилось ростом на 4,5%. В сельском хозяйстве также приличный для отрасли прирост производства сочетается с сокращением числа занятых. Как и следовало ожидать, в группе отраслей, характеризующихся экстенсивным типом экономического роста, менее всего вводится в действие новых основных фондов (см. приложение). Объем ввода новых фондов очень низок и по промышленности в целом, но в рассматриваемых отраслях он существенно отстает и от средней величины. Что касается выбытия основных фондов, то в машиностроении, а также в химической и нефтехимической промышленности отставание от среднего по промышленности показателя незначительно, сельское хозяйство идет вровень, а в легкой промышленности и в производстве строительных материалов уровень выбытия опережает средний. Во всех отраслях выбытие превосходит ввод, и общий объем основных производственных фондов сокращается. В рассматриваемых отраслях промышленности степень износа основных фондов превышает средний по отрасли и, как правило, увеличивается. Особенно велик износ в химической и нефтехимической промышленности. Чуть лучше положение в сельском хозяйстве. В экстенсивной группе отраслей рентабельность производства ниже средней (см. приложение), особенно в легкой промышленности и производстве строительных материалов. Иными словами, в данных отраслях и собственные источники финансирования инвестиций, более ограничены по сравнению с другими. Таким образом, за все годы экономического роста и опережающего увеличения инвестиций, последние продолжают обходить стороной группу отраслей обрабатывающей промышленности, интенсивно увеличивавших производство за счет лучшего использования производственных мощностей. В легкой промышленности и в машиностроении при начавшемся росте физического объема инвестиций в 1999 г. в 2000 г. снова наступил их спад. В 2001 г. доля инвестиций в легкую промышленность осталась на прежнем уровне, а в машиностроение несколько возросла (с учетом малого предпринимательства показатели могут несколько измениться). В химической и нефтехимической промышленности рост физического объем инвестиций начался только в 2000 г. (13,2%, что ниже, чем по экономике в целом). В 2001 г. он продолжился, доля этой отрасли в общем объеме инвестиций немного увеличилась. Несколько лучше ситуация в промышленности строительных материалов, где инвестиции возрастали примерно на 19% и в 1999 и в 2000 гг., а в 2001 г. как минимум не уменьшились. Тревожно, что в группу наименее насыщенных инвестициями отраслей входят машиностроение и производство строительных материалов, которые составляют фундамент инвестиционного процесса. Нехватка инвестиций в этих отраслях означает, что в отечественном производстве еще не начала закладываться необходимая база для расширения и повышения эффективности инвестиционного процесса в перспективе, для обновления основных фондов на передовой технологической базе и обеспечения устойчивых темпов экономического роста. Возможности экстенсивного роста уже исчерпываются. Особенно это заметно на примере машиностроения и легкой промышленности. В первой половине 2002 г. прирост здесь составил соответственно только 0,9 и 0,3%. Затем ситуация в легкой промышленности не изменилась, а в машиностроении несколько улучшилась, и за девять месяцев прирост достиг 3,1% при среднем по промышленности 4%. Опережающими темпами увеличивается экспорт продукции машиностроения, особенно в страны СНГ. Но при этом возрастает и импорт, преимущественно из стран дальнего зарубежья. Более быстро по сравнению с внутренним спросом увеличивается импорт непродовольственных потребительских товаров, что будет и далее сдерживать экстенсивный рост в легкой промышленности и соответствующих отраслях машиностроения. Снизились темпы роста в химической и нефтехимической промышленности. За первое полугодие 2002 г. они составили 1 9%, за девять месяцев — 3,6% — ниже, чем в 2001 г. Промышленность строительных материалов, где несколько лучше положение с инвестициями, развивается пока более успешно. Ее рост за девять месяцев составляет 4,9%, немного отставая от предыдущего года, но опережая промышленность в целом.
Особенности отраслей, характеризующихся инвестиционным типом экономического роста Рассмотрим теперь группу отраслей противоположной части спектра, которая лучше других обеспечена инвестициями, и в нашей классификации максимально приближается к инвестиционному типу экономического роста. Пальма первенства принадлежит топливной промышленности. В 2000 г. отношение инвестиций в основной капитал к объему выпуска продукции достигло здесь почти 26%, что вдвое и более превосходит соответствующий показатель в любой другой отрасли. Но сама эта крупная отрасль неоднородна, и ее надо рассматривать с учетом: особенностей входящих в ее состав подотраслей.
Подавляющая часть инвестиций (64,5% в 2000 г. от инвестиций в топливную промышленность в целом) направляется в нефтедобычу. На втором месте находится газовая промышленность — 23,3%. Угольная промышленность раньше занимала третье место, но в последние годы ее доля снизилась более чем вдвое — с 11,1% в 1996 г. до 4,1% в 2000 г. К относительно более насыщенным инвестициями можно причислить также цветную металлургию и пищевую промышленность. Производство в топливной промышленности по темпам роста (см. приложение) длительное время отставало от промышленности в целом. Но, видимо, именно благодаря устойчивой насыщенности инвестициями динамика производства в этой отрасли при сохранении благоприятной мировой конъюнктуры постепенно нарастала и, в 2001 г. превысила средние показатели по промышленности. Опережающими темпами растет наиболее благополучная в инвестиционном отношении нефтедобыча. Нефтепереработка значительно отстает, что отражает преимущественный экспорт сырой нефти. Приличные темпы для топливных отраслей достигнуты в угольной промышленности, где в 1999 г. даже наблюдался скачок в 10%. Газовая промышленность, несмотря на инвестиции, развивается медленно и фактически переживает застой. Такие явления могут быть типичными для сырьевых отраслей: эффективные месторождения постепенно исчерпываются и инвестиции направляются на разработку менее производительных или более удаленных. Кроме того, многое зависит от спроса, особенно на внешнем рынке. Возможно, сказываемся, и отставание в области реструктуризации одной из крупнейших естественных монополий — «Газпрома». Что же касается цветной металлургии и пищевой промышленности, то они уже четвертый год развиваются высокими темпами. При этом в 2001 г. темпы роста пищевой отрасли заметно обогнали динамику промышленности в целом, а цветная металлургия росла на уровне средних темпов. Для большинства рассматриваемых отраслей характерен в последние годы прирост численности работников. В цветной металлургии он в 2000 г. превысил 11%. Это означает, что инвестиции обеспечивают и создание новых рабочих мест. Исключение составляют нефтепереработка и в особенности угольная промышленность, где в течение ряда лет наблюдается сокращение численности персонала. В итоге в угольной промышленности раньше, чем в других отраслях, начала повышаться производительность труда, по этому показателю она находится в лидерах. Успешно растет производительность труда в последнее время и в пищевой промышленности, хотя и не в такой мере, как в отраслях, для которых характерен экстенсивный темп роста. Сравним динамику ввода и выбытия, а также степень износа основных фондов (см. приложение). К сожалению, нет прямых данных о вводе и выбытии основных фондов в нефтедобывающей отрасли, где инвестиционный процесс наиболее активен, есть только расчетные. Обращает на себя внимание, что во всех инвестиционно насыщенных отраслях — топливной, цветной металлургии и пищевой — объем ввода основных фондов значительно выше, чем в среднем по промышленности. Выбытие фондов также, как правило, выше, чем в среднем, но меньше ввода. В итоге в этих отраслях наблюдаются некоторое увеличение и обновление основных фондов. Коэффициенты ввода основных фондов в угольной отрасли соответствуют примерно средним по топливной промышленности. Коэффициенты выбытия в течение всего рассматриваемого периода многократно превышают средние и не имеют аналогов в других отраслях. Причина состоит в том, что это пока единственная отрасль российской экономики, которая прошла глубокую реструктуризацию при поддержке Всемирного банка. Значительное число убыточных шахт было закрыто и производство было сосредоточено на наиболее эффективных предприятиях. В этих условиях естественно крупное выбытие фондов. Закрытие сопровождалось так же высвобождением занятых, включая переселение целых поселков на новые места. Отсюда— рост производительности труда. Концентрация же добычи на рентабельных шахтах при выводе из строя убыточных способствовала финансовому оздоровлению отрасли. Реструктуризация аналогичного типа, направленная на избавление от убыточных производств и переключение выпуска на эффективные и конкурентоспособные, назрела в большинстве отраслей российской промышленности. В газовой промышленности значительный объем ввода и действие основных фондов был характерен для 1997-1998 гг., затем коэффициент ввода снизился и начал отставить от среднего по топливной отрасли. Объемы выбытия же на протяжении всего периода были небольшими. Данные по нефтеперерабатывающей промышленности близки к средним. В этих отраслях прослеживается влияние инвестиционной активности на снижение величины износа основных фондов (см. приложение). Уменьшение степени износа произошло и в топливной, и в пищевой промышленности, и в цветной металлургии. Но если в топливной промышленности его уровень близок к среднему по промышленности, то в цветной металлургии и особенно в пищевой отрасли он существенно ниже по сравнению со средним. Показатель рентабельности отражает объемы собственных финансовых ресурсов, которые могут быть частично направлены на инвестиции. Следует отметить прежде всего исключительную концентрацию прибыли в топливной промышленности и в цветной металлургии, которые в первую очередь ориентированы на экспорт (см. приложение). На их долю приходится более 60% прибыли промышленности. При этом в топливной отрасли подавляющая часть прибыли сосредоточена в нефтедобыче. В 2000 г. рентабельность продукции топливной промышленности и цветной металлургии превышала 50%. В 2001 г. она несколько снизилась в связи с некоторым ухудшением конъюнктуры мировых цен. Потенциальные собственные инвестиционные ресурсы в этих отраслях превышают фактические объемы капитальных вложений, что выражается и в скрытом оттоке капитала. Такие заемщики не имеют недостатка и в кредитах как отечественных, так и зарубежных банков. В пищевой промышленности ситуация иная. Эта отрасль отстает от большинства других отраслей промышленности по уровню рентабельности: собственных финансовых источников для инвестиций здесь не хватает. Ввиду крайне слабой роли кредита в обеспечении инвестиционной деятельности часть инвестиций финансируется судя по всему за счет собственных средств предприятий других отраслей. Но на пищевую промышленность приходится наиболее значительная часть прямых иностранных инвестиций в российскую промышленность (10,9% от общего объема ПИИ). Иностранные инвестиции в пищевую отрасль превышают половину объема отечественных инвестиций.
Итак, топливная отрасль, цветная металлургия и пищевая промышленность более всего приближаются к инвестиционному типу роста. В них, вероятно, можно найти примеры и эффективного инвестиционного роста, однако трудно рассчитывать на то, что они широко распространены. Инвестиционный рост характерен для отраслей ориентированных преимущественно на экспорт. Из отраслей, обеспечивающих внутренний рынок, этим может пока похвастаться только пищевая промышленность. Пищевая промышленность относится к отраслям с невысокой фондоемкостью и довольно быстрым оборотом капитала, что способствует более быстрой окупаемости вложений. Неудивительно, что именно она положила начало инвестиционному росту среди отраслей, производящих конечную продукцию. Однако круг отраслей, которые она способна потянуть за собой вверх, ограничен по сравнению с другими отраслями, производящими конечную продукцию, и связан по преимуществу с аграрным сектором. Как «локомотивы развития» особенно перспективными могут стать автомобилестроение и жилищное строительство.
Рассмотренные тенденции характерны и для 2002 г. В группе отраслей инвестиционного типа темпы роста наиболее высоки: в топливной промышленности за девять месяцев — 6,3%, в цветной металлургии — 8,9, в пищевой промышленности — 7,8%. При этом усиливается конкуренция быстрорастущего импорта пищевых товаров. Более того, импорт важнейших видов продовольствия (мяса, птицы, сливочного масла) первым вышел на докризисный уровень 1998 г. В последние месяцы пищевая промышленность и цветная металлургия растут менее интенсивно. Особенности отраслей, характеризующихся инвестиционно зависимым типом экономического роста Наконец, осталась группа отраслей, занимающих промежуточное положение между теми, для которых характерны по преимуществу экстенсивный и инвестиционный типы роста. Это — отрасли, переходящие от экстенсивного к интенсивному типу экономического роста, в нашей терминологии характеризующиеся иивестиционно зависимым типом роста. К их числу можно отнести электроэнергетику, черную, металлургию, а также лесную, деревообрабатывающую и целлюлозно-бумажную промышленность. Из них черная металлургия и лесная промышленность в значительной мере ориентированы на экспорт, электроэнергетика — на внутреннее потребление. К этой же группе примыкают строительство и транспорт. Для производства электроэнергии характерна высокая фондоемкость. Поэтому по отношению инвестиций к выпуску продукции отрасль занимает второе место после топливной промышленности, к основным фондам — одно из последних мест. Доля электроэнергетики в общем объеме инвестиций и их абсолютный уровень в сопоставимых ценах в последние четыре года несколько снизились, хотя положение с оборудованием на многих электростанциях становится критическим. Черная металлургия по отношению инвестиций к выпуску продукции и основным фондам приближается к цветной. Доля же отрасли в общем объеме инвестиций несколько ниже и в последние годы не меняется, тогда как удельный вес цветной металлургии растет. Соответственно темп роста инвестиций в черную металлургию отстает от темпа роста вложений в цветную металлургию. Насыщенность черной металлургии инвестициями уступает «братской» отрасли. Ситуация с инвестициями в лесной промышленности заметно улучшалась, и по всем показателям, отражающим инвестиционную насыщенность, она постепенно выдвигалась на одно из первых мест, хотя в 2001 г. ее доля в суммарном объеме инвестиций существенно снизилась. Динамика и уровень инвестиций в строительство и в транспорт по отношению к основным фондам аналогичны изменениям соответствующих показателей в лесной промышленности. В 2001 г. доля строительства в структуре инвестиций уменьшилась, а транспорта — несколько возросла. Электроэнергетика характеризуется низкими темпами роста производства продукции (см. приложение). Выпуск здесь начал немного увеличиваться только в 2000 г., а в 2002 г. наблюдался некоторый спад (январь-сентябрь 2002 г. к такому же периоду предыдущего года — 98,8%). Низкие темпы роста электроэнергетики в принципе можно оценивать положительно, если они свидетельствуют о более экономном использовании электроэнергии в экономике. В какой-то мере это действительно так. По оценке главы РАО «ЕЭС Россия» А. Чубайса, потребление электроэнергии а 2002 г. снизилось на 1,3%, причем не только ввиду теплой погоды и уменьшения темпов роста ВВП, но и в силу того, что страна впервые начала экономить электроэнергию[40]. Будем надеяться, что такая тенденция продолжится и в дальнейшем. При этом численность занятых в электроэнергетике пока постоянно растет, а производительность труда снижается. При переходе к инвестиционному типу роста в нормальном случае в этой отрасли должны быть достигнуты невысокие темпы роста производства продукции, а обновлено оборудование при обеспечении бесперебойности энергоснабжения. Насыщенность инвестициями при этом должна заметно возрасти. Черная металлургия по динамике выпуска продукции в 1999- 2000 гг. относилась к числу отраслей, растущих опережающими темпами, но в 2001-2002 гг. рост резко застопорился. Это вызвано в первую очередь ограничением поставок российского металла на рынки развитых стран. Рост сопровождался некоторым увеличением численности занятых, но в меньшей степени, чем в цветной металлургии, соответственно показатели производительности труда в 1999-2000 гг. в черной металлургии были лучше, чем в цветной. Лесная промышленность в 1999-2000 гг. росла достаточно быстро, напоминая по динамике выпуска продукции, численности занятых и производительности труда отрасли с инвестиционным типом роста. Но в 2001 г. увеличение производства замедлилось, и темп роста достигал только половины среднего по промышленности. На том же примерно уровне (2,8%) он сохранялся в течение девяти месяцев 2002 г. Вместе с тем эта отрасль может служить примером поворота в сторону производств с более глубокой переработкой сырья. Если заготовки леса не растут, то целлюлозно-бумажная промышленность, производство фанеры и древесных плит увеличиваются ускоренными темпами. Сюда же, судя по всему, направляются в первую очередь инвестиции, определяя переход этих подотраслей к инвестиционному типу роста. Производство продукции строительства в 1999-2001 гг. отличается высокой динамикой, опережавшей динамику ВВП, при устойчиво сокращавшейся численности работников. Продукция транспорта увеличивалась умеренными темпами, а численность занятых в последние годы начала немного расти. Данные о вводе, выбытии и износе основных фондов (см. приложение), пожалуй, особенно наглядно показывают отличия инвестиционно зависимых отраслей от отраслей, вплотную приближающихся к инвестиционному типу роста. Коэффициенты ввода новых фондов здесь обычно ниже, чем в целом по промышленности. Только в строительстве они почти одинаковы со средними, а в лесной промышленности в 2000 г. были даже немного выше. Объем выбытия в электроэнергетике самый низкий по сравнению с остальными отраслями промышленности. В черной металлургии он несколько выше, но отстает от низкого среднего показателя по промышленности. Аналогичная ситуация на транспорте. В строительстве выбытие основных фондов опережает средний показатель по промышленности. Еще более активно выбытие в лесной отрасли, которая уступает в этом отношении лишь угольной промышленности. В итоге выбытие опережает ввод, и общий объем основных фондов в лесной промышленности систематически сокращается.
В электроэнергетике, черной металлургии, а также в строительстве и на транспорте инвестиционный процесс не приостановил устаревание основных фондов. Только в лесной промышленности степень износа сокращается и то не за счет ввода новых фондов, а за счет выбытия старых. Таким образом, по этой группе показателей рассматриваемые отрасли, как правило, ближе к отраслям, для которых характерен экстенсивный тип экономического роста, а не инвестиционный.
Рассмотрим теперь финансовое положение и обеспеченность собственными источниками инвестиций (см. приложение). В связи с высокой фондоемкостью электроэнергетики отношение прибыли к основным фондам здесь ниже всего, при этом в последние годы оно уменьшается. Налицо нехватка собственных средств, необходимых для обеспечения современного уровня инвестиций, не говоря уже о назревшем масштабном обновлении оборудования[41]. В лесной промышленности уровень рентабельности несколько ближе к среднему и также снижается. При сохранении такого положения отрасль не сможет наращивать инвестиции за счет внутренних ресурсов. Благополучнее положение в черной металлургии, где рентабельность была выше средней и собственных средств хватало для финансирования инвестиций. Однако в 2001 г. и здесь вместе с потерей темпов роста рентабельность резко снизилась. В строительстве и особенно на транспорте сальдированная прибыль также меньше суммарного объема инвестиций. Тенденция к ухудшению финансовых результатов продолжалась почти во всех отраслях промышленности и в 2002 г., особенно в 1 квартале. Сыграли свою роль конъюнктура мировых цен на нефть, реальное укрепление рубля, удорожание продукции естественных, монополий, повышение заработной платы[42]. Частично это может быть связано и с расширением круга затрат, относимых к издержкам производства в соответствии с новым Налоговым кодексом. При всех обстоятельствах основной источник инвестиций — собственные средства предприятий — пока все более скудеет. Итак, если рассмотреть динамику и структуру производства, то здесь начиная с 1999 г. наблюдался долгожданный сдвиг в пользу опережающего роста отраслей перерабатывающей промышленности, в том числе тех, которые ориентированы на внутренний рынок, обеспечивают инвестиционный комплекс и выпускают конечную продукцию. В течение трех лет пищевая и легкая промышленность, машиностроение, производство строительных материалов и строительство, а также цветная металлургия, химическая и нефтехимическая промышленность росли быстрее, чем промышленность в целом, равно как и совокупный объем инвестиций в основной капитал. Однако анализ основы устойчивости этих процессов, определяемой межотраслевой структурой и динамикой инвестиций, показывает, что надежный фундамент для подобного прогрессивного сдвига еще не заложен. Это уже подтверждается данными за 2002 г. В целом по стране производство фактически вступило в фазу инвестиционного роста. В 2002 г. прирост промышленной продукции обеспечивался преимущественно за счет отраслей, развитие которых уже приобрело инвестиционный характер. Но в народно-хозяйственном масштабе это еще во многом уродливый, инерционный инвестиционный рост. Поскольку до сих пор инвестиционные потоки направлены не на преодоление, а на закрепление утяжеленной структуры промышленного производства, связанной с повышенной ролью производства и экспорта сырья, особенно сырой нефти. На топливную отрасль приходится более половины промышленных инвестиций. С другой стороны, при такой структуре становится неизбежным повышенное влияние конъюнктуры в нефтяной отрасли, в особенности связанной с динамикой мировых цен, на общую ситуацию с инвестициями в стране. Так, снижение цен на мировом рынке в конце 2001 г. привело к частичному пересмотру и сокращению инвестиционной программы в нефтедобыче, что стало главной причиной резкого (на 7% при исключении влияния сезонных и календарных факторов) падения инвестиций в основной капитал в январе 2002 г. Подобные явления неизбежно будут влиять по технологической цепочке и на смежные отрасли. После того как цены снова стали расти, положение постепенно выравнивается. Переход к инвестиционному типу роста создает основу для устойчиво высоких темпов экономического развития, но не гарантирует их. Однако обновление оборудования, рост конкурентоспособности продукции предоставляют возможность укрепить позиции на рынке и быстро реагировать па любые благоприятные изменения конъюнктуры. Кроме того, сам инвестиционный процесс может приводить к временному снижению темпов роста. Так, было объявлено о сокращении на 10% производства никеля в целях переоснащения технической базы, что может сказаться и на общих темпах роста цветной металлургии. Ряд конъюнктурных факторов, осложняющих развитие российской экономики, носит средне- и долгосрочный характер. К их числу можно отнести, в частности, неизбежное выравнивание внутренних и мировых цен на нефть и газ, повышение тарифов естественных монополий, определяемых другими факторами (такими, например, как прекращение перекрестного субсидирования), укрепление реального курса рубля, приводящее к увеличению импорта и ставящее под вопрос возможности устойчивого высокого роста отраслей, обеспечивающих внутренний рынок, в том числе той же пищевой промышленности. Поэтому те или иные отклонения от устойчивых темпов роста не всегда будут свидетельствовать о том, что он утрачивает инвестиционный характер. Задача развития высокотехнологичных обрабатывающих производств со значительной добавленной стоимостью неизбежно стоит и 6удет стоять перед нашей экономикой. Практическое же движение в эту сторону — к эффективному инвестиционному типу экономического роста — пока остается чрезвычайно медленным. Доля, например, инновационно-активных предприятий, хотя и возросла за последние два года, но составляет только 10,6% общего числа крупных и средних промышленных предприятий[43]. За годы экономического роста инвестиционный процесс еще не создал базы для устойчивого структурного сдвига в пользу отраслей с высокой добавленной стоимостью. Структурные реформы неизбежно потребуют немалого времени, что удлинит и сроки прогрессивной структурной перестройки. Более того, перспективы роста цен на продукцию нефтедобычи и естественных монополий, а также укрепление реального курса рубля создают основу для своеобразной «инвестиционной ловушки», подстерегающей российскую экономику. Эти процессы ослабляют конкурентоспособность отечественной продукции, сдерживают темпы ее роста, и перспективы улучшения финансовых результатов деятельности. В итоге ограничиваются и инвестиционные возможности, поскольку собственные средства остаются пока основным источником финансирования инвестиций. Формирование механизмов перелива капитала из топливных отраслей, где инвестиционные ресурсы подчас превышают внутренние потребности, займет немало времени. Банки не готовы пока к масштабному кредитованию производства и не справляются с задачей трансформации сбережений в инвестиции. Возрождение фондового рынка после дефолта 1998 г., как показывает практика, является, в свою очередь, сложным и длительным процессом. Получающая постепенное распространение диверсификация крупных фирм и проникновение их в другие отрасли (так называемая «чеболизация» по аналогии с южнокорейскими чеболями) также носят локальный характер. При этом в наиболее насыщенной инвестициями топливной промышленности достаточно крупных проектов, способных поглотить немалые инвестиции в рамках отрасли. Высокоприбыльные крупные корпорации также заинтересованы вкладывать средства не внутри страны, а в приобретение зарубежных активов. В результате, хотя эти фирмы превращаются в могущественные ТНК, инвестиции уходят из России, лишая ее возможности обновлять оборудование предприятий, создавать новые рабочие места и пополнять национальный бюджет. Решение этих задач затягивается на неопределенный срок. Застой может оказаться относительно долговременным. Опасность эта не фатальна, но реальна.
Потенциал перехода к эффективному инвестиционному экономическому росту 1) Масштабы инвестирования зависят прежде всего от готовности предприятий. До сих пор у них не было опыта обоснования и реализации инвестиционных проектов, приносящих реальный экономический результат. Поэтому особое значение приобретают укрепление российского предпринимательства и постепенное формирование «критической массы» предприятий, овладевающих современным уровнем менеджмента и способностью эффективно функционировать в рыночных условиях. Такие процессы, несомненно, развиваются и у нас, хотя их масштабы пока, скорее всего, еще незначительны. Так, согласно данным Российского экономического барометра, только 15% опрошенных предприятий оценивают конкурентоспособность основной части своей продукции как высокую. О способности конкурировать на рынках Восточной Европы говорят лишь 8% респондентов, Западной Европы — 8, Северной Америки — 4%[44].
2) В условиях ограниченных инвестиций повышенную актуальность приобретает активизация развития малого бизнеса, особенно инновационного. Он может на первых порах послужить «катализатором» роста отраслей обрабатывающей промышленности. Здесь первоочередное значение имеют дерегулирование, направленное на преодоление многочисленных барьеров, и льготное налогообложение. Важность проблемы осознана на всех уровнях. Но пока более распространены декларации, чем реальные практические шаги. 3) Необходимо усилить меры, направленные на формирование благоприятного инвестиционного климата и, прежде всего на проведение структурных реформ. Нынешнее положение в этой области противоречиво. С одной стороны, достигнута небывалая ранее концентрация сил на разработке программ либеральной направленности. С другой— прорисовывается опасность своеобразного «бега на месте», когда реальные сдвиги остаются весьма скромными и угасающими. Но потеря времени отодвинет возможность инвестиционного и структурного прорыва на все более дальнюю перспективу. 4) В условиях, когда основой финансирования инвестиций являются собственные средства предприятий, очень многое зависит от тяжести налогового пресса. Начало налоговой реформы и принятие Налогового кодекса стали одними из наиболее крупных из последних событий в экономике. Многие из реализуемых мер будут способствовать упорядочению налоговой системы. Однако на возможностях инвестирования принятые меры пока или не сказываются, или сказываются отрицательно. Снижение ставок отдельных налогов при устранении многочисленных льгот не привело к заметному для бизнеса уменьшению общей налоговой нагрузки на предприятия (хотя несколько перераспределило ее между ними). Ликвидация же льготы по налогу на прибыль, использовавшуюся для инвестирования, в условиях недоступности банковских кредитов лишило предприятия и этого стимула. Амортизационные отчисления не способны восполнить такую потерю. До сих пор льготой пользовались по преимуществу экспортно-ориентированные отрасли, у которых и так средств хватает. 5) Что же касается межотраслевого перелива инвестиционных ресурсов и трансформации сбережений и инвестиции, то здесь особое место в части прямых инвестиций принадлежит банковской системе. Аналогичные функции выполняет также первичное и дополнительное размещение акций и облигаций предприятиями до того, как эти ценные бумаги начнут обращаться на вторичном рынке. 6) Процесс инвестиционного кредитования тормозится на уровне как макро-, так и микроэкономики — предприятий и банковской системы. Остается значительной инфляция, обусловливающая высокую ставку банковского процента. Средневзвешенная ставка по рублевым кредитам юридическим лицам колебалась, по данным ЦБ РФ, за последние месяцы в пределах 16-18%. Более высокой рентабельностью по сравнению с этим уровнем характеризовались только топливная промышленность (кроме угольной), цветная и черная металлургия. Для подавляющей части обрабатывающих отраслей такой кредит недоступен. На уровне предприятий сохраняются очень высокие кредитные риски, затрудняющие банкам поиск надежных заемщиков, а также отсутствие у большинства заемщиков ликвидного залога, представляющего интерес для кредиторов. 7) Банковская система находится сейчас на своеобразном переломе. Она в основном восстановила свои позиции, подорванные кризисом 1998 г. Это относится в первую очередь к активам и капиталу банковского сектора. Суммарный объем кредитования реального сектора экономики вырос по сравнению с предкризисным уровнем в полтора раза. Увеличилась стабильность деятельности банков. По итогам 2001 г. около 90% банков были прибыльными и финансово устойчивыми. В текущей повестке дня — повышение эффективности деятельности банковского сектора и прежде всего расширение инвестиционного кредитования на основе трансформации сбережений в инвестиции. Этот перелом, требующий существенных изменений в поведении банков, может вызвать, по мнению руководства Банка России, некоторую паузу в развитии банковской системы. На ближайшие 2-3 года намечена реализация системы мер по модернизации банковской системы, включая улучшение условий для развития цивилизованного и эффективного банковского бизнеса и оптимизации банковского надзора. В числе первоочередных задач — создание системы гарантирования вкладов (что должно повысить доверие к банкам) и переход на международные стандарты финансовой отчетности[45]. 8) Сохраняется важность укрепления и защиты прав собственности и повышения корпоративной культуры, поскольку продолжение корпоративных скандалов в связи с переделом собственности снижает инвестиционную привлекательность перспективных предприятий. С другой стороны, для концентрации вложений на наиболее эффективных объектах необходимо активизировать процессы банкротства финансово неблагополучных и убыточных фирм. Иначе их «шлейф» постоянно будет тормозить экономическое развитие. По-прежнему препятствуют инвестиционным процессам административные 6арьеры. Пока оставляет желать лучшего практическая реализация широко разрекламированных мер по дерегулированию экономики. 9) В целом же дело сейчас не в разработке многочисленных новых программ, а в долгожданном переводе декларированной политики реформ в практическую плоскость. Тогда можно рассчитывать, что прямые инвестиции, пусть далеко не сразу, позволят воплотить в жизнь те надежды, которые на них возлагаются.
























Заключение
С учетом опыта ряда стран в России следовало бы также проводить более активную политику по стимулированию экономического роста и развитию инвестиций. Одним из центральных вопросов здесь является вопрос о том, насколько последовательно денежные власти будут готовы использовать имеющиеся у них механизмы, необходимые для формирования финансовых ресурсов и стимулирующие их последующее направление на инвестиции (также как и в развитых государствах). Это должно сочетаться с использованием рычагов по стимулированию спроса в увязке с приоритетами экономической политики в целом.
Системное развитие экономики должно формировать и спрос на инвестиционные ресурсы. При этом необходимо учитывать, что процесс формирования инвестиционных ресурсов не может быть быстрым, и что сам реальный сектор не всегда еще готов к приему средств. В связи с этим следует особое внимание уделить отладке механизмов, которые стимулировали бы поступление ресурсов в реальную экономику, предотвращая разбалансировку других сегментов рынка и уменьшая инфляционные риски, создавали бы условия для более длинных сроков размещения средств.
Важную роль здесь должны сыграть процентные, налоговые и иные рычаги, способствующие формированию долгосрочных ресурсов и их притоку в реальную экономику, в т. ч. норма резервирования, механизмы гарантий и т. д., а также механизмы рефинансирования. Актуальными были бы меры и по снижению долларизации. Использование долларов во внутреннем обороте существенно ограничивает возможность мультипликационного расширения средств и в целом подрывает позиции рубля как национальной валюты. Причем, помимо объективных причин, связанных с экономическими ожиданиями, неясностью экономической политики, такая ситуация подпитывается и ожиданиями самих участников рынка относительно дальнейшего номинального обесценения рубля, поскольку существует понимание того, что подобная курсовая политика проводится в целях стимулирования экспорта. Рост валютных резервов ЦБ фактически говорит о том, что осуществляются валютные интервенции, поддерживающие доллар и не допускающие удешевление его курса. В связи с этим укрепление экономики и укрепление национальной валюты будут серьезными стимулами для участников рынка по проведению операций в рублях и создадут дополнительную основу для инвестиционной деятельности. Активную роль в реализации этих подходов должен играть национальный бизнес. От того, насколько эффективна будет политика, способствующая укреплению его позиций на внутреннем рынке, что особенно важно ввиду предстоящего вступления в ВТО, будет зависеть и то, насколько активно и эффективно национальный бизнес сможет участвовать в экономическом подъеме внутри страны и отстаивать интересы России за рубежом. Если экономический рост будет в первую очередь финансироваться из внешних источников (иностранных кредитов и т. д.), то в перспективе все большая часть финансовых ресурсов страны будет зависеть от мировой конъюнктуры, а возможности получения и цели последующего использования средств будут в значительной степени определяться такими внешними кредиторами. Важно, чтобы в такой стратегически важной сфере российской экономики, как финансы, ключевые позиции занимали именно национальные экономические субъекты. Очевидно, что все эти меры должны стать составной частью активной бюджетной, денежно-кредитной и валютной политики, направленной на обеспечение национальных приоритетов и создание условий для устойчивого экономического роста. Национальные денежные власти и национальный бизнес должны играть в этих процессах ведущую роль. Бизнес заинтересован в укреплении экономики - той основы, которая позволяет ему укреплять свои позиции и на внутреннем, и на мировом рынках. В свою очередь, упрочение позиций бизнеса закладывает более прочные основы для проведения государством своей экономической политики. Крепкое стабильное государство, обеспечивающее надежные условия работы национального бизнеса в стране и за рубежом, сильная промышленность и банки, формирующие экономические основы страны, активная экономическая политика государства являются той основой, которая должна обеспечить устойчивое и долгосрочное экономическое (и не только) развитие России. Список использованной литературы 1. Kaplan Е., Rodrik D. Did the Malaysian Capital Controls Work? // NBER Working Рареr 8142, February 2001. - 2 p. 2. Neher P. A. Economic Growth and Development //New York: Wiley, 1971 3. Phelps E., Shell K. Public Debt, Taxation, and Capital Intensivess // Journal of Economic Theory 1 (October 1969). - p. 330-346. 4. Russian Economic Barometer. – 2002. - № 1. – 11 р. 5. The Dangers of Atavism // The Economist. – 2002. - October 19. – 17 р. 6. Базаров В. О «восстановительных процессах» вообще и об «эмиссионных возможностях» в частности // Экономическое обозрение. – 1925. - № 1 7. Базаров В. Перспективы нашего народного хозяйства на 1925/26 год // Экономическое обозрение. – 1925. - № 8; 8. Беленькая О. Особенности финансирования капиталообразующих инвестиций в России // Рынок ценных бумаг. – 2002. - № 13. – 67 с. 9. Вестник Банка России. - 2002. - № 37. 10. Громан В. О восстановительных закономерностях, эмпирически обнаруживаемых в нашем народном хозяйстве // Плановое хозяйство. – 1925. - № 1, 2 11. Губенко Л. «Альфа» Энергетическая реформа // Известия. –2002. - 30 августа. 12. Доклад об экономике России // Представительство Всемирного банка в России. - Октябрь 2002 г. 13. Домар Е Essays in the theory of Economic Growth // New York: Oxford University Press. – p. 223 – 261 14. Дынкин А., Соколов А. Интегрированные бизнес - группы в российской экономике // Вопросы экономики. – 2002. - № 4 15. Ершов М. Валютно-финансовые механизмы в современном мире (кризисный опыт конца 90-х) // М.: Экономика. - 2000. 16. Ершов М. О стереотипах в экономической политике // Вопросы экономики. – 2001. - № 12. 17. Ершов М. О финансовых механизмах экономического роста // Вопросы экономики. – 2002. - №12 18. Ершов М. Россия и рычаги глобализационной политики // МЭиМО. – 2002. - № 5 19. Ижбердеев Р. Энергетическая диктатура // Известия. – 2002. - 13 Сентя6ря. 20. Илларионов А., Пивоваров Н. Размеры государства и экономический рост // Вопросы экономики. – 2002. - № 9 21. Калецкий М. Class Struggle and Distribution of National Income, Selected Essays // Cambridge: Cambridge University Press, 1971. - р. 156-164. 22. Калецкий М. Selected Essays on the Dynamics of the Capitalist Economy // Cambridge: Cambridge University Press, 1971. – 165 р. 23. Кейнс Дж.М. Общая теория занятости, процента и денег // М.: Прогресс, 1978. - с. 226-227. 24. Крутик А. Б. Инвестиции и экономический рост. – М.: Лань, 2000 25. Кэсс Д. Duality: A Symmetric Approach from the Economist's Vantage Point // Journal of Economic Theory 7 (March, 1974). - р. 272-295. 26. Мау В. Посткоммунистическая Россия в постиндустриальном мире: проблемы догоняющего развития // Вопросы экономики. – 2002. - № 7. 27. Мау В. Экономико–политические итоги 2002 года…// Вопросы экономики. - 2003. - № 2 28. Мау В., Новиков В. Отношения России и ЕС: пространство выбора или выбор пространства? // Вопросы экономики. – 2002. - № 6. 29. Мельянцев В. Информационная революция, глобализация и парадоксы современного экономического роста в развитых и развивающихся странах. - М.: ИСАА МГУ, 2000. – 14 с. 30. Наука России в цифрах, 2001 // Статистический сборник. – М.: ЦИСН, 2001.– 94 с. 31. Обзор макроэкономических тенденций // М.: ЦМАКП, 2002. - №49
32. Орлова Н. Не место красит // Известия. – 2002. - 11 апреля. 33. Орлова Н. Не место красит // Известия. – 2002. - 11 апреля. 34. Робинсон Д.В. Accumulation of Capital //London: Macmillan & Co., 1956.-р.48– 247. 35. Робинсон Д.В. Essays in the Theory of Economic Growth // London: Macmillan & Co., 1962. – р. 4 – 43.
36. Самуэльсон П. Экономика // том 2. – с. 315 - 343 37. Сидорович А. В. Курс экономической теории // М.: 2001. – с. 320 – 331 38. Словарь современной экономической мысли Макмиллана / Пер. с англ. М.: ИНФРА-М., 1997 39. Современная экономическая мысль: Экономическая мысль Запада / Под ред. Афанасьева В.С., Энтова Р. М – М.: Прогресс, 1981 40. Солоу Р. A Contribution to the Theory of Economic Growth // Quarterly Journal of Economics 70,1956. – February. – p. 65 - 94 41. Стародубровский В. Кривая дорога к прямым инвестиция // Вопросы экономики. – 2003. - № 1. – с. 73 - 94 42. Субботина О. Одно окно для инвестора // Ведомости. – 2001. - 2 февраля. 43. Титова Н.Е. История экономических учений // М.: 1997. – с. 91 – 95 44. Устюгов Б. Светлое будущее обходится все дороже // Известия. – 2002. - 22 августа. 45. Фишер И. Theory of Interest // New York: Kelley, 1930. 46. Харрод Р. Ф. Economic Essays // London: Macmillan & Co.,1952. - p. 254 – 277 47. Центральный банк Российской Федерации. Основные направления единой государственной денежно-кредитной политики на 2003 г. (проект от 08.08. 2002). - с. 7 -11. 48. Эмерсон М. Слон и Медведь: Европейский Союз, Россия и их ближайшее зарубежье. - М.: ИЕ РАН, 2001. - с. 8 - 9. 49. Ясин Е. Бремя государства и экономическая политика (либеральная альтернатива) // Вопросы экономики. - 2002. - № 11.- с. 4-30.

Приложение 1
Отраслевая структура и темпы роста инвестиций в основной капитал (в%)


Структура инвестиций в основной капитал по отраслям
Индексы физического объема инвестиций в основной капитал по отраслям
1996
1997
1998
1999
2000
2001*
1996
1997
1998
1999
2000
Инвестиции в основной капитал, всего 100 100 100 100 100 100 81,9 95,0 88,0 105,3 117,4 в том числе по отраслям экономики: Промышленность
из нее:

34,8

36,4

33,3 37,2

38,5

42,6

83,2

98,1

80,5

112,3

117,9
Электроэнергетика
6,0
6,9
6,1
4,5
3,7
4,1
95,0
106,9
77,9
78,9
94,9
Топливная
14,9
15,4
12,1
13,9
18,5
21,1
83,0
96,5
70,2
118,5
151,6
нефтедобывающая
8,0
8,5
7,3
8,7
11,6
14,4
75,5
98,6
77,0
125,0
156,9
нефтеперерабатывающая
1,2
0,9
1,1
0,8
1,8
2,1
68,7
67,8
110,6
74,2
в 2р.
газовая
4,0
4,3
2,5
3,4
4,3
4,7
110,2
102,9
51,0
133,9
144,7
угольная
1,7
1,6
1,2
1,0
0,8
0,9
85,6
92,3
62,7
83,5
91,7
Черная металлургия
1,8
1,7
1,9
2,0
2,0
2,3
76,2
85,2
97,3
108,6
115,7
Цветная металлургия
1,6
1,9
1,6
2,4
2,8
3,2
68,6
110,4
76,3
152,3
128,7
Химическая и нефтехимическая
1,7
1,7
1,6
1,6
1,6
1,8
86,1
95,7
85,0
92,7
113,2
Машиностроение и металлообработка
3,4
3,1
3,2
3,6
2,9
3,0
89,4
85,5
92,3
114,6
95,6
Лесная, деревообрабатывающая и целлюлозно-бумажная

1,0

0,9

1,0

1,6

1,5

1,2

67,3

88,9

93,0

174,9

121,7
Промышленность строительных материалов

0,8

0,7

0,5

0,6

0,7

0,7

64,5

87,5

62,6

118,8

119,7
Легкая
0,3
0,2
0,3
0,3
0,2
0,2
77,3
88,1
86,0
115,0
69,6
Пищевая
2,7
3,1
4,1
5,8
3,6
3,2
85,7
111,0
113,7
124,5
68,6
Сельское хозяйство
2,9
2,5
3,0
2,9
2,7
2,7
68,0
83,0
78,3
88,5
102,7
Лесное хозяйство
0,1
0,1
0,1
0,1
0,1
0,1
88,0
93,4
90,8
174,2
88,0
Строительство
4,0
4,2
4,1
3,9
3,9
3,0
112,7
98,0
84,6
95,9
114,5
Транспорт
13,5
15,2
14,1
18,5
21,1
23,1
84,3
107,2
81,4
135,2
133,0
Связь
1,8
2,8
3,5
3,2
2,6
3,0
115,0
144,0
105,7 87,6
95,0
Торговля и обществен-ное питание, оптовая торговля продукцией производственно-техни-ческого назначения


2,2


2,2


2,5


2,4


2,8


1,9


92,2


99,9


99,5


90,7


110,9
Заготовки
0,04
0,04
0,03
0,1
0,04
0,03
54,7
83,3
79,0
191,9
70,9
Жилищно-коммунальное хозяйство
в том числе:

26,6

23,7

24,7

20,7

18,0

13,3

74,2

85,1

91,6

95,5

104,8
жилищное хозяйство
20,3
16,7
16,1
14,0
11,6
7,2
72,6
79,3
89,3
103,1
103,2 Продолжение приложения 1
коммунальное хозяйство
6,3
7,0 8,6
6,7
6,4
6,1
79,4
103,9
101,3
84,4
110,5
Здравоохранение, физическая культура и соц. обеспечение

2,3

2,8

2,7

2,6

2,9

2,8

69,1

108,9

81,1

106,3

135,2
Образование
1,5
1,6
1,8
1,6
1,3
1,6
69,1
95,2
96,4
95,4
101,5
Культура и искусство
0,9
0,8
0,8
1,1
0,6
0,7
82,2
88,9
82,0
146,7
73,1
Наука и научное обслуживание
0,4
0,5
0,5
0,5
0,5
0,5
71,7
128,9
78,6
123,8
122,1
Финансы, кредит, страхование, пенсионное обеспечение

---

---

3,5

1,7

0,8

0,7

---

---

103,2

52,3

70,3
Управление
---
---
4,0
1,9
1,4
1,5
---
---
101,8
51,2
104,1 * Без субъектов малого предпринимательства
Инвестиции в основной капитал
в % к объему продукции
в % к основным фондам
1996
1997
1998
1999
2000
2001
1996
1997
1998
1999
2000
Промышленность
в целом
8,9
9,2
7,9
7,9
9,4
9,9
3,4
4,2
3,9
7,3
11,9
Электроэнергетика
11,9
13,0
10,1
11,1
11,5
11,1
3,2
3,9
3,1
3,6
4,8
Топливная
25,4
26,0
22,0
20,6
25,9
31,8
6,7
8,1
6,5
14,3
29,0
Черная металлургия
6,5
6,2
6,9
6,0
6,4
8,0
2,7
3,0
3,7
6,5
10,6
Цветная металлургия
8,6
9,9
6,1
6,0
7,6
10,5
2,6
3,6
3,4
7,2
11,8
Химическая и нефтехимическая
6,9
6,8
6,2
5,4
6,2
7,2
1,8
2,3
2,4
4,0
7,0
Машиностроение
5,3
4,9
5,1
4,7
4,5
4,1
1,5
1,6
0,2
3,5
4,6
Лесная, дерево- обрабатывающая и целлюлозно- бумажная

7,1

7,1

6,9

7,5

9,2

7,5

2,3

2,8

3,4

8,8

15,3
Промышленность строительных материалов

5,1

5,2

4,0

5,4

6,4

6,1

2,3

2,7

2,2

4,1

7,5
Легкая
3,9
3,9
4,2
4,7
3,4
3,1
1,3
1,5
1,7
3,9
4,3
Пищевая
6,4
7,4
8,4
10,0
7,6
6,2
5,5
7,9
10,5
21,5
17,6
Сельское хоз-во
3,8
3,3
4,0
3,2
4,0
3,7
0,6
0,6
0,8
1,4
2,6
Строительство
6,7
7,0
6,9
7,8
8,6
5,6
2,6
3,8
3,7
6,3
15,2
Транспорт
---
---
---
---
---
---
3,3
4,2
3,9
7,7
13,4 Приложение 2
Обеспеченность отраслей инвестициями

Приложение 3
Динамика продукции и численности персонала по отраслям Объем продукции
в % к предыдущему году
Среднегодовая численность промышленно- производственного персонала в % к предыдущему году
1996
1997
1998
1999
2000
2001
1996
1997
1998
1999
2000
2001
Промышленность
в целом
95,0
102,0
95,0
111,0
112,0
104,9
95,4
91,1
95,0
101,0
101,7
100,6
Электроэнергетика
97,0
98,0
98,0
99,0
102,0
101,6
105,3
102,5
104,0
104,5
103,8
101,4
Топливная
97,0
99,6
97,0
102,0
105,0
106,1
101,2
95,9
96,7
92,9
100,1
126,9
Черная металлургия
95,0
100,9
92,0
117,0
116,0
99,8
97,8
94,6
94,5
104,8
111,3
110,8
Цветная металлургия
96,0
106,0
96,0
110,0
115,0
104,9
97,8
94,6
94,5
104,8
111,3
116,4
Химическая и нефтехимическая
92,0
104,0
93,0
124,0
115,0
106,5
95,4
96,5
96,3
97,8
104,5
105,1
Машиностроение
86,0
103,0
91,0
117,0
120,0
107,2
90,9
93,5
92,3
97,1
100,6
81,6
Лесная, дерево- обрабатывающая и целлюлозно-бумажная

77,0

99,6

100,4

118,0

113,0

102,6

91,2

90,2

90,9

102,2

104,3

89,6
Промышленность строительных материалов

75,0

96,0

94,0

110,0

113,0

105,5

89,2

90,2

91,1

100,7

95,3

86,8
Легкая
72,0
96,0
90,0
112,0
121,0
105,0
85,1
88,8
88,3
97,2
98,4
97,4
Пищевая
91,0
97,0
100,8
104,0
114,0
108,4
98,7
97,8
96,0
103,1
103,1
97,5
Сельское хоз-во
94,9
101,5
86,8
104,1
105,0
106,8
95,0
92,8
101,5
97,4
98,5
98,1
Строительство
84,0
94,0
95,0
106,0
111,0
110,0
94,6
96,4
89,9
99,8
98,4
99,0
Транспорт
95,4
96,5
96,7
105,3
105,0
103,2
99,5
98,3
93,8
101,2
101,9
102,3 Приложение 4
Обновление и износ основных фондов (в %)


1996 1997
1998
1999
2000

Ввод в действие основных фондов
Промышленность в целом
1.4
1.1
1.2
1.1
1.5 Отрасли, характеризующиеся экстенсивным ростом Легкая промышленность
0.3
0.3
0.3
0.3
0.5 Машиностроение и металлообработка
0.7
0.5
0.4
0.8
0.7 Промышленность строительных материалов
0.7
0.5
0.6
0.8
1.1 Химическая и нефтехимическая промышленность
0.6
0.6
0.5
0.6
0.8 Сельское хозяйство
0.6
0.6
0.5
0.5
0.5 Отрасли, характеризующиеся инвестиционным ростом Топливная промышленность
2.9
1.9
1.7
1.6
2.4 нефтедобывающая
3.0
1.6
1.7
1.7
2.9 нефтеперерабатывающая
1.9
1.8
1.8
1.2
2.2 газовая
4.3
3.0
1.8
1.3
0.5 угольная
2.3
2.0
1.5
1.8
2.4 Цветная металлургия
1.5
1.2
1.0
2.0
2.4 Пищевая промышленность
1.6
1.5
2.1
3.1
2.7 Отрасли, характеризующиеся инвестиционно зависимым ростом Электроэнергетика
1.7
1.2
1.3
1.1
0.8 Черная металлургия
1.2
0.7
0.6
0.9
0.8 Лесная, деревообрабатывающая и целлюлозно-бумажная промышленность
1.0
0.6
0.7
1.1
1.5 Строительство
1.7
1.5
1.1
1.2
1.4 Транспорт
0.9
0.9
0.7
0.8
1.0












Продолжение приложения 4 Выбытие основных фондов Промышленность в целом
1.5
1.5
1.5
1.1
1.2 Отрасли, характеризующиеся экстенсивным ростом Легкая промышленность
1.5
1.7
1.7
1.7
2.1 Машиностроение и металлообработка
0.9
1.2
1.3
1.1
1.0 Промышленность строительных материалов
1.7
2.0
1.9
1.5
1.7 Химическая и нефтехимическая промышленность
1.1
1.6
1.2
1.0
1.1 Сельское хозяйство
2.7
1.9
1.5
1.3
1.5 Отрасли, характеризующиеся инвестиционным ростом




Топливная промышленность
2.7
2.1
1.7
1.3
1.3 нефтедобывающая
1.9
1.1
0.9
0.9
1.0 нефтеперерабатывающая
2.8
2.0
1.6
0.9
1.3 газовая
0.3
1.1
0.5
0.5
0.4 угольная
8.8
8.4
7.0
5.7
5.2 Цветная металлургия
2.3
1.8
2.0
1.2
1.0 Пищевая промышленность
1.9
1.7
2.1
1.4
1.7 Отрасли, характеризующиеся инвестиционно зависимым ростом Электроэнергетика
0.4
0.4
0.4
0.4
0.3 Черная металлургия
1.0
1.2
1.1
0.8
0.8 Лесная, деревообрабатывающая и целлюлозно-бумажная промышленность
2.9
2.2
2.9
2.5
1.9 Строительство
2.6
2.1
1.6
2.5
1.4 Транспорт
1.3
1.5
1.1
0.9
1.0 [1] Домар Е Essays in the theory of Economic Growth // New York: Oxford University Press. – p. 223 - 261 [2] Харрод Р. Ф. Economic Essays // London: Macmillan & Co., 1952. - p. 254 - 277 [3] Робинсон Д.В. Accumulation of Capital // London: Macmillan & Co., 1956.- 179 p.
[4] Робинсон Д.В. Essays in the Theory of Economic Growth // London: Macmillan & Co., 1962. – 4 p. [5] Кейнс Дж.М. Общая теория занятости, процента и денег // М.: Прогресс, 1978. - с. 226-227. [6] Робинсон Д.В. Essays in the Theory of Economic Growth // London: Macmillan & Co., 1962. – 37 р. [7] Робинсон Д. В. Accumulation of Capital // London: Macmillan & Co., 1956.- 247 р. [8] Робинсон Д. В. Accumulation of Capital // London: Macmillan & Co., 1956. - 48 р. [9] Калецкий М. Class Struggle and Distribution of National Income, Selected Essays // Cambridge: Cambridge University Press, 1971. - р. 156-164. [10] Робинсон Д. В. Essays in the Theory of Economic Growth // London: Macmillan & Co., 1962. - р. 42-43 [11] Калецкий М. Selected Essays on the Dynamics of the Capitalist Economy // Cambridge: Cambridge University Press, 1971. – 165 р. [12] Кэсс Д. Duality: A Symmetric Approach from the Economist's Vantage Point // Journal of Economic Theory 7 (March, 1974). - р. 272-295. [13] Phelps E., Shell K. Public Debt, Taxation, and Capital Intensivess // Journal of Economic Theory 1 (October 1969). - p. 330-346. [14] Фишер И. Theory of Interest // New York: Kelley, 1930. [15] Kaplan Е., Rodrik D. Did the Malaysian Capital Controls Work? // NBER Working Рареr 8142, February 2001. - 2 p. [16] Доклад об экономике России // Представительство Всемирного банка в России. - Октябрь 2002 г. [17] Центральный банк Российской Федерации. Основные направления единой государственной денежно-кредитной политики на 2003 г. (проект от 08.08. 2002). - с. 11. [18] Там же, с. 7 [19] Ершов М. Валютно-финансовые механизмы в современном мире (кризисный опыт конца 90-х) // М.: Экономика. - 2000. [20] The Dangers of Atavism // The Economist. – 2002. - October 19. – 17 р. [21] Ершов М. О стереотипах в экономической политике // Вопросы экономики. – 2001. - № 12. [22] Ершов М. Россия и рычаги глобализационной политики // МЭиМО. – 2002. - № 5 [23] Мау В. Посткоммунистическая Россия в постиндустриальном мире: проблемы догоняющего развития // Вопросы экономики. – 2002. - № 7. [24] Дынкин А., Соколов А. Интегрированные бизнес-группы в российской экономике // Вопросы экономики. – 2002. - № 4. [25] Илларионов А., Пивоварова Н. Размеры государства и экономический рост // Вопросы экономики. – 2002. - № 9. [26] Мельянцев В. Информационная революция, глобализация и парадоксы современного экономического роста в развитых и развивающихся странах. - М.: ИСАА МГУ, 2000. – 14 с. [27] Базаров В. О «восстановительных процессах» вообще и об «эмиссионных возможностях» в частности // Экономическое обозрение. – 1925. - № 1; Базаров В. Перспективы нашего народного хозяйства на 1925/26 год // Экономическое обозрение. – 1925. - № 8; Громан В. О восстановительных закономерностях, эмпирически обнаруживаемых в нашем народном хозяйстве // Плановое хозяйство. – 1925. - № 1, 2. [28] Именно такая ситуация сложилась в СССР во второй половине 1920-х годов, когда темп роста по мере исчерпания восстановительных процессов стал быстро падать и правительство пошло на резкую смену курса. В результате высокий рост был обеспечен при помощи превращения широкомасштабного применения насилия в ключевой фактор экономической жизни, повлекшего за собой миллионные человеческие жертвы. Среди первых оказались экономисты, анализировавшие закономерности экономического развития постреволюционной России. [29] Эмерсон М. Слон и Медведь: Европейский Союз, Россия и их ближайшее зарубежье. - М.: ИЕ РАН, 2001. - с. 8 — 9. [30] Мау В., Новиков В. Отношения России и ЕС: пространство выбора или выбор пространства? // Вопросы экономики. – 2002. - № 6. [31] Орлова Н. Не место красит // Известия. – 2002. - 11 апреля. [32] Сценарные условия функционирования экономики в 2002 г. и на период до 2004 г. [33] Устюгов Б. Светлое будущее обходится все дороже // Известия. – 2002. - 22 августа. [34] В развитых странах аналогичный показатель не отличается принципиально от российского.3а относительно продолжительный период времени он составляет в США порядка 18%, в Великобритании — около 17%, во Франции и Италии близок к 20%. Но развитые страны в несоизмеримо большей степени насыщены конкурентоспособными основными фондами и инфраструктурой. [35] Беленькая О. Особенности финансирования капиталообразующих инвестиций в России // Рынок ценных бумаг. – 2002. - № 13. – 67 с. [36] Субботина О. Одно окно для инвестора // Ведомости. – 2001. - 2 февраля. [37] Н. Орлова. Не место красит // Известия. – 2002. - 11 апреля. [38] Ижбердеев Р. Энергетическая диктатура // Известия. – 2002. - 13 Сентя6ря. [39] Использованию отраслевых данных для этих целей присущи определенные минусы. Предприятия отраслей весьма неоднородны. Нередко и отрасли имеется как ряд предприятий высокого уровня даже по сравнению с мировыми аналогами, так и большое количество отсталых, а иногда и бесперспективных. В итоге агрегированные отраслевые данные становятся чем-то типа средней температуры по больнице. Информация по подотраслям и непосредственно по предприятиям разных отраслей была бы более показательной. Но возможности ее привлечения ограничены. Поэтому на первых порах отраслевая статистика позволяет получить общее представление о складывающихся в последнее время тенденциях в области инвестиционных потоков. [40] Губенко Л. «Альфа» Энергетическая реформа // Известия. –2002. - 30 августа. [41] В настоящее время подготовлен и постепенно начинает осуществляться масштабный проект реструктуризации РАО "ЕЭС Россия" с расчетом па привлечение инвестиций из других отраслей и из-за рубежа. [42] Обзор макроэкономических тенденций // М.: ЦМАКП. – 2002. - №49 [43] Наука России в цифрах, 2001 // Статистический сборник. – М.: ЦИСН. - 2001. – 94 с. [44] Russian Economic Barometer. – 2002. - № 1. – 11 р. [45] Вестник Банка России. - 2002. - № 37.